←  Раннее средневековье, или Темные Века

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Франкское государство

Фотография Стефан Стефан 07.10 2018

ФРА́НКСКОЕ ГОСУДА́РСТВО (лат. Regnum Francorum), крупнейшее из варварских государств раннего Средневековья. В период расцвета включало значит. часть Зап. Европы, оказывало сильное влияние на политич. и культурное развитие соседних территорий. Большинство совр. европ. государств Западной, отчасти Центр. Европы, выросло из Ф.г.; мн. достижения ср.-век. культуры базируются на его основах. Ядро Ф.г. составлял франкский племенной союз (см. Франки), оформившийся в 5 в. на севере Галлии и прилегающих землях к востоку от Рейна. Первым полулегендарным правителем Ф.г. считается Меровей (448–457), давший имя первой династии франкских конунгов – Меровингов. Первый достоверно известный правитель – Хильдерик I (457–481), вероятно, сын Меровея.

 

Ф.г. образовалось в условиях кризиса и разложения Зап. Рим. империи, проникновения на её территорию и закрепления на ней варварских народов (см. Варвары), находившихся на разных этапах обществ. развития и не сумевших в большинстве своём создать или защитить собств. государственность от более сильных соседей. Успехи франков были во многом предопределены их многочисленностью и возможностью постоянного пополнения войска за счёт переселенцев из-за Рейна, что позволяло им надёжно контролировать покорённое романское население. Подчинив своей власти целый ряд герм. и слав. племён, франки, как правило, сохраняли их законы, иногда институты власти, нередко и правящую элиту. Важным шагом по укреплению собств. государственности стало принятие в 496 (по др. данным, в 499) при Хлодвиге I христианства в его ортодоксальной форме, исповедуемой подавляющим большинством римлян и романизированных жителей завоёванных ими территорий. Этот шаг примирил мн. римлян с франками, которые, в отличие от др. германцев (в осн. приверженцев арианства), стали восприниматься как единоверцы, и создал основу для совместного существования в рамках единого гос-ва. Принятие христианства облегчило заключение межэтнич. браков, которые влекли за собой дальнейшее сближение людей разного происхождения. Укреплению Ф.г. способствовало также наличие устойчивых династий – Меровингов, затем Каролингов; большинству др. варварских народов не удалось создать прочные династии.

 

В процессе складывания Ф.г. франки использовали достижения покорённых римлян, в т.ч. в политич. сфере, образовав собств. жизнеспособное гос-во на принципиально иной, в сравнении с античными формами, основе. Франки в целом сохранили налоговую систему римлян, однако налоги в их державе платили только римляне (до 9 в.), которые не служили в армии, что было прерогативой франков и некоторых подчинённых им варваров. Ф.г. представляло собой причудливое сочетание институтов военной демократии (военных, судебных и др.), свойственных народам, вышедшим из состояния первобытности, и институтов классового общества, характерных для народов, на протяжении мн. столетий живших в условиях достаточно развитой государственности. Лишь к 8 в. наметилось сближение довольно примитивных победителей и более культурных побеждённых.

 

К факторам, ослабляющим Ф.г. на протяжении всей его истории, следует отнести практику дробления гос-ва с выделением каждому сыну после смерти отца, а иногда и до его смерти собств. удела. Со смертью Хлодвига I в 511 его четверо сыновей разделили гос-во чересполосно, с тем чтобы каждому конунгу достались не компактные территории, а возможно более одинаковые ресурсы и доходы, напр. от оливковых рощ и таможенных сборов в портах Средиземноморья. В 558, когда в живых остался всего один из сыновей Хлодвига I, Хлотарь I (558–561), страна временно объединилась, но в 561 вновь распалась на неск. частей. Дробление гос-ва оборачивалось кровавыми распрями, чаще всего между правителями Австразии и Нейстрии, иногда длившимися десятилетиями.

 

После смерти последнего Меровинга, обладавшего реальной властью, – Дагоберта I в 639 франки после очередной междоусобицы сумели создать социальный механизм, который позволил в перспективе положить конец дроблению гос-ва и усобицам. Возникло или было регенерировано представление о том, что каждая из больших частей Ф.г. (Австразия, Нейстрия и Бургундия) обладает особыми и постоянными интересами, функции защиты которых возлагались на майордомов – формально дворецких, ответственных за главный дворец страны, но на деле наследств. блюстителей порядка и благополучия на всей её территории. Позднее именно майордомы сосредоточили в своих руках реальную власть и стали действительными правителями Ф.г. Карл Мартелл из рода Пипинидов возглавил сопротивление франков арабам и в битве при Пуатье (732) остановил их продвижение в глубь Европы. Для этого ему потребовалось создать тяжёлую кавалерию, что привело к перевороту в социальных отношениях: отныне основу армии составляли не крестьяне, а проф. воины, получившие от гос-ва в надел (см. Бенефиций) небольшое имение. Это явление мн. историки трактуют как шаг в сторону складывания феод. строя.

 

Сын Карла Мартелла Пипин Короткий, заручившись поддержкой франкской знати и папы Римского и отправив в монастырь Хильдерика II – последнего короля из рода Меровингов, уже не обладавшего реальной властью, в 751 провозгласил себя полноправным правителем франков и подчинённых им народов. Новая династия Каролингов, получившая своё название по имени его сына – Карла I Великого, самого выдающегося из её представителей, принявшего с благословения папы Римского титул императора (800), расширила границы Ф.г. до небывалых размеров. Франки отбросили арабов за Пиренеи, завоевали королевство лангобардов в Италии, покончили с автономией аллеманов и баваров, подчинили саксов, разгромили совм. с некоторыми юж.-слав. племенами могущественный Аварский каганат. Однако вскоре после смерти Карла I Великого его держава начала распадаться. Социально-экономич. факторы (межрегиональное разделение труда и возникающая на его основе торговля) были слишком слабы, чтобы перевесить этнич. неоднородность населения, стоявшего на разных уровнях развития и сохранявшего воспоминания о независимости.

 

Некоторое время единство Ф.г. поддерживалось внешней угрозой, исходившей от аваров и арабов. Позднее, когда франки столкнулись с норманнами (нач. 9 в.), венграми (10 в.), а арабы перенесли войну на море (9 в.), этот фактор перестал играть решающую роль (новые волны нашествий угрожали лишь отд. частям империи).

 

Ф.г. достигло апогея своего могущества при Карле I Великом, когда, в частности, произошёл сильный рывок в культуре, известный как «Каролингское возрождение». Уже при наследнике Карла I, его сыне Людовике Благочестивом, размах этого движения заметно уменьшился; возобновились усобицы, сначала между Людовиком Благочестивым и его старшими сыновьями, затем между его сыновьями и племянниками. Смерть Людовика Благочестивого (840) ознаменовала конец единого Ф.г. Согласно Верденскому договору 843, держава франков была разделена на три части: Западно-Франкское королевство, куда вошли Нейстрия, Бургундия и Аквитания (последняя признала это лишь в 864), Восточно-Франкское королевство, вобравшее в себя большинство зарейнских нем. земель, и «срединное» королевство, доставшееся вместе с имп. короной старшему сыну Людовика Благочестивого – Лотарю I. Оно включало каролингские земли в Италии и широкую полосу территорий вдоль Роны, Соны и Рейна, от Прованса до Фризии. Раздел империи вызвал новые междоусобные войны, в которых с одной стороны выступали Лотарь I и Пипин Аквитанский, с другой – короли зап. и вост. франков Карл II Лысый и Людовик Немецкий. После смерти Лотаря I (855) его гос-во было разделено между тремя сыновьями; второму из них, также Лотарю, достались земли в осн. к западу от Рейна, за которыми вскоре закрепилось назв. Лотарингия. Борьба за наследие старшего Лотаря I, которое продолжало дробиться, привела к дальнейшему ослаблению Ф.г. и династии Каролингов.

 

Последний франкский правитель, который признавался владыкой всех франков и императором, – правнук Карла I Великого Карл III Толстый (ум. 888) вскоре утратил доверие зап.-франкской знати за неспособность организовать сопротивление норманнам. В Восточно-Франкском королевстве в кон. 887 власть захватил его племянник Арнульф. На Западе новым королём стал Эд (Одон) Парижский (888–898), сын парижского графа Роберта Сильного (ум. 866); оба вошли в историю как защитники будущей столицы Франции от норманнов. Они основали династию Робертинов, с кон. 10 в. более известную как династия Капетингов, правившую Францией до 1848 с перерывом на эпоху Французской революции 18 в. Каролинги сумели на несколько десятилетий вернуть себе власть во Франции (до 987), до нач. 10 в. сохраняли её в Германии и в Италии, но с единым Ф.г. было покончено.

 

 

Лит.: Wallace-Hadrill J.M. The long-haired kings. L., 1962; Werner K.F. Les Origines, avant l’an mil. P., 1984; Geary P. Before France and Germany. Oxf., 1988; Тейс Л. Новая история средневековой Франции. М., 1993. Т. 2: Наследие Каролингов. IX–X века; Wood I. The Merovingian kingdoms, 450–751. L., 1994; Левандовский А.П. Карл Великий: Через Империю к Европе. М., 1995; Riché P., Périn P. Dictionnaire des Francs: Les temps Mérovingiens. P., 1996; Gobry I. Les premiers rois de France: la dynastie des Mérovingiens. P., 1998; Riché P. Les Carolingiens: une famille qui fit l’Europe. P., 1999; Лот Ф. Последние Каролинги. СПб., 2001; Девиосс Ж., Руа Ж.-А. Битва при Пуатье (октябрь 733 г.). СПб., 2003; Хэгерманн Д. Карл Великий. М., 2003; Van der Tuuk L. Koningen en krijgsheren. De Franken in de Lage Landen. Kampen, 2009; Дюмезиль Б. Королева Брунгильда. СПб., 2011; Пиренн А. Империя Карла Великого и Арабский халифат: конец античного мира. М., 2011; Becher M. Chlodwig I.: Der Aufstieg der Merowinger und das Ende der antiken Welt. Münch., 2011; Jussen B. Die Franken: Geschichte, Gesellschaft, Kultur. Münch., 2014; Chlodwigs Welt: Organisation von Herrschaft um 500. Stuttg., 2014; Scholz S. Die Merowinger. Stuttg., 2015.

 

Филиппов И. Франкское государство // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/4735789

Ответить

Фотография Стефан Стефан 10.10 2018

ВЕРДЕ́НСКИЙ ДОГОВО́Р 843, о разделе империи Карла I Великого. Заключён после сложных переговоров его внуками (сыновьями Людовика Благочестивого) Лотарём, Людовиком Немецким и Карлом II Лысым в авг. 843 в г. Верден. В.д. был подготовлен комиссией, которая подробно описала Франкское государство (подсчитала число вассалов, епископов, аббатов, королевских резиденций, определила экономич. ценность доменов) и разделила его на три равные по значимости части. При разделе принимались во внимание как политич. реалии (то, что Лотарь уже имел имп. титул, Людовик Немецкий владел Баварией, а Карл II – Аквитанией), так и культурно-этнич. аспекты. Лотарь получил во владение Италию с Римом и широкую полосу земель вдоль Рейна и Роны со второй столицей империи – Ахеном, Людовик – земли к востоку от Рейна (Восточно-Франкское королевство), Карл – земли к западу от Рейна (Западно-Франкское королевство). В.д. положил начало трём государствам Европы – Италии, Германии и Франции.

 

Цатурова С.К. Верденский договор 843 // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/1908452

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2018

ЗА́ПАДНО-ФРА́НКСКОЕ КОРОЛЕ́ВСТВО (лат. Regnum Francorum Occidentale; Francia Occidentalis), гос. образование, возникшее в результате раздела Франкского государства по Верденскому договору 843. В состав З.-Ф.к. вошли земли к западу от р. Рейн, в т.ч. Аквитания, Бретань, Бургундия, Каталония, Иль-де-Франс и др. Королём З.-Ф.к. стал один из внуков Карла I Великого – Карл II Лысый, сумевший в соперничестве с Восточно-Франкским королевством консолидировать доставшиеся ему владения. По Мерсенскому договору 870 к З.-Ф.к. была присоединена также зап. часть Лотарингии. На престоле З.-Ф.к. Карлу II Лысому наследовали Людовик II Заика (877–879) и Людовик III (879–882). Соправителем Людовика III был его брат Карломан II (879–884; после смерти Людовика III два года правил единовластно). В 884 Карлу III Толстому, сыну Людовика Немецкого, удалось временно объединить Восточно-Франкское королевство и З.-Ф.к., однако в 887 они вновь разделились. В последующий период королями З.-Ф.к. были: Одо Парижский (888–898), Карл III Простоватый (898–923), Роберт I (922–923; избран оппозиционной знатью в качестве антикороля), Рауль I (923–936), Людовик IV Заморский (936–954), Лотарь (954–986), Людовик V Ленивый (986–987). В 987 власть перешла к династии Капетингов, в это же время за королевством утвердилось назв. Франция.

 

Западно-Франкское королевство // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/1988104

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2018

ВОСТО́ЧНО-ФРА́НКСКОЕ КОРОЛЕ́ВСТВО (лат. Regnum Francorum Orientale), гос. образование, возникшее в результате раздела Франкского государства по Верденскому договору 843. В состав В.-Ф.к. вошли земли к востоку от р. Рейн, находившиеся под властью одного из внуков Карла I Великого – Людовика Немецкого. К нач. 10 в. в его состав входили племенные герцогства Саксония, Тюрингия, Франкония, Алеманния (Швабия), Бавария, а также сеньория Фрисландия. Ведущую роль в В.-Ф.к. на начальном этапе его существования играла Бавария, в кон. 9 в. – Франкония, а с нач. 10 в. – Саксония. Саксонские герцоги из рода Людольфингов (см. Саксонская династия) узурпировали значит. часть владений вост. Каролингов. С восшествия в 919 на престол в В.-Ф.к. представителя этой династии Генриха I Птицелова ведётся отсчёт нац. герм. истории. При нём к герм. герцогствам, объединённым в В.-Ф.к., добавилась Лотарингия, а само королевство стало называться Тевтонским (Германским) королевством (лат. Regnum Teutonicorum; от наименования одного из герм. племён 2 в. до н.э. – тевтонов, перенесённого на всех жителей ср.-век. Германии). После покорения в 962 герм. королём Оттоном I Великим Сев. и Срединной Италии Тевтонское королевство стало основой Священной Рим. империи герм. нации.

 

Восточно-Франкское королевство // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/1930510

Ответить

Фотография Ученый Ученый 18.10 2018

 

Короли и майордомы

 

В царствование Дагоберта, казалось, вернулись времена Хлодвига. Король обуздал своеволие магнатов, возвратив часть расхищенных земель, значительно увеличил доходы казны и завел блестящий двор в Париже. Современники недаром прозвали деятельного Дагоберта «Соломоном франков». Он попытался, и не безуспешно, сыграть на Западе ту же роль, которую некогда играл Теодорих Остготский: вмешивался в интриги вестготов Испании и лангобардов Италии, договаривался с византийским императором о совместных действиях против славян, одновременно стараясь расширить пределы своего государства на юго-западе. Не меньшее внимание уделял «Соломон франков» и делам внутренним.

 

К этому времени общая структура государства, едва намеченная при Хлодвиге, окончательно сложилась. Она была нехитрой. Завоевания ускорили социальное расслоение франков, земельная собственность общины превращалась в частную, львиная доля которой сосредоточилась в руках короля и знати. Король по-прежнему смотрел на государственную территорию как на свою вотчину: он делил ее, раздавал своим родственникам и сторонникам, вовсе не считаясь с интересом населения. В качестве преемника римского императора в Галлии он выступал как носитель высшей власти – законодательной, административной, судебной. Все эти функции Дагоберт осуществлял с помощью своих слуг – референдариев, стоявших во главе канцелярии, дворцовых графов, ведавших судебной процедурой, кубикулариев, охранявших королевские сокровища, и маршалов – начальников конюшен. Главное место во дворце занимали сенешал (senexscalcus – «старший раб»), осуществлявший общий надзор, коннетабль (начальник маршалов) и майордом (major domus – «старший в доме»), управлявший королевскими поместьями и ведавший финансами. С течением времени последняя должность стала особенно многоплановой и престижной. Главным проводником королевской власти на местах был граф, выполнявший судебные, административные и военные функции. Рядом с графом находился епископ, причем епископальный округ – диоцез – обычно совпадал с округом административным (pagus, civitas). В целом правительственный аппарат был предельно прост, резко отличаясь от прежней римской бюрократии; но эта простота вскоре оказалась чревата для верховной власти весьма серьезной опасностью.

 

 

Первоначально Австразия, Нейстрия и Бургундия имели каждая свою администрацию, возглавляемую отдельным майордомом. Стремясь ослабить влияние знати, Дагоберт покончил с подобной практикой и установил одного майордома для всей страны. Подобной мерой он рассчитывал укрепить свое единовластие, однако это привело к противоположным результатам.

Дагоберт I был последним из Меровингов, умевших ограничить своеволие магнатов. После него началась эпоха «ленивых королей» (так назвал их современник). Строго говоря, они были не столько ленивыми, сколько недееспособными. Получая корону в младенческом возрасте, в 14–15 лет они уже становились отцами. С детства предаваясь различного рода излишествам, преждевременно истощая себя физически и духовно, «ленивые короли» дольше 24–25 лет обычно не жили. Разумеется, государством управляли не эти слабосильные отроки, а те, кто устраивал их ранние браки и, умышленно потакая губительному образу жизни, до срока сводил юных монархов в могилу. В этих условиях и выдвинулся новый могущественный род майордомов: род, сумевший закрепить за собой этот важный титул и с его помощью подчинить прочих магнатов. То был род, получивший имя Пипинидов по имени своего основателя, Пипина Ланденского (или Старого), и еще в пору царствования Дагоберта соединившийся брачными узами с другим знатным родом, происходившим от епископа Мецкого Арнульфа и вследствие этого прозывавшимся Арнульфингами.

 

 

Пипиниды-Арнульфинги не сразу укрепились у власти. После майордома Пипина Старого и сына его Гримоальда, окончившего жизнь на плахе, им пришлось почти на четверть века отойти в тень и поджидать удобного случая. Во второй половине VII века такой случай представился. В 681 году один из потомков Пипина Ланденского, тоже Пипин, по прозвищу Геристальский, одержав блестящую победу над своими соперниками, вновь стал единым майордомом всех трех частей Франкского государства, окончательно отодвинув на задний план «ленивых королей» – Меровингов.

 

 

Победа Пипина II вовсе не означала, как думают некоторые историки, торжества германских элементов Австразии над романскими элементами Нейстрии. Нет, то была не более чем победа одного из могущественных аристократических родов франков над другими, подобными же родами, его мощный прорыв на пути к верховной власти. Пипин Геристальский был прадедом Карла Великого.

 

442487_7_i_007.jpg
Дагоберт I – король Австразии, Нейстрии и Бургундии. Картина Эмиля Синьоля
Ответить

Фотография Стефан Стефан 18.10 2018

МЕРОВИ́НГИ (позднелатинское Merovingi; нем. Merowinger, франц. Mérovingiens), королевская династия во Франкском государстве в 5 – сер. 8 вв. Названа по имени её легендарного основателя, конунга салических франков Меровея (Merovaeus; ум. предположительно в 457). Первоначально М. контролировали самый север Галлии – Токсандрию, при сыне и преемнике Меровея – Хильдерике I (457–481) расширили свои владения на юг вплоть до р. Сомма. При сыне Хильдерика I – Хлодвиге I М. приняли ортодоксальное христианство и распространили свою власть почти на всю территорию Галлии и прирейнские области Германии. После смерти Хлодвига I Франкское гос-во было разделено между его сыновьями Теодорихом (511–533/534), Хлодомером (511–524), Хильдебертом (511–558) и Хлотарем (511–561). Столицами их владений, которые лежали чересполосно, стали соответственно города Реймс, Орлеан, Париж и Суасон. В 558 Хлотарь восстановил единство государства; однако уже в 561 произошёл его новый раздел на 4 части: Австразию, Нейстрию, Бургундию и Аквитанию (юж. часть Аквитании постепенно обособилась от державы М. и управлялась местными герцогами). С этого времени М. вели почти беспрерывные междоусобные войны. Со смертью в 592 бездетного бургундского короля Гунтрамна (561–592) Бургундия принадлежала правителям то Нейстрии, то Австразии. В 613 пресеклась австразийская ветвь М., после чего всё Франкское королевство было временно объединено под властью Хлотаря II. При его сыне Дагоберте I оно достигло апогея своего могущества, но уже скоро вновь распалось на Нейстрию и Бургундию (подчинялись одному королю) и Австразию. Франкское гос-во было окончательно объединено в 719, однако к этому времени реальная власть в королевстве сосредоточилась в руках «правителей дворца» – майордомов. В 687 майордомом всех трёх королевств стал Пипин Геристальский из рода Арнульфидов. Он и его преемники, Пипиниды, фактически отстранили М. от управления (см. в ст. «Ленивые короли»); в 737–743 франкский престол оставался вакантным. В 751 майордом Пипин Короткий после насильственного пострижения последнего из М. Хильдерика III (743–751) в монахи основал новую королевскую династию, получившую впоследствии назв. Каролингов. Мн. знатные семьи ср.-век. Европы, в т.ч. Каролинги, претендовали на родство с М. по женской линии.

 

 

Лит.: Wallace-Hadrill J.M. The long-haired kings. L., 1962; Graus F. Volk, Herrschaft und Heiliger im Reich der Merowinger. Praha, 1965; Geary P. Before France and Germany: the creation and transformation of the Merovingian world. Oxf.; N.Y., 1988; Settipani Ch. Nos ancêtres de l’Antiquité. P., 1991; Wood I.N. The Merovingian kingdoms 450–751. L.; N.Y., 1994; Dictionnaire des Francs: les temps mérovingiens / Éd. P. Riché, P. Perrin. P., 1996; Fournier G. Les Mérovingiens. P., 1996; Rouche M. Clovis. P., 1996; Verseuil J. Les rois fainéants. De Dagobert à Pepin le Bref, 629–751. P., 1996; Gobry I. Les premiers rois de France: la dynastie des Mérovingiens. P., 1998; Ewig E. Die Merowinger und das Frankenreich. Stuttg., 2006; Le Jan R. Les Mérovingiens. P., 2006.

 

Филиппов И.С. Меровинги // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/2205934

Ответить

Фотография Ученый Ученый 19.10 2018

Формирование государства франков.

 

На огромной территории Римской империи было рас­сеяно множество варварских племен: готы, франки, бургунды, аламанны, англосаксы и пр. Римляне все чаще использовали германцев в качестве наемных солдат и поселяли их на своих границах. В V в. высшие звания римских магистратов стали носить вожди варварских племен, возглавлявшие союзные Риму армии, которые заключили соглашение о переходе под власть Рима. Упадок императорской власти, все возрастающая не­популярность римского правления создавали благоприят­ные условия королям — союзникам Рима для расширения полномочий, для удовлетворения их политических претен­зий. Они часто со ссылкой на императорское поручение присваивали всю полноту власти, взимали налоги с мест­ного населения и пр.

 

Вестготы, например, поселенные Римом в качестве своих федератов в 412 году в Аквитании (Южная Фран­ция), впоследствии расширили территорию своего Тулузского королевства за счет территориальных завоеваний, признанных в 475 году римским императором. В 507 году это королевство было покорено франками. В 476 году власть в Западной Римской империи была захвачена одним из вар­варских военачальников Одоакром. Он был убит в 493 году основателем королевства остготов Теодорихом I, установив­шим свое единоличное правление во всей Италии. Это ко­ролевство пало в 555 году. Возникали и поглощались в ре­зультате кровавых войн, междуусобиц и другие "племен­ные государства" варваров.

 

Но особую роль в Западной Европе суждено было сыг­рать салическим (приморским) франкам, входившим в союз германских племен, сложившийся в III в. на северо-восточ­ной границе Галлии, провинции Римской империи.

Салические франки, во главе со своим вождем Хлодвигом (481—511 гг.), в результате победоносных войн в Гал­лии, иногда в противоборстве, иногда в союзе с Римом, создают обширное королевство, простиравшееся к 510 году от среднего течения Рейна до Пиренеев. Хлодвиг же, ут­вердившись как представитель римского императора, ста­новится властителем земель, повелителем единого, уже не племенного, а территориального королевства. Он приобре­тает право диктовать собственные законы, взимать налоги с местного населения.

 

Галлия, однако, еще долго сохранялась под сенью Восточной Римской империи (Византии). Только в VIII в. титул римского императора был присвоен франкскому ко­ролю Карлу Великому. Благодаря влиянию Рима и римской христианской церкви Галлия вопреки географической раз­дробленности сохраняла на протяжении веков своеобраз­ное единство, превратившись в ходе длительного эволю­ционного процесса в ту Франконию, которая стала праро­дительницей будущей Франции и Германии, а также тер­риториальной первоосновой развития западной христианской цивилизации.

 

 

Формирование феодального общества и государства франков. Завоевательные войны франков ускорили процесс создания Франкского государства. Глубинные же причины становления франкской государственности коренились в разложении франкской свободной общины, в ее классовом расслоении, начавшемся еще в первых веках новой эры.

Государство франков по своей форме было раннефе-одальной монархией. Оно возникло в переходном от об­щинного к феодальному обществе, которое миновало в своем развитии стадию рабовладения. Это общество ха­рактеризуется многоукладностью (сочетанием рабовладель­ческих, родоплеменных, общинных, феодальных отноше­ний), незавершенностью процесса создания основных клас­сов феодального общества. В силу этого раннефеодальное государство несет на себе значительный отпечаток ста­рой общинной организации, учреждений племенной демок­ратии.

Государство франков прошло в своем развитии два основных периода (с конца V до VII в. и с VIII по середину IX в.). Рубеж, разделяющий эти периоды, характеризует­ся не только сменой правящих династий (на смену Меровингам пришли Каролинги). Он стал началом нового этапа глубокой социально-экономической и политической пере­стройки франкского общества, в ходе которой постепенно складывалось собственно феодальное государство в фор­ме сеньориальной монархии.

 

Во втором периоде в основном завершается создание крупной феодальной земельной собственности, двух основ­ных классов феодального общества: замкнутого, иерархи­чески соподчиненного, связанного вассально-ленными уза­ми класса феодалов, с одной стороны, и эксплуатируемого им зависимого крестьянства — с другой. На смену относи­тельной централизации раннефеодального государства при­ходит феодальная раздробленность.

В V—VI вв. у франков сохранились еще общинные, родовые связи, отношения эксплуатации среди самих фран­ков не были развиты, немногочисленной была и франкская служилая знать, сформировавшаяся в правящую верхуш­ку в ходе военных походов Хлодвига.

 

Наиболее ярко социально-классовые различия в. ран­неклассовом обществе франков, как свидетельствует Салическая правда, правовой памятник франков, относящийся к V в., проявлялись в положении рабов. Рабский труд, од­нако, не получил широкого распространения. Раб в отли­чие от свободного общинника-франка считался вещью. Его кража приравнивалась к краже животного. Брак раба со свободным влек за собой потерю последним свободы.

Салическая правда указывает также на наличие у франков других социальных групп: служилая знать, сво­бодные франки (общинники) и полусвободные литы. Раз­личия между ними были не столько экономическими, сколь­ко социально-правовыми. Они были связаны главным обра­зом с происхождением и правовым статусом лица или той социальной группы, к которой это лицо принадлежало. Важным фактором, влияющим на правовые различия фран­ков, стала принадлежность к королевской службе, коро­левской дружине, к складывающемуся государственному аппарату. Эти различия наиболее ярко выражались в сис­теме денежных возмещении, которые служили охране жизни, имущественных и иных прав отдельных лиц.

 

Наряду с рабами существовала особая категория лиц — полусвободные литы, жизнь которых оценивалась полови­ной вергельда свободного, в 100 солидов. Лит представлял собой неполноправного жителя общины франков, находя­щегося в личной и материальной зависимости от своего гос­подина. Литы могли вступать в договорные отношения, от­ стаивать свои интересы в суде, участвовать в военных по­ходах вместе со своим господином. Лит, как и раб, мог быть освобожден своим господином, у которого, однако, оставалось его имущество. За преступление литу полага­лось, как правило, то же наказание, что и рабу, напри­мер смертная казнь за похищение свободного человека.

Право франков свидетельствует и о начавшемся иму­щественном расслоении франкского общества. В Саличес-кой правде говорится о господской челяди или дворовых слугах-рабах (виноградарях, конюхах, свинопасах и даже золотых дел мастерах), обслуживающих господское хозяй­ство.

 

Вместе с тем Салическая правда свидетельствует о достаточной прочности общинных порядков, об общинной собственности на поля, луга, леса, пустоши, о равных пра­вах общинников-крестьян на общинный земельный надел. Само понятие частной собственности на землю в Салической правде отсутствует. Она лишь фиксирует зарождение аллода, предусматривая право передачи надела по наслед­ству по мужской линии. Дальнейшее углубление социаль­но-классовых различий у франков и было непосредственно связано с превращением аллода в первоначальную форму частной феодальной земельной собственности. Аллод — от­чуждаемое, переходящее по наследству землевладение свободных франков — сложился в процессе разложения общинной собственности на землю. Он лежал в основе воз­никновения, с одной стороны, вотчинного землевладения феодалов, а с другой — земельного держания зависимых от них крестьян.

 

Процессы феодализации у франков получают мощный импульс в ходе завоевательных войн VI—VII вв., когда в руки франкских королей, служилой аристократии, коро­левских дружинников переходит значительная часть галло-римских поместий в Северной Галлии. Служилая знать, связанная в той или иной мере вассальной зависимостью от короля, захватившего право распоряжения завоеванной землей, становится крупным собственником земель, ско­та, рабов, колонов. Она пополняется частью галло-римской аристократии, которая переходит на службу к франкским королям.

Столкновение общинных порядков франков и поздне-римских частнособственнических порядков галло-римлян, сосуществование и взаимодействие столь различных по характеру общественных укладов и ускорило создание новых феодальных отношений. Уже в середине VII в. в северной Галлии начинает складываться феодальная вотчина с характерным для нее разделением земли на господскую (домен) и крестьянскую (держание). Расслоение "рядовых свободных" в период завоевания Галлии происходило и в силу превращения общинной верхушки в мелких вотчинников за счет присвоения общинной земли.

 

Процессы феодализации в VI—VII вв. на юге Галлии н получили столь бурного развития, как на севере. В это время размеры франкской колонизации здесь были незначительны, сохранялись обширные поместья галло-римской знати, продолжал широко использоваться труд рабов n. колонов, но глубокие социальные перемены происходили и здесь, главным образом за счет повсеместного роста крупного церковного землевладения.

V—VI вв. в Западной Европе были отмечены началом мощного идеологического наступления христианской церкви. Служители десятков вновь возникающих монастырей, храмов выступали с проповедями о человеческом братстве, помощи бедным и страждущим, о других нравственных ценностях.

 

 

Население Галлии под духовным воздействием священнослужителей, возглавляемых епископами, стало воспринимать все больше христианские догматы, идею искупления, полагаясь на заступничество святых отцов ради обретения прощения при переходе в иной мир. В эпоху бесконечных войн, разрушений, повсеместного насилия, болезней, в условиях доминирования религиозного сознания внимание людей естественно концентрировалось на таких вопросах, как смерть, посмертный суд, воздаяние, ад и рай. Страх перед чистилищем и адом церковь стала использовать в своих корыстных интересах, собирая и на- капливая за счет и правителей, и простых людей многочисленные пожертвования, в том числе и земельные. Рост церковного землевладения начался с земельных отказов церкви Хлодвигом.

Возрастающая идеологическая и экономическая роль церкви не могла рано или поздно не проявиться в ее властных притязаниях. Однако церковь в это .время не была и еще политическим образованием, не имела единой организации, представляя собой некое духовное сообщество лю­дей, руководимое епископами, из которых по традиции важнейшим считался епископ Рима, получивший впослед­ствии звание папы римского.

 

 

В деятельность церкви в качестве "христовых намест­ников" на земле все больше вторгались и короли, которые в целях укрепления своей крайне нестабильной власти на­значали епископов из своих приближенных, созывали цер­ковные соборы, председательствовали на них, выступая иногда и по проблемам богословия. В 511 году на созванном Хлодвигом Орлеанском церковном соборе было принято решение, что ни один мирянин не может быть. введен в церковный сан без королевского разрешения. Последующим решением Орлеанского церковного собора в 549 году было окончательно закреплено право королей контролировать назначение епископов.

Это было время все более тесного переплетения свет­ской и религиозной власти, когда епископы и другие рели­гиозные деятели заседали в правительственных органах, а гражданская администрация на местах осуществлялась епар­хиальными управлениями.

 

 

При Дагобере I в начале VII в. отправление церковных функций стало неотъемленной частью пути к почету, пройдя который приближенные короля становились местными пра­вителями — графами и епископами одновременно; нередки были случаи, когда епископы управляли городами и окру­жающими их сельскими поселениями, чеканили деньги, собирали подати с земель, подлежащих налогообложению, контролировали рыночную торговлю и пр.

Сами же епископы, владея большими церковными хо­зяйствами, стали занимать все более высокое место в скла­дывающейся феодальной иерархии, чему способствовали и незапрещенные браки священников с мирянами, предста­вителями феодальной верхушки.

 

Бурным ростом феодальных отношений характеризу­ются VII—IX вв. В это время во франкском обществе про­исходит аграрный переворот, приведший к повсеместному утверждению крупной феодальной земельной собственнос­ти, к утрате общинником земли и свободы, к росту част­ной власти феодальных магнатов. Этому способствовало действие ряда исторических факторов. Начавшийся с VI — VII вв. рост крупного землевладения, сопровождавшийся распрями землевладельцев, выявил всю непрочность королевства Меровингов, в котором то тут, то там возникали внутренние границы в результате выхода из повиновения местной знати или сопротивления населения взиманию налогов. К тому же к концу VII в. франки потеряли ряд земель и реально занимали территорию между Луарой и Рейном.

Одной из попыток решить проблему укрепления государственного единства в условиях повсеместного неповиновения центральным властям стал церковный собор "прелатов и знатных людей", прошедший в Париже в 614 году. Эдикт, принятый собором, призвал к "пресечению наису- ровейшим образом мятежей и наглых вылазок злоумышленников", грозил наказанием за "хищения и злоупотребление властью чиновникам, сборщикам налогов на торговых местах", но одновременно ограничивал и право граж­данских судей и сборщиков налогов на церковных землях, закладывая таким образом законодательную основу их им­мунитета. Епископы к тому же по решению собора должны были впредь избираться "духовенством и народом" при сохранении за королем лишь права одобрять результаты выборов.

К ослаблению власти франкских королей привело прежде всего истощение их земельных ресурсов. Только на ос­нове новых пожалований, предоставления новых прав землевладельцам, установления новых сеньориально-вассаль­ных связей могло произойти в это время усиление коро­левской власти и восстановление единства франкского государства. Такую политику и стали проводить Каролинги, фактически правившие страной еще до перехода к ним королевской короны в 751 году.

 

Реформа Карла Мартелла. Майордом Карл Мартелл (715—741 гг.) начал свою деятельность с усмирения внутренней смуты в стране, с конфискаций земель своих политических противников, с частичной секуляризации церков­ных земель. Он воспользовался при этом правом королей на замещение высших церковных должностей. За счет создан- ного таким образом земельного фонда стали раздаваться новой знати земельные пожалования в пожизненное ус­ловное держание — бенефиции годеяние, милость) при несении той или иной службы (чаще всего конной военной). Землю получал тот, кто мог служить королю и приводить с собой войско. Отказ от службы или измена королю влекли за собой потерю пожалования. Бенефициарий получал землю с зависимыми людьми, ко­торые несли в его пользу барщину или платили оброк. Ис­пользование такой же формы пожалований другими круп­ными землевладельцами привело к складыванию отноше­ний сюзеренитета—вассалитета между крупными и мелки­ми феодалами.

 

 

Расширению феодального землевладения в VIII в. спо­собствовали новые захватнические войны, сопровождав­шая их новая волна франкской колонизации. Причем если во франкской колонизации VI—VII вв. принимала участие в основном верхушка франкского общества, то к колони­зации VII—IX вв., происходившей в значительно больших размерах, были привлечены зажиточные аллодисты, за счет которых и пополнялся в это время конным рыцарством класс феодалов.

 

 

С середины VIII в. начинается период, предшествую­щий завершению процесса расслоения франкского обще­ства на класс феодальных землевладельцев и класс зависи­мых от них крестьян, широкое распространение получают отношения покровительства, господства и подчинения, воз­никающие на основе особых договоров коммендации, пре-кария, самозакабаления. На развитие отношений покрови­тельства большое влияние оказал римский институт — клиентеллы, патроната. Отношения покровительства и пат­роната у франков были вызваны к жизни крушением ста­рых родовых связей, невозможностью экономической са­мостоятельности мелкокрестьянского хозяйства, разоряемого войнами, грабежами феодалов. Покровительство влекло за собой установление личной и имущественной зависимости крестьян от землевладельцев-магнатов, так как крестьяне передавали им право собственности на свои земельные уча­стки, получая их обратно на условиях выполнения опреде­ленных повинностей, уплаты оброка и пр.

В процессах установления власти крупных землевла­дельцев над крестьянами в Западной Европе огромную роль играла христианская церковь, ставшая сама крупным зе­мельным собственником. Оплотом господствующего поло­жения церкви были монастыри, а светской знати — укреп­ленные замки, которые становились вотчинными центра­ми, местом сбора ренты с крестьян, символом могущества сеньоров.

 

 

Договоры коммендации (покровительства) возникли прежде всего в отношениях крестьян с церковью, монас­тырями. Они не всегда были непосредственно связаны с потерей свободы и прав собственности на земельный учас­ток командируемого, как это имело место в случае дого- вора самозакабаления. Но раз попав под такое покровительство, свободные крестьяне постепенно теряли свою личную свободу и через несколько поколений в большинстве своем становились крепостными.

 

 

Договор прекария был непосредственно связан с передачей земли. Он влек за собой возникновение условного держания земли, передаваемой во временное пользование сопровождался возникновением тех или иных обязанностей прекариста в пользу крупного землевладельца (работать на полях господина, отдавать ему часть урожая). В лице прекаристов создавался переходный слой от свободных общинников-аллодистов к зависимым крестьянам. Существовали три формы прекария: "прекарий данный" — своеобразная форма аренды земли, на основании которой безземельный или малоземельный крестьянин получал уча­сток земли во временное пользование. По договору "прекарий возмещенный" прекарист пер­воначально отдавал свой участок земли землевладельцу и получал его обратно во владение. Этот вид прекария воз­никал, как правило, вследствие залога земли в обеспече­ние долга. По договору "прекарий подарен­ный" прекарист (чаще всего под прямым нажимом земле­владельца), уже попавший в экономическую зависимость, отдавал свой участок господину, а затем получал от него свой и дополнительный участок земли, но уже в

качестве держания.

 

 

Владелец прекария обладал правом судебной защиты против третьих лиц, но только не в отношении землевладельца. Прекарий мог быть взят обратно землевладельцем., в любую минуту. По мере того как число подвластных магнату людей (прекаристов, коммендируемых) росло, он приобретал над ними все большую власть.

Государство всемерно содействовало укреплению этой власти. В капитулярии 787 года, например, запрещалось кому-либо принимать под покровительство людей, оста­вивших сеньора без его разрешения. Постепенно вассаль­ные связи, или отношения зависимости, охватывают всех свободных. В 808 году им было предписано идти на войну со своим сеньором либо с графом.

 

 

Поздние "варварские правды" свидетельствуют и о других изменениях в социальной структуре варварских обществ, происходящих в связи с развитием новых фео­дальных отношений. В Аламаннской и Баварской правдах (VIII в.) все чаще упоминается фигура колона. Колон или раб, посаженный на землю, был известен и римскому пра­ву, которое лишало его хозяйственной самостоятельности, права заключать договоры, подписывать документы и пр.

Вестготы в V—VI вв. восприняли из Рима эти запреты. Но остготы начали отходить от них. По ст. 121 Остготской правды, например, "если кто давал в долг деньги колону или рабу, без ведома господина, то он мог вернуть долг из пекулия", то есть из имущества, которым он владел.

 

 

Возникла новая феодальная форма колоната, отлича­ющаяся от прежней тем, что колоном мог стать не только раб или безземельный арендатор, но и свободный крестья­нин. Согласно Аламаннской правде (22, 3)' колон ведет са­мостоятельно хозяйство, но должен платить подати нату­рой церкви или отрабатывать барщину 3 дня в неделю.

Происходят изменения и в правовом статусе рабов. Ослаблялись, например, строгие запреты на браки рабов со свободными. Если по римскому праву свободная женщи­на за связь с рабом обращалась в рабство, а по Салической правде ее можно было безнаказанно убить, то Аламаннс-кая правда давала такой женщине право возражать про­тив "рабской работы служанки" (18,2).

 

 

И, наконец, в IX в. крупные бенефициарии добивают­ся права передавать бенефиции по наследству. На смену бенефицию приходит феод. Крупные феодалы .превраща­ются в суверенов, обладающих политической властью в своих владениях.

Государственный строй. В процессах становления и развития государственного аппарата франков можно выя­вить три главных направления. Первое направление, осо­бенно характерное для начального этапа (V—VII вв.), проявилось в перерождении органов племенной демократии франков в органы новой, публичной власти, в собственно государственные органы. Второе — определялось развити­ем органов вотчинного управления, третье — было связа­но с постепенным превращением государственной власти франкских монархов в "частную" власть государей-сеньо­ров с формированием сеньориальной монархии, что выя­вилось в полной мере на завершающем этапе развития франкского общества (VIII—IX вв.).

 

 

Завоевание Галлии послужило мощным импульсом создания нового государственного аппарата у франков, ибо оно потребовало организации управления завоеванных об­ластей, их защиты. Хлодвиг был первым франкским коро­лем, утвердившим свое исключительное положение еди­ноличного правителя. Из простого военачальника он пре­вращается в монарха, добиваясь этого положения всеми средствами: вероломством, хитростью, уничтожением со­родичей, других племенных вождей. Одной из важнейших политических акций Хлодвига, укрепивших позиции фран­кского государства за счет поддержки галло-римского кли­ра, было принятие христианства.

 

 

 

С принятием христианства Хлодвигом церковь стано­вится мощным фактором укрепления королевской власти. Именно церковь дала в руки франкских королей такое оп­равдание захватническим войнам, как ссылка на "истин­ную веру", объединение в вере многих народов под эгидой единого короля как верховного, не только светского, но и духовного главы своих народов.

 

 

Постепенный переход галльской элиты в христианскую веру становится также важным историческим фактором объединения Галлии, развития особой региональной фео­дально-христианской, западноевропейской (романо-германской) цивилизации. Социально-экономические, религиозно-идеологические, этнографические и др. изменения в галльском обществе оказали непосредственное влияние и на процессы склады­вания и развития специфических черт государственного аппарата франкской империи, поглотившей в VIII—IX в. большинство варварских государств Западной Европы. Уже в V в. у франков на место старой родовой общины оконча­тельно приходит община территориальная (марка), а вмес­те с ней и территориальное деление на округа (паги), сотни. Салическая правда говорит уже о существовании должностных лиц королевства: графах, сацебаронах и пр. Вместе с тем она свидетельствует о значительной роли органов общинного управления. Общеплеменного народного собрания в это время у франков уже не было. Оно было заменено смотром войска — сначала в марте ("мартовские ^•^'Поля"), затем (при Каролингах) в мае ("майские поля"). Но на местах продолжали существовать сотенные собрания (“малюс"), выполняющие судебные функции под предсе-дательством тунгинов, которые вместе с рахинбургами, знатоками права ("выносящими приговор"), были представителями общины.

 

 

Роль общины в судебных делах была исключительно велика. Община отвечала за убийство, совершенное на ее территории, выставляла соприсяжников, свидетельствующих о добром имени своего члена; сами родственники доставляли в суд своего сородича, вместе с ним уплачивали вергельд.

 

Король выступал прежде всего как "охранитель мира", как исполнитель судебных решений общины. Его графы, сацебароны выполняли в основном полицейские и фискальные функции. Салическая правда предусматривала наказаниe для королевских должностных лиц, отказывающихся удовлетворить требование свободного человека и приме-нить власть к правонарушителям. Вместе с тем, ограждая в олределенной мере самостоятельность общины со стороны королевских должностных лиц, Салическая правда запрещала, например, чтобы на одно общинное собрание явипось больше трех сацебаронов.

 

Королевские предписания, согласно Салической правде, касаются незначительного круга государственных дел — призыва в войско, вызова в суд. Но Салическая правда свидетельствует и об усилении власти королей. Так, например, исполнение королевской службы оправдывает неявку обви-няемоro в общинный суд. Более того, король прямо вторгается во внутриобщинные дела, в ее поземельные отношения, разрешает чужаку селиться на общинной земле.

Власть франкских королей стала передаваться по наследству. В VI —VII вв. под прямым воздействием позднеримских порядков законодательные полномочия королей усиливаются, а в капитуляриях не без влияния церкви уже говорится о священном характере королевской власти, о неограниченности ее законодательных полномочий. Пока^^Н зательно, что там же появляется понятие измены королю, относимой к тяжким преступлениям.

 

 

Однако король в это время — прежде всего военный предводитель, военачальник, главной заботой которого является "порядок" в королевстве, усмирение выходящей из повиновения местной знати. С ограниченностью королевских функций было связано и отсутствие эффективно действующих органов центральной администрации, казначейстства, самостоятельных королевских судов, обладающих апелляционными функциями. .

 

 

Складывающийся государственный аппарат отличается еще крайней аморфностью, отсутствием четко разграниченных должностных полномочий, соподчиненности, организации делопроизводства. Нити государственного управления сосредоточиваются в руках королевских слуг и приближенных. Среди них выделяются дворцовый граф референдарий, камерарий. Дворцовый граф выполняет главным образом судебные функции, руководит судебными поединками, наблюдает за исполнением приговоров. Референдарий (докладчик), хранитель королевской печати, ведает королевскими документами, оформляет акты, предписания короля и пр. Камерарий следит за поступлениями в королевскую казну, за сохранностью имущества дворца. В VI—VII вв. главным управителем королевского дворца, а затем и главой королевской администрации являлся палатный-мэр, или майордом, власть которого всемерно усиливалась в условиях непрекращающихся походов короля, который управлял своими территориями "из седла". 

 

 

Формирование местных органов власти происходит b это время под значительным влиянием позднеримских порядков. Меровингские графы начинают управлять округами как римские наместники. Они обладают полицейскими, военными и судебными функциями. В капитуляриях тунгин в качестве судьи почти не упоминается. Понятия "граф" "судья" становятся однозначными, их назначение входит в исключительную компетенцию королевской власти.

Вместе с тем вновь возникающие органы государственного аппарата франков, копируя некоторые позднеримские государственные порядки, имели иной характер и социальное назначение. Это были органы власти, выражавшие интересы прежде всего германской служилой знати и крупных галло-римских землевладельцев. Они и строились на иных организационных основах. Так, например, широко использовались на государственной службе дружинники короля. Первоначально состоявшая из королевского воен­ного отряда свободных франков дружина, а следователь­но, и государственный аппарат пополнялись впоследствии не только романизированными галлами, которые отлича­лись своим образованием, знанием местного права, но и рабами, вольноотпущенниками, составлявшими придвор­ный королевский штат. Все они были заинтересованы в уси­лении королевской власти, в разрушении старого племен­ного сепаратизма, в укреплении новых порядков, сулив­ших им обогащение и социальный престиж.

Во второй половине VII в. складывается новая система политического господства и управления, своего рода "де­мократия знати", которая предполагает непосредственное участие верхушки формирующегося класса феодалов в управлении государством.

 

Расширение участия феодализирующейся знати в уп­равлении государством, "сеньоризация" государственных должностей привели к потере королевской властью той от­носительной самостоятельности, которой она пользовалась ранее. Это произошло не сразу, а именно в тот период, когда крупное землевладение приобрело уже значитель­ные размеры. В это время большую власть присваивает созданный еще ранее Королевский совет, состоящий из представителей служилой знати и высшего духовенства. Без согласия Совета король фактически не мог принять ни од­ного серьезного решения. Знати постепенно передаются ключевые позиции в управлении не только в центре, но и на местах. Вместе с ослаблением власти королей все боль­ше независимости, административных и судебных функ­ций приобретают графы, герцоги, епископы, аббаты, став­шие крупными землевладельцами. Они начинают присваи­вать налоги, пошлины, судебные штрафы.

 

 

Еще в 614 году вышеупомянутым эдиктом (ст. 12) зап­рещалось назначение должностного лица — веро­ятно, герцога или графа, как и подчиненного ему челове­ка", если они не были местными землевладельцами. В 673 году светская знать добилась подтверждения Хильпериком II этой статьи эдикта. Функции управления, таким образом, зак­реплялись за крупными местными феодалами.

 

 

В поздних правдах местным правителям — герцогам и графам — уделяется не меньше внимания, чем королю. Штраф по Аламаннской правде грозит любому за невыпол­нение требований герцога или графа, за "пренебрежение к их повестке с печатью". Специальный титул 2-й Баварской правды посвящен герцогам, "которых народ поставил или их избрал"; он свидетельствует о широте тех дел, "кото­рые их касаются". Здесь предусмотрено наказание в виде значительного штрафа не только за невыполнение, но и за "небрежность" при выполнении их приказов (2, 13), в частности говорится о безнаказанности в случае выполне­ния приказа герцога об убийстве какого-либо лица (2, 6), вероятно, "поступившего против закона" (2, 2).

 

 

Более того, по Аламаннской правде должность герцо­га наследуется его сыном, которому, однако, грозит "из­гнание и лишение наследства" за попытку "завладеть ею грабительски" (25, 1—2), правда, король мог "простить сына... и передать ему наследство" (34, 4). Со временем все важнейшие должности в государственном аппарате стали наследственными. Сохранявшееся в той или иной степени повиновение местной знати королю начинает все больше определяться ее личными отношениями с королевским двором, вассаль­ной зависимостью от короля как сеньора.

С середины VII в., в эпоху так называемых ленивых королей, знать уже непосредственно берет бразды правле­ния в свои руки, отстраняя короля. Сначала это делается за счет все большего усиления роли и значения должности майордома, а затем путем прямого смещения короля. Ярким примером этому может служить сама смена королевской династии у франков. Еще в VII в. своим могуществом, зе­мельным богатством стал выделяться род майордомов Пипинидов. Один из них, Карл Мартелл, фактически уже правил страной. Благодаря проведенным реформам ему удалось на определенное время укрепить единство франкского госу­дарства, переживавшего длительный период политической дестабилизации, расчленения. Сын и преемник Карла Мар-телла, не желая даже формально признавать короля, про­извел государственный переворот, заточил последнего цар­ствующего Меровинга в монастырь и занял его престол.

 

 

Аграрный переворот VIII в. способствовал дальнейше­му развитию феодального государства, той административной системы, в которой главную роль начинают играть органы вотчинного управления. Новой перестройке аппарата управления способствовало широкое распространение в это время иммунитетных грамот, в силу которых территоррия, принадлежащая владельцу иммунитета, изымалась (частично или полностью) из ведения государственных властей в судебных, податных, административных делах. Вотчинник таким образом получал политическую власть над своими крестьянами. Иммунитетные грамоты, как правило, санкционировали уже сложившиеся отношения политической зависимости крестьян от своих сеньоров-вотчинников.

 

https://studfiles.ne...061665/page:14/

Ответить

Фотография Ученый Ученый 19.10 2018

Крещение Хлодвига.

k9.jpg

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 19.10 2018

Ребят, вы здесь копастите тексты, которые в принципе должны быть известны всем кто более или менее знаком с историей. 

История франкского государства укладывается в общую схему развития любого государства:

1. Становление

2. Рассвет

3. Раздробление

 

При просмотре данной темы для меня как не владеющего в полной мере данной темой хотелось бы получить ответы на вопросы:

1. Откуда появилось племя франков, и почему именно они

2. Как развивались отношения франков-германцев с галлами-кельтами?

3. Почему франки стали считать себя приемниками Рима, с учетом того что германцы и кельты постоянно воевали с Римом? (здесь наверное стоит глубже изучит историю галлов и германцев)

4. Что послужило базисом для объединения франкских племен в государство

5. Взаимоотношения феодалов внутри империи

Ответить

Фотография Ученый Ученый 19.10 2018

История франкского государства укладывается в общую схему развития любого государства: 1. Становление 2. Рассвет 3. Раздробление

Срочно приступаем к поиску материалов по рассвету франков)

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 19.10 2018

 

История франкского государства укладывается в общую схему развития любого государства: 1. Становление 2. Рассвет 3. Раздробление

Срочно приступаем к поиску материалов по рассвету франков)

 

это сарказм?

Ответить

Фотография Maxwell Maxwell 19.10 2018

Exactly)

Можете дальше продолжать вывешивать простыни текстов.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.10 2018

1. Откуда появилось племя франков, и почему именно они

 

ФРА́НКИ (лат. Franci, франц. Francs, нем. Franken), союз зап.-герм. племён. Включал племена хамавов, бруктеров, усипетов, тенктеров, сигамбров, хаттов и др. Ф. впервые упоминаются в рим. текстах в 242; они занимали территории Десятинных полей, севернее алеманнов, и вместе с ними пытались вторгнуться в Галлию. Позднее Ф. расселились вдоль Среднего (к северу от Майнца) и Нижнего Рейна. В 358 разбиты Юлианом Отступником и поселены в качестве федератов на Рейне и на крайнем севере Галлии, в Токсандрии. С этого времени подразделялись на салических (приморских) Ф., живших в низовьях Рейна и Шельды и во Фландрии, и рипуарских Ф. (от лат. ripa – берег реки), населявших Средний Рейн и Майн. Некоторые племена, входившие в союз, напр. хамавы, обладали автономией, имели свои законы, отличные от законов салических и рипуарских Ф. После 406, когда войска готов и некоторых др. герм. племён под началом Радагайса прорвали рим. лимес (укрепление) в Альпах, салические Ф. начали продвигаться к Сомме. Их столицей стал рим. г. Торнакум (ныне Турне). Рипуарские Ф., перейдя Рейн, захватили Колониа-Агриппина (Кёльн), сделав город своей столицей. Владения двух союзов разделял Угольный лес (рим. назв. части Арденнского леса). При этом Ф., хотя иногда и воевали с Римом, в целом признавали его власть и сражались под началом Аэция с гуннами в битве на Каталаунских полях (451). После падения Рима в 476 салические Ф. во главе с Хлодвигом I захватили в 486 остатки рим. владений в Галлии – т.н. гос-во Сиагрия, распространив своё господство вплоть до Луары. В 496 (по др. данным, в 499) Хлодвиг I, а за ним и значит. часть остальных Ф. приняли ортодоксальное христианство. В 506–507 Хлодвиг I отвоевал у вестготов все их земли в Галлии, кроме Септимании, в 509 коварством погубил правящую династию рипуарских Ф., после чего был провозглашён их конунгом. К концу его правления в целом завершилось становление Франкского государства. Рипуарские Ф. сохраняли некоторую автономию (в т.ч. свои законы) до сер. 7 в. и составляли б.ч. населения франкской области (затем королевства) Австразия. Ф. селились в осн. на крайнем севере Галлии; их прямыми потомками являются голландцы и фламандцы, говорящие на нидерл. языке. Присутствие Ф. было также заметно к северу от Сены, где они повлияли на становление франц. языка. На территориях южнее Сены получила распространение практика испомещения некоторых знатных франкских семей с челядью для контроля над завоёванными землями. Здесь Ф. быстро смешались с местным ром. населением, приняли его язык и обычаи и оказали миним. влияние на формирование окситанской культуры (см. Окситания). Часть рипуарских (или рейнских) Ф. составили основу особой группы немцев – франконцев.

 

 

Лит.: Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М., 1984; Feffer L.-Ch., Périn P. Les Francs. P., 1987. Vol. 1–2; James E. The Franks. Oxf., 1988; Лебек С. Происхождение франков: V–IX вв. М., 1993; Musset L. Les invasions. 3éd. P., 1994. Vol. 1: Les vagues germaniques; Rouche M. Clovis. P., 1996; Clovis – histoire et mémoire: Actes du colloque international d’histoire de Reims. P., 1997. Vol. 1–2; Die Franken und die Alemannen bis zur «Schlacht bei Zülpich» (496/97) / Hrsg. D. Geuenich. B.; N.Y., 1998; Todd M. The early Germans. Oxf., 2004; Nonn U. Die Franken. Stuttg., 2010.

 

Филиппов И.С. Франки // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/4735565

 

 

Рассвет

"Расцвет".

 

приемниками

"Преемниками".

 

изучит

"Изучить".

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2018

1. Откуда появилось племя франков, и почему именно они

2. Как развивались отношения франков-германцев с галлами-кельтами?

 

4. Что послужило базисом для объединения франкских племен в государство

 

В третьей четверти III в. северные и северо-восточные области Галлии подвергались опустошительным набегам племенных союзов германцев. Особенно сильно грабили франки и алеманны галльские области в 275 и 276 гг. В те годы многие города Галлии были окружены стенами для защиты от нападений германцев. Последовавшее после кризиса III в. в результате реформ Диоклетиана и Константина укрепление римского господствующего класса создало и в Северной и Северо-Восточной Галлии условия для временного экономического расцвета, который можно проследить до середины IV в. В последние годы III в. панегиристы прославляют хозяйственный расцвет Галлии, чему способствовало, в частности, и поселение на запустевших землях Северной Галлии пленных германских крестьян в качестве лэтов1.

 

Лэтами называли социально зависимых военнообязанных крестьян, которые жили замкнутыми поселениями на землях, предоставленных им императором или его доверенным лицом (terrae laeticae). Они были прикреплены к земле и не имели права уходить с нее. Обычно им предоставлялись брошенные и запустевшие пашни. Лэты происходили из германцев, кельтов или сарматов, причем германцы составляли среди них большинство2.

 

Германские лэты (преимущественно франки, хамавы и фризы) обнаруживаются в конце III в. в областях нервиев, треверов, амбианов, белловаков, трикассеров и лингонов, т.е. в округах и провинциях Белгики I и Белгики II, а также Lugdunensis (Лугдунская Галлия) II и I. Хозяйство на землях, обработанных германскими крестьянами, процветало; поля были возделаны, амбары полны зерна; повинности лэтов обеспечивали потребности римской армии и городского населения. Даже если допустить, что панегиристы преувеличивали в своих прославлениях благополучие сельских местностей3, то временный хозяйственный расцвет Галлии с конца III в. подтверждается и археологическими данными.

 

Обе некогда большие провинции Белгика и Лугдунская Галлия были в ходе реформ Диоклетиана разделены. Область между верхним течением Луары и Соммы с городами Лугдунум (Лион), Августодун (Отен) образовали провинцию Lugdunensis I. {126} Примыкающая к ней территория между Луарой и Марной с парижским бассейном – провинцию Lugdunensis Senonia. К ней примыкала провинция Lugdunensis II, расположенная на нижнем течении Сены от морского побережья до начала полуострова Бретань, которая в позднее античное время еще именовалась Арморика. Значительными городами этой провинции были Констанция (Кутанс) и Ротомагус (Руан). Сама Бретань вплоть до нижнего течения Луары образовала с городом Туронес (Тур) провинцию Lugdunensis III. Таким образом из прежней провинции Лугдунская Галлия возникли четыре новые провинции.

 

Провинция Белгика была также разделена. Восточная часть прежней провинции с городами Augusta Treverorum (Трир) и Mediomatrici (Мец) стала провинцией Белгика I. К западу и северо-западу простиралась провинция Белгика II с главным городом Реми (Реймс). На Нижнем Рейне находилась провинция Германия II (ранее Germania inferior) с главным городом Колония Агриппина (Кельн) и важными пограничными пунктами Новезиум (Нейс), Гельдуба (Геллеп), Бонна (Бонн) и Риомагус (Ремаген). К этой провинции примыкала с юга провинция Германия I (ранее Germania superior) с главным городом Могонтиаком (Майнцем) и городами Конфлуэнтес (Кобленц), Бингиум (Бинген), Борбетомагус (Вормс), Неметэ (Шпейер) и Аргенторат (Страсбург). Простирающаяся далее к югу область, которая до реформы провинций, проведенной Диоклетианом, принадлежала к провинции Germania superior, была теперь отделена и образовала под названием Maxima Sequanorum (Максима Секванов или Секвания) с главным городом Везонтио (Безансон) отдельную провинцию между Женевским и Боденским озерами.

 

Уменьшение величины провинций облегчало, правда, господствующему классу контроль над эксплуатацией угнетенного населения; однако численность административного аппарата, который также приходилось содержать провинциальному населению, возросла.

 

Северная Галлия имела исключительно важное значение в сельскохозяйственном отношении. Плотная сеть вилл покрывала почти все области этой территории, за исключением гор, поросших лесом. Виллы часто располагались на середине невысоких склонов, защищавших их от холодных ветров; в непосредственной близости находилась вода. Таких вилл было особенно много вблизи римских дорог, каменоломен, песчаных или глиняных карьеров4.

 

Грабительские набеги союзов германских дружин во второй половине III – середине IV в. еще не оказывали длительного воздействия на сельское хозяйство галло-римлян. Правда, археологические раскопки обнаружили для этого периода множество вилл со следами пожаров и разрушений (особенно на северо-востоке), но, как правило, эти повреждения устранялись, и часто существование вилл можно проследить вплоть до первого десятилетия V в. Когда говорят о крупном сенаторском владении в Галлии, имеют в виду прежде всего известные крупные виллы в {127} обеих провинциях Аквитании и провинции Narbonensis, особенно – Шираган и Монморен (Верхняя Гаронна). В последнее время с помощью аэрофотосъемок в одной только Пикардии была обнаружена территория пятнадцати огромных вилл (длина сторон некоторых из них достигала 400 м)5. К таким крупным виллам относятся владения в Атий (современный округ Перонны), Беан (окр. Аббевиль), Каппи (окр. Перонны), Круи (окр. Амьен), Этрэ сюр Нуа (окр. Амьен), Фонтэн ле Сэк (окр. Амьен), Фрамервилль (окр. Перонны), Клэри-Сошуа (окр. Амьен), Экур-Крокуазон (окр. Амьен), Марслькав (окр. Амьен), Мартенвилль (окр. Аббевилль), Ле Меж (окр. Амьен), Варфюзе-Абанкур (окр. Амьен), Ле Транлуа (окр. Аррас), и Во-Врокур (окр. Аррас). Наряду с ними в том же районе были обнаружены территории около 130 больших вилл с длиной сторон от 100 до 200 м. Вокруг центра вилл часто группировались 5–10 хозяйственных построек, разбросанных в окружности до 200 м. Преобладали, однако, небольшие виллы, территория которых имела длину сторон в 30–50 м. Посредством аэрофотосъемок удалось выявить и следы шестнадцати виков (vici). В окрестности городов отчетливо видна городская территория с нагромождением вилл; так, в округе Амьена в радиусе 15 км находилось около сорока небольших вилл; сходные данные были получены для Арраса, Камбре и Сен-Кантена.

 

С развитием вилл в Северной Галлии также распространилась система центуриации. Это были большие четырехугольные земельные участки, которые в свою очередь делились на меньшие. Римская центурия имела площадь в 200 югеров, что составляет 50,512 га. Следы римской центуриации еще различимы в Северной Галлии в области Лимбурга в Бельгии, а также близ Реймса, в Эльзасе, Бретани и Нормандии6.

 

В целом обнаруживаются два типа земельной собственности: 1) городская земля, которая находится либо в индивидуальном владении, либо в совместном владении горожан, сюда относятся и fundi ветеранов; и 2) изъятое из городской территории экзимированное крупное землевладение, будь то императорская или частная земельная собственность. Особое общинное владение землей в Северной Галлии позднеантичного периода не обнаруживается. Хотя обычно под виком (vicus) понимают деревенскую общину, однако это слово определяет в Галлии единицу сельскохозяйственного поселения лишь в тех случаях, когда оно относится к галло-кельтским остаткам деревенских поселений. Галло-римский vicus всегда является составной частью городской общины и определяет несамостоятельное поселение ремесленников, купцов и чиновников местного управления, например, тех, кто осуществляет контроль над рынком. Лишь в последние годы IV в. сельскохозяйственная ситуация в Галлии стала меняться. В сельской местности сооружались сторожевые башни (burgi), укреплялись виллы. Городская аристократия частично переселялась в свои укрепленные владения в сельской местности, туда же перемещались роскошь и комфорт7. Potentes навязываются угнетенным крестьянам в {128} качестве «патронов-защитников»; их патроциний распространяется как на отдельных крестьян, так и на целые деревни. Большая вилла частного крупного землевладельца в ряде случаев становилась зародышем новой поместной деревни, a dominus fundi становился подчас и patronus vici. Начиная с IV в., особенно в его второй половине, развились коммендация, бенефиций и прекарий в их позднеантичном значении римского вульгарного права8.

 

В IV в. в значительных городах Галлии, таких, как Трир, Реймс, Санс и Тур, и в римско-германских городах Кельне и Майнце существовало крупное землевладение сенаторских фамилий9. Однако вследствие увеличивающейся военной слабости Западной империи крупные землевладельцы бежали из Северной Галлии в Южную, где они надеялись на более спокойное существование; это происходило не позднее 402 г., когда галльская префектура была перемещена из Трира в Арль. Однако в первой половине V в. – примерно до половины этого столетия – за укрепленной линией римских дорог вдоль городов Кельн – Тонгерен – Бавэ – Булонь римские порядки еще сохранялись. Область к северу от этой линии до Рейна пришлось с половины IV в. предоставить франкским федератам, которые, постепенно продвигаясь на юго-запад, к середине V в. достигли Соммы.

 

Однако не будем предвосхищать ход событий. В IV в. крупные землевладельцы захватили в свои руки и ремесло, ранее концентрированное в городах. Они руководили действиями лиц, которые вели их торговые дела. Торговля сельскохозяйственными продуктами стала почти монополией крупных землевладельцев10.

 

Распространение вилл в Северной Галлии в значительной степени способствовало романизации этой области. Под романизацией здесь прежде всего понимается развитие античного, основанного на рабстве общественного строя в его римской разновидности. Однако римское господство в Северной Галлии должно было принимать во внимание сильный этнический фактор местного кельтского населения. Из 23 городов Пикардии лишь Сен-Кантен, Валансьен и Бапом можно отнести к новым, основанным римлянами, городам, но и они, вероятно, построены на местах прежних кельтских поселений11. Впрочем, римский господствующий класс никогда не доходил в своем стремлении романизировать провинции до того, чтобы предоставить им в полном объеме также ius Italicum со связанными с этим правом налоговыми привилегиями. Теруанн, например, имел статус колонии, однако должен был несмотря на это платить налоги Римскому государству12. Археологические памятники области моринов свидетельствуют о наличии в IV бо́льшего богатства, чем в III в. Это подтверждает соображения о хозяйственном подъеме Северной Галлии в IV в.

 

Благодаря различным исследованиям последних лет мы стали более осведомлены о городских территориях Суассона и Реймса13. В Ранней империи Шампань была одной из самых густонаселенных областей Галлии. В многочисленных vici бурно развивалось ремесло; в долине Марны вплоть до поздней античности было {129} широко распространено гончарное дело. Металлообработка (например, обработка бронзы) стояла еще в IV в. на высоком уровне. Правда, нападения германцев 270–280 гг. достигли и этих областей, но вызванный ими хозяйственный упадок был преодолен в правление Константина I. В IV и V вв. область от Суассона до Реймса являлась важным военным центром; там находились также мастерские по производству оружия14. В Реймсе еще в V в. в государственной мануфактуре по изготовлению оружия работали «barbaricarii» сирийского происхождения, занимавшиеся изготовлением дамасских и инкрустированных мечей. Производство оружия продолжалось в V в. и тогда, когда римская армия в Северной Галлии под командованием Эгидия и Сиагрия противостояла центральному правительству в Италии и была отрезана от Италии из-за расширения господства вестготов в Южной Галлии. Производство оружия продолжалось и после завоевания данной области франками в 486 г. С конца III в. в Северной Галлии начинается упадок города как политической и административной организации. Этот упадок не обязательно связывать с уменьшением площади внутри городских стен в период поздней античности. Данные новых исследований заставляют нас проявлять большую осторожность в вопросе, действительно ли одно только это обстоятельство привело к уменьшению городов и сокращению населения15. К тому же до падения римского господства civitas по-прежнему представляла собой единство города и городской территории, хотя размер этой территории уменьшался, поскольку potentes изымали свои земли из территории города. Упадок проявляется прежде всего в растущем разорении городских ремесленников и людей, занимающихся мелкими промыслами, в почти непереносимых податях и налогах, большую часть которых высшие городские слои перекладывали на плебс. К этому присоединялось и то, что некогда желанные почетные должности перестали быть привлекательными для городской аристократии, и она все более старалась избежать их. Хозяйственные изменения и упадок товарно-денежных отношений вместе с кульминацией античной военной диктатуры и победой крупной землевладельческой аристократии над аристократией муниципальной – все это в своей совокупности послужило причиной упадка городов. Так как городские куриалы не могли больше выполнять государственные функции, руководство городским управлением перешло в руки государственных чиновников, comites civitatium, деятельность которых доказана, в частности, для Отена и Трира.

 

Процесс экзимирования имений крупных землевладельцев из городской территории, связанный с налоговым и судебным иммунитетом, обусловил изменения в развитии отношений между городом и сельской местностью, получившие в дальнейшем процессе феодализации еще большее значение16.

 

Упадок городов Северной Галлии не означал, однако, что в их хозяйственных и социальных отношениях произошло внезапное изменение. В Аррасе, Амьене и Камбрэ в IV в. существовало еще {130} развитое текстильное ремесло. В областях Уазы, Эны и Соммы сохранялось ремесло по изготовлению и обработке стекла, особенно распространенное в Реймсе, Бовэ и Амьене17, хотя оно и не достигало уровня производства стекла в Кельне и других городах Рейнских земель.

 

Исследования последних лет показали, что гетерогенный по своему составу слой мелких свободных землевладельцев в западных провинциях Поздней Римской империи имел, вероятно бо́льшее значение, чем принято было считать до сих пор18. В сельских местностях, причем именно в областях Северной Галлии, трудились не только колоны, лэты и рабы, но частично сохранились и свободные крестьяне; по всей вероятности, им и принадлежали многочисленные обнаруженные аэрофотосъемкой мелкие и мельчайшие виллы.

 

Эти в большем или меньшем числе сохранившиеся остатки свободного крестьянского населения вместе с бежавшими колонами и рабами, присоединившимися к ним, и составили в Галлии основу значительного народного движения поздней античности – движения багаудов. Это была классовая борьба крестьян против императорского, частного и церковного крупного землевладения; крестьяне защищали свои небольшие владения и пытались расширить свои права на пользование землей19. Крестьянское движение багаудов уже в 283–286 гг. привело в ужас крупных землевладельцев Галлии. В источниках восставшие определяются как bagaudae, latrones, agrestes, agricolae, aratores, rustici и rusticani. В одном панегирике говорится следующее: «…несведущие в военном деле сельские жители стали стремиться к военному строю… крестьянин стал подражать пехотинцу, а сельский житель – враждебному варвару…»20. Восстание было подавлено императором Максимианом после продолжительной борьбы.

 

К началу V в. это народное движение возродилось вновь и в более сильной степени. Источники называют Арморику одним из центров нового движения багаудов и подчеркивают, что восставшие этой области не живут больше по римскому праву. Им удалось временно прогнать своих господ или подчинить их своей власти. Несмотря на то что движение багаудов несколько раз подавлялось, оно в 435 г. началось снова. «Галльская хроника» (Chronica Gallica) под этим годом сообщает: «Потусторонняя Галлия [Галлия по ту сторону Луары] отделилась от римского сообщества, в результате чего уже в начале [восстания] почти все галльские рабы перешли на сторону багаудов». С середины V в. источники больше не упоминают о багаудах Галлии, и дальнейшая их судьба нам неизвестна. Однако не следует преуменьшать их политическое значение; когда Аттила готовился к походу в Галлию, он по ряду свидетельств направил послов к тамошним багаудам, стремясь заручиться их поддержкой21.

 

Это восстание не только политически ослабило римское господство в Галлии, но вообще поколебало устои обреченного на гибель общественного строя. {131}

 

На вопрос о происхождении франков и первоначальном составе их племенного союза в настоящее время еще нельзя дать удовлетворительного ответа. С одной стороны, этот новый племенной союз был объединением частей или, вернее, осколков прежних мелких племен, живших по правому берегу Рейна, с другой стороны, к франкам стремились примкнуть и отделившиеся от своих племен объединения дружин мореходцев с побережья Северного моря, что им и удалось. В ранний период у франков не было даже единой строго определившейся власти: вплоть до V в. еще сохраняются названия отдельных племен, части которых объединились в племенной союз франков; хотя в ряде случаев это представляет собой скорее литературную реминисценцию. Вероятно, в племенной союз франков в значительно большей степени, чем это было у алеманнов, готов и вандалов, входили группы разных дружин из самых различных племен22.

 

В римских исторических источниках впервые слово «франки» встречается в связи с событиями, которые произошли вскоре после середины III в.23 Однако, вероятно, возникновение этого племенного союза и первые проявления его активности по отношению к Римской империи следует отодвинуть по крайней мере на два десятилетия назад. В 231 г. расквартированный в Бонне легион I Minervia победил на Нижнем Рейне германских пришельцев, имя которых не называется. Можно предположить, что это было первое столкновение с возникающим племенным союзом франков24.

 

В 50-х годах III в. полчища франков прошли по Галлии и Испании, подвергая их разграблению; они уничтожили город Тарракон, захватили корабли и перебрались на них в Северную Африку. Там они напали на город Тетуан на марокканском побережье.

 

Очевидно, воины, захватившие в 259 г. крепость Нидербибер близ Нейвида у северного края верхнегерманского лимеса, были также франками.

 

Однако франки выступали по отношению к Римской империи не только как враги, но и как союзники. Начиная с правления в Галлии отделившегося от центральной власти узурпатора Постума (259–268), в римских войсках встречаются франкские вспомогательные отряды.

 

В начале 70-х годов, и прежде всего в 275 и 276 гг., франки вновь вторглись в Галлию. Удар был направлен на область Кельн – Тонгерен – Бавэ и на долину Мозеля. Император Проб победил их и оттеснил обратно за Рейн.

 

Среди франков были и смелые мореплаватели – об этом свидетельствует другое сообщение, согласно которому франкские пленные, поселенные императором Пробом у Черного моря, около 280 г. освободились, захватили несколько кораблей и, предприняв смелое плавание по Средиземному морю, в ходе которого они грабили побережье Малой Азии, Греции, Ливии и Сицилии, прошли через Гибралтарский пролив и морским путем вернулись на родину25.

 

Приблизительно между 279 и 281 гг. франки вторглись в {132} Кельн, где находился рейнский флот, и сожгли корабли. Характерен и следующий факт: в Лионе провозгласили императором некоего узурпатора Прокула, богатого землевладельца и офицера. Когда император Проб победил узурпатора близ Кельна, тот бежал к франкам и стал убеждать их, что он сам по происхождению франк. Однако франки выдали его императору Пробу26.

 

В 282–295 гг. франки оставались опасными врагами империи. Живущие в области устья Рейна франки (как предполагают, предшественники салических франков) опустошали, часто вместе с саксами, берега Галлии и Британии. Караузий, командир римского флота в Ла-Манше, отбросил их назад, но сразу же принял в качестве вспомогательных войск на службу. С их военной помощью он и его преемник защищали государство бриттов (286–296). Тем не менее в 286–288 гг. франки, живущие на среднем Рейне, снова напали на области Северной Галлии вдоль линии Кельн – Бавэ, опустошая вики и виллы. Впервые имя племенного князя, возглавлявшего франкское войско, известно нам из сообщений о римском походе 288 г. против франков под командованием императора Максимиана. Это Геннобауд, которого Максимиан заставил подчиниться27. В 294–295 гг. цезарь Констанций (Хлор) прогнал франков из области батавов. В ходе римских оборонительных мероприятий франки и другие германцы были в эти годы поселены в качестве лэтов на запустевших землях Северной Галлии.

 

Создание домината временно консолидировало военную силу Империи. Децентрализация императорской власти и ее концентрация в наиболее уязвимых местах на границах Империи сделали в последующие десятилетия нападения франков и других племен на Империю безнадежным предприятием. Когда вскоре после прихода к власти Константина I несколько франкских дружин во главе с их племенными князьями Аскарием и Мерогайзом вторглись на римскую территорию, Константин взял их в плен и велел бросить на растерзание диким зверям на арене Трира28. С другой стороны, однако, Константин I принимал в свою армию значительно большее число франкских наемников, чем это делалось раньше. Франкские и алеманнские наемники занимали высокие командные посты в римской армии.

 

Константин усилил флот на Рейне и заложил на правом берегу Рейна против Кельна кастель Дивитиа (Дейц). Между 310 и 321 гг. римские полководцы совершили несколько походов против франков, после чего в течение двух десятилетий нападения франков на рейнскую границу прекратились.

 

В 341 г. произошло новое столкновение римлян с франками на Нижнем Рейне. Император Констант победил их и в 342 г. заключил с ними договор. Целью всех этих франкских и алеманнских набегов на Римскую Германию и Галлию еще не было стремление осесть на территории Римской империи, создав там новые крестьянские поселения. Германские дружины под предводительством своих вождей нападали на территорию по ту сторону {133} границы прежде всего в надежде на добычу и военную славу. В то время у франков еще не было постоянной королевской власти, во главе их стоял военный вождь-конунг, обладавший лишь временной властью, что соответствовало социальной дифференциации последнего периода разлагающегося родоплеменного строя.

 

С середины IV в. ситуация стала существенно меняться. C 350 г. вновь усилились нападения франков и алеманнов, а затем и бургундов; они вторгались в области левого берега Рейна и проникали далеко в глубь Галлии. В отличие от прежних набегов за добычей целью этих походов франков и алеманнов было прежде всего получить территорию для постоянного поселения на левом берегу Рейна и возможность возделывать захваченную ими землю. Уже с III в. известен первый этап крестьянских поселений германцев в Галлии в форме деревень лэтов, однако эти поселения не обладали еще экономической и политической самостоятельностью. Теперь же предполагалось оттеснить римских землевладельцев, но эти попытки еще не могли увенчаться успехом. И во второй половине IV в. процесс длительного поселения германцев на левом берегу Рейна, дальнейший захват германскими крестьянами земель в Галлии был возможен только в рамках римского господства. В качестве laeti, foederati или в качестве gentiles, постоянно пребывая под контролем Рима, они получили земельные владения в Галлии. Но и таким образом салические и среднерейнские франки, алеманны и бургунды познакомились с производительными силами римского общества эпохи поздней античности. С середины IV в. сила политического воздействия этих племенных союзов значительно возросла; их военный потенциал увеличился; по сравнению с III в. их хозяйственное и социальное развитие достигло больших успехов; усилилось рабовладение патриархального типа; торговля и скопление награбленных в Римской империи товаров создали предпосылки для развития ремесла в Germania libera; углубление экономических и социальных противоречий в этих племенных союзах ускорило разложение родоплеменного строя.

 

Тем самым со второй половины IV в. в Западной Европе стали создаваться условия для революционного преобразования античного рабовладельческого общества29.

 

Рейнская граница оказалась ослабленной в результате событий 350 г., когда римский военачальник в Галлии Магн Магненций захватил власть и, объявив себя императором (350–353), отозвал войска с Рейна, выступая против Констанция II. Франк по происхождению, Магненций был первым узурпатором на римском императорском троне, чье германское происхождение твердо установлено. В эти годы франки разрушили ряд укрепленных мест на Нижнем Рейне, устояли только Ремаген и Кельн. Среднерейнские франки заняли кугернскую область, принадлежавшую к Colonia Ulpia Traiana близ Ксантена, салические франки вновь захватили территорию батавов в устье Рейна, откуда их раньше изгнал Констанций Хлор.

 

Лишь в 355 г. Риму удалось благодаря военачальнику {134} Сильвану, франку на римской службе, достигнуть частичных успехов в районе Кельна. Однако Сильван был заподозрен в стремлении узурпировать власть и в том же году убит. Между германцами на римской службе и свободными германцами не было политической общности. По сообщению Аммиана Марцеллина, Сильван, узнав, что император замышляет убить его, намеревался довериться франкам по ту сторону Рейна. Однако друзья убедили его, «что франки, чьим сородичем он был, убьют его или выдадут за вознаграждение Риму»30.

 

Когда организация сопротивления германским пришельцам была поручена цезарю Юлиану, будущему императору (361–363), положение изменилось. После победы над алеманнами в сражении при Аргенторате (Страсбурге) Юлиан в 358 г. обратился против салических франков и хамавов в Токсандрии (области между Нижним Маасом и Нижней Шельдой). Салические франки, по-видимому, стали в этом году римскими федератами, хотя данные источников не позволяют утверждать это с полной достоверностью31. Хамавам же пришлось вернуться на родину. В течение 358–360 гг. Юлиан восстановил многие пограничные укрепления на Нижнем Рейне.

 

В первые годы правления императора Валентиниана I хамавы снова стали теснить батавов и нападать на своих кораблях на британское побережье. Однако римскому полководцу Феодосию, отцу будущего императора того же имени, удалось вновь отбросить нападающих.

 

При Валентиниане I граница на Нижнем Рейне продолжала укрепляться. Император завербовал на службу Риму часть франкской знати. Так, военный предводитель среднерейнских франков Маллобауд, состоявший на римской службе в качестве tribunus scholae armaturarum, уже при Констанции II занял должность comes domesticorum, а в 378 г. руководил походом императора Грациана против алеманнов, вторгшихся в Эльзас32.

 

С правления императора Констанция II представители германской знати стали занимать высшие военные посты. Если Констанций отдавал преимущество германцам алеманнского происхождения, то при Юлиане получили большое значение военачальники франкского происхождения. Такие имена, как Невитта, Дагелайф, Аринтеус, Меробауд, Рихомер, Бауто и Арбогаст встречаются среди командиров войск, иногда достигавших и должности консула33.

 

Военачальник Флавий Меробауд поддержал в 383 г. узурпатора Магна Клеменса Максима, который захватил власть в Галлии, Британии и Испании. Когда Максим стянул свои войска для борьбы с императором Феодосием (379–395), военные отряды франков под командой князьков (regales) Геннобауда, Маркомера и Сунно прорвали нижнерейнский лимес и опустошили окрестности Кельна. Военачальник Арбогаст, франк по происхождению, возглавил в 389–393 гг. ряд походов против своих сородичей и восстановил с ними договор, по которому они вернулись на {135} положение федератов. В борьбу узурпатора Евгения (392–394), опиравшегося на Арбогаста и провозглашенного им императором, с Феодосием I франкские отряды приняли участие на стороне Евгения в сражении при Фригиде (394). Эти римские полководцы германского, большей частью франкского происхождения, вошли в состав господствующего класса Западной империи. Они имели доступ в сенаторское сословие, а если отказывались от этого, то лишь потому, что входили в складывающуюся западноримскую военную аристократию, и это вполне возмещало ранг сенатора. Так, знаменитый полководец конца IV – начала V в. Стилихон, вандал по происхождению, был женат на племяннице императора Феодосия I, состоял опекуном малолетнего императора Гонория, а позже стал его тестем. У свободных германцев и высшей германской аристократии на императорской службе не было общих интересов. Римские полководцы германского происхождения проводили политику сохранения и восстановления приводящего в упадок Западноримского государства и полностью отождествляли свою деятельность с политикой господствующего класса Западной империи. В 395–396 гг. Стилихон реорганизовал защиту римских границ на Нижнем Рейне и заключил с франкскими военными вождями новые договоры. Когда он вскоре после этого отвел войска с рейнской границы, так как они были необходимы ему в Италии для отпора Алариху с его вестготами, франки продолжали сохранять спокойствие. В период 395–402 гг. резиденция галльской префектуры была переведена из Трира в Арль. В эти годы многие крупные галло-римские землевладельцы из области между Сааром, Мозелем, Рейном, Маасом и Шельдой переселились на юг Галлии. Франкские федераты сохранили верность своим обязательствам перед Римом и тогда, когда на рубеже 406 и 407 гг. племенные союзы вандалов, аланов и свевов пересекли вблизи Майнца Рейн и вторглись в Галлию: франкские объединения пытались воспрепятствовать им перейти Рейн.

 

Франкские союзы воевали в качестве наемников и на стороне узурпатора Константина III, восставшего в Британии против императора Гонория и сделавшего своей резиденцией Галлию. Военачальник Константина Эдобех (Edobicus) был также франкского происхождения. С помощью франков продержался короткое время и другой узурпатор в Галлии Иовин.

 

В 413 г. франки разграбили Трир. Примерно до 430 г. это повторялось еще дважды34. Многочисленные виллы в долине Мозеля были в два первых десятилетия V в. брошены их владельцами. В этот период римская граница на Верхнем и Нижнем Рейне была окончательно сокрушена, хотя в 428 г. и затем вновь, в 40-х годах V в., военачальнику Аэцию удалось победить постепенно продвигавшихся на юг салических франков, и император Авит (455–456) смог вновь заключить договоры с франками и алеманнами.

 

Салические франки продвинулись от Среднего Рейна к Сомме, франки со среднего Рейна заняли после уничтожения бургундов {136} в 436 г. в Пфальце область вокруг Майнца, а алеманны осели в Эльзасе, Рейнгессене и Пфальце. К середине V в. среднерейнские франки окончательно заняли Кельн, а около 470 г. и Трир оказался в их власти.

 

В 458 г. в панегирике императору Майориану Аполлинарий Сидоний описывает франков следующим образом: «С макушки их рыжеватые волосы падают на лоб, а обнаженный затылок сияет, потеряв свой покров. У них светлые глаза серо-голубого оттенка. Они чисто выбриты и вместо бороды носят редкие усы, за которыми прилежно ухаживают, расчесывая их гребнем. Тесная одежда облегает стройное тело мужчин; одежда высоко подобрана, настолько, что видны колени, широкий пояс охватывает их узкую талию. Они развлекаются тем, что бросают двулезвенные топоры на большое расстояние, заранее предрекая, где они упадут, размахивают своими щитами, прыжками опережают брошенные ими копья, чтобы таким образом первыми достигнуть врага. Их любовь к войне возникает уже в юном возрасте. Если они оказываются побежденными в результате превосходящих сил врага или неблагоприятной местности, то падают жертвой смерти, а не страха. Пока они не побеждены, они стоят непоколебимо, и их мужество длится едва ли не дольше, чем их жизнь»35.

 

Хотя в общем и целом эта характеристика франков скорее положительна, тем не менее во введении к своему описанию Аполлинарий называет их monstra – чудовищами. Панегиристы IV в. подчеркивают в первую очередь дикость франков, и даже Сальвиан из Массилии, чьи суждения о германцах в общем благоприятны, называет франков вероломными и лживыми36.

 

В письме, написанном в 469 г., Аполлинарий описывает одежду и свиту сына франкского короля Сигисмера, который посетил своего будущего тестя, бургундского короля, в его дворце в Лионе. «Впереди него шла лошадь в праздничной сбруе; другие лошади, нагруженные блестящими драгоценностями, шли впереди него и за ним. Но прекраснейшим зрелищем являлся сам молодой принц, выступавший среди своих слуг в багряном плаще и сияющей золотом белой шелковой тунике, причем его тщательно расчесанные волосы, его розовые щеки и белая кожа соответствовали краскам богатого одеяния. Что же касается reguli и свиты, его сопровождавших, то они способны нагнать страх даже в мирное время. Их ноги покрыты до щиколоток шнуровкой обуви из меха; колени, икры и бедра обнажены; на них тесно прилегающая пестрая одежда; высоко подобранная, она едва достигает голых колен; рукава покрывают только верхнюю часть рук. Их зеленые плащи обшиты темно-красной каймой. Их мечи свисают на ремнях с плеч, прижатые к талии, охваченной кожаным поясом, украшенным гвоздями. Такое оснащение украшает и защищает их одновременно. В правой руке они держат пики с крючьями и метательные топоры; левая рука защищена щитом; блеск щитов – по краям они белые, а середина их золотистая – свидетельствует как о богатстве, так и о пристрастиях их владельцев»37. {137}

 

Когда в середине III в. возник франкский племенной союз, он был в большей или меньшей степени конгломератом многочисленных дружин. В середине IV в. племенной союз политически окреп, обрел военный опыт; возникают и развиваются новые социальные отношения. Из дальнейших событий можно умозаключить, что образовались два прочных союза франков, которые в некоем центростремительном движении впитывали в себя другие группы: салические франки по ту сторону устья Рейна, граничившие в области Майна с хаттами и бургундами, и франки, впоследствии называемые каролингскими источниками рипуариями (Rip[b]uarii). С конца III в. выявляются уже два географически различимых франкских центра, которые стали исходными пунктами дальнейшей крестьянской колонизации. Это в одном случае insula Batavorum в устье Рейна и область Токсандрия между Нижним Маасом и Нижней Шельдой; в другом – правый берег Рейна между Липпой, Руром и Зигом. Процесс захвата земель в этих областях также находился на различных стадиях развития. Салические франки оказались более активными: около 410 г. они уже продвинулись из Токсандрии до Турнэ, а может быть и до Теруанна38; между 450 и 460 гг. захватили Камбрэ и вскоре после этого достигли Соммы, где они до 486 г. граничили с осколком империи – государством Сиагрия. Среднерейнские франки владели до конца IV в. областью кугернов, из которой римляне ушли; однако позднее, в первой половине V в., они удовлетворились тем, что заняли римские владения непосредственно на левом берегу Рейна. Около 470 г. они заняли долину Мозеля, где, однако, оставалось еще значительное романское население; в Арденнах и в долине Верхнего Мозеля франкские поселения обнаруживаются лишь в конце V в.

 

В IV в. Рим пытался привлечь на свою сторону племенную знать различных германских племен и племенных союзов, заключая с ними особые договоры о союзе (foedera). Само по себе это не было новшеством в римской дипломатии; уже в период Ранней империи таким способом в зависимость от Рима попадали маленькие государства, преимущественно те, которые граничили с Римом на Ближнем Востоке. Новым было то, что теперь такими «партнерами» становились племенные союзы, находившиеся еще на стадии родоплеменного строя. Их называли foederati. За обязательство охранять определенный отрезок римской границы они получали деньги или продукты питания, подобно тем средствам существования, которые предоставлялись германским наемникам в римской армии или пограничных войсках.

 

Прежде всего, однако, следует отметить, что со второй половины IV в. эти федераты получили право селиться в границах Римской империи (салические франки в Токсандрии, вестготы во Фракии). Это имело чрезвычайно важное значение для дальнейших взаимоотношений между Римской империей и варварами. Тем самым была заложена основа для медленного изменения состояния напряжения, более или менее сдерживаемого, между центром {138} приходящего в упадок рабовладельческого общества и находящейся на стадии первобытнообщинного строя варварской периферии (Barbaricum) в пользу старого общественного строя39.

 

Там, где земли были заняты варварами, социально-экономическая основа общества изменялась быстрее, чем на остальной территории Империи. С ростом и распространением поселений федератов указанные взаимоотношения между варварской периферией и рабовладельческим центром расстроились. Между тем на них в значительной степени основывалось все существование римского рабовладельческого общества. И когда процесс изменения этих взаимоотношений захватил и дезорганизовал центр старого общества, это непосредственно означало его грядущую гибель; тем самым путь для формирования новых, более прогрессивных, общественных отношений стал свободным.

 

Федераты сохраняли своих вождей, свою политическую и военную организацию и свое обычное право, хотя римское влияние, несомненно, оказывало на них воздействие.

 

Интересно и знаменательно, что такой важный источник о размещении войск к началу V в., как Notitia dignitatum, не называет никаких пограничных войск в провинции Germania II, т.е. на Нижнем Рейне. Здесь охрану границы несли франкские федераты, в обязанность которых входило, с одной стороны, контролировать действия алеманнов и бургундов на южной границе Германии II (в конце 406 г. они пытались остановить, защищая римские интересы, переход вандалов, аланов и свевов через Рейн), а с другой стороны охранять укрепления дороги вдоль линии Кельн – Бавэ – Булонь. Лишь тогда, когда вандалы, аланы и свевы прорвали линию обороны, отряды салических франков одновременно вступили на территорию Турнэ и Теруанна, и таким образом к этому времени прекратилось и командование дукса провинции Белгика II40.

 

Еще до того как франки и другие германцы осели в долинах Мозеля, Мааса, Рейна и Шельды, пышные виллы и дворы крупных землевладельцев запустели. В ряде больших вилл находки монет прекращаются после 402 г.41 Крупные землевладельцы Кельна и Трира также покидают к началу V в. свои города и переселяются на юг42.

 

Очень часто галло-римские виллы на севере и северо-востоке Галлии после пожаров не восстанавливались. Однако в ряде случаев в стенах обнаруживаются починки меровингского времени; некоторые галло-римские виллы становились во Франкском государстве резиденциями знати, аббатствами и часовнями. Иногда руины галло-римских вилл использовались под кладбища или каменоломни43.

 

Конечно, не все галло-римское население ушло из земель Рейна и Мозеля и из области между Маасом, Шельдой и Соммой. Тем не менее определяющие до этого времени экономические и социальные силы римского классового общества поздней античности были настолько ослаблены, что не могли уже оказать франкам {139} серьезного противодействия. Впредь свободная деревенская община франков стала играть большую роль в общественной жизни этих областей. В северной и северо-западной Галлии остались еще кельтские и германские свободные крестьяне, сохранившие в романском окружении элементы общинных аграрных отношений. Эти крестьянские слои были усилены занявшими земли франками. Осталась и значительная часть ремесленного галло-римского населения: стеклодувы и мастера по обработке благородных металлов в Кельне, гончары преимущественно в Арденнах, в Аргоннах и в области между Маасом и Самброй, а также в Эйфеле, специалисты по обработке металла в области Среднего и Нижнего Мааса. Они передали франкам знания и опыт ремесленной деятельности. Римляне и галло-римляне, принадлежащие к высшим слоям общества, спасались бегством при приближении франков, но ремесленники, мелкие крестьяне, арендаторы и мелкие торговцы оставались. В языковом и культурном отношении в их среде в период поздней античности усилились кельтские элементы. В течение некоторого времени на занятой франками территории параллельно существовали две структуры: остатки галло-римских отношений с пережитками рабства и разлагающееся франкское родоплеменное общество.

 

В целом франкские крестьяне селились в стороне от галло-римлян. В брошенных виллах они находили достаточно земли для поселения. Поэтому здесь незачем было применять старую римскую систему hospitalitas. Новые франкские деревни возникали часто вблизи римских вилл, которые, однако, не становились центром поселения44.

 

Приблизительно в 20-х годах V в. резиденция одного из мелких королей салических франков Хлодио (или Хлойо) находилась близ Диспаргума – вероятно, в юго-восточной Бельгии45. Этот Хлодио, как сообщает Григорий Турский, отвоевал у римлян Камбрэ и отодвинул франкскую границу до Соммы. Произошло все это впрочем тогда, когда Аэция, знаменитого полководца Западной империи, уже не было в живых. После убийства Аэция среднерейнские франки взяли в 456 г. Майнц, а в 459 г. Кельн; затем они захватили ряд мест по нижнему течению Мааса и Мозеля, тогда как на Верхнем Маасе франкское поселение может быть датировано только концом V в.46 В течение нескольких лет Триром правил романизированный франк, комит Арбогаст; он же, вероятно, правил Мецем и Тулем. Около 475 г. франки окончательно осели в области Мозеля. Постепенно, начиная с V в., для области, занятой франками по среднему и нижнему течению Рейна, вошло в обиход название Francia rinensis47.

 

Наличие франкских поселений в Северной Галлии доказано археологически, ибо в многочисленных захоронениях и некрополях обнаруживается инвентарь, новый для Северной Галлии, аналогичного которому здесь раньше не было. Он совпадает с памятниками, обнаруженными на территории между Рейном и Эльбой. Сюда относятся различные фибулы, особенно фибулы типа {140} tutulus, длинные шпильки в захоронениях женщин, длинные мечи, копья, щиты, топоры для метания, деревянные ведра, обитые бронзой или железом, ножницы, веретена, железные пряжки, трехугольные костяные гребни48. Другие предметы инвентаря захоронений происходят из позднеримских мастерских Северной Галлии, например, значительная часть керамики, стекло, металлические сосуды, монеты, жемчуг, украшения поясов. В большом франкском некрополе в Ренене (провинция Утрехт, Нидерланды) также были найдены многочисленные пояса, изготовленные в позднеримских мастерских, снабжавших армию49. Между тем Ренен всегда находился за пределами Западной империи.

 

После того как в 461 г. был убит император Майориан, римское войско в Северной Галлии отделилось от правительства в Равенне и от военачальника Рикимера. Поскольку территорию к югу от Луары заняли вестготы, а юго-востоком Галлии владели бургунды, римская область в Северной Галлии оказалась изолированной. Ее центр находился в Парижском бассейне. На юге ее границей была Луара, на востоке – область Оксер; Труа и Лангр отделяли ее от алеманнов, на севере и северо-востоке граница шла вдоль Соммы к северу от Суассона напротив владений франков, оттуда к верхнему течению Мааса и в область к северу от Меца50.

 

Сначала римской армией на этой территории командовал военачальник убитого Майориана Эгидий, отказывавшийся подчиниться Рикимеру. Между римскими войсками и салическими франками продолжали действовать условия договора. Очевидно, римлян и франков объединяла опасность, которой грозили им нападения саксов на побережье и попытки вестготов продвинуться на север, перейдя Луару. В 463 г. франки под командой короля Хильдериха вместе с римскими подразделениями Эгидия отразили под Орлеаном нападение вестготов. Осенью 464 г. Эгидий умер, и командование римскими отрядами в Северной Галлии перешло к комиту Павлу. В 469 г. римляне и франки вновь отразили нападение вестготов. В том же или в следующем году саксы под командованием племенного князя Адовакрия вторглись в Бретань и осадили город Анжер. Нападение саксов снова отразили римские и франкские части; в этом сражении пал Павел. Его преемником стал сын Эгидия Сиагрий, который в момент смерти отца был еще, вероятно, слишком юн, чтобы встать во главе войска. Григорий Турский называет его в своей «Истории франков» rex Romanorum, но уверенности в том, носил ли он официально этот титул, быть не может51.

 

Римская армия в Северной Галлии была в то время столь же неримской по существу, как, например, войско Рикимера в Италии. Она состояла преимущественно из германских наемников и из контингентов лэтов. Еще в 465 г. в новелле императора Севера упоминаются лэты52. Остаточное Римское государство Сиагрия в Северной Галлии пережило падение Западноримского государства на десять лет. В 486 г. Хлодвиг (Chlodowech), сын Хильдериха, {141} уничтожил это ставшее анахронизмом государственное образование. Вероятно, салические франки в 70-х годах V в. расторгли договор с Западной Римской империей, вернее с римской областью Сиагрия. Можно предположить, что примерно ко времени правления короля салических франков Хильдериха (около 463–482 гг.) родоплеменной строй у франков полностью разложился, что он уже не являл собой господствующую общественную систему, хотя остатки родовых связей еще долгое время сохранялись. Власть военных вождей-конунгов превратилась в постоянную королевскую власть, хотя королевство еще не было единым. Процесс возникновения Франкского государства начался.

 

Несмотря на то что франки еще не были христианами, источники свидетельствуют о мирном и добрососедском существовании франков и романского населения, исповедующего католичество. Уже при Хильдерихе христианская церковь в области салических франков получила особые права53. Все шло к тому, чтобы епископы могли стать партнерами возникающего господствующего класса во Франкском государстве.

 

Резиденцией короля Хильдериха был Турнэ, где в 1653 г. и нашли его могилу. Найденные там ценные погребальные дары (в. настоящее время от них осталась лишь незначительная часть) не только свидетельствуют о богатстве короля, но и позволяют археологам сравнить их с другими захоронениями конца V – начала VI в., содержащими сходные богатые дары, и таким образом установить наличие социальной дифференциации у франков54.

 

Наряду с многочисленными украшениями и сотней золотых и двустами серебряных монет в могиле находился длинный меч с позолоченной рукояткой, короткий меч (scramasax), метательное копье и топор.

 

В 481 или 482 г. власть от Хильдериха перешла по наследству к его сыну Хлодвигу (481/482–511). В то время он не был единственным королем салических франков, кроме него было не менее трех других королей.

 

В 486 г. франки под командованием Хлодвига уничтожили в победоносной битве при Суассоне остатки Римской империи – государство Сиагрия в Северной Галлии. Франкские крестьяне вслед за тем продолжают занимать земли и доходят до нижнего течения Соммы. Германские захоронения идут несколько к югу, переходя через Сену лишь в районе Мюид (деп. Эр), Удана, Марей-сюр-Модр и Моль (все – в деп. Ивелин). Они обнаруживаются преимущественно по течению Сены, Уазы и Марны, а в Бельгии – между Маасом и Самброй. Между Сеной и Луарой обнаружено лишь незначительное количество германских захоронений второй половины V в., причем нет полной уверенности в том, что они действительно относятся ко времени после 486 г., а не являются захоронениями наемников Сиагрия55. К югу от Сены преобладает колонизация франкской знати. В области прежнего государства Сиагрия находился ряд крупных императорских имений, которые теперь перешли в собственность Хлодвига. {142}

 

Во время сражений и после захвата государства Сиагрия происходило и ограбление христианских церквей и часовен. В украшенной различными подробностями легенде Григорий Турский рассказывает об обращении епископа к королю с просьбой вернуть ему из своей добычи хотя бы ценную чашу56. Хлодвиг согласился и на собрании войска в Суассоне спросил своих воинов, согласны ли они уступить ему эту чашу, добавив ее к его доле добычи. Многие воины готовы были исполнить желание Хлодвига, но один франкский воин в обидных словах возразил против этого и даже разбил чашу, чтобы она не досталась королю. Хлодвиг скрыл свой гнев, но через год на собрании воинов на Марсовом поле убил этого воина, заявив, что его оружие не в порядке.

 

Оценка этого события историками настоящего времени различна. Был ли этот не названный Терсит (Гомер, Илиада 2) рядовым воином или «знатным господином», быть может видным дружинником короля?57 Относится ли определение Francus liber, свободный франк, как в Pactus Legis Salicae, так и у Григория Турского только к dominus, франкскому землевладельцу, располагающему уже правами вотчинника?58

 

При анализе социального и политического строя франков в последние два десятилетия V в. необходимо проявлять большую осторожность, чтобы не переносить социальные и экономические условия второй половины VI в. на конец V в. В первые два десятилетия правления Хлодвига его власть еще ближе к власти военного вождя, чем к прочной королевской власти. Высший слой франкского общества в значительной степени, хотя и не полностью, является новообразованием, относящимся к периоду поселения франков в Галлии. Следовательно, надлежит исходить из того, что права короля в ряде вопросов еще в большей степени ограничивались военным собранием всех свободных франков, а не только знатью59.

 

В первые годы правления и после взятия государства Сиагрия Хлодвиг, вероятно, еще сталкивался с рядом трудностей в стремлении утвердить свое господство вплоть до Луары и повсюду добиться признания. К сожалению, сведения об этом периоде имеются лишь в отрывках и в поздних агиографических источниках. Значительно только замечание Прокопия Кесарийского, что так называемые арборихи объединились с франками в своих действиях и что отрезанные от основных сил римские солдаты «в отдаленной части Галлии» сдались франкам60.

 

Предполагают, что под арборихами следует понимать романских жителей городов на юге Tractus Armoricanus; возможно, что в их числе были и посаженные на землю в Арморике лэты. Вероятно и то, что отдельные группы войска Сиагрия кое-где еще сопротивлялись и после сражения 486 г., и их сопротивление было сломлено лишь позже61.

 

По-видимому, к этому времени относится и война с торингами (тюрингами), под которыми следует понимать не народ Центральной Германии, а безусловно родственное им племя на левом {143} берегу Рейна. Возможно, что это племя рейнских тюрингов было окончательно покорено лишь к концу правления Хлодвига.

 

К 493–494 гг. политический вес Хлодвига среди германских королей был уже настолько велик, что остготский король Теодерих после победы над Одоакром просил руки сестры Хлодвига Аудефледы. Брак состоялся; сам Хлодвиг в это же время женился на Хротхильде (Хродехильде), дочери бургундского короля (правителя части государства) Хильпериха II и племяннице бургундского короля Гундобада. Хотя королевский дом Бургундии был арианского исповедания, Хротхильда уже перешла в католическую веру. Для католической церкви, которая со времени правления Хлодвига старалась обрести возможность влиять на него, это обстоятельство было важным фактором. В 496–497 гг. разразилась война между франками и алеманнами. Вероятно, после вторжения алеманнов в область среднерейнских франков между королем среднерейнских франков Сигибертом, резиденция которого была в Кельне, и Хлодвигом был заключен союз. В битве при Тольбиаке (Цюльпих) франки победили; Сигиберт был ранен. Король алеманнов пал в сражении, и алеманны должны были признать власть Хлодвига62. В 506 г. алеманны восстали, и Хлодвигу пришлось вновь заставить их признать его власть63. Однако часть алеманнов бежала и нашла защиту у остготов, осев южнее Боденского озера и в Норике.

 

В связи с походом против алеманнов Хлодвиг решил принять католичество. Датировка его крещения спорна, вероятно, это произошло в 498 г., хотя некоторые историки относят крещение Хлодвига ко времени после 506 г.64

 

Принятие католичества, которое для Хлодвига было прежде всего политическим актом, имело первостепенное значение для дальнейшего развития Франкского государства. Во-первых, Хлодвиг обрел с помощью католической церкви бо́льшее влияние на свой народ, хотя вначале его примеру последовали только 3 тыс. франков, по-видимому, его дружина. Во-вторых, укрепилось его положение в глазах его романских подданных, которые уже были католиками, и в-третьих, сам Хлодвиг рассматривал свой переход в католицизм как повод для будущего – если это будет необходимо, то насильственного – обращения или изгнания из Галлии вестготов и бургундов арианского исповедания.

 

В городах Северной Галлии христианство стало распространяться с IV в. Число епископств было в это время больше, чем в. Меровингском государстве, и жизненный путь некоторых епископов, например, Виктриция Руанского (около 385 – после 407 гг.), очень напоминал деяния Мартина Турского.

 

Авит Вьеннский (занимал епископскую кафедру примерно в 490–518 гг.) мог с полным правом подчеркнуть в ответ на письмо Хлодвига, в котором тот оповещал его о своем крещении: vestra fides nostra victoria est (ваша вера есть наша победа). Своим переходом в католичество Хлодвиг обрел в католическом епископате Галлии, который в то время формировался еще {144} исключительно из представителей галло-римской аристократии, важного союзника в осуществлении своей политической власти.

 

В 500–501 гг. Хлодвиг, после того как он уже в 498 г. совершил нападение на вестготов и дошел до Бордо, двинулся против короля бургундов Гундобада65. В Бургундии возникла распря между братьями Гундобадом и Годегизелем. Хлодвиг, стремясь присоединить к своему государству область бургундов, поддержал Годегизеля в борьбе с братом. Гундобад был разбит под Дижоном и бежал в Авиньон. Однако Гундобада поддержал вспомогательный отряд вестготов, и в 501 г. он разбил франкский вспомогательный отряд Годегизеля, находившегося в этот момент во Вьенне. Годегизель пал в сражении. О расширении границ Франкского государства в результате этой войны ничего не известно.

 

Выдающимся политическим событием в правление Хлодвига был захват в 507–508 гг. большей части Вестготского государства в Галлии союзными франками и бургундами. В этой войне Хлодвига поддерживали и среднерейнские франки. Король остготов Теодерих пытался в письмах и через послов, которых он направлял королям вестготов, бургундов, западных герулов, варнов и прирейнских тюрингов, а также самому Хлодвигу, сохранить мир и равновесие германских королевств в Западной Европе66, но Хлодвиг не шел ни на какие переговоры; вероятно, его подстрекала к быстрому нападению на вестготов и византийская дипломатия, ибо успех Хлодвига означал одновременно ослабление политического положения Теодериха Великого.

 

Хлодвиг рассчитывал на то, что романское население и католическая церковь государства вестготов единодушно перейдут на сторону католиков-франков. Однако эта надежда оправдалась не полностью. Жители Оверни, в том числе остатки галло-римской сенатской аристократии, во главе с Аполлинарием, сыном Аполлинария Сидония, поддержали вестготского короля Алариха II67. Сам Хлодвиг обосновывал свою войну с вестготами стремлением освободить католическую церковь в государстве вестготов от притеснений арианских еретиков.

 

Поздним летом 507 г. состоялось решительное сражение между франками и вестготами в campo Vogliadense, вероятно, под Вуйе, к северу от Пуатье. После ожесточенной битвы франки победили; Аларих II пал в сражении. Этим, однако, война не закончилась, тем более, что бургунды только теперь присоединились к франкам. Хлодвиг с частью войска двинулся на Бордо, где он провел зиму, а его сын Теудерих с другой частью войска подчинил власти франков владения вестготов в Южной и Юго-Восточной Галлии. В 508 г. франкские войска под командованием Хлодвига вместе с бургундскими вспомогательными отрядами взяли столицу вестготов Тулузу; в руки франков перешла королевская казна вестготов. Хлодвиг занял город Ангулем и двинулся оттуда на Тур.

 

Теудерих с франкскими подразделениями продолжал сражаться, пытаясь занять Овернь, а бургунды захватили Нарбонну и осадили Арль. Примерно летом 508 г. король остготов Теодерих {145} оказался в состоянии отправить в Галлию войско, чтобы предотвратить полный развал Вестготского государства. Бургунды были вынуждены снять осаду Арля, потеряли они и Нарбонну. Война продолжалась еще до 512 или 514 гг., однако подробности о ходе отдельных сражений нам не известны. Благодаря вмешательству остготов вестготы сохранили часть Южной и Юго-Западной Галлии, Септиманию и юг Новемпопулании. Прованс к югу от Дурансы был присоединен к государству остготов. Хотя в результате войны с вестготами франки значительно расширили свою территорию в Галлии, выход к Средиземному морю был для них еще закрыт.

 

В 508 г. к Хлодвигу в Тур прибыло византийское посольство, сообщившее ему, что император Анастасий возвел его в достоинство почетного консула68. Анастасий прислал ему также в знак формального признания королевские инсигнии – chlamys (хламиду), tunica blattea (пурпурную тунику) и диадему. Этим актом Византия выразила свое одобрение антиготской политике Хлодвига и – задним числом – его переходу в христианство католического толка. Это почетное признание византийским императором означало укрепление политического и морального авторитета Хлодвига среди романского населения Галлии, еще сохранявшего традиционную связь с Римской империей, которую теперь представляла Византия: в их глазах он только теперь стал «легитимным» правителем69.

 

В последующие годы Хлодвиг уничтожил самостоятельность государства среднерейнских франков с центром в Кельне. Обрядом поднятия мечей он был провозглашен его жителями королем70. Остальные мелкие государства салических франков он также присоединил к своему королевству, не стесняясь при этом в выборе средств. В этих сражениях он уничтожил значительную часть находившейся с ним в родственных отношениях знати салических франков.

 

В последние годы своего правления он захватил области или мелкие королевства рейнских тюрингов, варнов и западных герулов. Тем самым на левом берегу Рейна не осталось независимых территорий помимо государства Хлодвига. В 511 г. Хлодвиг умер в Париже, куда он вскоре после возвращения из Тура в 508 г. перенес свою резиденцию.

 

Французские археологи, в частности Патрик Перен, доказали, что продвижение франков вверх по Маасу шло значительно медленнее, чем их продвижение на запад к Сомме. Правда, отдельные захоронения германских воинов относятся к середине V в., однако их нельзя рассматривать как доказательство существования крестьянских поселений. В Арденнах они не обнаруживаются ранее 480–490 гг.71 Это означает либо то, что государство Сиагрия простиралось до этих мест и препятствовало продвижению франков, либо, что завоевание области до Соммы потребовало всей военной мощи салических франков; поэтому долина Среднего и Верхнего Мааса была достигнута лишь в результате второй {146} волны франкской колонизации в конце V в. Целый ряд меровингских некрополей в Арденнах и Шампани ведет свое начало только примерно с 520 г.72 Некрополи с непрерывно продолжающимися захоронениями позднеримского и раннемеровингского времени найдены только к северу от Соммы и к северу от Арденн73. К тому моменту, когда Хлодвиг стал франкским королем, южная граница франкской экспансии находилась на Сомме, у Угольного леса по нижнему течению Шельды от Брабанта до Геннегау к северу от Арденн, затем шла к Вердену и Пфальцу и доходила до Вормса74. В захоронении в Лавуа (деп. Мёз) в могиле военного предводителя франков была найдена ценная чаша литургического назначения конца V – начала VI в. Так могла выглядеть чаша из Суассона, которую Хлодвиг хотел вернуть епископу, получив одобрение войска75. Узорчатые пряжки поясов обработаны в традициях галло-римской техники, но германское влияние проявляется в изображении животных76. В Эльзасе меровингские захоронения также начинаются с конца V – начала VI в., следовательно, после победы Хлодвига над алеманнами в 496–497 гг.77 Лотарингская территория подпала под власть франков лишь в конце V в.78

 

Захоронения, допускающие датировку, очень редко обнаруживаются в области между Луарой и Соммой, т.е. на территории римского государства Эгидия и Сиагрия. Оружие, обнаруженное в могилах в этих областях, датируется временем только послефранкского завоевания. Подобные захоронения найдены в верхнем течении Сены79. Предполагают, что в богатом захоронении в Пуане был погребен король вестготов Теодерих I, убитый в сражении с гуннами на Каталаунских полях80.

 

Захоронения с очень богатым инвентарем, напоминающие могилу Хильдериха в Турнэ и погребение в Пуане, были найдены у Флонхейма в Рейнгессене81. Юг Рейнгессена стал франкским только после войны Хлодвига с алеманнами в 496–497 гг. Поскольку в этой области известно большое количество богатых погребений, где обнаружены длинные мечи с золотыми рукоятками, можно предположить, что там уже в раннемеровингское время ряд семей достиг богатства и видного положения82. Конкретные пути и обстоятельства занятия земель франками еще и в настоящее время мало изучены. Можно допустить, что в области между нынешней бельгийской границей и нижним и средним течением Сены существовало плотное значительное галло-римское население, проживавшее частично в городах, частично в виллах и виках. Совместная жизнь и обоюдное влияние очень скоро привели к «растущему слиянию» (Ф. Лот) франков и галло-римлян, которому способствовало влияние католической церкви и смешанные браки; оно стало важным компонентом германо-романского синтеза в генезисе франкского феодализма. В Нормандии значительную часть населения составляли франки; в Эльзасе – алеманны; доля римского населения была выше в Шампани, Лотарингии и в долине Мозеля83. {147}

 

Что касается форм поселения франкских пришельцев, то наши сведения об этом также недостаточны. Некоторые античные виллы были восстановлены и заселены. Подобные виллы обнаружены, например, по верхнему течению Марны и в долине Мозеля84. На территории Бельгии с конца V в. и особенно в VI в. ряд брошенных римских поместий был вновь занят, в них продолжали вести хозяйство85. Значение городов в Северной Галлии в V–VI вв. очень упало86.

 

В течение последних лет раскопано несколько крестьянских поселений или частей таких поселений, относящихся к меровингскому времени. К уже известным поселениям, таким, как находки в ФРГ близ Гладбаха (в округе Нойвид), Мертлохе (в округе Майен-Кобленц), в Англии (поселения в Уэст Стоу, Сеффолке, Халтоне, Хемпшире, Кетолме, Стаффордшире) и в Голландии (Вийстер), в последнее время добавилось поселение Бребьер, близ Дуэ (деп. Па-де-Кале) в Северной Галлии, наиболее древние постройки которого относятся к первой половине VI в.87

 

До настоящего времени – это единственная известная нам меровингская деревня во Франции. Она состоит из 30 раскопанных землянок, из которых лишь четыре относятся ко времени до середины VI в. Примерно около 700 г. поселение было покинуто. Рядом с некоторыми землянками найдены ямы для отбросов. Не все строения были жилыми, некоторые служили ремесленными мастерскими. В одном случае удалось доказать, что жилище построено на месте значительно более древней землянки латенского времени (землянка C7). Деревня соприкасалась с развалинами строения галло-римского времени. При одной землянке обнаружен водосток; глубина уходящей в землю части жилища доходит до 65 см. Среди найденной керамики есть остатки керамики, изготовленной на гончарном круге, и ручные изделия. Самая большая землянка занимала 17,4 кв. м., средняя величина землянок составляет около 7,45 кв. м. Средняя глубина пола достигала 21 см. Все землянки построены в направлении с востока на запад.

 

Поскольку менее чем в четырех километрах находился меровингский королевский пфальц Витри-ан-Артуа, археолог, производивший раскопки, предполагает, что жителей Бребьера связывали с этой королевской резиденцией тесные хозяйственные и социальные отношения.

 

Исследования костей, найденных в землянках и ямах для отбросов, показали наличие 96,1% костей домашних животных и 3,9% костей диких животных. Преобладают свиньи (39,26%), затем следуют крупный рогатый скот, овцы, куры, лошади и козы. Остатки зерна не найдены. В V в. по сравнению с IV в. площадь возделываемой земли в Северной Галлии уменьшилась. Это было следствием бегства многих владельцев вилл на юг, утраты навыков сельскохозяйственной организации и временного упадка производительных сил. К концу V в. сельскохозяйственная деятельность вновь оживляется. {148}

 

Многие крупные поместья меровингского времени в Бельгии по местоположению связаны с земельными владениями позднего галло-римского периода88. Создается впечатление, что прогрессивная в экономическом отношении роль рейнских земель и Северо-Восточной Галлии времени Римской империи с ее улучшенной сельскохозяйственной техникой сохранилась и в меровингское время89. Трехполье сначала утверждается в областях к северу от Луары90. Водяная мельница распространилась в Галлии преимущественно в VI в.91 Постепенно большое хозяйственное и, конечно, также идеологическое значение обретают монастыри. В результате дальнейшего развития производительных сил и подъема сельского хозяйства с VII в. начинается быстрый рост населения92, начало которого относится, вероятно, уже ко второй половине VI в. Количество дворов увеличилось, мелкие группы хуторов превращались в деревни; соответственно в VII в. увеличилось и число некрополей. Корчевание земли началось в VII в.

 

Плуг, переворачивавший пласты земли, был известен в Федерсен-Вирде уже во II–III вв., но, как и галло-римская жнейка, использовался лишь в некоторых местах. В области салических франков в VI в. была еще распространена простая соха (aratrum), употреблялся также плуг с особым лемехом, который не переворачивал пласты земли (carruca). Однако с распространением культуры ржи входит в обиход плуг, переворачивающий пласты земли. В V–VI вв. скотоводство еще имело бо́льшее значение, чем земледелие. Но в VII–VIII вв. значение земледелия в большой степени возрастает93. Пастбищное хозяйство основывалось на использовании лесных пастбищ. В ряде королевских доменов, например в Трире, Туре, в области Ле Ман и Бордо занимались коневодством94.

 

В области Эны – Уазы и на территории близ Сены и Марны было расположено много королевских поместий. Вероятно, они возникали прежде всего на землях императора и в брошенных владениях галло-римской сенаторской аристократии. Вполне возможно, что именно в этом районе находились также владения Эгидия и Сиагрия95. Ремесленное производство основывалось преимущественно на преемственности позднеримской техники и технологии. Изготовление булатных мечей и техника перегородчатой эмали в украшениях обнаруживаются уже в государственных мастерских Суассона и Реймса, в Тарденуа (деп. Эн) и в области Намюра.

 

Быть может, франкские поселения в Орксуа и Тарденуа располагались на местах позднеримских поселений германских лэтов или gentiles. В центрах позднеримского производства оружия в Северной Галлии были расквартированы войска Империи, которые состояли главным образом из германских наемников и контингентов лэтов. Мастерские по изготовлению оружия, продолжавшие работать после завоевания Хлодвига, в некоторых случаях перемещались, например, из Реймса в Тарденуа. Именно там и были сделаны самые важные находки булатных мечей V в. В этих {149} областях расположены большие меровингские некрополи (конец V – начало VI в.), в которых сделаны многочисленные находки такого рода96. К сожалению, еще не удалось обнаружить кузницу меровингского времени.

 

Ремесленная деятельность в городах Северной Галлии пришла в упадок; строительная деятельность была ничтожной; в отдельных местностях чинились старые акведуки. В Париже и Суассоне были построены амфитеатры, но из дерева. Иногда некоторые епископы выступают как заказчики новых построек. Мосты в городах были в плохом состоянии.

 

В Галлии в V в. не было движений городских ремесленников; они зафиксированы лишь в источниках Восточной империи. На Западе обычным явлением было бегство городских ремесленников в имения крупных землевладельцев; в Восточной Римской империи это не получило большого распространения. Ряд законов с конца V в. направлен на поиски бежавших corporati97; их мы обнаруживаем также во владениях Паулинуса из Пеллы98. Среди часто упоминаемых Аполлинарием Сидонием клиентов в имениях знати были, вероятно, и ремесленники.

 

В меровингское время от поздней античности сохранилась преемственность в добыче железной руды и выплавке чугуна. Следует, однако, заметить, что в V–VI вв. высокий технический уровень разработки был утерян, и горное дело сохранилось только там, где можно было применять простые средства и методы99. В раннее меровингское время от городской жизни в Северной и Северо-Восточной Галлии остались только жалкие следы. Город представлял собой административную единицу, во главе городского управления стоял комит или граф, однако доминировали сельские pagi. Наряду с комитом и как бы в противовес ему значительную роль в городе играл епископ100, который часто заботился и об укреплении города. Суженная уже в поздней античности окруженная стеной площадь города стала внутренней укрепленной территорией города. В этой связи начинает стираться разница между civitas, castrum и castellum101. Население большинства городов Галлии в эпоху Меровингов колебалось между двумя и пятью тысячами.

 

Купцы и торговцы были в своей деятельности связаны прежде всего с церковью. Из галльских портов Атлантического побережья шла торговля с Испанией, Британией и с фризами. Шкуры, овечью шерсть, обувь и одежду получали из Ирландии, олово из Корнуолла, шкуры и сукно из Британии, оттуда же в Галлию привозили саксонских и британских рабов. Из Галлии экспортировались вина, соль, оливковое масло, железо и мед. В Галлию приходили и товары с Востока и частично переправлялись оттуда дальше102. В течение всего меровингского времени Суассон был связан торговыми путями с дальними странами через Прованс; этот город был и северной границей распространения изделий из Южной Галлии. Дальше на север за Суассон торговые пути со Средиземноморского побережья не шли103. {150}

 

От ряда городов поздней античности в раннем средневековье сохранились лишь руины; в других местах связующим звеном между античностью и средневековьем служат погребения мучеников и связанные с ними строения; центр поселений мог быть самым различным. Некоторые позднеантичные города служили резиденциями епископов, меровингских королей и их должностных лиц. Иногда позднеантичные кастеллы и castra образуют ядро средневековых городов104. Кое-где сохранились позднеантичные городские стены. Однако в большинстве городов Северной Галлии в V в. нет больше ни курий, ни ordo decurionum105.

 

Новые топографические работы, относящиеся к городам Северной Галлии с VI по IX вв., свидетельствуют об их упадке и крушении, и лишь в ряде случаев о незначительных признаках возрождения городской жизни. Этого не меняет и часто обнаруживаемая преемственность в епископских резиденциях, соборах и пфальцах106. Шведский историк городов Томас Халл следующим образом объяснил эту часто отсутствующую преемственность в развитии городов: «Если принять во внимание, что очертания городов развитого средневековья во многих случаях остались почти без изменения вплоть до нашего времени, то отсутствие преемственности между очертаниями городов поздней античности и раннего средневековья можно с достаточным основанием приписать тому, что многие римские города в течение значительного времени были лишены характера замкнутого городского поселения»107. Основой античного общественного строя был город; на смену античности пришло общество, не обладавшее необходимыми предпосылками для продолжения развитой городской жизни.

 

В Меровингском королевстве, особенно при Хильдерихе и Хлодвиге, обращение денег было очень невелико. В торговле и для составления кладов пользовались восточноримскими монетами (солидами, семиссами и тремиссами); после падения государства Сиагрия там продолжалась чеканка серебряной монеты, распространенной и позже преимущественно на этой территории108. Примерно с начала VI в. франки начали чеканить золотую монету по римскому образцу. В правление сыновей Хлодвига стали чеканить медную и серебряную монету. Но выдающимся событием как по своему нумизматическому, так и историческому значению было то, что внук Хлодвига, король Теудеберт, стал, начиная с 539 г., первым из германских королей чеканить золотую монету со своим именем и изображением. Это было одновременно и вызовом восточноримскому императору, который до этого момента рассматривал чеканку золотой монеты как свою прерогативу; однако в первую очередь чеканка франкской золотой монеты свидетельствовала о быстром росте политического сознания франкского короля в эпоху социальной революции при переходе к феодализму.

 

Выпуск меровингской монеты был чрезвычайно децентрализован. Если в период поздней античности монета чеканилась лишь в Трире, Арле, Лионе и Нарбонне, то в меровингское время мы обнаруживаем около 1 тыс. таких мест и 1500 имен чеканщиков. {151}

 

Монету в каждой местности могли чеканить и по указу короля, и по поручению церкви, городов, крупных землевладельцев и т.д. Обычно монету чеканили там, где в этом была необходимость109. Центр меровингской чеканки монет находился в парижском бассейне; другие монетные дворы были в области Ле-Ман (преимущественно для нужд церкви), рек Дордони и Луары, между средним течением Соны и Женевским озером и в области рек Сей и Мозель. Часто один и тот же чеканщик работал в различных мастерских110. Большинство этих мастерских находилось к югу от Сены. В Австразии в захоронениях обнаружено большое количество точных весов для взвешивания благородного металла и проверки золотых монет111. В Южной Галлии наряду с франкской обращалась византийская, вестготская и остготская монета. В Северной Галлии потребность в деньгах была значительно меньше, так как там в VI в. разделение труда было еще мало развито. В этот период товарно-денежные отношения использовались преимущественно в интересах возникающего господствующего класса для присвоения прибавочного продукта. Купля и продажа земли и рабов (концентрированная главным образом в Вердене) постепенно вплоть до VII в. получала в рамках товарно-денежных отношений все большее значение. Эта купля-продажа способствовала развитию раннефеодальных вотчин и концентрации собственности на землю112.

 

Нам известны некоторые цены позднемеровингского времени: так, раб стоил от 12 до 20 солидов, 6 телег оливкового масла – 100 солидов, маленький крестьянский двор – примерно 20 солидов, лошадь – 6 солидов, бык – 2 солида, корова – 1 солид. Однако эти цифры представляют собой скорее масштаб цен, чем реальные цены, уплачиваемые при совершении сделки113.

 

Социальная структура раннемеровингского общества была динамичной и мобильной. Разложение родоплеменного строя франкского общества привело к социальной дифференциации, в рамках которой застывшее социальное членение поздней западноримской античности ушло в прошлое. Новое социальное деление в возникающем Франкском государстве, происхождение которого из родоплеменного строя очевидно, ярче всего отражается в древнейшем списке текста, состоящего из 65 глав Pactus Legis Salicae (текст группы A)114; он относится, вероятнее всего, к периоду между 507 и 511 гг.

 

Этот сборник законов отражает социальную ситуацию, в которой родоплеменной строй уже отсутствует, а процесс феодализации только начинается. В Pactus Legis Salicae речь еще часто идет о старых народных правах франков, однако привилегии короля получают по сравнению с ними все большее значение. В Pactus еще нет особого покровительства церкви, но в письме Хлодвига епископам (последних лет его правления) речь идет прежде всего о защите церкви115. Вскоре этот старейший сборник франкских законов уже не соответствовал развивающимся имущественным и классовым отношениям; он был дополнен и переработан. Pactus {152} Legis Salicae в равной степени относился к франкам и к римлянам, но только в областях к северу от Луары. Романское население к югу от Луары и впредь подчинялось установлениям Бревиария Алариха и Lex Romana Burgundionum.

 

Франкское государство не было «созданием» Хлодвига116. Исчезновение родоплеменного строя не сопровождалось мгновенным появлением государства в качестве орудия власти организованного господствующего класса. Прежние политические институты родового строя постепенно переставали отражать общие интересы всех свободных франков. Процесс возникновения Франкского государства относится к периоду ют правления Хильдериха до второй половины VI в. Королевская власть развивалась прежде всего как политический институт возникающего господствующего класса франкского общества. Военное собрание народа теряло свое значение. Развивались новые отношения собственности на землю, в корне отличные от отношений предшествующего рабовладельческого общества античности, появились ростки нового господствующего класса, экономическая сила которого основывалась на крупном землевладении. Возникла политическая структура, соответствовавшая новому экономическому базису. {153}

 

 

1 Sirago V.A. L’agricoltura gallica sotto la tetrarchia. – In: Hommages à Marcel Renard, vol. II (Coll. Latomus, 102). Bruxelles, 1969, p. 687–699; Panegyrici latini, 3, 15, 4; 5, 18, 1–4.

 

2 Günther R. Laeti, foederati und Gentile in Nord- und Nordostgallien in Zusammenhang mit der sogenannten Laetenzivilisation. – ZfA, 5, 1971, S. 39–59; Idem. Die sozialen Träger der frühen Reihengräberkultur in Belgien und Nordfrankreich im 4./5. Jh. – In: Helinium, 12, 1972, S. 268–272; Günther R., Köpstein H. Die Römer an Rhein und Donau, S. 344–352; Günther R. Einige neuere Untersuchungen zu den Laeten und Gentilen in Gallien im 4. Jahrhundert und zu ihrer historischen Bedeutung. – Klio, 59, 1977, S. 311–321.

 

3 SHA, Vita Probi 15, 2; 15, 6; Zosimos 1, 71, 2; 1, 68, 3; Panegyrici latini 5, 21, I; 5, 9, 3; 7, 6, 2.

 

4 Chevallier R. Problématique de la villa gallo-romaine. – In: 93e Congrès national des sociétés savantes (Tours, 1968), Sect. Archéologie. P., 1970.

 

5 Agache R., Bréart B. Atlas d’Archéologie aérienne de Picardie. Le bassin de la Somme et ses abords a l’époque protohistorique et romaine; Fossier R. La terre et les hommes en Picardie jusqu’à la fin du XIIIe siècle. Vol. 1, p. 134–142.

 

6 Duby G. Histoire de la France rurale. Vol. I: La formation des campagnes françaises des origines au XIVe siècle, p. 235s.

 

7 Ibid., p. 282–285.

 

8 Ibid., p. 313s.

 

9 Musset L. Les invasions. Les vagues germaniques, 1969, p. 182.

 

10 Doehaerd R. Histoire économique du Haul Moyen Age. Note à propos d’un point de méthode. – In: Mélanges offerts à G. Jacquemyns. Bruxelles, 1968, p. 251–266.

 

11 Fossier R. Op. cit., p. 117.

 

12 Delmaire R. Etude archéologique de la partie orientale de la cité des Morins (Mémoires de la Commission Départementale des Monuments Historiques du Pas-de-Calais, T. 16). Arras, 1976, p. 134–137, 307s., 313.

 

13 Kaiser R. Untersuchungen zur Geschichte der Civitas und Diözese Soissons in römischer und merowingischer Zeit. {229}

 

14 Notitia Dignitatum. Occ. 9, 35; другие оружейные «fabricae» находились в Маконе, Отене, Трире, Амьене и Аржантоне: ср. Kaiser R. Op. cit., S. 138f.

 

15 Roblin M. Cités ou citadelles? Les enceintes romaines du Bas-Empire d’après l’exemple de Paris. – Revue des études anciennes, 53, 1951, p. 301–311; Idem. Cités ou citadelles? Les enceintes romaines du Bas-Empire d’après l’exemple cle Senlis. – Revue des études anciennes, 67. 1965, p. 368–391.

 

16 Vercauteren F. Die spätantike Civitas im frühen Mittelalter. – In: Die Stadt des Mittelalters. Bd. I. Hrsg. von C. Haase. Darmstadt, 1969, S. 127 (Wege der Forschung, 243); Ganghofer R. L’évolution des institutions municipales en Occident et en Orient au Bas-Empire. p. 202–208, 237.

 

17 Vercauteren F. Op. cit., p. 128.

 

18 Корсунский А.Р. О мелкой земельной собственности в западных провинциях Поздней Римской империи. – ВДИ, 1970, № 2, с. 167–173.

 

19 Günther R. Die Volksbewegungen in der Spätantike und ihre Bedeutung für den gesellschaftlichen Fortschritt im Feudalismus. – In: Die Rolle der Volksmassen in der Geschichte der vorkapitalistischen Gesellschaftsformationen. Hrsg. von J. Herrmann und I. Sellnow. Berlin, 1975. S. 169f.

 

20 Panegyrici latini, 10, 4, 3.

 

21 Prisc. Frag. 15 – FHG, 98; vgl. Clover F.M. Geiseric and Attila. – In: Historia, 22. 1973, p. 113.

 

22 Zöllner E. Geschichte der Franken bis zur Mitte des 6. Jahrhunderts, S. 1–6; разнородный состав франкского племенного союза особенно подчеркивает Кун. Kuhn H. Das Rheinland in den germanischen Wanderungen. II. – Rheinische Vierteljahrsblätter, 38, 1974, S. 1–31; Grand R. Recherches sur l’origine des Francs (он делает предположение о скандинавском происхождении франков).

 

23 Aurel. Victor. Caes. 33, 3.

 

24 Günther R.. Köpstein H. Die Römer an Rhein und Donau, S. 70.

 

25 Panegyrici latini 5, 18, 3; Zosimos 1, 71, 2.

 

26 Aurel. Victor. Caes. 37, 2; SHA, Vita Bonosi 15, 1; Vita Proculi 13, 4; Vita Probi 18, 5.

 

27 Panegyrici latini, 2, 10, 3.

 

28 Panegyrici latini, 7, 10. 2; 10, 16, 5f; Eusebius. Vita Const. 1, 25, 1; Eutrop. 10, 3, 2.

 

29 Корсунский А.Р. Проблема революционного перехода от рабовладельческого строя к феодальному в Западной Европе. – ВИ, 1964, № 5: Günther R. Zur Entstehung des Feudalismus bei den Franken. Die römisch-germanische Auseinandersetzung im 4. und 5. Jahrhundert. – ZfG, 20, 1972, S. 427–443.

 

30 Amm. Marcel., 15, 5, 16.

 

31 Amm. Marcel., 17. 8, 3f., ср.: Zöllner E. Geschichte der Franken…, S. 18f.

 

32 Amm. Marcel., 31, 10, 6.

 

33 Stroheker K.F. Zur Rolle der Heermeister fränkischer Abstammung im späten 4. Jahrhundert. – In: Historia, 4. 1955, S. 314–330.

 

34 Gregor Tur., Hist. Franc. 2, 9; Salvian. De gubernatione Dei 6, 82ss.; Kempf Th.K. Trierer Domgrabungen 1943–1954. – In: Neue Ausgrabungen in Deutschland. Berlin, 1958, S. 374.

 

35 Apoll. Sid., Carm. 6, 238–253.

 

36 Salvian. De gubernatione Dei, 4. 67; 7, 64.

 

37 Apoll. Sid., Epist. 4, 20, 13.

 

38 Will E. Boulogne et la fin de l’Empire romain d’Occident. – In: Hommages à Marcel Renard, vol. II (Coll. Latomus 102). Bruxelles, 1969, p. 827.

 

39 Die Auflösung des Altertums. S. 23ff., 34ff.

 

40 Will E. Op. cit., S. 822, 826.

 

41 Thill G. Um eine «versunkene» Römervilla bei Remerschen. – In: Hémecht 22, 1970, S. 455–467; Weiller R. Die römischen Münzen aus der Villa von Remerschen. – Ibid., S. 467–476; Hatt J.J. Histoire de la Gaule Romaine. P., 1959, p. 296; Gose E. Der römische Gutshof von Weitersbach. – In: Archaélogica Belgica, 61. Bruxelles, 1962, S. 65ff.; Rüger B. Germania Inferior, S. 46; Archäologische Funde und Denkmäler des Rheinlandes, Bd. 1: Kreis Geldern. Köln, 1960, S. 87ff, 101ff. {230}

 

42 Prinz F. Die Entstehung des altgallischen und merowingischen Mönchstum. – In: Das erste Jahrtausend. Textbd. 1, Düsseldorf, 1962, S. 229; Ewig E. Trier im Merowingerreich. S. 106; Petri F. Der Rhein in der europäischen Geschichte und den europäischen Raumbeziehungen von der Vorzeit bis ins Hochmittelalter. – In: Das erste Jahrtausend. Textbd. 2. Düsseldorf, 1964. S. 591.

 

43 Chevallier R. Problématique de la villa gallo-romaine, p. 472s.

 

44 Jankuhn H. Vor- und Frühgeschichte vom Neolithikum bis zur Völkerwanderungszeit, S. 129; История средних веков. M., 1977, т. 1, с. 77, 82.

 

45 Gregor. Tur., Hist. Franc. 2, 9; о предполагаемом месте Диспарга см. de Boone V.J. De Franken van bun eerste optreden tot de dood van Childerich, S. 142; Zöllner E. Op. cit., S. 27, Anm. 7.

 

46 Folz R., Guillou A. e.a. De l’Antiquité au Monde Médiéval, p. 71f.

 

47 Zöllner E. Op. cit., S. 31f.

 

48 Böhme H.-W. Tombes germaniques des IVe et Ve siècles en Gaule du Nord. – In: Fleury M., Périn P. Problèmes de chronoloqie relative et absolue concernant les cimetières mérovingiens d’entre Loire et Rhin, p. 21s.; Böhme H.-W. Germanische Grabfunde des 4. bis 5. Jahrhunderts zwischen unterer Elbe und Loire. Textbd.. S. 187–207.

 

49 Yprey J. La Chronologie du cimetière franc de Rhenen (Prov. Utrecht). – In: Fleury M., Périn P. Op. cit., p. 51–57.

 

50 Latouche R. Gaulois et Francs de Vercingétorix à Charlemagne (карта – p. 220).

 

51 Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 97.

 

52 Nov. Sev. 2, 1.

 

53 Praeceptio Chlotharii, cap. 8; ср. письмо Ремигия Реймсского Хлодвигу – Epist. Austr. 2.

 

54 Dumas F. Le tombeau de Childeric (без года), с подробным описанием раскопок и многочисленными иллюстрациями.

 

55 Günther R. Einige neuere Untersuchungen… – Klio, 59, 1977, S. 314, 320.

 

56 Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 27.

 

57 Мнение о высоком социальном положении «воина из Суассона» отстаивает
Д. Клауде: Claude D. Zu Fragen frühfränkischer Verfassungsgeschichte. – ZSR GA, 83, 1966, S. 273ff.; Idem. Untersuchungen zum frühfränkischen Comitat. – ZSR GA, 81. 1964, S. 1–79. Против этого возражает Р. Шпрандель: Sprandel R. Struktur und Geschichte des merowingischen Adels. – HZ, 193, 1961; ср.: Idem. Bemerkungen zum frühfränkischen Comitat. – ZSR GA, 82, 1965, S. 290f.

 

58 Эту точку зрения защищает Балон: Balon J. Etudes franques, p. 24, 26, 30s., 74.

 

59 Примеры см. Zöllner E. Op. cit., S. 130f.

 

60 Prokop. Bell. Goth., 1, 12, 19.

 

61 Folz R., Guillou A. e.a. Op. cit., p. 73; Zöllner E. Op. cit., S. 51–53; Günther R. Laeti, foederati und Gentile… – ZfA, 5, 1971, S. 59.

 

62 Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 30; 2, 37.

 

63 Ennodius. Panegyricus Theoderici, cap. 15, 72; Cassiodor. Variae 2, 41 с письмом Теодориха Хлодвигу и другими документами.

 

64 Подробное изложение мотивов и различных точек зрения см.: Lippold A. Art. «Chlodovechus». – In: Pauly-Wissowa RE Suppl. – Bd 13, 1973, Sp. 151–159; Zöllner E. Op. cit., S. 57–64; 508 г. датирует Р. Вейс: Weiss R. Chlodwigs Taufe: Reims 508. Bern-Frankfurt/M., 1971, S. 59; См. о крещении Хлодвига: Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 30–31; Письмо Авита Хлодвигу: Epist. 46 (MGH Auct. ant., VI 2, S. 75); Письмо Никеция Трирского Хлодосвинте, внучке Хлодвига, около 565 г.: MGH Epist, III, S. 119, № 8.

 

65 Prosper Havn. от 498 г. – MGH Auct. ant., IX S. 331; Gregor. Tur., Hist. Franc. 2. 32–33; Marius Avent. от 500 г. – MGH Auct. ant., XI. p. 234.

 

66 Cassiodor. Variae 3, 1–4.

 

67 Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 37.

 

68 Gregor. Tur. Hist. Franc. 2, 38.

 

69 Folz R., Guillou A. e.a. Op. cit., p. 76. {231}

 

70 Gregor Tur. Hist. Franc. 2, 40.

 

71 Périn P. La vaiselle de terre, de verre et de bronze dans Ardennes à l’époque mérovingienne d’après l’archéologie funéraire. – In: 93e Congrès national des sociétés savantes (Tours, 1968), Sect. Archéologie. P., 1970, p. 121–143.

 

72 Périn P. La nécropole franque de Mazerny. – In: Etudes Ardennaises, 44, 1966, p. 2–15; Idem. La fouille de sauvetage d’Omont. – In: Etudes Ardennaises, 47, 1966, p. 30–35; Idem. Les Ardennes à l’époque mérovingienne. – In: Etudes Ardennaises, 50, 1967. p. 3–44.

 

73 Böhme H.W. Die Eingliederung des spätrömischen Nordgalliens in das Frankenreich. – In: IXe Congrès. Union Internationale des Sciences Préhistoriques et Protohistoriques. Nice, 1976, Colloque XXX, p. 71–87; ср.: Fayder-Feytmans G. La Belgique à l’époque mérovingienne. Bruxelles, 1964, p. 59, 64.

 

74 Périn P. Trois tombes de «chef» du début de la période mérovingienne. – In: Bulletin de la société archéologique Champenoise (Reims), 65, 1972, № 4, p. 53s.

 

75 Joffroy R. Le cimetière de Lavoye, p. 99ss.

 

76 Périn P. Notes d’Archéologie ardennaises. – In: Etudes Ardennaises 53/54, 1968. p. 1–6.

 

77 Arbogast B. Trouvailles mérovingiennes d’Alsace, vol. I, p. 225; cp. также последние данные о раскопках Пфафенхейма под Кольмаром. Заметка «Merowingergräber entdeckt» и газете «Die Welt», Ausgabe B., от 23.3.1979.

 

78 Laumon A. Le pays de Sarrebourg à l’époque mérovingienne. Etude archéologique et occupation du sol (Fac. des Lettres et Sciences Humanines de Nancy II), s.d. [1977], p. 212.

 

79 Scapula J. Un haut lieu archéologique de la Haute Vallée de la Seine. La Butte d’Isle-Aumont en Champagne. Pt. 1, Troyes, 1975, p. 53.

 

80 Salin E. и France-Lanord A. – In: Gallia, 1956; Salin E. Méthode d’étude de l’occupation du sol du Ve au IXe siècle. – In: Actes du 90e Congrès national des sociétés savantes (Nice, 1965), Sect. Archéologie. P., 1966, p. 16.

 

81 Ament H. Fränkische Adelsgräber von Flonheim in Rheinhessen. S. 42f., 64f.

 

82 Ament H. Op. cit…, S. 171–186.

 

83 Salin E. Méthode d’étude…, p. 15–18.

 

84 Salin E. L’habitat du Haut Moyen âge. – In: Actes du 90e Congrès nationale…, p. 33–41.

 

85 Fayder-Feytmans G. La Belgique à l’époque mérovingienne, p. 59.

 

86 Salin E. L’habitat du Haut Moyen âge, p. 38.

 

87 Demolon P. Le village mérovingien de Brebières (VI–VII siècle). Arras, 1972.

 

88 Fayder-Feytmans G. Op. cit., p. 64.

 

89 Parain Ch. Das Problem der tatsächlichen Verbreitung des technischen Fortschritts in der römischen Landwirtschaft. – ZfG, 8, 1960, S. 364–366.

 

90 Latouche R. De la Gaule Romaine a la Gaule Franque. Aspects sociaux et économiques de l’évolution. – In: Settimane di studio del Centro italiano di studi sull’Alto Medioevo, vol. IX: II passaggio dall’Antichitè al medioevo in Occidente. Spoleto, 1962, p. 406; Bloch M. Les caractères originaux de l’histoire rurale française, p. 51s.; Lelong Ch. La vie quotidienne en Gaule à l’époque mérovingienne, p. 38.

 

91 Bloch M. Avènement et conquêtes du moulin à eau. – Annales d’histoire économique et sociale. 7, 1935, p. 538–556; Maroti E. Über die Verbreitung der Wassermühlen in Europa. – In: Acta Antiqua 23, 1975, S. 255–280.

 

92 Abel W. Landwirtschaft und ländliche Gesellschaft in Deutschland. – In: Settimane… vol. XIII: Agricoltura e mondo rurale in Occidente nell’alto Medioevo. Spoleto, 1966, p. 163s.: Donat P., Ullrich H.: Einwohnerzahlen tind Siedlungsgröße der Merowingerzeit. – ZfA, 5, 1971, S. 234–260; Fossier R. La terre et les hommes en Picardie, p. 155–160.

 

93 Abel W. Landwirtschaft und ländliche Gesellschaft, S. 169–171; Zöllner E. Op. cit. S. 222–224.

 

94 Lelong Ch. Op. cit., p. 41.

 

95 Kaiser R. Untersuchungen zur Geschichte der Civitas und Diözese Soissons, S. 195–206. {232}

 

96 Fayder-Feytmans G. Op. cit., S. 82; Kaiser R. Op. cit., S. 159, 179f.

 

97 Ruggini L.C. Le associazioni professionali nel mondo romanobizantino. – In: Settimane… vol. XVIII, 1: Artigianato e tecnica nella società dell’alto Medioevo occidentale. Spoleto, 1971, S. 172–180; Cod. Theod. 12, 1, 146 (395); Nov. Maior. 7 (458); Nov. Sev. 2 (465).

 

98 Paulinus de Pella. Eucharistikos, 210s.

 

99 Sprandel R. Bergbau und Verhüttung im frühmittellalterlichen. Europa. – In: Settimane… vol. XVIII, 1, p. 599–606.

 

100 Lelong Ch. Op. cit., p. 18, 20s.

 

101 Gyorffy Gy. Civitas, castrum, castellum. – In: Acta Antiqua, 23, 1975, p. 331s. Lelong Ch. Op. cit., p. 42.

 

102 Lelong Ch. Op. cit., p. 45–52.

 

103 Kaiser R. Op. cit., S. 176.

 

104 Ennen E. Das Städtewesen Nordwestdeutschlands von der fränkischen bis zur salischen Zeit. – In: Die Stadt des Mittelalters. Bd I. Hrsg. von C. Haase (Wege der Forschung, 243). Darmstadt, 1969, S. 148–151.

 

105 Vercauteren F. Die spätantike Civitas im frühen Mittelalter, S. 135; Ennen E. Die Entwicklung des Stadtewesens an Rhein und Mosel vom 6.–9. Jh. – In: Settimane… vol. VI: La Citta nell’alto Medioevo. Spoleto, 1959, p. 428.

 

106 Brühl C. Palatium und Civitas, Bd I: Gallien.

 

 

107 Hall Th. Mittelalterliche Stadtgrundrisse, S. 39, 33f.

 

108 Kaiser R. Op. cit., S. 141; Zöllner E. Op. cit., S. 172f.

 

109 Lelong Ch. Op. cit., p. 61–67.

 

110 Heidrich I. Die merowingische Münzprägung im Gebiet von oberer Maas, Mosel und Seille. – In: Rheinische Vierteljahrsblätter, 38, 1974, S. 78f.

 

111 Werner J. Waage und Geld in der Merowingerzeit. – In: Sitz.-Ber. Bayer. Akademie der Wiss. in München, Phil.-hist. Klasse, 1954, S. 3ff.

 

112 Bleiber W. Naturalwirtschaft und Ware-Geld-Beziehungen zwischen Somme und Loire während des 7. Jahrhunderts. Berlin, 1981.

 

113 Lelong Ch. Op. cit., p. 67s.

 

114 MGH Leges IV, 1 (1962). Hrsg. von K.A. Eckhardt; Njeussychin A.I. Die Entstehung der abhängigen Bauernschaft, S. 114–118.

 

115 MGH Capitularia, I, 1.

 

116 Weltgeschichte bis zur Herausbildung des Feudalismus, S. 526; Wartburg W. v. Umfang und Bedeutung der germanischen Siedlung in Nordgallien im 5. und 6. Jahrhundert im Spiegel der Sprache und der Ortsnamen, S. 31; см. также Njeussychin A.I. Op. cit., S. 161–187. {233}

 

Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 126–153, 229–233.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2018

Происхождение франков

 

 

История франков гораздо менее проста, чем история вестготов и бургундов, потому что в ней идет речь о нескольких племенах, и потому что эти племена не действовали сообща.

Даже происхождение названия «франки» не выяснено с точностью. Это название носили и другие германские племена: хамавы, и аттуарии, и ампсиварии, и хатты, и бруктеры, и тенктеры, и сикамбры. Оно встречается в первый раз у Вописка в его «Биографии Аврелиана». Происходит ли оно от названия оружия framea franca, или же название этого оружия происходит от названия племени? Значит ли слово franc – свободный? Почему и как это название распространилось на племена, жившие на левом берегу Рейна, от впадения в него Майна до его устьев? Это вопросы, почти неразрешимые. Нет никаких указаний на то, что различные франкские племена были связаны между собою узами одинакового происхождения. Древние писатели старались рассеять все эти недоразумения: они уступали общему желанию окончательно разъяснять всякий спорный вопрос. Они искали в легендах того, чего не давала им история. Григорий Турский говорит, что франки были настоящим народом и пришли они из Паннонии на берега Рейна, но он не объясняет, как совершилось это переселение. Этим не довольствуются Gesta Francorum; в них говорится, что франки были побежденные троянцы, которых перевезли морем к устьям Дуная Приам и Антенор, что они были союзниками Валентиниана в его борьбе с аланами и получили от него название франков вместе с освобождением от уплаты налогов на десять лет, что когда с них снова стали взыскивать налоги, они возмутились, были разбиты и ушли на берега Рейна, что они выбрали себе только одного короля – Фарамунда, преемниками которого были Хлодион, Меровей и т. д. Казалось бы, что уже все выяснено и что остается только излагать дальнейший ход исторических событий. Но мы не полагаемся на достоверность этих подробностей и считаем не подлежащим сомнению только тот факт, что в III-м столетии, в то время, как германцы стали нападать на римские владения, франками назывались все племена, жившие на правом берегу Рейна от Майна до Северного моря.

frankish-warrior-1.jpg

Пеший франкский воин

 

С тех пор название франков стало встречаться чрезвычайно часто. Мы не будем излагать здесь все подробности их истории и ограничимся указанием только на некоторые факты, знакомство с которыми считаем необходимым. Нам положительно известно, что в конце III-го столетия франки жили на левом берегу Рейна вплоть до Нервийской области (Геннегау), а другие франки в то же время, около 290 года, жили на острове батавов близ устьев Рейна (остров Betaw между Ваалем и Лехом). В этом пункте владения группы тех племен, которые назывались франками рипуарскими, соприкасались с владениями группы тех племен, которые назывались франками салическими (то есть тех, которые жили на берегах Рейна и на берегах Салы или Исселя).

http://rushist.com/i...plemena-frankov

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2018

Конная статуэтка Карла Великого ок. 860 г.

CharlemagneLouvre2.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2018

3. Почему франки стали считать себя приемниками Рима, с учетом того что германцы и кельты постоянно воевали с Римом?

 

Итак, что же такое была империя Карла Великого? Как она соотносилась (и соотносилась ли) с идущим от поздней античности представлением о «Римской» империи? Как понимали империю Карла ее современники и, главное, сам император? Как понимали ее ближайшие потомки и преемники Карла? Были ли они продолжателями дела Карла Великого или, напротив, его разрушителями? В чем причина эфемерности созданной Карлом империи? Вот круг тех отнюдь не новых вопросов, которые будут занимать нас в этой заметке. Среди них ключевым является, конечно же, третий по счету – ведь прежде всего необходимо по мере возможности понять, какую империю стремился построить Карл; это – непременное условие для прояснения противоречий между планами Карла Великого, с одной стороны, и альтернативными взглядами на империю Константинополя и папства, а также политической реальностью того времени – с другой. Состояние историографии дает возможность для более или менее определенного ответа на такой вопрос.

 

Начать естественно с известного сообщения Карлова биографа и ближайшего советника Эйнхарда, которое бесчисленное количество раз комментировалось историками. Говоря о четвертом и последнем пребывании Карла в Риме в 800–801 гг. с целью восстановления на папском престоле Льва III и «исправления положения дел в [Римской] церкви, которое пребывало в большом расстройстве» («Idcirco Romam veniens propter reparandum, qui nimis conturbatus erat, ecclesiae statum»), Эйнхард как бы мимоходом упоминает и о коронации, в отличие от него подробно описанной во «Франкских королевских анналах»: «Тогда-то он и принял титул императора и августа. Поначалу это было ему настолько не по душе, что он утверждал, что знай он заранее о замысле папы, то не пошел бы в церковь, хотя в тот день и был великий праздник (Рождество. – А.Н.)» («Quo tempore imperatoris et augusti nomen accepit. Quod primo in tantum aversatus est, ut adfirmaret se eo die, {12} quamvis praecipua festivitas esset, ecclesiam non intraturum, si pontificis consilium praescire potuisset»: Einh. vita Kar. 28, p. 32). В этом известии обращают на себя внимание два обстоятельства: во-первых, то скромное, можно даже сказать, проходное, место, которое занимает краткая заметка об имперской коронации в сочинении Эйнхарда; во-вторых, резкое неудовольствие, вызванное, если верить Эйнхарду, у Карла действиями папы. Как понимать в данном случае биографа, безусловно, прекрасно осведомленного? Стал ли прямой и доверчивый франк Карл и в самом деле, как считали некоторые авторитеты, «императором поневоле» («Kaiser wider Willen»: Schramm), жертвой хитроумной политической интриги Льва III, который под видом благодарности за спасение и заботы о Римской церкви в буквальном смысле навязал ему императорскую корону, поставив мир перед свершившимся фактом? О том, что речь шла именно о короне, кроме «Франкских королевских анналов», сообщает также жизнеописание Льва III в «Liber pontificalis» (2, p. 7).

 

Когда на Майнцском съезде в августе 800 г. Карл объявил о своем решении отправиться в Рим, вряд ли он не подозревал, что там ему предстояло провозглашение императором. Трудно сомневаться в том, что и об этом в том числе он вел переговоры с лично прибывшим к нему еще летом 799 г. в поисках зашиты папой (Beumann, 1958), которого король не случайно принимал не в Ахене, а в периферийном Падерборне, где мог предстать перед римским первосвященником во всем блеске покорителя и крестителя саксов, организатора саксонской церкви. Неслучайно в созданном чуть ли не в том же 799 г. (Beumann, 1966) или вскоре затем (Schaller, 1976) так называемом «Падерборнском эпосе» («Karolus Magnus et Leo Papa») Карл величается «августом». Сам чин встречи Карла в Риме был из ряда вон выходящим: за 12 миль до городских ворот его встречал лично сам папа, тогда как звание патриция, носителем которого Карл тогда еще являлся, давало ему всего лишь право быть встреченным схолами за милю до города. Но самым главным в этом ряду служит свидетельство современных событиям «Лоршских анналов» («Annales Laureshamenses»), на аутентичность которого, вопреки иногда высказывавшимся сомнением (Schramm), можно положиться (Fichtenau, 1953; 1959). Согласно «Лоршским анналам», римский синод, рассматривавший обвинения против папы Льва и закончившийся 23 декабря 800 г. оправданием последнего, тогда же, т.е. за два дня до коронации, обратился к Карлу с просьбой принять императорский титул; «король Карл не пожелал отказать в такой просьбе … священнослужителям и всему христианскому народу и на Рождество Господне принял {13} титул императора вместе с помазанием от папы Льва» («Quorum petitionem ipse rex Karolus denegare noluit, sed cum omni humilitate subiectus Deo et petitioni sacerdotum et universi christiani populi in ipsa nativitate Domini nostri Jesu Christi ipsum nomen imperatoris cum consecratione domini Leonis papae suscepit»: Ann. Lauresham., a. 801, p. 38). Это недвусмысленное сообщение нельзя, разумеется, толковать (как то делал Р. Фольц: Folz, 1964) в том смысле, будто провозглашение Карла императором состоялось уже за два дня до коронации. В то же время ясно, что король знал о предстоявшей на Рождество церемонии и гнев его, засвидетельствованный Эйнхардом, был вызван не желанием папы навязать ему императорский титул, а какими-то неожиданными для Карла обстоятельствами этой церемонии. Какими?

 

Думается, наука нашла правильный ответ на этот вопрос, усвоив и разработав идею А. Бракманна, Э. Каспара и М. Линцеля (Brackmann; Caspar; Lintzel) об особом «неримском», или если угодно, «внеримском» представлении Карла об императорской власти, которое и стало причиной идеологической коллизии с представлениями на этот счет папы Льва III, коль скоро последние не только целиком коренились в римской традиции, но и, как то достаточно убедительно, на наш взгляд, показал В. Онзорге (Ohnsorge, 1951, 1952, 1954, 1975), были развиты самим Львом в направлении именно римского (естественно, папского) универсализма (если верна атрибуция Льву III «Constitutum Constantini»). По причинам, которые сейчас будут с необходимой краткостью изложены, этот «внеримский» идеологический комплекс можно с известной долей условности (учитывая наличие элементов аналогичного «внеримского» представления об империи также и в идеологических традициях других раннесредневековых монархий Запада, например, – в англо-саксонской: Stengel, 1910; 1939; 1966 [ответ на критику Р. Дрёгерайта: Drögereit, 1952]; некоторые коррективы см.: Erdmann, 1951; Vollrath-Reichelt, 1971) назвать «франкской имперской идеей». Таким образом, скептицизм П.Э. Шрамма, считавшего подобную гипотезу «фантомом современной науки» (Schramm), не встретил поддержки.

 

Определяющей чертой этой «франкской имперской идеи», насколько она прослеживается по источникам, является интуиция о франках как новом избранном народе – носителе империи (в немецкоязычной терминологии – «das neue Reichsvolk»). Эта интуиция сложилась еще до коронации 800 г. и стала своеобразной амальгамой представления о равночестности всех народов внутри христианской экумены, привычного и выработанного столетиями политического существования западноевропейских gentes и regna {14} gentilia вне политико-идеологических рамок Римской (Византийской) империи (оно было, как известно, сформулировано еще Исидором Севильским в первой половине VII в. [Löwe, 1952; Borst, 1966] и, знаменательным образом, воспроизведено четыре века спустя на другом конце Европы Илларионом, будущим киевским митрополитом, идеологом политики Ярослава Мудрого) и очевидной исключительности положения Франкской державы во второй половине VIII в., объединившей в своих пределах практически всю латинскую Европу, за исключением Астурии и англо-саксонских королевств. Конфликт с Византией из-за того, что франкская церковь как таковая не была приглашена на VII вселенский (II Никейский) собор 787 г., восстановивший иконопочитание, всего лишь высветил неизбежный антивизантийский аспект уже созревшего квазиимперского политического самосознания короля франков и его окружения. Неудивительно, в итоге, что в направленных против решений собора полемических «Libri Carolini», созданных по поручению Карла Великого Теодульфом Орлеанским, Карл выступает как «государь избранного народа», а Алкуин уже с 798 г. неоднократно прилагает к государству Карла название «imperium christianum».

 

В свете сказанного, недовольство Карла в церемонии коронации могли вызвать те ее элементы, которые явно восходили к папской римско-универсалистской модели империи и потому плохо вписывались во «франкскую модель». Прежде всего, это, конечно же, конституирующее участие в церемонии римского первосвященника (коронация руками папы, а также, возможно, помазание, если трактовать consecratio в процитированном известии «Лоршских анналов» именно как помазание, на что, вроде бы, указывает и ироническое сообщение византийского современника – хронистов Феофана, будто Карл, по своей варварской неумеренности, был облит миром с ног до головы: Theoph., p. 472. 30 – 473. 3), которое могло быть понято как санкция Рима и прецедент. Последующие события показали, что так оно и случилось: Стефан IV, преемник Льва III, прибыв в 816 г., в самом начале своего понтификата, к императору Людовику Благочестивому, не забыл захватить с собой корону, которой и увенчал Людовика в Реймсе – напоминание о процедуре 800 г., пусть и запоздалое, но идеологически отнюдь не маловажное, так как речь шла якобы о короне самого св. Константина Великого (намек на «Constitutum Constantini»); в 823 г. императорской короной в Риме папа Пасхалий I короновал франкского престолонаследника Лотаря, старшего сына императора Людовика, хотя тот уже был десигнирован отцом в качестве императора-соправителя шесть лет назад, в 817 г. (Ann. regni Franc., a. 816 [в {15} своей лапидарности «Анналы» излагают дело так, как будто коронация и была главной причиной приезда папы: «Qui statim imperatori adventus sui causam insinuans celebratis ex more missarum sollemniis eum diadematis inpositione coronavit»], 823, p. 144, 160–161; Theg. vita Hlud. 17, p. 594; Anon. vita Hlud. 26, 36, p. 620–621, 627). Эта настойчивость Рима принесла свои плоды, и позднее, в пору ослабления Франкской державы и сложной внутридинастической борьбы, именно коронация папами стала общепринятым способом передачи императорской власти. Уже в 850 г. Лотарь сам пошлет своего сына Людовика (будущего императора Людовика II) за короной в Рим.

 

Между тем, и при Карле, и при его сыне и преемнике Людовике положение было совершенно иным. Во время императорской десигнации последнего в сентябре 813 г. дело обошлось не только без участия папы, но и вообще без какой бы то ни было церковной санкции: по одной версии императорскую корону на голову сына возложил Карл (Ann. regni Franc., a. 813, p. 138: «… coronam illi inposuit et imperialis nominis sibi consortem fecit»), по другой – это сделал по повелению отца сам Людовик (Theg. 6, p. 591–592: «… iussit eum pater, ut propriis manibus elevasset coronam … et capiti suo inponeret»); и в том, и в другом случае перед нами красноречивое отличие от аналогичной десигнации Оттона II на Рождество 967 г., которого отец, император Оттон I, нарочно заставил явиться в Рим, чтобы короноваться из рук папы Иоанна XIII. Отсутствие папы или какой-либо папской санкции при коронации 813 г. тем более многозначительно, что она готовилась загодя, почти два года, так как Карл Молодой, последний (помимо Людовика) из законнорожденных сыновей Карла Великого, умер еще в декабре 811 г. Точно так же поступил вскоре, в 817 г., и Людовик, самостоятельно короновав в качестве императора-престолонаследника своего сына Лотаря (Ann. regni Franc., a. 817, p. 147).

 

Другим моментом, который необходимо отметить в данной связи, является титулатура, подробно изученная Э. Каспаром (Caspar); ее свидетельство представляется особенно важным, поскольку оно до известной степени компенсирует отсутствие высказываний на интересующую нас тему от первого лица, т.е. самого Карла. Напомним, что аккламация в Риме в 800 г., как она донесена до нас автором «Франкских имперских анналов», включала титул «imperator Romanorum», и дело тут, полагаем, не в «наивности» анналиста (Löwe, 1989), а в том, что речь идет о формуле римской аккламации, составленной, естественно, в соответствии с папской концепцией империи. Сам же Карл, как складывается впечатление по документам, выходившим из его канцелярии после коронации, {16} решительно избегал не только эпитета «римский», но поначалу даже титула «император» (впору вспомнить о цитированном сообщении Эйнхарда). Показательна титулатура грамоты, изданной Карлом после Рождества 800 г. – в марте следующего года, которую проанализировал М. Кёсслер (Kössler, 1931): «король франкский, римский и лангобардский» («rex Francorum et Romanorum atque Langobardorum»: MGH DD Kar. N 196); знаменательно, конечно, и то, что «франкский» компонент титулатуры предшествует «римскому», но назвать себя «королем римским» новоиспеченный император мог только в одном случае – если в его представлении империя была одноприродна королевской власти, являясь всего лишь некоторой сублимацией последней (оригинал грамоты не сохранился, но, думаем, этого недостаточно для сомнений в аутентичности представленной в ней титулатуры, которая подтверждается также свидетельством мурбахского формуляра: «Viro gloriosissimo illo gratia Dei regi Francorum et Langobardorum Romanorumque» [MGH Form., p. 331, N 5], где «римский» компонент расположен вообще по хронологическому принципу последним). Весной 801 г. был издан и капитулярий, также демонстрирующий удивительную шаткость титулатуры Карла начального периода его империи: «Управляющий Римской империей, сиятельнейший август» («Romanum regens imperium serenissimus augustus») в соединении с датировкой «первым годом нашего консулата» (!), причем на последнем месте, после датировок годами правления как короля франков и лангобардов («Anno … regni in Francia XXXIII, in Italia XXVIII, consulatus autem nostri primo») (MGH Capp. 1, p. 204). Формула «Romanum regens imperium», подчеркнуто дистанцирующая титулуемого от прямого «imperator Romanorum» (интересно, что к аналогичному обороту Карл прибег еще в «Libri Carolini», где характеризовал свой квазиимперский статус повелителя латинской Европы следующим образом: «Король франков, управляющий Галлиями, Германией и Италией» – «Rex Francorum Gallias, Germaniam Italiamque … regens»), закрепится надолго, продержавшись в ряде модификаций до 813 г. (в последний раз она встречается в грамоте Карла от 9 мая 813 г.: MGH DD Kar. N 218) (Classen, 1951).

 

Радикальная перемена наступает лишь весной 813 г., когда, в результате достигнутой, наконец, договоренности с Византией, в титуле Карла появляется определение imperator, но навсегда исчезает всякое упоминание о Риме: «Carolus divina largiente gratia imperator et augustus idemque rex Francorum et Langobardorum» (так, например, в послании византийскому императору Михаилу I (MGH Epp., 4, N 37, p. 556). И напротив – именно с этого времени {17} как известно, в титуле константинопольских василевсов появляется эксплицитное указание на их «римскость»: βασιλες ῾Ρωμαων (Stein; Classen, 1965). Добившись от византийских императоров желаемого – признания своего равноправия им, выразившегося в обращении «брат», Карл принял и титул imperator как выражение этого равноправия. Настояв на исключительном праве на определение «римский», в Константинополе, пусть ценой компромисса, но сохранили уникальный римско-вселенский характер своей империи, тогда как Карл отказался от этого определения с тем большей легкостью, что оно и без того воспринималось им как обременительное – выражение неприемлемой для него папской концепции империи. Тем самым, полагая, что можно быть императором, не будучи «римским», что могут параллельно существовать две христианских империи, Карл обнаружил непонимание самой природы этой последней.

 

Такое непонимание проявилось им еще ранее, в 806 г., когда Карл обнародовал установление о престолонаследии (так называемое «Divisio regnorum»: MGH LL Capp., 1, N 45), в котором, характерным образом, не проронил ни слова об империи, ограничившись традиционным для франков династическим разделом государственной территории на regna между своими тремя (тогда еще) сыновьями. Историки ломают голову в поисках ответа на эту загадку, то считая, что здесь отразилась неурегулированность отношений с Византией (Calmette, 1941; Schieffer, 1992) (но в это время Карл находился с Византией в состоянии войны и потому, скорее, должен был бы подчеркнуть свое императорство); то догадываясь, что вопрос о наследовании императорского титула должен был решиться позднее (Löwe, 1989) (почему же? да и как он мог решиться без отмены уже зафиксированной в «Divisio» равноправности братьев-королей?); то подозревая даже, что в глазах Карла титул императора был его личным отличием, не подлежавшим наследованию (Riehé) (автор как будто забыл об имперской коронации Людовика в 813 г.); то прибегая к очевидным софизмам: коль скоро, как показал В. Шлезингер, титул, использованный Карлом в протоколе того экземпляра «Divisio», который был представлен на подпись папе, выказывает аллюзию на «Constitutum Constantini» (Schlesinger, 1958), то стало быть, император не совсем забыл об империи (!) (Schneider, 1995). При этом почему-то избегают признать очевидное: Карл не понимал принципиальной неделимости империи. Он был главой Франкской империи, иными словами – очень большого, вобравшего в себя многие народы и другие королевства, и очень могущественного Франкского королевства (ср. неоднократно встречающееся в «Divisio» употребление термина {18} imperium как эпитета к regnum: «imperium vel regnum nostrum» и т.п.; такое квантитативное понимание империи как просто большого «сверхкоролевства» было свойственно и потомкам Карла Великого – например, его младшему сыну Карлу Лысому, который, вернувшись в 876 г. из Рима, где он был коронован папой Иоанном VIII, «отложив титул короля, повелел именовать себя императором и августом всех королей по сю сторону моря» – «… ablato regis nomine se imperatorem et augustum omnium regum cis mare consistentium appellare praecepit»: Ann. Fuld., a. 876, p. 86). A потому эта империя должна была жить по франкским династическим законам. Говоря так, мы вовсе не хотим присоединиться к довольно многочисленному хору критиков Карла, отрицающих у него наличие какой бы то ни было общей политико-идеологической концепции (Calmette, 1941; Ganshof, 1949; Halphen, 1968) и готовых признать в качестве таковой разве что стремление по возможности во всем подражать византийским императорам (Flasch, 1987; и мн. др.). Однако нельзя не видеть, что такая концепция, коль скоро она все-таки существовала, никак не может претендовать на название имперской в собственном строгом смысле этого слова, т.е. быть концепцией христиански-универсалистской. Более того, мы готовы допустить даже, что Карлу все же было ясно, что его империя – не настоящая, что для того, чтобы стать настоящей, она должна была прежде всего вытеснить из мира Римскую империю константинопольских василевсов и стать на ее место (чего, видимо, поначалу не на шутку опасались в Царьграде) или, по крайней мере, как-то аккумулировать ее (что и представлялось многим – вероятно, также папе Льву XIII, – вполне возможным в форме династического брака императрицы Ирины с овдовевшим в 794 г. Карлом). Но он сознавал практическую неосуществимость этого (черта, роднящая его с Оттоном Великим в противоположность визионеру Оттону III) и, тем самым, стал заложником своего политического прагматизма и величия созданной им державы.

 

Так или иначе, но затруднения, которых не замечал или не хотел замечать Карл в 806 г. и от которых со временем оказался избавлен вследствие смерти двух из трех своих сыновей, участвовавших в разделе державы в соответствии с «Divisio regnorum», пришлось преодолевать уже Людовику Благочестивому, когда он в 813 г., в свою очередь, пытался урегулировать вопросы престолонаследия («Ordinatio imperii»: MGH LL Сарр., 1, N 136). Людовику, казалось бы, удалось с честью выйти из положения, соединив несоединимое (неделимость империи с традиционным для франков династическим разделом) и введя невиданный дотоле во {19} Франкском государстве сеньорат. Однако история ближайших десятилетий показала нереальность этого плана: в итоге все равно возобладала привычная идеология братского совладения (corpus fratrum), так что внук Людовика Благочестивого император Людовик II, реальная власть которого ограничивалась Италией, смог в 871 г. дать византийскому императору Василию II (на упрек последнего в том, что Людовик не владеет всей Франкской державой) удивительный ответ: «На самом деле мы правим во всем Франкском государстве, ибо мы, вне сомнения, обладаем [также и] тем, чем обладают те, с кем мы являемся одной плотью и кровью [т.е. западнофранкский король Карл Лысый и восточнофранкский – Людовик Немецкий, дядья Людовика II. – А.Н.], а также единым, по Божьему [соизволению], духом» (послание Людовика к Василию дошло в составе «Салернской хроники»: Chron. Salern., p. 122: «In tota nempe imperamus Francia, quia nos procul dubio retinemus, quod illi retinent, cum quibus una et caro et sanguis sumus hac [sic! – А.] unus per Dominum spiritus»). Эти слова, вполне естественные для мыслящего категориями corpus fratrum, в сущности узаконивают политический партикуляризм, не просто убийственный, но и теоретически несовместимый с фундаментальным свойством христианской империи, в полной мере осознанным в римской традиции – ее (империи) универсальностью, т.е. всемирностью, во всяком случае в качестве эсхатологической потенции или неотъемлемого идеологического притязания; именно поэтому христианская империя в принципе сингулярна и не поддается раздвоению. Таким образом, в претендующем на идеологему парадоксе Людовика II антиимперская закваска псевдоимперии Карла обнажилась в полной мере.

 

Итак, с точки зрения политико-утилитарной (ведь и Карл, и Людовик, по собственным словам, действовали с единственной целью – «ради блага Франкского государства», «propter regni utilitatem», как они его понимали) созданная Карлом Великим империя была неудачным экспериментом. С историософской же точки зрения приходится выразиться жестче: она была недоразумением, идеологической фикцией, поведшей к (невольной?) узурпации, и в такой оценке вряд ли что-либо может изменить ее (этой фикции) историческая живучесть, у которой были свои особые причины, нс имеющие отношения к Карлу Великому. Напротив, апелляция к империи Карла как к историческому прецеденту ео ipso ставит под вопрос всю традицию империи на средневековом (и не только) латинском Западе (ср. такие позднейшие официальные названия, как «Священная Римская империя Германской нации», которые невозможно квалифицировать иначе, нежели contradictio {20} in adiecto). Империя Карла была обречена на гибель, ибо политическое развитие Запада двигалось от варварских племенных королевств в сторону ранненациональных монархий, и в рамках этой эволюции для империи просто не было места. {21}

 

Назаренко А.В. Империя Карла Великого – идеологическая фикция или политический эксперимент? // Карл Великий: реалии и мифы / Отв. ред. А.А. Сванидзе. М.: ИВИ РАН, 2001. С. 12–21.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.10 2018

МЕРОВИНГИ

 

Первая королевская династия Франкского государства, представители которой занимали трон с конца V века по 751 год. Основателем данного рода считается полулегендарный Меровей, чье происхождение окутано тайной.

 

 

После того как франки разделились на две ветви — салическую и рипуарскую, первые утвердились на территории северной Галлии. По преданию, первым конунгом франков был Хлодион (правил в 426–447 годах); после него в середине V века королем салических франков, согласно легенде, стал Меровей (правил в 447–457 годах), от имени которого происходит название династии.

Эта легендарная личность могла похвастать совершенно неординарным происхождением: Меровей приходился сыном… морскому чудовищу! Во всяком случае, так утверждало древнее предание. Видимо, по этой причине в наиболее ранних произведениях искусства меровингского периода встречается мотив с изображением змеевидного монстра.

 

 

Однако хроники династии Меровингов, естественно, придерживаются иной версии. Они недвусмысленно утверждают, что данный род ведет свое начало от… Спасителя! Именно Иисус Христос, по мнению одного древнего автора, являлся предком Меровея. Долгие века эту версию считали не более чем красивой выдумкой. Но, возможно, скептики несколько поторопились со столь категорическим заявлением.

 

 

Несколько лет назад американский писатель Дэн Браун выпустил книгу «Код да Винчи» (она появилась у нас только в 2004 году). В книге, по словам автора, речь идет о «самом грандиозном заговоре последних тысячелетий», суть которого сводится к следующему: у Христа была… жена и дети! А значит, кровные потомки Спасителя в настоящее время живут рядом с нами, но церковь в течение двух тысяч лет просто скрывала этот факт.

 

 

Браун утверждает, что Иисус был женат на Марии Магдалине; вскоре после того, как Христос совершил свой последний путь на Голгофу, у него родился ребенок. Затем Мария бежала с младенцем в Галлию, где семья Христа и положила начало королевской династии Меровингов.

Браун, кстати, далеко не первый выдвинул идею существования потомков Спасителя. К тому же, его версия постоянно получает довольно серьезные подтверждения. В «Коде» утверждается, что во все века нашей эры существовал секретный орден, носивший название Приорат Сиона. В него обычно входили самые талантливые люди каждой эпохи. Так, членом ордена в свое время являлись Леонардо да Винчи, Виктор Гюго, Исаак Ньютон. Такие избранные хранили сведения о «тайне Христа» и передавали их своим преемникам. Правда, Леонардо да Винчи не смог удержаться от соблазна поведать миру столь впечатляющую информацию. Он закодировал секрет Приората Сиона во фреске «Тайная вечеря». Справа от Христа на картине художник разместил вовсе не апостола Иоанна, как было принято считать, а Марию Магдалину… Но это значит, что отношения Спасителя и «блудницы» были столь близкими, что Иисус привел женщину на Тайную вечерю!

 

 

Фигура человека, сидящего справа от Христа, и в самом деле сильно напоминает женскую. К тому же, идею Брауна весьма одобрили некоторые исследователи. Так, Виктория Хациел, которая считается одной из самых авторитетных «леонардоведов» мира, установила: на известной картине да Винчи «Мадонна в гроте» и справа от Христа на «Тайной вечере» изображен один и тот же человек, а именно — Мария Магдалина. Исследовательница уверена, что гениальный мастер писал именно женщину, а не юношу; причем прототипом ему служила вполне конкретная дама, и изображал он ее столь тщательно, что при сравнении обеих работ сомнений быть не может: перед нами — один и тот же человек. Подтверждение гипотезе Хациел нашлось и в записных книжках самого да Винчи. В них обнаружилась запись, где мастер размышляет, кого же привлечь для позирования при работе над персонажами «Тайной вечери». А ниже стоят слова: «Магдалина, Джованнина из больницы св. Катерины, лицо». Итак, на фреске изображена все же женщина?!

Американский историк Маргарет Стаберд также указывает, что в тексте евангелий содержатся намеки на то, что Спаситель был женат. Например, в Евангелии от Иоанна говорится: Мария Магдалина «помазала Господа миром и отерла ноги Его волосами своими». Но, согласно иудейскому обычаю, отирать ноги мужчины волосами могла только его жена! А через три дня после распятия Магдалина пришла к склепу, где похоронили Христа. Если опять-таки обратиться к обычаям древней Иудеи, на третий день к могиле мужчины была обязана прийти именно вдова… Так что «блудницей» Марию в течение двух тысяч лет называли необоснованно. Да и в дословном переводе нет такого слова; правильно было бы говорить о Марии Магдалине как о «нечистой». Атак называли… забеременевших жен. По иудейской традиции, до рождения ребенка женщина покидала супруга.

 

 

Особенно много доказательств того, что хроники Меровингов не лгут, содержится в так называемых апокрифах — евангелиях, не признаваемых церковью каноническими. Их сохранилось несколько десятков, причем некоторые из апокрифических текстов церковь признает косвенно; например, православный праздник Успения Богородицы отмечается только благодаря одному из таких евангелий. Так вот, Евангелие от Филиппа прямо свидетельствует: Магдалина была другом и супругой Спасителя… Такая же информация проскальзывает и в других древних неканонических текстах. Их приводил в книге «Был ли Иисус женат» (1970) пресвитерианский пастор Филипс, утверждавший, что иначе и быть не могло, поскольку в то время неженатый взрослый мужчина-иудей становился в обществе едва ли не изгоем.

 

 

Сохранились свидетельства того, что Магдалина, бежав в Галлию, также описала житие своего необычного супруга. Однако спустя века иерархи раннехристианской церкви постарались предать этот документ забвению. Браун говорит, что те, кто знал истину, замалчивали ее, поскольку не хотели рисковать. «Историю человечества писали победители — те религии, которые одержали верх над соперниками и выжили. Многие века назад христианские священники решили: Божьему сыну не подобает иметь мирские устремления. Потому Магдалину с ребенком просто вычеркнули из жизни Христа», — утверждает автор скандальной книги. А хроники Меровингов никому не приходило в голову принимать всерьез. Но вполне возможно, что они не лгут, и Мария Магдалина, и ее ребенок, рожденный от самой великой и загадочной личности в человеческой истории, положили начало первой королевской династии Франкского государства.

 

 

Если у специалистов имеются серьезные причины сомневаться по поводу историчности фигуры Меровея, то Хильдерик (правил в 457–481 годах), поначалу вынужденный бежать из своего государства из-за восстания недовольных его политикой франков, является вполне исторической личностью. Этот человек в настоящее время считается фактическим основателем первой правящей династии Франции. История донесла до нас, в частности, упоминания о победе Хильдерика I над алеманнами в 471 году и о последовавшей затем борьбе между ним и Егидием. Честь же создания собственно Франкского королевства принадлежит сыну короля Хильдерика и Басины, королевы Тюрингии, — Хлодвигу I (466–511; правил в 481–511 годах).

 

 

Унаследовав от отца власть над салическими франками, которые жили в долине реки Маас, этот, пожалуй, самый известный представитель династии Меровингов развернул кампанию, направленную на подчинение себе рипуарских (рейнских) франков, некогда населявших среднее течение Рейна. Затем Хлодвиг решил избавиться и от остатков римских поселений в центральной Галлии. В 486 году королю удалось осуществить свой план, разбив в сражении при Суассоне войска бывшего римского наместника Сиагрия. Тот предпочел бежать от франков к королю Алариху в Тулузу; Хлодвиг, узнав, куда делся его поверженный противник, послал Алариху вежливое предупреждение: в случае, если римлянин не будет выдан ему лично, франки пойдут войной на вестготов. Монарх не рискнул спорить с воинственным соседом, настроенным весьма решительно. Он выдал посланцам Хлодвига связанного Сиагрия, и римлянин тут же был заключен под стражу.

Но, прибрав к рукам земли центральной Галлии, Хлодвиг не стал церемониться с пленником: Сиагрия тайно закололи мечом.

 

 

В 493 году король франков заключил брак с бургундской принцессой Клотильдой. Поскольку супруга Меровинга являлась ортодоксальной христианкой, она практически сразу начала склонять мужа к обращению в свою веру.

В 496 году Хлодвиг, который, кроме таланта полководца, отличался недюжинными способностями политика и дипломата, решил все-таки принять христианство по римскому обряду. Его примеру последовали три тысячи приближенных. На столь решительный шаг Хлодвига толкнуло стремление обеспечить себе поддержку римского клира. При помощи смены веры Меровинг закреплял за собой множество привилегий и защищал свои земли от посягательств других варварских королей: те в конце V века все еще являлись арианами либо язычниками, так что Хлодвига начали поддерживать римская церковь, Ремигий Реймсский (он, собственно, и крестил короля франков) и другие влиятельные епископы. Заручившись столь мощной поддержкой, Хлодвиг в 500 году нанес поражение Бургундии, отомстив тем самым брату своей жены за преследования и убийство ее родителей. Вслед за этим Меровинг значительно расширил собственные владения, отвоевав у Вестготского королевства изрядный кусок земель — от Луары до Гаронны. Столь же успешными оказались войны Хлодвига I с алеманнами. В 507 году король-воин сумел присоединить к своему государству еще и Аквитанию. После этого даже византийский император Анастасий I не стал спорить по поводу правомерности захвата Хлодвигом этих территорий. Он предпочел признать право воинственного и не в меру ретивого франка на завоеванные земли и даровал Меровингу титул консула.

 

 

Именно при Хлодвиге I был создан первый письменный свод франкских законов, получивший название «Салическая правда». Кроме того, самый выдающийся из Меровингов сделал своей резиденцией Париж; здесь его и похоронили — сначала в церкви Святых Апостолов, где находилась могила св. Женевьевы, а затем — в Сен-Дени, рядом с супругой короля Клотильдой. Впоследствии Клотильда была канонизирована.

 

 

Перед смертью правитель решил позаботиться о том, чтобы четверо его сыновей не конфликтовали друг с другом, и разделил свои владения между ними. Согласно решению Хлодвига, каждый из Меровингов этого поколения самостоятельно пользовался отведенным наделом и имел практически неограниченную власть. Однако государство франков, тем не менее, оставалось единым! Дело в том, что Хлодвиг распорядился, чтобы владения сыновей продолжали оставаться единым целым. Вообще, у Хлодвига I было пятеро детей, но дочери традиционно не наследовали престол франков; старший сын короля, Теодерик, также имел причины тревожиться относительно своего будущего, поскольку был рожден вне брака. Тем не менее, Хлодвиг настоял, чтобы Теодерик был признан его наследником наравне с законными сыновьями.

 

 

Однако после того как Хлодвиг I ушел из жизни, в истории королевства начался период феодальной раздробленности и правление братьев не отличалось спокойствием и благополучием, отношения их становились все более натянутыми. В результате почти все время, в течение которого у власти находились сыновья Хлодвига, в стране бушевали войны с внешними врагами и междоусобицы. Наконец в 558 году вся Галлия оказалась под властью Хлотаря I, который царствовал до самой смерти, наступившей в 561 году: объединение королевства произошло исключительно потому, что братья нового монарха умерли. Но уже в 561 году земли франков вновь оказались разделены между четырьмя сыновьями монарха.

 

 

 

После второго распада из состава королевства, созданного усилиями Меровингов, постепенно выделились три отдельных государства — Бургундия, Австразия и Нейстрия, которыми по-прежнему управляли представители данной династии. Что же касается Аквитании, то она еще долгое время считалась спорной территорией. А для самих Меровингов тем временем настала черная полоса: в 561–613 годах члены этого королевского дома погрязли в жестоких преступлениях, насилии и убийствах. Особенно «отличились» в этом две королевы — Брунгильда и Фредегонда, развязавшие кровавую войну. Об этих дамах, пожалуй, стоит рассказать отдельно.

Франкская королева, правительница Австразии, Брунгильда (ок. 534–613), приходилась дочерью королю вестготов Атанагильду. В 567 году она стала супругой короля Австразии Сигиберта I. Сестра Брунгильды вскоре сочеталась браком со сводным братом Сигиберта — королем Нейстрии Хильпериком. Однако этот союз оказался на редкость неудачным. Хильперик, подстрекаемый своей любовницей Фредегондой, поспешил избавиться от молодой супруги, убив ее. И место законной королевы Нейстрии заняла Фредегонда. Тогда Брунгильда заставила своего мужа предъявить претензии на те города, которые король Нейстрии получил в качестве приданого за убитой женой. Среди этих городов особое значение имели такие центры торговли, как Бордо и Лимож. Естественно, Хильперик отказался вернуть присвоенные территории, и тогда Сигиберт начал войну против потерявшего честь и совесть родственника. Поначалу перевес был на стороне Австразии, но в 575 году Сигиберт погиб в результате тщательно спланированного покушения. Считается, что за очередным убийством стояла все та же Фредегонда. Потерявшая супруга Брунгильда оказалась в плену у противника и была заключена в тюрьму в Руане. Чтобы обрести свободу, в 576 году вдова Сигиберта согласилась заключить брак с одним из сыновей Хильперика и Фредегонды — юным Меровеем, который, по сути, ей самой годился в сыновья. Но Хильперик отказался признать законным этот союз (зная свою родственницу, он прекрасно понимал, что такой шаг с ее стороны — не более чем банальная уловка). Тем не менее, после заключения брака Брунгильда все же получила определенную свободу, которой не преминула воспользоваться. Королева бежала в тогдашнюю столицу Австразии, Мец, где в тот момент царствовал ее сын от Сигиберта — Хильдеберт II.

 

 

 

Против Брунгильды и ее сына выступила австразийская знать, так что этим представителям Меровингов пришлось в течение многих лет бороться за власть. Аристократы несколько успокоились только после смерти Брунгильды. А она пережила собственного сына: в 595 или 596 году (точно не известно) Хильдеберт покинул сей мир, оставив после себя двоих наследников. Теодеберт II занял престол Австразии, а Теодорик II — престол Бургундии.

Для того чтобы сохранить в своих руках фактическую власть, «любящая» бабушка правителей… натравила внуков друг на друга! В 612 году конфликт наследников Хильдеберта II привел к свержению монарха Австразии. Правда, воспользоваться плодами своей победы Теодорик не успел: он ушел из жизни уже в следующем году. Тогда против тирании Брунгильды, не погнушавшейся фактическим уничтожением собственных внуков, в очередной раз восстала знать. Только теперь действия аристократов носили более жесткий и слаженный характер. Чтобы избавиться от кровавой королевы, австразийцы позвали на помощь наследника Хильперика — Хлотаря II. Потерпевшую поражение Брунгильду казнили…

 

 

 

Хлотарю II (правил в 584–629 годах, в Нейстрии — до 613 года), сыну Фредегонды, удалось утихомирить противников. В 613 году он снова объединил под своей властью все три королевства. Франкская держава в очередной раз стала единым государством. Однако именно со времени правления Хлотаря II власть Меровингов начала ослабевать. Уже в конфликте двух королев, который предшествовал воцарению Хлотаря II, явно проявилась возросшая самостоятельность знати. В 614 году король специальным эдиктом был вынужден предоставить крупным и мелким феодалам ряд привилегий. В частности, королевские управители на местах, носившие титулы графов, назначались теперь исключительно из числа местных землевладельцев; они получали значительные налоговые льготы. В результате, права короля ограничивались, а влияние магнатов начало заметно усиливаться. Наконец последние через правителей — майордомов — сумели захватить как верховную власть в королевстве, так и власть над войском.

 

 

 

В 629 году Хлотарь II скончался. Его преемниками стали двое сыновей монарха: Дагоберт (ок. 603–638) и Хариберт. Под власть Дагоберта I практически сразу перешли Австразия и Бургундия, а Нейстрию новый король сумел «убедить» в своем праве владеть всеми тремя государствами франков. Но после того, как Дагоберт произвел секуляризацию церковного имущества (этим он пытался найти выход из ситуации, в которую загнал его отец своим эдиктом), духовенство стало открыто выказывать недовольство правлением сына Хлотаря II, и Меровинги лишились своей последней опоры. Клир достаточно быстро сумел восстановить народ против монарха. Проблема осложнилась тем, что наследники монарха не обладали талантами полководца, политика и администратора. По сути, корона франков переходила теперь от одной посредственности к другой. Ни один из преемников Дагоберта (все они получили прозвище «ленивых королей») не показал себя человеком, способным править страной. Из-за этого снова стали набирать силу майордомы, которые все активнее начинали господствовать во всех трех государствах, постепенно сосредоточивая всю реальную власть в своих руках.

 

 

 

История рода Меровингов закончилась бесславно. В VIII веке майордом Пипин Короткий (714–768) окончательно избавился от них. Он подавил внешних врагов и практически уничтожил внутренних (по крайней мере, соперничать с Пипином никто не рискнул бы). Наконец этот достойный человек решил прервать правление Меровингов, давно превратившееся в фикцию, и занять трон совершенно официально. Для осуществления столь глобальных планов Пипину требовалась серьезная поддержка и — на всякий случай — отпущение грехов… Поэтому майордом поспешил заручиться благословением папы Захария II (тот никак не мог забыть о секуляризации владений церкви). Договорившись с понтификом, Пипин Короткий прошел обряд помазания и был провозглашен королем. А последнего из Меровингов, Хильдерика III, просто поставили перед фактом: корона предков ему больше не принадлежит… Так закончилась история правления потомков легендарного Меровея, и власть над тремя государствами франков перешла в руки первого представителя новой династии Каролингов.

 

 

 

Правда, Пипин Короткий не пошел на убийство неудачливого предшественника. Он просто позаботился о том, чтобы в ноябре 751 года Хильдерика II и его единственного сына заставили принять постриг, после чего последние из Меровингов были заключены в монастырь. Пострижение короля и его наследника не произвело на современников ровным счетом никакого впечатления. Низложенный Хильд ерик прожил еще долго, однако не имел сколько-нибудь сильных сторонников, которые помогли бы ему вернуть престол предков.

https://history.wikireading.ru/184016

Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.10 2018

Корона Карла Великого

 

img972.jpg

Ответить