←  Позднее Средневековье, или эпоха Возрождения

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Предпосылки Варфоломеевской ночи

Фотография Ученый Ученый 31.12 2021

Религиозные Войны в общем и Варфоломеевская Ночь в частности правильнее было бы назвать Войной Формирования Государств.

Приоритет национальных интересов над религиозными утвердился уже после Варфоломеевской ночи - когда Ришелье во время 30летней войны заключил союз с протестантами. Ришелье внутри страны воевал с протестантами, и в то же время в союзе с протестантами пытался сломить могущество Габсбургов.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 31.12 2021

Религиозные Войны в общем и Варфоломеевская Ночь в частности правильнее было бы назвать Войной Формирования Государств.

Религиозные войны 1550-х 1590-х гг. представляют собой серию внутренних военных конфликтов во Франции при участии внешних сил. Эти войны именуются также гражданскими (guerres civiles),

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.01 2022

Приоритет национальных интересов над религиозными утвердился уже после Варфоломеевской ночи - когда Ришелье во время 30летней войны заключил союз с протестантами.

Это было характерно и для политики Генриха IV, военно-политическая деятельность которого относится к более раннему периоду, чем эпоха правительства А.Ж. Ришельё. Этот король едва спасся во время Варфоломеевской ночи и не раз менял своё вероисповедание.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Это было характерно и для политики Генриха IV, военно-политическая деятельность которого относится к более раннему периоду, чем эпоха правительства А.Ж. Ришельё. Этот король едва спасся во время Варфоломеевской ночи и не раз менял своё вероисповедание.

Во время гражданских войн во Франции имел место приоритет религии над национальными интересами. Протестанты призывали в страну немецкие войска, даже слово гугеноты имеет немецкое происхождение. Сторонники Лиги использовали помощь испанских войск, которые вошли в Париж в 1591 г. И протестанты и лигеры были сепаратистами - они желали ослабление центральной королевской власти и восстановления автономии или даже независимости подконтрольных им провинций. Таким образом религиозные войны ослабляли Францию, и зачинщиками раздоров чаще выступали гугеноты.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Религиозные войны 1550-х – 1590-х гг. представляют собой серию внутренних военных конфликтов во Франции при участии внешних сил. Эти войны именуются также гражданскими (guerres civiles),

Сами французы, жившие в то время, называли их гражданскими войнами.

 

 

 

Ответить

Фотография Ventrell Ventrell 01.01 2022

и зачинщиками раздоров чаще выступали гугеноты.

А потом случилась варфоломейщина и гугеноты обрели жертвенный ореол.
 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

 

и зачинщиками раздоров чаще выступали гугеноты.

А потом случилась варфоломейщина и гугеноты обрели жертвенный ореол.
 

 

Мы воспитаны на книге про Уленшпигеля, поэтому для нас протестанты хорошие, а католики плохие. Большинство парижан ненавидели гугенетов и радовались из избиению. По моему мнению кальвинизм с его отрицанием развлечений и наслаждений, плохо подходит французам, которые известны своей жизнерадостностью и любвеобильностью.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.01 2022

Во время гражданских войн во Франции имел место приоритет религии над национальными интересами.

Этого никак нельзя сказать о Генрихе IV, который закончил религиозные войны, объединив всю Францию под своей властью.

 

Протестанты призывали в страну немецкие войска, даже слово гугеноты имеет немецкое происхождение.

В XVI в. широкое использование наёмников (в том числе иноземных) было обыденным явлением. Больше всего наёмничество распространилось в Швейцарии и раздробленной Германии.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Этого никак нельзя сказать о Генрихе IV, который закончил религиозные войны, объединив всю Францию под своей властью.  

Генрих 4, Ришелье и Луи 14 вели внешние войны ради территориальной экспансии, не считаясь с религиозной принадлежностью противников. Франция воевала и с католической Испанией и с протестантской Голландией.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.01 2022

Генрих 4, Ришелье и Луи 14 вели внешние войны ради территориальной экспансии, не считаясь с религиозной принадлежностью противников.

Генрих IV стремился к объединению и укреплению Франции, но при этом не посягал на территорию других государств (напротив, присоединил Наварру к Франции). Варфоломеевская ночь стала для него нелёгким испытанием. Тогда в Париже были перебиты тысячи протестантов, собравшихся на его свадьбу с Маргаритой Валуа (в ночь с 23 на 24 августа 1572 г.). В августе и сентябре резня гугенотов происходила и в других французских городах.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Писатель-гуманист Монтень осуждал гражданские войны 

 

Те, кто расшатывают государственный строй, чаще всего первыми и гибнут
при его крушении. Плоды смуты никогда не достаются тому, кто ее вызвал; он
только всколыхнул и замутил воду, а ловить рыбу будут уже другие. Так как
целость и единство нашей монархии были нарушены упомянутым новшеством, и ее
величественное здание расшаталось и начало разрушаться, и так как это
произошло, к тому же, в ее преклонные годы, в ней образовалось сколько
угодно трещин и брешей, представляющих собою как бы ворота для названных
бедствий. Величие государя, говорит некий древний писатель, труднее низвести
от его вершины до половины, чем низвергнуть от половины до основания.
Но если зачинатели и приносят больше вреда, нежели подражатели, то
последние все же преступнее первых, следуя образцам, зло и ужас которых сами
ощутили и покарали. И если даже злодеяния приносят известную долю славы, то
у первых перед вторыми то преимущество, что самый замысел и дерзость почина
принадлежат именно им.

 

Все виды новейших бесчинств с легкостью черпают образцы и наставления,
как потрясать государственный строй, из этого главнейшего и неиссякаемого
источника [30]. Даже в наших законах, созданных с целью пресечения этого
изначального зла, и то можно найти наставления, как творить злодеяния
всякого рода, и попытки оправдания их. С нами происходит теперь то самое, о
чем говорит Фукидид [81], повествуя о гражданских войнах своего времени;
тогда, угождая порокам общества и пытаясь найти для них оправдание, давали
им не их подлинные названия, но, искажая и смягчая последние, обозначали
словами новыми и менее резкими. И таким-то способом хотят подействовать на
вашу совесть и исправить наши взгляды!

 

Honesta ratio est.

{Предлог благовиден [82] (лат.)}

 

Однако как бы благовиден ни был предлог, все же
всякое новшество чревато опасностями: adeo nihil motum ex antiquo probabile
est. {Нельзя одобрить отклонение от старины [88] (лат).} По правде говоря,
мне представляется чрезмерным самолюбием и величайшим самомнением ставить
свои взгляды до такой степени высоко, чтобы ради их торжества не
останавливаться пред нарушением общественного спокойствия, пред столькими
неизбежными бедствиями и ужасающим падением нравов, которые приносят с собой
гражданские войны, пред изменениями в государственном строе, что влечет за
собой столь значительные последствия, - да еще делать все это в своей
собственной стране. И не просчитывается ли тот, кто дает волю этим явным и
всем известным порокам, дабы искоренить недостатки, в сущности спорные и
сомнительные? И есть ли пороки худшие, нежели те, которые нестерпимы для
собственной совести и для здравого смысла?

 

Мишель Монтень. Опыты. Том I (lib.ru)

 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Медаль, выбитая папой Григорием 13 в честь Варфоломеевской ночи

 

Gregory.jpg

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Иван Грозный осуждает жестокости Варфоломеевской ночи

 

Царь Иван Грозный в письме германскому императору Максимилиану II, который и сообщил ему о событиях Варфоломеевской ночи, написал следующее: «А что, брат дражайшей, скорбиш о кроворозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколко тысяч и до сущих младенцов избито; и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиком народом учинил и кровь толикую без ума пролил».

 

Как Грозный оценил варфоломеевскую резню | Кириллица | Яндекс Дзен (yandex.ru)

 

Следует сказать, что Иван Грозный очень уважал императора, и вероятно был вполне искренним в своем письме. 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.01 2022

Генрих IV стремился к объединению и укреплению Франции, но при этом не посягал на территорию других государств (напротив, присоединил Наварру к Франции).

Франция и сам Генрих были еще слишком слабы, впрочем перед своей гибелью Генрих 4 планировал предпринять широкомасштабную войну с Испанией и империей. Его преемники продолжили эти войны, а Луи 14 пытался добиться гегемонии в Европе.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.01 2022

Франция и сам Генрих были еще слишком слабы

В 1598 г. Генрих IV заключил Вервенский мир с королём Испании Филиппом II, в 1601 г. – Лионский мир с савойским герцогом Карлом Эммануилом I, причём оба договора были заключены на выгодных для Франции условиях. Внешнеполитические успехи первого представителя династии Бурбонов укрепили положение Франции на международной арене. Разумеется, они вряд ли были бы возможны при проведении неудачной внутренней политики.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 02.01 2022

Почтовая марка с портретом Колиньи

 

111160442.jpg

Ответить

Фотография Ученый Ученый 02.01 2022

Колиньи бросает вызов

 

Видя, в каком невероятном фаворе пребывает Колиньи, Гизы отказывались появляться при дворе. Король отныне всецело находился под влиянием гугенотов. Екатерина с тревогой смотрела на этот перекос в соотношении политических сил. А ведь еще незадолго до этого она радовалась, сплотив вокруг Карла IX, как думалось ей, всю Францию! Не имело значения, что при этом одни слушали мессу, а другие — проповедь пастора: все они были в ее глазах добрыми подданными.

 

Теперь вся власть оказалась в руках Колиньи, помыкавшего, как ему вздумается, королем и занявшего положение принца крови. Он в любое время, когда считал нужным, заходил в королевские апартаменты, держал себя высокомерно и вызывающе с католиками, любого из них, если тот не нравился ему, мог прогнать с глаз долой. Пользуясь своим неограниченным влиянием на Карла IX, он, вопреки воле королевы-матери, втянул его в войну, внушив ему, что сейчас самое время начать наступление в Нидерландах, и король, даже не уведомив свою мать, направил туда армию французских протестантов. Этот поход закончился печально: испанцы разгромили гугенотов. Провал политики Колиньи был очевиден.

 

Екатерина, одной из последних узнавшая об этой авантюре вождя гугенотов, была потрясена. Особенно тяжелым ударом для нее явилось то, что роковое решение принималось с согласия ее сына. Она потребовала от Карла объяснений, в результате чего открылась еще более неприглядная правда: оказывается, этот несчастный отдавал подписанные его рукой приказы гугенотам. Таким образом, их авантюра выглядела как наступление королевской армии Франции против испанских войск. В своей нелюбви к Испании Екатерина не уступала Колиньи, однако прежде всего ее волновало сохранение мира, и она сделала все возможное, дабы сгладить негативные последствия безрассудного поступка сына, потребовав, чтобы тот собственной рукой написал ноту, осуждающую вторжение гугенотов в Нидерланды. Этот документ она передала австрийскому послу, дабы тот вручил его императору, который, в свою очередь, постарался бы смягчить гнев Филиппа II.

 

Однако не так-то легко было заставить Колиньи отказаться от задуманного. Он был настолько уверен в своем влиянии на короля, что собрал новую армию для отправки во Фландрию. Не довольствуясь этим и действуя так, словно королем был он, а не Карл IX, Колиньи начал мобилизацию по всему королевству, провоцируя Испанию. И это притом что Франция была неспособна противостоять военной мощи Филиппа II! Жизнь повторно дала жестокий урок адмиралу-фанатику и неразумному Карлу IX: и второе выступление гугенотов против испанцев в июле 1572 года закончилось сокрушительным поражением. Особенно плохо было то, что в руки противника попали приказы, подписанные лично Карлом IX, так что у Филиппа II не оставалось ни малейших сомнений в том, что ответственность лежит на французском короле, распорядившемся о вторжении.

 

Но плохо это было для кого угодно, только не для Колиньи: теперь король оказался у него в руках. Чем сильнее испанцы были раздражены против Карла IX, тем больше адмирал мог быть уверен в неизбежности войны. Екатерина, пребывавшая на грани отчаяния, умоляла сына дезавуировать свои распоряжения и порвать с воинствующими гугенотами, но всё напрасно. За те несколько недель, пока ее не было в Париже, Карл IX окончательно превратился в марионетку в руках Колиньи. Екатерине не следовало выпускать из поля зрения сына-вертопраха, но материнская любовь погнала ее в Шалон к изголовью тяжело заболевшей дочери, герцогини Лотарингской. Теперь, возвратившись в Париж на свадьбу Маргариты и Генриха Наваррского, она обнаружила, что Колиньи добился от Карла IX фактического объявления войны Филиппу II со всеми вытекающими из этого катастрофическими последствиями. Если бы испанцы вторглись во Францию, они беспрепятственно смогли бы дойти до Парижа.

 

Разговор Екатерины с сыном оказался драматичным. Она пыталась защитить перед ним политику всей своей жизни, направленную на поддержание французской монархии, мира в стране, национального единства, веротерпимости или, по крайней мере, компромисса между сторонниками двух религий, что позволяло ей править, не прибегая к насилию и кровопролитию. Она пыталась втолковать это сыну, поступавшему вопреки собственным интересам, но видела перед собой марионетку, тупо повторяющую то, что вдолбил в его голову Колиньи: испанцы не смогут выиграть войну, поскольку всё благоприятствует гугенотам, и королева Елизавета Английская — за них. Последнее было роковым заблуждением: Елизавете меньше всего на свете хотелось бы, чтобы французы, пусть даже и протестанты, обосновались в Нидерландах, но адмирала, желавшего войны и власти любой ценой, это совершенно не беспокоило. Екатерина лучше знала реальное положение вещей, и дальнейший ход событий подтвердил ее правоту. Что же касается Колиньи, то его, ставшего жертвой собственного фанатизма, гордости и корысти, факты не интересовали, за что ему и пришлось поплатиться.

 

Всеми средствами, мольбами, ласками и угрозами Екатерина пыталась вразумить сына, напомнив ему о том, что Колиньи не раз уже покушался на его жизнь и трон и теперь он добивается того же. Слабость, которую король проявляет перед лицом смертельного врага, может стоить ему власти. Больше того, это приведет к гибели династию, которая не устоит под натиском испанской армии, став к тому же еще объектом презрения и ненависти со стороны французского народа, ибо на нее будет возложена ответственность за все постигшие Францию беды и за попрание католической веры. Однако никакие доводы не могли перебороть упрямства Карла IX. Тогда Екатерина пригрозила, что покинет королевство и возвратится во Флоренцию, если он не одумается, но сын лишь высокомерно заявил, что сам знает, что ему следует делать. Как раз этого-то он никогда и не знал... В иное время угроза матери заставила бы Карла IX со слезами броситься в ее объятия, но теперь, похоже, Францией правил другой человек — Колиньи.

 

На состоявшемся вскоре заседании королевского совета адмирал, уверенный в поддержке короля, открыто выступил за войну с Испанией, тогда как остальные были против, включая и маршала Таванна, доблестного воина, которого никак нельзя было заподозрить в симпатиях к испанцам. Однако на Колиньи это не произвело впечатления. Он готов был в одиночку противостоять всем. Этот охваченный гневом фанатик говорил не так, как подобает доброму подданному короля, французу, но как вождь группировки, возомнивший себя равным королю — и даже выше его. Зная, кто всегда был и остается его главным противником, он обратился к Екатерине с дерзкими словами: «Мадам, если король откажется от этой войны, то дай бог, чтобы не вспыхнула другая война, избежать которой он будет не в силах». Это была прямая угроза разжечь очередную гражданскую войну. Екатерина и члены совета, потрясенные услышанным, сидели, точно лишившись дара речи. Они понимали, что отныне адмирал готов на всё. И в этой гробовой тишине, перед лицом неотвратимой угрозы Екатерина мысленно вынесла приговор адмиралу, перешедшему все разумные пределы. Теперь его присутствие и даже само его существование становилось нестерпимым. Основы французской монархии подорваны, но Франция еще жива и должна жить дальше под скипетром ее детей. Ради этого Екатерина решилась на крайнюю меру.

 

Колиньи бросает вызов. Екатерина Медичи (wikireading.ru)

Ответить

Фотография Ученый Ученый 02.01 2022

Гиз у трупа Колиньи

 

b68ede2f3fe56fec79a1a83a2e69d621.jpg

Ответить