Дивно видех землю Словеньскую, идущи ми семо.
И видех бани древяны, и пережгуть их велми,
и сволокутьс(я), и будуть нази, и обольются мытелью,
и возмуть ветвие, и начнёт ся бити, и того добьют,
одва вылезут живи сущи, и облиются водою студеною,
и тако ожывут.
Радзивиловская летопись
Таинственная Гиперборея, раскинувшая за северными пределами Чёрного моря, всегда привлекала учёных, торговцев, правителей и простых жителей Древнего Греции, как место обитания искусстного в науках и творчестве народа, который наравне с эфиопами, феаками и лотофагами считался близким к богам и был ими любим. Происхождение и судьба гипербореев всегда были окружены слухами, которых не удалось избежать ещё и атлантам с лемурийцам. Сегодня никто не скажет достоверно, чем же закончился путь этого этноса, и началом каких народов он стал. Лишь об одном мы можем говорить с уверенностью: гипербореи жили на территориях, считающихся исконно славянскими.
История славян, которую многие ошибочно начинают вести с прихода Рюрика в Новгород в 862 г., началась задолго до рождества Христова. Ещё в сообщениях античных авторов I тыс. до н.э. упомянаются земледельческие праслявянские племена, входившие в состав Скифского племенного союза, а в V в. до н.э. Геродот даже называет некоторых из них - сколотов и борисфенитов, - среди праславянских племён, населяющих северное Поднепровье. В IV в. готский историк Иордан перечисляет племена уже славян - венедов, антов, склавинов, - живущих от Балтики до Дуная. Начиная же с IX в. сведения о славянских племенах встречаются буквально во всех европейских летописях.
Да и разве могло быть иначе? Ведь и Рюрик пришёл не на пустое место, а в славный богатый город, который до него существовал явно не одно столетие.
Конечно же заселение славянами территорий Восточной Европы проходило постепенно, начиная с так называемых "караванных путей", и заканчивая глухими лесными чащобами. Но именно благодаря тому, что вокруг первопроходцев лес был в избытке, у них не возник вопрос о том, какой же материал использовать для возведений строений различного назначения. Разве что глина могла составить конкуренцию древесине и то лишь до Х в., когда начало распространяться каменно-кирпичное зодчество. Но даже появление строительных материалов из естественного и искусственного камня не оттеснило дерево, которое оставалось доминирующим строительынм материалом в городах вплоть до XVIII в., а в деревнях - до XIX в.
К сожалению, недолговечность дерева не позволяет точно восстановить древние периоды развития деревянного зодчества. Но археологические раскопки дают нам шанс взглянуть на то, как жили праславяне ещё до нашей эры.
Конечно же основа планировки и материал дома выбиралась с учётом климатических условий. Из-за того, что на юге почва была сухой, а леса не хватало, то основным типом народного жилища была полуземлянка, врытая на 0,5-1 метра в землю. На севере же, где преобладала влажная почва и было много строевого леса, достаточно рано повились наземные дома с полом, который мог быть даже преподнят над уровнем земли.
Однако, вне зависимости от региона проживания, общая планировка славянских жилищ была четырёхугольной (так называемый четверик) или даже квадратной. Последнее было более распространено на юге. Так, в VI-VII веках на Днепре возводились квадратные полуземлянки различной глибины залегания, так что крыши могли опираться прямо на грунт. При этом стены полуземлянок возводились сначала по срубному типу и лишь со второй половины I тыс. - по столбовому. Указанный переход был вызван тем, что стена срубового типа, находясь под постоянным давлением земли, не предохраняла от обрушения стены внутрь дома, и стены в такой полуземлянке нужно было укреплять изнутри мощными угловыми столбами.
При строительстве полуземлянок землёй могли засыпаться не только стены, но и крыша, что свидетельствует о том, что строители отлично понимали, что древесно-земляная преграда куда лучше удерживает тепло, чем просто древесная.
В связи с тем, что сохранение тепла в суровом климате было основной задачей зодчих, то окна в таких домах не делались, а двери, как и у большинства народов мира выходили на южную, более тёплую, сторону. От входа вниз в дом вёл углубляющийся коридор с деревянной или земляной лестницей. Полы полуземлянок делались земляными и либо утаптывались, либо промазывались глиной, если дом возводился на месте более ранней постройки.
Вообще же, древесно-земляное строительство является характерной чертой большинства южных пра- и славянских племён с давних времён: и в эпоху Аркаима, и на рубеже эр, и в средневековье, и, даже, в наше время.
В северных же регионах не было альтернативы избе, появление которой некоторые учёные относят даже ко II тыс. до н.э. Но лишь в IX в. выработался классический стиль срубного бревенчатого жилища. Причём интересно то, что срубы могли возводиться как уже непосредственно на месте предполагаемого расположения дома, так и в другом месте, откуда разобранная изба перевозилась на своё окончательное место, где и собиралась "начисто". Чтобы такой перевоз завершился удачно все брёвна тщательно нумеровались с помощью специальных зарубок. Было это вызвано тем, что для того, чтобы брёвна плотно прилегали друг к другу, требовалась тщательная подгонка.
При этом важно отметить и то, что в зависимости от ответственности строения его стены выполнялись по различным технологиям. Так венцы домашних строений чаще всего врубались "в обло". При этом брёвна прилегали вплотную по всей длине бревна, и дом получался более теплоустойчивым. Но даже в таком случае все пазы прокладывались мхом, а после сборки конопатились.
Когда же речь шла о неотапливаемых помещениях, то врубка осуществлялась "в реж", то есть между брёвнами далался просвет в четверть дерева. Такая технология не только экономила дерево, но и делала строительство более быстрым особенно из-за снижения потерь времени на подгонку венцов.
Интересным является и тот факт, что по мере совершенствования техноологий строительства срубов произошло изменение места расположения продолных пазов в брёвнах, благодаря которым и обеспечивалась подгонка. Изначально и продольный, и поперечный пазы делались в верхней поверхности нижнего бревна. Однако в последующем продольный паз переместился на нижнюю поверхность верхнего бревна. Не смотря на то, что с технологической точки зрения указанное более сложно, зодчие Руси остановились именно на этом варианте, потому что при таком способе компановки значительно снижается количество воды, затекающее в бревно во время дождя. В результате этого брёвна меньше гнили, а дом получался долговечнее.
Для повышения долговечности дома применялся ещё один способ возведения, который и дал название конструкции - сруб.
Не смотря на то, что славяне с давних пор знали пилы и широко их использовали в столярном деле или для внутренних отделочных работ, при строительстве домов они использовали только топоры. Вызвано это было тем, что рубка понижает гигроскопичность древесины, а распиливание повышает. При рубке стволовые волокна пережимаются, а при распиливании "распушаются", в результате чего торцы брёвен поглащают влагу куда с большей скоростью.
Понимание изменения гигроскопичности древесины от метода разделки бревна сподвигло строителей и на то, чтобы даже доски делать с помощью топора. Для этого по торцам и вдоль бревна делались предпочтительно замкнутые засечки, в которые равномерно по длине бревна забивались клинья. В результате этого бревно разваливалось на части, а получившиеся доски для предания гладкости обрабатывались потёсом - специальным топором с широким лезвием, которое могло составлять до половины общей длины топора.
Но качество сруба было не единственным требованием, предъявляемым славянами к возводимому дому. Не меньшее, если даже не большее внимание уделялось и тому: где и как построен дом, причём не с точки зрения качества, а с точки зрения соблюдения всех сокральных ритуалов.
Любое строение - жилое или нет - требовало освящения, чтобы оградить обитающих в нём от злых духов. Аналогичная практика существовала и у древних славян, только помимо собственно освящения жилища следовало провести и другие мероприятия, без которых, по мнению наших предков, было невозможно обезопасить себя от нечисти. Даже время строительства выбиралось по определённым правилам.
При этом для защиты дома от злых духов при строительстве следовало соблюсти следующие этапы: правильно выбрать деревья, правильно выбрать место селения и дома и правильно заселиться в дом.
Сложность выбора деревьев заключалась в том, что деревья почитались как равные, а иногда и более мудрые, чем люди создания. По некоторым легендам именно из деревьев были сделаны самые первые люди. Другие легенды говорят о том, что наиболее мудрые люди на закате дней своих превращаются Богом в деревья. Так же в деревьях обитали и души невинно замученных людей. В Белоруссии считалось, что скрип деревьев - это явный признак того, что в дереве живёт душа такаго человека. Поэтому были выработаны общие правила запрещающие рубить старые деревья и так называемые "буйные". Особо запрещалось использовать деревья, посаженные человеком.
После того, как деревья выбирались и срубались их нужно было ещё доставить в правильное место строительства. При этом могли использоваться два способа, которые зародились в древности, но сохранились и в христианской Руси. Первый способ заключался в том, что бревно (а позже икону в лодке) пускали по реке, и там где прибивало к берегу там и основывали селение. Данная методика с сегодняшних позиций может обосноваться как поиск водонасыщенного участка берега, где воды будет достаточно и в сухое лето. Второй способ заключался в том, что молодого жеребца запрягали в сани (вне зависимости от сезона) и, загрузив сани первым срубленным деревом, пускали жеребца на волю. Где остановится, там и быть целой деревне, а иногда просто дому. В этом случае можно говорить о поиске территорий, пригодных для выгула скота.
Помимо этого существовали и некоторые правила, которые соблюдались безукоризненно. Нельзя было строить дома на месте бывшей дороги, ибо счастье уйдёт из такого дома. Никогда не строили дома и на землях, по поводу принадлежности которых ранее были споры. Считалось, что в таком доме до веку ладу не бывать. Не строились дома на местах домов, оставленных из-за болезни, наводнения или другого бедствия. И, конечно же, дома не возводили там где были обнаружены останки человека.
Но и после того, как было найдено подходящее место для дома выполнялись различные обряды, связанные с проверкой, как бы мы сейчас выразились, энергетической благоприятности. В разных регионах были различные способы, но все они сводились к тому, чтобы определить: засушливое ли это место или нет. Самый простой способ заключался в том, чтобы на ночь на землю положить сковороду дном вверх. Если за ночь под сковородой скапливалась роса, то место хорошее.
Но все проведённые перед строительством проверки места не позволяли человеку просто так въехать в новый дом. Даже в наше "просвещённое" время мы сохранили отголосок той традиции, которую выполняли наши предки при заселении ещё не семейных домов, а родовых, когда под одной крышей жили и люди, и скот.
Вряд ли кто из нас не знает традиции запускать первой в дом кошку. Но мало кто из нас задумывался над тем, почему это так.
Дело в том, что никто не мог гарантировать, что во время строительства в дом не "проскочили" злые духи. Поэтому, чтобы не погибнуть людям, в дом сначала запускались животные, среди которых наиболее чувствительной к злым силам считалась кошка. Поэтому первую ночь в доме проводили кот с кошкой. Если с ними ничего не происходило, то на следующую ночь в дом запускали петуха с курицей, на следующую - поросёнка, далее - овцу, корову, лошадь. И лишь только в том случае, если со всеми этими животными ничего не происходило, то на седьмую ночь в дом на ночь входил человек.
Но домом, в котором "и стены помогают", дом становился лишь после того, как в нём свершалось ключевое жизненное событие: рождение, свадьба или смерть. Причём традиция освящать дом лишь после этого сохранялась долгое время и в христианской Руси. Так что изба могла стоять неосвящённой не один год.
Разжигание же печи являлось как бы символом того, что в доме поселились люди, а не нечисть. Печь и печной огонь, которым в русском доме отводилось второе почётное место после святого угла, почитались настолько, что рядом с Государыней Печкой возбранялось говорить какое бы то ни было худое слово.
Со столь же сильным почитанием печи русские столкнулись лишь при активном освоении Сибири в XIX веке, когда сами уже стали подзабывать свою славную традицию уважения к кормилице. Так переселенцы столкнулись с тем, что местные племёна ночью изрубали в щепки всё построенное за день. И лишь только после того, как додумались сначала сложить печь и затопить её, коренное население позволило обстраиваться дальше.
Вообще же, печь возникла у праславян достаточно рано, ибо без её помощи было практически невозможно перенести длинные морозные зимы.
Конечно же изначально для приготовления пищи использовались не печи, а костры, которые после перехода к осёдлому образу жизни обрели форму открытого очага, выложенного камнями. И лишь после продвижения славян на север, с целью лучшего сохранения тепла открытый очаг преобразовался в закрытый и стал принимать форму печи. Помимо того, что печь лучше прогревала дом, она была и много пожаробезопаснее открытого очага.
Окончательный переход от очага к печи произошёл в VI веке. При этом использовалось две конструкции печи.
В избах получила распространение невысокая печь-каменка прямоугольной формы с размерами более 1 м на сторону, которая складывалась без применения связующего материала. В основе печи располагались большие плоские камни. Выше выкладвались камнями помельче. А сверху печь накрывали большим плоским камнем, чтобы создать жаровню.
В полуземлянках же было куда проще строить глинобитные печи, которые могли попросту вырезаться в земле при рытье котлована под дом.
Свод такой печи делался сплошным, в результате чего дым через устье выходил непосредственно в жилое помещение. Так как дом в этом случае топился "по-чёрному", то потолки в помещении вообще не делали, в результате чего между полом и крышей оказывалось достаточно высокое помещение, соответствующее полуторной высоте потолка. Делалось это для того, чтобы поднимающийся кверху дым концентрировался выше людского роста и не "ел" глаза. Более того, отделка потолка в таких "курных" домах была просто не нужна, ибо на внутренней стороне крыши и на верхней части стены накапливался толстый слой сажи.
Для того, чтобы накопившаяся на крыше сажа не падала не пол, нижнёю часть жилого пространста как бы отгораживали специальными полками - "сыпухами", - которые шли по всему периметру дома. Собственно на сыпухи и ссыпаась сажа. Такое конструктивное решение приводило к тому, что самым чистым местом в доме оказывалось пространство под сыпухами. Поэтому именно под ними и размещались "полицы" - специальные полки, служащие исключительно для хранения посуды.
Хочется особо остановиться на том, что "чёрный" способ топления, как это ни покажется странным большинству из нас, не являлся признаком отсталости славян. И можно только сожалеть по поводу того, что такой способ обогрева очень часто приводят в качестве аргумнта демонстрации убогости славян, которые по мнению этих "специалистов" не то что до прихода Рюрика, но и до крещения Руси могли лишь топить "по-чёрному" да промышлять бортничеством..
На самом же деле "чёрное" отопление в сравнении с "белым" имеет не только недостатки, но и неоспоримые преимущества.
В связи с тем, что печь имела лишь один вход-выход, то она лучше держала тепло и позволяла протопить одинаковый объём помещения с меньшими затратами. Низкие потолки в "белых" избах во многом были вызваны много большим расходом поленьев на протопку такого помещения.
Пространство от сыпух до крыши тоже не пропадало зря. Его использовали для просушки и дезинфекции вещей и инструментов, не боящихся копоти, а также собственно для копчения продуктов. Более того, волей-неволей коптился и весь сруб, благодаря чему дом практически не гнил.
Но даже не это отмеченное было главным достоинством "чёрного" дома. Как свидетельствуют этнографы, для "курных" домов характерен сухой, тёплый и, самое главное, свежий воздух. В доме дышалось легко именно из-за того, что двери в такое помещение были всегда открыты, чем обеспечивалась качественная циркуляция воздуха, который не застаивался, и, тем самым, не вызывал чувство духоты.
Поэтому-то от "курных" изб не отказывались ещё очень долго, даже после того, как получили распространение дымоходные печи. Хотя нельзя не отметить и то, что в северных регионах, где дымоходы возникли позже, чем на юге, отказ от протапливания "по-чёрному" пришёл достаточно быстро, ибо зимой было очень трудно обеспечить проникновение сырости и холода в открытую дверь. А держание двери закрытой могло привести куда к более плачевным результатам, чем простуда.
Следует ещё отметить и то, что в южных регионах домашняя печь не использовалась для выпечки хлеба, для приготовления которого во дворах возводились специальные печи, которые обносились дополнительным плетнём или даже помещались в специальном доме, чтобы лишний раз обезопасить хлеб от нечисти.
Вообще же, с нечистью у славян всегда были свои особые отношения, описание которых - это отдельный рассказ. Но был один дух, который занимал некое промежуточное положение: вроде бы и не чистый (именно отдельно, а не вместе), а в то же время живёт рядом с человеком. Жил он в бане, и звался, соответственно, Банником.
Баня же, как место, где человек избавлялся от грязи, считалась не чистой. На её месте запрещалось возводить дома, ибо Банник не ладил с Домовым. Но каким бы не чистым местом баня ни была, трудно себе представить существование славян без бани. Сегодня достатояно сложно говорить о том, какой же была баня в древности, но, скорее всего, она в своих общих чертах мало чем отличалась от современной.
Самое древнее описание мытья в бане принадлежит апостолу Андрею Первозванному, совершившему в I веке "хождение" по Русской земле от таврического Корсуня, до места будущего основания Киева, и далее к Новгороду.
Вот как в Радзивиловской летописи даётся описание Апостолом банного дела на Руси:
"Дивился земле Славянской, странствуя по ней. И видел натапливыемые хворостом да ветками бани деревяные, в которых собираются люди обнажёнными и, облившись мыльными растворами, до того бьют себя ветками, что едва вылезают живыми, но обливаются водою студеною, и оттого и оживают. И поступают так во всякий день, но не от того, что кем-то мучимы, а по своей воле. И так делают они себе не мытьё, а мучение."
Сложно спорить с Апостолом по поводу того, насколько же сильно истязали себя славяне в банях, но, скорее всего, читая об этих мучениях, следует делать поправку в соответствии с русской поговоркой: что русскому хоршо, то немцу смерть.
Помимо же владений Банника славяне для лёгкой помывки "заходили в гости" и к Водяному с русалками, но делали это только в светлое время суток и группами, ибо купание в реках да озёрах было куда опаснее мытья в бане.
Именно же с тем, что славяне проживали в регионах богатых водными ресурсами, у них не возникало необходимости строить сложные сооружения для подвода питьевой воды. В селении было всегда рукой подать если не до колодца, так до естественного водоёма. Следует заметить, что на Руси колодцы всегда находились в свободном пользовании всех желающих. Даже, когда колодец делался на деньги одного деловека, то владелец никогда не запрещал пользоваться водой и другим.
К сожалению, в наше время это правило забыто, но, к счастью, только там, где процветает современная цивилизация.
Вообще же, не смотря на то, что цивилизация древних славян не может поспорить, скажем, со средиземноморской по количеству каменного, а уж тем более, монументального строительства, нельзя говорить о некой отсталости наших предков. Не исключено, что говорить-то как раз надо о превосходстве, благодаря которому праславянскими народами был найден оптимальный вариант сосуществования с окружающим миром, когда человек берёт от мира только то, что нужно, и не пытается захламить мир бездумными постройками, тешащими лишь человеческое тщеславие.
Но какие бы споры не возникали по этому вопросу, ни у кого нет разночтений по поводу того, что Русь конца первого тысячелетия нашей эры была тем влиятельным государством, с правителями которой хотели породниться все правящие династии средневековой Западной и Восточной Европы.
Густов Дмитрий Юрьевич
