Городской детский сад имени Кельиной. 1910—1911, архитектор А. У. Зеленко совместно с архитектором И. И. Кондаковым.
Значительным событием явилось открытие в Москве в 1911 году Городского Универсального детского сада имени О.Н. Кельиной. Он был создан на собственные средства В.Ф. Кельина — мужа Ольги Николаевны, мечтавшей об открытии подобного заведения для детей городской бедноты, но не дожившей до его открытия. Детский сад был построен по индивидуальному проекту на Б. Царицынской улице, д. 17 (ныне Б. Пироговская, д. 11). Здание сохранилось до наших дней, но, к сожалению, уже не служит детям.
Учреждение совмещало в себе:
— детский сад с музеем детских игр, лучших книг и картин;
— детскую библиотеку-читальню;
— класс детского хорового пения и элементарной музыки;
— детскую астрономическую обсерваторию;
— воскресные лекционные классы (преимущественно для окончивших курс в начальных училищах г. Москвы);
— образовательные детские вечера.
Задачей Универсального детского сада было постепенное осуществление педагогической идеи, новой для России того времени: создание такого педагогического центра, где не одни дети могли бы получать полезные для себя знания, но и родители и воспитатели могли найти ответы и помощь на свои запросы в деле первоначального воспитания и образования.
В.Ф. Кельин передал детский сад в ведение Московской городской управы, внеся в нее капитал в 131 тысячу рублей, проценты с которого покрывали ежегодные расходы на его содержание. При приеме в этот бесплатный детский сад предпочтение оказывалось наиболее бедным детям. В нем было два отделения: старшее (7—8 лет) и младшее (6—7 лет), по 16—20 детей в каждом.
Разумное оборудование помещения, соответствующая мебель, материалы, игрушки, прекрасные условия для занятий подвижными играми и музыкой — все это заметно выделяло детский сад из всех существовавших учреждений. Принцип, которого придерживались руководители сада — детский сад есть учреждение воспитательное, развивающее, а не только обучающее, — вызвал интерес педагогов, слушателей педагогических курсов, общественных деятелей, гостей Москвы, желавших поближе познакомиться со своеобразной системой работы этого заведения.
Так, в 1911—1912 годах детский сад посещали экскурсии сербских учителей, члены общеземского съезда по народному образованию, слушательницы Педагогических курсов, экскурсанты Петровского училища Санкт-Петербургского купеческого общества, участницы съезда земских фельдшериц и многие другие. Отзывы были самые восторженные: «Подробное ознакомление с замечательным учреждением, каким следует признать Городской детский сад, вызвало у сербов чувства восхищения, и что учреждение это с полною справедливостью должно быть признано образцовым», «Земские деятели, пораженные устройством и обстановкой сада, громко выражали свое удивление и завидовали Москве, имеющей это учреждение».
В детском саду считали, что все занятия, вся жизнь должны будить в детях дух инициативы, самодеятельности, творчества, а равное, ласковое отношение руководительниц к детям должно создать культурную среду, в которой сглаживаются нежелательные и дурные привычки. Содержание занятий чередовалось. Один день — беседа по временам года с целью развивать в детях наблюдательность, интерес к окружающим вещам и явлениям. Другой день — счет в самых разнообразных видах, иллюстрируемый то постройками, то игрой, то рисованием, то лепкой. Остальные занятия группировались сообразно с количеством времени. В них входили: рассказы по картинкам, объяснительное чтение, рисование, лепка, вырезание, ручной труд (плетение, клейка из картона, бумаги и других материалов), подвижные игры, гимнастика, гимнастика под музыку, пение, игры с пением. Вся программа детского сада была рассчитана на развитие в детях любви к жизни и ко всему живому, на развитие наблюдательности и любознательности через экскурсии, праздники, хозяйственные работы, а также свободные занятия и игры.
Здание "перестроено" в 1955 году. Вот как оно выглядит сейчас
Крестовские водонапорные башни сооружены в период реконструкции Мытищинско-Московского водопровода в конце XIX в., в 1892 г. по проекту русского, московского архитектора немецкого происхождения М. К. Геппенера (в стиле краснокирпичной эклектики) на площади Крестовской заставы. Одним из основных лиц, участвовавших в финансировании реконструкции водопровода был купец первой гильдии, городской голова Москвы Н. А. Алексеев. Строительство Крестовских башен было оплачено купцом Алексеевым лично.
Про брусчастку на Красной площади я, например, не знала. Ходить на каблуках по ней абсолютно невозможно (хуже в Москве нет, разве что на Поклонной горе), но я давала скидку на древность, мол, сотни лет лежала, пускай и дальше лежит, чего уж там. А оно вона как, оказывается Сталин и тут подгадил...
«...Москва перенаселяется не по дням, а по часам. В ней уже считают 2 300 000 жит., а через два года ожидают 2 800 000. Жилищные условия в этом наиболее обслуживаемом центре все более портятся. Застроены все сараи, на старых крепких зданиях, уродуя их архитектуру, воздвигают новые этажи, иные церкви снабжают «этажами» и приспособляют под учреждения; водопровода не хватает, и он, и канализация постоянно «лопаются».
Обнищание, предвидимое на много лет, повело к расширению тротуаров за счет проездов, — конный транспорт почти уничтожился, автотранспорт приватный не развивается, толпа прет по улицам невероятная, — серая, грязная, грубая. Город весь разрыт, и, пользуясь дешевизной рабочих рук (за 1.20 — 1 р. 50 к., т.е. в сущности за 20-25 коп. можно иметь толпы неквалифицированных рабочих, а если им дать 1/2 ф. хлеба и какое-нибудь горячее хлебово, то можно даже кичиться социальной заботливостью), всюду делают хорошие мостовые (дело тормозится лишь нехваткой цемента, асфальта и мраморной пудры, и т.п.).
Товаров в лавках нет никаких. Похоже на 1919 г., но тогда по крайней мере «рассыпную Иру» продавали в изобилии, а сейчас — кризис с папиросами! Можно видеть длиннейшие очереди у будок и даже у продавцов-моссельпромщиков. Хозяйственная политика по отношению к табаководам (их всячески теснили налогами и хищническим приемом лучшего табаку по ценам второго и третьего сорта) принесла свои результаты: нет табаку, нет даже махорки. В провинции и на окраинах так уже давно, еще с прошлой осени, в Москве все это резко сказалось теперь».
(дело тормозится лишь нехваткой цемента, асфальта и мраморной пудры, и т.п.).
интересно.
мраморная пудра для мостовой?
может вот он, потерянный секрет нормальной брусчатки)
В данном случае укладывали асфальт. "Мостовые" это они так по-старинке дороги называют. При Сталине как раз всю нормальную брусчатку уничтожили, как пережиток царского режима.
Честно сказать ув-я г-жа Алиса, но на мена малыша послевоенная Москва рубежа 40 - 50 гг., её современный центр, произвели угнетающее впечатление своим архитектурным уродством. Те домики "каменный низ и деревянный верх", которые славит автор выложенного Вами ролика, были в своём подавляющем большинстве очень неказистыми и сугубо утилитарными - на первом этаже лавка, а на втором жильё. Сама хаотичная застройка Москвы с древности добавляла к этому впечатлению свои черты хаоса...
Возможно московские дома выглядели при живых и заботящихся о них хозяевах несколько лучше, но я их застал в тот момент, когда строились сталинские небоскрёбы и расширялись асфальтированные и освещённые жёлтым светом шоссе... Быт москвичей тоже был очень непритязательным - койки сдавались даже в окрестностях Москвы по "углам"...
Мифотворчеством занимаетесь Вы с автором этого ролика. В СПб сохранились дома, у которых жил и умер Пушкин, а Цветаева не такой уж "свет в окошке", чтобы дело улучшения качества жизни москвичей и её гостей как-то сдерживать...
А на меня малыша послевоенная Москва рубежа 40 - 50 гг. произвела прекрасное впечатление. Домики "каменный низ и деревянный верх" встречались даже в районе Малой Бронной, но их было немного - в основном на окраине. Прелесть Москвы в её уникальной планировке - Садовое кольцо, Бульварное кольцо, Китай-город... Приезжим этого не понять.
Несколько раз бывал в Питере. Роскошные дворцы остались, а население не соответствует этой декорации - карет и кавалергардов не хватает. Помнится, на Невском видел вывески "Сосисочная", "Ремонт обуви". На улице Горького (Тверской) такое было невозможно.
В "Истории города Москвы" Забелина есть прекрасный фрагмент о том, как принимались в Москве решения о сносе старых зданий. В данном случае - древнем храме на территории Кремля.
Контекст: Москва после пожара 1812 года. Заммэра по строительству в процессе подготовки Кремля к параду, где среди зрителей будет прусский король, приходит к патриарху поговорить о сносе 300-летнего храма, который любят все москвичи, потому что москвичи всегда любили старину, а начальство - нет.
Но вот что рассказывает свидетель всей этой истории, барон В.И. Штейнгель, адъютант главнокомандующего Москвы графа Тормасова, принимавший деятельное участие в возобновлении разоренной и сожженной Москвы. Это было 1816 года, когда в августе император Александр I прибыл взглянуть на опустошенный город и остался очень доволен его быстрым обновлением.
"По отбытии государя", - пишет барон, - "мы с новой горячностию принялись за окончательное обновление Кремля и устройство Москвы - (что происходило уже в 1817 году, когда в Москву прибыл император Александр вместе с Прусским королем).
"На Кремлевской площади оставался старый собор, называемый "Николы Голстунскаго", похожий на "Спаса на Бору", также вросший в землю. Его, по почтительной древности, предположено было обнести благовидною галереею по примеру домика Петра Великаго; но полученное известие, что с государем прибудет и Прусский король, подало мысль: собор сломать, а площадь очистить для парадов.
"Граф послал меня переговорить об этом важном предмете с Августином. Преосвященный в полном значении слова вспылил, наговорил опрометчиво тьму оскорбительных для графа выражений; но, как со всеми вспыльчивыми бывает, постепенно стих и решил так: "Скажите графу, что я согласен, но только с тем, чтобы он дал мне честное слово, что, приступив к ломке, по наступлении ночи, к утру не только сломают, но очистят и разровняют все место так, чтобы знака не оставалось, где был собор. Я знаю Москву: начни ломать обыкновенным образом, толков не оберешься. Надо удивить неожиданностию, и все замолчат. Между тем я сделаю процессию: торжественно перенесу всю утварь во вновь отделанную церковь под колокольней Ивана Великаго и вместе с тем освящу ее". "Довольный таким результатом переговоров, граф сказал: "О, что до этого, я наряжу целый полк: он может быть уверен, что за ночь не останется ни камешка". При первом свидании с преосвященным граф выразил ему особую благодарность.
Источник: Иван Забелин. История города Москвы
Церковь Николы Гостунского (справа на переднем плане) была снесена в одну ночь в 1817 году. Двести лет прошло, а ничего не меняется. Только церкви стали неприкосновенными, зато на всю остальную старину можно класть, если сносить быстро.
