←  История стран мира

Исторический форум: история России, всемирная история

»

История Африки

Фотография andy4675 andy4675 25.10 2018

Encyclopedia of African History and Culture,

Copyright © 2005, 2001 by The Learning Source, Ltd.
A Learning Source Book
Editorial: Brian Ableman, Edward C. Haggerty, Bertram Knight,
Christopher Roberts, Bodine Schwerin (revised edition),
Ismail Soyugenc (revised edition), Anthony Yearwood
Consultant: Emilyn Brown
 

Африка, государства в 400-1500 годы:

 

0.GIF

 

Португальские экспедиции первооткрывателей, путешественников, работорговцев и завоевателей в Африке:

 

12.JPG

 

Рост империи Альморавидов в 1060-1167 годах:

 

13.JPG

 

Империя Гана около 1000 года:

 

14.JPG

 

ghana, the Official title for the succession of ruling
kings of ancient Ghana. Called Ouagadou by its people,
the GHANA EMPIRE flourished from the seventh through
the 13th centuries. Although the origins and use of the
title are not definitely known, the term ghana was a title of
prestige that may have come from the MANDE language in
which the word ghana means “warrior king.” Kingship in
ancient Ghana was based on matrilineal descent and traditionally
passed to the son of the king’s sister. As a result,
women were often referred to as “king-makers” because
they were in full charge of rearing children. Successors
were installed as kings following a number of prescribed
ceremonies held in a specially appointed sacred grove.
Based on the descriptions of Islamic historians, including
al-BAKRI (c. 11th century), as well as early travelers in
the region, the ghana ruled in sumptuous surroundings
that included a domed palace that housed the royal family
and members of the court. The king was reportedly
adorned with golden bracelets and a gilded cap encased in
a turban of the finest cloth. He was guarded by members of
the state’s large standing army, whose swords and shields
were also trimmed in gold.
Both at court and in his travels the king retained a
large entourage of official drummers, dancers, and jesters
that served as a source of entertainment and as a means
of heralding his appearance when he toured the kingdom.
Among the king’s many functions was the responsibility
of serving as the nation’s highest-ranking judge. He
also created policy, presided over land disputes and capital
cases, and addressed complaints. When necessary, the
ghana was also responsible for leading the nation in war.
Rulers in ancient Ghana were entombed within large
earthen mounds in the same sacred grove in which they
were officially installed. Prior to entombment, however,
they apparently lay in state for several days on a large
wooden bier lined with special carpets and cushions. One
of the most important traditions surrounding the death of
the ghana was that all of the eating and drinking vessels
used by the king during his lifetime were filled with offerings
and placed by his side. Along with those were placed
innumerable household comforts, including his servants.
The traditional belief was that servants and household
amenities should be made available to the king during his
journey to the beyond.
See also: DIVINE RULE (Vols. I, II).
Ghana Empire (c. 900–1240) Ancient empire of West
Africa that thrived, along with the empires of MALI,
KANEM-BORNU, and SONGHAI, along the Niger River. The
economic prosperity of the Ghana Empire was based on
trade in, among other items, IVORY, GOLD, and kola nuts.
The word ghana means “warrior king” and was the title
given to the rulers of the original kingdom whose
SONINKE name was Ouagadou. Kaya Maghan (lord of the
gold) was another title for these kings. Ancient Ghana
was one of the earliest Sudanic kingdoms of West Africa,
with its original geographic borders established within
the western part of present-day Republic of MALI and the
southeastern part of MAURITANIA. The modern-day country
of GHANA, situated 500 miles (805 km) to the southeast,
named itself after ancient Ghana.
A great deal of mystery has surrounded the origins of
ancient Ghana. Archaeological findings, oral traditions,
and a thorough reassessment of accounts of the empire
made by Arabic historians and cartographers have led to
the current hypothesis that Ghana emerged as a CITYSTATE
as early as the third century. It apparently was
founded by SONINKE peoples as an arm of their extensive
trading networks.
JJJJJJJJJJJJJ
Ghana’s original name, Ouagadou, derives from the
name of the ancient Soninke god, OUAGADOU-BIDA,
who was considered the guardian of the nation.
Bida took the form of a snake.
JJJJJJJJJJJJJ
The Soninke established KUMBI SALEH, which was located
at the edge of developing TRANS-SAHARAN TRADE
ROUTES, as the area’s first capital city. Trade, along with a
strong agricultural base, contributed to the early wealth
of the empire. A diverse number of ethnic groups existed
within the capital, including BERBERS and, later, various
Islamic groups. The EWE, MANDE, and ancestors of the
GA-DANGME were also inhabitants of early Ghana.
By the eighth century North African traders had
spread word of Ghana’s prominence as the “land of gold”
across vast international territories. Its reputation continued
to grow after the 10th century, when the kingdom of
Ghana conquered the important Saharan trading center
of AUDAGHOST and began to emerge as an empire. Several
small kingdoms to the north and south—including
TEKRUR, SILLA, DIARA, and KANIAGA—also were conquered
and became vassal states. The kings of these states were
permitted to continue individual rule over their respective
kingdoms, while the ruler of Ghana maintained centralized
control over the empire.
At this point Ghana’s wide-ranging trade network,
which had been accumulating vast wealth from the caravan
trade, expanded to include items such as salt, gold,
COPPER, horses, and human captives. Many of these captives
were enslaved and put to work in the gold mines
that were located to the south. Slaves were also used for
agricultural labor, which led to the production of even
greater quantities of such crops as millet, sorghum, and
COTTON.
JJJJJJJJJJJJJ
Much of Ghana’s wealth came from the taxes that it
collected on trade. A donkey- or camel-load of copper,
for example, reportedly was taxed at a rate of
approximately half an ounce (14 grams) of gold.
General merchandise apparently was taxed at the
rate of 1 ounce (28 grams) of gold per load. These
taxes made it possible for Ghana to maintain a standing
army of as many as 200,000 warriors, which was
used to provide MERCHANTS with security and safe
passage along the trade routes.
JJJJJJJJJJJJJ
Ghana’s proximity to the gold-producing regions of
Bambuk, Bure, and Wangara placed it in the unique position
of controlling vast amounts of the gold being transported
north by caravan. Although great amounts of gold
were transported out of the region, there were also strict
policies that helped reserve solid gold nuggets for the
king. A certain amount of gold dust was also reserved for
the regional population. In addition Ghana controlled the
trade to the south, especially the trade in salt, which was
a rare and highly prized item in West Africa.
By the 11th century Kumbi Saleh had developed to
the point that the state was reportedly divided between
traditional Ghanaian rulers and Islamic merchants who
were invited to participate in the day-to-day affairs of the
royal court. This era also saw the first stages of the crumbling
of Ghana’s infrastructure as a result of trading rivalries
and internal conflicts. There is some speculation that
because Ghana never fully embraced ISLAM, religious conflicts
also had a role in this social disintegration.
However most of the causes and details of the final
waning of Ghana’s empire still remain unclear. It appears
that Ghana’s great wealth attracted competitors bent on
loosening the empire’s hold on trade. Led by a radically
devout Muslim known as ABD ALLA IBN YASIN (d. c. 1059),
BERBERS calling themselves ALMORAVIDS attacked Ghana’s
capital in the 11th century. Some reports claim that the
Almoravids destroyed the Ghana Empire, while others assert
that the Ghanaians converted to Islam and joined the
Almoravid movement in order to spread Islam in Africa.
It is not clear whether the Almoravids completely destroyed
the capital or gained an appreciable measure of
political and economic control over its inhabitants.
JJJJJJJJJJJJJ
Ancient Ghana was rich in gold and blessed with
an abundance of rain. According to Soninke legend,
this prosperity was bestowed upon the land by the
god Ouagadou-Bida, who took the form of a snake.
In return for Bida’s generosity, a virgin was sacrificed
in his honor each year. The days of glory supposedly
ended under the rule of ancient Ghana’s
seventh king, when the lover of the sacrificial virgin
slaughtered the snake during the annual ceremony.
In retribution, Ouagadou-Bida dried up the land
and moved all the gold to Bure on the Upper Niger
River. With the Ghana empire in ruins, the people
were forced to leave their impoverished and barren
homeland. Many Soninke clans trace their ancestry
to this legend.
JJJJJJJJJJJJJ
A number of feudal states rose within the void left by
the Ghana Empire’s demise, including the SUSU kingdom,
in the northern part of the former empire, and the small
KANGABA state, in the area that soon was part of the growing
MALI EMPIRE. The Susu kingdom launched a second
attack against Ghana about 1203. It has been reported
that the Susu ruler, Sumanguru, successfully captured
Kumbi Saleh, thus bringing a violent end to Ghana’s economic
and military power. Two decades later, in about
1240, SUNDIATA (d. 1255), the leader of the Kangaba, initiated
a successful attack against Sumanguru and gained
control of the area’s gold trade. Remnants of the former
kingdom of Ghana were then incorporated into the Mali
Empire founded by Sundiata.
See also: GHANA, ANCIENT (Vol. I); KINGDOMS AND
EMPIRES (Vol. II); KINGDOMS AND EMPIRES OF THE WEST
AFRICAN SAVANNA (Vol. II); SLAVERY (Vol. II); WANGARA
GOLD FIELDS (Vol. II).
Further reading: Nehemia Levtzion, Ancient Ghana
and Mali (New York: Holmes and Meier Pub., 1973).

 

 

 

Арабская прибрежная торговля и города суахили:

 

15.JPG

 

Царство Канем:

 

16.JPG

 

Империя Мали:

 

17.JPG

 

Империя Сонгай, около 1475 года:

 

18.JPG

 

Транссахарские торговые пути, около 1200 года:

 

19.JPG

 

Кембриджская история Африки, том 3 (история примерно 1050 - 1600 годов):

 

http://gen.lib.rus.e...A34005A6FEF7920

 

1. Карта расселения мусульман, христиан и язычников в районе Эфиопии, Сомали и их окрестностей:

 

1.GIF

 

2. Основыне торговые пути в этом же регионе:

 

2.GIF

 

3. Поселения на восточном побережье Африки:

 

3.GIF

 

4. Софала и Мадагаскар:

 

4.GIF

 

5. Восточный Магриб и Центральный Судан:

 

5.GIF

 

6. Западный Магриб и Судан:

 

6.GIF

 

7. Центральная Африка:

 

7.GIF

 

8. Южная часть Центральной Африки:

 

8.GIF

 

9. 9.GIF

 

10. Южная Африка в районе от Замбези до Лимпопо:

 

10.GIF

 

11. Южная Африка на юг от Лимпопо:

 

11.GIF

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 25.10 2018

12. Район озёр Виктория и Танганьика:

 

0.GIF

 

13. Центральная Танзания:

 

1.GIF

 

14. Район долины Рифт:

 

2.GIF

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 25.10 2018

Суахили:

 

http://dzsarea.com/с...ea.com/суахили/

 

Васко да Гама и города суахили на восточном побережье Африки (Магидович, Очерки по истории географических открытий, том 2, 1983 год):

 

0.GIF

 

1.GIF

 

2.GIF

 

3.JPG

 

4.JPG

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 25.10 2018

"Блестящее наследие Африки" из серии "Исчезнувшие цивилизации". Сперва о Западной Африке:

1. Дженне-дженно

Набрав себе помощников из числа местных жителей, Макинтоши
начали работу. Их целью в те короткие месяцы, которые оставались до
сезона дождей, было установить хронологические рамки существования
города, который был назван Дженне-джено - Древний Дженне. Начали
они с того, что заложили четыре пробных шурфа, два около центра
холма и два на краю. Вознаграждены они были немедленно: древности
- керамика, медные украшения, железные ножи и среди прочего
глиняные игрушки - исчислялись сотнями тысяч.
Чета Макинтошей и их команда зарылись на глубину в 6 метров,
прежде чем они дошли до материка, то есть почвы, не содержавшей
культурного слоя. Только одно это позволяло предположить глубокую

древность Дженне-джено. Но это было еще до проведения радиокарбонного
анализа древесного угля и зерна (запасы которого были найдены
в нижнем слое), позволившего установить время основания города. Древесный
уголь, как выяснилось, был взят из очага, на котором готовили
пищу в 250 году до н. э. Сравнив эти и другие данные со слоями земли
и стилями керамики, Макинтоши определили, что Дженне-джено был
населен с 111 века до н. э. по XIV век н. э. В этот период - после
1600-летнего существования - город таинственным образом исчезает.
Уже сами по себе эти находки были из ряда вон выходящими.
Если же посмотреть на них в общепринятом историческом контексте,
они были революционными. Большинство ученых долгое время считало,
что центры, подобные Дженне-джено, не развивались в Западной
Африке до XIII века н. э., или даже более позднего периода,
и являлись следствием чужеземного влияния. В это время, продолжали
рассуждать ученые, арабы из Северной Африки стали прокладывать
торговые пути на юг, через Сахару, вызывая рост торговых поселений
в саванне и лесах, лежащих за пустыней. Но здесь, погребенное под
наносами дельты Нигера, лежало неоспоримое доказательство существования
местного общества со сложной организацией. Это общество
развивалось по собственным законам и достигло процветания за тысячу
лет до контакта с арабами.
Поиски ответов на вопросы, возникшие в связи с долгой историей
Дженне-джено и его внезапным закатом, были отложены до следующего
сезона раскопок, который начался через четыре года после первого.
В промежутке между ними Макинтоши опубликовали результаты
предварительных раскопок, завершили свое образование и поступили
на факультет антропологии Райс-
ского университета
штат Техас. Они
в Хьюстоне,
вернулись в
Дженне- джено в первый день нового,
1981 года, чтобы продолжить
свои исследования холма. Те открытия,
которые они сделали на
протяжении последующих месяцев,
разрушили существовавшие в то
время в науке представления о ходе
развития цивилизации в Западной
Африке.
Самые ранние обитатели
Дженне- джено жили в круглых сооружениях,
стены которых состояли
из тростниковых циновок,
которые поддерживались столбами
и были обмазаны илом. Слабые от-

печатки этих циновок до сих пор можно заметить на фрагментах
стенной штукатурки, обожженной и затвердевшей благодаря случайному
пожару. Кости и обуглившееся зерно, обнаруженные в ямах,
предназначенных для приготовления еды, говорят о постоянном употреблении
в пищу окуня и сома. Разнообразили стол водоплавающие
птицы, черепахи, крокодилы, рис, сорго и просо. В течение двух
последующих столетий местные обитатели добавили к своему меню
еще и мясо одомашненных коров.
Более всего исследователи удивились, когда выяснили, что эти
умелые земледельцы были также и искусными кузнецами. Еще в
111 веке до н. э. обитатели Дженне-джено выплавляли железо своим
собственным, неведомым остальному миру способом. Об этом свидетельствуют
остатки горнов и большое количество шлака. Чтобы получить
необходимую для выплавки железа руду, город, вероятно,
выменивал ее на продукты в богатом на руду регионе Бенедугу, расположенном
в 80 километрах к юго-востоку.
Между IV и Х веками н. э. Дженне-джено превратился в
настоящую кладовую. Город окружила сеть деревень-спутников. На
их месте впоследствии образовались маленькие телли, которые отметили
супруги Макинтош. Находясь на стыке идущих по Нигеру торговых
путей, город превратился в центр интенсивной торговли. По
водам реки сновали длинные узкие каноэ, которые назывались пирогами.
Они были заполнены товарами из Дженне-джено: корзинами
с копчеными сомами, флягами с рыбьим жиром и горами лука и
красного африканского риса.
Благодаря огромному количеству производимых товаров город
имел возможность покупать плиты сахарской соли и сырье. Железо не
было единственным металлом, который использовался в местном производстве.
Медные украшения для волос, найденные в развалинах домов
и относящиеся к этому периоду, свидетельствуют о связях города с руд-
никами, которые лежали в 960 километрах к
северу. А серьга, найденная под стеной
древнего города, была сделана из мате-
риала, привезенного с золотых копей,
расположенных в саванне и лесах далеко
на юге и на западе. Это изящное
украшение, напоминающее парящую
птицу, было, вероятно, изделием мест-
наго кузнеца.
Эпоху наивысшего расцвета город
переживал с 800 по 1000 г. н. э. В
это время население Дженне-джено и
подчиненных ему общин
достигло 50 ООО человек.
Площадь поселе-

ния равнялась 40,5 гектара. Частные дома, окруженные собственными
стенами, создавали лабиринт тенистых улочек, ширина которых едва
позволяла разойтись двум встречным прохожим. К этому времени в
Дженне-джено образовалась сложная иерархия специалистов, включавшая
в себя гончаров, кузнецов, ткачей, кожевников и поэтов-историков,
известных как гриоты.
Устная традиция свидетельствует, что кузнецы, работа которых
была окутана тайной, имели статус жрецов. Земледельцы западноафриканской
саванны ценили железо гораздо выше золота, поскольку
из последнего никто не смог бы изготовить мотыгу. Поэтому неудивительно,
что они чтили - и боялись - тех немногих, которые владели
мистическим искусством превращения руды в прочные железные
инструменты. Неудивительно и то, что кузнецы тщательно хранили
свои секреты от непосвященных.
Благодаря своему якобы сверхъестественному могуществу, кузнецы
выполняли разнообразные социальные функции не только в
Дженне-джено, но и в других западноафриканских общинах. У западноафриканского
народа бамбара деревенский кузнец, называемый доникела
("тот, кто знает"), занимался также предсказанием будущего.
Кузнецы выступали судьями на деревенских спорах, были политическими
советниками царей и проводили обряд обрезания. Поразительным было
их искусство врачевания. Ученые установили, что западноафриканские
кузнецы успешно делали своим пациентам прививки против оспы задолго
до того, как эта процедура появилась в Европе. При этом они использовали
раскаленный докрасна металлический прут и живой вирус оспы.
Кузнецы стали терять свое превосходство в духовной сфере в
начале второго тысячелетия н. э., по мере того как среди населения
распространялся ислам. Первыми к новой религии обратились
купцы, вероятно, надеясь таким способом облегчить торговлю
со своими североафриканскими партнерами. В конечном
счете все население искренне восприняло мусульманскую
веру. К XIV веку в нескольких милях к северу от
старого города возник новый, исламский Дженне.
Дженне-джено и окружающие его деревни
были покинуты. Земля, на которой они
стояли, была "осквернена" "языческими"
ритуалами прошлого, и некогда
процветавший торговый и культурный
центр постепенно исчезал под речными
наносами.
Как показывают раскопки,
сделанные четой Макинтош,
история Западной Африки
значительно древнее и богаче,
чем это раньше считалось ев-

ропейцами. Задолго до появления арабских торговцев существовали
развитые местные торговые сети. Они основывались на обмене ресурсами
между различными природными зонами. Эти зоны, распространяясь
на восток и запад, занимали территории от Сахары до
лежащих к югу от нее тропических лесов и побережья Гвинейского
залива. Они в значительной степени определяли историю культур,
существовавших на этих землях.

0.jpg

Эта фигурка с отбитой головой была
найдена в 1981 году в Дженне-джено экспедицией
Макинтошей. Вероятно, она являлась
либо родовым, либо культовым
предметом. Это одна us немногих терракот
Среднего Нигера, найденных в том
слое, к которому они принадлежали изначально.
Относится она к периоду упадка
Дженне~джено. Статуэтка была зарыта
в куче мусора на краю умирающего города.
Голова была отбита от туловища.
Вероятно, этот акт символизировал разрыв
людей с их языческим прошлым.

2. Дар Тихит в Мавритании (самобытная местная культура древности, возникшая до прибытия финикийцев в район Туниса для постоянного поселения):


В местечке Дар Тихит в Мавритании американские и французские
археологи обнаружили остатки общины охотников и земледельцев,
которая существовала с 1500 по 500 год до н. э. Сейчас
это место находится в Сахаре, но во влажном климате того периода,
который исследуют археологи, верхние границы Сахели проходили
значительно севернее, позволяя местным жителям заниматься сель-

ским хозяйством. Обитатели Дар Тихита пасли крупный и мелкий
рогатый скот, собирали дикие растения и возделывали некоторые
сельскохозяйственные культуры. Около 1000 года до н. э. они стали
возводить каменные постройки, окружая их высокими стенами с укрепленными
воротами - показатель накопленного богатства, которое
необходимо охранять.

3. Торгово-земледельческая культура Кинтапо, на территории современной Ганы:


Далее к югу от Дар Тихита, в редколесье на берегах реки
Черная Вольта, на территории современной Ганы, археологи открыли
другую земледельческую культуру, которую назвали Кинтапо. К
1400 году до н. э. земледельцы Кинтапо выращивали пальмы и
яме на расчищенных в лесу участках неподалеку от своих жилищ.
Однако не только сельское хозяйство лежало в основе торговли
людей Кинтапо. В расположенных по соседству каменоломнях добывался
доломит, из которого изготавливали инструменты, браслеты
и наконечники стрел. Множество подобных изделий, найденных на
большом расстоянии от этого места, позволяют сказать, что они
изготавливались не только для использования в пределах общины,
но и на продажу.

4. Курганы на равнинах Сенегала и Мали, 5-10 века:


Но самые красноречивые свидетельства существования торговых
связей в Западной Африке в раннюю эпоху получены археологами
при раскопках погребальных курганов, рассеянных по равнинам Сенегала
и Мали. Гробницы, которые относятся к периоду с середины
первого тысячелетия н. э. до 900 года, содержат по-царски снаряженные
тела и запасы золота, меди и железа, наряду с принесенными
в жертву людьми. По мнению археологов, погребальные обряды и

богатые приношения, характерные для этих могил, свидетельствуют о
появлении могущественных вождей и местных царств, благосостояние
которых основывалось на контроле над природными ресурсами и межрегиональной
торговлей. Ученые считали, что к VI или VII векам
н. э. поселения со сложной социальной структурой появляются
на всей территории Западной Африки.

1.JPG


Древние камни, поставленные вертикально,
окружают погребальный курган, который относится
к доисламской эпохе. Находится он
в Гамбии. Мегалиты из песчаника - которые
могут возвышаться над зе.млей на 3
метра - часто помещались на вершину стены,
символизировавшей обиталище душ умерших.
Тысячи подобных каменных оград усеивают
ландшафты Западной Африки.

5. Характер государств Западной Африки в первой половине 2 тысячелетия:


В саванне
торговые империи:
потическими. Они
объединение этих государств породило обширные
Гана, Сомали, Сонгай. Эти империи были десустраняли
более древнюю местную власть, од-
нако, несмотря на это, в современных песнях и преданиях народов
Западной Африки до сих пор сохраняется память о блеске и богатстве
этих империй. Управляемые царями, империи саванны поражали
арабских и европейских путешественников множеством
городов. Уровень жизни, который они измеряли количеством товаров
и безопасностью, не уступал любой стране мира эпохи сред-
невековья. к 1500 году золото, слоновая кость и рабы,
поступавшие из империи, превратились в крайне необходимые товары,
оказывающие влияние как на арабскую Северную Африку,
так и на Западную Европу.
Обширные торговые империи саванны никогда не распространяли
свое влияние на южные районы редколесья и лесов. Там власть
сосредотачивалась в царствах и городах-государствах. Они оставили
колоссальное культурное наследие, заключающееся в величественных
произведениях искусства. Последнее из этих лесных городов-государств,
Бенин, монополизировало процветавшую торговлю с Европой,
зародившуюся в XV веке. Она явилась причиной как расцвета государства,
так и его падения.

- Например Гана:


Арабский географ аль-Фазари,
служивший при дворе багдадского
халифа, писал в 773 году н. э. о Гане как о "Земле
Золота". Самая древняя из империй западноафриканской саванны,
Гана распространялась от излучины Нигера на запад до реки
Сенегал. (Следует отметить, что древняя Гана занимала часть территорий
современных Мавритании, Сенегала и Мали и целиком
лежала вне современных границ Республики Ганы.) Базируясь на
этом высказывании аль-Фазари, которое подразумевает существование
империи, ученые относят ее возникновение к V или VI векам
н. э.
Торговые города саванны к этому времени занимали завидное
положение в коммерции. Зажатые между северными "портами" Сахели
и богатыми золотом городами южных лесов, они осуществляли
контроль над пролегавшими по их территории важнейшими торговыми
путями. Претендуя, вероятно, на долю от прибылей, приносимых торговлей,
города-государства саванны объединились в своего рода кон-
федерацию, название которой происходило от
название которой происходило от

царскую казну. Иначе, объясняет аль-Бакри, "золото появилось бы
в таком количестве, что утратило свою цену".
Под столь мудрым управлением империя Ганы достигла невероятного
богатства. Большая часть его, вероятно, уходила на укреп-
ление сложного административного механизма придворных,
министров, управляющих и князей вассальных государств и их армий.
Согласно аль-Бакри, под командованием царя Ганы было 200 ООО
воинов, которые несли воинскую службу, получая за это землю и
привилегии.
Ко времени, описываемому аль-Бакри, у империи была постоянная
столица. Вероятно, она находилась в юго-восточной части
современной Мавритании. Аль- Бакри описывает ее состоящей из
двух городов. В царском городе располагался двор, придворные жили
в традиционных домах, окруженных палисадом. Поблизости были
священные гробницы умерших царей, где элита жрецов отправляла
языческие , с точки зрения мусульманского наблюдателя, ритуалы.
Приблизительно в 10 километрах оттуда лежал торговый город, в
котором проживали мусульмане, осуществлявшие транссахарскую торговлю.
Очевидно, торговцы были весьма набожными людьми: в городе
насчитывалось 12 мечетей.
Археологические данные подтверждают слова аль-Бакри. Хотя
свидетельств еще недостаточно, чтобы делать окончательные выводы,
раскопки, проводившиеся в Мавритании в 1950-х и 1970-х годах
французскими экспедициями, позволяют предположить, что торговые
кварталы столицы Ганы расположены в покинутом средневековом городе
Кумби Салех. В границах города археологи обнаружили несколько
двухэтажных каменных домов, нижние этажи которых
являлись складами. Эти дома, возможно, принадлежали богатым купцам,
о которых писал аль-Бакри. Найденные в этом месте предметы
подтвердили это предположение. Повсюду были разбросаны стеклянные
гирьки для взвешивания золота, фрагменты средиземноморской
керамики, камни с арабскими надписями и прекрасно сохранившиеся
ножницы. В центре города французские археологи обнаружили руины
большой мечети. По обширным кладбищам Кумби Салеха и плотной
застройке французы заключили, что некогда в столице могли проживать
до 200 ООО обитателей.
Археологи долго не могли обнаружить следы царского города.
Хотя так до конца и не выяснено, была ли столица Ганы стерта с
лица земли, но она могла быть разрушена в 1076 году мусульманской
сектой берберов, известной как альморавиды, управлявших Марокко
и Испанией в XI-XII веках. Они вторглись в Гану, чтобы отомстить
за захват Аудагаста, богатого берберского города на караванном пути
в 480 километрах к северу от Кумби Салеха. Альморавиды отбили
Аудагаст и установили свою ветвь ислама в качестве официальной
религии империи.

В эту эпоху хаоса и смятения империя Гана стала постепенно
клониться к упадку. Ко второй половине XIII века выгодные
торговые пути, идущие через Сахару, сместились к югу и западу,
обходя Гану стороной. Перемещение старой торговой сети отражало
рассеивание народов Ганы, многие из которых, стремясь спастись
от берберов, мигрировали к югу. Эти искушенные торговцы установили
новые связи и основали новые торговые государства. Самые
могущественные из них, державшие под своим контролем золотоносные
поля на юге, повернули свои армии против более слабых
соседей. В огне этой междоусобной войны зародилась новая империя,
более крупная, богатая и сильная, чем ее предшественница
Гана, империя Мали.

2.JPG


Этот бронзовый ибис с расправленными
крыльями был сделан в XI веке и
найден в начале 1900-х гг. в одном ив
курганов в области Гао, в Мали. Так
как этот предмет был опрометчиво передвинут
с того места, где он находился
изначально, осталось неизвестно, являлся
ли он в действительности
частью погребального обряда. Западные
африканиы почитали ибисов, приписывая
им пророческие способности.

6. Археологическая культура Игбо Укву:


Ввероятно, самой
бытых культур
загадочной из залесов
Западной
Африки, о которых ведет свой рассказ археология, является культура
Игбо Укву, обнаруженная на территории современной Нигерии. В
1939 году в этой небольшой лесной деревушке, расположенной в 40
километрах к востоку от Нигера, около вершины его океанической
дельты, местный житель Исайя Анози копал во дворе своего дома
яму под резервуар для воды. Приблизительно в полуметре от поверхности
земли его мотыга наткнулась на твердый предмет. Вытащив
его, Анози рассмотрел свою находку. Предмет оказался бронзовым
кубком, позеленевшим от времени. Его стенки покрывали причудливые
изображения насекомых и небольших животных. Анози прислонил кубок
к стене своего дома и продолжал копать. Вскоре ему попался
второй предмет, а за ним третий. В итоге у него оказалось около
40 похожих друг на друга удивительных предметов, большую часть
которых он продал за бесценок.
Некоторые из них впоследствии оказались в Федеральном
департаменте древностей Нигерии, где в 1958 году и попались на
глаза его директору, британцу Бернарду Феггу. Осознав важность
этих предметов, Фрегг предложил археологу Тарстену Шоу, получившему
подготовку в Кембридже, провести раскопки на том месте,
где Анози их обнаружил. Шоу приехал в Игбо Укву в ноябре
1959 года. Там он узнал, что брат Исайи Анози, Ричард, также
откопал несколько бронзовых предметов на своем участке. Имея в
своем распоряжении только четыре месяца, которые оставались до
его отъезда в Англию, Шоу немедленно приступил к раскопкам
этих двух мест, которым он дал весьма подходящие названия
Игбо Исайя и Игбо Ричард.
Неделя раскопок не принесла ничего существенного. Самым
примечательными из найденных предметов были железный клинок,
большое количество черепков и немного древесного угля из очага.
Однажды утром Шоу услышал взволнованный голос одного из ме-

стных помощников, который звал его из котлована в Игбо Исайя.
"Нечто замечательное, сэр! - кричал он. - Подойдите и посмотрите!"
Из стены котлована торчал позеленевший ободок бронзового
сосуда. На то, чтобы извлечь его из земли, Шоу пришлось потратить
остаток дня. К вечеру вокруг этого места собралась огромная
толпа зевак, которые изо всех сил пытались выбрать себе наиболее
удобную позицию для наблюдения. Осторожно откалывая деревянным
инструментом кусочки твердой земли, Шоу постепенно освобождал
предмет. В конце концов, перед самым наступлением
сумерек, он извлек его из почвы и поместил на подстилку из мягкой
бумаги. Несмотря на покрывавший его слой слежавшейся земли,
сосуд был великолепен.
Это был кувшин для воды, покрытый сеткой, сплетенной из
бронзовой проволоки. Сама ваза и подставка также были отлиты
из бронзы, что является важным художественным достижением. Используя
метод "потерянного воска", кузнец сначала сделал из воска
модели различных частей изделия, а затем покрыл их тонким слоем
глины, создав форму для литья. Во время обжига каждой части
расплавившийся воск вытек через маленькое отверстие в глиняном
слое, оставив пустоту, в которую заливалась расплавленная бронза.
После того, как металл затвердел, глиняная форма была удалена.
Полученные образцы из бронзы были точными копиями восковых
оригиналов. Затем мастер спаял отдельные части, получив единое
изделие.
Шоу упаковал вазу в картонную коробку и накрыл раскоп
брезентом, придавив его к земле тяжелыми камнями. Приставив на
ночь к этому месту охранника, он отправился спать, засунув коробку
с вазой под кровать в целях безопасности. Как выяснилось, эти меры
оказались ненапрасными. Ночью кто-то пробрался в его жилище и
перерыл все вещи, пытаясь отыскать вазу.
Через несколько дней в Игбо Исайя был обнаружен тайник
с великолепными предметами. В нем находились бронзовые урны,
украшенные выгравированными изображениями жуков и змей, тыквообразные
сосуды, бронзовые подвески в виде слоновьих и леопардовых
голов, орнаментированные посохи и мечи и тысячи бусин
из разноцветного стекла и красного сердолика. Один из самых примечательных
предметов бронзовая раковина длиной в 30 санти-
метров, изображает
прибрежных водах в
тритона, моллюска, который обитает в
160 километрах к югу. На кончике конуса
раковины находилось небольшое кропило, что позволяет предположить
церемониальное назначение этого предмета. Все эти изделия
лежали на глиняной платформе. Так они и остались на ней лежать,
пока не оказались под слоем лесной почвы.
У Шоу, однако, не было времени размышлять, почему эти
предметы были покинуты на века. На расположенном неподалеку

участке Игбо Ричард рабочие обнаружили более интересные находки.
На глубине в 1,8 метра они наткнулись на мешанину из стеклянных
бусин и медных браслетов, среди которых находились фрагменты
костей пяти человек. Немного глубже лежали слоновые бивни и
корона из меди, напоминающая по форме тиару. Череп, на который
она некогда была надета, был найден неподалеку, его окружало
огромное количество блестящих голубых бусин, вероятно, раньше
покрывавших лицо его обладателя. Рядом покоилась полукруглая
пектораль
бивень и
из меди,
бронзовая
медные ручные и ножные браслеты, слоновий
видно, прикреплялась
символу власти.
рукоятка, изображающая всадника. Она, очек
мухобойке - традиционному африканскому
По разбросанным железным гвоздям и деревянным фрагментам
Шоу заключил, что этот человек был погребен восседающим
на троне. Над ним был сооружен деревянный свод, поверх
которого лежали еще пять тел, и никто не может сказать, добровольно
они пошли на смерть или были принесены в жертву
против своего желания. Согласно радиокарбонному анализу фрагментов
деревянного трона, погребение было совершено приблизительно
в IX веке н. э.
Столь ранняя дата вызвала шок у археологов. Очень редко,
если такое вообще когда-нибудь случалось, западноафриканские погребения
содержат такое богатство, принадлежавшее одному человеку.
Еще более интригующим был факт существования местного производства
медных украшений и отлитых из бронзы предметов, которые
являлись настоящими произведениями искусства. Виртуозность, с которой
они были изготовлены, остается непревзойденной до сих пор.
То, что такая богатая и высокоразвитая культура существовала еще
в те времена, когда великие империи саванны были молоды и транссахарские
торговые пути только-только зародились, казалось совершенно
невероятным.
К разочарованию ученых, на участке Игбо Исайя не было
найдено ничего, что могло бы подтвердить или опровергнуть эту датировку.
Но через четыре года Тарстен Шоу обнаружил третий клад
изделий из бронзы, которые покоились в небольшом углублении на
участке, примыкающем к дому Исайи Анози. Наряду с бронзовыми
изделиями в углублении были найдены четыре кусочка древесного
угля, три из которых датировались IX веком. (Четвертый кусочек,
относящийся к XV веку, попал туда, видимо, случайно в более позднюю
эпоху.)
От споров об истинности датировки Игбо Укву исследователи
обратились к изучению природы этого лесного общества. Шоу
и тут пришел на помощь. Он стал исследовать устную традицию
современных народов игбо, которые до сих пор населяют леса в
окрестностях Игбо Укву. Игбо, как он выяснил, традиционно об-

разовывали деревни, которые управлялись старейшинами. Хотя эти
независимые поселки не знали царской власти, они признавали авторитет
жрецов. Благодаря способности сохранить плодородие почвы
и оградить народ от бедствий, эти жрецы обладали большой властью.
Устные предания игбо сообщают, что некоторые из них носили
полые слоновые бивни, в которые они трубили, возвещая
начало церемоний. Человек, похороненный в гробнице в Игбо Ричард,
вокруг которого было найдено несколько бивней, мог быть
таким жрецом.
Устная традиция игбо ничего не сообщала о происхождении
искусства литья, которым владели их предки. Вплоть до
1980-х годов многие ученые считали, что игбо получили эти знания
от странствующих североафриканских кузнецов. Однако химический
анализ примесей, которые использовались при изготовлении бронзовых
предметов Игбо Укву, показывает, что металл имеет не-
обычайно высокое содержание серебра. Это является
свидетельством местного происхождения данного метода производства.
Арабские и европейские кузнецы всегда удаляли
серебро из расплавленной бронзы. Это позволяет предположить,
что бронзовые изделия Игбо Укву были изготовлены
местным, возникшим независимо от других культур способом.
Археологи, однако, не могли найти местных источников
меди - основного компонента бронзы. Только в 1991 году ученые
из Нигерийского университета в Исаке обнаружили то место,
где добывались медь и свинец. Оно расположено в
расселине Бенуе, всего в 80 километрах от Игбо Укву. Уголь,
взятый из находившихся здесь горнов для выплавки металла,
датировался IX веком, то есть тем же периодом, что и изделия
Игбо Укву. Более того, медная руда из этих рудников содержала
такое же количество серебра, что и бронза, из которой эти
изделия были изготовлены.
Шедевры из Игбо Укву, таким образом, были созданы
местными виртуозами, более 1100 лет назад открывшими собственный
метод художественного литья. Необыкновенная, как это
может показаться многим современным людям, культура Игбо Укву
на самом деле являлась лишь составной частью более обширной художественной
традиции, которая была характерна для этого региона
в незапамятные времена.

3.JPG


Раскопки в Игбо Укву. деревне, расположенной
на востоке Нигерии, подарили
миру одно из величайших сокровищ африканского
искусства - уникальную коллекцию
ритуальных сосудов, отлитых из
бронзы. Самым изысканным произведением
среди них является эта замечательная
ваза на подставке, высотой в
30 сантиметров, оплетенная бронзовой
проволокой. Она предназначалась, вероят-
но, для священной воды и датируется
IX веком.

4.JPG


Настороженная птица с большими глазами
сидит на паре огромных яиц на этой
необычного вида подвеске из Игбо Укву.
Изображения насекомых, редкие для африканского
искусства, часто появляются
на бронзовых изделиях, Игбо. И здесь мы
видим, что на каждом яйце сидят по
три мухи. К задней поверхности подвески
прикреплены И цепочек из медной проволоки,
каждая длиной в 15 сантиметров.
Они декорированы желтыми
бусинами и бронзовыми украшениями, напоминающими
открытые клювы.

5.JPG


Сложный орнамент, похожий на россыпь
драгоценных камней, который покрывает
поверхность этой бронзовой раковины
тритона, является характерной чертой
искусства Игбо. Увенчанный статуэткой
леопарда сосуд, возраст которого насчитывает
1100 лет, похоже, выполнял
церемониальные функции.

7. Культура Ифе (йоруба, с середины 9 века н. э.) и Нок (йоруба, добыча железной руды с 6 века до н. э.), в Нигерии.


Одни из самых великолепных образцов наследия этой традиции
были созданы на противоположной от Игбо Укву стороне Нигера, в
Ифе - священном городе народа йоруба. Искусство Ифе было на
несколько веков старше искусства Игбо Укву, и случилось так, что
мир познакомился с ним на 50 лет раньше благодаря Аео Фробениусу
- выдающемуся немецкому этнографу, посетившему Ифе
в 1910 году.

Фробениус впервые услышал об Ифе от матроса-йоруба, который
оказался в порту Гамбурга. Матрос рассказал Фробениусу о
святилищах, которыми был
божеству богатства и моря.
окружен
Иоруба
город. Там люди поклонялись
называли его Олокун и очень
почитали. Частью ритуала, как узнал Фробениус, было выкапывание
"превратившихся в камень" голов предков. Заинтригованный этнограф
отправился в Ифе.
То, что он там увидел, разочаровало его. Святилища оказались
обычными тропическими рощами, отмеченными только грубо высеченными
каменными изображениями. Но в один из дней он, осматривая одну
из рощ, заметил "два кусочка терракоты, глубоко ушедшие в землю. Они
были частями разбитого человеческого лица, и когда я увидел эти фрагменты,
я в полной мере осознал смысл того, что мне было сказано. Здесь
находились остатки очень древнего и замечательного типа искусства, бесконечно
более прекрасного, чем грубые каменные образы .

Очарованный этой находкой, Фробениус вместе
со своим ассистентом начал прокладывать тоннель под
рощей Олокуна. "Шахтерский" метод этнографа оказался
фантастически продуктивным. Даже на глубине
5,5 метра они продолжали находить керамику, мелкую
пластику и "необыкновенно живые, редкого изящества
терракотовые головы с четко выраженными характерными
чертами"
Но самое лучшее ожидало Фробениуса впереди. После
долгих уговоров жрец рощи Олокуна согласился показать ему
голову изумительной красоты, восхитительно отлитую из античной
бронзы, полную жизни, покрытую патиной великолепного темно-
зеленого цвета". Это был в самом деле Олокун, Посейдон Атлантической
Африки. Фробениус приобрел голову за 6 фунтов
стерлингов плюс бутылку шотландского виски и высокий стакан. Когда
глава местной британской администрации узнал об этой сделке, он
объявил ее недействительной и заставил немецкого ученого вернуть
сокровище. Позже эта голова исчезла и была заменена копией. Оригинала
с тех пор никто не видел.
Находясь под влиянием европоцентристских предрассудков того
времени, Фробениус считал, что великолепие, увиденное им в роще
Олокуна, было привнесено в Западную Африку представителями приморских
народов Средиземноморья. Не найдя местных прецедентов
подобного искусства, немецкий исследователь покинул Ифе в убеждении,
что он нашел легендарную Атлантиду.

Однако в 1943 году Бернард Фегг, в то время молодой

британский курсант, служивший в нигерийской саванне к северу
от Ифе, нашел то, что многие историки искусства и археологи
признали тем самым прецедентом, которого не обнаружил Фро бениус.
В тот год инженер, работавший на близлежащей шахте на
плато Джое, показал Феггу терракотовую голову, которую он приобрел
у шахтера. Тот нашел ее, когда искал олово, и использовал
ее в качестве пугала на своем поле. Эта голова была весьма
тщательно сделана, со стилизованными волосами и выразительными
глазами. Фегг, который был археологом-любителем, сразу понял
ценность этого предмета. Он заручился помощью шахтеров в деле
поиска других скульптур, которые он впоследствии определил как
принадлежащие культуре Нок. Она была так названа в честь того
места, где были найдены первые подобные скульптуры {страны-
цы 112-113).
Более тысячи лет разделяют культуры Нок и Ифе, но не-
которые ученые считают,
ром смысле являются
что древние скульпторы Нока в некотопредтечами
искусства Ифе. Обитатели
нокских деревень являлись частью революционной по своему характеру
культуры, представители которой, как показывают архео-

логические свидетельства, уже к VI веку до н. э. научились получать
из руды железо. Далеко продвинувшиеся в материальном
и художественном отношении, они породили ряд социальных и религиозных
традиций, которые стали общими для всех обитателей
лесов к югу от Нока.
Британский историк искусства Фрэнк Уиллет считает, что
превращение стилизованной скульптуры нокской традиции в натуралистическую
керамическую и бронзовую скульптуру Ифе отражено
в мифологии йоруба. Историки искусства в своих
интерпретациях опираются на устные традиции. Согласно одной из
таких традиций, бог Одудува сошел на землю в Ифе центре
всего мироздания и стал его первым правителем, или они. У
него родились 16 детей, которые ушли из Ифе и основали государства
народа йоруба.
В других легендах йоруба говорится, что Одудува пришел из
Мекки или из Египта. Тщательное исследование этих преданий привело
Уиллета к заключению, что в начале второго тысячелетия н. э.
небольшая, но обладавшая сильным влиянием группа переселенцев,
возможно, с северо-востока, прибыла в Ифе. Они принесли с собой
изысканную художественную традицию и мастерство отливки из латуни.
Они обучили этому мастерству народ йоруба, который также
создавал терракотовые скульптуры.
Переселенцы принесли с собой и идею божественного царства.
Созданные на ее основе мифы превозносят Ифе как центр мира и
место рождения сыновей Одудувы. Правители 16 областей Ифе приходили
в священный город для коронации. Паломники стекались в
его священные рощи, чтобы обратиться со своими просьбами к богам
йоруба.
Некоторые реальные черты этого воспетого древними мифами
места были выявлены в ходе серии археологических исследований,
начавшихся в 1949 году. Археологи смогли установить расположение
зданий Ифе по усыпанным черепками дворам. Разбитая керамика
и белая кварцитовая галька образовывали участки правильной формы,
обозначая внутренние пространства и проходы, вокруг которых стояли
дома. Стены были обмазаны илом, затвердевшим на солнце, а
полом являлась плотно утрамбованная земля. Жилища, каждое из
которых обладало собственным садом, теснились вокруг дворца они
в центре Ифе.
Окружавшие Ифе стены образуют несколько колец, что свидетельствует
о постоянном росте священного города, который продолжался
со времени его основания в середине IX века н. э. до упадка,
проявившегося в XVI веке. В самой старой части города рабочие
обнаружили тигли, покрытые голубоватой глазурью, и стеклянные шарики,
которые были определены как побочный продукт производства
бус. Стеклянные бусины и дары леса, вероятно, являлись главной

статьей экспорта Ифе. Получаемая от их продажи прибыль и богатые
дары, приносимые в городские святилища, служили поддержкой царскому
двору и местному высокому искусству.
Самые замечательные из всех латунных скульптур Ифе
прославляют они и представителей аристократии. Многие эти творения
были случайно обнаружены рабочим, который в 1938 году
копал землю рядом с дворцом они. Скульптуры изображают
головы, отмеченные спокойным изяществом, и фигуры, похожие
на образы богов, которые одеты в состоящие из бус накидки.
В руках боги сжимают магические скипетры. Более распространенными,
но не менее замечательными являются терракотовые
статуэтки.
В 1972 году британский археолог Питер Гарлейк, со-
трудничавший с университетом Ифе, предпринял раскопки, которые
впервые предоставили ученым возможность узнать, как
в древности использовались эти терракотовые скульптуры.
Гарлейк обнаружил в центре залежи черепков 600-летней
давности целый сосуд, основание которого было украшено
тремя керамическими головами - одна походила на портрет,
две другие имели конусообразную форму, - стоящими
рядом в построенном из соломы святилище. Святилище было
окружено изображениями ритуальных предметов: барабана,
кинжала, пары коровьих рогов и перевернутого головой
вниз трупа человека в корзине.
Всего в нескольких метрах от этого места Гарлейк нашел
россыпь железных гвоздей. Их расположение позволило
предположить, что здесь стояло давно исчезнувшее деревянное
строение. В его центре лежала куча разбитых статуэток
из терракоты и фрагменты костей конечностей и туловища
человека. Поблизости возвышалась груда из 40 человеческих
черепов. Так и осталось непонятным, было ли это
свидетельством жертвоприношения. Однако ясно, что в
этом месте был проведен какой-то ритуал.

8. Бенин (расцвет примерно с 1440 года):


К XV веку йоруба Ифе заметили, что их богатства
и влияние начали постепенно уменьшаться под напором
конкуренции со стороны лесных государств, которые
захватили важные торговые пути и укрепили свою власть.
Самым серьезным из этих соперников был Бенин - город-
государство народа эдо, расположенный в 160 километрах
к юго-востоку от Ифе. (Земли древнего Бенина
целиком лежат в Нигерии и не затрагивают территории
Республики Бенин.)
Расцвет Бенина начался в 1440 году, когда на престол
взошел Эвуаре Великий. Согласно устной традиции эдо,
Эвуаре - оба, или царь - был прямым потомком Одудувы,

первого правителя Ифе. Как и Одудува, Эвуаре считался богом. Его
пристальный взгляд обладал такой мощью, что оба был вынужден
носить на лице вуаль из бус, чтобы защитить находящихся рядом с
ним людей от этой ужасающей силы. Его помнят как создателя могущественных
чар", врачевателя, воина, музыканта и дальновидного
правителя. Захватив 201 город и деревню, Эвуаре быстро увеличил
богатства Бенина и превратил город-государство в настоящее царство.
Эвуаре приказал обнести свой дворец внушительной внутренней
стеной. Она представляла собой земляную насыпь длиной
в 11 километров, которую опоясывал ров с водой глубиной 15
метров. В начале 1960-х ее раскопал британский археолог Грэхем
Каннах. Он установил, что сооружение стены, если оно продолжалось
на протяжении пяти сухих сезонов, потребовало бы собрать
1000 рабочих, которые должны были трудиться по 10 часов в
сутки семь дней в неделю. Но это был не единственный строительный
проект Эвуаре. Он также проложил в городе новые улицы
и возвел девять укрепленных ворот. Последующие раскопки вскрыли
даже нечто более впечатляющее: целую сеть сельских стен, от
6400 до 13000 километров в длину, на строительство которых
должно было быть затрачено 150 миллионов человеко-часов и сотни
лет работы. Стены, вероятно, служили разграничителями земель,
принадлежавших разным деревням и городам.
Всего через 13 лет после смерти Эвуаре, в 1473 году, рассказы
о богатстве Бенина привели португальских торговцев к воротам
города. Вскоре за ними последовали англичане, голландцы и флорентийцы.
Все они прибыли в Бенин в поисках перца, золота, слоновой
кости и рабов. Прельщенные экзотическими товарами,
разложенными перед ними, бархатом, огнестрельным оружием,
цукатами, седлами, зеркалами - эдо вскоре наладили торговые связи
с европейцами. Согласно запискам голландского купца, посланцы
обы являлись в порт "великолепно одетые, украшенные ожерельями
из яшмы или кораллов
Поприветствовав европейских купцов и подарив им сладких
фруктов из рощ обы, эдо начинали торговаться. Этот торг мог
длиться долго иногда целыми месяцами". Практичность торговцев
эдо побудила британского купца Ричарда Эдена написать в
1590 году: "Они очень осторожно ведут торг и не теряют даже
крупицы золота. Они используют весы и меры и очень осмотрительны
в их выборе". Сообразительность эдо приносила им фантастические
барыши. В XVI веке, в эпоху подъема царства, город
Бенин мог вмещать в себя 60 ООО жителей, которые, как говорили,
приветствовали друг друга словами: "Хвала Господу за то богатство,
которое он мне дал".
Нигде это богатство не бросалось в глаза так сильно, как во
дворце оба. Дворец представлял собой лабиринт комнат и галерей,

которые располагались вокруг более чем 100 внутренних двориков, и
занимал, по словам посетившего его голландского путешественника,
"столько пространства, сколько город Харлем", а галереи были такими
же большими, как и амстердамская Биржа". Его деревянные
балки украшали отлитые из латуни таблички с изображениями сцен
военных подвигов и церемониальной жизни. В центре двориков размещались
богато декорированные алтари, на которых стояли бронзовые
головы, окруженные резными бивнями слонов. Здесь оба и его приближенные
справляли обряды, призванные поддерживать гармонические
отношения между предками бенинцев и царством духов.
Некоторые украшали бронзовые головы коралловыми бусами и окунали
их в чаши с кровью принесенных в жертву людей. Только при
помощи таких мер, как считали эдо, они могли обеспечить процветание
государства.
К концу XVIII века подобного рода обращения к богам, похоже,
утратили свою эффективность. Те самые богачи, которые подняли
Бенин на вершину процветания, теперь толкали страну к краху.
Против прочного единства государства выступили царьки небольших
областей, вооруженные европейским огнестрельным оружием, которые
стремились захватить контроль над большей частью региональной торговли.
По мере погружения страны в хаос оба и его свита все глубже
забирались в хитросплетения дворцовых покоев, избегая контактов с
европейцами и отступниками.
За одно столетие Бенин, бывший некогда обширным государством,
в состав которого входило множество мелких лесных царств
к западу от Нигера, сократился в размерах настолько, что не выходил
уже за пределы окрестностей города Бенин. Последний, сокрушительный
удар был нанесен не мятежниками, а чужеземцами, которые
некогда поддерживали с Бенином взаимовыгодные отношения.
В 1897 году британцы предприняли несколько попыток повлиять
на оба, чтобы тот возобновил торговлю с европейцами. Когда
эти попытки провалились, британский консул без приглашения отправился
во дворец. Без ведома оба два вождя эдо устроили засаду на
консула и его свиту. В результате нападения были убиты семь из
девяти европейцев и большинство из двухсот африканцев. В ужасе
перед грядущими репрессиями оба предпринял массовые ритуальные
убийства, принеся в жертву сотни людей, надеясь тем самым отвести
угрозу от города.
Однако все эти усилия пропали даром. 18 февраля 1897 года
в город вошли подразделения британской карательной экспеди-
ции.
Один
Город, похожий на окровавленную гробницу, был пустынен.
из британцев зашел во дворец и оставил описание того,
что он там увидел. "Большая дверь, - писал он, - обита листами
латуни, на которых отчеканены изображения людских фигур
и голов леопардов. Вдоль ограждающей небольшую площадь стены

выстроились в ряд головы из латуни,
каждая была увенчана
длинным, пострадавшим от непогоды
резным бивнем. Между головами
находились отлитые из
латуни изображения людей в доспехах,
восседающих на спинах коней.
Все предметы были густо
вымазаны кровью, а
висел страшный смрад.
тивоположной стороне
в воздухе
На проплощади
стоит молитвенный ДОМ царя.
Первое, что вас
это металлическая
поражает,
крыша, на
которой, прямо перед вами, рас-
положилась огромная латунная
змея, голова которой спускается к
водосточному желобу. Все стропила
были покрыты латунными
листами, на которых были изображения
фигур. Крыша поддер-
живалась почти сотней колонн,
сделанных из склепанных вместе
бронзовых листов, что производило
очень сильное впечатление '.
Англичане вывезли из дворца
около 2000 бесценных произведений
искусства Бенина. Один
из участников карательной экспедиции
несколькими годами позже
в своих записках превозносил красоту
этих предметов, некоторые из
которых, как он определил, были
изготовлены в XVI веке. D конце
XV века на Иберийском полуострове
не было такого высококлассного
искусства. И мы знаем, что
его было немного и в остальной Европе".
Предметы, вывезенные в Британию в качестве военных трофеев,
были проданы с аукциона, чтобы покрыть расходы на этот
поход и выплатить пенсии его участникам и семьям погибших. Оба
был отправлен в ссылку. После его смерти в 1914 году британцы
вернули в Бенин его сына и объявили его новым оба. Ему были
возвращены коралловые бусы, которые носили все его предшественники
как знак царской власти. В качестве одной из мер по восста-

новлению дворца оба заказал новые латунные пластинки и предметы
из слоновой кости вместо тех, которые были вывезены англичанами,
и приказал прикрепить их к алтарям, чтобы вновь можно было проводить
древние ритуалы.
Бенин был последним великим царством африканских лесов,
сохранившим свою независимость. Западная Африка была поделена
ведущими европейскими державами той эпохи. При этом новые границы
не имели ничего общего с исторически сложившимися. Старые
враги могли оказаться под управлением одной и той же колониальной
администрации, в то время как единые этнические группы - оказаться
разделенными границей на две части. Эта печальная эпоха
иноземного владычества закончится во второй половине ХХ века,
когда африканские государства - по-прежнему имеющие установленные
колонизаторами границы - начнут добиваться независимости, получая
ее в некоторых случаях мирным путем, в других - после
долгой и кровопролитной борьбы.

6.JPG


На этой солонке XVI века, сделанной из
слоновой кости, мастер из Бенина -
важного торгового государства в лесах западной
части дельты Нигера - изобразил
португальских дворян. Крышка
солонки украшена плывущ,им кораблем,
увенчанным "вороньим гнездом·~ из которого
выглядывает дозорный. Подобные товары
из слоновой кости изготавливались
исключительно для европейских рынков.
На них часто выменивали ружья или латунь,
которую использовали для изготовления
статуэток.

7.JPG

8.JPG

9.JPG
Ответить

Фотография andy4675 andy4675 26.10 2018

11.JPG

 

12.JPG

 

13.JPG

 

14.JPG

 

15.JPG

 

16.JPG

 

17.JPG

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 26.10 2018

Открытие континента. Африка.

 

Пауль Вернер Ланге, Континент коротких теней, 1990 год:

 

0.GIF

 

1.GIF

 

2.GIF

 

3.GIF

 

4.GIF

 

5.GIF

 

6.GIF

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 26.10 2018

Государства Южной Африки:
 
1. Мапунгубве, города-государства суахили на берегах Восточной Африки и Большое Зимбабве.
 
Это были обычные слухи о золоте и других сокровищах, и других сокровищах, однако Э. С.
Дж. ван Граан мог только
вообразить, что может быть им найдено, на вершине скалы из песчаника,
известной под названием Мапунгубве ("Холм шакалов").
Подобные слухи были столь же ненадежными, как и сезоны дождей
в некоторых областях Южной Африки. Любой фермер и золотоискатель
наверняка знал ту легенду, которая была ему рассказана.
Холм был посвящен Великим. Это место было настолько священным,
что люди, живущие в его окрестностях, не могли указывать
на него и не могли обращать в его сторону лицо, если в это время
о нем шел разговор.
Подгоняемый мечтами о богатстве, ван Граан, белый житель
Южной Африки, предыдущие шесть лет провел в поисках любой
информации, которая помогла бы ему установить местонахождение
священного холма. Он достиг своей цели в конце 1932 года, благодаря
местному жителю, который, хотя и неохотно, рассказал ему, где находится
дыра в скале, являющаяся началом секретной тропинки, ведущей
к вершине Мапунгубве.
Вскарабкавшись на вершину, ван Граан, его сын и три компаньона
оказались окруженными со всех сторон кучами валунов.
Крупные камни были водружены на более мелкие и покачивались от
малейшего прикосновения. Казалось, что эти древние стражи холма
вот-вот обрушатся на головы незваных гостей. Черепки, стеклянные
бусины, куски меди и обломки железных инструментов усыпали все
вокруг. Но самый большой интерес компании ван Граана вызвал кусочек
желтого металла, который матово поблескивал сквозь тонкий
слой почвы около склона. На следующий день охотники за сокровищами
нашли огромное количество золота на вершине холма, в том
числе и в погребениях, которые они вскрыли и ограбили. Затем они
поделили добычу, разрубив при этом статуэтку носорога из листового
золота на несколько частей.
Казалось, что Мапунгубве была уготована судьба пополнить
тот обширный список мест, связанных с историей Африки, которые
были открыты европейцами только для того, чтобы быть оскверненными
и ограбленными. К счастью для последующих исследователей,
молодого ван Граана стали мучить угрызения совести. Некогда
он был студентом известного археолога Лео Фуче из университета
Претории и теперь решил рассказать своему бывшему профессору о
находке. В июне 1933 года Мапунгубве был взят под охрану правительством
Южной Африки, и сразу была проведена серия археологических
исследований этого места.
В период своего наивысшего могущества, в XII веке н. э.,
Мапунгубве был экономической и политической столицей высокоразвитого
государства африканцев. Хотя его благосостояние основывалось
в первую очередь на земледелии и скотоводстве, это
государство также было вовлечено в торговую сеть, раскинувшуюся
на 640 километров от реки Лимпопо до берегов Индийского океана,
что приносило немалые выгоды.
Главным предметом торговли этого города была слоновая кость.
И пока она пользовалась спросом среди восточноафриканских купцов,
которые продавали ее своим заморским партнерам, город процветал.
Однако найденные ван Грааном золотые изделия, которые датируются
приблизительно 1200 годом н. э. и являются, таким образом, самыми
древними подобными предметами, обнаруженными на плато Зимбабве,
свидетельствуют о смене приоритетов. Присутствие изделий из золота
в погребениях позволяет предположить, что этот металл уже стал
высоко цениться. Аюди, которые могли позволить себе взять с собой
в могилу столь ценные вещи, должны были обладать немалым богатством.
Возможно, они были торговцами, которые успешно вели
свои дела с купцами суахили, жившими на восточном побережье.
Именно жажда золота - которая мучила не богатых африканцев, а
арабских и средиземноморских купцов - явилась, вероятно, той причиной,
по которой был покинут Мапунгубве, расположенный вдали
от золотых копей и портов, через которые драгоценный металл вывозился
в другие страны. Но тем самым был дан толчок к развитию
государства Зимбабве.
Действительно, история этого периода африканского средневековья
является рассказом о взлете одного государства и падении
другого и о попытках каждого из них проникнуть в торговые
города восточного побережья Африки. Сами города также соперничали
друг с другом, стремясь продать приезжающим из-за Индийского
океана или Красного моря купцам как можно больше
золота. Когда португальцы в XVI веке вторглись в торговлю золотом,
они посеяли зерна ее распада, убрав посредников и разорвав
исторически сложившиеся связи между внутренними областями и
побережьем, чтобы самим получить контроль над самими источниками
золота.
До появления европейцев контроль над африканской торговлей золотом
оставался в руках самих аборигенов, в основном купцов суахили. Слово
суахили означает "жители побережья", однако торговая сеть охватила
такую обширную территорию, что даже в наши дни на языке
суахили ведут свои деловые переговоры торговцы, живущие далеко
на западе, в Заире. Этот термин с этнической точки зрения, скорее,
относится к культурному явлению, а не к отдельной группе. Географически
он применяется для обозначения узкой полоски побережья,
которую британский археолог Марк Хортон назвал Коридором Суахили.
Она протянулась на 2 900 километров, от современного Сомали
на севере до Мозамбика на юге, включая в себя также Коморские
острова и северную часть Мадагаскара. Здесь, согласно Хортону,
еще в веке н. э. зародилось общество, существовавшее за счет
морской торговли, которое стало известно под названием Суахили.
В докладе о морском сообщении в Индийском океане, составленном
в те времена, видимо, агентом императорского Рима,
об африканской прибрежной торговле говорится как о части более
обширной сети. Даже в ту раннюю эпоху обмен товарами между
рынками Восточной Африки и Индии и юга Аравии был явлением
обычным.
дийских и
Автор доклада
арабских судов
говорит о ежедневном
между африканскими
курсировании инпортами.
Перечис-
ляются и товары, которые ввозились и вывозились через эти
порты. Африканские торговцы обменивали здесь слоновую кость,
рог носорога, панцири черепах, металлические инструменты и
оружие.
Во II веке н. э. в "Руководстве по географии" Птолемей приводит
любопытные, хотя и отрывочные сведения о торговле, ведущейся
по Индийскому океану. В последние десятилетия археология принялась
заполнять белые пятна, оставленные древними текстами. Раскопки на
мысе Рас-Хафун, расположенном к югу от мыса Гвардафуй в современном
Сомали, принесли различные керамические изделия, в том
числе и привезенные из Персии, которые относятся к промежутку с
1 века до н. э. по V век н. э. Похожие находки были сделаны и
значительно южнее в Унгуджа Укуу (на острове Занзибар около
побережья Танзании) и в Чибуене (на юге Мозамбика), что вновь
свидетельствует о наличии прочных торговых связей по всему побережью
Восточной Африки. В Унгуджа Укуу занзибарский археолог
Абдул-Рахам Джума обнаружил также фрагменты керамики местного
изготовления, которая относится к типу, широко распространенному
в поселениях на материке. Эти фрагменты датируются первой половиной
первого тысячелетия н. э., что указывает на раннее происхождение
африканских поселений.
К IX веку суахили прочно заняли место посредников и начали
культурную трансформацию, которая в итоге превратила побережье
Восточной Африки в оплот ислама. Вопрос о том, каким путем шла
эта трансформация, стал источником противоречий среди историков и
археологов. Вплоть до 1980-х годов большинство исследователей придерживались
теории, выдвинутой британским археологом Невиллом
Читтиком, что суахили были потомками арабских торговцев, которые
колонизировали восточноафриканское побережье и близлежащие острова
в период между VII и Х веками н. э. Эти арабы, писал Читтик,
смешивались с местными земледельцами, говорящими на языке банту,
и со временем арабская культура, подвергшись сильному местному
влиянию, превратилась в культуру суахили.
Местные устные предания, однако, позволяют сказать, что
хотя некоторые арабские купцы и посещали прибрежные поселения
и даже иногда решали здесь остаться, подобная иммиграция не
могла оказать значительного влияния. Пришельцы сами были быстро
и полностью ассимилированы местным населением. Раскопки,
проводившиеся во многих местах на протяжении 1980-х и 1990-х
годов, подтверждают это. В ходе раскопок под развалинами поселений,
основанных, как полагали, арабами, были обнаружены следы
древних африканских общин рыболовов и земледельцев, и при
этом отчетливо прослеживалась преемственность между всеми фазами
этих поселений от самых древних до "арабских". В итоге
появилась новая теория, согласно которой суахили, ведя торговлю
с внешним миром, приняли религию и некоторые обычаи своих
арабских торговых партнеров и со временем придали им неповторимый
африканский колорит.
Суахили были, разумеется, не первым народом в мире, который
воспринял иноземные традиции с целью облегчить торговые
отношения. И так как правящая элита стремилась получить от тес-
ных связей с арабскими партнерами по торговле как можно больше,
именно она первой в обществе суахили стала, начиная с IX века,
обращаться к исламу. Это подтверждается и данными археологии.
Найденные в городах суахили мечети могли вместить лишь небольшую
группу людей.
Но ислам привлекал суахили не только по причине материальной
выгоды. Это была письменная религия, которая предлагала
кодекс этических норм и законов. Она также предлагала суахили
духовное единство со значительно более широкой частью человечества,
чем это позволяла их африканская культура. В результате к
XII веку в обществе суахили ислам уже обладал значительной базой.
Это было ознаменовано строительством многочисленных и более вместительных
мечетей.
Разумеется, принятие ислама не имело бы особого значения
для арабских торговцев, если бы суахили не могли при этом поставлять
товары. Соответственно, суахили еще в доисламский период
неутомимо исследовали гавани, прокладывали морские пути
вдоль побережья и развивали технику навигации, необходимую в
условиях муссонных ветров и прибрежных течений (таких, как, например,
в Мозамбикском проливе между Мадагаскаром и материком).
По словам одного историка, суахили плавали вверх и вниз
вдоль побережья, "как будто там была сеть сухопутных дорог ,
перевозя на север золото, слоновую кость и другие африканские
товары и возвращаясь домой с хлопком, изделиями из стекла и
керамикой.
Для суахили было немалым успехом то, что их "коридор" в
IX веке был полностью включен в действительно интернациональную
торговую сеть, которая связала Восточную Африку с такими отдаленными
портами, как, например, китайские. Суахили применяли свои
деловые таланты и в торговле с обитателями внутренних областей,
становясь необходимым передаточным звеном между ними и заморскими
рынками.
Но это вовсе не говорит о том, что
хованы от неизбежных колебаний спроса и
суахили были застрапредложения.
И дей-
ствительно, к
который был
Х веку они оказались в экономическом кризисе,
вызван политическими событиями в далекой Месо-
потамии. Проводившееся там осушение солончаков создало выгодный
рынок рабов, который был быстро захвачен торговцами
суахили. Однако спрос резко упал с началом так называемого мятежа
Зандж - восстания рабов, принявшего массовый характер и
продлившегося 15 лет во второй половине IX века. Вскоре после
этого падение династии Таи в Китае положило начало долгому
периоду политической нестабильности, что подорвало спрос на слоновую
кость.
Надежды суахили пробудились в середине Х века,
когда спрос на новые товары привлек новых покупателей,
прежде всего торговцев из красноморского региона и Аден-
ского залива. Эти торговцы, в свою очередь, предлагали вы-
ход на средиземноморские рынки. Оживилась
слоновой костью, но теперь большим спросом стали польза-
ваться горный хрусталь,
мастерами как
высоко ценившийся средиземноморскими
материал для резьбы, и золото,
которое сами суахили использовали мало, но которое в
будущем приведет их к величию.
История взлетов и падений экономики суахили
отражена в тех поселениях, располо-
женных вдоль побережья Восточной
Африки, которые были раскопаны
археологами. Всего были
обследованы остатки более 400 поселений,
некоторые из которых датируются VIII веком.
Однако археологи не смогли установить место-
нахождение нескольких мест, известных из письменных источников.
Самой неуловимой из них является Рапата. Она
получила свое название по наименованию местных судов, доски бортов
которых были связаны между собой веревками, сделанными из
пальмовых волокон. Рапата являлась главным центром экспорта слоновой
кости. Им она стала еще в 1 веке н. э. Рапата была также,
согласно римскому докладу, "последним торговым городом на материке"
на восточноафриканском побережье и, следовательно, границей
известного римлянам мира. "3 а ним неисследованный океан
поворачивает к западу"
"Руководство по географии" Птолемея добавляет еще немного
сведений об этом городе, отмечая, что к середине 11 века Рапата
превратилась в "метрополию". Используя сведения, взятые из обоих
источников, некоторые ученые
род, возможно, лежит где-то
Танзании, в районе Багамойо
пришли к выводу, что потерянный гона
56-километровой линии побережья
и Дар-эс-Салама. Другие с ними не
соглашаются, указывая на многочисленные противоречия в древних
сообщениях. Часть специалистов вообще сомневаются, что Рапата была
одним портом. Это название могло относиться к любому количеству
гаваней, где можно было починить корабли и переждать неблагоприятные
муссонные ветры.
Самый притягательный город из тех, которые были найдены,
расположен на архипелаге Ламу, группе плоских песчаных островов
в районе экватора, неподалеку от кенийского побережья. Поселения
суахили, датируемые VIII веком, были обнаружены на главных
островах архипелага - Манда и Пате. В 1966 году Невилл Читтик
начал раскопки города суахили на Манде, которые привели его к
ныне подвергнутому сомнению выводу, что "появление города было
вызвано поселением здесь иммигрантов, которые приплыли сюда из
Персидского/ Аравийского залива"
Невилл Читтик основывал свое убеждение на различных свидетельствах,
самым примечательным из которых было огромное количество
разбитой привозной керамики, которая относилась к IX и
Х векам. Он также заявил о том, что им обнаружены многочисленные
свидетельства иноземной техники строительства, при которой
использовался камень. Причем каменные постройки появля-
ются с самого раннего периода проживания здесь людей.
Читтик к тому же обратил внимание на массивные
дамбы, окружающие город, отметив, что они и их
конструкция "не имеют аналогов на восточноафриканском
побережье
Но в теории Читтика было одно противоречие.
Если Манда была арабской колонией,
то почему ее обитатели ждали до
XIV века, то есть 500 лет, чтобы постро-
ить первую мечеть? Этот
археолога Марка Хортона
вопрос заставил
бросить вызов
теории Читтика, которую он назвал "мо-
делью азиатской колонизации". Хортон
также заявил, что Читтик неправильно истолковал
находки, сделанные на Манде.
Такое количество привозной керамики, например,
могло быть вызвано любовью некоторых
местных жителей-суахили к иноземным
предметам роскоши. Он отметил, что Читтик
обнаружил эту керамику в раскопе, идущем вдоль
пляжа Манды, где, как указывал Хортон, привозные
товары выгружались после долгого морского путешествия,
и разбитые сосуды просто выбрасывались. При подоб-
ных обстоятельствах такая концентрация заморской керамики едва
ли может считаться необычной.
Хортон не согласился и с утверждением Читтика, что обитатели
Манды всегда жили в каменных и кирпичных домах. Вместо
этого он предположил, что на Манде была такая же ситуация,
как и в остальной Восточной Африке, где камень постепенно вытеснял
менее долговечные дерево и глину. Хортон сам обследовал
остатки строений и пришел к выводу, что город был построен
мастерами суахили, которые использовали местные методы строительства
и добытые или изготовленные на месте материалы, в пер-
вую очередь кораллы. Из подводных рифов вырезались блоки,
которым быстро, пока они не высохли и не за-
твердели, придавали
годы работы с этим
всех городов на
прямоугольную форму. Ме-
для
Это свидетельствует о
материалом были общими
побережье Красного моря.
том, что на Манде они
могли появиться из южной части Аравии, равно
как и некоторые архитектурные стили. Говоря о
дамбах Манды, Хортон отметил, что они, разумеется,
были уникальным явлением для Вое-
точной Африки и похожи на те, которые
обнаружены на юге Аравии. Тем не менее один
этот факт не может являться веским аргументом
в споре о происхождении обитателей Манды.
Наконец, Хортон предложил пересмотреть
хронологию города. Он утверждал, что уже в
800 году н. э., за десятки лет до установленной
Читтиком даты заселения, Манда была процветающей
общиной, занимающейся экспортом
строевого леса и рабов на Средний Восток. Более
того, согласно Хортону, Манда всегда была
чисто африканской общиной, которая лишь в
поздний период приняла учение ислама. "Архео-
логические исследования, писал Хортон,
показывают, как сначала материальная культура,
затем архитектура и, в конечном итоге, сама религия
были принесены исламским миром на побережье
Восточной Африки".
Опровержение Марком Хортоном изысканий
Невилла Читтика базировалось не только на
материалах раскопок Манды, но также и на исследованиях,
проведенных самим Хортоном в
Шанге, на близлежащем острове Пате, самом
крупном в архипелаге. В ходе шести полевых
сезонов, первый из
1980 году, Хортон
которых был проведен в
обнаружил следы общины,
которая непрерывно проживала на этом месте
приблизительно с 750 года н. э. ДО начала
xv века. На протяжении этого периода Шан га
из типичной африканской деревушки тех времен
превратилась в преимущественно мусульманский
город, имеющий торговые контакты со Средиземноморьем
и Китаем.
Исследованный Хортоном культурный слой,
толщиной в 4,5 метра, содержал не менее 30 фаз
развития поселения. В самом нижнем слое обнаружились остатки деревни
VIII века. Она была окружена загоном для скота и состояла
из домов-мазанок, которые, вероятно, располагались в зависимости
от принадлежности их обитателей к тому или иному клану. В центре
были найдены следы древнего колодца.
Верхние слои содержали остатки восьми небольших деревянных
мечетей, каждая из которых была построена на развалинах своей
предшественницы. Все они датировались промежутком времени от
конца VIII до Х века. Эти деревянные постройки, в свою очередь,
послужили фундаментом для такой же череды каменных мечетей,
самая ранняя из которых появилась
должала действовать
была покинута.
и после того,
в Х веке,
как около
а последняя про-
1425 года Шанга
Хортон читал эти слои так же, как другие читают книги.
Они поведали ему историю о долгом и постепенном превращении
Шанги в исламскую общину. Как и в других местах Коридора
Суахили, этот процесс начался с обращения городской правящей
элиты, о чем
вянной мечети.
населением еще
свидетельствует маленькая
Новая религия не была
на протяжении 200 лет,
вместимость
полностью
но начатое
первой дерепринята
всем
после этого
строительство большой каменной мечети показывает, что с этого момента
ислам стал преобладать.
Каждая последующая мечеть, как заметил Хортон, имеет точную
ориентацию на Мекку. Это говорит о том, что их строители
обладали высоким уровнем знаний в области географии. Хортон также
обнаружил 100 хорошо сохранившихся серебряных монет. Самая ранняя
из них была найдена в слое, предшествующем 900 году н. э.,
а большинство относится приблизительно к 1000 году. Почти все они
содержат письменное обращение к Аллаху.
Монеты являются еще одним свидетельством тесных торговых
связей между Шангой и внешним миром, так как они, хотя
и были отчеканены на острове, являются, видимо, копиями средиземноморских
монет. Одна из них даже содержит имя и рифмованный
куплет на оборотной стороне. Такая формула обычно
использовалась при чеканке денег Фатимидами халифами Сицилии.
И действительно, рядом с побережьем соседнего острова
Манды были найдены пять серебряных монет, которые были отчеканены
на Сицилии в Х и XI веках. Это укрепило убеждение
Хортона, что "правители-суахили архипелага Ламу обладали средиземноморскими
монетами и использовали их в качестве образцов
для чеканки собственных денег".
Для археологов чеканка городом собственной монеты является
показателем его экономической мощи. То же можно сказать и о
каменных постройках. Вскоре после возведения первой каменной ме-
чети Шанга продемонстрировала силу своей экономики, построив целый
комплекс монументальных каменных зданий, окруженный каменной
же стеной. Как и мечети, эти постройки были сооружены на
развалинах более древних деревянных домов и могли являться местом
проведения религиозных обрядов или резиденцией правителя.
Далее Хортон заявляет, что архипелаг Ааму с VIII по XI век
функционировал как "единый политический и торговый организм".
Согласно теории Хортона, Манда была торговым центром, в то
время как Шанга, с ее каменной мечетью и административными
зданиями, являлась религиозным центром и местом пребывания двора
правителя.
В то время как некоторые вопросы, касающиеся происхождения
и развития Манды, теперь оказались выясненными, Канбалу продолжает
оставаться одним из исчезнувших африканских городов. На протяжении
второй половины первого тысячелетия н. э. он являлся
основной точкой, где происходили контакты с торговцами из регионов
Красного моря и Персидского залива. Но несмотря на то, что на
роль Канбалу предлагались многочисленные города и поселения, надежных
археологических свидетельств, позволяющих отождествить его
с конкретным местом, пока нет.
Немногочисленные сведения могут быть найдены только в
письменных источниках. Знаменитый арабский географ Х века аль-
Масуди, который лично посетил этот город, описывает
Канбалу как порт, размещенный на острове около по-
бережья Восточной Африки. Далее он отмечает, что
Канбалу был основан около 750 года н. э. и что ко
времени его посещения, то есть к 916 году, ислам еще
не оказал серьезного влияния на город. Канбалу традиционно
ассоциируется с Пембой, островом у побережья Тан-
зании, расположенном в 360 километрах к югу от архипелага Ламу.
Арабский географический словарь, составленный в XIII веке, называет
Пембу Джазират аль-Кадрой, что значит "Остров зелени',
местом, где расположены два города, один из которых на-
зывается Мкнблу, а второй Мтнби.
В 1953 году британский археолог Джеймс Киркман
отметил лингвистическое сходство между Мкнблу
и Рас Мкумбу, месте на острове Пемба, где сохранились
руины каменных построек. Здесь он провел несколько
полевых сезонов, надеясь найти следы Канбалу
Х века. К своему разочарованию, он не смог найти ни-
каких признаков существования на этом месте
раньше XIII века. В 1984 году Марк Хортон провел разведочную
траншею в Рас Мкумбу, однако и ему повезло не больше,
чем Киркману. Расширяя свои поиски, Хортон начал раскопки на
Мтамбве Мкуу - небольшом островке, расположенном у восточной
оконечности Пембы.
Там в 1985 году, раскапывая остатки скромной каменной постройки,
Хортон сделал потрясающее открытие. Он наткнулся на
сильно пострадавшую от времени полотняную сумку с застежкой из
серебра. В ней находилось более 2000 монет, самая поздняя из которых
датировалась 1066 годом. Десять монет были золотыми, остальные
из серебра, с выбитыми на них именами африканских
правителей. Без всякого сомнения, серебряные монеты были местной
чеканки и, как и те, что найдены Хортоном в Шанге, сделаны по
образцу монет Фатимидов, халифов Сицилии. Семь золотых монет
оказались динарами Фатимидов, отчеканенными на монетных дворах
Туниса, Египта, Сирии и Тиры. Оставшиеся три монеты являются
копиями неизвестных оригиналов. Монеты, вероятно, были спрятаны
на Мтамбве Мкуу одним из обитателей Пембы, и это позволяет
предположить, что на острове в самом деле находился потерянный
город Канбалу, где подобное богатство легко мог нажить какой-нибудь
купец, ведший торговлю с арабским миром.
Некоторое количество монет из этого клада содержит имя Али бин
аль-Хасана - легендарного султана, подвиги которого отражены на
страницах "Хроники Килвы". Базируясь на устных преданиях, ко-
торые были записаны лишь в XVI веке, "Хроника Килвы" дошла
до наших дней в двух версиях: сокращенном переводе на португальский,
изданном в 1552 году, и сделанной в XIX веке
с арабского оригинала копии. Обе версии, хотя они и
расходятся в некоторых деталях, излагают историю
Килвы города суахили, существовавшего на одно-
именном острове и являвшегося наиболее важным
портом Восточной Африки с XII по XV век. Именно
здесь культура суахили вступила в свой золотой век.
Согласно "Хронике Килвы", город возник в Х веке,
когда отец и шесть его сыновей, каждый на собственном
корабле, покинули свой родной город Шираз в Персии, и один из
сыновей, по имени Али бин аль-Хасан, основал султанат в Килве.
Его приход рисуется скорее не завоеванием, а мирной сделкой, согласно
которой Килва должна была освободиться от язычества, а
претендующий на место султана в обмен на это предоставлял ее
жителям кусок материи такой длины, что им можно было окружить
весь остров. Став правителем собственного государства, Али управлял
им на протяжении 40 лет.
Хотя сведения из "Хроники Килвы" часто могут быть подтверждены
археологическим материалами, она порой носит мифический
характер, а иногда содержит и ошибочную информацию. В
ней, например, говорится, что город был основал в Х веке, в то
время как сделанные во время раскопок находки позволяют отнести
его возникновение к IX и даже VIII веку. Что касается ширазского
происхождения Али бин аль-Хасана, то Марк Хортон ставит
под сомнение версию, предложенную "Хроникой Килвы считая,
что Али был выходцем с архипелага Ламу, а не из Шираза.
Другие ученые полагают, что заявления о таком происхождении
Али были скорее аллегорическими, чем буквальными. Султан и его
преемники, в сущности, пытались представить себя столпами исламской
веры в этом регионе, чтобы укрепить собственные права
на престол.
Но если происхождение Али бин аль-Хасана является вопросом
спорным, то реальность этой фигуры ни у кого не вызывает
сомнений. Подтверждением этому служат и найденные монеты с его
именем. Во время раскопок в самой Килве, которые были начаты
Невиллом Читтиком в 1958 году, обнаружено более 400 медных
монет, на которых выбито имя султана-основателя Килвы. Базируясь
на этих находках, Читтик отнес дату основания ширазской династии
к концу XII века, то есть на два века позже по сравнению со
сведениями из "Хроники Килвы".
Те же раскопки показали, что еще до ширазского правления
обитатели Килвы жили в домах-мазанках, занимаясь рыболовством и
собирая моллюсков. Привозные товары, редкие
на протяжении раннего периода существования
Килвы, встречаются гораздо чаще в слоях, соответствующих
эпохе ширазской династии. К
этому времени, по крайней мере, часть населения
города уже приняла ислам, о чем свидетельствует
открытие трех мусульманских
погребений и мечети. Импорт включал в себя
стеклянные бусы из Индии и китайский фар-
фор. Многочисленные фарблоки
веретен, найденные в тех же слоях, указывают
на процветавшее домашнее ткачество.
Согласно Читтику, археологические находки указывают на
"явный культурный прорыв'', имевший место в конце XIII века.
Он, похоже, был связан со сменой правящей династии, о которой
упоминается в "Хронике Килвы". В отчете о раскопках Читтик
писал, что к середине XIV века Килва достигла наивысшего уровня
своего развития. Именно в течение этого периода Большая
Мечеть, расположенная на острове, была перестроена, увеличившись
в четыре раза по сравнению со своим изначальным размером.
Вскоре после этого на вершине скалы был возведен огромный
дворец, получивший название Хусуни Кубва. Его купола и своды,
покрывающие более ста комнат, представляли собой весьма впечатляющее
зрелище.
Расцвет Килвы проявлялся не только в интенсивном строительстве,
но и в появлении нового монументального стиля. Основным
материалом служил так называемый коралловый известняк,
который добывали в прибрежных скалах. Блоки, после их скрепления
цементом, получаемым из пережженных кораллов, покрывались
ровным слоем штукатурки, которая также изготавливалась из
пережженных кораллов. (Подобные материалы применялись при
строительстве заброшенного города Джеди в Кении - первого исследованного
археологами поселения на восточном побережье.) Во-
круг мечети
блоков дома
и дворца располагались
местной элиты. Одетая
построенные из коралловых
в самые лучшие шелка и
хлопок, увешанная золотыми и серебряными ювелирными изделиями,
она украшала свои комнаты китайским фарфором, принимала гостей
в тенистых двориках, ухаживала за небольшими садами. В домах
был даже водопровод. Стиль городских построек, как монументальных
сооружений, так и жилых домов, частично африканский,
частично арабский, но в целом это была архитектура суахили, обладавшая
своими неповторимыми чертами. Как сказал археолог Питер
Гарлейк, она шла "своим путем, благодаря мастерству
строителей, использующих все возможности основного материала, с
которым они работали .
В Килве новый архитектурный стиль лучше всего проявился
при постройке Хусуни Кубва - крупнейшего сооружения Восточной
Африки в доколониальный период. Этот дворец, по мнению Гарлейка,
был первоисточником всей архитектуры побережья, возникшей
после XIII века. Более того, он продемонстрировал такое разнообразие
и пышность архитектурных деталей, какое никогда более не
появлялось в постройках восточного побережья. Вероятно, дворец
был построен по приказу султана аль-Хасана ибн-Талута. Большая
часть сооружения состоит из гостиных и жилых комнат, включая и
личные апартаменты султана, которые были связаны между собой
коридорами и выходили во внутренний дворик и к восьмиугольному
бассейну.
К этой секции дворца примыкало огромное крыло со складскими
помещениями, которое состояло из десятков хранилищ, окружавших
обширный двор. Ученые выдвигают в связи с этим
версию, что султан попытался взять торговлю под личный контроль,
сконцентрировав ее буквально под своей собственной крышей. Согласно
другой версии, дворцовое хранилище могло выполнять роль
таможни, призванной облегчить сбор налогов с торговли на острове.
В любом случае эти попытки были обречены на провал, так как,
согласно археологическим данным, дворец покинули прежде, чем в
него смогли вселиться обитатели, или даже до завершения строительства.
Будучи в XIV веке одним из крупнейших городов восточноафриканского
побережья с населением около 20 ООО человек, Килва
не могла не производить впечатление на гостей, не последним из
которых был странствующий по миру Ибн Баттута. Через несколько
лет после своего посещения Килвы в 1331 году он все еще помнил,
что она была "одним из самых красивых городов в мире". Это
высокая оценка человека, который за 29 лет побывал в десятках
стран на двух континентах.
Но расцвет города был кратковременным. К концу XV ве-
ка Килва была ослаблена политическими интригами,
к северу путей, по которым шла торговля золотом.
могла сама влиять на ход событий. Ее судьба,
перемещением
Она уже не
как и судьба
большей части Восточной Африки, вскоре оказалась в руках португальцев.
Приблизительно в 2000 километрах к юго-западу от Килвы расположено
Большое Зимбабве, которое являлось начальной точкой,
откуда золото отправлялось к побережью, и узловым пунктом в торговой
сети, охватившей все Зимбабвийское плато. История Большого
Зимбабве тесно связана с историей его восточноафриканских торговых
партнеров, о чем свидетельствует клад предметов, обнаруженный в
1903 году в одном из древних каменных
краалей. Кроме золота, слоновой
кости и множества изделий
местного происхождения клад содержал
китайскую керамику, десятки
тысяч стеклянных бусин из
Индии и персидское фаянсовое
блюдо, относящееся к XIII или
XIV веку.
Через семь десятилетий, в
1971 году, американский археолог
Томас Хаффман нашел в руинах Большого Зимбабве единственную,
плохо сохранившуюся медную монету. Она была отчеканена в XIV веке,
и на ней было выбито имя султана аль-Хасана бин Сулеймана -
того самого правителя Килвы, который в 1331 году принимал у себя
Ибн Баттуту.
Систематические раскопки, предпринятые Дэвидом РэнделлМакайвером
и Гертрудой Кэтон-Томпсон, показали, что Большое
Зимбабве было построено предками современного народа шона. Однако
последующие археологические исследования слишком часто фокусировались
на том, кто и когда построил Большое Зимбабве. В
то же время упускались из виду более важные вопросы - зачем
было построено Большое Зимбабве и каким образом оно добилось
столь широкой известности.
Любая попытка выяснения происхождения Большого Зимбабве
должна начинаться с изучения природного и культурного влияний,
которые служили почвой для его роста. Зимбабвийское плато ограничивается
с севера и юга, соответственно, долинами рек Замбези и
Лимпопо. К востоку лежит обширная прибрежная равнина, достигающая
Индийского океана, а на западе леса и саванна уступают свое
место мрачной пустыне Калахари.
Сочетание факторов, в том числе обилие осадков, обширные
пастбища, плодородная почва и имеющийся в изобилии строевой лес,
сделало это плато особенно благоприятным для проживания. Но что
более важно, на плато не водилась муха цеце, разносящая смертельно
опасную для людей и животных сонную болезнь. На небольшом расстоянии
располагались золотые копи - а также источники меди, железа
и олова, - которые сыграют столь значительную роль в истории
Большого Зимбабве.
На протяжении первого тысячелетия н. э. на Зимбабвийском
плато, благодаря его мягкому климату, развивалась культура, экономика
которой базировалась на скотоводстве и земледелии. Домашний
скот стал показателем зажиточности, и гораздо более практичным,
чем золото. Однако спрос сначала на слоновую кость, а затем на
золото со стороны обитавших на побережье суахили, перепродававших
их в страны арабского и средиземноморского мира, дал толчок к
развитию торговли. Эти предметы мало ценились среди самих шона,
но их можно было обменять на бусы, красивую одежду и другие
иноземные товары.
Со временем прибыль от торговли создала основу богатства,
сконцентрировавшегося в руках небольшой группы людей, которая выделилась
в правящую элиту. В таких ранних поселениях второго тысячелетия
н. э., как Мапунгубве, произошедшее в обществе расслоение
можно проследить на расположении домов. Правители размещали свои
жилища ближе к вершине холма, в то время как низшие слои общества
строили свои хижины у подножия.
Богатство в таких поселениях скапливалось наверху, так как
вожди получали прибыли и от торговли, и от приносимой им дани.
Простым общинникам перепадали лишь жалкие крохи, не приносил
больших прибылей и их тяжелый труд. По мере того как верхушка
становилась богаче, она все более отдалялась от остальных. В конце
концов вокруг домов, расположенных на вершине холма, паяв-
ляются каменные стены, зримо подчеркивавшие сложившееся
неравенство.
Сотни таких обнесенных стенами поселений некогда покрывали
Зимбабвийское плато. До наших дней сохранились руины 150
из них, еще 50 были полностью разрушены на протяжении ХХ ве-
ка. Самым крупным из всех было Большое Зимбабве,
шее благодаря торговле
являвшееся культурной
Зимбабве.
золотом в период с
и политической
1250 по
столицей
процветав-
1450 год и
государства
Большое Зимбабве состоит из трех основных частей, которые покрывают
площадь в 40,5 гектара. Это Холм Руин - скопление
каменных краалей, построенных на вершине гранитной скалы; так
называемый Большой Крааль, являвшийся, возможно, резиденцией
правителя или церемониальным центром, который окружен приблизительно
дюжиной краалей, имеющих такую же форму, но гораздо
меньших по размерам; и расположенный вокруг этих двух частей
город, в котором жила подавляющая часть населения. Датировка
радиокарбонным методом показывает, что, хотя на этом месте и
возникали периодически поселения начиная с IV века н. э., первое
постоянное поселение было основано в Х или даже XI веке. К
XII веку Большое Зимбабве, благодаря наличию большого количества
скота и близости к золотым копям, стало постепенно приобретать
доминирующее положение в региональной торговле.
На ранних этапах исследований оценки количества населения
колебались от 1000 до 2500 человек, из которых 100 или 200 со-
ставляли правящую элиту Большого Зимбабве. Однако новые цифры,
основанные на исследованиях Томаса Хаффмана начала 1970-х годов,
свидетельствуют, что 18 ООО человек могли называть Большое Зимбабве
своим домом. Эти новые цифры кажутся более правдоподобными,
чем приводимые ранее выкладки. В качестве культурного
центра государства и места, где концентрируется все богатство, Большое
Зимбабве должно было притягивать к себе надежды и устремления
населения окрестных территорий, которое стекалось к этому
городу-магниту.
Как и в остальных случаях исхода из сельских районов,
известных на протяжении всей истории человечества, люди, покинувшие
свои крестьянские хозяйства в поисках лучшей доли, оказывались
в совершенно иной реальности, проживая теперь в
условиях, сравнимых с условиями жизни в современных трущобах.
Ведущий зимбабвийский историк, Дэвид Н. Бич, попробовал опи-
сать эту сцену. "Это была городская жизнь, пишет Бич. -
Внутри стен, которые окружали основное поселение, хижины располагались
столь плотно, что их карнизы почти соприкасались. З еленая
почва равнины была вытоптана тысячами ног. С восхода и
до заката в городе стоял ужасный шум. При определенных по-
годных условиях дым от
давать условия, близкие
сотен, если
к смогу".
не от тысяч очагов мог соз-
Далее Бич отмечает, что царящая антисанитария являлась причиной
болезней и едва ли могла способствовать сохранению мистического
благоговения перед городом. "Зимбабве часто виделось через
романтическую ауру, - заключает он, - но, возможно, клубы дыма
и мухи более подходящи в этом смысле с точки зрения исторической
точности. Контраст между правящими и управляемыми должен был
быть шокирующим".
Нигде этот контраст не был так очевиден, как внутри мощных
каменных стен, которые ограничивали различные части Большого
Зимбабве. Даже теперь, когда все лежит в руинах, они позволяют
увидеть, как жилось правителю и его родственникам, а также жрецам
и чиновникам, которые составляли правящую элиту Большого Зимбабве.
Раскопки показали, что стены являются единственными остатками
того, что Питер Гарлейк назвал "архитектурой, не имеющей
параллелей в Африке и во всем остальном мире".
На ранних этапах существования поселений внутри стен располагалось
небольшое количество круглых жилищ, построенных из даш
- материала, напоминающего цемент, в состав которого входила
взятая из термитников глина. Но по мере возрастания важности Большого
Зимбабве стали возводиться новые стены, которые окружали
уже большую площадь. Внутри этих оград стены служили как в
качестве опоры для домов, так и в качестве заборов, разделяющих
соседние участки.
Почти миллион гранитных блоков ушло на строительство
внешней стены протяженностью в 240 метров, которой был обнесен
Большой Крааль. Труд людей, необходимый для того, чтобы переместить,
вырезать и поставить гранитный блок на место в стене,
был облегчен сочетанием географических и климатических особенностей
этого места. Гранит, широко распространенный на Зимбабвийском
плато, благодаря сильной разнице между дневной и ночной
температурами, растрескивается, образуя параллельные трещины, и
от поверхности скалы откалываются ровные слои гранита. Этот
естественный процесс, который получил название "луковичная шелуха",
мог быть искусственно ускорен. На вершине скалы разводился
костер, скала разогревалась, а затем ее быстро поливали
холодной водой.
Гранитные строительные блоки, отколотые от скалы природой
или человеком, имели такую правильную форму, что из них можно
было строить, не используя скрепляющего раствора. Обычно высота
стен, построенных из таких блоков, в два раза превосходила их
толщину и могла достигать от 1,2 до 5 метров. Стены извивались
по ландшафту, не обращая, казалось бы, внимания на все изменения
рельефа. Не было прямых участков и острых углов - только изгибы,
и археологические данные свидетельствуют, что эти стены никогда
не поддерживали крышу. Встречаются разные типы кладок:
"елочкой'', зубчиком и другие. Стены Большого Зимбабве, видимо,
не имели оборонительного значения, но они подняли мастерство создания
кладки на уровень искусства. Каменные сооружения стали
украшаться закругленными воротами, дверьми с деревянными притолоками,
башнями и лестницами, которым придавались причудливые
извивающиеся формы.
Разное качество каменной кладки позволяет специалистам датировать
периоды существования тех или иных частей Большого Зимбабве.
Основываясь на результатах полевых исследований,
проведенных в 1958 году, британские археологи Роджер Саммерс и
Кейт Робинсон и архитектор Энтони Уитти смогли выделить несколько
различных типов кладки. Согласно самым последним данным, наиболее
ранняя фаза строительства датируется, вероятно, XIII веком.
Ее отличительными чертами являются необработанные камни, различающиеся
по форме и размерам, которые укладывались на землю без
фундамента. В середине Х IV века каменщики Большого Зимбабве
демонстрировали уже более высокий уровень мастерства. Блоки были
аккуратно подобраны, мастерски обтесаны и уложены длинными рядами.
Иногда под фундамент выкапывалась неглубокая траншея. Самые
поздние стены, датируемые XV веком, которые, казалось бы,
должны демонстрировать достигшее совершенства искусство, наоборот,
свидетельствуют об упадке мастерства каменщиков. Камни уложены
без системы и грубо обработаны.
 
Не существует письменных свидетельств
европейцев, когда-либо
побывавших в Большом Зимбабве в эпоху его расцвета, не
сохранились и арабские описания. Археологические материалы указывают
на присутствие в Большом Зимбабве торговцев суахили, но,
хотя суахили и обладали письменностью, они также не оставили записей,
способных пролить свет на происхождение этого поселения.
Некоторые европейские хроникеры, посещавшие Африку, фиксировали
в своих книгах доходившие до них слухи о тех странах, до которых
сами они не добрались.
Португальский историк Жоао де Баррас, например, передает
то, что ему рассказали о больших развалинах, расположенных недалеко
от золотых копей: "Квадратная крепость, построенная из камней уди-
витального размера и без применения скрепляющего раствора". Но
де Баррас писал это в 1552 году, когда Большое Зимбабве уже
погрузилось во тьму забвения, и хотя де Баррас называл эту крепость
Симбао, похоже, что он описывал одну из столиц-преемниц Большого
Зимбабве, вероятно - Ками.
Разумеется, в первую очередь португальцев интересовала близость
этого Симбао к золотым копям. Но если у европейцев богатство
измерялось унциями золота, то Большое Зимбабве даже во времена
своего расцвета оставалось скотоводческой культурой, и благосостояние
человека зависело от количества голов скота.
И все же торговля давала Большому Зимбабве возможность
внести разнообразие в экономику города, застраховав его тем самым
от того, что сами шона называли шангва - засуха, и других природных
катаклизмов, способных разрушить привычный образ жизни
его обитателей. Торговля также превратила Большое Зимбабве в своеобразное
региональное хранилище, куда из самых отдаленных уголков
свозили сырье.
В результате город стал центром развития ремесел. Из руды
выплавляли железо и тут же изготавливали из него оружие и инструменты.
Здесь также подвергались обработке медь, бронза и золото.
Из них изготавливали ювелирные украшения, а также футляры для
хранения резных деревянных дощечек. Кроме того, судя по большому
количеству блоков веретен, важную роль в жизни Большого Зимбабве
играли прядение и ткачество. Производилась здесь и керамика. Из
мыльного камня (стеатита) вырезали посуду, статуэтки и формы для
литья, а также фигурки, использовавшиеся в ритуалах. Хотя некоторые
эти товары могли увозиться купцами в весьма отдаленные регионы,
все же большая часть производимого в Большом Зимбабве
шла в обмен на предметы, созданные соседними культурами, и оседала
вблизи от места своего изготовления.
Большое Зимбабве было лишь самым крупным и наиболее
могущественным среди поселений, разбросанных по Зимбабвийскому
плато. Многие из них являлись резиденциями местных правителей.
Некоторые, как, например, Чумнунгва, могли посоперничать с Большим
Зимбабве своими размерами и богатством. Другие, в том числе
и Руанга, были значительно меньше и могли приютить не более десятка
взрослых людей. Подобные поселения почти наверняка являлись
резиденциями правителей, которые присматривали за сбором дани
(преимущественно золота), предназначенной для зимбабвийского государства.
К сожалению, многие древние поселения были ограблены в
конце XIX века европейскими охотниками за сокровищами. Аишь
некоторые подверглись более серьезному исследованию, чем беглый
осмотр. Разумеется, львиная доля усилий, направленных на изучение
зимбабвийского государства, была потрачена только на Большое
Зимбабве. И даже в этом случае большая часть раскопок проводилась
внутри самих оград, или краалей, несмотря на то, что подавляющее
большинство горожан проживало вне стен. В итоге
ученые сконцентрировали 90 процентов своего внимания на двух
процентах населения.
Ныне археологи предпринимают попытки ликвидировать это
несоответствие. Они расширяют зону исследований в Большом Зимбабве
и переключаются на изучение государства Зимбабве в целом.
В результате появляется более полная картина повседневной жизни.
Например, выяснилось, что в то время, как правящая элита жила в
относительной роскоши в Большом Зимбабве, большинство крестьян
селились в маленьких, не обнесенных стенами деревнях.
Возможно, в эпоху расцвета государства Зимбабве существовали
сотни таких поселений, но лишь немногие были обнаружены
и исследованы археологами. Среди них - Чивова Хил и Монтевидео
Ранч. С 1976 года оба эти селения изучал археолог Пол
Синклер из шведского университета в Уппсале. Он отметил, что
неудивительно, если жизнь здесь вращалась вокруг скотоводства.
Но Синклер также обнаружил следы выплавки железа и прядения.
Кроме того, он предположил, что местные жители добывали в
небольших количествах золото.
Добыча золота и в самом деле была судьбой крестьян во всем
государстве Зимбабве. Обычно ею занимались после того, как заканчивался
сезон сельскохозяйственных работ. Добыча велась как открытыми
способами - промывкой или выкапыванием неглубоких ям,
так и закрытым, когда с помощью шахт люди добирались до залегавших
глубоко под землей месторождений. Эта работа была крайне
опасной, о чем свидетельствуют многочисленные скелеты, найденные
в заброшенных шахтах. За весь этот труд крестьяне получали ничтожную
плату. Правящий класс заявлял свои права на все найденное
золото. Многое из того, что известно о добыче золота на этой территории,
было получено благодаря широкомасштабным исследованиям,
предпринятым Роджером Саммерсом.
Именно золото привело португальцев к берегам Восточной Африки,
которые затем, в поисках золотых копей, проникли во внутренние
области континента. Стремление заполучить то, что знаменитый мореплаватель
Васко да Гама называл infinlto ou.ro бесконечное
золото, - привело к кровавым конфликтам, которые нарушили существовавшие
долгое время торговые связи и привели к гибели целых
обществ.
Однако к тому времени доминирование Большого Зимбабве
над этим регионом уже было историей. Учеными предполагались
различные причины этого упадка, но ни одна из них не получила
надежного подтверждения. Так как местные жители не оставили
письменных памятников, ученым приходится основывать свои вы-
воды на
слишком
свидетельствах
многочисленное
материальной культуры. Возможно, что
население Большого Зимбабве породило
собственное шангва, оказывая слишком сильное влияние на окружающую
среду (например, уничтожение запасов топлива или истощение
почвы). Каковы бы ни были причины, в конечном итоге'
население города рассеялось. Некоторые его бывшие обитатели основали
новое государство шона, Торву, со своей собственной столицей
в Ками.
В начале XVI века изменения были велением времени и на
восточноафриканском побережье, где отношения между суахили и недавно
появившимися здесь португальцами с самого начала стали достаточно
напряженными. Суахили справедливо видели в пришельцах
угрозу своей монополии в торговле золотом с внутренними областями.
Дела пошли еще хуже после того, как португальцы в 1505 году
разграбили Килву. В итоге португальцы смогли добиться успеха только
в деле прерывания давно существовавших торговых связей между
побережьем и золотыми копями, ликвидации торговых путей и разрушения
экономики и образа жизни, которые веками процветали на
этой территории. Для Килвы и государств-преемников Большого Зимбабве
последствия этого были катастрофическими. Как заметил Питер
Гарлейк, "цивилизации побережья и южного плато были почти полностью
уничтожены".
Тишина постепенно опускалась на десятки покинутых прибрежных
поселений суахили, как это ранее случилось с руинами Большого
Зимбабве. Но теперь эти поселения вновь заговорили для тех, кто
отважился их выслушать, - для пионеров восточноафриканской археологии,
таких, как Дэвид Рэнделл-Макайвер, Невилл Читтик и
Гертруда Кэтон-Томпсон, и для нового поколения, к которому принадлежат
Марк Хортон и Питер Гарлейк.
Эти и другие ученые в конце концов покончили с возникшим
в колониальный период предрассудком европоцентризма, из-за
которого столь долго считалось, что африканцы были неспособны
создать
Мечеть
нечто похожее на город и такие творения, как Большая
в Килве или стены Большого Зимбабве. Килва, согласно
этому предубеждению, была построена арабами, а руины, лежащие
во внутренних областях, должны
исчезнувшей неафриканской расе.
это Кэтон-Томпсон еще в 1931
принадлежать загадочной, давно
"Нонсенс", говорила про все
году, когда писала, что единст-
венной загадкой Зимбабве является та, которая находится по-
прежнему в пульсирующем ~сердце
туземной Африки".
 
КАМЕННЫЕ СООРУЖЕНИЯ БОЛЬШОГО ЗИМБАБВЕ:
РАССКАЗ О СИЛЕ И ВЕЛИКОЛЕПИИ
Некогда это была WJC'ГYil!aя
столица, богатевшая за счет
торговли золотом. Сегодня о
былой славе Большого Зимбабве
напоминают гранитные стены,
окружающие холмистую
территорию площадью в 40,5
1·ектара. Над всем поселением
доминиронал Большой Крааль
(ниже) - овальной формы
пространство, окруженное стеной,
длина которой более 240
метров, томцина - 5 метров,
высота - около 10 метров.
На.значение Большо/'Q Крааля
остается для у ченых загадкой
. Он мог являться резиденцией
первой, или cтapwcii, жены
царя либо, как предположил
один археолог, школой, где юношей,
которые готовились вступить
в брак, на.ставню~ обучал
нравственности, сексу и этикету.
Большой Крааль и дру~-ие сооружения,
расположенные по соседству,
были построены предками
современного на/Юда шона в нериод
между ХН и XV веками.
Их строительс1·ву способствовало
существую1цее в этих местах
природное явление - слоистость
местного гранита, 13оз11ик шая
благодарJI значительной разнице
дневной и ночной
температур. Расколотый на слои
камень являлся готовым строительным
материалом. Каменщики
разрубали его на относительно
небольшие блоки , которые
составляли затем в два ряда, заполнм
пространство между ними
булыжниками. Часть сооружений,
1юзмож1 ю, была покрыта
слоем даш - жидкой с~1еси, в
состав которой входили измельченный
гранит и 1·равий. Подобная
смесь 11,0 сих пор используется
при строительстве домов.
На возвышающейся над долиной
скале расноложен Холм
Руин - лабиринт стен, l'J\e, вероятно,
жили цари и r~ребывал
двор. Около восточного края сооружения
были найдены различные
ценные предметы. Среди
них вырезанные из мылыюrо
камня птиць1, являвшиеся символическими
связниками между
живь1ми и духами умерших правителей.
Эти находки позволяют
сделать предположение, что эта
часть Большого Зимбабве была
центром политической и религиозной
жизни зимбабвийского государства.
Ответить