Дебют Колчака как адмирала
Alisa
08.10 2010
В апреле 1916 года начальник Минной дивизии Балтийского флота Колчак получает долгожданные контр-адмиральские золотые погоны с черными орлами. Еще через три месяца он становится вице-адмиралом и командующим Черноморским флотом. Карьерный рост неслыханный в истории русского флота, по крайней мере броненосного.
А что, собственно, произошло за эти три месяца? Единственным значимым боевым эпизодом в биографии Колчака этого периода стал набег на конвой немецких рудовозов в Норчёпингской бухте*. Что же там такого удивительного произошло, раз Колчак сразу после этого скакнул через головы нескольких вице-адмиралов на пост флагмана ЧФ?
А произошло вот что.
Английская разведка в Швеции слила нам графики немецких конвоев с железной рудой – цель, которую давно хотело «пощипать» командование Балтийского флота. Крайний отходил 31 мая/13 июня – его и решили перехватить.
Ударный отряд в составе новейших турбинных эсминцев «Новик», «Гром» и «Победитель» возглавил Колчак. С юга его прикрывали крейсера и миноносцы адмирала Трухачева. За полчаса до полуночи в Норчепингской бухте эсминцы обнаружили целый караван судов – 14 штук. Шли они едва ли не на кромке территориальных вод Швеции, поэтому на всякий случай Колчак дал два предупредительных выстрела. Когда охранение конвоя открыло ответный огонь, сомнений не осталось – немцы!
Тут перед Колчаком встает традиционный «адмиральский» выбор. Полученный перед операцией приказ гласил: «В первую очередь атаковать концевой вооруженный пароход». Но хорош был бы Нельсон, если бы у Сент-Винсента или в Копенгагене слепо следовал приказам вышестоящего начальства. Обстановка позволяла выбрать куда более интересный вариант: пользуясь преимуществом в скорости, «отжать» конвой от шведских вод и затем расстрелять.
Ну, а что Колчак? А Колчак, обменявшись залпами с прикрывающими конвой траулерами, кинул все свои три эсминца на концевое судно – пароход «Герман». Согласно приказу. Старый угольщик, вооруженный 4 105-мм орудиями (столько же, заметим, стояло на каждом из эсминцев Колчака) не имел ни единого шанса в бою с «новиками». Тем не менее чуть ли не час русские эсминцы лихо расстреливали своего визави, хотя для этого с лихвой хватило бы и одного их них. За это время конвой, понятно, успел благополучно уйти в нейтральные шведские воды.
Наверное, только то обстоятельство, что командир «Германа» после первых же залпов сбежал с корабля на шлюпке («гибель его казалась неизбежной в ближайшее же время», оправдывался он) помешало немцам представить этот бой как немецкий вариант «подвига «Варяга». Тем не менее свою роль «Герман» отыграл до конца. Когда на нем замолкло последнее орудие, Колчак приказал добить судно торпедами. «Новик» в упор выпустил две – эффект нулевой, не взорвались. Затем еще двумя выстрелил «Гром» - взрывов нет. Тут только сообразили, что ударник торпеды на дистанции меньше 250 метров просто не успевает взвестись в боевое положение. Ну что, отошли чуть одальше, шарахнули еще раз – взрыв! Слава богу, утопили.
«Из песни слова не выкинешь, и Колчак не поднял, после затопления неприятеля, плававших и цеплявшихся за его миноносец немцев, - писал впоследствии адмирал Пилкин. - Crime de guerre? [Военное преступление?] Правда, была опасность от подводных лодок и надо было скорей уходить».
Справедливости ради, 9 моряков русские все же вытащили из воды (остальных 51 спасли шведы). «Невольно вспоминается, как к борту был подтянут один очень грузный матрос в спасательном поясе, - вспоминал служивший на «Новике» Гаральд Граф. - Он сильно окоченел и еле мог двигать своими членами, так что наши люди начали вытаскивать его с большим трудом. В этот момент «Новик» дал ход, и матрос, не удержавшись, сорвался со штормтрапа и упал в воду, чуть не стянув с собою и одного нашего матроса; потом его быстро затянуло под винты и он погиб. Вообще-то была ужасно тяжелая картина, и всех беспомощно плававших людей хотелось непременно спасти; их вопли еще надолго останутся у нас в памяти. Тратить же больше времени адмирал не мог, так как получил предупреждение, что в этом районе находится неприятельская подлодка».
Ладно, бог с ней , с подлодкой, на войне как на войне. Тут интереснее, как собственно, столь хилый итог боя вынес Колчака на верхи военной иерархии России?
Когда командиры эсминцев собрались у Колчака на совещание, то, видимо, все понимали, что потопление тремя новейшими эсминцами вооруженного парохода выглядит как то… неубедительно. Стали опрашивать команды, и, как в любом бою, нашлись люди, которые «видели взрывы» на других судах конвоя. В итоге в рапорте не чинясь отчитались о потоплении «двух неприятельских старых миноносцев и вспомогательного крейсера».
«Такой результат, может быть, и нельзя считать слишком блестящим, но, принимая во внимание все привходящие обстоятельства как-то: преувеличенные агентурные сведения о силах конвоя, темноту и близость шведских территориальных вод, все же можно считать его удовлетворительным», - пишет Граф.
Но через три дня грянула сенсация. Шведские газетчики написали, что немцы потеряли пять судов, о чем не замедлило сообщить родине российское посольство в Стокгольме. «Это уже несколько меняло всю картину», - восклицает Граф. И в самом деле, удовлетворительная «тройка» на глазах превращается в «пятерку» - отлично!
На самом деле никаких миноносцев в конвое не было (были три вооруженных траулера, с одним орудием каждый), никого кроме «Германа» в тот день немецкий флот не потерял. Более того, сами немцы расценивали этот бой как свой «полный успех, поскольку все рудовозы достигли портов назначения». Думаю, и сам Колчак все прекрасно понимал насчет пяти «утопленников». По крайней мере на допросе в Иркутске в 1920-м, подробно рассказывая о своей боевой работе, он про этот эпизод высказался так: «…рассеял его [конвой] и потопил конвоирующий его корабль». Ни «миноносцев», ни «пятерку» не помянул.
Но то был 1920-й, а в 1916-м Колчак свое мнение, очевидно, придержал при себе.
А в царской Ставке давно были недовольны вялыми действиями командующего Черноморским флотом адмирала Эбергарда. И все искали ему замену, да не могли найти. И тут такой успех молодого контр-адмирала – шутка ли, треть конвоя потопил!
В скобках заметим, что через две недели после рейда в Норчепингскую бухту, русские эсминцы и крейсера – теперь уже под командованием адмирала Куроша – перехватили было еще один конвой. Но действовали настолько вяло, что вообще никого не потопили. На таком фоне «победа» Колчака засияла еще ярче. Кого ж еще вам надо! – и в июле Колчак получает вице-адмиральские погоны и должность командующего Черноморским флотом.
Неисповедимы пути истории: вот так буйная фантазия шведских журналистов плюс стечение обстоятельств привели к феерическому взлету адмирала Колчака. Не факт, что без этого «окна возможностей» он дорос бы до командующего флотом, не говоря уж про Верховного правителя России. Но вот сделали ли его два, а потом четыре орла на погонах флотоводцем (не говорю уже про государственного деятеля)?
Судя по Норчёпингу – нет. Вы скажете – трудно судить по одному бою, но люди судили. Сослуживец Колчвка по оперотделу Балтийского флота Сакович писал: «Колчак с задатками военного человека, но… и в этом «но» все дело: он прежде всего не оператор, не творец военной идеи, а только частный начальник-исполнитель».
«По внутренней сущности, по незнанию действительности и по слабости характера он очень напоминает покойного императора», - это генерал Будберг уже о сибирском периоде деятельности адмирала.
При этом ничуть не сомневаюсь, что Колчак по гамбургскому счету все же был одним из лучших, что могла дать тогдашняя российская военная элита стране. Тем устойчивее ощущение, что Россию с «вальсами Моцарта и хрустом французской булки» они потеряли вовсе не в 1917-м, а в сотнях таких «Норчёпинских бухт» задолго до революции.
А что, собственно, произошло за эти три месяца? Единственным значимым боевым эпизодом в биографии Колчака этого периода стал набег на конвой немецких рудовозов в Норчёпингской бухте*. Что же там такого удивительного произошло, раз Колчак сразу после этого скакнул через головы нескольких вице-адмиралов на пост флагмана ЧФ?
А произошло вот что.
Английская разведка в Швеции слила нам графики немецких конвоев с железной рудой – цель, которую давно хотело «пощипать» командование Балтийского флота. Крайний отходил 31 мая/13 июня – его и решили перехватить.
Ударный отряд в составе новейших турбинных эсминцев «Новик», «Гром» и «Победитель» возглавил Колчак. С юга его прикрывали крейсера и миноносцы адмирала Трухачева. За полчаса до полуночи в Норчепингской бухте эсминцы обнаружили целый караван судов – 14 штук. Шли они едва ли не на кромке территориальных вод Швеции, поэтому на всякий случай Колчак дал два предупредительных выстрела. Когда охранение конвоя открыло ответный огонь, сомнений не осталось – немцы!
Тут перед Колчаком встает традиционный «адмиральский» выбор. Полученный перед операцией приказ гласил: «В первую очередь атаковать концевой вооруженный пароход». Но хорош был бы Нельсон, если бы у Сент-Винсента или в Копенгагене слепо следовал приказам вышестоящего начальства. Обстановка позволяла выбрать куда более интересный вариант: пользуясь преимуществом в скорости, «отжать» конвой от шведских вод и затем расстрелять.
Ну, а что Колчак? А Колчак, обменявшись залпами с прикрывающими конвой траулерами, кинул все свои три эсминца на концевое судно – пароход «Герман». Согласно приказу. Старый угольщик, вооруженный 4 105-мм орудиями (столько же, заметим, стояло на каждом из эсминцев Колчака) не имел ни единого шанса в бою с «новиками». Тем не менее чуть ли не час русские эсминцы лихо расстреливали своего визави, хотя для этого с лихвой хватило бы и одного их них. За это время конвой, понятно, успел благополучно уйти в нейтральные шведские воды.
Наверное, только то обстоятельство, что командир «Германа» после первых же залпов сбежал с корабля на шлюпке («гибель его казалась неизбежной в ближайшее же время», оправдывался он) помешало немцам представить этот бой как немецкий вариант «подвига «Варяга». Тем не менее свою роль «Герман» отыграл до конца. Когда на нем замолкло последнее орудие, Колчак приказал добить судно торпедами. «Новик» в упор выпустил две – эффект нулевой, не взорвались. Затем еще двумя выстрелил «Гром» - взрывов нет. Тут только сообразили, что ударник торпеды на дистанции меньше 250 метров просто не успевает взвестись в боевое положение. Ну что, отошли чуть одальше, шарахнули еще раз – взрыв! Слава богу, утопили.
«Из песни слова не выкинешь, и Колчак не поднял, после затопления неприятеля, плававших и цеплявшихся за его миноносец немцев, - писал впоследствии адмирал Пилкин. - Crime de guerre? [Военное преступление?] Правда, была опасность от подводных лодок и надо было скорей уходить».
Справедливости ради, 9 моряков русские все же вытащили из воды (остальных 51 спасли шведы). «Невольно вспоминается, как к борту был подтянут один очень грузный матрос в спасательном поясе, - вспоминал служивший на «Новике» Гаральд Граф. - Он сильно окоченел и еле мог двигать своими членами, так что наши люди начали вытаскивать его с большим трудом. В этот момент «Новик» дал ход, и матрос, не удержавшись, сорвался со штормтрапа и упал в воду, чуть не стянув с собою и одного нашего матроса; потом его быстро затянуло под винты и он погиб. Вообще-то была ужасно тяжелая картина, и всех беспомощно плававших людей хотелось непременно спасти; их вопли еще надолго останутся у нас в памяти. Тратить же больше времени адмирал не мог, так как получил предупреждение, что в этом районе находится неприятельская подлодка».
Ладно, бог с ней , с подлодкой, на войне как на войне. Тут интереснее, как собственно, столь хилый итог боя вынес Колчака на верхи военной иерархии России?
Когда командиры эсминцев собрались у Колчака на совещание, то, видимо, все понимали, что потопление тремя новейшими эсминцами вооруженного парохода выглядит как то… неубедительно. Стали опрашивать команды, и, как в любом бою, нашлись люди, которые «видели взрывы» на других судах конвоя. В итоге в рапорте не чинясь отчитались о потоплении «двух неприятельских старых миноносцев и вспомогательного крейсера».
«Такой результат, может быть, и нельзя считать слишком блестящим, но, принимая во внимание все привходящие обстоятельства как-то: преувеличенные агентурные сведения о силах конвоя, темноту и близость шведских территориальных вод, все же можно считать его удовлетворительным», - пишет Граф.
Но через три дня грянула сенсация. Шведские газетчики написали, что немцы потеряли пять судов, о чем не замедлило сообщить родине российское посольство в Стокгольме. «Это уже несколько меняло всю картину», - восклицает Граф. И в самом деле, удовлетворительная «тройка» на глазах превращается в «пятерку» - отлично!
На самом деле никаких миноносцев в конвое не было (были три вооруженных траулера, с одним орудием каждый), никого кроме «Германа» в тот день немецкий флот не потерял. Более того, сами немцы расценивали этот бой как свой «полный успех, поскольку все рудовозы достигли портов назначения». Думаю, и сам Колчак все прекрасно понимал насчет пяти «утопленников». По крайней мере на допросе в Иркутске в 1920-м, подробно рассказывая о своей боевой работе, он про этот эпизод высказался так: «…рассеял его [конвой] и потопил конвоирующий его корабль». Ни «миноносцев», ни «пятерку» не помянул.
Но то был 1920-й, а в 1916-м Колчак свое мнение, очевидно, придержал при себе.
А в царской Ставке давно были недовольны вялыми действиями командующего Черноморским флотом адмирала Эбергарда. И все искали ему замену, да не могли найти. И тут такой успех молодого контр-адмирала – шутка ли, треть конвоя потопил!
В скобках заметим, что через две недели после рейда в Норчепингскую бухту, русские эсминцы и крейсера – теперь уже под командованием адмирала Куроша – перехватили было еще один конвой. Но действовали настолько вяло, что вообще никого не потопили. На таком фоне «победа» Колчака засияла еще ярче. Кого ж еще вам надо! – и в июле Колчак получает вице-адмиральские погоны и должность командующего Черноморским флотом.
Неисповедимы пути истории: вот так буйная фантазия шведских журналистов плюс стечение обстоятельств привели к феерическому взлету адмирала Колчака. Не факт, что без этого «окна возможностей» он дорос бы до командующего флотом, не говоря уж про Верховного правителя России. Но вот сделали ли его два, а потом четыре орла на погонах флотоводцем (не говорю уже про государственного деятеля)?
Судя по Норчёпингу – нет. Вы скажете – трудно судить по одному бою, но люди судили. Сослуживец Колчвка по оперотделу Балтийского флота Сакович писал: «Колчак с задатками военного человека, но… и в этом «но» все дело: он прежде всего не оператор, не творец военной идеи, а только частный начальник-исполнитель».
«По внутренней сущности, по незнанию действительности и по слабости характера он очень напоминает покойного императора», - это генерал Будберг уже о сибирском периоде деятельности адмирала.
При этом ничуть не сомневаюсь, что Колчак по гамбургскому счету все же был одним из лучших, что могла дать тогдашняя российская военная элита стране. Тем устойчивее ощущение, что Россию с «вальсами Моцарта и хрустом французской булки» они потеряли вовсе не в 1917-м, а в сотнях таких «Норчёпинских бухт» задолго до революции.
paol
06.11 2010
Подобные истории действительно случались и ранее - вспомним хотя-бы общеизвестный подвиг Варяга - до сих пор в литературе то и дело встречаются рассказаы о потопленном в тот день японском миноносце, тяжело поврежденных японских крейсерах - в общем, пиар военного времени превратился затем в исторический мифРоссию с «вальсами Моцарта и хрустом французской булки» они потеряли вовсе не в 1917-м, а в сотнях таких «Норчёпинских бухт» задолго до революции.
Подобные истории действительно случались и ранее - вспомним хотя-бы общеизвестный подвиг Варяга - до сих пор в литературе то и дело встречаются рассказаы о потопленном в тот день японском миноносце, тяжело поврежденных японских крейсерах - в общем, пиар военного времени превратился затем в исторический миф - кстати, описанные события в Норчепинской бухте до сих пор так же во многих работах описываются как большой успех российского флота
