←  Выдающиеся личности

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Эпоха Карла Ii Стюарта

Фотография Magistrshurik Magistrshurik 25.02 2010

Дамы и господа!
Я бы хотел осведомиться о данной эпохе - эпохе английского короля Карла II - для успешности своего литературного труда. Если вам известны культура, быт, нравы, мода, манеры, стиль жизни и даже предметы обсуждений общества того времени, то, пожалуйста, расскажите об этом. Мне будут чрезвычайно полезны любые факты, начиная от политики и издаваемых законов, заканчивая содержанием пьесс и предметами слухов, ходивших тогда среди дворянского общества. Заранее благодарен всем, кто даст хотя бы толику информации - ведь в ход может пойти что угодно, и я бы хотел проникнуться той эпохой по-максимуму.
С уважением ко всем.
Ответить

Фотография posluh posluh 25.02 2010

Из истории Ирландии того времени:

английский парламент особым актом в 1666 г. запретил вывозить в Англию ирландский скот, составлявший важнейшую статью экспорта Ирландии. А за пять лет до этого он объявил государственным преступлением вывоз в другие страны (кроме Англии) ирландской шерсти — важнейшего сырья для английской суконной промышленности. По–прежнему всячески ограничивалось развитие сукноделия в Ирландии. Все это привело к разорению ирландских крестьян и свидетельствовало о подчинении ирландской экономики английской. Ограбленные и разоренные в годы английской революции и реставрации ирландские крестьяне влачили жалкое существование. Уильям Петти в своей книге о положении Ирландии в 1672 г. приводит яркие факты, показывающие бедствия народа. «Шесть ирландцев из восьми, — пишет он, — живут в лачугах, в которых нет ни дымовой трубы, ни дверей, ни лестниц, ни окон, питаются они главным образом молоком и картофелем». Ирландские крестьяне во второй половине XVII в. фактически вели натуральное хозяйство. Они, сообщает Петти, не покупают у других продукты (за исключением табака), носят одежду, которая производится из шерсти, снятой с их собственных овец и выпряденной ими самими, их башмаки … стоят лишь четвертую часть стоимости пары английских башмаков». Пропитание каждого члена семьи ирландского крестьянина встоимостном выражении сводилось всего к 1 пенсу в день.
Ответить

Фотография Magistrshurik Magistrshurik 25.02 2010

Огромное спасибо! Надеюсь на продолжение темы!
Ответить

Фотография posluh posluh 25.02 2010

"Людовик XIV был готов ежегодно давать Карлу II крупные субсидии, чтобы укрепить его положение по отношению к парламенту, а главное - обеспечить поддержку или по крайней мере нейтралитет Англии в тех войнах, которые вел французский король для утверждения своей гегемонии в Европе.
Понятно, что французская дипломатия и французская разведка прилагали крайние усилия, чтобы сохранить под своим контролем внешнюю политику Англии. С этой целью помимо "официальной" тайной субсидии, которая выплачивалась Карлу II, агенты Людовика установили личные контакты и постоянно делали крупные денежные подарки английским министрам и даже их секретарям. Например, тайный агент английского министра герцога Бэкингема (сына фаворита Карла I) лондонский купец Лейтон, через которого тот вел переговоры с французским двором, получил в 1668 г. подарок в 400 пистолей.
Однако французские агенты подкупали не только министров и их слуг. Нередко французское золото шло и в карманы лидеров парламентской оппозиции, обличавших правительство за раболепие перед Людовиком XIV и отказ от противодействия его завоевательным планам. Иногда субсидии были платой за молчание. Например, такое безмолвие обошлось Людовику XIV в феврале 1677 г. в 2950 ф. ст., а во время более короткой сессии в июне - только в 450 ф. ст. В других случаях деньги выплачивались не за молчание, а за более ожесточенные нападки на политику короля. (Так действовали агенты французского посла Баррийона в 1678 г.)
Это делалось с целью обострить внутриполитическое положение в Англии и связать руки как правительству Карла II, так и его противникам; тем самым предотвращалось активное выступление Лондона на внешнеполитической арене."
<...>
Жену Карлу II подобрал Людовик XIV.
"Впрочем, польза от неё, с точки зрения Людовика XIV, была минимальной, так как сама, некрасивая и неумная, португальская принцесса, сделавшаяся английской королевой, не сумела приобрести политический вес при дворе.
А сколько хлопот стоил Людовику XIV этот брак! Приходилось преодолевать упорное сопротивление Испании, мечтавшей снова подчинить отделившуюся в 1640 г. Португалию и поэтому вовсе не желавшей, чтобы та получила английскую поддержку. Мадридский двор даже принял меры, чтобы папа римский не благословил союза верной дочери церкви с английским еретиком. Пришлось французской дипломатии уламывать римского первосвященника и, главное, пополнить приданое принцессы солидным денежным кушем, врученным прямо жениху. Невеста не произвела сильного впечатления в Лондоне.
- Мне прислали жердь вместо женщины, - пробурчал недовольный Карл."
<...>
Впрочем, недостатка в любовницах у Карла II не было. Одна из них -
"Луиза де Керуаль, против которой негодовала толпа, вначале Карлу не понравилась - она переигрывала, изображая из себя недотрогу. Ведь королю было отлично известно, что она - агент версальского двора. Тем не менее Карл охотно полез в ловушку, возможно, считая, что тем самым он окончательно рассеет беспокойство Людовика XIV насчет своих планов и обеспечит бесперебойное поступление французской субсидии. Кто мог лучше успокоить французского короля, чем его платная шпионка, сделавшаяся любовницей Карла? Так что все устроилось наилучшим образом. "Шелковый пояс мадемуазель де Керуаль связал Францию с Англией", - торжествующе писал французский посол Сен-Эвремон.
Луиза де Керуаль получила по милости Карла II титул герцогини Портсмутской. Не менее щедрым оказался Людовик XIV, возведший ее в сан герцогини д'Абиньи. Современники уверяли, что Луизу родители чуть ли не с детских лет предназначали на роль любовницы Людовика XIV. Но случилась осечка: он в то время увлекался мадемуазель де ла Вальер. Однако галантный король нашел Луизе другое место, отправив ее с этой целью в Лондон. От обоих королей, за одним из которых она шпионила для другого, Луиза получила огромную сумму в 1 млн. ф. ст. Быть может, преувеличены восторги некоторых французских историков (вроде А. Форнерона) по адресу "маленькой бретонки, которая дала нам (французам) возможность завоевать нашу Фландрию и наш Франш-Конге". Однако несомненно, что Луиза де Керуаль, сделавшись фавориткой Карла II, сумела сохранить свое влияние на протяжении более чем полутора десятков лет. При этом она постоянно действовала в качестве агента версальского двора, хотя и пререкалась порой с некоторыми из сменявших друг друга послов "короля-солнца" (как именовали льстецы Людовика XIV).
А одной из главных задач послов французского короля была охрана прав Луизы от посягательств других "заинтересованных сторон". На сводничество и интриги, связанные с попытками примирения Луизы де Керуаль с другими фаворитками, прежде всего герцогиней Мазарини и Нелли Гвини, и уходили усилия официальных и тайных представителей Людовика XIV. Они имели для этого тем больше оснований, что французские субсидии, выплачивавшиеся Карлу II, превращались в деньги английской секретной службы, а те, в свою очередь, имели теперь одно главное назначение - оплату королевских любовниц. Так что волей-неволей Людовику приходилось содержать за собственный счет и главных соперниц Луизы де Керуаль. Что и говорить, сложная штука дипломатия!"
http://bookz.ru/auth...8-razvedka.html
Ответить

Фотография Magistrshurik Magistrshurik 26.02 2010

Спасибо. А что-нибудь из быта, повседневной жизни людей того времени. В частности дворян.
Ответить

Фотография Makc33333 Makc33333 27.02 2010

Политическим результатом Реставрации 1660 года было восстановление власти короля, парламента и закона вместо «насильственной власти» военной диктатуры. В церковно-религиозной области она восстановила епископов, «Книгу Общих молитв» и англиканское отношение к религии вмес­ то пуританского. Но в социальном отношении реставрация монархии вернула знати и дворянству их прежнее обществен­ ное положение признанных руководителей местной и наци­ ональной жизни. Вошедшая в поговорку «любовь англича­ нина к лорду», почтительный и восторженный интерес к «сквайру и его родственникам» снова приобрели полную силу. И действительно, как показали события, социальное зна­ чение пэра и сквайра, дворянина и его жены было «восста­ новлено» с гораздо большей полнотой, чем власть короля. В природе англичанина, по существу, было кое-что от сноба, но очень мало от придворного льстеца.
Высший класс был теперь в основном единым по своему вероисповеданию, политически он был разделен на вигов и тори. Тори, значительно более многочисленные, стре­ мились искоренить религиозное сектантство и сделать англи­ канскую церковь единственной во всей стране. Но виги — пэры и джентри, — это способное и богатое меньшинство, проповедовали новую доктрину веротерпимости, по край­ ней мере по отношению ко всем протестантам. Их полити­ ческая власть проистекала из союза с пуританами промыш­ленных и коммерческих районов, которые могли влиять на муниципальные и парламентские выборы во многих (ларламентских) местечках. Тори, подобно их предшественникам i «кавалерам», были той частью общества, которая самым ис­кренним образом отстаивала сохранение аграрной Англии. Виги, как и их отцы «круглоголовые», большей частью явля­лись представителями землевладельческого класса, тесно свя­ занными с коммерсантами и с их коммерческими интереса­ ми. Поэтому политика вигов, а не политика тори должна была выиграть в отдаленном будущем благодаря непрерывному процессу экономических изменений, которые вели с неиз­ менно ускоряющимся темпом к аграрному и промышленно­ му перевороту, оставившему лишь очень немногое от того, чем характеризовались старые пути развития страны.
После Реставрации в обществе исчезла та чрезмерная озабоченность церковными делами, которая характеризует Англию Кромвеля. Общественная реакция, ниспровергшая пуритан, была больше светской, чем религиозной. Действи­ тельно, англичане с облегчением приветствовали возврат старой англиканской церкви, главным образом потому, что она менее назойливо требовала проявления религиозного усердия в повседневной жизни. Пуритане заставляли людей «принимать религию вместе с хлебом» до тех пор, пока люди нел1очу.вствовали отвращения к пуританству.
Важнейшее значение имело то, что в Англии быстро распространилась экспериментальная наука. Во времена рес­ публики в Оксфордском и Кембриджском университетах и в Лондоне имелась группа замечательных ученых, работы которых находились в центре общего внимания и благово­ ления при дворе реставрированных Стюартов. Под покрови­ тельством Карла II и его двоюродного брата принца Рупер­та, который сам занимался химическими опытами, было основано Королевское общество.

Различные прикладные цели возможного применения науки в сельском хозяйстве, в промышленности, в мореп­лавании, в медицине и в технике еще взывали к практичес­кому уму англичан. Должно было пройти еще одно столе­ тие, прежде чем промышленный переворот приобрел полную силу в значительной степени как результат приложения на­уки к производству; но уже в царствование Карла II многие явления, важные для повседневной жизни, изучались в духе последних достижений науки, и этот новый дух уже оказал огромное влияние на научную мысль Англии, Роберт Бойль, Исаак Ньютон и первые члены Королевского общества были религиозными людьми, отвергавшими скептические докт­ рины Гоббса. Но они знакомили своих сограждан с идеей закономерности во вселенной и с научными методами ис­ следования, необходимыми для открытия истины. Считалось, что эти методы никогда не приведут к какому-нибудь выводу, несовместимому с преданиями Библии или с рели­ гией, признающей чудеса. Ньютон жил и умер с этими убеж­ дениями. Но его закон всемирного тяготения и открытия в области математического анализа давали методы познания истины, не имевшие никакого отношения к теологии. Рас­ пространение научного исследования оказало влияние на характер религиозного верования, хотя и не повлияло еще на его содержание. Век веротерпимого благочестия, после­ довавший за революцией 1688 года, был подготовлен этими научными достижениями эпохи Реставрации.
Англия была достаточно здоровой, но в корне испорченными были придворные и политические деятели, потому что сам ко­ роль и молодое поколение аристократии были деморализо­ ваны целым рядом факторов: перерывом в их образовании и разрушением семейной жизни; изгнанием и конфискацией имущества, приведшими к внезапной бедности, толкнув­ шей их.на бесчестные ухищрения; несправедливостью, при­ чиненной им во имя религии; постоянным для того време­ ни зрелищем, когда от с большой легкостью данных клятв и подписанных договоров так же легко и отказывались; всей низостью оборотной стороны революции и контрреволю­ ции, жертвами которых они являлись.
Эти причины привели к упорному отрицанию всякой нравственности, характерному для вернувшихся к власти политических руководителей и законодателей моды и на­шедшему свое отражение в драмах начального периода Рес­ таврации, написанных под их духовным руководством. Наи­ больший успех имела драма Уичерли «Деревенская женщина*; герой, выдавая себя за евнуха, получил доступ в частные покои, что дало ему возможность соблазнять жен­щин; ожидали, что все будут восторгаться его личностью и его поступками. Ни в какое другое время до Реставрации или после нее такая тема никогда не нашла бы отзвука у английских зрителей.
При веселом короле Карле все еще про­ должал существовать старый деревенский уклад жизни с его широким многообразием прав на землю, с его сравнитель­ ным экономическим равенством, с его открытыми полями и низкой продуктивностью. Но уже стало проявляться стрем­ ление к созданию крупных поместий, огороженных полей и к улучшению сельскохозяйственной техники.
Старая сельская Англия накануне массовых огоражива­ ний и промышленного переворота часто представляется умственному взору потомства то в одном, то в другом из двух соперничающих образов. С одной стороны, нас просят представить себе страну свободных крестьян, обладающих чувством собственного достоинства, большей частью свя­ занных с землей, но лишь с малыми личными правами на нее, — крестьян, наслаждающихся деревенской тишиной и благоденствием (позднее уничтоженными), прославляющих свое деревенское счастье песнями в барах с возлияниями по случаю праздника урожая (эти песни позже распевали в на­ ших гостиных). Далее нам напоминают, что та же страна была также страной ремесленников, которые жили в дерев­ нях и рыночных городах, отнюдь не лишенных прелести сельской жизни, потому что эти труженики занимались там своим ремеслом, проявляя свое искусство в использовании рабо­ чего инструмента, вместо того чтобы быть только придат­ ком машины. Поэтому они в своей повседневной работе испытывали восторг самобытной творческой личности — тот восторг, жалким суррогатом которого является лихорадоч­ ное возбуждение наших современных массовых развлечений, созданных в качестве противоядия скуке машинного и кон­ торского труда. С другой стороны, нам показывают противо­ положную картину: нас просят вспомнить тяжелый изнуря­ ющий труд до века технических изобретений, с рабочим днем продолжительностью 13 часов и более; детский труд на фабрике вместо начальной школы; болезни и прежде­ временную смерть вследствие отсутствия медицинского кон­ троля и больничного лечения; отсутствие чистоты и ком­ форта, которые теперь мы считаем настоятельной необходимостью; пренебрежительную и невообразимую же­ стокость не только к преступникам и должникам, но слиш­ ком часто также к женщинам, детям и широким массам бедноты; и, наконец, условия жизни населения Англии и Уэльса, составлявшего пять с половиной миллионов чело­ век и имевшего меньше материальных благ и удобств, чем современное, в семь раз большее (по данным на 1939 год) население.
Главным предметом питания был хлеб, или, вернее, хлеб, пиво и обычно мясо. Овощи и фрукты в то время со­ ставляли весьма незначительную, а мясо очень большую долю в рационе англичанина. У людей среднего и высшего класса завтрак часто состоял из утренней кружки эля (пива) с не­ большим количеством хлеба и масла, чего было достаточно до обеда в полдень — обильной трапезы из различных рыб­ ных и мясных блюд. Что касается более бедных хозяйств, то Грегори Кинг вычислил, что половина населения этой ка­ тегории питалась мясом ежедневно, а другая половина — ее большая часть — ела мясо по крайней мере два раза в неделю. Миллион бедняков, «живших Милостыней», «не ел мяса чаще одного раза в неделю».
Чрезмерное стремление сельского дворянства к сохра­нению дичи имело серьезные социальные последствия для многих последующих поколений. С появлением охотничьего ружья это стремление значительно усилилось. При Стюартах ружейная стрельба постепенно вытеснила соколиную охо­ ту, и так как птицы истреблялись теперь гораздо быстрее, их количество уже не казалось неистощимым. В царствова­ ние Карла II уже обычной была «стрельба влет», на она считалась трудным искусством, тем более что иногда прак­тиковалась при верховой езде. Однако среди дворянства все еще была распространена ловля фазанов при помощи сетей и стрельба по ним, когда они сидели на деревьях.

Модным видом спорта была ловля птиц сетями на зем­ ле, часто с собаками, которые делали стойку над дичью, спрятавшейся в траве. Сохранилась запись, что Роджер де Коверли «в молодости взял 40 выводков куропаток за один "сезон», возможно, таким способом. Ловля диких уток в боль­ шом количестве в сети, натянутые вдоль берегов, была про­ мыслом в болотистых местностях и спортом в прудах при господском доме. Описание ловли всякого рода птиц ветка­ ми, намазанными клеем, ловушками и капканами — не толь­ ко фазанов и диких уток, но также различных видов дроз­ дов — все еще занимало видное место в руководствах «Джентльменских развлечений». Но несомненно, что охот­ ничье ружье стало играть все более важную роль в охоте, и вместе с ним появилась тенденция все больше и больше ограничивать категорию птиц, на которых разрешалось охо­ титься, некоторыми видами их, определяемыми термином «дичь». Недавно к этой «привилегированной» категории ста­ тутом были отнесены тетерев и глухарь; за исключением определенного времени года, заросшие вереском или кус­ тарником места, где они прятались, запрещалось выжигать, и пастух, нарушающий закон, подлежал наказанию кнутом. Адцисоновский сквайр из партии тори заявил, что новый охотничий закон — единственный хороший закон, издан­ ный после революции.

Охота на лисиц при последних Стюартах уже стала при­нимать черты, сближающие ее с современными видами охоты. В тюдоровские времена лисиц выкапывали из их нор, ловили сетями или, как при охоте на барсуков, травили собаками; крестьяне же убивали лисиц как вредителей. Дело в том, что в те времена олень все еще оставался преимущественно зверем для охоты. Однако вследствие беспорядков гражданской вой­ ны были разрушены оленьи заповедники и уничтожено так много красивого зверя, что во времена Реставрации во многих графствах пришлось заменять охоту на оленей охотой на лисиц. Но в графстве или в области все еще не было стай охотничьих собак, содержащихся за счет общественных сборов; дворяне все еще держали свои собственные стаи и приглашали своих соседей на охоту за зверем. Существовавшее прежде мнение, что джентльмены должны охотиться на оленя и на лисицу со своими собственными гончими, в своих собственных лесах, постепенно уступило место иным взглядам, а именно, что охотиться можно во всякой загородной местности независимо от того, кто является ее собственником.

В некоторых графствах лисьи норы заваливались, и ли­ сиц ловили в открытом поле. В таких случаях нередко прихо­ дилось гнать лисицу по 10 или даже 20 миль. Но в Ланкаши­ ре и, вероятно, в других местах охотники загоняли лисицу в нору и затем ее выкапывали; если не удавалось загнать ли­сицу в нору, она обычно уходила. Возможно, что тогда еще не была выведена такая неутомимая порода гончих, какая имеется в настоящее время.

Охота на оленя со всей пышностью охотничьего ритуа­ ла, освященного временем, все еще сохранилась как благо­ роднейший вид спорта, но постепенно она приходила в упа­ док, по мере того как потребности сельского хозяйства в земле сокращали количество лесов и ставили предел разме­рам оленьего заповедника, который каждый дворянин стре­ мился огородить вокруг своего господского дома.

Более широко, чем охота на оленей и на лисиц, была распространена среди населения травля зайца «с мелодич­ но лающими» гончими; дворяне верхом, а простой народ, во главе с егерем, — пешком. Эта охота носила характер народного сельского спорта, возглавляемого, конечно, дво­рянством, но в нем принимали участие соседи всех обще­ ственных слоев — от высших до низших.

Другим видом народного спорта были: борьба по раз­личным правилам и приемам, принятым в различных частях страны; различные примитивные виды футбола, а также вся­кого рода игра в ручной мяч, часто переходившая в добро­ душную борьбу между всем мужским населением двух дере­ вень. Фехтование, бокс, поединки, стравливание быка с медведем вызывали восторг народа, который еще не выучил­ ся смотреть с отвращением на причиняемые страдания. И действительно, излюбленным удовольствием были зрелища, меньше всего похожие на спорт, — повешение и сечение плетьми. Но из всех видов народного спорта самым популяр­ным был петушиный бой; в устраиваемый при этом тотали­ затор все классы общества вкладывали свои сбережения, де­лая еще большие ставки, чем на скачках. Но и скачки начали занимать большее место в национальном сознании благодаря покровительству Карла II хкачкам в Ньюмаркете, а также благодаря улучшению породы верховых лошадей в результате скрещивания арабской и берберийской пород.

При последних Стюартах из моды и ради здоровья час­ то посещали курорты. Впервые после римских времен вни­ мание знати начали привлекать воды Бата, но этот прекрас­ ный город тогда еще не был выстроен. Северные джентри и их семьи охотно посещали Бакстон и Харрогейт, но двор и высший свет Лондона в большом числе и чаще всего можно было встретить среди деревенских коттеджей вокруг Танб- ридж Уэлза, где в 1685 году придворные выстроили для себя церковь, назвав ее в честь короля-мученика Карла I .

Приморское побережье еще не имело своих привержен­ цев: доктора еще не открыли целебные свойства его возду­ ха; никто еще не хотел купаться в водах океана или востор­ гаться с берега его красотами. Море было «английской общей собственностью», путем к рынкам, «рыбохранилищем», плацдармом для войны и наследием потомству. Но еще ник­то не стремился к морскому побережью или в горы для вос­ становления здоровья и бодрости духа.
Источник: Тревельян Дж. М. История Англии от Чосера до королевы Виктории / Пер. с англ. А. А. Крушинской.-Смоленск: Русич, 2007.-624 с.
Ответить