←  Новое время

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Восстание махдистов в Судане (1881-1899 гг.)

Фотография Стефан Стефан 11.08 2016

Восстание махдистов

 

В обстановке всеобщего недовольства и ожидания перемен, подогреваемого известиями о событиях в Египте и наступлением XIII века хиджры (в 1882 г.), в августе 1881 г., в дни Рамадана, выступил со своей проповедью Мухаммед Ахмед, объявивший себя мусульманским мессией – махди.

 

Мухаммед Ахмед родился в 1844 г. на о-ве Лабаб в провинции Донгола; он был сыном строителя лодок, происходившего из шерифов, и среди своих более близких, а следовательно, реальных предков имел «святого» человека, известного своим благочестием. Когда Мухаммед Ахмед был ребенком, его семья переселилась в окрестности Хартума.

 

Он рано осиротел и, в отличие от братьев, продолживших ремесло отца, решил получить образование, необходимое факиху (законоучителю). Он стал учеником сначала одного, затем другого шейха, получавшего жалованье от правительства хедива; для учения ему пришлось совершить путешествие в Эль-Гезиру, потом в Бербер. В 1861 г. он поступил в ученики-послушники к шейху Мухаммеду Шерифу по прозванию Нур ад-Даим, внуку основателя тариката Самманийя, и оставался у него семь лет, после чего сам стал шейхом. Вместе со своими братьями, искавшими лес для лодок, молодой шейх в 1870 г. прибыл на о-в Аба па Белом Ниле и здесь поселился. За десять лет пребывания на о-ве Аба Мухаммед Ахмед приобрел большой авторитет благодаря своим знаниям и благочестию. В 1878 г. он был отлучен своим учителем от тариката Самманийя, но его признал другой влиятельный шейх этого ордена, аль-Кураши вад аз-Зейн, который жил близ Эль-Массаламии в долине Голубого Нила.

 

В следующем году Мухаммед Ахмед совершил путешествие в Кордофан и ознакомился с обстановкой в этой провинции. Когда в 1880 г. аль-Кураши умер и Мухаммед со своими учениками прибыл в Эль-Массаламию, чтобы принять участие в строительстве его куббы (гробницы), последователи покойного шейха признали его своим религиозным главой [201, с. 41–43]. Здесь к нему поступили в ученики будущий халиф Абдалла, родом из племени тааиша (одно из племен баггара южного Дарфура), бывший свидетелем войн и восстаний на юго-западе Судана. Абдалла даже писал аз-Зубейру, когда тот завоевал Дарфур, что во сне видел его Совершенным Махди, а себя – его последователем, но аз-Зубейр не поддержал эту версию. Теперь Абдалла увидел Совершенного Махди в Мухаммеде Ахмеде.

 

Под влиянием Абдаллы он сам уверовал в свою священную миссию и посвятил в эту тайну своих учеников. Затем Мухаммед Ахмед предпринял (возможно, по совету Абдаллы) второе путешествие в Кордофан, встретился с местными мусульманскими духовными руководителями тарикатов Хатмийя и Исмаилийя, «открылся» им, заставил их присягнуть себе на верность и ждать. Затем он вернулся на о-в Аба, по пути «открываясь» {59} местным шейхам племен и подразделений тарикатов; в горной твердыне, Такали, которая так долго сопротивлялась туркам, он «открылся» местному царю Адаму. В сущности, он вел теперь подготовку к восстанию. Вернувшись на о-в Аба, Мухаммед Ахмед разослал своим последователям письма с призывом совершить в Рамадан паломничество на Абу [143, т. III, с. 121; 201, с. 43–46].

 

В Рамадан на острове собралось множество народа из ближних и дальних мест. Объявив себя махди, Мухаммед аль-Махди (как его теперь называли последователи) призвал всех мусульман к джихаду – священной войне против «неверных», к которым он относил и турок – «мусульман лишь по имени».

 

Момент для восстания был выбран удачно. В Египте марионеточное правительство Рийяз-паши доживало последние дни перед революцией. Египетская армия не желала воевать против братского народа за интересы их общих врагов – европейцев. Кроме того, Рамадан 1298 г. хиджры (1881 г.) совпал в Судане с сезоном дождей, когда переброска войск на остров была затруднена [201, с. 47].

 

Власти Хартума, в первую очередь наместник Мухаммед Рауф, недооценили опасности. На подавление «бунта» был послан на пароходе отряд, разгромленный махдистами, вооруженными лишь палками и копьями. Однако руководители восстания понимали, что оставаться на о-ве Аба и ожидать прибытия нового, более сильного отряда карателей неразумно. Собрав своих сторонников, Махди повел их в Кордофан. Этим достигалось несколько целей: во-первых, на о-ве Аба, в опасной близости от Хартума, восстание могло быть в зародыше подавлено, тогда как быстрый отход на окраину страны позволил избежать преждевременного столкновения с крупными правительственными силами и укрыться в горах Нуба; во-вторых, поход повстанческого отряда давал возможность наиболее действенной пропаганды джихада среди населения обширных территорий; в-третьих, в Кордофане махдисты могли объединиться с воинственными племенами баггара и горными нубийскими племенами, а также дружинами феодалов и купцов, переселившихся сюда из долины Нила; в-четвертых, из гор Нуба восстание было легко распространить на Дарфур и Бахр-эль-Газаль – очаги сопротивления колонизаторам. Все эти цели были достигнуты. Свой поход махдисты осмысливали как повторение хиджры – переселения пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. По пути они нанесли поражение одному из горных нубийских вождей и 31 октября 1881 г. достигли княжества Джебель-Гедир, глава которого принял их гостеприимно [201, с. 48].

 

Джебель-Гедир стал центром освобожденного района, а горы Нуба – новой базой восстания. На его подавление вопреки запрещению хартумского наместника двинулся губернатор Фашоды Рашид Айман с четырьмя сотнями солдат и тысячью воинов-шиллуков, вооруженных копьями. Махдисты разгромили их {60} на марше и захватили много оружия и боеприпасов; Рашид Айман был убит. Эта вторая победа над правительственными войсками значительно подняла престиж Махди среди окрестных племен [201, с. 48, 49].

 

Мухаммед Рауф теперь начал понимать серьезность угрозы, нависшей над турецким владычеством в Судане. Хотя правительственные силы здесь насчитывали до 40 тыс. солдат, наместник запросил помощи от Каира. Но там набирала силу национальная революция (лидеры которой во главе с Ораби-пашой собирались сослать в Судан сотни офицеров-черкесов), поэтому правительство хедива реагировало слабо. В марте 1882 г. Мухаммед Рауф был смещен, а в мае на его место из Каира был прислан Абд аль-Кадир Хильми, сириец родом. В период «междуцарствия» должность генерал-губернатора временно исполнял немец Гиглер. Для борьбы с Махди он стягивал отовсюду войска в провинцию Белый Нил. Эта армия численностью в 6 тыс. под командованием Юсуфа Хасана аш-Шиллали в конце мая предприняла наступление на Джебель-Гедир, но была уничтожена вместе со своим командованием; махдисты захватили столь необходимое им огнестрельное оружие [201, с. 50].

 

В письме, посланном к Махди накануне сражения, аш-Шиллали утверждал, что все последователи Мухаммеда Ахмеда – это баггара, бедуины и идолопоклонники (имелись в виду горцы-нубийцы) [143, т. III, с. 133–137; 201, с. 50]. К Махди присоединялись отряды бедных земледельцев и бедуинов; в 1882 г. для встречи с ним начали прибывать отдельные вожди арабских племен. После победы над аш-Шиллали Махди направил шейха воинственного племени ризейгат Мадиббу Али к его соплеменникам, дав ему титул амира и задание поднимать народ на джихад; теперь восстание охватило и Дарфур [201, с. 50].

 

Из уст в уста передавался призыв Махди не платить налогов туркам, а их самих убивать как «неверных» [201, с. 51].

 

Теперь махдисты перешли в наступление на нескольких направлениях одновременно.

 

Готовясь к походу на Кордофан, Махди послал к восставшим племенам этой провинции своего эмиссара, шейха племени аракийин по имени Абдалла вад ан-Нур. Он сумел объединить действия повстанцев так, что правительственные гарнизоны отдельных городов и укрепленных постов были блокированы. Махди установил связь и с лидером джаалийского купечества Эль-Обейда, бывшим губернатором Кордофана Ильясом Умм-Бирейром, недовольным владычеством турок и христиан. Старые друзья Ильяса, шейхи бедуинских племен, уже примкнули к восстанию [201, с. 51].

 

В апреле – мае 1882 г. завершилось то, что позднее в тактике партизанской войны было названо «окружением городов восставшей деревней» в масштабах всей провинции Кордофан. Началось освобождение небольших городов. 20 апреля соединенные отряды племен взяли городок Абу-Хараз. Они {61} успешно атаковали колонну правительственных войск, возвращавшуюся со сбора дани. В мае ополчение восставших племен во главе с Абдаллой вад ан-Нуром нанесло ряд поражений армии губернатора и заставило ее отступить в Эль-Обейд. Такая же участь постигла правительственный отряд, выступивший из г. Бара. 25 мая племена северного Кордофана взяли г. Асхаф. В августе был взят г. Эт-Тайяра на востоке Кордофана и разбиты войска, посланные на помощь его гарнизону. Турецкий гарнизон г. Хурши сам оставил этот город. Началась осада Бары и Эль-Обейда – последних оплотов власти хедива в Кордофане.

 

Теперь сам Махди с основными силами повстанцев прибыл под Эль-Обейд. Сюда же привели свои ополчения Абдалла вад ан-Нур и аль-Манна Исмаил, взявший Эт-Тайяру. 5 сентября Махди послал к губернатору Мухаммеду Саид-паше парламентеров с предложением капитулировать, но тот приказал их повесить. Вечером в стан махдистов из осажденного города перешли торговцы джаали во главе с Ильясом Умм-Бирейром. Через три дня была предпринята неудачная попытка штурма, стоившая плохо вооруженным повстанцам огромных потерь (в частности, погибли два брата Махди).

 

Это заставило Махди приступить к организации регулярной армии джихада – джихадии, вооруженной захваченным у турок оружием – до этого оно без дела хранилось на складе в Джебель-Гедире. В джихадию зачислялись базингиры и пленные солдаты правительственных войск, которые в большинстве своем были новообращенными мусульманами горнонубийских и нилотских племен. Основной боевой единицей джихадии был полк под командованием амира. Полк делился на пять сотен. Каждая из них делилась на пять взводов, или мукаддамий, по 20 солдат. Полки объединились в бригады под командованием главных амиров (амир аль-умара), бригады – в один из трех корпусов под командованием халифа. Каждый из корпусов имел знамя особого цвета: черное, зеленое и красное. Кроме пехотных, или стрелковых, полков новообращенных мусульман (прежних невольников) в повстанческую армию входили пехотные и кавалерийские сотни членов арабских и неарабских, кочевых и оседлых племен.

 

Джихадия составила ядро махдистской армии и вместе с ополчениями племен продолжила осаду Бары и Эль-Обейда. Попытки правительственных войск снять осаду Бары не достигли цели. Потеряв командира и половину состава убитыми, они прорвались в город, но лишь увеличили собой число ртов в голодающем гарнизоне. Один из жителей сам поджег свой дом, чтобы вызвать пожар, в котором погибли запасы продовольствия. Голодные солдаты заставили командующего гарнизоном капитулировать (6 января 1883 г.). Менее чем через две недели его примеру последовал умиравший от голода гарнизон Эль-Обейда. Солдаты-суданцы присоединились к повстанческой армии и были включены в джихадию; египтяне тоже примкнули к {62} Махди [115, с. 56–58; 117, с. 20–22; 201, с. 50–57; 247, с. 38–42].

 

Еще 14 сентября 1882 г. сдался махдистам правительственный гарнизон Диллинга (в горах Нуба). Теперь вся провинция Кордофан, горы Нуба и южный Дарфур составляли освобожденный район, столицей которого стал Эль-Обейд. Губернаторский дворец и другие правительственные здания были заняты Махди, его тремя халифами (заместителями) и приближенными, составившими ядро администрации повстанческого государства. Эти здания были очищены не только от прежнего персонала, но и от документации: в огонь были брошены все, в том числе налоговые, документы хедивской администрации, денежные расписки, контракты торговых фирм, займовые обязательства и пр. Для снабжения армии было учреждено казначейство (бейт аль-маль), куда поступала вся военная добыча, в том числе сокровища Мухаммеда Саид-паши, выданные его слугой [201, с. 56, 57].

 

Поведение этого слуги, равно как и жителя Бары, который поджег свой дом, примечательно. Они, как и большинство простых суданцев, беззаветно последовали призыву Махди. На первом этапе махдистского восстания, как позднее вспоминал ближайший соратник и преемник Махди халиф Абдалла Мухаммед, их сторонниками были бедняки, крестьяне: «Люди стекались к нам массами; они были бедны и искали у нас поддержки; богатые же и зажиточные избегали нас» [71, с. 134].

 

В «джебель-гедирский», а еще больше в «кордофанский» период Махди заключает союз с феодальной верхушкой горнонубийских и арабских племен. В Кордофане союз с массами скотоводов-кочевников, крестьянством и племенной феодальной знатью укрепляется; устанавливается союз с городским населением, прежде всего с торговцами-джеллябами. К движению присоединяются образованные горожане. Даже некоторые левантинцы (в их числе сириец-христианин Джурджи Истамбули и др.) и европейцы принимают ислам и объявляют себя последователями Махди.

 

С помощью горожан махдисты создали повстанческое государство. Пленные египетские солдаты были приняты в махдистскую армию, но ружей им не доверили. Однако в артиллерии служили египтяне.

 

Пока в Кордофане формировалась махдистская армия, а в Хартуме концентрировались правительственные войска для борьбы с ней, повстанцы открыли новый фронт непосредственно к югу от столицы и отвлекли на него карателей. Махди послал своих эмиссаров в долину Белого Нила, которые подняли здесь несколько восстаний. Трехтысячный отряд повстанцев во главе с Амиром аль-Макашифом (брат которого, влиятельный факих Ахмед аль-Макашиф, отправился в стан Махди) в апреле 1882 г. едва не захватил Сеннар. В середине года он потерпел поражение. Но в это время восстание охватило район г. Дуэйм, который освободил от осады сам Гиглер, прибывший с войсками из {63} Хартума. На западе Гезиры во главе восстания встал местный факих Фадлалла вад Кирриф. Его отряд в конце декабря разгромил посланные против него правительственные войска. В это время уже упомянутый Ахмед аль-Макашиф, прибывший по приказу Махди в Эль-Гезиру, перебазировал повстанческие силы в долину Голубого Нила севернее Сеннара, отрезав его от Хартума. Положение здесь было настолько серьезным, что в Эль-Гезиру (а не в Кордофан, где еще не капитулировали гарнизоны Эль-Обейда и Бары) с основными правительственными силами прибыл сам хукумдар Абд аль-Кадир. В течение января и февраля он усмирял восстание в Эль-Гезире и с победой вернулся в Хартум; но здесь его уже ждал новый, назначенный на его место хукумдар черкес Ала ад-дин Сиддик [67, с. 37, 38; 90, с. 58–61].

 

Отвлекая на себя войска наместника, повстанцы Эль-Гезиры обеспечивали победу своим братьям в Кордофане. Что касается правительственного лагеря в Судане, то в нем смена командования позволила махдистам выиграть дополнительно несколько месяцев для укрепления своей армии и расширения зоны восстания.

 

В Дарфуре восставшие арабские племена блокировали административный центр этой провинции г. Эль-Фашер и другие города. Земледельцы-фуры также восстали, но они, как и в 1880 г., желали восстановления Дарфурского султаната. Претендентом на престол и руководителем повстанцев был Абдалла Дуд Банджа, двоюродный брат и соратник Xaруна ар-Рашида [199, с. 4].

 

Весной 1883 г. началось восстание племен динка провинции Бахр-эль-Газаль, к которому вскоре примкнули восточные динка, а затем и нуэры, а также другие нилотские народы. Динка захватили ряд правительственных постов и грозили изолировать южные провинции от Хартума.

 

В мае 1883 г. Махди послал знатного суакинского купца Османа Дигну (в прошлом члена тариката Мадждубийя) на восток Судана, откуда он был родом, поднимать на восстание беджа и другие этносы. К этому времени хартумские власти вывели отсюда бóльшую часть правительственных войск, которые были использованы для военных действий в Гезире. Амир аль-умара Осман Дигна сумел вовлечь в восстание своего бывшего наставника шейха ат-Тахира аль-Мадждуба и его последователей, членов тариката Мадждубийя, в частности вождей хадендава; но руководители Хатмийи отказались к нему примкнуть. Под руководством Османа Дигны на востоке были созданы еще одна повстанческая армия и освобожденный район [177; 201, с. 73; 205; 229, с. 106 и сл.].

 

Повстанцы разрушали телеграфные линии, как это они делали в Кордофане и Гезире. Хартумские власти не получали своевременно сведений об обстановке в провинциях; даже известия о капитуляции Бары и Эль-Обейда дошли до них лишь спустя {64} месяц. В то же время махдисты через своих агентов регулярно получали информацию о положении в Хартуме и других городах в провинциях. Эмиссары Махди проповедовали джихад под носом у турецких властей [201, с. 58].

 

Хотя революционное движение в Египте было подавлено еще осенью, Англия и марионеточное каирское правительство медленно накапливали в Хартуме войска (в основном состоящие из египетских солдат, сосланных в Судан за участие в революции), которые должны были подавлять суданское восстание. Главнокомандующим войск хедива в Судане был назначен египетский генерал черкес Сулейман Ниязи, начальником штаба – английский полковник У. Хикс. С ними прибыло много офицеров – черкесов и европейцев. В конце апреля 1883 г. Хикс нанес поражение повстанцам Гезиры; в бою был убит Ахмед аль-Макашиф. В мае – августе обе стороны собирали силы. 8 сентября Хикс и хукумдар Ала ад-Дии с 8-тысячной армией, 2 тыс. погонщиков и 5 тыс. верблюдов выступили из столицы в поход на Кордофан. 24 октября они достигли Эр-Рахада, где почти неделю напрасно ждали, что к ним присоединится со своим войском Адам, царь Такали. Но такалийцы не пришли, зато из армии Хикса началось дезертирство.

 

К этому времени моральный дух участников похода упал до предела. Хикс постоянно ссорился с Ала ад-Дином и его заместителем Хусейном Мазхаром; солдаты-египтяне и офицеры-черкесы не хотели воевать за британские интересы. Командование не имело никакого представления о противнике, тогда как разведка махдистов доносила о каждом шаге карателей, а племена, по территории которых проходил экспедиционный корпус Хикса, получали послания от Махди с призывом к джихаду. Конные отряды махдистов засыпа́ли колодцы, сжигали посевы, эвакуировали население с мест, лежавших на пути карательного корпуса. Махди строго запретил командирам этих отрядов вступать в решительное сражение с противником до соединения всех своих сил. 1 ноября он с главным войском повстанцев выступил из Эль-Обейда навстречу Хиксу. Через два дня махдистская джихадия обстреляла передовую колонну египетских войск. На следующий день махдисты повторили атаку, а 5 ноября окружили и почти полностью уничтожили весь корпус Хикса. В сражении погибли сам Хикс, Ала ад-Дин, Хусейн Мазхар и все офицеры, а также корреспонденты лондонских газет, готовившиеся описать победы Хикса над Махди [201, с. 62].

 

Эта победа махдистов произвела огромное впечатление и в Судане, и в Египте, и в Лондоне, а также в странах Магриба и Аравии. Из Туниса, Марокко и Хиджаза к Махди прибывали люди, чтобы из его уст узнать его учение [201, с. 65]. Суданцы целыми племенами присоединялись к восстанию.

 

Махдисты и их союзники-нилоты перешли в решительное наступление, освобождая основные территории Среднего и Южного Судана. Теперь освобожденные районы слились в одну {65} зону, больше не подвластную ни хедиву, ни губернаторам провинций, а города и области, еще оставшиеся в их руках, оказались блокированными повстанческой армией.

 

В декабре 1883 г. прекратили сопротивление правительственные гарнизоны Дарфура. Капитуляцию подготовил двоюродный брат предводителя восстания Мухаммед Халид Зугаль. Он появился в Дарфуре сразу же после присоединения его к Египетскому Судану в качестве бродячего торговца. В 1879 г. Мухаммед Халид получил пост губернатора Шакки и должен был участвовать в подавлении восстания Сулеймана вад аз-Зубейра. По поручению Слатина он, после того как Кордофан стал махдистским, а Дарфур был изолирован, ездил в Эль-Обейд и вел переговоры о капитуляции. В результате большинство суданско-египетских солдат и даже офицеров дарфурских гарнизонов влилось в состав махдистской армии. Амиром Дарфура стал Мухаммед Халид.

 

В октябре – декабре 1883 г. отряды Османа Дигны одержали ряд побед над египетскими войсками, пытавшимися пробиться из Суакина в осажденные города Синкат и Токар, а в феврале 1884 г. разбили отряд из более чем 3600 солдат, которым командовал англичанин В. Бейкер (брат С. Бейкера). За этой победой последовало взятие повстанцами Синката и Токара, хотя соединенные англо-египетские войска в конце февраля и в марте нанесли им два тяжелых поражения. На юге динка в январе 1884 г. заставили губернатора Бахр-эль-Газаля Ф. М. Лаптона укрыться в Дейм-Зубейре. Его солдаты и даже офицер-египтянин дезертировали и присоединились к махдистам [201, с. 70, 71].

 

Хедивское правительство хотело любым способом сохранить Судан, но не имело ни войск, ни денег для подавления махдистского восстания. Англичане же решили воспользоваться отделением большей части Судана (кроме долины Нила, где еще оставались египетские гарнизоны, и Суакина, где уже распоряжалось британское военное командование), чтобы единовластно утвердиться на этой огромной и стратегически важной территории и вместе с тем получить дополнительную возможность для оказания давления на Египет. С этой целью они добились от египетского правительства согласия на «временный» вывод его войск и администрации из Судана (на смену им срочно перебрасывались войска Британской империи) и назначение уже известного нам Ч. Дж. Гордона хукумдаром с чрезвычайными, полномочиями. Если в 1879 г. его назначение было встречено глухим недовольством местного населения, то теперь оно воспринималось как вызов мусульманам-суданцам, поднявшимся на священную войну.

 

Направляясь в Судан, Гордон взял с собой своего соотечественника шотландца лейтенант-полковника Дж. Д. Стюарта, уже служившего в Судане в 1882 г., и наследника дарфурского престола Абд аш-Шакура, которого он собирался сделать {66} вассальным правителем Дарфура. По дороге в Хартум новый хукумдар назначил правителем объединенных провинций Донгола и Бербер энергичного арабского вождя Хусейна Халифу, который начал собирать на войну с Махди ополчение своих соплеменников-абабде и других арабских племен Верхнего Египта и Северного Судана. Это было частью политики Гордона, стремившегося привлечь старую аристократию [201, с. 84].

 

Прибыв в Хартум в феврале 1884 г., Гордон выступил с широковещательными заявлениями, в которых критиковал прошлые действия турецких властей, говорил о решительном повороте к новой политике «исправления зла», значительном снижении налогов, охране собственности суданцев, в том числе собственности на рабов и пр. В столице Судана был создан совещательный орган – совет двенадцати знатных горожан. По мысли Гордона, арабский Судан должен был стать полунезависимым от Египта (но зависимым от Англии) владением; отдельные его части (Дарфур, Кордофан, Такали и др.) управлялись бы вассальными султанами; самому Махди было предложено стать таким «султаном Кордофана». Что касается нилотского и центральноафриканского Юга, то он выделялся в особое владение. Войска Британской империи и Египта должны были удержать ключевые пункты на суданской территории.

 

Однако все эти попытки окончились неудачей. Восстание ширилось, охватывая новые области. 26 мая 1884 г. махдисты штурмом взяли г. Бербер; связь Хартума с Египтом была прервана. На юге махдистский эмир Карамалла 20 апреля 1884 г. вынудил капитулировать губернатора Ф. М. Лаптона и предложил сдаться Эмин-паше, губернатору Экваториальной провинции. Гарнизоны нескольких военных постов на севере провинции перешли на сторону махдистов в июне; остальные колебались и готовы были последовать их примеру. В Дарфуре сторонники восстановления старой династии потерпели поражение, а их глава Абдалла Дуд Банджа попал в плен. Это высвободило значительные силы махдистов.

 

В августе Гордон попытался перейти в наступление против махдистов, даже на время оттеснил их от Хартума, но в начале сентября был разбит. В это время Махди во главе 40-тысячной армии уже двигался к столице и в октябре осадил ее.

 

Французский журналист-социалист, участник Парижской Коммуны О. Пэн горячо сочувствовал борьбе повстанцев-махдистов против коварного Альбиона. В 1884 г. он сумел проникнуть в Судан, чтобы взять у Махди интервью. Но Махди не понял его намерений, не понял и сущности европейских социалистических учений. Однако он позволил О. Пэну присоединиться к его армии и сопровождать ее из Эль-Обейда к Хартуму. В это время Пэн умер. Его смерть, которую во Франции объясняли английскими интригами, вызвала волну возмущения действиями англичан в Египте и Судане и сочувствие к махдистам [199, с. 301]. {67}

 

Из Египта на помощь Гордону двигался британский экспедиционный корпус Г. Дж. Уолсли, будущего фельдмаршала. 5 октября он достиг г. Вади-Хальфа, в конце декабря – г. Корти. При дальнейшем продвижении корпус разделился: одна колонна, под командованием генерала У. Игла, двинулась вверх по Нилу, другая, под командованием генерала Х. Стюарта, – через пустыню Байюда на Эль-Метемму. 17 января у колодцев Абу-Тулейх ее встретили отряды махдистов, которые привели сюда амиры Мухаммед аль-Хейр и Али Саад. В ожесточенном сражении махдисты были разбиты. Через два дня у Эль-Куббы, близ Эль-Метеммы, произошло второе сражение, также выигранное англичанами, но ценой гибели Х. Стюарта [199, с. 38, 345; 201, с. 94]. Такая же участь постигла У. Игла, колонна которого выиграла сражение с махдистами у Кирбикана [199, с. 118]. Взяв Эль-Метемму и расположенный южнее ее поселок Губат (куда ранее Гордон выслал навстречу англичанам четыре парохода), новый командир южной колонны Ч. Уилсон не решился продолжить наступление на Хартум (до которого оставалось меньше 200 км) без подкреплений.

 

Руководители же махдистов не теряли времени зря. На случай наступления англичан на берегах Нила в Хальфайе и Хур-Шамбате (соответственно к северу от Омдурмана и Хартума) были воздвигнуты укрепления, с которых повстанцы должны были обстреливать пароходы и баржи врага. 5 января, с согласия Гордона, командир омдурманского гарнизона суданец Фараджалла Раджиб капитулировал, так как исчерпал запасы боеприпасов и продовольствия. Сдавшихся солдат, офицеров и самого Фараджаллу Махди принял в свое войско [199, с. 124; 201, с. 93, 94]. Получив известие о занятии англичанами Губата, военный совет махдистов принял решение о немедленном штурме Хартума, и в ночь на 25 января город был взят. Хотя Махди приказал щадить тех, кто сдается в плен, во время штурма и на следующий день было убито множество европейцев (среди них – Гордон), турок и суданцев, сотрудничавших с ними, в том числе улемов, известных своей враждебностью к махдизму; некоторые, как бывший губернатор Бахр-эль-Газаля Али Муса Шауки, покончили с собой, застрелив своих жен и детей. Однако бóльшая часть мирного населения оставалась в живых, среди них (что весьма характерно) европейские ремесленники и несколько богатых купцов, не только мусульман, но и христиан и евреев [199, с. 28, 50, 78, 173, 174, 187].

 

На третью ночь к Хартуму с потушенными огнями подошли посланные Уилсоном на разведку два парохода; англичане увидели, что опоздали [201, с. 96]. Узнав об этом, Уилсон приказал отступать на север, на соединение с основными британскими силами.

 

30 января Махди с триумфом вступил в Хартум. Теперь бóльшая часть страны и ее столица находились в руках повстанцев. Интервентам, войска которых в Судане (включая {68} Суакин и Кассалу) насчитывали около 10 тыс. солдат, противостояла в несколько раз более многочисленная армия суданского народа, закаленная в боях, вооруженная захваченным у врага оружием, воодушевленная идеями борьбы за родину и веру. 21 апреля 1885 г. британский парламент принял решение «не предпринимать каких-либо дальнейших наступательных операций в Судане». Поэтому было свернуто начатое англичанами 3 апреля наступление в районе Суакина, а с мая британские и египетские войска начали покидать Нубию. В июне лишь несколько пунктов на окраинах Судана еще не перешли под контроль махдистов.

 

 

Махдистское государство

 

Махди умер 22 июня 1885 г., в момент победы восстания объединенного и осознавшего свою силу народа. Повстанцы являли поразительные примеры самоотверженности и героизма. В период империалистического раздела Африки его народы увидели возможность успешной борьбы с европейскими державами, и этот опыт был позднее использован эфиопами, сомалийцами, арабами Чада и Ливии, фульбе Северного Камеруна и Северной Нигерии.

 

Уровень руководства восстанием был очень высок. Сам Махди – ярко выраженный пассионарий и харизматический лидер, его халифы Абдалла Мухаммед Туршейн, Али вад Хилу, Мухаммед Шериф, амир аль-умара Осман Абу Бакр Дигна, многие амиры из числа племенных вождей, перешедшие на сторону Махди религиозные шейхи (такие, как Мухаммед аль-Хейр) были замечательными руководителями народа и военачальниками. Они разработали тактику и стратегию народной войны. Вожди восстания сумели использовать знания таких временных попутчиков, как египтянин – крупный чиновник и бывший работорговец Махмуд Ахмед аль-Махаллави, прусский уланский офицер Г. Клоотц, итальянский карбонарий, сражавшийся во Франции против пруссаков и в Черногории против турок Дж. Куцци и др. [198, с. 107, 205, 223].

 

Махди и его сподвижники умело играли на разногласиях в стане врагов. Британские же и турецкие колонизаторы не сумели правильно оценить силу народного движения и способности его вождей, действовали несогласованно, порой самонадеянно, в других случаях – нерешительно. Все это способствовало победе восставшего народа.

 

Важным фактором победы было сплочение суданских арабов, нубийцев, кордофанцев, фуров, беджа и других этнических групп в борьбе за освобождение родины от колонизаторов. Идейной основой этого сплочения стал махдизм. «Взрыв этногенеза», начавшийся при турках, ускоренными темпами продолжался и в период махдистского восстания и после него. {69}

 

Махдизм в принципе не признавал племенных или этнических различий. Вождям племен даже было приказано сжечь нисбы – генеалогические списки. Все махдисты называли себя сначала фукара (бедняки, дервиши), а после победы восстания – асьяд (господа). Это гордое наименование отражало перемену в социальном самосознании и частично – в социальном положении активных махдистов, но в то же время должно было заменить прежние этнонимы.

 

Идеология махдизма складывалась на основе ислама, к истокам которого обращали свои взоры Махди и его последователи. В исламе были почерпнуты все основные идеи махдизма: вера в приход мессии – махди, проповедь джихада, требование скромности и аскетизма, моральной чистоты и дисциплины, представление о государственном и общественном строе, военной организации, функциях и обязанностях руководства; мусульманское законодательство – шариат – было основой для указов и распоряжений Махди; в личности и житии пророка Мухаммеда, которому он во всем стремился подражать, Махди видел не только образец поведения в целом, но и пример для практических действий. Новым в махдистской форме ислама было приравнивание турок к «неверным» и обращение джихада против них, а не против «язычников» гор Нуба и Южного Судана.

 

«Во всех выступлениях Махди, – писал С. Р. Смирнов, – звучит страстный призыв к борьбе с турками. Он ясно сознавал, что только непрекращающееся организованное сопротивление всего суданского населения может принести победу. Этот основной мотив, доминирующий над всем остальным содержанием его учения, мы можем найти в любом приказе, касающемся какого-либо частного вопроса, и в „обращении к последователям“ по случаю победы над врагом, и, наконец, в каждой проповеди, произнесенной в присутствии многотысячной аудитории. Все, что напоминало владычество ненавистных турок, безжалостно искоренялось» [117, с. 43].

 

Так, запрещалось носить одежду турецкого и египетского типов, пить алкогольные напитки, особенно завезенные турками ракию и вино, курить табак, исполнять турецкую и египетскую музыку, писать турецким почерком. Однако на многие технические новшества эта ксенофобия не распространялась, поскольку признавалась их полезность для нужд обороны и государственной организации. Были сохранены оставшиеся от турок артиллерия, производство пороха, кирпичей, чеканка монеты и пр.

 

Вместе с тем, суданцы решительно отвергли идеи, проповедовавшиеся европейцами – миссионерами, государственными служащими, путешественниками: идеи светского государства, недопустимости охоты на рабов, работорговли и рабовладения и др. [58, с. 5].

 

Махдистские идеи социальной справедливости и {70} эгалитаризма не имели прямой связи с религиозно-утопическим социализмом французских сен-симонистов, а идеи освободительной войны – с идеологией американско-европейских национально-освободительных движений, хотя в Египте и Судане XIX в. находились большие группы американцев, являвших собой пример успешной борьбы за независимость колониальной страны от могущественной Британии, греков, успешно боровшихся с турками, итальянских мадзинистов и гарибальдийцев [58, с. 5–9], поляков и др.

 

Идейные истоки суданского махдизма – общеисламские и национальные суданские.

 

Махди мыслил возглавляемое им восстание как общемусульманское. Еще находясь в Кордофане, он начал переписку с главой сенуситов Ливии и Чада Мухаммедом ас-Сануси, предлагая ему стать одним из своих четырех халифов. Махди послал письма видным шейхам и выдающимся людям Каира. Он хотел взять в плен Гордона и обменять его на Ораби-пашу, попавшего в плен к англичанам. Есть сведения о том, что Махди направил своих эмиссаров в Тунис, Алжир, Хиджаз и Йемен, слал письма шейхам г. Фес (Марокко). Вместе с тем он дорожил союзом с неисламизированными народами Южного Судана, запрещал эмирам нападать на них для захвата невольников.

 

В результате победы махдистского восстания Судан стал теократическим исламским государством, глава которого считался мессией и все структуры которого – военная, административная, судебно-правовая, налоговая и пр. – определялись священным писанием и прецедентами священной истории. Власть турецкого султана-халифа и египетского хедива более не признавались. Все новшества, введенные при турках, запрещались как ересь. Были сохранены только коранические налоги, менее тяжелые, чем при турках (однако в ходе восстания налоги вообще не уплачивались). Воспевание дервишского аскетизма и послушания ассоциировалось с требованием жесткой экономии и дисциплины, необходимых в военное время. Махди приказывал беречь лошадей, которых в Судане было мало и которые были нужны его кавалерии. На лошадях запрещалось пахать, перевозить грузы, даже ездить в мирных условиях. Это мотивировалось недопустимостью роскоши и требованием скромности. Женщинам запрещалось носить золотые украшения; все золото надлежало сдать в казначейство. Были ограничены размер брачного выкупа, расходы на похороны и пр. Во всеобщий обиход вводилась единообразная для всех простая одежда: джубба, белые штаны, рубаха и тюрбан, на ноги – сандалии [115, с. 44, 45; 117, с. 89].

 

Столицей махдистского государства стал Омдурман, при турках – пригород Хартума. Теперь они как бы поменялись местами. Во второй половине 80-х годов XIX в. Хартум был вообще покинут жителями. Это было сделано по приказу халифа Абдаллы, ставшего главой государства после смерти Махди. {71} Абдалла победил своих соперников – других халифов, а также близких родственников Махди – не только благодаря личным качествам и заслугам, но и в силу поддержки своих соплеменников-баггара, составлявших кавалерию, и связанных с ними стрелков-базингиров.

 

Экономика Египетского Судана в конце турецкого периода была многоукладной при доминирующей роли государственно-феодального и частнопомещичьего укладов, а также европейско-левантинского торгового и ростовщического капитала. Крестьянство стихийно стремилось возродить деградировавший при турках мелконатуральный уклад. Махди содействовал этому, отпуская своих воинов домой на время сельскохозяйственных работ.

 

Первоначально Махди, по-видимому, был сторонником крестьянского трудового владения и противником феодальной аренды. Множество разоренных, потерявших свои наделы крестьян пополнили ряды повстанческой армии, члены которой называли себя бедняками (фукара).

 

В послании к жителям северного Дарфура, написанном в апреле 1883 г., Махди запрещал людям, которые в состоянии собственными руками обрабатывать свою землю, сдавать ее в аренду для извлечения дохода. Крестьянам же не следовало брать такие участки в аренду [133, с. 37; 122, с. 13].

 

Однако вскоре стало ясно, что строгое следование этому эгалитаристскому принципу может лишь привести к тому, что значительная часть плодородных земель останется необработанной, особенно в речных долинах, где существовали более развитые правовые отношения землевладения и куда перемещалась основная база махдистского восстания. Уже в мае 1884 г. в ответ на письмо своего наместника в Эль-Гезире Махди направил послание, в котором признавал правомерность арендных отношений и лишь выступал за их упорядочение, принимая во внимание интересы трех сторон: землевладельца, арендатора и казны. Через месяц всем своим халифам и амирам, действовавшим в разных частях Судана, Махди разослал новое послание, где, не отказываясь еще полностью от прежних эгалитаристских принципов, он пытается найти компромисс между ними и феодально-арендными отношениями. Он предложил своим последователям безвозмездно передать излишки земли, которые они не могут сами обрабатывать, безземельным крестьянам. Но вместе с тем признал законность сдачи земли в аренду из доли урожая. В качестве возможных владельцев сдаваемой земли были названы правители округов (назиры), шейхи племен и частные лица.

 

Такое решение удовлетворило не всех участников движения. Еще через два месяца Махди получил от своего наместника в Бербере Худжали письмо, в котором тот спрашивал, не следует ли вообще запретить аренду земли; Худжали считал, что крестьяне должны стать владельцами арендуемых ими участков {72} и платить за нее непосредственно в казну. Свои эгалитаристские планы он оправдывал заботами о фискальных интересах махдистского государства. В ответном послании Махди советовал сохранить существующее положение, поскольку это также было в интересах казны: бедные крестьяне не в состоянии улучшать, орошать участки, которые они арендуют, а собираемый с них урожай так мал, что не может быть обложен налогом (в июньском послании Махди в Эль-Гезиру содержалось требование, чтобы доли договаривающихся об аренде сторон не были ниже определенного минимума, облагаемого налогом) [122, с. 21–24; 133, с. 38, 39].

 

В том же году Махди объявил о конфискации всего имущества (в первую очередь земель) турок и христиан. Эти земли вместе с прежним государственным земельным фондом были переданы в ведение казначейства – бейт-эль-маль. Из образованного таким образом фонда, получившего статус ганима (буквально «добыча»), Махди производил пожалования, щедро наделяя поместьями своих родственников, приближенных и наиболее видных последователей, а также своих воинов. Пожалованные земли находились в самых плодородных областях (Эль-Гезира, дельта р. Гаш, Донгола, Шаигия), а также в окрестностях Омдурмана. Они были освобождены от налогов. При халифе Абдалле политика земельных пожалований была продолжена, притом в более широких масштабах [133, с. 42; 122, с. 18, 37, 41–46].

 

На землях ганима – как переданных в пожалование новым помещикам, так и оставшихся в распоряжении бейт-эль-маль – трудились крестьяне, получавшие участки на правах издольной аренды (тазруа).

 

Крестьянство, сохранившее свои наделы, платило махдистскому государству шариатские налоги: ушр (десятину с урожая зерна и фиников в 10% товаров, доставляемых на продажу в город), закят – налог со скота и некоторых других видов имущества, а также фитра – подушный налог. В целом эти три налога составляли основу феодальной ренты, взимавшейся теократическим государством. Налоги собирали особые уполномоченные – амины, получавшие при Махди твердое жалованье, а не оставлявшие себе часть налога, как назиры и омды при турках. Но в последние годы правления халифа Абдаллы совершались злоупотребления и при сборе налогов.

 

Таким образом, махдистское государство не только сохранило ренту-налог с непосредственных мелконатуральных производителей – крестьян, но и признало законность прав феодалов – землевладельцев, сдававших земельные участки в аренду безземельным или малоземельным крестьянам. С исторической неизбежностью после победы махдистского восстания явно обозначился феодальный характер независимого суданского государства, которое и не могло быть другим в силу своего социально-экономического базиса, и прежде всего господства {73} мелконатурального производства. Отделившись от турецкого Египта и всей феодально-колониальной периферии мировой капиталистической системы, махдисты сохранили феодальную по существу эксплуатацию крестьян, протокрестьян и бедуинов. С победой махдистского восстания в масштабах всей страны была окончательно похоронена мечта суданского крестьянства освободиться от феодальной ренты и «внеэкономического», а также экономического принуждения, внушенная пропагандой махдистов.

 

После смерти Махди тяжесть налогов значительно возросла, усилилось и государственное принуждение.

 

Часть рабов, принадлежавших туркам и европейцам, сумела освободиться, но большинство остались в личной зависимости от своих хозяев. Махди еще в Кордофане в 1883 г. признал законность рабства и потребовал возвращения рабов их прежним владельцам. Халиф Абдалла ограничивал работорговлю и забирал рабов-мужчин для пополнения армии [254, с. 177]. Для этого же он требовал от южных племен дани людьми.

 

Махди не запрещал и работорговли, но ее размеры при его правлении и при халифе Абдалле не шли ни в какое сравнение с широчайшим распространением работорговли при турках. Й. Орвальдер, который жил в Судане и до, и после махдистского восстания, отмечал важное отличие частного характера работорговли при турках от государственной монополии на торговлю невольниками при махдистах. Кроме того, бóльшая часть рабов, принадлежавших махдистскому государству, предназначалась для пополнения армии и лишь незначительная часть, главным образом женщины, продавалась на аукционах частным лицам, которые либо оставляли рабов в своих домах, либо перепродавали их за границу.

 

Как обычно случается при социальных потрясениях, возникло множество споров о владении земельными участками. В них активной стороной выступали крестьяне и знатные люди, потерявшие свои земли при турках и теперь требовавшие их возвращения. Многие из них сражались в рядах повстанческой армии. Требования этих людей нельзя было, игнорировать, но и их удовлетворение привело бы к новым потрясениям. Поэтому Махди постановил, что все люди, у которых при турках была беззаконно отнята земля, могли себе ее возвратить. Был установлен семилетний срок давности. В другом указе Махди говорил, как надо поступать с землей, владелец которой при турках бежал, чтобы не платить налогов, а его участок был продан властями другому лицу. Бывший владелец мог получить свою землю назад при условии, что он вернет покупателю участка уплаченную им сумму. Как справедливо замечает П. М. Холт, Махди стремился этим подтвердить право землевладения [201, с. 114].

 

Махди принимал меры к укреплению мусульманской семьи, расшатанной анархией военного времени. Женщинам под страхом наказания плетьми предписывалось закрывать лицо {74} покрывалом (которого никогда прежде не знали крестьянки в деревнях речных долин, а тем более бедуинки в саваннах и пустынях). То же наказание грозило родителям девушек от пяти лет и старше, которые показывались на людях с открытым лицом. Женщинам запрещалось посещать базары и людные места. Всем своим последователям Махди приказывал не отпускать жен и дочерей самостоятельно пасти стада, чтобы они не могли при этом встречаться со странствующими мужчинами. Тот, кто заговорит со странствующей женщиной, даже просто поприветствует ее или ответит на ее вопрос, заслуживал сотни плетей и должен был два месяца поститься [201, с. 114, 115].

 

Махди пытался укрепить общественный порядок с помощью судебно-правовой системы, которая стала единой еще при турках. Главным судьей считался сам Махди. Его представителями, вершившими суд на местах, были халифы, амиры, уполномоченные-амины. Наряду с ними существовал кади аль-ислам, специалист по мусульманскому праву и суду, к услугам которого Махди и его преемник обращались в некоторых случаях. Махдистский суд руководствовался Кораном, сунной, указами Махди, а позднее – и халифа Абдаллы [201, с. 115, 116].

 

Дело в том, что наряду с официальной махдистской государственной структурой, носившей одновременно военный, административный, судебный и религиозно-культовый характер, сохранялись кастово-племенные структуры, возглавляемые шейхами-вождями и старейшинами. Официально махдисты их не признавали, стремясь к объединению всех мусульман под лозунгами равенства, братства и общего участия в джихаде.

 

Союз племен баггара, а среди баггара – племя тааиша, особенно клан Джубарат, к которому принадлежал халиф Абдалла, заняли вершину социальной пирамиды. Часть баггара были переселены в окрестности Омдурмана и в Эль-Гезиру. Им были предоставлены пастбища для выпаса боевых коней, а заодно пастбища для скота; шейхи баггара захватили обширные имения. Земли для баггара были конфискованы у местных земледельческих племен, члены которых частью покидали родные места, частью оставались как арендаторы-издольщики [261, с. 155].

 

Постепенно все правители областей (кроме нескольких окраинных) были заменены баггара. Лишь кочевые племена отдаленных пустынных районов (арабы кабабиш, беджа бишарин и хадендава) сохранили своих традиционных вождей. Что касается земледельческого населения речных долин, то в его среде прежняя деревенская знать все больше сливалась с крестьянством. Увеличивалась прослойка безземельных арендаторов-издольщиков, трудившихся на новых помещиков-баггара или на бейт-эль-маль.

 

В целом, общинно-кастовый строй, ослабевшей еще при турках, не признаваемый официально махдистами (хотя Абдалла давал привилегии «своим», способствуя их превращению в {75} феодальный слой), играл второстепенную, даже третьестепенную роль в системе «внеэкономического» принуждения суданского крестьянства. Зато усилилось духовное принуждение. Оно велось под флагом мусульманской правоверности, эгалитаризма, спасительной бедности, скромности и послушания властям, одновременно военным, административным, судебным и религиозным.

 

Если при турках суданцы в племенах приобрели много ружей, то махдисты разоружили бедуинов и земледельцев под предлогом сбора оружия для армии.

 

Ни при Махди, ни при халифе не было постоянного совещательного органа. По инициативе Махди иногда созывался совет халифов и шерифов. Согласно суданскому историку Науму Шукайру, после взятия Хартума Махди назначил совет семи уполномоченных под председательством одного из шерифов. Решения этого органа при халифе Абдалле подлежали утверждению халифа и скреплялись печатью покойного Махди [143, т. III, с. 357; 201, с. 102].

 

Хотя на деле равенство не было достигнуто, но изменились формы неравенства, идеи исламского эгалитаризма лишь постепенно утрачивали свое значение в жизни махдистского Судана, по мере феодального перерождения махдизма и махдистского государства при Абдалле.

 

Это было предопределено преимущественно феодально-общинным характером суданского общества, а также сложным социальным составом самих махдистов. Восстановление феодальной эксплуатации производилось как продолжение махдистского восстания и прикрывалось учением Махди. Абдалла всячески афишировал свою преемственность от основателя махдистского учения и государства. Он утверждал, что ему были видения. К нему является пророк аль-Хыдр и сообщает, что по цепочке (от Бога к ангелу Гавриилу, от Гавриила – к пророку Мухаммеду, от последнего – к Махди и от Махди – к его халифу) передаются повеления самого Бога [201, с. 122–124, 126]. В конечном счете внушалась мысль, что идеи и деятельность Абдаллы тождественны идеям и деятельности самого Махди и вместе с тем строятся по модели «пророк Мухаммед – праведный халиф».

 

В вопросах идеологии халиф проявил себя значительно нетерпимее своего предшественника. Была запрещена всякая критика высказываний Махди и его халифов; она считалась богохульством и каралась смертью. Были запрещены любое иносказательное или мистическое (суфийское) толкование Корана, а также сами тарикаты как вносящие раскол в исламскую общину и искажающие чистоту учения пророка и Махди. Тарикат Хатмийя с самого начала проповедовал борьбу с махдизмом.

 

В 1883–1885 гг. его последователи, превратив селение Эль-Хатмийя в военный пост, прибегли к вооруженному сопротивлению махдистам. В мае 1885 г. защитники Эль-Хатмийи были перебиты [201, с. 147]. {76}

 

Над телом Махди в Омдурмане была воздвигнута величественная гробница, ставшая главным святым местом Судана. 20 сентября 1885 г. на праздник Ыд аль-адха почти вся верхушка махдистов и масса верующих принесла на могиле Махди клятву верности халифу Абдалле [201, с. 122]. Все мусульмане должны были совершать сюда паломничества взамен хаджа в Мекку. Из идеологии освободительного движения махдизм быстро превратился в военно-феодальную доктрину, крайне ограниченную и реакционную.

 

Характерно, что многие патриотически настроенные улемы, получившие образование в Египте и Аравии, при Абдалле начали от него отходить и выезжать из Судана (так поступил, например, кадирийский шейх Мудави Абдуррахман, первоначально горячо поддержавший махдистское движение) [199, с. 243].

 

Следует учесть, что в момент прихода к власти халифа Абдаллы махдистский Судан представлял собой не столько централизованное государство, сколько конфедерацию отдельных повстанческих армий и признавших Махди княжеств и наместничеств, которые вели военные действия или подготовку к походам на границах страны. Такими полунезависимыми правителями на местах были в провинциях Бербер и Донгола амир Мухаммед аль-Хейр Абдалла Худжали, в Кордофане – Махмуд Абд аль-Кадир, в Дарфуре – амир аль-умара, двоюродный брат Махди, Мухаммед Халид, в провинции Бахр-эль-Газаль – амир Карамалла Куркусави и др. Каждый из них имел клиентов и родственников, которых назначал на второстепенные посты на местах [201, с. 125].

 

Халиф Абдалла сумел постепенно централизовать управление провинциями, вызывая в столицу наместников, принимая у них клятвы верности, а затем перемещая их на новые места (как правило, на границу с Египтом). На их место назначались баггара [201, с. 125].

 

Как объективная политическая обстановка, так и политика правительства халифа обусловили изоляцию махдистского государства в тогдашнем мире.

 

Прежде всего это сказалось на торговле, которая за годы восстания уменьшилась во много раз. От этого страдали в первую очередь городские торговцы, разъездные купцы-джеллябы и караванщики северных и восточных областей.

 

Серьезный ущерб торговле нанесли и законодательные меры махдистского правительства: указы против роскоши, против участия в торговле и даже появления на базарах женщин, о государственной монополии на торговлю рабами, золотом, слоновой костью, гуммиарабиком и некоторыми другими товарами, установление ушра – 10-процентного налога на товары сверх таможенных сборов и, наконец, порча монеты правительством. Халиф Абдалла приказал чеканить национальную монету (первую в истории Судана) из низкопробного серебра и принимать ее наравне с полноценной (талеры Марии-Терезии, турецкие {77} пиастры и пр.) [201, с. 244]. Последняя стала исчезать из обращения, суданских же монет было недостаточно для обслуживания даже внутренней торговли. Местами начался возврат к примитивным формам денег, простому обмену.

 

Тем не менее, в конце 80-х годов торговцы из Египта продолжали торговать в Абу-Хамеде и Бербере, но попытка правительства хедива Абдаллы направить эту торговлю в Омдурман не удалась. Для египетских купцов она была весьма выгодна. После уплаты ушра они получали прибыль от торговли тканями в размере 100%, растительным маслом – 250, сахаром – 300, и мылом – 400% [201, с. 176, 177].

 

Хотя с колониальной данью было покончено, падение товарности сельского хозяйства и потеря Юга привели к пассивному сальдо внешней торговли. Оно периодически компенсировалось денежной военной добычей, захватываемой в походах (см, ниже), но не могло приостановить роста натуральности общественного хозяйства Судана. К тому же из-за англо-итальянской блокады морских берегов почти прекратилось поступление извне ружей и боеприпасов.

 

Время от времени с разных сторон делались попытки прорвать эту блокаду. Возможно, об этом свидетельствует деятельность уже упомянутого выше Бенциона Кошти, который во время осады Хартума предоставил заем самому Гордону. Он сумел войти в доверие и к халифу Абдалле, который поручал ему различные секретные миссии, в частности обмен в осажденном махдистами Суакине суданских товаров на предметы роскоши, привозимые из Египта [199, с. 78]. В 1898 г. в Судан через Сахару попытался проникнуть француз, ярый противник британских колонизаторов, маркиз А.-А. де Море, но был убит бедуинами [199, с. 241].

 

Кошти был далеко не единственным членом европейско-левантинской колонии в Омдурмане при Абдалле. Здесь были итальянцы, сирийцы, евреи из арабских стран, австриец Р. Слатин, о котором говорилось выше, немецкий авантюрист К. Нейфельд, захваченный махдистами в плен в 1887 г. при попытке проникнуть к мятежным бедуинам кабабиш. Европейцам и левантинцам была предоставлена возможность заниматься ремеслами или торговлей. Австрийский миссионер Й. Орвальдер зарабатывал ткачеством. Итальянский миссионер П. Россиньоли открыл харчевню; его соотечественник, также бывший член миссии, П. Агати, возродивший при ней давно исчезнувшее в Судане производство обожженного кирпича, после установления власти махдистов открыл собственную кирпичную фабрику; принявший со всей семьей ислам багдадский еврей Израиль Дауд Беньямин продолжил торговлю одеждой в столице Судана [199, с. 28, 187, 294, 298, 320].

 

Некоторые арабоязычные левантинцы (среди них уже упомянутый Бенцион Кошти) сохранили при махдистах то сравнительно высокое положение, которое они занимали прежде. Среди {78} них египтянин Абдалла Мухаммед, оставленный главным инженером пароходства, и принявший ислам сириец Джурджис аль-Истамбули, ставший писарем в канцелярии Махди, а затем халифа Абдаллы [199, с. 5, 187].

 

Следует отметить, что халиф Абдалла терпел лишь тех «чужаков», которых по тем или другим соображениям невозможно было заменить. Из армии были удалены египтяне и нубийцы, а арабы, не принадлежавшие к баггара, перемещены из столицы на периферию, особенно в пограничные районы. Постепенно почти все посты в армии и в гражданском управлении перешли к баггара. Даже во главе арабских племен были поставлены шейхи баггара. Сам халиф Абдалла, его близкие родственники и баггарские шейхи захватили лучшие земли в долине Нила и особенно в Эль-Гезире. К ним перешли бывшие имения турецких помещиков, наделы крестьян [199, с. 180]. Таким образом было восстановлено крупное помещичье хозяйство.

 

В этих условиях резко обострились противоречия между основными социальными и этническими группами, участвовавшими в махдистском восстании.

 

Вначале неарабские народы Судана выступили как союзники махдистов в борьбе против центрального правительства (турецкого). В дальнейшем, когда махдисты попытались подчинить себе своих союзников, те обернули оружие против них. Выше уже говорилось о неудаче амира Карамаллы в Южном Судане и об оставлении махдистами этой обширной территории с неарабским и неисламизированным населением. Большего успеха махдисты добились в Дарфуре, который они, сломив сопротивление части коренного населения, присоединили к своему государству. Множество фуров было переселено на границу с Эфиопией, где они участвовали в штурме Кассалы и других городов, еще оставшихся в руках турок, и в сражениях с эфиопами.

 

Зато горная крепость – царство Такали, вернув себе независимость, больше не хотела ее терять. Здесь сопротивление возглавили царь Али Абу Занаит и его брат Джайли. В 1885 г. они разошлись; в конце концов Али пошел на мир с халифом и, подчинившись ему, сохранил свой трон [199, с. 190].

 

В Нубии после установления господства баггара народ охладел к махдистам; многие шейхи бежали на север, к египтянам.

 

Но и арабские племена Судана были далеко не единодушны в своем отношении к махдизму и махдистскому государству.

 

Сохранилось предание о том, как при осаде Эль-Обейда на Махди было совершено покушение. Его якобы пытался убить джелляб-джаали Абдалла вад Ибрагим. Махди его простил, назначил амиром и послал сражаться на восток (в 1887 г. он участвовал в войнах с эфиопами и итальянцами) [199, с. 5]. Такой образ действий вообще был характерен для этого национального героя – вождя народного восстания. В июне 1884 г. к нему в плен попал губернатор Бербера – знатный араб-абабде Хусейн Халифа. Махди простил ему былое сопротивление {79} своей власти и назначил его амиром племени абабде. После вступления на престол халифа Абдаллы Хусейн был вызван в Омдурман, но предпочел бежать к египтянам [199, с. 169].

 

Правительство хедива поддерживало связи и с другими арабскими бедуинскими шейхами, племена которых контролировали караванные пути через пустыни, например с кабабиш, кочевавшими к западу от Нила.

 

В высшем слое махдистского движения за власть боролись две основные группы: шерифы и баггара. Уже в течение года после вступления на престол Абдаллы шейхи баггара сломили оппозицию шерифов, прежде всего родственников Махди. Из них Махмуд Абд аль-Кадир погиб при подавлении солдатского мятежа, Мухаммед Халид был заключен в тюрьму, та же участь постигла Ильяса Умм-Бирайра, влиятельнейшего человека в Кордофане [201, с. 125–130]. В столице шерифы были отстранены от государственного управления.

 

Затем последовали расправы с другими группами арабо-суданской элиты, возглавлявшими союзы племен; репрессии обрушились и на племена в целом. В 1886 г. за отказ привести свое племя для присяги в Омдурман был посажен в тюрьму шейх шукрийя Авад аль-Карим Ахмед Абу Синн; он умер в заключении. В том же году отказались повиноваться халифу Мадиббу, шейх племени ризейгат, и Салих, шейх кабабиш. Против них были брошены арабские племена – их традиционные соперники. Мятежные шейхи были казнены, семьи повстанцев обращались в рабство. Усмирение кабабиш затянулось до мая 1887 г. На помощь им из Египта был послан караван с оружием, но он был перехвачен махдистами [199, с. 294; 201, с. 133–136].

 

В 1887 г. были смещены амиры-донгольцы в западных и юго-западных провинциях и разгромлен Дарфур, где Махмуд Халид назначил одним из наместников представителя старой царской династии Юсуфа Ибрагима. Вокруг Юсуфа начали собираться сепаратистски настроенные фуры. В Дарфур была послана карательная армия во главе с новым наместником из баггара; область была опустошена, Юсуф – убит [201, с. 136–138].

 

За этим последовали сражения на западных границах Дарфура, где после крушения турецкого владычества вернули себе независимость небольшие государства Тама, Масалит и др. Воинов этих княжеств и беглецов-фуров собрал вокруг себя один из сенуситских марабутов [201, с. 138–140]. Махдисты не смогли продвинуться на запад от Дарфура, где власть их оставалась непрочной; в горах Джебель-Марра (Дарфур) фуры не желали признавать власти халифа Абдаллы [201, с. 146]. Дух непокорности проявляли и арабские бедуинские племена, которых и туркам трудно было привести к покорности. В 1889 г. махдисты с трудом подавили восстание племени бани-халба, бросив против него (как и против восставших фуров) ополчение баггара [201, с. 146].

 

Единственным союзником халифа Абдаллы в юго-западных {80} областях был султан Рабих Фадлалла, родом арабо-суданец из Хартума. Он служил аз-Зубейру, затем его сыну Сулейману в Бахр-эль-Газале. После подавления восстания Сулеймана в 1879 г. Рабих бежал в страну занде на юго-западе Египетского Судана и в 1884 г. основал здесь свой султанат. Он вел переписку с Махди, позднее с халифом Абдаллой и признал себя их последователем. В 1885 г. Рабих Фадлалла под знаменами, полученными от Махди, одев своих воинов в белые одежды махдистов, захватил землю народа банда и превратил ее в базу, откуда чадские махдисты с помощью части местных арабских племен стремились подчинить себе соседние раннефеодальные государства.

 

На востоке стабилизировался Суакинский фронт вокруг порта Суакин и окрестных земель, оккупированных англичанами. К югу от них Массауа, Зула и другие прибрежные селения, на которые претендовали Египет и Эфиопия, были захвачены итальянцами.

 

На юго-востоке непокорные племена и кланы, как и при турках, находили помощь и убежище в Эфиопии. Сюда, в частности, бежал из Галлабата Салих Идрис со своими сторонниками. В 1884 г. при формальном участии Египта англичане заключили с эфиопским императором Иоанном IV договор, по которому признавали его права на некогда отторгнутые у Эфиопии турками земли в нынешней Эритрее. Со своей стороны Иоанн IV должен был помочь эвакуировать турецко-египетские гарнизоны Галлабата и некоторых других крепостей близ эфиопской границы. В 1885 г. рас Алула (национальный герой Эфиопии) по поручению императора, получив оружие и деньги от англичан, двинулся из Асмэры на войну с махдистами. При Куфите он нанес поражение Осману Дигне. С помощью эфиопских войск, прорвавших осаду махдистов, еще в январе 1885 г. был эвакуирован гарнизон Галлабата, через четыре месяца – гарнизон Эль-Джиры (на р. Сетит), но к Кассале эфиопы подошли тогда, когда она уже была в руках Османа Дигны.

 

Новый правитель Галлабата махдистский амир Мухаммед вад Арбаб (представитель могущественного клана западноафриканцев-текрури и двоюродный брат Идриса Салиха) в 1886 г. вторгся на эфиопскую территорию и опустошил несколько деревень и знаменитый монастырь Махбэрэ-Сылласе. В январе 1887 г. в район Мэтэмы – Галлабата по приказу императора вторгся с большим войском правитель Амхары рас Адаль. Несмотря на отчаянное сопротивление, махдисты не смогли удержать Мэтэму. Мухаммед вад Арбаб был убит, город взят, а затем оставлен эфиопами, возвратившимися к себе в горы. В свою очередь, амир Юнус ад-Дикайм, племянник халифа Абдаллы, назначенный правителем Галлабата, послал войска в западные пограничные области Эфиопии и подверг их разорению. П. М. Холт считает, что Юнус провоцировал эфиопов на войну; он предательски захватил эфиопский торговый караван, {81} конфисковал товары, а купцов отправил в цепях в Омдурман [201, с. 151].

 

Халиф готовился к войне с Эфиопией и вместе с тем в первые месяцы 1887 г. он направил императору Иоанну послание, в котором предлагал ему принять ислам, вернуть всех пленных суданцев, а также тех беглецов, которые этого захотят. Если император выполнит эти требования, война против него будет прекращена [143, т. III, с. 469]. С. Р. Смирнов считал, что это послание, содержавшее ряд конкретных условий, открывало перспективу для мирных переговоров [117, с. 117]. Эфиопские христиане такой перспективы в нем не видели.

 

Письма халифа Абдаллы к императору Иоанну, а также два первых письма к правителю Шоа, негусу Менелику (будущему императору Эфиопии), носят характер идары, исламской разновидности ультиматума. Обращение к обоим правителям в этих посланиях грубо и высокомерно. Они именуются лишь азим аль-хабаш («наибольший из абиссинцев»). В сущности, ни в одном из этих писем не содержится каких-либо позитивных предложений.

 

Напротив, письма правителей Эфиопии к халифу были отменно вежливы и дружелюбны. Они составлены на амхарском и арабском языках, причем арабская версия начинается с исламского символа веры и имеет исламскую датировку. Руководители Эфиопской империи понимали, как опасна война с сильным африканским государством в момент, когда европейские державы готовятся к захвату всей Северо-Восточной Африки, подбивают феодальных правителей на местах на выступления против центральной власти.

 

Так, итальянские агенты поддерживали негуса (правителя) Шоа, князей оромо и афар против императора Иоанна. В пограничных областях Судана, вне связи с политикой Эфиопии, в 1887 г. вспыхнуло восстание одного из арабских племен на юге Эль-Гезиры, в следующем году в Галлабате возникло движение под предводительством одного текрури (западноафриканского переселенца), провозгласившего себя пророком Иса (Иисус Христос в мусульманской интерпретации).

 

Оба восстания были жестоко подавлены махдистским полководцем Абу Анджа, посланным на юго-восток для войн с Эфиопией [199, с. 181; 201, с. 152, 153].

 

В конце 1887 г. основные силы императора Иоанна были сосредоточены в нынешней Эритрее, где ему объявила войну Италия. Этот момент для нападения на эфиопов и выбрал Абу Анджа. Его армия в начале 1888 г. разгромила правителя западных провинций Эфиопии негуса Тэкле-Хайманота, заняла и разграбила г. Гондэр, столицу Эфиопской империи на протяжении трех столетий, сожгла много селений и церквей. С огромной добычей и массой пленников махдисты возвратились в Судан.

 

В этой политической обстановке шоанский негус Менелик повел себя двусмысленно. С большим и хорошо вооруженным {82} войском он в течение двадцати двух дней стоял на границе Годжама, неподалеку от Гондэра, не пытаясь атаковать махдистов [54а, т. I, с. 150]. Возвратившись в Галлабат, Абу Анджа послал Менелику вызывающе грубое письмо, и в ответ получил в мае 1888 г. подобное же по тону письмо от приближенного Менелика дэджазмача Мангаши Ворке, явно инспирированное его сюзереном. Негус не хотел, чтобы его обвиняли в потворстве махдистам, и в то же время он не оказал помощи Иоанну и Тэкле-Хайманоту, допустил разорение Гондэра, разрушение его святынь.

 

Тогда император Иоанн сделал последнюю попытку договориться с махдистским халифом. Он писал: «Если я приду в твою страну и убью бедняка, а потом ты придешь в мою страну и убьешь бедняка, какая от этого будет польза? Настоящие враги ваши и наши – это европейцы. Если они разобьют нас и завоюют нас, то они не пощадят и вас. Если же они разобьют вас, то они сделают то же самое и с нами. Пусть купцы из нашей страны приходят в вашу страну со своими товарами, а купцы из вашей страны приходят в Гондэр ради пользы вашего народа и нашего народа. Это принесет нам взаимную выгоду. Вы и мы происходим от общего предка, и если мы будем убивать друг друга, что же в этом хорошего? Лучше будем жить в дружбе» [290, с. 5]. В заключение император сообщал об интригах белых – итальянцев, англичан, турок, которые просили эфиопов о помощи против суданцев.

 

В ответ на это письмо халиф Абдалла снова ультимативно предложил императору перейти в ислам. По мнению С. Р. Смирнова, он не доверял Иоанну, зная о его сношениях с англичанами [117, с. 119], но, по-видимому, он вообще не верил христианам. Обе стороны начали подготовку к войне.

 

В марте 1889 г. огромная армия эфиопов подошла к Мэтэме и начала штурм города. Во время штурма был убит император, и все его войско в беспорядке отступило. Через три дня махдисты захватили тело мертвого императора и, отрубив голову, послали ее в Омдурман.

 

В то время как здесь, забыв о страшном голоде 1888 г., унесшем тысячи жизней, ликовали по случаю победы над христианами, итальянцы захватывали одну область за другой, приближаясь к Кассале (ее они заняли в 1894 г.).

 

Но главная внешняя опасность для Судана исходила от Британской империи, и основной фронт борьбы с ней находился на севере. Преследуя британские и египетские войска, махдисты во главе с амиром Абдуррахманом ан-Нуджуми (из джаали) к апрелю 1886 г. освободили весь северный Судан до Вади-Хальфы. К ан-Нуджуми в качестве заместителя (вакил) был приставлен Мусаид Гайдум, из баггара. После окончания войны с Эфиопией халиф послал ан-Нуджуми в поход на Египет. В результате махдисты были наголову разбиты в битве при Тошки (август 1889 г.). {83}

 

Неудачному наступлению махдистов предшествовали различные неурядицы: борьба между ан-Нуджуми и Мусаидом, двойная игра шейха абабде, поддерживавшего связь с Египтом, отказ бедуинов батахин повиноваться махдистским властям, разложение джихадии, солдаты которой не получали жалованья и довольствия и либо дезертировали, либо грабили население (если не умирали от голода и болезней).

 

После гибели ан-Нуджуми наместником Донголы и всего Северного Судана халиф назначил своего уже упомянутого племянника Юнуса ад-Дикайма. Вместе с ним прибыло много баггара, занявших все ключевые посты в провинции [201, с. 156–164].

 

На восточном, Красноморском, фронте махдисты, которыми командовал знаменитый Осман Дигна, так и не смогли сбросить англичан в море. В 1891 г., ослабленные голодом, они потерпели поражение от британских войск и оставили некоторые приморские территории. Одной из причин этой неудачи было недоверие халифа к Осману Дигне, к которому он приставил вакила-иноплеменника, соперничество между ними, усиливавшее разногласия между беджа и арабами в махдистской армии 201, с. 169–173].

 

В общем, в 1888–1891 гг. границы махдистского государства стабилизировались. Их охраняли четыре большие разноплеменные армии: западная, стоявшая в Дарфуре, юго-восточная (в районе Галлабата), восточная (близ Красноморского побережья) и северная (в Нубии).

 

Содержание этих огромных армий, а также старых и новых феодалов ложилось тяжелым бременем на маломощную экономику Судана. В стране не было значительных запасов продовольствия (кроме стад скота у баггара), пропитания хватало лишь до ближайшего урожая и то при условии аскетически строгой экономии (которую предписывали Махди и халиф Абдалла). Когда в 1888 г. случился неурожай, за которым последовал еще один неурожайный год, страну поразили голод и эпидемии.

 

Неурожай и голод больше всего опустошили долину Нила и восточные области Судана, значительно меньше – южные и западные области. Правительство халифа Абдаллы пыталось контролировать торговлю зерном и организовало доставку зерна из Эль-Гезиры и страны шиллуков в Омдурман. В основном это зерно было использовано для снабжения племени тааиша (из союза баггара), соплеменников халифа, переведенных в столицу [201, с. 173–175].

 

В 1889 г. голодающие нубийцы из областей Суккут, Махас и Донгола начали переходить границу с Египтом. Некоторые знатные люди в этих областях, а также в Бербере и на землях беджа вошли в тайные сношения с хедивскими властями, заверяя их в своей верности хедиву и обещая помощь в случае вступления египетских войск на территорию их областей [201, с. 165, 171]. Стремясь смягчить напряженность, халиф Абдалла {84} в основном на словах пошел на уступки нубийцам и джаали. Халиф объявил, что голод является наказанием божьим за угнетение народа. На время были отодвинуты на второй план представители клана Джубарат баггарского племени тааиша, вытеснившие с ключевых постов вождей махдистского восстания, принадлежавших к другим этническим группам [201, с. 166, 167, 176].

 

В 1890–1891 гг. недовольство охватило самих тааиша, поселенных в Омдурмане. Часть из них бежали на родину [201, с. 178]. Недовольны были и столичные шерифы, не только отстраненные от власти, но и бедствовавшие. Даже вдовы Махди влачили жалкое существование в нужде и пренебрежении. Недовольна была и торгово-ремесленная прослойка. С купцов многократно взимали пошлины в пути; у лодочников отнимали лодки, а на оставшиеся у них раскладывали причитающуюся с захваченных сумму налога; караванщиков – владельцев верблюдов облагали чрезмерно высокой податью, причем для баггара она не была так тяжела. Больше всего от налогов страдали крестьяне; нередко ушр вместо 1/10 составлял до половины урожая [201, с. 180].

 

В ноябре 1891 г. в Омдурмане возник заговор шерифов, донгольцев и прочих против халифа Абдаллы. Предупрежденный предателем, Абдалла принял меры защиты. 23–25 ноября он вел переговоры с заговорщиками и достиг с ними соглашения. Но вскоре он арестовал шерифов, донгольских купцов и военачальников, командиров джихадии, и заменил их представителями племени джубарат. Наступил пятилетний период (1892–1896 гг.) безраздельного господства аристократии джубарат [201, с. 178–186, 191, 192]. В это время угнетение коренного населения долины Нила, долин Белого и Голубого Нилов фактически стало еще тяжелее, чем при турках [201, с. 186]. Махдистское государство все более превращалось в государство баггарской аристократии. В 1893 г. часть Омдурмана была обнесена стеной. Здесь находились дворец халифа, дома высших сановников, воинов его гвардии (которая в 1895 г. насчитывала от 9 до 19 тыс. баггара, отчасти других арабских племен и чернокожих солдат-невольников; все египтяне и донгольцы были изгнаны из гвардии). На строительстве работали крестьяне Эль-Гезиры, которых пригоняли для несения трудовой повинности [201, с. 187, 188].

 

В это сравнительно мирное пятилетие махдистское государство продолжало вести малые пограничные войны: на севере, где его войска совершали рейды на египетские оазисы, на востоке, где англо-египетские войска удерживали обширный приморский плацдарм, и на юге против нилотских народов шиллук, динка, джур, бор, нуэр и др.

 

Омар, правитель шиллуков, отстаивая свою независимость, отказался платить закят, но вместо него послал много зерна как добровольный дар халифу. В середине 1891 г. халиф Абдалла {85} направил против царства Шиллук военную экспедицию на двух пароходах под командованием победителя эфиопов амира аз-Заки Тамала. Царство было завоевано, захвачено в рабство много шиллуков, на престол посажен марионеточный царек, но шиллукский народ не прекращал сопротивления [201, с. 190]. В 1893 г. новая экспедиция на двух пароходах под началом амира Араби Дафааллы была послана из Омдурмана вверх по Белому Нилу. Она поднялась до страны лотуко, которую завоевала, захватив больше пленных, чем было в экспедиции солдат.

 

В январе 1894 г. махдисты Араби проникли в страну занде, затем достигли укрепленных постов бывшего Египетского Судана, гарнизоны которых во главе с черкесом Фадл аль-Маула перешли на службу к бельгийскому королю Леопольду. Фадл аль-Маула был разбит и сам погиб в сражении. В следующие месяцы махдисты одержали новые победы, но в конце 1894 г. бельгийцы нанесли им поражение. В течение двух следующих лет отряд Араби, отрезанный от Омдурмана, продолжал удерживать власть в части бывшей Экваториальной провинции. В 1896 г. новые отряды махдистов были посланы против народов бор и нуэр, которые нанесли им поражение; главной целью этих походов был захват невольников для пополнения махдистской армии; но вместе с тем была восстановлена связь с отрядом Араби Дафааллы [201, с. 198–202].

 

В это время завершалось окружение махдистского государства владениями европейских держав. На юго-западе им противостояло так называемое Свободное государство Конго, главой которого был бельгийский король. На западе Франции готовилась к захвату Чада и пограничных с Суданом княжеств Центральной Африки (Кути и др.). В 1890–1896 гг. англичане подчинили себе государства южной части Уганды, а в следующие годы начали присоединять к этой колонии населенные нилотами земли северной Уганды. В Эфиопии император Менелик, разбив итальянских колонизаторов в битве при Адуа (1896 г.), готовился к походам на запад и юго-запад, к границам Судана.

 

В 1895–1898 гг. возобновилась дипломатическая переписка между правителями Эфиопии и Судана, прерванная в 1890 г., когда, после вступления негуса Шоа Менелика на престол императора Эфиопии, халиф направил ему новое послание. В нем он вновь предлагал Менелику принять ислам и стать махдистом. Но это уже была не идара, а инзар, так как в послании не содержалась угроза вторжения махдистских войск в Эфиопию в случае отказа императора выполнить требования халифа. О войне речь шла лишь в плане ответных действий в случае, если эфиопы вторгнутся на территорию махдистского государства.

 

В 1895 г. император Менелик, видя, что ему не удастся избежать войны с Италией, попытался достичь соглашения с махдистами. Он направил в Омдурман специального посланца с устным предложением заключить мирный договор между соседними государствами. Халиф Абдалла ответил письмом, тон {86} которого, по определению современного суданского автора Мухаммеда Хамида Идриса, был формальным и холодным, но не враждебным; письмо не содержало отказа, халиф лишь запрашивал у императора официальное послание, скрепленное императорской печатью, которое содержало бы мирные предложения как основу для переговоров. Очевидно, он, как и Менелик, пришел к пониманию того, что перед лицом общего наступления империалистических держав на африканские страны последним нужно укреплять связи друг с другом. Но формальный договор был для императора нежелателен. Менелик правильно расценил письмо Абдаллы как гарантию мира и дружбы на левом фланге его армии, направляющейся на север Эфиопии навстречу итальянским колониальным войскам. В то же время махдисты сделали попытку выбить итальянский гарнизон из Кассалы. Наконец-то суданцы начали действовать заодно с эфиопами!

 

В следующем году и в 1897–1898 гг. император Менелик, негус Годжама Тэкле-Хайманот, рас Тыграя Мангаша Йоханныс (сын императора Иоанна IV), рас-битводдэд Мангаша направили в общей сложности девять посланий халифу. Эфиопские руководители вновь предлагали махдистам союз, дружбу, взаимовыгодную торговлю, предостерегали халифа от англичан, которые вели наступление на северный Судан.

 

Халиф, терпя поражения от англо-египетских войск, не отвергал идеи союза с императором, разгромившим итальянскую армию при Адуа. Но он как условие такого союза предлагал правителю Эфиопии не допускать в свою страну европейцев иначе как для торговли. Получив это письмо, Менелик уверял суданского посланника в том, что он только так и поступает [143, т. III, с. 632]. Рас-битводдэд Мангаша также писал халифу, что «царь царей Эфиопии» хочет прекратить сношения с англичанами, врагами Бога, желая лишь дружбы с халифом Абдаллой [290, с. 33, 34].

 

Впрочем, руководители Эфиопии не придавали особого значения требованиям правителя Судана. Они справедливо считали, что достигли своей цели. Недаром рас Мангаша Йоханныс и негус Тэкле-Хайманот поздравили халифа Абдаллу с заключением мира с Менеликом, Известно, что из Эфиопии в Омдурман вместе с посланцем Абдаллы прибыл посол императора, который должен был оформить договор между ними. Посол был принят с большим почетом [201, с. 208–210; 290, с. 8].

 

Император Эфиопии и халиф предпочли достичь соглашения, не зафиксированного в официальных документах. Халиф пожаловался эфиопскому послу на своего мятежного вассала – наиболее могущественного из правителей пограничной с Эфиопией области Бела-Шонгуль. Он даже просил передать Менелику, чтобы император его усмирил. Это предложение было охотно принято, и в феврале 1898 г. эфиопские войска вступили в Бела-Шонгуль и присоединили эту богатую золотом область к Эфиопской империи [143, т. III, с. 632; 290, с. 9]. {87}

 

В январе 1898 г. очередное эфиопское посольство, прибывшее в Омдурман, доставило халифу французский флаг и передало совет императора поднять французские флаги на границах махдистского государства, поставив его под протекторат Франции [202, с. 228].

 

Англичане знали и про сношения Менелика с Абдаллой, и про действия французов в Аддис-Абебе. Они стремились не допустить торговли оружием между Эфиопией и Суданом и в мае 1897 г. заключили с Менеликом соответствующее соглашение. Император заявил британскому послу в Аддис-Абебе, что махдисты – его враги. Он даже допускал в будущем возможность военных действий эфиопов против махдистов [215а]. В это время Менелик уже заключил соглашение с французами о разделе бассейна Белого Нила, направленное против британских империалистов и предполагавшее скорое поражение махдистов.

 

Тем не менее, в интересах Эфиопии было отсрочить это поражение, насколько это было возможно, и ее руководители продолжали осторожную помощь махдистам вплоть до падения их столицы Омдурмана.

 

В то время как Судан и Эфиопия пытались объединить свои силы для защиты независимости, англичане заканчивали подготовку к завоеванию махдистского государства. Основная армия вторжения была сосредоточена в Египте. Она имела на вооружении скорострельные винтовки, артиллерию и пулеметы, еще не известные в Африке, а также канонерские лодки; ее снабжение осуществлялось по Нилу и по железной дороге (военная железная дорога Вади-Хальфа – Хартум), которая методично – по километру в день – прокладывалась вслед за войсками [200, с. 22].

 

(На красноморском плацдарме еще в 1884–1885 гг. была построена военная дорога Суакин – Отао [200, с. 34–43].) Британская разведка установила контакт с влиятельными лицами на севере и западе Судана.

 

Во второй половине марта 1896 г. десятитысячный экспедиционный корпус британских и египетских войск под командованием генерала Китченера выступил из Вади-Хальфы и в течение последующих шести месяцев, преодолевая ожесточенное сопротивление махдистов, занял суданскую Нубию до Корти и Мераве. Здесь Китченер остановился, ожидая, пока будет проведена железнодорожная ветка до Кермы, и лишь через восемь месяцев возобновил наступление. В это время из западных областей в Омдурман, а оттуда к Эль-Метемме (на Ниле) была выдвинута против англичан армия двоюродного брата халифа Махмуда Ахмеда. Но она сначала подавила восстание джаали, и затем, укрепляя Эль-Метемму, в течение восьми месяцев ожидала подхода армии Китченера, завоевывавшей одну за другой области в излучине Нила. 8 апреля 1898 г. сражение наконец произошло и махдисты были разбиты. Путь на Омдурман был открыт, но лишь в конце августа Китченер двинулся на столицу Судана. {88} Ему навстречу выступила армия самого халифа. 2 сентября состоялось сражение, в котором половина суданских воинов полегла от шрапнели и пулеметов. Остальные отступили в Омдурман и в большинстве погибли при штурме города.

 

Победу Китченера облегчила измена. Халифский главный инженер египтянин Абдалла Мухаммед сознательно не заминировал фарватер Нила, позволив британским канонеркам подойти вплотную к Омдурману и начать его обстрел [199, с. 5]. Взятие Омдурмана англичанами было ознаменовано резней (в плен не брали) и разрушением гробницы Махди, прах которого был брошен в Нил [117, с. 169 и примеч. 95].

 

Причины поражения махдистского государства были и чисто техническими (колоссальное превосходство англо-египетской армии в огневой мощи), тактическими (фактический отказ от партизанской войны до конца 1898 г.), военно-социальными (превосходство противника в организации, выучке, снабжении боеприпасами и особенно продовольствием), политическими (измена ряда командиров, восстание против махдизма целых областей). Была и более глубокая причина – кастово-сектантская внутренняя и столь же узколобая внешняя политика Абдаллы.

 

В то же время даже противники махдистов (в том числе поэт Р. Киплинг и У. Черчилль, тогда – военный корреспондент в армии Китченера) признавали замечательную храбрость, стойкость и мужество махдистских воинов [33, с. 49].

 

После падения Омдурмана халиф с остатками своей гвардии направился на юго-запад, в горы Нуба, но царь Такали аль-Джайли отказался его поддержать. Халиф направился к баггара. Еще четыре года баггара продолжали вооруженную борьбу, сначала под руководством Абдаллы, а после его гибели в ноябре 1899 г. – под командованием махдистских эмиров и шейхов племен. Другим очагом сопротивления махдистов была страна беджа, где в течение нескольких лет не сдавались воины хадендава. В 1900 г. англичане и помогавшие им суданцы захватили в плен их знаменитого предводителя Османа Дигну. Лишь в 1902 г. последний отряд махдистов во главе с эмиром Дафааллой отступил из Кордофана на территорию Дарфура [117, с. 175] (другие отряды ушли дальше на запад, в Чад).

 

Тем временем, не дремали соперники британцев – французы. Во французской и франко-североафриканской прессе печатались сочувственные к махдистам статьи. Незадолго до падения Омдурмана французы через эфиопское посольство предложили халифу Абдалле принять протекторат Франции, но халиф отказался [201, с. 209, 210]. Более того, он послал пароходы с войсками в Фашоду (в стране шиллуков), где был поднят французский флаг, чтобы восстановить здесь власть махдистского государства [262, с. 117]. Спор между Францией и Англией за господство в Южном Судане закончился отступлением французов. Вместе с тем Франция и Россия поддерживали Эфиопию, присоединившую к себе некоторые земли в бассейне Белого {89} Нила; в походе эфиопов в эти края участвовали русские и французские военные советники [31; 35].

 

Махдистский период в истории Судана закончился в четырехлетней войне 1896–1899 гг. потерей Суданом независимости. Однако он оказал формообразующее воздействие на всю последующую историю Судана. Мощное влияние махдизма испытали и другие африканские страны – до Северной Нигерии и Сомали.

 

Падение махдистского государства знаменовало вступление Судана в эпоху империализма и превращение его в одну из колоний Британской империи под видом англо-египетского совладения (кондоминиума). {90}

 

 

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

[фрагменты]

 

Источники

 

31. Артамонов Л. К. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979.

 

33. Боде де. Кампания генерала Китченера в Судане с 1896 по 1899 г. СПб., 1901.

 

35. Булатович А. К. С войсками Менелика II. М., 1958.

 

 

54а. Guébré Séllassié. Chronique du régne de Ménélik II, roi des rois d’Ethiopie, traduite de l’amharique par Tesfa Séllassié, publiée et annotée par M. de Coppet. Т. I–II. P., 1930–1932.

 

58. Hill R., Santi P. The Europeans in the Sudan: 1834–1870. Some Manuscripts, Mostly Unpublished Written by Trades, Christian Missionaires, Officials and Others. Oxf., 1980. [284]

 

67. Potagos P. Deux années de voyage dans l’Asie Centrale et l’Afrique Equatoriale 1867–1877. P., 1885.

 

71. Slatin R. C. Fire and Sword in the Sudan: 1882–1902. Oxf., 1952.

 

 

Исследования и литература

 

90. Кобищанов Ю. М. Сообщение средневековых эфиопских ученых о христианской Нубии. – Палестинский сборник. Вып. 7 (70). Л., 1962. [285]

 

115. Смирнов С. Р. Восстание махдистов в Судане. М., 1950.

 

117. Смирнов С. Р. История Судана (1821–1956). М., 1968.

 

122. Филоник А. О. Аграрный строй Судана 1820–1971. М., 1975.

 

133. Абу Салим Мухаммад Ибрагим. Аль-ард фи-ль-махдийа. Т. 5. Ч. 1. Хартум, 1970. [286]

 

143. Шукайр Наум. Тарих ас-Судан аль-Кадым ва аль-Хадис на джуграфийатихи. Каир, [б. г.]. [287]

 

177. Camming D. C. The History of Kassala and the Province of Taka. Sudan. Notes and Records. Vol. XX, № 1. Khartoum 1937.

 

198. Henderson Larry. Egypt and the Sudan. Countries of the Nile. N. Y., 1971.

 

199. Hill R. A. A Biographical Dictionary of the Sudan. L., 1961.

 

200. Hill R. A. Sudan Transport. L., 1965.

 

201. Holt P. M. The Mahdist State of the Sudan 1881–1898. Oxf., 1958.

 

202. Holt P. M. A Modern History of the Sudan. L., 1961.

 

205. Jackson. Osman Digna. L., 1958. [288]

 

215а. Marcus H. G. Britain and Ethiopia, 1896 to 1914: a Study of Diplomatic Relations. Chicago, 1970.

 

229. Paul A. A. History of Beja Tribes of the Sudan. Cambridge, 1954.

 

247. Theobald A. B. The Mahdiya. L., 1957. [289]

 

254. Voll J. O. Islam Continuity and Change in the Modern World. Bouler, 1982.

 

261. Warburg G. R. Sudan under Wingate. Administration in the Anglo-Egyptian Sudan. 1899–1916. L., 1971.

 

262. Wingate R. Wingate of the Sudan, L., 1955.

 

 

Периодика и диссертации

 

290. Mohammed Hamid Idris. Correspondence between Ethiopian Leaders and Mahdist Princes, 1888–1898. Transl. and annot. with an introd. Addis Ababa University. May, 1973, Institute of Ethiopian Studies, № 73–14321. [290]

 

История Судана в новое и новейшее время / Отв. ред. В.С. Кошелев. М., 1992. С. 59–90; 284–290.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.08 2016

Смирнов С.Р. Восстание махдистов в Судане

М.: Изд-во Академии наук СССР, 1950. – 104 с. – (Труды Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. 6).

 

Оглавление:

Глава I. Судан накануне махдистского восстания

Глава II. Первые успехи махдистского восстания

Глава III. Провал политических манёвров Англии

Глава IV. Восстание в районе Красного моря

Глава V. Взятие Хартума

Глава VI. Идеология махдистского восстания

Глава VII. Общественный строй махдистского государства и феодальное перерождение махдистской верхушки

Глава VIII. Организация махдистского государства

Глава IX. Военная организация махдистского государства

Глава X. Использование Англией Эфиопии в войне с махдистским государством

Глава XI. Роль восстания махдистов в освободительном движении народов колониального Востока

Глава XII. Поход Китченера и ликвидация махдистского государства

Глава XIII. Судан – колония английского империализма

Заключение

 

http://vk.com/doc358...5eb34b6d080b5f2

http://publ.lib.ru/A...).[djv-fax].zip

http://rutracker.org...c.php?t=4499500

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.08 2016

Searcy K. The Formation of the Sudanese Mahdist State. Ceremony and Symbols of Authority: 1882–1898.

Leiden – Boston: Brill, 2011. – 174 p. – (Islam in Africa, Vol. 11).

 

Contents:

Acknowledgements

Introduction

 

Chapter One. Islam in the Sudan

A Brief Geographical Introduction

The Arrival of Islam

The Funj Sultanate

The Darfur Sultanate

The Turco-Egyptian Invasion and Occupation

Causes of the Mahdist Revolt

The Mahdī’s Origins

 

Chapter Two. Protocol, Ceremony, and Symbols of Authority

Mystical Islam: Sufi Brotherhoods

Protocol and Ceremony

Symbols of Authority

 

Chapter Three. The Charismatic Leader

Charisma

Saints and Zāwiyas

Mahdist Expectations: The West African Connection

 

Chapter Four. The Khalīfa and the Routinization of Charismatic Authority

A New Era for the Mahdiyya

The Mythic Concordance: The Khalīfa’s Claims to Authority

The Khalīfa’s Origins

The Khalīfa as the Locus of Power and the City of Omdurman

 

Chapter Five. The Creation of an Islamic State

State Hierarchy

Jihad as a Symbol of Legitimacy

The Treasury

The Implementation of Sharīʿa

The Construction of Buildings and Roads

 

Conclusion

Bibliography

Index

 

http://bookfi.net/book/1435151

Ответить