←  История религий, мифология

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Средневековые религиозные верования монгол...

Фотография Стефан Стефан 30.07 2020

Хулагу-хан имел много жен и наложниц.2 Имена тех, которые известны, как тех, что достались ему по отцовскому ясаку, так и тех, {17} что он сам засватал, следующие: старшая его жена – Докуз-хатун [принадлежащая] к кости1 кереит, дочь Уйку сына Онг-хана. Так как она была женою отца [Хулагу-хана], то она была старше других жен, хотя некоторых он и посватал за себя раньше нее. Ее он взял [в жены] после того, как перешел реку Амуйе, и Тулуй-хан еще с нею не сходился. Она пользовалась полным уважением и была очень властной. Так как народ кереит в основном исповедует христианство, то она постоянно поддерживала христиан, и эти люди в ее пору стали могущественными. Хулагу-хан уважал ее волю и оказывал тем людям покровительство и благоволение до того, что во всех владениях построил церкви, а при ставке Докуз-хатун постоянно разбивал [походную] церковь и [в ней] били в било. Кончина ее случилась через четыре месяца после [смерти] Хулагу-хана, за одиннадцать дней до восшествия на престол [Абага-хана]. Упомянуто об этом будет в летописи в своем месте. Абага-хан пожаловал ее ставку2 ее племяннице Тукитай-хатун, которая была наложницей Хулагу-хана и принадлежала к той ставке, и содержал ее в тех же обычаях и правилах, как [об этом] будет сказано в повествовании об Абага-хане. Она скончалась в четверг икинди-месяца года дракона, соответствующего последнему дню месяца сафара лета 691 [20 II 1292]. Ту ставку передали Кокечи-хатун, которую привезли от его величества каана по причине родства ее со старшей Булуган-хатун. Она была женою государя ислама3 и скончалась в месяце ша‛бане 695 года [VI 1296]. Ту ставку передали Керемун-хатун, дочери Кутлуг-Тимур-нойона, сына Абатай-нойона, двоюродного брата второй Булуган-хатун. Во вторник4 12 числа месяца джумада-л-ахыр лета 703 [21 I 1304] она тоже скончалась скоропостижно на летовке на Хуланморене, в окрестностях Сарай Джума. Ныне государь ислама вместо нее посватал за себя и посадил Кутлугшах-хатун, дочь Иринчина сына Саручи, племянника Докуз-хатун. Теперь ту ставку разбивают по установленному положению. {18}

 

 

2 Так всюду переведено слово кума. {17}

 

1 устухан.

 

2 урду.

 

3 падшах-u ислам.

 

4 В, Q – „в понедельник“. {18}

 

Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. 3 / Пер. с перс. А.К. Арендса; под ред. А.А. Ромаскевича, Е.Э. Бертельса, А.Ю. Якубовского. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1946. С. 17–18.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 30.07 2020

Битва при Айн-Джалуте в Палестине между монголами (с союзниками) и египетскими мамлюками в 1260 г.:
 

И, оставив около двадцати тысяч войск для охраны тех краев, [Хулагу] повернул обратно в долину Хамиана на зимовку.

 

А султан Мсыра, собрав большое войско, напал на сторожевые татарские войска, во главе которых стоял некто по имени Кит-Буга, христианин по вере, по происхождению найман, человек, пользующийся большим уважением. Он вступил с султаном в бой, и, хотя и храбро сражался, все войско, находившееся с ним, было перебито, ибо египтян было чрезвычайно много. Сражение произошло в долине [у подошвы] горы Фаворской. Там в сражении вместе с Кит-Бугой было {233} множество армян и грузин, погибших вместе с ними (татарами)3. И было это в 709 (1260) году армянского летосчисления. {234}

 

 

3. Передавая эти события, Вардан прибавляет, что после поражения часть войск Кит-Буги, спасшись, пришла к царю Хетуму, у которого нашла хороший прием и сочувствие (см. стр. 186). Григор Акнерци рассказывает, как египтяне, продолжая успешные военные действия, «отняли у татар Иерусалим, Алеппо, Дамаск. Все это было совершено ими с помощью франкских рыцарей, которые в то время еще не заключали союза с татарами» (см. стр. 38–39). Подробнее см.: К.Э. Босворт, Мусульманские династии, стр. 200–201. {311}

 

Киракос Гандзакеци. История Армении / Пер. с древнеарм., предисл. и коммент. Л.А. Ханларян. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1976. С. 233–234, 311.

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 30.07 2020

Битва при Айн-Джалуте

Тема посвящена религиозным воззрениям монголов. Матчасть о битве при Айн-Джалуте к этой теме не относится "ажникак". Кстати, больших битв между монголами и мамлюками было несколько. Хотя к обозначенной теме это отношения и не имеет.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 30.07 2020

Известий о христианстве в Туркестанском крае за период от X до XIII в. нам до сих пор не удалось найти. В XIII в. завоевание страны монголами существенно изменило положение христиан6. Мусульмане лишились своего господствующего положения; как известно, монголы, подобно всем шаманистам, относились с одинаковым уважением ко всем религиям и одинаково освободили мусульманское, христианское и буддийское духовенство от всяких податей и повинностей. В самой Монголии христианство было распространено еще до Чингиз-хана; христианской веры, как известно, придерживалось сильное племя кераитов, из которого взяли себе жен некоторые потомки Чингиз-хана; кроме того, некоторые царевичи имели христианских воспитателей. Все это по временам давало христианству перевес над всеми другими религиями. По-видимому, несториане в таких случаях старались отомстить мусульманам за прежние притеснения; по крайне мере, мусульманские писатели жалуются на враждебное отношение к исламу со стороны тех ханов, которые всецело находились под христианским влиянием. Наиболее благоприятным было положение христиан в кратковременное царствование великого хана Гуюка (1246–1248), получившего христианское воспитание. Персидский историк XIII в. Джузджани7 приписывает Гуюку целый ряд мер, направленных против ислама; между прочим, христиане уговорили Гуюка вызвать ко двору {316} авторитетного имама Нур ад-дина Хорезми для религиозного диспута, чтобы в его лице посрамить ислам. Диспут произошел в присутствии Гуюка и (по рассказу мусульманского историка) носил следующий характер8:

 

«Христиане. Объясни, что за человек был Мухаммед.

 

Имам. Мухаммед – последний из пророков, глава апостолов, посланник господа миров… Моисей, увлеченный его достоинствами, [говорит о нем]: „О боже, присоедини меня к общине Мухаммеда!“. Иисус: „Благословение апостолу, который придет после меня; имя его будет Ахмед“.

 

Христиане. Пророк тот, кто ведет чисто духовную жизнь и кто свободен от страсти к женщинам; таким был Иисус; у Мухаммеда было девять жен и множество детей. Чем это объясняется?

 

Имам. У пророка Давида было 99 жен; у Соломона – 360 жен и 1000 наложниц.

 

Христиане. Они были не пророками, а только царями9».

 

Наконец, христиане, говорит этот историк, прекратили диспут и попросили Гуюка, чтобы он велел имаму совершить намаз со всеми обрядами. Имам призвал одного мусульманина и вместе с ним стал на молитву. Христиане всячески мешали обоим, били их во время земных поклонов и заставляли сильнее ударять лбом об землю; мусульмане, однако, не прервали молитвы и после окончания ее спокойно удалились к себе. В ту же ночь Гуюк за оскорбление святого имама лишился жизни; сыновья его на следующий день извинились перед оскорбленным и постарались удовлетворить его.

 

Центром борьбы христианства с исламом, естественно, сделался Самарканд, где, по крайней мере в прежнее время, было местопребывание несторианского митрополита. В 1248 г. Самарканд посетил Сембат, брат армянского царя Гетума; в письме к кипрскому королю он подробно останавливается на успехах христианства среди монголов и при этом говорит также о жизни местных христиан. Сембат был в местной церкви, где видел картину с изображением Христа и трех царей-волхвов. О нравах христиан Сембат, как и католические миссионеры, отзывается очень неблагоприятно; по его словам, «те, которые здесь считаются проповедниками, заслуживали бы великого наказания». Что касается «сарацин» (мусульман), то они, «прежде наводившие страх на христиан, теперь сами терпят вдвое больше»10. {317}

 

 

6 <Кроме новой литературы, указанной выше, стр. 265, прим. 3, см. также о христианстве при монголах: Pelliot, Chrétiens; L. Browne, The eclipse, pp. 147–178; Spuler, Die Mongolen in Iran, S. 198–223 (библиография: S. 495–497). – Ю.Б.>

 

7 Его труд «Насировы таблицы» (Табакат-и Насири) был переведен на английский язык Раверти. {316}

 

8 Джузджани, пер. Раверти, II, 1160–1164.

 

9 Лишний довод в пользу сказанного выше о почитании ветхозаветных пророков у христиан и мусульман.

 

10 Моохейм, прилож. № XII. {317}

 

Ещё раз о христианстве в Средней Азии // Бартольд В.В. Сочинения. Т. 2, ч. 2: Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М.: Наука, 1964. С. 316–317.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.08 2020

речь шла о монголах находившихся в Европейской части, - те и христианство принимали и ислам, пока не растворились в завоеванных народах. Эти вояки точно бы к буддизму и близко не подошли, а вот христиан хватало среди них.

Это неверно. Улус Ногая находился в Причерноморье (территория между Дунаем и Днестром), сам он был новообращённым мусульманином и при этом велел прислать в подарок ильхану-Хулагуиду Аргуну буддийскую святыню.

 

У Рашид ад-Дина, помимо рассказа о приезде в Иран жены и сына Ногая, есть сообщение еще об одном посольстве от улуса Ногая, прибывшем в Иран весной 1288 г. О нем Рашид ад-Дин, как правило, избегающий вдаваться в подробности немусульманских верований ильханов, рассказал довольно обстоятельно: «7 числа месяца раби‘-ал-авваль (11. IV) от улуса Нокая приехали гонцы на берег Джуй-инов и доставили шариль. У идолопоклонников такое [поверье] есть: когда сжигали Шакьямуни-бурхана, его пишдиль, кость, прозрачная подобно стеклянному шарику, не сгорел. Мнение у них такое: если кого-либо, кто достиг высокого положения, подобно Шакьямуни-бурхану, будут сжигать, шариль его не сгорит. Короче говоря, когда его (шариль) везли, Аргун-хан вышел навстречу, его осыпали деньгами, ликовали и несколько дней предавались пиршествам и увеселениям» [Рашид ад-Дин, 1946: 117–118].

 

Шариль, как следует из пояснений Рашид ад-Дина, в то время был тем же, чем он остается в буддийской ритуальной практике и поныне – телесными останками покойного святого, избранного перерожденца, сравнимого по своей святости с Буддой6. Возможность совершения подобного дара Ногаем, как представляется, свидетельствует о наличии в его улусе многочисленной и надлежащим образом организованной общины буддистов. Кроме того, неординарность подарка, преподнесенного Аргуну, со всей очевидностью свидетельствует о намерении Ногая использовать для укрепления связей с Толуидами конфессиональный ресурс.

 

 

6 Й. Хаммер-Пургшталь, поясняя смысл термина шариль, писал, что, по убеждению буддистов, сердце Шакьямуни и других великих подвижников «nicht Fleisch, sondern Bein» [Hammer-Purgstall, 1842: 376]. Шариль имел практическое применение: в обрядовой практике известны волшебные пилюли из останков святых лам; им приписывалась способность умножать жизненную силу, здоровье, долголетие [Герасимова, 1989: 116–119]. Современные буддисты называют находимые в пепле после сжигания лам необычные бусины, похожие на жемчуг, рингсел. Считается, что чем более высокого уровня просветления достиг умерший праведник, тем крупнее рингселы. Согласно А.М. Позднееву, у монголов «шарил» – это мумифицированный труп хубилгана [Позднеев, 1993: 275].

 

Костюков В.П. Буддизм в культуре Золотой Орды // Тюркологический сборник. 2007–2008: История и культура тюркских народов России и сопредельных стран / Ред. кол. С.Г. Кляшторный (пред.), Т.И. Султанов, В.В. Трепавлов; Ин-т восточных рукописей РАН. М.: Вост. лит., 2009. С. 195.

 

Позже Ногай помог завладеть престолом Золотой Орды чингизиду Тохте, который, по сведениям источников, исповедовал буддизм.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 01.08 2020

Неудивительно, что вскоре, в том же, 1290 г. или в 1291 г., Ногай организовал переворот и посадил на престол сына Менгу-Тимура Тохту.

 

По словам Рашид ад-Дина, незадолго до своего воцарения Тохте пришлось искать убежища в улусе Биликчи, сына Беркечара. Тохту якобы собирались убить его братья, заметив в нем опасные признаки храбрости и мужества. Укрывшись у Биликчи, Тохта обратился к Ногаю, умоляя о защите и обещая до смерти оставаться в подчинении у своего старшего родича и заступника [Рашид ад-Дин, 1960: 83]. Однако, судя по той версии перехода власти к Тохте, что отразилась в арабских источниках, если царствовавшие братья и злоумышляли против Тохты, то только потому, что видели в нем конкурента, продвигаемого на престол Ногаем.

 

Тохта в качестве правителя Золотой Орды в тот момент идеально соответствовал замыслам Ногая. И дело не только в молодости Тохты или в данных им благодетелю клятвах верности и повиновения. Едва ли меньшие выгоды Ногаю сулило использование родственных и конфессиональных связей Тохты. Поскольку большинство источников характеризует Тохту как буддиста13, есть резон полагать, что его ближайшее окружение тоже исповедовало буддизм.

 

В первую очередь это относится к воспитателю и тестю молодого хана, эмиру Салджидай-гургэну, стоявшему во главе золотоордынской ветви влиятельного «катунского» племени кунгиратов14. Женой {198} Салджидая была внучка Толуя Келмиш-ака (или Беклемиш-ака). Ее отец – Хутухту (или Кутукту), сын Толуя и дочери найманского Кучлук-хана Лингкум-хатун [Рашид ад-Дин, 1960: 104]15. С Келмиш-ака Тохта состоял в еще более близком родстве, чем с Салджидай-гургэном: по одной версии, она была его бабушкой, по другой – прабабушкой16. Согласно Рашид ад-Дину, Келмиш-ака на протяжении многих лет являлась деятельнейшей поборницей улучшения отношений между Джучидами и Толуидами17. Буддийское вероисповедание Келмиш-ака и Салджидая с достаточной определенностью явствует из контекста рассказа Рашид ад-Дина о разногласиях их сына со своей женой – дочерью Ногая: Яйлаг принадлежал к «религиозной общине уйгуров», и его неприятие ислама разделяла вся его семья [Рашид ад-Дин, 1960: 84].

 

Совпадение интересов семьи Салджидая и Ногая, как следует из обстоятельств освобождения Нумугана, наметилось сразу же после смерти Менгу-Тимура, а судя по тому, что Рашид ад-Дин называет именно Салджидая «причиной… того, что Токтай с его (Ногая. – В.К.) помощью стал государем» [Рашид ад-Дин, 1960: 104–105], со временем оно переросло в сотрудничество, увенчавшееся возведением Тохты на трон.

 

С переходом власти к Тохте для осуществления планов Ногая, казалось, сложились самые благоприятные условия. В Иране место умершего Аргуна занял не менее ревностный буддист Гейхату. С золотоордынскими буддистами Ногай породнился, выдав замуж свою дочь Кабак за сына Салджидая. Между Сараем и Тебризом установились {199} регулярные дипломатические и экономические связи18, но в 1294 г. умер Хубилай, и ситуация усложнилась.

 

Преемник Хубилая не имел и малой доли авторитета своего великого деда, так что Газан, который захватил власть в Улусе Хулагуидов, взял курс на независимость от Ханбалыка, начав с перехода в ислам и наложения строгих ограничений на буддистов19. В изменившихся условиях интересы золотоордынских кланов разошлись, и, очевидно, в первую очередь распался альянс Ногая и Салджидая. Характерно, что формальным поводом к разрыву послужил конфликт на религиозной почве в доме Салджидая, возможно инспирированный самим Ногаем. Когда Кабак вдруг перешла в ислам, ее муж и его родственники подвергли новообращенную мусульманку остракизму. На жалобы дочери Ногай ответил требованием удалить из ставки Токты Салджидая. В его послании к Тохте прозвучала истинная причина демарша: «Сколько я понес трудов и тягот… чтобы хитростью освободить для тебя трон Саин-хана, а теперь на этом троне правит карачу Салджидай» [Рашид ад-Дин, 1960: 84].

 

Ногай, приняв в 1296–1297 гг. титул хана и начав войну с Тохтой, видимо, рассчитывал на сочувствие Газана к его борьбе с буддистами. Но Газан, заявляя о нейтралитете и желании примирить враждующих Джучидов, в решающий момент фактически стал на сторону Тохты, позволив ему использовать против Ногая корпус, несший пограничную службу у Дербента. Причина, по которой Газан не решился взять под свой сюзеренитет Ногая и выступить против Тохты и поддерживавшей его буддийской общины, по-видимому, заключалась в нежелании вызвать новые трудности в отношениях с Ханбалыком.

 

Победа над Ногаем, несомненно, обеспечила буддийской партии доминирование вплоть до кончины Тохты. После смерти хана {200} находившиеся под его покровительством буддисты попытались сохранить свои политические позиции. Как рассказывает Утемиш-Хаджи, Баджир Ток-Буга (как и Салджидай, бывший аталыком Тохты) из омака уйгур «с сильными родами и племенами», воспользовавшись отсутствием у Тохты наследника, провозгласил себя ханом и «подчинил себе весь народ» [Утемиш-хаджи, 1992: 103–104]. Д. Девиз резонно полагает, что в этом эпизоде термин «уйгур», как и в ранних источниках, подразумевает принадлежность к буддийской конфессии [De Weese, 1994: 152].

 

Мотивы религиозного противостояния хорошо заметны и в других версиях возведения Узбека на престол20. Обычно они трактуются как свидетельства борьбы мусульман с партией традиционалистов («тенгрианцев»), однако такой подход находится в явном противоречии с содержанием записанной Утемиш-Хаджи золотоордынской легенды о причине обращения в ислам Узбека [Утемиш-хаджи, 1992: 105–107]. Ее стержневые компоненты – чудеса, которые демонстрировали на пирах «неверные колдуны и неверные жрецы», почитаемые Узбеком за своих шейхов, и способ разрешения спора между этими шейхами и мусульманскими проповедниками – находят убедительное объяснение только в буддийской культуре. Чудесные полеты чаш с напитками являлись обязательной частью неоднократно описанной в источниках монгольского времени специфической, демонстрирующей могущество учения Будды и искушенность лам в тайных знаниях пиршественной мистерии, а наземные или углубленные в землю печи (тануры) использовались восточными и западными монголами-буддистами для кремации тел покойных. В рассказе Утемиш-Хаджи, таким образом, запечатлена идеальная победа ислама над буддизмом, наглядно демонстрирующая ложность буддийской догмы и бессилие буддийской практики перед лицом истинной веры [Костюков, 2009]. {201}

 

Несмотря на давние неприязненные отношения между мусульманами и буддистами21, преследования последних после обращения Узбека в ислам едва ли стали последовательно проведенной общегосударственной акцией. Возможно, именно известие о репрессиях против «придворной» партии буддистов вызвало недовольство каана Бунияту, якобы заявившего: «Узбек недостоин быть государем; место Токтая я передам другому царевичу» [Тизенгаузен, 1941: 142]. Однако быстрое примирение Сарая с Ханбалыком и установившиеся между ними тесные отношения указывают на отсутствие попыток полного удаления желтого цвета с религиозной палитры Золотой Орды. Поэтому и через 100 лет, как засвидетельствовал Шильтбергер, буддисты по-прежнему встречались и в Сибири, и в Великой Татарии22.

 

Следует подчеркнуть, что этническая база буддизма в период образования Золотой Орды, очевидно, не ограничивалась уйгурами. Как явствует из упомянутой выше скандальной истории супружества Кабак и Яйлака, среди буддистов были кунгираты. Многоплеменное кочевое население, оказавшееся в составе Улуса Джучи, включало также таких потенциальных приверженцев буддийской веры, как китаи (кидани), найманы и тангуты. В империи Ляо, созданной киданями, буддизм имел статус государственной религии [Пиков, 1995; Сухбатар, 1978: 69, 70]. Найманы, с начала X в. бывшие под властью киданей, позже, обретя самостоятельность, проявили себя прежде всего как последователи несторианства, но, судя по некоторым известиям, сохранили лояльность к киданям23. Когда найманы, разгромленные и рассеянные монголами, оказались в Западном Ляо (Кара-Китае), их предводитель Кучлук, по словам Джувейни, принял буддизм [Джувейни, 2004: 41]24. Надо думать, выбору Кучлука последовала и часть его соплеменников. {202}

 

 

13 В летописи Шайха ал-Бирзали о религиозной политике Тохты говорится следующее: «Он был неверным, (державшимся) религии поклонения идолам, любил Уйгуров, т.е. лам и волшебников, и оказывал им большой почет. Он был правосуден и расположен к людям добра всякого вероисповедания, но более других уважал мусульман» [Тизенгаузен, 1884: 172].

 

14 В начале повествования о распре между Тохтой и Ногаем Рашид ад-Дин называет Салджидай-гургэна отцом жены Токтая; там же Тохта, обосновывая невозможность выдачи Ногаю Салджидая, утверждает, что он ему «как отец и воспитатель» [Рашид ад-Дин, 1960: 84]. Вместе с Эбугэн-гургэном Салджидай владел «всем войском [племени] кунгират, [состоящим из] пяти тысяч» [Рашид ад-Дин, 1952б: 271]. {198}

 

15 По другой версии, Келмиш-ака была не дочерью, а внучкой Кутукты. У сына Кутукты Тукал-Буки было две дочери: «Старшая – Келмиш-ака, которую выдали за Салджидай-гургэна из племени кунгират» [Рашид ад-Дин, 1960: 202].

 

16 В разделе, посвященном генеалогии Джучидов, указано, что «Токтай появился на свет от Олджай-хатун, дочери Беклемиш-ака, сестры Менгу-каана, которая была супругой Салджидай-гургэна», а в повествовании об обстоятельствах воцарения Тохты сообщается, что матерью Тохты была «Олджай-хатун, внучка Келмиш-ака-хатун» [Рашид ад-Дин, 1960: 73, 83].

 

17 «Келмиш-ака [в настоящее время] еще жива и там живет. Токтай и другие царевичи ее уважают и почитают. А так как она [сама] из рода Толуй-хана, то всегда дружила и дружит с его потомками, постоянно посылает [к ним] послов и извещает и уведомляет [их] о происшествиях, которые случаются в том государстве. Ее стараниями были укреплены основы дружбы между Токтаем и другими [царевичами] рода Тулуй-хана, она препятствовала смуте и вражде. Когда сына Кубилай-кана Нумугана его двоюродные братья, замыслив злое дело и соединившись в злобе, захватили и отослали к Менгу-Тимуру, бывшему в то время государем Джучиева улуса, Келмыш-ака проявила старания, чтобы его в сопровождении некоторых царевичей и старших эмиров с полным почетом и честью отослали к его отцу» [Рашид ад-Дин, 1960: 104]. {199}

 

18 Рашид ад-Дин отмечает два посольства, прибывших из улуса Джучи в правление Гейхату. Первое – от Коничи «с изъявлением единодушия и просьбой о союзе», второе – от Тохты «с изъявлением мира и согласия и разного рода просьбами» [Рашид ад-Дин, 1946: 134]. Согласно Вассафу, с начала правления Тохты отношения улучшились «путем неоднократного приезда послов и частых сношений» [Тизенгаузен, 1941: 82]. О серьезности новой дипломатии свидетельствует тот факт, что во главе посольства Тохты, упомянутого Рашид ад-Дином, был поставлен «царевич» – внук Тангута Калинтай. В качестве посла Токтая в Иран приезжал также соплеменник Салджидая Эбугэн, тоже имевший статус «ханского зятя» [Рашид ад-Дин, 1952а: 162].

 

19 Как рассказывает Рашид ад-Дин, после перехода власти к Газану буддийские храмы были разрушены, исповедовавшим буддизм хатун[а]м и эмирам было запрещено публичное отправление обрядов, а бахши, не пожелавшим обратиться в мусульманство, было предложено вернуться «в Индию, Кашмир, Тибет и родные свои края» [Рашид ад-Дин, 1946: 217–218]. Тем не менее буддийское влияние не исчезло полностью, так что после смерти Газана еще была сделана попытка вернуть его преемника Олджайту в лоно буддизма [Spuler, 1985: 149–159]. {200}

 

20 Ал-Айни: «Кутлуктемир взял с него слово, что если он (Узбек) вступит на престол, то сделается мусульманином и будет придерживаться ислама. Сев на престол, он (действительно) принял ислам, усердно вступил в веру Аллахову и устроил себе соборную мечеть, в которой совершал все пять молитв в установленное для них время. Но (за это) вознегодовали на него некоторые эмиры и собрались свергнуть его» [Тизенгаузен, 1884: 515–516]. Ал-Муфаддаль: «Стал он (Узбек) править после дяди своего Тохты, сына Менгутимура… Он умертвил несколько эмиров и знатных лиц и убил множество бахшей (= лам) и волшебников» [Тизенгаузен, 1884: 197]. «Продолжение сборника летописей»: «Причиною вражды эмиров к Узбеку было то, что Узбек постоянно требовал от них обращения в правоверие и ислам и побуждал их к этому. Эмиры же отвечали ему на это: „Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания и каким образом мы покинем закон (тура) и устав (ясак) Чингис-хана и перейдем в веру арабов?“ Он (Узбек) настаивал на своем, они же, вследствие этого, чувствовали к нему вражду и отвращение и старались устранить его» [Тизенгаузен, 1941: 141]. {201}

 

21 «Саррацины настолько избегают их (Югуров. – В.К.), что даже не желают о них и говорить. Отсюда, когда я спрашивал у Саррацинов об обрядах Югуров, они оскорблялись» [Рубрук, 1993: 111]. «И нет больших фанатиков, чем идолопоклонники Востока, и нет людей, более враждебных исламу» [Джувейни, 2004: 39].

 

22 Любопытно, что на карте Фра Мауро (1459 г.) объект, расположенный в непосредственной близости от города Сарая, обозначен как Suburgam. Субурганы, символизирующие модель Вселенной и выполняющие функции реликвария, а также мемориального и погребального сооружения, как известно, являются обязательной принадлежностью буддийских монастырей.

 

23 О тесных отношениях между найманами и киданями см. [Аманжолов, 1997: 7082; Викторова, 1961: 150–155; Кузеев и др., 1962: 185–188; Кадырбаев, 1990: 36].

 

24 До захвата власти Кучлуком правители Западного Ляо придерживались политики веротерпимости. При этом верхушка кара-киданей, видимо, в большей степени симпатизировала буддизму, а рядовое население исповедовало «тенгризм», находившийся под сильным влиянием тех универсальных религий, что были распространены в Средней Азии [Пиков, 1989: 155–160]. {202}

 

Костюков В.П. Буддизм в культуре Золотой Орды // Тюркологический сборник. 2007–2008: История и культура тюркских народов России и сопредельных стран / Ред. кол. С.Г. Кляшторный (пред.), Т.И. Султанов, В.В. Трепавлов; Ин-т восточных рукописей РАН. М.: Вост. лит., 2009. С. 198–202.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 06.08 2020

Процесс распространения буддизма в Монгольской империи XIII–XIV вв. был довольно противоречивым. С одной стороны, в источниках фиксируется тот факт, что ханы Чингизиды оказывали «желтой вере» покровительство, даровали привилегии буддийской церкви и приближали к себе ее иерархов1. Ряд представителей ханского рода, включая и правителей отдельных улусов Монгольской империи (не только империи Юань), лично принимает буддизм. Так, например, известно о приверженности к буддизму нескольких первых ильханов Ирана. Буддизма, вероятно, придерживались несколько чагатайских ханов – Эльджигитай, Дува-Тимур, Тармаширин2, Дженкши, Есун-Тимур: эти ханы даже чеканили монету с буддийским символом – ваджрой (дорчже, очир)3. Высказывались предположения, что буддистом мог быть и золотоордынский хан Токта, а также представители его ближайшего окружения4. Нельзя также не упомянуть о значительной буддийской прослойке среди чиновничества в Монгольской {16} империи и государствах, выделившихся из ее состава: многие ответственные чиновные должности в них занимали уйгуры-буддисты. Однако, как показывает анализ сведений об их деятельности, в силу специфики своего статуса и должностных обязанностей они так и не сумели добиться значительного влияния в политических делах и, соответственно, как-то влиять на конфессиональную политику монгольских монархов5.

 

С другой стороны, иностранцы, побывавшие в Монгольской империи, ничего не говорят о ведущей роли буддизма. Так, по словам Гильома де Рубрука, хан Мунке относился к пяти религиям как к пяти пальцам на руке6. Ничего не говорит о значении буддизма при описании «религии татар» и Марко Поло, проживший при дворе Хубилая 17 лет7. Соответственно, и исследователи весьма обоснованно говорят о существовании в Монгольской империи XIII–XIV вв. наряду с буддизмом и других религий. Так, Р. Груссе также отмечает, что симпатии Хубилая к буддизму никоим образом не исключали аналогичного его отношения к несторианству. И указы хана об освобождении служителей культа от налогов в равной степени касались буддистов, мусульман, даосов, несториан8. Ш. Бира пишет, что при Хубилае большим влиянием пользовались представители мусульманского вероисповедания (чиновники и астрологи), конфуцианцы, несториане и др.9. {17}

 

 

1 См., напр.: Джамбадорджи. Хрустальное зеркало / Пер. Б.И. Короля, А.Д. Цендиной // История в трудах ученых лам. М., 2005. С. 87–93; Золотое сказание / Пер. Г.С. Гороховой, А.Д. Цендиной // Там же. С. 61; Лубсан Данзан. Алтан Тобчи («Золотое сказание») / Пер. Н.П. Шастиной. М., 1973. С. 246–251; Шара Туджи. Монгольская летопись XVII в. / Пер. Н.П. Шастиной. М. – Л., 1957. С. 133, 139–140.

 

2 Примечательно, что этот монарх в историографии фигурирует, как правило, под своим буддийским именем, хотя впоследствии он принял ислам и активно распространял его.

 

3 Петров П.Н. Ваджра на монетах Чагатаидского государства // Актуальные проблемы истории и культуры татарского народа. Материалы к учебным курсам. В честь юбилея академика АН РТ М.А. Усманова. Казань, 2010. С. 136.

 

4 См.: Костюков В.П. Буддизм в культуре Золотой Орды // Тюркологический сборник 2007–2008. История и культура тюркских народов России и сопредельных стран. М., 2009. С. 198–201. {16}

 

5 См. подробнее: Почекаев Р.Ю., Абзалов Л.Ф. Почему чиновничество Золотой Орды не стало бюрократией? // Научный Татарстан. Сер. Гуманитарные науки. 2010. № 4. С. 147.

 

6 де Рубрук Г. Путешествие в восточные страны. Пер. А.И. Малеина; Плано Карпини Дж. дель. История могалов; Рубрук Г. де. Путешествие в восточные страны; Книга Марко Поло / Вступ. ст., коммент. М.Б. Горнунга. М., 1997. С. 169.

 

7 Книга Марко Поло / Пер. со старофр. И.П. Минаева // Там же. С. 271–272.

 

8 Grousset R. The Empire of the Steppes: A History of Central Asia. New Brunswick – London, 2000. Р. 300.

 

9 Bira Š. The Mongolian Ideology of Tenggerism and Khubilai Khan // Бира Ш. Тɣɣвэр зохиолууд. Collection of Selected Papers. Улаанбаатар, 2007. Т. 119. {17}

 

Почекаев Р.Ю. Правовые аспекты распространения буддизма в Монголии в XIII–XVIII вв. // Страны и народы Востока. Вып. 34: Центральная Азия и Дальний Восток / Под ред. И.Ф. Поповой, Т.Д. Скрынниковой; Ин-т восточных рукописей РАН; Вост. комиссия РГО. М.: Вост. лит. 2013. С. 16–17.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 09.08 2020

Согласно историческим документам, буддизм в Монгольской империи не обладал статусом, который бы существенно выделял его среди других религий. В империи Юань (при Хубилае и позднее) вообще не было государственной религии.
 

Означало ли это, что буддисты имели какие-то преимущества перед другими религиями? Полагаем, что нет, и наше мнение подтверждается дальнейшим анализом правовых документов эпохи Юань. {25}

 

Во-первых, среди наскальных надписей при монастырях и храмах, проанализированных и опубликованных Э. Шаванном, Н.Н. Поппе и И.Т. Зограф, пожалования буддистам не столь уж многочисленны. Гораздо больше сохранилось подобных пожалований именно даосам: известны жалованные грамоты даосским храмам, выданные еще Угедэем (1235 г.), а затем – Аньси-ваном Мангалой (1276 г.) и его сыном Анандой (1282 г.), Буянту-ханом (1312, 1313, 1314 гг.) – тем же, который выдал вышеупомянутые грамоты буддийским монастырям, матерью Кулук-хана (1321 г.), Есун-Тэмур-ханом (1324, 1326 гг.), Тогон-Тэмур-ханом (1335, 1336, 1342, 1351 гг.)41. И перечень предоставляемых льгот в них абсолютно аналогичен тем, которые были представлены буддистам. Э. Шаванн опубликовал также аналогичные указы, выданные конфуцианцам ханами Тэмуром (1307 г.) и Ток-Тэмуром (1331 г.)42.

 

Во-вторых, обращает на себя внимание так называемая мотивировочная часть ханских указов: все они содержат апелляцию к ярлыкам их предшественников, которая выглядит весьма показательно. Например, в ярлыке Есун-Тэмур-хана (император Тайдин-ди, 1323–1328), выданном в 1326 г. даосскому монастырю Тяньбаогун в Хэнани, она представлена следующим образом: «В указах императоров Чингиса, Угэдэя, Сэчэна, Улджайту, Гюлюка, Буянту, Гэгэна было сказано: „На буддийских, несторианских, даосских и мусульманских духовных лиц пусть не налагаются никакие повинности. Пусть [они] взывают к Небу и молят о долголетии“»43. Как видим, каждый хан, выдавая соответствующий ярлык, опирался, во-первых, на исходное положение Великой Ясы Чингис-хана о покровительстве всем религиям, представленным в Монгольской империи, во-вторых – на ярлыки своих предшественников. Таким образом, выдача ярлыка представителям какой-либо конфессии не дает оснований говорить о том, что выдавший его монарх отдавал ей какое-то предпочтение.

 

Еще одна очень важная деталь – состав адресатов в правовых актах правителей Монгольской империи. В дошедших до нас указах монгольских ханов мы не находим представителей буддийского духовенства среди адресатов. Это дает основание полагать, что буддийские {26} иерархи не имели отношения к властным структурам и, соответственно, не обладали «административным ресурсом» для того, чтобы сами они могли совершать какие-либо управленческие действия или чтобы им предписывалось воздерживаться от них. Для сравнения вновь обратимся к примеру с ярлыками Золотой Орды. Как известно, после 1320 г. в результате реформ золотоордынского хана Узбека ислам был официально объявлен государственной религией в Золотой Орде. И это нашло прямое отражение в ханских ярлыках: в них наряду с чиновниками тюрко-монгольской администрации среди адресатов стали фигурировать и представители мусульманских управленческих структур. Так, в ярлыке Тимур-Кутлуга (1398 г.) адресаты представлены в следующем составе: «Огланам правого и левого крыла, бесчисленным добрым начальникам: тысячным, сотским и десятникам, казиям и муфтиям внутренних городов, их шайхам и суфиям, писцам палат, сборщикам и таможникам, разъезжим и дорожникам, букавулам и туткавулам, почтовым и станционным, сокольникам, барсникам, ладейщикам, мостовщикам и базарным надзирателям»44. Аналогичного упоминания буддийских иерархов в известных нам ярлыках не имеется. А приравнивание буддийского духовенства к чиновникам, зафиксированное в «Белой истории»45, вероятно, следует признать интерполяцией XVI в., когда подобное явление действительно имело место, о чем мы еще будем говорить ниже.

 

Таким образом, можно вполне однозначно сделать вывод, что буддизм в Монгольской империи не обладал статусом, который бы его существенно выделял среди других религий. Тем более не может быть речи и о его статусе как государственной религии. {27}

 

 

41 Chavannes E. Inscriptions et pieces de chancellery chinoises de l’epoque mongole. Pt. II. Р. 39–42; Idem. Inscriptions et pieces de chancellery chinoises de l’epoque mongole. 2nd ser. Р. 308–309; Поппе Н.Н. Квадратная письменность. С. 58–73; Зограф И.Т. Монгольско-китайская интерференция. С. 91–93, 97–105, 107–109; Монголын тɵрТ. 6–21; Sugiyama M. The Phags-pa Mongolian inscription of Toɣon-temür qaɣan edict // Memoires of the Research Department of the Toyo Bunko. 1988. № 46. P. 1–5.

 

42 Chavannes E. Inscriptions et pieces de chancellery chinoises de l’epoque mongole. 2nd ser. Р. 312-318.

 

43 Зограф И.Т. Монгольско-китайская интерференция. С. 108. {26}

 

44 Радлов В. Ярлыки Тохтамыша и Темир-Кутлука // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. Т. III. СПб., 1889 (отд. оттиск). С. 20–21. Курсивом нами выделены представители мусульманского духовенства, выполнявшие административные функции, что и послужило основанием для включения их в число адресатов ярлыка.

 

45 Čaɣan teüke. С. 74 и след. {27}

 

Почекаев Р.Ю. Правовые аспекты распространения буддизма в Монголии в XIII–XVIII вв. // Страны и народы Востока. Вып. 34: Центральная Азия и Дальний Восток / Под ред. И.Ф. Поповой, Т.Д. Скрынниковой; Ин-т восточных рукописей РАН; Вост. комиссия РГО. М.: Вост. лит. 2013. С. 25–27.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 10.08 2020

После падения династии Юань влияние буддизма в Монголии свелось к минимуму.

 

Буддизм в Монголии пользовался влиянием только в среде господствующего класса, широкие массы кочевников по-прежнему оставались шаманистами101. Перед нами стоит трудная задача – хотя бы вкратце осветить вопрос о шаманизме, который до сих пор изучен недостаточно.

 

В XIII–XIV вв. в Монголии особенно много шаманов и шаманок собиралось в тех случаях, когда монголам надо было принести жертвы предкам102, духам обо103 или огню104 (последнее жертвоприношение называлось «Йэсугэй эджэн-у чахигсан гал голумту тахи» – «принести жертву очагу-огню, зажженному владыкой Есугэем»). Кроме того, шаманы совершали камлание, читали заклинание и обращались к духам при совершении обрядов вызывания духов тороки105, разгадывания снов106, вызывания духов (сулдэ дагуда)107, избавления от стихийных бедствий108 и др. В период существования единого монгольского государства появились специальные пункты для шаманских жертвоприношений, которые назывались ситуэн109. Судя по сообщению «Тайной истории монголов» о том, что при возведении Тэмуджина в хаганы некий Хорчи помогал ему волшебством, последний, по-видимому, в то время был шаманом110. В «Тайной истории монголов» содержатся сведения о том, что Чингисхан, как и все его соплеменники, был истым шаманистом. Перед военным походом он взбирался на гору Бурхан-халдун, развязывал пояс и вешал его на шею. Шепча заклинание, он становился на колени и начинал молиться111. Но когда был не в духе, Чингис не боялся никаких грозных шаманов и сажал их в особую юрту в наказание112.

 

Следовательно, в XIII в. монгольские завоеватели во главе с Чингисом и другими хаганами не желали подчинять свою волю какой бы то ни было религии, они усиленно навязывали ее другим. В тот период Бурхан-халдун была такой же шаманской священной горой-заповедником, какой Даян дээрх до революции 1921 г.113. В «Тайной истории монголов» сообщается о шамане Кокочу – сыне Монглик-эчигэ из племени хонхотан114. Кокочу называет себя небожителем на земле. Войдя в доверие к Чингису, он поссорил его с Хасаром и вызвал трения между ними. В конце концов он был убит младшим братом Чингиса Отчигином и «вознесся на небо»115.

 

В параграфе 272 «Тайной истории монголов» мы находим другие материалы, свидетельствующие о сильном влиянии {165} шаманизма в Монголии. В источниках передается следующий случай. Когда больному Огодэй-хагану сделалось совсем плохо, у него отнялись ноги и язык, пришедшие шаманы и гадальщики совершили камлание; как и было предсказано ими, хаган выздоровел только после того, как младший сын Чингиса Толуй «отдал жизнь за старшего брата»116.

 

Рашид ад-Дин писал, что из всех монгольских племен больше всего шаманов было у лесных урянхайцев и баргутов117. В «Юань ши» отмечается, что на великих жертвоприношениях, посвященных предкам, монголы брызгали кумысом и молоком во все стороны и вызывали шаманов для камлания118.

 

В работе В. Рубрука с подробностями рассказывается о шаманстве у монголов в период существования единого монгольского государства, в частности в ханствование Монкэ. В путевых записках Марко Поло отмечается, что монголы приносили жертвы шаманским духам-гениям119. К. Д’Оссон писал, что у монголов большинство толкователей снов, гадальщиков, лекарей были шаманами и шаманками120.

 

В некоторых преданиях XIII–XIV вв. о шаманах и шаманках встречаются редкие сведения о том, что они вели борьбу с буддизмом и даосизмом. Например, имеется следующий рассказ шаманов. Когда во времена существования империи Чингиса прошли слухи о том, что будет распространяться в Монголии буддийская (иные говорят, даосская) вера, собрались знаменитые прорицатели и прозорливые шаманы и шаманки и в течение девяти дней подряд совершали камлание, отправляя вредоносных духов для борьбы с буддистами и даосами. В конце концов шаманы победили буддийскую и даосскую веры и в знак победы стали пришивать на шапки изображение человека121.

 

Среди баргутских, урянхайских и дархатских шаманов имеет хождение предание о том, что Гунанулан-батор во времена Чингиса вел борьбу с буддистами и даосами. Его называют замечательным храбрецом, оказывавшим покровительство шаманам и шаманкам122. Судя по всему, шаманизм в Монголии не только держал в своих путах все население, но и противостоял влиянию в стране таких религий, как даосизм и буддизм.

 

Несмотря на то что в эпоху Юань шаманизм не выполнял роли главной религии в монгольской империи и государственной религией был буддизм, он оставался господствующим религиозным верованием населения на коренной монгольской территории. Хубилай и другие монгольские хаганы, преследуя завоевательные цели, предпочитали внедрять буддизм в империи. В то же время сами они не стремились освободиться от влияния шаманизма и сохраняли глубокую веру в шаманов.

 

В «Юань ши» отмечены некоторые шаманские жертвоприношения, в которых монгольские хаганы принимали личное участие. Так, при жертвоприношениях в Храме предков (Тай-мяо), которые устраивались четыре раза в год с участием хаганов, {166} появлялись монгольские шаманы и шаманки и совершали камлание, вызывая святых духов предков123.

 

Во время ежегодных великих жертвоприношений хаганов, которые устраивались в Шанду 24-го дня 6-й луны, собирались шаманы и шаманки и совершали камлание124. На ежегодные жертвоприношения в Храме возжигания пищи (Шао-фань-юань) в 9-ю луну или после 26-го дня 12-й луны, когда приносились в жертву одна лошадь, три овцы, кумыс, молочная водка, монеты, шелковые и хлопчатобумажные ткани, собирались многочисленные шаманы и шаманки и совершали камлание, вызывая духов на «государственном», т.е. монгольском, языке125. Кроме того, монгольские хаганы и нояны на 49-й день после похорон покойников отправлялись на место погребения и приносили там жертвы духам, непременно приглашая шаманов для камлания.

 

В эпоху Юань влияние буддизма заметно усилилось и ламы пользовались значительно большим влиянием в государственных делах, чем шаманы. Поэтому борьба между ними обострилась. {167}

 

 

101 БНМАУ-ын туух. Т. 1, с. 452. Дорджи Банзаров писал: «При монгольской династии Юань буддизм имел успехи больше при дворе пекинском и между знатью, нежели монгольским народом, который еще не оставил шаманства». См.: Дорджи Банзаров. Собрание сочинений, с. 97.

 

102 Жертвоприношение предкам и обращение к шаманам и шаманкам для камлания были древними обычаями монголов. В период существования единого монгольского государства эти требы превратились в грандиозные обряды. С периода Юань жертвоприношение предкам стало совершаться под названием «вызывание духа Чингис-хана». Об этом содержатся подробные сведения в «Юань ши».

 

103 Жертвоприношение духам обо представляет собой один из главных шаманских обрядов. В системе шаманских верований существовали особые гении-хранители – духи обо. На жертвоприношениях духам обо шаманы прежде всего «вызывали» этих духов. Они считались первыми во всей иерархии духов.

 

104 Жертвоприношение огню – один из шаманских обрядов. Совершались большие жертвоприношения огню с целью постоянного «возрождения» огня в очаге, завещанного Есугэй-багатуром. В Монголии большой костер, полный торящих угольев, назывался «царем огня». В период существования единого монгольского государства был обычай приносить в жертву огню тушу белой кобылицы и грудинку белой овцы. Подробные сведения о жертвоприношении огню содержатся в рукописях «Гал тахилганы судар» («Сутра о жертвоприношениях огню») и «Галын ероол» («Еролы об огне»), хранящихся в Государственной библиотеке МНР.

 

105 Когда охотникам не удавалось добыть зверя, они приглашали шамана для совершения обряда «ганзага дуудах» – «вызывание [духов] тороки». Шаман смазывал тороку кровью какого-нибудь зверя и шаманствовал, обращаясь к духу с призывами: «О торока, дух мой, будешь наполняться [всегда] добычей-гордостью!» См. Ганзагын судар (Сутра о тороке). Рук. ГБ МНР.

 

106 В XIII–XIV вв. среди монголов была распространена практика разгадывания снов с помощью шаманов и шаманок. По этому вопросу существует много сведений в источниках. Кроме того, иностранные путешественники и литераторы также с интересом подробно писали о разгадывании снов у монголов.

 

107 Вызывание духов, представлявшее собой часть шаманского ритуала, было одним из методов одурманивания народа. По шаманским верованиям, если дух человека покидал тело, полагалось производить камлание – вызывать духа, высекая огонь с помощью кремня с огнивом или приманивая его к больному, развязав тому пояс, и возвратить человеку покинувшего его духа.

 

108 В «Юань ши» содержатся подробные сведения о том, что в XIII в. монголы вызывали шаманов для камлания с целью избавления от стихийных бедствий.

 

109 По этому вопросу содержатся записи в § 133 и 135 «Тайной истории монголов». В монгольском языке XIII в. слово «ситу’эн», по-видимому, употреблялось в значении «место жертвоприношения». В некоторых районах Внутренней Монголии храм, где производятся жертвоприношения, до сих пор называется этим словом.

 

110 См. Тайная история монголов. § 121.

 

111 В «Тайной истории монголов» встречается много сообщений по этому вопросу. См.: Д. Банзаров. Черная вера или шаманство у монголов. – Собрание сочинений, с. 54.

 

112 Тайная история монголов. § 254. По приказу Чингиса Отчигнин убил Кокочу (Тэб-Тэнгри).

 

113 Чингисхан низко кланялся в сторону горы Бурхан-Халдун, произнося: «О высокая, всевышняя Бурхан-Халдун, ставшая защитой для нас, сирот, {203} мы вечно будем каждое утро угощать тебя и каждый день приносить тебе жертву!» См. Тайная история монголов. § 103.

 

114 Шаман Кокочу (Тэб-Тенгри) был четвертым из семерых сыновей Монгглиг-эчигэ из племени хонхотан.

 

115 Тайная история монголов. § 244, 245, 246; Б.Я. Владимирцов. Чингис-хан.

 

116 Тайная история монголов. § 272.

 

117 Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, с. 157.

 

118 Юань ши. Гл. 74, с. 1а.

 

119 Марко Поло писал о шаманах: «Некоторые из них и в особенности первенствующие знают нечто из астрономии и предсказывают им (монголам. – Ч.Д.) затмение солнца и луны. И когда это должно случиться, весь народ выходит за двери своего дома. И когда происходит затмение, они бьют в барабаны и другие инструменты, производя великий шум и крик» (Книга Марко Поло, с. 90).

 

120 K. D’Ohsson. Histoire des Mongols.

 

121 Дархатский шаман Дж. Дамдин рассказывал о том, что шаманы сразу же после распространения новой религии повели борьбу с ней. Этот вопрос освещен в монографии С. Бадамхатана «Ховсголийн дархад ястан», с. 234. Баргутская шаманка Д. Луса говорила: «Во времена Чингис-хана религия бон могла распространиться в Монголии. Но тогда шаманы совершили камлание и отогнали представителей бон». См.: Ч. Далай. Барга боогийн. дуудлага (Вызывание духов баргутскими шаманами). Рук.

 

122 С. Бадамхатан. Барга, дархад боо нарын аман домгоо (Из устных сказаний баргутских и дархатских шаманов). – Ховсгэлийн дархад ястан, с. 226–227.

 

123 Исибаси в работе «Пекин но саманкё-ни пуйтэ» приводит интересные сведения о шаманстве и жертвоприношениях эпохи Юань.

 

124 Юань ши. Гл. 77, с. 5а.

 

125 Там же, с. 5а–б. {204}

 

Далай Ч. Монголия в XIII–XIV вв. / Авториз. пер. с монг. П. Нихлая. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. С. 165–167, 203–204.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 14.08 2020

В связи со значительным проникновением буддизма в Монголию в XIII–XIV вв. в шаманских обрядах появились новые элементы и шаманский реквизит стал более утонченным по сравнению с предыдущей эпохой126. Если раньше идолы духов-онгонов вытесывались из камня и дерева, то в период существования империи применялись серебряные и железные онгоны127.

 

Классовые отношения в монгольском обществе получили наиболее четкое отражение в шаманизме. Шаманы и шаманки непосредственно служили интересам хаганов и ноянов, оглупляя массы и помогая господствующему классу эксплуатировать безропотных аратов. Например, совершая камлания у хаганов и ноянов, шаманы и шаманки произносили заклинания:

 

«Пусть у вас скота будет больше, чем звезд на небе, владыка мой!

 

Обзаведитесь имуществом-богатством больше, чем вечность, владыка!

 

Пусть природное тело ваше вечно пребывает в наслаждениях, владыка! {167}

 

Обзаведитесь милосердным сыном, который будет владеть державой, владыка!»128.

 

А вот шаман обращается к простолюдину-харачу:

 

«Обзаведись ты многочисленным табуном, который заполнит все берега озера на водопое.

 

Обзаведись ты потомком-сыном, который последует за владыкой-нояном.

 

Обзаведись ты многочисленным стадом овец, которое заполнит всю поляну в лесу.

 

Обзаведись ты дочерьми и сыновьями, которые послушно подчинятся власти и закону!».

 

После изгнания Тогон-Тэмур-хагана из Китая и возрождения монгольского государства на его исконной территории (1368–1577) влияние буддизма в Монголии частично сократилось и шаманизм снова занял господствующее положение. Но вскоре, во второй половине XVI в., началось интенсивное распространение желтой веры в стране и наметился конец господству шаманизма в Монголии.

 

Д. Банзаров в специальной работе «Черная вера, или шаманство у монголов» детально исследовал вопросы, относящиеся к падению шаманизма и распространению желтой религии в Монголии.

 

Недостаточно объяснять причину быстрой победы желтой религии над шаманизмом только насильственным внедрением первой. Повседневная практика богослужений и величавое убранство самих храмов у буддистов были более совершенными, чем простая обстановка камланий у шаманов. Ламы, проповедуя отказ от кровопролития, кротость и смирение, легко завоевали сердца монголов, испытавших бедствия и страдания многолетних феодальных войн129.

 

Шаманизм с его дикими и грубыми обрядами, владевший душами монголов с незапамятных времен, теснимый буддизмом, окончательно пришел в упадок во второй половине XVI в. {168}

 

 

126 Ч. Далай. Монголын боогийн морголийн товч туух, с. 24.

 

127 При камлании в хаганском дворце изготовлялся серебряный идол духа-хранителя – онгона, в домах других представителей знати – железный и в юртах простолюдинов-харачу – деревянный или каменный.

 

128 Ц. Дамдинсурэн. Монголын уран зохиолын тойм, с. 253; Ч. Далай. Барга боогийн дуудлага.

 

129 Ч. Далай. Монголын боогийн морголийн товч туух (Краткая история монгольского шаманства), с. 37. {204}

 

Далай Ч. Монголия в XIII–XIV вв. / Авториз. пер. с монг. П. Нихлая. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. С. 167–168, 204.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 29.08 2020

На юге хребет Танну-Ола отделял область ойратов от кочевий найманов, которые населяли Западную Монголию. Границы их владений охватывали огромную территорию к западу от Хангая, включая район озер Кобдо, Монгольского Алтая, поречья Черного Иртыша и Эмиля, Тарбагатая (Кадырбаев, 1993).

 

Относительно этнической принадлежности найманов нет полной ясности, однако не приходится сомневаться в том, что в их этногенезе принимали участие как местное тюркское население, так и пришлые монголоязычные элементы. Сторонник «тюркской» концепции А.Ш. Кадырбаев допускает, что «тюрки-найманы, будучи соседями и неудачными соперниками монголов, в X–XII вв. подверглись монгольскому влиянию … вследствие чего стали причислять себя к монголам» (Там же. С. 58). Во второй половине XII в. процесс монголизации, по-видимому, зашел уже достаточно далеко, что позволило Рашид ад-Дину утверждать, что «их обычаи и привычки были подобны монгольским» (Рашид ад-Дин, 1952. Т. I, кн. 1. С. 137).

 

Найманы вели свое происхождение от тюркоязычного племенного союза, известного под названием «секиз-огуз» («союз восьми огузских племен»), который упоминается впервые с середины VIII в. Кочевья секиз-огузов располагались на землях к западу от Хангая до Тарбагатая, т.е. в тех районах, где впоследствии обитали найманы. В 840 г. Уйгурское ханство со столицей в Орду-Балыке (теперь Хара-Балгасун), существовавшее в VIII–IX вв., пало под ударами енисейских киргизов, живших в Минусинской котловине. {18} Большая часть уйгуров переселилась из Северной Монголии на юго-восток в Ганьсу и Восточный Туркестан. Оставшиеся смешались с другими тюркскими и монгольскими племенами Монголии. Часть их вошла в состав найманов, которые примкнули к племенному союзу-победителю и продолжали кочевать на занимаемой ими территории в предгорьях Алтая.

 

В середине X в. монголоязычные кидани, вытеснив киргизов, устанавливают свое господство в Монголии. Найманы в X – начале XII в. находились в вассальной зависимости от киданьской империи Ляо (906–1125) и жили на её западной окраине (Кадырбаев, 1993. С. 46, 47). Известно, что секиз-огузы составляли часть западнокиданьской племенной группировки «цзу-бу» и с начала XI в. стали называться найманами, сменив свое тюркское название «секиз-огуз» на тождественное ему по смыслу монгольское название «найман» (монг. «восемь»). Принятие народом нового этнонима в качестве самоназвания может свидетельствовать о языковой интерференции, вызванной разнообразными контактами найманов с монголоязычными племенами, и об уже далеко зашедшем процессе их монголизации.

 

В источниках нет сведений, позволяющих установить, когда именно племенной союз найманов превратился в государственное образование. Монгольские ученые относят образование Найманского ханства к началу XII в. Большинство найманов кочевало в гористых местах (предгорьях), а остальные – на равнинах. Рашид ад-Дин перечисляет найманов среди завоеванных Чингис-ханом народов, «которые были похожи на монголов и из которых каждый имел (свое) государство» (Рашид ад-Дин, 1952. Т. I, кн. 1. С. 75). «Племена найманов и их государи были уважаемыми и сильными; они имели большое и хорошее войско» (Там же. С. 137). Соперниками найманов в борьбе за политическое господство выступило Кереитское ханство.

 

Из всех монгольских племен найманы считались наиболее культурными. В их культуре переплетались несторианские, буддистские и шаманистские традиции. Правящая династия и аристократическая верхушка найманов были тюркского происхождения, они поддерживали тесные отношения со своими южными соседями уйгурами. От уйгуров найманы восприняли буддизм, вертикальную уйгурскую письменность и другие элементы среднеазиатской культуры. В то же время среди найманов получила распространение и христианская религия в форме несторианства. По мнению П. Рачневски, в Найманском ханстве существовала хорошо организованная система административного управления и финансов (Ratchnevsky, 1983. С. 1). Л.Р. Кызласов указывает, что среди найманов жили и другие тюркоязычные группы, в том числе остатки кипчакского племени кимаков, а также уйгуры (купцы, писари и др.) (Кызласов, 1969. С. 131). {19}

 

Санчиров В.П. Формирование этнической общности ойратов – предков калмыков // Калмыки / Отв. ред. Э.П. Бакаева, Н.Л. Жуковская; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН; Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН. М.: Наука, 2010. С. 18–19.

Ответить