Сообщение отредактировал madlen: 25.01.2013 - 17:36 PM
Меню сайта
Поиск
Рассылка
Реклама
Библиотека
Клавиатура
Похожие материалы
Реклама
Последнее
Реклама
|
Греческий проект Екатерины II
Автор madlen, 25.01 2013 17:33 PM
Сообщений в теме: 19
#1Отправлено 25.01.2013 - 17:33 PM
Екатерине хотелось возродить Византийскую державу во главе с Константином. Конечно же ни Франции, ни Англии такая идея не понравилась, во французской прессе начались обсуждения, но почему они стали объектом осмеяния? Что высмеивали в этой карикатуре?
#2Отправлено 25.01.2013 - 23:18 PM а где карикатура? #3Отправлено 25.01.2013 - 23:30 PM
#4Отправлено 26.01.2013 - 00:41 AM Чтобы полностью понять смысл карикатуры, нужно прочитать то, что произносят европейские монархи, смотрящие екатерине под юбку. А общий смысл ясен и без этого. Греческий проект означал следующее - 1.Уничтожение турецкой империи 2.Восстановление древнегреческой империи во главе с русским царем из династии Романовых. В сущности это авантюра, потому что европейские монархи не допустили бы такого расширения влияния России. Франция - союзник и покровитель Турции. Поэтому она больше всех и была недовольна. Видимо карикатура, которую Вы поместили была очень известной, потому что есть похожая английская карикатура на Павла 1 - безумный шаг, только там изображен царь насутпающий то ли на Индию, то ли на лондонский Бедлам. #5Отправлено 28.01.2013 - 13:09 PM
Вот еще карикатура на Екатерину:
15 марта 1792 г. "Вознесение патриота" Медведь , стоя на карте Причерноморья, помогает русской императрице в установке бюста Чарльза Фокса (лидера оппозиции в английском парламенте, провалившего план правительства Уильяма Питта начать войну с Россией). Медведь поднимает бюст с помощью веревки, перекинутой через блок, а Екатерина, поднявшись на лестницу, примеряет ему место между ожившими статуями Демосфена и Цицерона. На карте видны надписи: Oczak[ow], The Bog, The Neister, Black Sea (т. е. Очаков, Буг, Днестр, Черное море). За спиной Медведя стоит царский трон, ножка которого также попирает карту. В левой части листа – два ящика с надписью Houghton Collection for Emp [ess] Russia (намек на покупку Екатериной богатейшей коллекции живописи из Хоутон-холла, загородной резиденции сэра Роберта Уолпола) подробнее здесь: Моя ссылка #6Отправлено 28.01.2013 - 13:36 PM очень похожая карикатура на Павла 1. Царь-лунатик попадает в лондонский Бедлам. http://mikle1.livejo...om/2711185.html #7Отправлено 01.02.2013 - 21:20 PM Ого, так это уже плагиат какой-то #8Отправлено 02.02.2013 - 07:33 AM Павел 1 привел британцем в шок своим приказам завоевать Индию силами 20 тыс. донских казаков #9Отправлено 02.06.2013 - 18:29 PM Между прочим, план Павла 1 был отправлен на согласование в Париж в первому консулу и вернулся с вопросами и уточнениями. Смысл плана - в совместных действиях русского и французского корпусов: 35 тысяч французской пехоты с артиллерией во главе с одним из лучших французских генералов, Массена (на его кандидатуре настаивал Павел 1), должны были двинуться по Дунаю, через Чёрное море, Таганрог, Царицын, Астрахань. В устье Волги французы должны были соединиться с 35-тысячной русской армией (понятно, не считая того казачьего войска, которое "своим путём" должно идти через Бухару). Объединённый русско-французский корпус затем должен был пересечь на судах Каспийское море и высадится в Астрабаде. Весь путь от Франции до Астрабада рассчитывали пройти за 80 суток. #10Отправлено 02.06.2013 - 19:25 PM Наполеон вообще был авантюристом и всю жизнь мечтал о победах на Востоке, русским-то на фиг нужно было в эту аферу путаться? Особенно после швейцарских подвигов, где одна армия попала в плен, а другая потеряла половину численного состава. Кроме как психологической неуравновешенностью Павла 1 это трудно чем-то объяснить. Вопрос о завоевании Индии сводится к тому, были ли русский и французский флоты сильнее британского? Скорее всего нет, ведь все попытки Наполеона померяться с англичанами силами на море, кончались полным разгромом. Один английский политик сказал в парламенте - "Я не утверждаю, что французы не придут к нам, я лишь утверждаю что французы не придут к нам по морю". #11Отправлено 02.06.2013 - 23:09 PM Павловский министр иностранных дел граф Ростопчин, предложил в 1800 году план будущего устройства европейских дел. Основная идея: Россия и Франция объединяются и вершат все европейские и азиатские дела. Перечисляя выгоды от союза с Францией, министр предлагал также раздел Оттоманской империи. Чтобы ослабить Англию (гипотетически основного борца против возможного русско-французского союза) нужно было лишить её главной колонии - Индии. Путь в Индию естественно выбрали в основном сухопутный. Англия была очень встревожена таким развитием событий. Кончина Павла 1 (не без участия англичан) расстроила все планы. #12Отправлено 03.06.2013 - 15:36 PM Англия действительно была встревожена и участвовала в заговоре против Павла. Но насколько реально было снабжать русские войска в Индии по сухопутному пути? и во что бы это обошлось? Война с Англией была губительна для и без того слабых русских финансов, на Британию приходилась чуть ли не половина российского экспорта. Франция же не покупала ничего, зато ввозила по разорительным ценам предметы роскоши. Александр 1 пошел на разрыв с Англией только после двух проигранных войн, да и то втихаря продолжал с ней торговать. #13Отправлено 03.06.2013 - 16:39 PM Мне кажется, что Павел 1 и Растопчин понимали опасность потери английского рынка для России. По всей видимости (поскольку Россия и Франция в своём военном союзе собирались вершить европейские и азиатские дела) предусматривались какие-то другие рынки сбыта для российских товаров. Какие-то "коврижки" Россия собиралась получить, иначе зачем огород городить? Зачем тогда такой союз нужен? Видимо хотели другим странам, что-то силком навязать в своих интересах. Финансы скорее всего нужно было добыть грабежом. Наполеон обобрал же Италию перед египетским походом. #14Отправлено 03.06.2013 - 21:09 PM Грабеж дело хорошее, только вот Италия гораздо ближе к Франции, чем Индия к России. #15Отправлено 07.06.2013 - 08:25 AM
Конечно же план похода на Индию был полностью провальным. Любая компания для русской и французской армий на столь далеких рубежах из-за трудностей в снабжении в те времена была обречена на неудачу. Об этом свидетельствуют египетский и московский походы Наполеона. Что уж говорить об Индии?... #16Отправлено 07.06.2013 - 17:02 PM Главный удар через Астрабад мог дополнится движением русских через Среднюю Азию и французов из Египта. Операционное направление было правильно выбрано. Этот путь был кратчайшим и наиболее удобным. По этому пути в древности прошли фаланги А.Македонского, а в 40-х годах 18 века конница Надир-шаха. Надо иметь ввиду, что были приняты меры к заключению союза с Персией. Кроме того в начале 1801 года окончательно оформляется Присоединение Грузии к Российской империи, что обогащало российские возможности в Передней и Центральной Азии. С технической стороны такой дальний поход русско-французских войск был возможен. Но с политической точки зрения, его нельзя было назвать удачным. Такой поход не вызвал бы одобрения в российском обществе, да и вообще с Англией лучше было торговать , а не воевать.
#17Отправлено 08.06.2013 - 00:44 AM Теоретически это конечно возможно, но в реальности Кавказ покорили только в 1860х гг, Среднюю Азию в 1870х гг, кавказская война шла 40 лет и поглощала огромные ресурсы. На этом фоне покорение Индии кажется не очень убедительным. #18Отправлено 21.11.2017 - 20:30 PM ГРЕЧЕСКИЙ ПРОЕКТ ЕКАТЕРИНЫ II
В 1778‒1779 гг. императрица окунулась в центральноевропейские дела: разразилась ссора между “старым Фрицем” и Иосифом II в связи с дележом баварского наследства. После смерти курфюрста Максимилиана III его зять Иосиф II потребовал себе от преемника более трети баварской территории. Подобного усиления Австрии и перекоса баланса сил в “Священной Римской империи германской нации” Фридрих стерпеть не мог. Он выступил под благовидным предлогом ‒ защиты того, что именовалось “германской конституцией” (иными словами, решений Вестфальского конгресса 1648 г., разбившего страну на сотни независимых кусков и кусочков). Король, видимо, забыл, что смолоду только то и делал, что оную конституцию нарушал, развязав три войны и поживившись за счет соседей. Практически он вел дело к тому, чтобы уменьшить габсбургские притязания и обеспечить себе территориальную компенсацию. {106} Фридрих заручился поддержкой саксонского курфюрста и в июле 1779 г. начал военные операции.
Война вошла в историю под именем “картофельной”. Прусское воинство, вторгшееся в Чехию, мыкалось в непролазной осенней грязи, снабжение разладилось, солдаты перешли на подножный корм и мёрли от дизентерии. Ничего похожего на стремительные атаки Семилетней войны!
Обе стороны пригласили Россию и Францию выступить посредниками при улаживании ссоры. Князь Н.В. Репнин, назначенный выполнить высокую миссию от петербургского двора, по пути в Тёшен (место конференции) заехал в Бреславль (Вроцлав) к Фридриху. Он увидел маленького сморщенного старичка, прикованного к креслу жестоким приступом подагры, закутанного в одеяло, поверх которого лежали изуродованные ревматизмом руки. На победоносного военачальника старичок не смахивал. Репнин отличался решительностью на поле боя и жесткостью за столом переговоров. Королю он не приглянулся, генерал, по его словам, прибыл “диктовать Германии законы по поручению своего двора”. Но дело свое Николай Васильевич знал и вместе с французским уполномоченным уговорил драчунов пойти на компромисс. Иосиф II удовлетворился приобретением округа Инн, Пруссии обещали графства Аншпах и Байрейт после прекращения рода их правителей, что ожидалось. Тёшенский акт подтвердил “слово в слово” Вестфальский мирный договор 1648 г., обрекший Германскую империю на бессилие под флагом независимости всех ее членов, даже самых крошечных. Россия и Франция взяли на себя роль арбитров в европейских делах. Екатерина заняла первенствующее положение в ареопаге монархов. В Европе ее сочли ро́вней французскому королю, традиционно занимавшему первое место в монархической табели о рангах1.
Тогда же внимание российской дипломатии впервые обратилось за океан, и не по собственной инициативе. Екатерина не проявляла ни малейшего желания ввязываться в крупномасштабный конфликт во имя сохранения за британской короной ее владений в Америке. Когда же дело дошло до “созрелой кризисы” (выражение посла в Лондоне А.И. Мусина-Пушкина) и стали проявляться явные признаки мятежа, британскому поверенному в делах в Петербурге Р. Гэннингу было предписано, как бы “невзначай”, затронуть вопрос о посылке за океан на два года целого российского корпуса (20 тыс. солдат) с выплатой по 7 фунтов стерлингов (35 рублей) за каждого ‒ англичане не скупились.
Императрица пыталась отделаться привычными любезностями, выразила пожелание “скорейшего окончания несогласий с американцами”, тогда никакие войска не потребуются. Сент-Джеймсский кабинет продолжал нажим. Пришлось дать отказ. Н.И. Панин от близких людей не скрывал возмущения: Джон Буль воображает, будто “гинеи достанут ему всегда союзников”, и не сознает, что {107} “знатные державы” нельзя ставить на одну доску “с мелкими германскими князьями, обыкшими кровь подданных своих ставить в цену и продавать за наличные деньги”2. Американцы высоко оценили оказанную им услугу: “Мы немало обрадовались узнать из достоверного источника, что просьбы и предложения Великобритании русской императрице отвергнуты с презрением”, ‒ писал Джордж Вашингтон3. На прежде безоблачные англо-русские отношения набежала тень.
Взаимное отчуждение двух правительств возросло с опубликованием Екатериной принципов вооруженного нейтралитета на море (февраль 1782 г.) Поводом послужил захват британским флотом, блокировавшим побережье восставших колоний, торговых судов нейтральных стран, включая российские. Корабли и их грузы подвергались конфискации, все это смахивало на разбой. Изданная императрицей декларация провозглашала право нейтральных государств торговать с воюющими всеми товарами, за исключением оружия и боеприпасов. Этот документ лег в основу кодификации международного морского права, к нему присоединились Дания, Голландия, Пруссия, Австрия, Португалия и Королевство обеих Сицилий, образовавшие Лигу вооруженного нейтралитета. Соединенные Штаты Америки и воевавшие на их стороне Франция и Испания признали его принципы. А между лондонским и петербургским дворами пробежала черная кошка, что нашло отражение и на далеких Балканах в годы четвертой по счету в XVIII столетии войны с Турцией.
* * *
Екатерина ‒ на вершине славы и власти. Триумфальный мир заключен, козни венского двора развеяны, супостат Людовик XV скончался от оспы, его внук и наследник ищет сближения. Императрица ‒ арбитр в Европе. После подавления пугачевского восстания дворянство сплотилось вокруг “казанской помещицы”, робкая вельможная оппозиция во главе с Никитой Ивановичем Паниным, сторонником ограничения абсолютистских порядков и предоставления знати некоторых властных прерогатив, замолкла.
Сказанное выше не значит, что российская дипломатия перенесла все свое внимание на Запад и даже на проблемы глобальные и предала забвению Юг. Высокая Порта не желала смириться с потерей Крыма, вокруг контроля над ханством, обретшим статус самостоятельности, завязалась схватка двух держав. Обе опирались на своих ставленников из рода Гиреев ‒ Шагина (Россия) и Девлета (Турция). Самодержавию пришлось поддерживать своего кандидата силой штыков. В августе 1778 г. у берегов Крыма появилась турецкая эскадра. Войсками, расположенными на полуострове, командовал тогда Суворов. Он воспротивился высадке турок на землю, сославшись на сведения о появлении в Малой Азии чумы и потребовав сорокадневного карантина. Османскому адмиралу пришлось {108} повернуть назад. Лишь в марте 1779 г. удалось добиться подписания “изъяснительной” Айналы-Кавакской конвенции, в которой подтверждались все условия “без повреждения” Кючук-Кайнарджийского мира. Султан признал Шагин-Гирея ханом Крыма.
1780 год принес Екатерине приятный сюрприз: в союзники к ней запросился не кто иной, как император “Священной Римской империи германской нации” Иосиф II, ее прежний непримиримый антагонист. Печальный опыт с баварским наследством убедил его: на западе путь к расширению для Габсбургов закрыт, оставалось юго-восточное направление. Но и здесь после Кючук-Кайнарджийского мира стало очевидно: прорыва России на Балканы остановить невозможно, рассматривать регион как сферу исключительного австрийского влияния беспредметно. Значит, надо войти с Екатериной в долю.
В 1780 г. скончалась Мария Терезия. Добродетельная дама недолюбливала Екатерину с ее чередой фаворитов и не допускала чрезмерного сближения с петербургским двором. После ее смерти сын обрел свободу маневра и решился на переориентацию всей восточной политики.
В том же году царица совершила вояж в Могилев. Там ее поджидал “граф Фалькенштейн” ‒ Иосиф путешествовал инкогнито. Из Могилева любознательный граф проследовал в Петербург, и в ходе бесед с государыней были заложены основы союза двух государств.
Впрочем, само это состояние не было новинкой в отношениях между двумя странами: начиная с 1726 г. Россия вплоть до 1762 г. почти перманентно числилась австрийским союзником. Итог оказался разочаровывающим: Вена с отнюдь не похвальным постоянством стремилась использовать российскую армию, а заодно и дипломатию в своих интересах, особенно в годы Семилетней войны. “И Франция, и Австрия готовы были использовать в полной мере военные ресурсы России ради достижения собственных целей, ‒ констатировал американский историк Р. Бейн, ‒ и крайне сдержанно относились к возможной награде для своего лояльного и усердного союзника”4. После войны Екатерина выразилась твердо и решительно: “Время всем покажет, что мы ни за кем хвостом не тащимся”. Н.И. Панин говорил вежливее, но по существу то же самое: “Мы затверделому в делах австрийскому самовластию и воле следовать не будем…”5 Руль внешней политики был повернут в сторону сотрудничества с Пруссией.
Союз 1782 г. совершенно не означал “возвращения на круги своя”, роли сторон переменились. Иосиф II выступал просителем и ведомым, Екатерина ‒ ведущей. Акт был учинен в форме обмена письмами идентичного содержания между монархами (послания датированы маем 1781 г.). Венценосцы поклялись не жалеть усилий для поддержания мира в Европе; если же (от чего Боже упаси) один из них подвергнется нападению, другой окажет помощь корпусом {109} в 10 тыс. человек пехоты и 2 тыс. кавалеристов. Обязательства отпадали, если бы Россия подверглась агрессии в Азии, а Австрия ‒ в Италии. Важнейшее положение договоренности заключалось в ее секретной статье: Иосиф за себя и своих преемников признал Кючук-Кайнарджийский мир и “Изъяснительную конвенцию” 1779 г. В случае нарушения их Портой он обязывался в трехмесячный срок объявить ей войну и выставить на поле боя силы, равные российским6.
Подписание договора совпало с двадцатилетием царствования Екатерины: новый триумф одержан! Волны лести подступали к подножью трона, и императрица с удовольствием в них погружалась. Все ей удавалось, голова слегка кружилась. В этой атмосфере упоения успехами родился загадочный “Греческий проект”.
Можно, конечно, проследить его предысторию, упомянуть, что черновик сочинил Александр Андреевич Безбородко7. И все же не случайно на свет Божий проект появился в виде личного письма Екатерины Алексеевны Иосифу II 10(21) сентября 1782 г. именно в условиях союза двух христианских государств, объединенная мощь которых представлялась неодолимой.
Начиналось послание с пространного изложения претензий к Высокой Порте: та чинит препятствия проходу российских кораблей через Босфор и Дарданеллы, подстрекает крымских татар к восстанию, нарушает автономные права Дунайских княжеств. Затем следовало заверение в своем традиционном миролюбии: “Я не добиваюсь ничего, выходящего за рамки, установленные договорами”. Однако на всякий случай ей и Иосифу благоразумно заранее позаботиться насчет возможности войны и подписать “секретную конвенцию о вероятных приобретениях, которых мы должны домогаться у нарушителя мира” (т.е. Высокой Порты). Императрица с оптимизмом взирала на международную ситуацию: Дания ‒ верный союзник, Швеция выступить не посмеет, престарелый Фридрих Прусский учтет опыт “картофельной войны” и не решится бросить вызов России и Австрии, Англия и Франция воюют друг с другом, им не до далекой Юго-Восточной Европы, так что ничто и никто союзникам не помешает.
Далее Екатерина, заверив адресата в своем “безграничном доверии”, нарисовала мрачную картину развала Османской империи: центральная власть ослабела, местные правители, аяны своевольничают, бандиты грабят города и села, не разбираясь, где живут христиане, а где мусульмане; некогда грозные янычары переродились и думают о своих доходах от ремесла и торговли, и все, кто может, занимаются казнокрадством8.
Самое время, полагала Екатерина Алексеевна, создать между тремя державами ‒ Российской, Австрийской и Османской ‒ некий барьер в виде государства, от них независимого в составе Молдавии, Валахии и Бессарабии. Отдавая дань моде на все античное, {110} государыня предлагала назвать его Дакией, по имени некогда существовавшего племенного союза гето-даков, предков румын. Во главе создаваемой державы следует поставить монарха-христианина, на верность которого можно положиться. Дакия никогда не должна объединяться ни с Австрией, ни с Россией; последняя на Дакию не зарится, ее притязания ограничиваются крепостью Очаков на Днепровском лимане и полосой земли между реками Буг и Днестр.
Далее следовало главное: если, с помощью Божьей, удастся избавить Европу от врага имени христианского (т.е. изгнать турок в Азию), “в.и.в. не откажется помочь мне в восстановлении древней Греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь господствующего, при взятии мною на себя обязательства поддерживать независимость этой восстановленной монархии от моей”. Засим излагалось сокровенное: она хотела бы возвести на престол в Константинополе своего второго внука Константина при условии, что он никогда не посягнет на российский престол. Со своей стороны цесаревич Павел Петрович и великий князь Александр дадут клятву не претендовать на греческий трон9.
Письмо от 10(21) сентября 1782 г. заголовка не имело, но его не случайно нарекли “Греческим проектом” ‒ возрождение Греции представляло его сердцевину. Европа грезила Древней Элладой, ее культурой, достижениями философской мысли, ее поэзией и драматургией, изучала опыт Афинской демократии. Эллинофильство вошло составной частью в идеологию Просвещения. Видные представители многочисленной греческой диаспоры обращались к императрице с призывами к освобождению от гнета османов, и свои внешнеполитические замыслы Екатерина облекала в греческие одежды. Второму внуку она дала небывалое у династии Романовых имя Константин, которое носили одиннадцать византийских императоров. Младенец еще пребывал в пеленках, а одописец В. Петров приветствовал его в тяжеловесных виршах: “Гроза и ужас чалмоносцев, / Великий Константин рожден!” Дитя выкормила кормилица-гречанка, он выучил греческий язык, его воспитывали как кандидата на престол возрожденной Греции.
Адресат, получив послание Екатерины, восторга не выразил. Международный горизонт не представлялся Иосифу столь уж безоблачным, страх перед прусским нашествием его преследовал всю жизнь. Ни преклонные лета Фридриха, ни родство с французской королевой Марией-Антуанеттой не дают ему ни малейших гарантий от осложнения отношений с Францией и Пруссией, полагал он.
Но охота пуще неволи. В свете феерических российских успехов вставать на пути Екатерины и сопротивляться проникновению России на Балканы представлялось бессмысленным. Оставалось присоединиться, потребовать себе компенсацию, и тут просвещеннейший из монархов не поскромничал: в письме от 13 ноября (н.ст.) он наметил для себя следующие приобретения: крепость Хотин с {111} окрестностями, Малую Валахию до реки Алута (Олт), Видин, Орсову и Белград. Оттуда он проводил прямую линию до Дринского залива Адриатики, предназначая себе земли до обозначенной границы. Поскольку в их числе оказывались и венецианские владения, он предлагал возместить Республику Св. Марка островом Крит и некоторыми территориями в Греции10.
В Петербурге откровения Иосифа встретили прохладно ‒ он посягал и на предполагаемые земли Греческой монархии. Впрочем, каких-либо реальных последствий обмен письмами не имел, никакой конвенции не появилось, сам Иосиф в письме брату Леопольду выражал надежду, что удастся осуществить без войны программу-минимум: образовать Дакию, предоставить России Очаков, а Австрии ‒ Северную Сербию. Леопольд счел и этот замысел предельно опасным: “Нет таких приобретений, которые могли бы возместить ущерб, причиненный европейской войной”11.
Нет свидетельств, позволяющих утверждать, что сама Екатерина собиралась дать ход своему замыслу. В переписке с Потемкиным Она рассуждала вполне реалистично: “Политический состав Оттоманской империи разными обстоятельствами еще отдален от конечного разрушения”12. Фельдмаршал полагал естественной границей России Черное море. О.П. Маркова справедливо считает, что рассуждения о разделе Турции были лишены черт реальной политической программы, настолько они не соответствовали существовавшей геостратегической обстановке. Испускать дух Османская империя не собиралась, большинство держав метили ей в лекари, а не в могильщики. Все это делает “Греческий проект” загадочным, и покров таинственности с него не спадает, несмотря на многочисленные обращения историков к нему.
Логично предположить, что каскад успехов вскружил голову императрицы: прорыв на Балканы, арбитраж в австро-прусском споре о баварском наследстве, Лига вооруженного нейтралитета, ‒ было от чего вознестись в мечтаниях. Первый монарх Европы, римский цесарь, прицепился к ее внешнеполитической колеснице ‒ почему бы не подумать об изгнании “нечестивых агарян” в Азию?
С мыслями, возвышенными, но химерическими, в проекте соседствовали соображения вполне земные: зашли в тупик попытки создать в Крыму лояльный по отношению России режим, Шагин-Гирей оказался зыбкой опорой, против него в 1782 г. восстали два брата. В Петербурге стали задумываться о смене вех в Крымской политике. В декабре самодержица обратилась к Г.А. Потемкину с секретным рескриптом. По ее подсчетам, казна потратила в Крыму без всякого результата 7 млн рублей, были принесены бесчисленные жертвы людьми. Вывод: следует привести ханство в подданство, желательно мирным путем, что и было осуществлено в апреле 1783 г.13 Противодействия со стороны Вены не последовало. Не без влияния обещанных в проекте соблазнов Иосиф II не только смирился с {112} вхождением Крыма в Россию, но и прислал положенные поздравления14. Закинув в Вене сети обещаний, царица подорвала там позиции противников раздела Турции во главе с канцлером В.А. Кауницем, который, по ее словам, “ужом и жабою вертится и прыгает”, противодействуя ей.
В советской историографии проект долгие годы считался символом агрессивного экспансионизма самодержавия: «Царизм разрабатывал планы широких захватов на Дунае и на Балканах, выражением которых явился известный “Греческий проект”»15. В западной литературе он и поныне представляется символом необузданной российской тяги к захватам. На самом деле собственные претензии Екатерины ограничивались Очаковом и полосой земли до реки Днестр.
Однозначной оценке проект не поддается. Многими своими чертами он тяготел к прошлому и был навеян воспоминаниями о величии Византии. Екатерина предоставляла Иосифу карт-бланш в приобретении балканских территорий (во всяком случае, гласно не возражала против его разыгравшегося аппетита). Греческие увлечения в проекте доминировали в ущерб идее славянской взаимности, в нем отсутствовавшей, императрица как бы забыла обращения к ней южных славян. Этим проект отличается в худшую сторону от программной грамоты Петра I к балканским христианам (8 мая 1711 г.), в которой содержалось важнейшее положение о возрождении их государственности: “позволим под нашею протекциею избрать себе началников от народа своего и подтвердим их права и привилегии”16.
Но при всем своем несовершенстве, при явном пренебрежении сложной конфигурацией этнических разграничений на Балканах, при очевидном благоволении к грекам в ущерб славянам документ содержал основополагающие идеи отказа от прямых завоеваний в регионе в пользу создания или возрождения там христианских государств под покровительственной дланью самодержавия. В этом смысле проект послужил отправной точкой комбинации по территориально-государственному переустройству Балкан, которыми богат XIX век.
А в присоединенном Крыму, по берегам Ахтиарского залива, самой природой созданного для якорной стоянки, сооружался городок Севастополь. Визжали пилы, стучали топоры, на верфях закладывались корабли Черноморского флота. Осваивалось южное порубежье России. Светлейший князь Потемкин-Таврический, генерал-губернатор Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний, обладал (когда не погружался в меланхолию) кипучей энергией. Край заселялся, вспахивалась тучная черноземная целина, возводились города, обустраивались села. В своих планах светлейший порой удалялся в заоблачные выси. В Екатеринославе собирались открыть университет, театр, музыкальную академию, биржу, дом призрения. Заложили собор ‒ пространнее храма Св. Петра в Риме. Фельдмаршал хвастался: повсюду ‒ стада “руноносного скота”, “хлебопашество год от года усиливается, виноград венгерский дал уже {113} первоплод”, вино делают “лутче прежнего”, “прежде десяти лет шелку будет больше, чем пеньки”17. Много было показного, даже показушного, но много было и дела. А в Петербурге саксонский посланник, и носа не совавший в Новороссию, сочинил легенду о “потемкинских деревнях”, и она прочно, на века, вошла в историческое сознание.
В 1787 г. императрица согласилась на просьбу фельдмаршала ‒ посетить южные земли. Знаменитое, почти легендарное путешествие в Крым началось в январе. Кавалькада состояла из 120 саней. В городах государыню встречали колокольным звоном, хлебом-солью, молебнами и балами. По вечерам, когда ранняя мгла окутывала землю, на обочинах дороги пылали костры из целых стволов деревьев. Екатерина захватила с собой послов Великобритании, Франции и Австрии. Английский историк Г. Томсон сочла все предприятие смесью политического тура, увеселительной прогулки и дипломатического конгресса18.
В путь, но сепаратно, из Вены, собрался и “граф Фалькенштейн”, он же Иосиф II. Ехал архискромно, в сопровождении одного генерала и двух служителей. Встреча с Екатериной произошла близ Кременчуга. Цесарь пребывал перманентно не в духе. В Венгрии и Австрийских Нидерландах нарастало недовольство его централизаторскими и унификаторскими реформами, жители не желали смириться с ломкой традиционной системы управления. Иосиф писал канцлеру В.А. Кауницу: “Императрица умирает от желания возобновить дело с турками, она не прислушивается ни к каким доводам, самолюбие и везение ослепляют ее в такой степени, что она верит, будто способна в одиночку осуществить все желаемое”19, и не прислушивается к его опасениям насчет позиции Пруссии и Франции. Но римский цесарь был в союзе ведомым. В Херсоне августейшие путешественники проехали под аркой с надписью по-гречески: “Путь в Константинополь”, из окон дворца в Севастополе наблюдали маневры судов под андреевским флагом.
Вскоре по возвращении царицы в Петербург последовал неприятный сюрприз. Высокая Порта предъявила ультиматум: вернуть Крым Османской империи и признать недействительным Кючук-Кайнарджийский договор. Посланник Я.И. Булгаков счел излишним отправлять ноту Екатерине и был со всем составом миссии препровожден в Семибашенный замок, скорбное пристанище многих его предшественников. 13(24) августа Порта объявила России войну.
Гроза, как всегда, грянула не вовремя. Севастопольская эскадра насчитывала два линейных корабля и два фрегата, у турок ‒ 24 линейных корабля (правда, среди них восемь обветшавших и к плаванию не пригодных). В манифесте императрицы от 7(18) сентября 1787 г. встречается многозначительная фраза: миром 1774 года Россия доказала, “что и в счастливой войне не приобретение, но оборона и спокойствие государства нашим было предметом”20. Ни намека на “Греческий проект”! {114}
1 Asprey R.B. Frederik the Great: The Magnificent Enigma. N.Y., 1986. P. 617‒623; Aretin K. Das Reich und die europäischen Politik 1763‒1806 // Europa und “wir”. Budapest, 2000. S. 22.
2 У шести немецких князей Великобритания заполучила 36 тыс. наемников. См.: История внешней политики России: XVIII век. М., 1998. С. 217; Болховитинов H.H. Россия и война США за независимость. М., 1976. С. 33.
3 Болховитинов Н.Н. Указ. соч. С. 33.
4 Bain R.N. The Daughter of Peter the Great. Saint Clair Shores, 1969. P. 289.
5 Чечулин Н.Д. Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II. СПб., 1890. С. 45.
6 Arneth A. Joseph II und Katharina von Russland: Ihre Briefwechsel. Wien, 1869. S. 72‒88.
7 См. раздел: Предыстория Греческого проекта (Г.Л. Арш) // Век Екатерины II. Дела балканские. М., 2000. С. 209‒213.
8 Arneth A. Op. cit S. 144, 148, 152.
9 Ibid. S. 153, 154.
10 Ibid. S. 169‒175.
11 Fejtö F. Un Habsburgh révolutionnaire. Joseph II, portrait d’un despot eclarée. P., 1953. P. 251.
12 Маркова О.П. О происхождении т.н. Греческого проекта // История СССР. 1958. № 4. С. 58 (то же в сб. ст.: Проблемы методологии и исследования внешней политики России. М., 1986).
13 Fisher A. The Russian Annexation of the Crimea. Cambridge, 1971. P. 83.
14 Arneth A. Op. cit. P. 202.
15 Очерки истории СССР: XVIII век. Вторая половина. М., 1956. С. 323.
16 Письма и бумаги императора Петра Великого. М., 1962. T. XI, ч. 2. С. 227.
17 Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1785‒1806. М., 1960. С. 256‒260; Ключевский В.О. Русская история. М., 1993. Т. 3. С. 480.
18 Thompson Н. Catherine the Great. L., 1947. P. 187.
19 Брикнер А.Г. История Екатерины II. М., 1991. Т. 2. С. 408.
20 Петров А.Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1880. Т. 1. С. 56, 61, 105. {115}
Виноградов В.Н. Балканская политика России // Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в. / Отв. ред. И.И. Лещиловская; Ин-т славяноведения. М.: Наука, 2003. С. 106‒115. #19Отправлено 07.01.2018 - 21:10 PM Стегний П.В. Еще раз о греческом проекте Екатерины II. Новые документы из АВПРИ МИД России // Новая и Новейшая история. 2002. № 4. http://www.drevlit.r...proekt/text.php #20Отправлено 13.10.2018 - 18:10 PM
Количество пользователей, читающих эту тему: 00 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных |