←  История народов, этнология

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Значение слова "черкасы"

Фотография andy4675 andy4675 30.10 2016

Черкасы в старину так назывались великороссийские обитатели Малороссии, в частности казаки, совершившие в 1612-14 гг. поход на северную Россию под начальством Якова Пунтусова, "новгородского сидельца". Ч. обошли многие города и посады — Вологду, Тотьму, Вельск, Сольвычегодск, Каргополь, Холмогоры, Архангельск и проч. до Олонца, где потерпели поражение от царских войск. План бегства через Лифляндию не удался, и Ч. погибли. Ч. горские — в старину кавказские горцы.

 

 

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона.

 

https://ru.wikisourc...i/МЭСБЕ/Черкасы

 

 

 

Черкасы - 1) Русское название кавказской горной страны; Черкасии (см.). 2) Жители Сев: Кавказа в старинном русском произношении; в летописях, это прозвище применялось ко всем народам проживавшим в стране Черкасии, но иногда называют им и предков Днепровских Казаков, без сомнения, зная о их кавказском происхождении. После прихода в наши степи Половцев - Кыпчаков и падения Томаторканской. державы, на границах Киевской Руси стали скопляться её недавние жители: Торки, Берендеи, Торпеи и другие. Они прослыли там под прозвищем, "Чёрные Клобуки". А в Московском летописном своде конца XV века под годом 1152 поясняется: "Все Чрные Клобукы, еже зовутсяЧеркасы". То же повторяется и в Воскресенской летописи. Позднее от этих Черкас стали отличать Ч., Пятигорских, среди которых всё же оставалось немало христиан славянской речи. Для Кавказа понятие Ч. пришло на смену такому же общему и неточному летописному прозвищу Касаги, Касоги, Казяги. На Днепре оно надолго закрепилось за Казаками и много раз встречается в русских актах, причем тот народ, который в них фигурирует под именем Ч., по современным им польским данным известен, как Казаки. Полное Собрание Законов Российской империи пользуется термином Ч. еще и в 1766 году. , В томе XVII под № 12733 значится: "Кто из помещиков, захватив в свое владение из порозжих Государевых земель; поселил на тех землях разных наций людей, яко то Малороссиян и Черкас и другого звания, которых в вечность за собой укреплять запрещено, а они за ними остаться и ныне пожелают, то на оных Малороссиян и Черкасов отмерить те земли на число душ". Русский историк Н. М. Карамзин имел достаточно оснований для того, чтобы сделать свой знаменательный вывод, считая, что имя Казаков "в России древнее Батыева нашествия и принадлежало Торкам и Берендеям, которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева. Там находим и первое жилище Малороссийских Козаков, - говорит он дальше. - Торки и Берендеи назывались Черкасами: Козаки также. Вспомним Касогов, обитавших по нашим летописям между Каспийским и Черным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую Императором Константином Багрянородным в сих же местах; (...) столько обстоятельств вместе заставляют думать, что Торки и Берендеи, называясь Черкасами, назывались и Козаками". Карамзин считал Черкасов народом славянизированным и иных Славян кроме Русских на востоке Европы не признавал: Они "под именем Козаков составили один народ, который сделался совершенно Русским, тем легче, что предки их, с десятого века обитав в области Киевской, уже сами были почти Русскими". Ч. скопились у Днепра в XI веке под давлением кочевников, пришедших из Азии. Враждебные Кыпчакам, для Татар Золотой Орды они оказались полезными соратниками и обратились в часть Ордынских Казаков. Обратный отход на восток Ч. начали в XVI в., а в конце XVIII ст., по воле императрицы Екатерины II, они воз­вратились на земли древней Черкасии, но уже с новым официальным именем Черноморских Казаков. Но в ХI-ХII вв. не все казачьи предки покинули Кавказ. Часть из них, по русским данным (историки Болтин и Татищев), вызвана баскаком Курского княжения Ахматом в 1282 году и вскоре эти Казаки-Черкасы построили на Днепре город, названный их прозвищем Черкасами. Кроме этого, Ермолинская летопись под годом 1445 сообщает: "Тоже весны царь Махмет и сын его Мамутяк послали в Черкасы по люди и прииде к ним две тысячи Казаков". Через полвека С. Герберштейн и Матвей из Мехова говорят в своих сочинениях о проживавших в Пятигорьи христианах славянской речи. Эти остатки казачьих предков ушли оттуда на Терек и Дон, а частично под Астрахань и на Днепр, во второй половине XVI века, когда на Сев. Кавказ вторично нахлынули турецкие армии. 3) Город на Днепре построенный Казаками, выходцами из Черкасии. Ранний русский историк И. Вол­гин, на основании данных какой-то пропавшей хроники, говорит: "В 1282 г. Баскак Татарский Курского княжения, призвав Черкас из Бештау или Пятигорья, населил ими слободы под именем Казаков". Но эти Казаки, "не обретши себе безопасности там, ушли в Канев к Баскаку, который и назначил им место к пребыванию ниже по Днепру. Тут они построили себе городок или, приличнее, острожок и назвали Черкасы, по причине, что большая часть из них была породою Черкасы". В основной Лаврентьевской летописи листки относящиеся к этому времени тоже исчезли. Другой ранний историк" В. Н. Татищев говорит об основателях города со злостью: "перные козаки, зброд из черкес горских, в княжении Курском в 14 ст. явились; где они слободу Черкасы построили и под защитой татарских губернаторов воровством и разбоями промышляли; потом перешли на Днепр и город Черкасы на Днепре построили" (В. Н. Татищев, История Российская, М.-Л. 1963, т. II, стр. 240). Татищев, большой казакофоб, переносит время появления Черкасов в Курском княжении на XIV ст., но события, связанные с этим, по летописным данным, происходили тогда, когда темник Нагай был еще жив, а он погиб в 1300 году. От конца XV в. Ч. служили пограничным пунктом Вел. кн: Литовского; в 1528 г. выдержали осаду Крымских Татар; в 1553 г. князь Дмитрий Вишневецкий с местными Казаками отбился там от нападения хана Девлет Гирея. От этого времени до Богдана Хмельницкого Ч. служили центром управления для Казаков, попавших в границы Литвы. Во время Казачье - Польской войны город переходил из рук в руки и совершенно обезлюдел. От 1797 г. Ч. - уездный город Киевской губ.; ок. 40 тыс. жителей, пристань на Днепре, ж.д. станция, винокуренная и свеклосахарная промышленность. От 1920 г. принадлежит Украине.

 

Исторический словарь

 

http://enc-dic.com/h...kasy-47052.html

 

 

 

Черкасы
ЧЕРКАСЫ
1) Русское название кавказской горной страны; Черкасии (см.).
2) Жители Сев: Кавказа в старинном русском произношении; в летописях, это прозвище применялось ко всем народам проживавшим в стране Черкасии, но иногда называют им и предков Днепровских Казаков, без сомнения, зная о их кавказском происхождении. После прихода в наши степи Половцев - Кыпчаков и падения Томаторканской. державы, на границах Киевской Руси стали скопляться её недавние жители: Торки, Берендеи, Торпеи и другие. Они прослыли там под прозвищем, "Чёрные Клобуки". А в Московском летописном своде конца XV века под годом 1152 поясняется: "Все Чрные Клобукы, еже зовутся Черкасы". То же повторяется и в Воскресенской летописи. Позднее от этих Черкас стали отличать Ч., Пятигорских, среди которых всё же оставалось немало христиан славянской речи. Для Кавказа понятие Ч. пришло на смену такому же общему и неточному летописному прозвищу Касаги, Касоги, Казяги. На Днепре оно надолго закрепилось за Казаками и много раз встречается в русских актах, причем тот народ, который в них фигурирует под именем Ч., по современным им польским данным известен, как Казаки. Полное Собрание Законов Российской империи пользуется термином Ч. еще и в 1766 году. , В томе XVII под № 12733 значится: "Кто из помещиков, захватив в свое владение из порозжих Государевых земель; поселил на тех землях разных наций людей, яко то Малороссиян и Черкас и другого звания, которых в вечность за собой укреплять запрещено, а они за ними остаться и ныне пожелают, то на оных Малороссиян и Черкасов отмерить те земли на число душ". Русский историк Н. М. Карамзин имел достаточно оснований для того, чтобы сделать свой знаменательный вывод, считая, что имя Казаков "в России древнее Батыева нашествия и принадлежало Торкам и Берендеям, которые обитали на берегах Днепра, ниже Киева. Там находим и первое жилище Малороссийских Козаков, — говорит он дальше. — Торки и Берендеи назывались Черкасами: Козаки также. Вспомним Касогов, обитавших по нашим летописям между Каспийским и Черным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую Императором Константином Багрянородным в сих же местах; (...) столько обстоятельств вместе заставляют думать, что Торки и Берендеи, называясь Черкасами, назывались и Козаками". Карамзин считал Черкасов народом славянизированным и иных Славян кроме Русских на востоке Европы не признавал: Они "под именем Козаков составили один народ, который сделался совершенно Русским, тем легче, что предки их, с десятого века обитав в области Киевской, уже сами были почти Русскими". Ч. скопились у Днепра в XI веке под давлением кочевников, пришедших из Азии. Враждебные Кыпчакам, для Татар Золотой Орды они оказались полезными соратниками и обратились в часть Ордынских Казаков. Обратный отход на восток Ч. начали в XVI в., а в конце XVIII ст., по воле императрицы Екатерины II, они воз­вратились на земли древней Черкасии, но уже с новым официальным именем Черноморских Казаков. Но в ХI-ХII вв. не все казачьи предки покинули Кавказ. Часть из них, по русским данным (историки Болтин и Татищев), вызвана баскаком Курского княжения Ахматом в 1282 году и вскоре эти Казаки-Черкасы построили на Днепре город, названный их прозвищем Черкасами. Кроме этого, Ермолинская летопись под годом 1445 сообщает: "Тоже весны царь Махмет и сын его Мамутяк послали в Черкасы по люди и прииде к ним две тысячи Казаков". Через полвека С. Герберштейн и Матвей из Мехова говорят в своих сочинениях о проживавших в Пятигорьи христианах славянской речи. Эти остатки казачьих предков ушли оттуда на Терек и Дон, а частично под Астрахань и на Днепр, во второй половине XVI века, когда на Сев. Кавказ вторично нахлынули турецкие армии. 3) Город на Днепре построенный Казаками, выходцами из Черкасии. Ранний русский историк И. Вол­гин, на основании данных какой-то пропавшей хроники, говорит: "В 1282 г. Баскак Татарский Курского княжения, призвав Черкас из Бештау или Пятигорья, населил ими слободы под именем Казаков". Но эти Казаки, "не обретши себе безопасности там, ушли в Канев к Баскаку, который и назначил им место к пребыванию ниже по Днепру. Тут они построили себе городок или, приличнее, острожок и назвали Черкасы, по причине, что большая часть из них была породою Черкасы". В основной Лаврентьевской летописи листки относящиеся к этому времени тоже исчезли. Другой ранний историк" В. Н. Татищев говорит об основателях города со злостью: "перные козаки, зброд из черкес горских, в княжении Курском в 14 ст. явились; где они слободу Черкасы построили и под защитой татарских губернаторов воровством и разбоями промышляли; потом перешли на Днепр и город Черкасы на Днепре построили" (В. Н. Татищев, История Российская, М.-Л. 1963, т. II, стр. 240). Татищев, большой казакофоб, переносит время появления Черкасов в Курском княжении на XIV ст., но события, связанные с этим, по летописным данным, происходили тогда, когда темник Нагай был еще жив, а он погиб в 1300 году. От конца XV в. Ч. служили пограничным пунктом Вел. кн: Литовского; в 1528 г. выдержали осаду Крымских Татар; в 1553 г. князь Дмитрий Вишневецкий с местными Казаками отбился там от нападения хана Девлет Гирея. От этого времени до Богдана Хмельницкого Ч. служили центром управления для Казаков, попавших в границы Литвы. Во время Казачье - Польской войны город переходил из рук в руки и совершенно обезлюдел. От 1797 г. Ч. — уездный город Киевской губ.; ок. 40 тыс. жителей, пристань на Днепре, ж.д. станция, винокуренная и свеклосахарная промышленность. От 1920 г. принадлежит Украине.
Казачий словарь-справочник. — Сан. Ансельмо, Калифорния, С.Ш.А. Составитель словаря Г.В.Губарев, редактор - издатель А.И.Скрылов 1966-1970

 

Казачий словарь-справочник

 

http://enc-dic.com/c...erkas-1462.html

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 31.10 2016

Согласно Викизнанию:

 

 

Черкасы - самоназвание Черных Клобуков; затем днепровских казаков.

Черкасы горские - в русских актах XVI - XVIII вв. общее название для северокавказских горских народов.

Черные черкасы (qara qırqaz, cara quirquez) - встречающееся в исторической литературе название карачаевцев.

Черные киргизы (qara qırğız) - название северной части киргизского народа, обитающей в Алатауских горах.

Черкасы пятигорские (chirkassi petigorski) - балкарцы, обитавшие в районе Бештау (тюркск. Beş taw 'Пятигорье').

Черкесы - так на мусульманском Востоке называли многочисленные племена, обитавшие на равнинах Северного Кавказа и в степях Северного Причерноморья.

Черкез - общее самоназвание потомков кавказских эмигрантов в пределах Османской империи (Ближний Восток и Малая Азия).

Черкесы - этим термином в европейской и российской исторической литературе обозначали этносы Северного Кавказа (в т.ч. кумыков), кроме вайнахов и осетин; позже под названием "черкесы" стали объединять адыгейские народы.

В 1936 г. за частью адыгов, поселившихся на р. Кубань, официально закрепился экзоним черкес

 

http://www.wikiznani...dex.php/Черкасы

 

Согласно Энциклопедии Ефрона и Брокгауза:

 

 

 

Черкасы горские — в старину кавказские горцы.

 

http://dic.academic..../113261/Черкасы

 

Согласно Национальной Исторической Энциклопедии:

 

 

Черкасы горские - на языке русских актов XVI-XVШ вв. это общее название для северокавказских горских народов; их отличали от Черкасов Днепровских и Донских. Т. к. все Горские Казаки, Гребенцы, во второй половине XVI в. ушли в степи, на Терек, на Дон, Днепр и под Астрахань, рус-ский термин Ч. Г. обозначал только тех Горцев, которые живут на Кавказе и поныне.

 

http://interpretive....sy-gorskie.html

 

Карта Московии Герберштейна (1549 год) изображает у слияния Азовского и Чёрного морей народ черкасов (Circasi populi), чуть северо-восточнее их, в сторону Астрахани - черкас пятигорских (circasi petigorsky):

 

moscovia-1551.jpg

 

1561 год: Брак Ивана Грозного с Марией Темрюковной, "из черкас пятигорских девицей".

 

1571 год: Иван Грозный, в ответ на притязания султана Селима Второго на Кабарду, писал ему в грамоте: "слуху не было, что черкасы пятигорские твоему царьству прикладны были".

 

Локализация пятигорских черкасов на карте А. Дженкинсона в 1593 году:

 

%D0%A7%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%B0%D1%81%D1%

 

Книга Большому Чертежу в редакции 1627 года (важный источник по географии Руси того времени) - последний источник, достоверно упоминающий термин "пятигорские черкасы":

 

1. "А ниже Курпы реки 20 верст пал в Терек с правой стороны колодезь горячий. А ниже Баксана реки - река Палк 20 верст; а сошлися те 4 реки все в одно место и оттого потекла одна река Белая, а по тем рекам земля Пятигорских черкас, колодезь горячий".

 

2. "и реку Терек и по неи Пятигорских черкас и кабарду (кабардинцы) в горах и окохи (аккинцы), и минкизы (чеченцы, и осохи, и кугени".

 

3. "А в тех горах по Терку и по рекам по иным пятигорские черкасы, и кабарда, и окохи, и осоки, и кугени, и мичкизы".

 

4. "описана река Кур до Хвалимского море [Каспийское море] и горы до Кизилбашской земли [Иран] и в горах пятигорскяе черкасы, и кабарда, и окохи, и осоки, и кугени, и мичкизи" (текст согласно списку № 1330).

 

5. "А с верху реки Монача (Маныч) с левыя стороны озеро, а в том озере емлют соль азовцы и черкасы пятигорския и Казыева улусу тотаровя (Малые ногаи)".

 

6. "От Терка (Терек) же реки, от острогу (Терки 1,2), до Пятигорских черкас 90 верст; а против острогу и Пятигорских черкас, до реки до Кумы 90 верст".
 

7. "А от усть Быстрые до города до Тюменского 120 верст; а вверх рекою Терком до острогу 220 верст; а от острогу вверх по Терку до усть реки Белыя (участок Малки от Прохладного устья?) до Пятигорских Черкас 100 верст".

 

В 16 веке некоторое количество пятигорских черкас перешла на службу к литовцам, и так возникла отряд литовской лёгкой конницы, известный как "Пятигорцы". Корпус подолжал существовать и во времена Речи Посполитой, вплоть до 18 века.

 

Карта Гийома де Лилля от 1723 года. На карте обозначены на север от границ Менгрелии и Кахетии в районе Свании и Осетии народы Circasses Noires, севернее - Petigorie, а ещё севернее - Circassie ou Pays de Ladda ("Черкассия, или страна Ладда"; Ладда - крепость на Азовском море, в честь которой тут получает название вся страна кавказских черкасов):

 

112955148.jpg

 

Карта Гийома де Лилля (Guillaume de Lisle) и Матиаса Сьюттера, первая половина 18 века (1740 год?):

 

6-3-109-1.jpg

 

В первой половине 17 века в документах донских казаков и Русского царства упоминались также словосочетание "кабардинские черкасы" и "кубанские черкасы":

 

https://books.google...черкасы&f=false

 

Со второй половины 17 века вместо бывших кубанских и пятигорских "черкасов" начинает входить в широкое употребление термин "черкесы". Но это уже результат установления власти турок. При них кубанские и кабардинские черкасы приняли ислам:

 

https://books.google...черкасы&f=false

Ответить

Фотография Стефан Стефан 03.02 2018

ЧЕРКА́СЫ (лат. Circasi и др.), 1) в 13 – 1-й четв. 19 вв. экзоэтноним адыгов (постепенно вытеснен формой «черкесы»). Впервые упомянуты И. де Плано Карпини в «Книге о тартарах» (1247). В источниках 16–17 вв., гл. обр. русских, выделялись кабардинские (из них происходит род князей Черкасских), пятигорские и др. черкасы. 2) В 16–18 вв. иноназвание казачества низовьев, лево- и правобережья р. Днепр, а также казаков, которые с кон. 16 в. переселялись из Поднепровья в Рус. гос-во. При необходимости конкретизировать место службы и жительства казаков в офиц. рус. документах термин «Ч.» сопровождался топографич. уточнением (напр., ахтырские, заднепрские, запорожские, каневские, курские, нежинские, путивльские, чугуевские). Этимология слова «Ч.» достоверно неизвестна; вопрос о наличии или отсутствии связи между двумя его значениями остаётся дискуссионным.

 

Отождествление Ч. и чёрных клобуков в рус. летописях, начиная с Моск. летописного свода кон. 15 в., ошибочно.

 

Зинько М.А. Черкасы // Большая российская энциклопедия

 

http://bigenc.ru/dom...ry/text/4682384

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.05 2018

Папков А.И. Содержание терминов «черкасы» и «люди литовские», использовавшихся в российском делопроизводстве XVII века // Белоруссия и Украина: история и культура. Вып. 4. М.: Тезаурус, 2011. С. 83–113.

http://istorya.ru/fo...e=1#entry317530

Ответить

Фотография Стефан Стефан 23.07 2020

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОССИИ И ЗАПОРОЖСКОГО КАЗАЧЕСТВА С СЕРЕДИНЫ XVI ВЕКА ДО 1654 ГОДА

 

История запорожского казачества берет начало с поселений на нижнем Днепре, на основе которых в 1570-х гг. возникло постоянное укрепление на одном из речных островов – Запорожская Сечь1. Помимо этого казачьи общины формировались в городах Среднего Поднепровья – «на волости», которая в Речи Посполитой географически определялась как окраинная, пограничная земля – Украина. «Волость» и Сечь были неразрывно связаны друг с другом, подобно сообщающимся сосудам, и все днепровские казаки независимо от места проживания определяли себя как запорожцы, или Войско Запорожское. Его развитие в указанное время проходило в активной борьбе с турками и татарами, достигшей пика своей активности в первой четверти XVII в. Будучи формально расположена на территории Речи Посполитой, община днепровских казаков проводила достаточно независимую политику в условиях фактического существования буферного региона Дикого поля, или Великой степной границы между владениями крымских ханов, с одной стороны, и русских царей и польских королей – с другой. Можно спорить о зрелости социально-политических воззрений и институтов казачества по сравнению с обществом Речи Посполитой или Московского государства, однако вряд ли стоит отрицать, что к середине XVII столетия запорожское казачество превратилось в один из важных субъектов восточноевропейской политики.

 

В первой половине XVI в. отношения русского государства с запорожскими (днепровскими, украинскими) казаками, черкасами, как их называли в России, или низовцами, как их называли в Польше, были скорее эпизодическими, сводясь к координации действий русских властей и днепровских казаков в борьбе с общим врагом – Крымским ханством, поступлению отдельных выходцев запорожцев на царскую службу в пограничных районах и т.д.2Становление на систематической основе связей между Россией и днепровским казачеством следует датировать серединой XVI века – временем резкой активизации политики России в отношении Крыма. В 1556 г. поход на ханство совершила русская рать, разорившая район османской крепости на Днепре Ислам-Кермена и атаковавшая Очаков. В низовьях Днепра к ней присоединились около 300 казаков литовского пограничного магната, черкасского и каневского старосты князя Дмитрия Ивановича Вишневецкого, для которого это стало началом деятельности по борьбе с татарами3.

 

Д.И. Вишневецкий, преследовавший цель создания собственного полунезависимого княжества на польско-татарско-османском пограничье, опирался в своей деятельности на днепровское казачество, способствуя дальнейшему становлению и развитию его военно-политической организации. Пытаясь реализовать свои планы, он ездил в Константинополь, предположительно {5} пытаясь договориться о переходе на османскую службу. Не добившись реализации своих планов при помощи турок4, и, возможно, под впечатлением похода русской рати на Крым, в сентябре 1556 г. Вишневецкий обратился к царю с просьбой о принятии на службу, сообщив, что он «на Днепре на Кортицком острову город поставил против Конских Вод у крымских кочевищ». Иван IV предложение принял, распорядившись отправить к князю жалованье, а впоследствии, после его приезда в Москву, дал во владение г. Белев и другие имения. Уже находясь на новой службе, Вишневецкий ходил на «крымские улусы», разорив Ислам-Кермен. В мае 1557 г. он прислал к царю «казаков, Дениска Малово с товарыщи Путимцов (в другом списке «Путимльцов», то есть путивльцов. – К.К.)», с сообщением о безуспешной осаде крепости крымским войском (в октябре замок все-таки был оставлен). Возможно, это косвенное свидетельство участия в ее обороне русских служилых людей и казаков Северской земли5.

 

В 1558 г. Вишневецкий действовал против Крыма на Днепре совместно с царскими воеводами, а в 1559–1560 гг. ходил в походы на ханство донским путем, через Азов, учинив ряд нападений на крепость6. Отчасти это могло быть связано с намерениями царских властей затруднить ему контакты с Литвой. Также днепровским путем следовала русская судовая рать, взаимодействовавшая с запорожцами весьма продуктивно и без посредства Вишневецкого. Для снабжения царских войск в 1558 г. выше порогов, на Монастырском острове, был заложен «кош з запасы», который, судя по всему, использовался и следующим летом. В декабре 1558 г. «черкасские атаманы» Васька Рожен и некий Рыхлык прислали в Москву захваченных ими татарских языков, а в 1559 г. днепровские казаки во главе с Гаврилой Слипетским действовали в составе русского войска Д.Ф. Адашева7. Характерно, что в крымско-литовской переписке второй половины 1550-х гг. отмечалось участие в строительстве Хортицкого замка «московских казаков» (видимо ошибочно), акцентировалось внимание на угрозе их набегов на ханские и османские владения в низовьях Днепра и Южного Буга, на намерениях Москвы прочно закрепиться в этом регионе8. Об этом свидетельствовали и более реальные шаги. С целью создания базы для операций против Крыма в 1558 г. у впадения р. Псёл в Днепр был основан так называемый Псельский город, просуществовавший до 1562 г.9С этим, видимо, связан и наказ гонцу в Великое княжество Литовское Роману Пивову от 1559 г. На возможные заявления, что царь «вступается» «в вотчину» великого князя литовского «и людей своих на Днепре ставит» следовало, среди прочего заявить: «а по се время того есмя не слыхали, что против Крыма Днепр королев; а как ся видит, что Днепр государя нашего, потому что течет из государя нашего земли»10.

 

То ли не будучи особенно доволен выгодами царской службы, то ли из-за обострения русско-польско-литовских противоречий в ходе борьбы за Ливонию, в 1562 г. Д.И. Вишневецкий вернулся в Литву11. с ним также ушли «казацкий московский атаман» Водопьян с 150 казаками, {6} в то время как шестеро «черкасских каневских атаманов», которые состояли в тот момент на царской службе, и их казаки (400 чел.) отказались уходить, несмотря на то что Вишневецкий пытался силой заставить их сделать это12.

 

События Ливонской войны 1560-х гг., потребовавшие сосредоточения внимания царя и его советников на западном направлении, привели к временному снижению интереса Москвы к региону нижнего и среднего Днепра. Новая фаза активизации крымской политики московского правительства в середине 1570-х гг. стала стимулом для дальнейшей интенсификации русско-запорожских контактов. Летом 1574 г. в Литве стало известно, что 500 чел. запорожцев, узнав о сосредоточении царских войск в районе Серпухова якобы для войны с татарами, вышли на российскую службу13.

 

В 1575–1576 гг. при активном участии русского государства разворачиваются активные походы запорожцев на Крым, Белгородскую орду и османские крепости в Причерноморье. Уже в первые месяцы 1575 г. русский царь Иван IV неоднократно посылал свои грамоты днепровским казакам, призывая их атаковать Крым. А весной того же года татарские лазутчики, отмечали, что в составе казацких сил, которые намереваются атаковать Ислам-Кермен, находятся четыре тысячи «московских казаков». Эти силы нанесли значительные потери гарнизону Аккермана – важному турецкому форпосту на нижнем Днестре, а затем разорили окрестности Очакова. Вскоре последовал набег и на Ислам-Кермен.

 

Зимой 1576 г. царь направил посольство к запорожцам и их предводителю князю Богдану Михайловичу Ружинскому с обещанием прислать подкрепление (своих «казаков»), «селитру… и запас всякой», при условии, что весной они нападут на крымские улусы и Гезлев – османскую крепость на полуострове. Казаки в ответ обещали «государю крепко служити». Это был первый контакт московской власти с предводителем Войска Запорожского в звании гетмана. В начале весны обещанное было доставлено из Путивля на нижний Днепр. Казаки получили каждый по три рубля и по зипуну, продовольствие и порох. Вскоре должна была подойти и подмога – «государевых казаков шесть тысяч». И действительно, в апреле в Крыму узнали о появлении на Днепре отрядов служилых северских и донских казаков. В результате в 1576 г. набеги продолжились с новой силой, причем теперь, помимо уже отмеченных, объектом нападения стали и крымские улусы. Была взята и разрушена крепость Ислам-Кермен (при ее захвате погиб Б.М. Ружинский), причем в ее взятии, судя по всему, участвовали русские войска под командой детей боярских Андрея Веревкина и Якова Прончищева. Осенью 1576 г. запорожцы, встретившие на пути в Крым русского посланника Е.Л. Ржевского, с удовлетворением заявили ему: «государь ваш нас жалует, присылает-деи к нам денги и запас и муку».

 

По справедливому мнению Б.Н. Флори, оказанную Россией запорожцам материальную и военную поддержку следует оценить как значительную, в немалой степени способствовавшую росту их боевых возможностей и расширению ареала антитатарских и антиосманских действий. Исследователь также отмечает, что поддержка оказывалась именно тем группировкам днепровского казачества, которые в 1577 г. во главе с Иваном Подковой активно вмешались в молдавские дела, захватив ненадолго столицу Молдавии – Яссы и провозгласив своего предводителя господарем. Эта акция русского правительства была увязана с общим курсом Москвы на сближение с Габсбургами на почве антиосманской борьбы и попыток Ивана IV получить польскую корону. Важной составляющей его была борьба за Молдавию, для похода на которую, по некоторым данным, в 1575 и 1576 гг. в районе Чернигова сосредотачивалось русское войско. Однако к концу лета 1576 г. на польском троне утвердился тесно связанный с Турцией трансильванский {7} князь Стефан Баторий, сосредоточивший силы на продолжении борьбы за Ливонию14. Новому королю удалось в 1578 г. договориться с низовцами, отряд которых прибыл в 1579 г. в королевский лагерь под Полоцк и участвовал в кампании на территории Белоруссии. В дальнейшем запорожцы участвовали в походе войск Речи Посполитой на Псков (1581–1582), активно действовали на Смоленщине (против Велижа и Великих Лук) и Северщине. В 1579–1580 гг. отряды под руководством князя М.А. Вишневецкого и запорожского гетмана Я. Оришевского нападали на Стародуб, Почеп, Трубчевск и др.15

 

Сношения Москвы с запорожцами возобновились вскоре после заключения Ям-Запольского перемирия с Речью Посполитой. В середине 1580-х гг., когда Россия готовилась к войне с Крымом, в Сечь для переговоров о совместных военных действиях с днепровскими казаками и их предводителями – князьями Ружинскими были направлены русские посланцы. В 1586 г., по-видимому с этой же целью, к М.О. Ружинскому ездил дворянин А.Ф. Зиновьев. Контакты достигли определенной цели, так как известно, что в ходе неудачного набега на Москву 1591 г. хана Казы-Гирея, «черкасы» во главе с М.О. Ружинским атаковали крымский «кош»16.

 

В первой половине 1590-х гг. Нижнее и Среднее Поднепровье охватило казацкое движение под руководством гетманов Кшиштофа Косинского, а затем Семерия Наливайко, острие которого было направлено против местных властей и польских магнатов. Казаки стремились добиться признания за ними прав особой социальной группы – военно-служилого сословия, обороняющего пограничье Речи Посполитой17.

 

С началом польско-казацкого конфликта, совпавшего по времени с нормализаций отношений между Речью Посполитой и Портой, казаки К. Косинского осенью 1591 г. обратились с посланием к царю Федору Иоанновичу. Они сообщали, что в связи заключением польско-турецкого мира одни намереваются идти в Венгрию, другие – предложить свои сабли шведскому королю, а третьи готовы оказывать услуги московскому царю в борьбе с татарами. В ответ 3 февраля 1592 г. им была направлена грамота от имени царского шурина и фактического правителя русского государства – Бориса Годунова. Это первое известное на сегодняшний день официальное обращение русского правительства к днепровским казакам. Оно приняло предложение, пообещав запорожцам хлебное и денежное жалованье. Предусматривался и выезд желающих на постоянную службу в Московское государство18.

 

Летом 1592 г. в русскую столицу пришли известия о попытках польских духовных и светских властей Киевщины привлечь казаков Косинского для похода на Чернигов, однако перенаправить энергию восставших запорожцев на внешнего противника не удалось. Более того, правительство царя Федора надеялось на выполнение днепровскими казаками своих обязательств по борьбе с Крымом. В марте 1593 г. царская грамота извещала донских атаманов о царском указе гетману Косинскому и его казакам «быть на Донце на шляхе». Частично, по крайней мере, надежды на сотрудничество оправдались. Известно что «черкасы» в 1593 г. прислали в Москву крымских «языков», а им в ответ было послано царское годовое жалование19. В результате в 1593 г. в {8} Речи Посполитой ходили слухи, что Косинский присягнул царю со всем войском вместе с пограничными землями20, а весной 1594 г. – что «московский князь» отправил в Сечь не только «немалые поминки», но и вспомогательный отряд в 20 тыс. чел. для борьбы с татарами21. Это свидетельствует обо всей серьезности, с которой польские правящие круги воспринимали московско-запорожское сотрудничество. Введенные в научный оборот Б.Н. Флорей письма неизвестного старосты с украинского приграничья демонстрируют распространенные опасения в связи с объединением восставших казаков с будто бы концентрирующимися в Путивле для похода в Молдавию русскими войсками, за которыми поднимется вся Украина22. В Речи Посполитой в 1595 г. говорилось, что марш восставших казаков С. Наливайко на Могилев вызван их намерением уйти в пределы русского государства, и такие предложения действительно обсуждались на казацкой раде год спустя, когда войско запорожцев отступало перед отрядами польного коронного гетмана С. Жолкевского23. По наблюдениям М.С. Грушевского, несмотря на всю нереальность слухов о переходе днепровского казачества под русскую власть, за ними маячила перспектива, которая стала реальностью более полувека спустя24.

 

В 1590-х гг. рост военной силы днепровского казачества все чаще заставлял могущественные европейские дворы далеко за пределами границ Речи Посполитой учитывать казацкий фактор в своей политике. Особенное внимание потенциалу казачества уделяла Вена в связи с втягиванием Габсбургов в так называемую Долгую войну (1593–1606) с Османской империей. Активную поддержку венской дипломатии оказывала римская курия. Это отвечало и целям самих запорожцев, осуществивших ряд походов в Приднестровье и Молдавию в 1593–1595 гг.25Впоследствии запорожское казачество принимало участие в сражениях на венгерском театре военных действий в составе имперских войск26.

 

В дипломатические переговоры относительно участия казачества в антиосманской коалиции была втянута и Россия. Уже осенью 1593 г. представитель императора Николай Варкоч зондировал в Москве позицию русского правительства по поводу участия запорожцев, которые, по сведениям Вены, «служат» царю, в борьбе против турок в Венгрии. Русское правительство никак официально не отреагировало на подобную заинтересованность27, однако в какой-то из неформальных бесед Варкочу было указано на отличные боевые качества казаков во внезапных набегах и дальних походах (выносливость, умение терпеть голод и т.д.), а также на их своеволие и необузданность. Габсбургский дипломат, тем не менее, заметил, что русский царь охотно пользуется их услугами28. {9}

 

В начале 1594 г. в Праге появился польский шляхтич Станислав Хлопицкий, представлявшийся предводителем запорожских казаков. Действительно служивший короткое время в рядах запорожцев, он обещал императору Рудольфу II навербовать их несколько тысяч для борьбы с турками и татарами29. Для дальнейших переговоров в Запорожье был выслан императорский дипломат Эрих Лассота. По пути, чуть ниже впадения р. Псёл в Днепр, 24 мая (3 июня) 1594 г. он встретил московского гонца Василия Никифорова (Никифоровича), в сопровождении казаков также ехавшего в Сечь с царскими «подарками». Русский дипломат заявил австрийскому коллеге, что его государь разрешает состоящим на царской службе запорожцам оказать помощь императору, обещая по-прежнему платить им жалование. Вместе они прибыли на кош днепровских казаков. 9 (19) июня на казацкой раде Никифоров получил аудиенцию, повторив то же, что ранее говорил Лассоте. Последний держал речь перед казацкой радой на следующий день. Гетман Богдан Микошинский извинился перед ним, что русского представителя казаки пропустили вперед, объяснив это довольно странно: казаки-де полагали, что Никифоров все равно будет говорить о деле, касающемся императора30.

 

Среди условий сотрудничества, представленных запорожцами Лассоте, значилась просьба к императору добиться от «великого князя московского» отправки в низовья Днепра русского отряда для совместных действий с казаками. При этом от польских властей они требовали лишь разрешения на свободный проход через польские земли. Лассота обещал содействие императорского двора, одновременно предложив низовцам самим отправить посольство в Москву. Оценивая уровень московско-казацких отношений весьма высоко, австрийский дипломат полагал, что достижение договоренности с днепровскими казаками, которых царь считал своими подданными, станет залогом к включению России в борьбу с османами, а разрыв переговоров с запорожцами, напротив, будет с недовольством воспринят в Москве, которая в итоге откажется от отправки войска в Сечь31.

 

В результате договоренностей запорожцев с Лассотой сопровождавший в поездке в Сечь австрийского дипломата С. Хлопицкий32, выдав себя за гонца императора, в августе 1594 г. прибыл в Москву. Упирая на то, что «люд запорожской издавна есть слугами… царского величества» и якобы не хочет начинать военные действия без царского позволения, Хлопицкий просил, во-первых, о присылке запорожцам царской казны, а во-вторых, вспомогательного русского отряда «под знаменем» царским. В русской столице, хотя и отказались официально принять «гонца» по формальным основаниям (отсутствие верительной «цесарской» грамоты), тем не менее заявили, что царь ничего против помощи императору со стороны днепровских казаков не имеет; более того, свое позволение на это он уже выразил в грамоте запорожскому гетману Б. Микошинскому. Речь шла о ранее прибывшем в Москву казацком посольстве во главе с Матвеем Шмойлой, которое на данный момент дожидалось в Путивле отпуска «в Запороги». Разрешение на выезд оно получило одновременно с отправкой Хлопицкого. Тот напоследок {10} пытался еще упросить московское правительство послать запорожцам царское знамя, а ему выдать соответствующую царскую грамоту, но получил отказ. Хлопицкий и «черкасы» были отпущены из Путивля 15 сентября 1594 г.33

 

В конце декабря 1594 г. в Москву вновь было прибыло посольство Н. Варкоча. Несмотря на обещание Э. Лассоты поддержать просьбы днепровских казаков в Москве, русские материалы переговоров не зафиксировали какого-либо обсуждения «запорожского» вопроса34.

 

Последняя четверть XVI века стала временем устойчивого развития русско-запорожских связей. Контакты, начавшиеся с эпизодического сотрудничества, становились все более систематическими. Плохая сохранность источников не позволяет нам восстановить многие факты в сношениях России и днепровских казаков. Так, например, лишь из позднейших показаний путивльского жилого казака Григория Андреева сына Конашева известно, что он ездил «в Запороги с его государским жалованьем з денежным» и «с сукнами» вместе с Юрием Беззубцевым во времена царя Федора Ивановича и с Иваном Оладьиным при царе Борисе Годунове35. Отрывочные данные свидетельствуют, что жалованье в Сечь посылалось около 1598 г. и даже в разгар Смуты – в 1607–1608 гг.; что в 1600 г. царь Борис Годунов принимал запорожских послов в русской столице, а в 1604 г. сообщал в Вену, что днепровские казаки предприняли набег на турецкое побережье по просьбе из Москвы. В целом, как отмечает Б.Н. Флоря, в указанное время сложилась традиция тесного взаимодействия, постоянной «службы» запорожцев русским царям36. {11}

 

 

1Об истории сечей см. обобщающие работы: Козацькі січі. Т. 1. С. 532–630.

 

2См. об этом, например: Мишко 1959. С. 102–107.

 

3Лемерьсе-Келькеже 1970. С. 48. См. также: Загоровский 1991. С. 122–126. {5}

 

4Флоря 1979. С. 72–73.

 

5ПСРЛ. Т. 13. С. 275–276, 281, 286. См. также: Загоровский 1991. С. 128–129.

 

6См. об этом подробней: Кушева 1963. С. 214–217; Лемерьсе-Келькеже 1970. С. 51–60; Загоровский 1991. С. 131–137; Виноградов 2007. С. 103–111, 139–142.

 

7ПСРЛ. Т. 13. С. 288, 296, 315, 318–320, 323.

 

8Мишко 1959. С. 112–118.

 

9Кушева 1963. С. 212–213; Загоровский 1991. С. 98, 131–132, 142.

 

10СИРИО. Т. 59. С. 583.

 

11Кушева 1963. С. 221; Виноградов 2007. С. 165–174 (историк подробно анализирует отъезд Вишневецкого в контексте русско-крымских и русско-литовских отношений). Ш. Лемерсье-Келькеже полагает, что это случилось годом раньше. См.: Лемерьсе-Келькеже 1970. С. 61. {6}

 

12ПСРЛ. Т. 13. С. 343.

 

13АЮЗР. Т. 3. С. 172–173. {7}

 

14Флоря 1975. С. 215–225. О походах запорожцев в Молдавию см.: Мохов 1957.

 

15Стороженко 1904. С. 70–94; Леп’явко 1998. С. 16–27. Примечательно, что в Пскове войскам Батория противостоял и отряд донских казаков, которым командовал запорожский казак Николай из Черкас, погибший на стенах крепости (Стороженко 1904. С. 86).

 

16Флоря 1978. С. 126.

 

17Подробнее см.: Леп’явко 1996.

 

18Флоря 1978. С. 126–127; Леп’явко 1996. С. 61–62.

 

19Флоря 1978. С. 128. {8}

 

20Леп’явко 1996. С. 78–79.

 

21Лев Сапега – Кшиштофу Радзивиллу. Межиречье. 3 апреля 1594 г. // Archіwum domu Sapіehów. S. 86. См. также Доманицький 1904. С. 35.

 

22Флоря 1978. С. 129.

 

23Абецедарский 1978. С. 72–74; Леп’явко 1996. С. 169–170, 206, 208 (Автор предполагает, что такая попытка даже была казаками предпринята). См. также: Касименко 1955. С. 27–28.

 

24Грушевський. Т. 7. С. 190–191.

 

25Леп’явко 1996. С. 91–130.

 

26Иванич 1999. С. 161–165.

 

27Об этом говорит отсутствие какого-либо упоминания о русском ответе в материалах переговоров. См.: ПДС. Ч. 1. Т. 1. Стб. 1282 и след.

 

28Донесение императору Римскому посла его при Московском дворе Николая Варкоча (АИР. Т. 2. С. 43–44; Аделунг 1848. С. 269. Ф. Аделунг ошибочно датировал посольство Н. Варкоча 1594 годом, описываемое в пересказанной и частично процитированной им реляции. Ф. Брун {9} правильно свел воедино оба свидетельства о запорожцах из вышеприведенных источников, освещающих миссию Варкоча, однако, будучи введен в заблуждение датировкой Аделунга, относил их к 1594 г., ко времени третьего визита австрийского дипломата в Россию (Путевые записки. С. 81–82).

 

29Леп’явко 1996. С. 102–103; Иванич 1999. С. 161–162.

 

30Путевые записки. С. 26–33.

 

31Там же. С. 42–45. Лассота пишет, что будто Никифоров сам говорил ему о посылке вспомогательных войск на Сечь, однако из других свидетельств имперского дипломата это не вытекает.

 

32Там же. С. 46–48. См. также прим. 25 на с. 80–82. {10}

 

33 ПДС. Т. 2. Стб. 1–32, 38. Матвей Шмойла русских источников – это, видимо, Матвей Шаула, один из казацких вождей 1590-х гг., казненный вместе С. Наливайко в Варшаве в 1596 г. См.: Леп’явко 1996. С. 129, 176–178, 199–220.

 

34ПДС. Т. 2. Стб. 91 и след.

 

35Воссоединение. Т. 1. С. 317.

 

36Пашуто 1982. С. 184. {11}

 

Кочегаров К.А. Взаимоотношения России и запорожского казачества с середины XVI века до 1654 года // Переписка гетманов Левобережной Украины с Москвой и Санкт-Петербургом. 1654–1764 гг.: Сборник документов. Т. 1: Гетманство Богдана Хмельницкого. 1654–1657 гг. / Отв. ред. и сост. Е.Е. Рычаловский. М.: Древлехранилище, 2017. С. 5–11.

Ответить