Неоднократно встречал утверждения что блицкриг родился в РККА под названием глубокая операция и был заимствован вермахтом. Попробуем разобратся так ли это. Для начала надо определится что такое блицкриг и какие особенности имеет эта тактика. Сразу оговорюсь говорить мы будет о тактическов блицкриге. В отличие от стратегического тактический блицкриг осуществляется в ходе одной войсковой операции. В 1940м году Иссерсон Г. С. предпринял попытку проанализировать тактику германских войск в ходе польской компании. Рассматривая пошагово ход войны он определил составлящие тактики принесшей вермахту успех.
Решающую роль в достижении этих результатов имел новый способ применения современных средств борьбы, главным образом авиации и самостоятельных мото-механизироваиных соединений. [53]
Германская авиация использовалась двояко: для самостоятельных действий стратегического значения — по аэродромам противника, железнодорожным узлам, путям подвоза и важным военным объектам в глубоком тылу и для непосредственного тактического содействия своим войскам — по живой силе противника.
В зависимости от хода борьбы на земле радиус действия авиации то возрастал, то сокращался. Временами, когда узел боевых событий завязывался на каком-либо участке фронта, вся основная масса авиации появлялась на поле боя и подавляющими ударами с воздуха по боевым порядкам противника помогала сломить его сопротивление.
Ни одно сосредоточение польских войск не могло быть выполнено, оно немедленно обнаруживалось германской авиацией и подавлялось. Так, все попытки поляков организовать контратаку каждый раз срывались. Бомбардировщики и штурмовики рассеивали польские войска, прежде чем они оказывались в состоянии начать действовать или принять бой. От этого особенно страдала польская кавалерия.
Действия бронетанковых соединений, как правило, все время поддерживались авиацией. При этом достигалось самое тесное взаимодействие земли и воздуха. Когда, например, бронечасти группы Гудериана, подойдя к Нареву, были встречены огнем тяжелой артиллерии противника, вызванные из Восточной Пруссии бомбардировщики через 20 минут появились над полем боя. При этом одна группа самолетов «Физелер шторх» опустилась в ближайшем тылу поля боя и действовала с полевой посадочной площадки.
Взаимодействие с авиацией было, несомненно, одной из главных причин успеха германских мото-механизированных соединений. В двух случаях, когда танковые часта атаковали без поддержки авиации, они не имели успеха.
Таким образом, непосредственное содействие авиации успеху наземных войск показало свое огромное значение в современном бою.
Это, однако, ни в какой степени не может быть противопоставлено самостоятельному применению авиации, сыгравшему в германо-польской войне решающую роль.
Первые удары германских воздушных сил были направлены против авиации и тыла противника. При этом первые успехи были достигнуты не в воздушных боях, а в действиях против наземных целей, в бомбардировке аэродромов и военных объектов. [54]
Дальние цели важного стратегического значения то с большим, то с меньшим напряжением находились все время под ударами с воздуха. Транспорт, связь и управление были в такой степени парализованы бомбардировкой, что не могли сколько-нибудь нормально функционировать. Это и создало общий хаос и смятение с тылу. Под воздействие с воздуха были взяты и важные экономические объекты, в том числе нефтяные источники в Галиции. Германская авиация бомбардировала их в течение 10 дней подряд, и в конце концов поляки остались без нефти.
Так был подавлен и парализован весь тыл, и это лишило фронт всякой устойчивости и способности к борьбе. Этот решающий результат был достигнут самостоятельными действиями авиации.
Германо-польская война показала, что если современная война и не выигрывается с помощью одной авиации, то во всяком случае без нее она, безусловно, не может быть выиграна.
Без нее глубокие действия быстроподвижных войск на земле также не могли бы получить своего развития, потому что неизбежно встретили бы в глубине подготовленное, ничем не расстроенное сопротивление.
Между тем германские бронетанковые и моторизованные дивизии встречали каждый раз в глубине уже подавленные с воздуха и рассеянные части противника. Только это давало им маневренную свободу при самостоятельном решении боевых задач в глубине в большом отрыве от остальной массы войск.
Так применение авиации показало свое решающее значение для осуществления новых глубоких форм борьбы, лишивших поляков всяких возможностей для создания организованного фронта сопротивления.
Однако, разумеется, без одновременного применения быстроподвижных соединений для глубоких самостоятельных действий этот результат не мог быть достигнут.
Самостоятельное применение бронетанковых и моторизованных дивизий для решения оперативных задач в глубине, далеко впереди фронта общевойсковых пехотных соединений, впервые получило свое практическое применение в германо-польскую войну и сразу придало борьбе характер глубоко отличный от боевых действий прошлых войн. Теория этого вопроса, как существо новых форм глубокой операции, была разработана еще в предшествующие годы. Эта концепция вытекала из самой природы [55] быстроподвижных средств борьбы и требовала только их соответствующей организации и применения{16}. Оперативное построение германских армий на главных направлениях их наступления состояло из двух эшелонов:
1-го эшелона, который можно было бы назвать авангардным, — из бронетанковых и моторизованнъих соединений, которые самостоятельно ломали первую линию сопротивления противника, обтекали его фланги, прорывались в промежутках и врывались в глубокий тыл, и
2-го эшелона, который можно было бы назвать главным, — из главной массы общевойсковых пехотных соединений, которые быстро следовали за первым эшелоном, принимали на себя борьбу с главной массой противника [56] и довершали его разгром в то время, когда он с тыла был уже атакован прорвавшимися бронетанковыми частями.
Такой характер имело наступление 4-й армии, предшествуемой в коридоре мото-мехгруппой Гудериана, и 10-й армии, предшествуемой мото-мехгруппой Гота.
Польский фронт не был сплошным, и быстроподвижные соединения имели много возможностей для прорыва в глубину в свободных промежутках. При этом они не заботились об очистке территории от неприятеля и уничтожении остающихся очагов сопротивления. Это все предоставлялось следующей позади пехоте.
Быстроподвижные соединения сразу выбрасывались вперед на расстояние до 100 км и устремлялись в глубину противника. Ими руководило одно стремление — все дальше вперед, и это в конечном итоге решало исход дела.
Подвоз и питание не создали непреодолимых трудностей, о которых так много говорили. Доставка горючего и боеприпасов была организована по воздуху, и это сыграло огромную роль. Ежедневно на фронт отправлялись транспортные самолеты «Юнкерс», нагруженные бензиновыми баками, которые сбрасывались на парашютах.
Бронетанковые части обгоняли отходящие колонны противника, расстреливая их на ходу. Они не вступали с ними в затяжные бои, не брали пленных и не оставляли за собой груды убитых и раненых. Они опережали отходящего противника на важных рубежах, выходили на его пути отхода и нигде не давали ему возможности организовать фронт борьбы, потому что всюду оказывались в тылу этого франта. Таким образом они создавали противнику несравненно большую угрозу, потому что лишали его возможности принять сражение с главной массой общевойсковых соединений, наступавших с фронта.
Они упреждали сражение и делали его невозможным или бесполезным.
Так, они показали, что не только бой, но и движение может быть на войне решающим фактором, и своей быстротой заменяли силу тем, что всюду предупреждали возникновение фронта, который требует силы для прорыва.
Мото-механизированные соединения «заменяли действия — угрозой, атаку — маневром и преследование — опережением», — так выразился о них один иностранный обозреватель. [57]
Но, более того, мото-механизированные соединения задавали весь тон операции: они чертили на земле ее yзор, придавали ей новые формы и направляли весь ход ее развития.
И это несмотря на то, что они составляли пока меньшее ядро армии. Но так же, как маленький по своей величине руль большого океанского корабля направляет и поворачивает его огромный корпус, так и относительно небольшое ядро быстроподвижных соединений направляло и поворачивало весь ход операции.
Если продолжить это сравнение, то разница заключалась лишь в том, что руль направляет корабль сзади, а быстроподвижные соединения направляли ход операции спереди.
Действуя впереди, мото-механизированные части дали возможность германскому командованию от начала до конца господствовать над обстановкой, диктовать ей свою волю, держать все время инициативу в своих руках и каждый раз вырывать ее у противника.
Значит ли это, что роль общевойсковых пехотных соединений отошла на второй план? Конечно, нет. Немоторизованные соединения, составляющие пока основную массу войск, сохраняют свое огромное значение. И это в такой же мере показала германо-польская война. Пограничное генеральное сражение было в основном выиграно ими. Без них быстроподвижные соединения не имели бы базы для своих действий. Масса пехоты, следуя за мото-механизи-рованными соединениями, была готова всюду проломить фронт, если бы его создание не удалось воспретить. Она, наконец, завершила разгром противника и тактически, т. е. боем разрешала то положение, которое оперативно, т. е. маневром, было для нее подготовлено мото-механизированными войсками.
Таким образом, оперативное взаимодействие двух родов войск нашло свое разрешение. Это придало борьбе совершенно новые, необычные формы.
Во-первых, наступление, которое в прошлом обычно носило характер равномерного продвижения всей линии фронта на данном направлении, приняло форму глубокого вклинения территорию противника на различных па-давлениях.
Во-вторых, это наступление приняло сразу характер преследования, причем такого, которое обгоняло отходящего, предупреждало его на важных рубежах и выводило в его тыл. [58]
В-третьих, борьба, развернулась не на каком-то общем фронте, как это бывало во всех прошлых войнах, а сразу распространилась на большую глубину; она, стало быть, не носила линейных форм и приняла глубокий характер.
В итоге польские войска были разъединены и разорваны по частям; всюду предупрежденные германскими мото-механизированными частями, они имели их у себя в тылу и потому не были в состоянии принять бой с подошедшей с фронта германской пехотой.
Фронт обороны потому нигде не мог быть организован, и маневренный вал германского наступления мог продолжать свое безостановочное вращение. [59]
Таковы были результаты глубокого самостоятельного применения авиации и быстроподвижных соединений совместно с ней — на основах новых способов и форм ведения операций.
Итак что можно подчерпнуть из этого анализа?
1. Самостоятельное применение бронетанковых и моторизованных дивизий для решения оперативных задач в глубине, далеко впереди фронта общевойсковых пехотных соединений. Иначе говоря танки при подежке пехоты проламывают первую линию обороны и уходят в глубину вражеской обороны. За ними идут пехотные соединения которые добивают противника а также прикрывают фланги механизированных соединений. 2. Поддежка танковых и моторизованных соединений авиацией на всю глубину прорыва и их тесное взаимодействие. Отметим что главной ударной силой являются танковые и моторизированные соединения - осталные рода войск их поддерживают. 3. Высокий темп наступления - основная задача ударных соединений не уничтожение противника, а его окружение и нарушение коммуникаций. 4. Поддержка танковых и механизированных соединений пехотными дивизиями которые выполняют роль основания ударной группировки. 5. Концентрацию и массовость. Не имеет смысла размазывать танки тонким слоем по всему фронту - необходимо создать мощный кулак могущий проломить оборону противника одним ударом.
Попробуем пошагово рассмотреть операцию на основе тактики блицкрига
На выбранном участке фронта концентрируется таковые и механизированные соединения. Наступающий должен иметь превосходство в силах - так советовал Гудериан: "Кlotzen nichtКleckern!" (Ударьте крепко, а не шлепайте!) Целью первой атаки является прорыв вражеского фронта. Через брешь немедленно проходят свежие силы, которые развивают наступление, обходя главные позиции врага. Танковые подразделения выводятся за линию фронта, чтобы они могли перерезать вражеские коммуникации.
Сразу за ударной группировкой следуют силы поддержки, которые состоят в основном из моторизованной пехоты. Их задачей является ликвидация оставшихся узлов сопротивления противника, расширение прорыва, прикрытие флангов ударной группировки. Расширение участка прорыва необходимо, чтобы сохранить брешь во вражеском фронте, иначе противник легко срежет прорыв и уже танковые части окажутся в окружение. Еше раз подчеркнем принципиальное отличие тактики блицкрига: пехота поддерживает танковые части, но не наоборот!
После прорыва фронта ударная группировка продолжает мчаться вперед, с целью окружить как можно более крупные силы противника и создать хаос на коммуникациях противника, такдже нарушить его управление. Чем быстрее и глубже будет прорыв, тем больше получится котел, тем больше будет хаос и паника. Принципом Гудериана было развитие успеха. В случае неудачи он стремительно перебрасывал войска на другой участок фронта, где они могли принести больше пользы, и не пытался переломить ход неудачноro боя. Иначе говоря если первый удар не удался смысла в далнейших попытках нет.
Исходя из особенностей блицкрига можно определить какие качества в первую очередь необходимы для войск его осуществляющих.
1. Мобильность, причем мобилность не абсолитная а относителная - неогбходимо перемещатся быстрее чем противник а скорость перемещения не так важна.
2. Высокий уровень взаимодействия, необходимо уметь пехоте взаимодействовать с танками а танкам в первую очередь с авиацией.
3. Качественная оперативная разведка, необходимо точно знать где и в каких количествах находится противник, как укреплен, куда перемещается.
4. Из пункта 2 вытекает острая необходимость качественной и гибкой связи. Безнего наладить взаимодействие и управление в стремительно передвигающейся ударной группировке невозможно.
5. Высокое качество командного состава, в первую очередь самостоятелность решений. Так как командиры танковых и механизированных частей должны действовать стремительно у них попросту не остается времени ожидать решений из вышестоящих штабов.
Неоднократно встречал утверждения что блицкриг родился в РККА под названием глубокая операция и был заимствован вермахтом. Попробуем разобратся так ли это.
Я в подобных вопросах скорее профан, чем дилетант, поэтому, если спрошу глупость, покорнейше прошу меня простить.
Мне представляется, что созданием, - или "рождением", - блицкрига следует называть не разработку теории, а первое удачное применение на практике. В таком случае сложно говорить о том, что "блицкриг родился в РККА"...
Сообщение отредактировал Strannik1965: 08.07.2011 - 23:53 PM
Я в подобных вопросах скорее профан, чем дилетант, поэтому, если спрошу глупость, покорнейше прошу меня простить.
Мне представляется, что созданием, - или "рождением", - блицкрига следует называть не разработку теории, а первое удачное применение на практике. В таком случае сложно говорить о том, что "блицкриг родился в РККА"...
Приступим к изучению Триандафилова, Характер операций современных армий
Операция Ударная армия
"Ударная" армия типа германских правофланговых армий, наступавших в 1914 г. через Бельгию к Марне, или правофланговых красных армий в период нашего наступления к Висле 1920 г., т. е. армия, предназначенная для действия в направлении главного удара, должна быть организована таким образом, чтобы она могла своими силами провести ряд последовательных операций от начала до конца. Она должна располагать такими средствами, которые позволили бы ей преодолеть любое сопротивление противника как в начале, так и в ходе предпринимаемых операций. Стрелковые части, добавочные средства подавления, авиация, вспомогательные войска — все должно быть рассчитано и сообразовано с теми задачами, которые предстоят перед данной армией. Состав армии должен быть рассчитан таким образом, чтобы обеспечить наверняка тактический успех при столкновении с противником в ожидаемой в течение данной операции обстановке.
Для операций, рассчитанных на большую глубину и преследующих решительные цели, должно быть предусмотрено неизбежное изменение обстановки в ходе боевых действий: неизбежное усиление противника, увеличение плотности его фронта, появление на путях наступления целого ряда наспех и заблаговременно укрепленных позиций. Ударная армия должна с самого начала иметь все те средства, которые позволили бы ей без потери времени организовать безотказный удар в любой возможной в ходе планируемых операций обстановке. Обыкновенно в операциях с решительной целью надо предусмотреть столкновение с основной массой, с главными силами неприятельской армии. Эти [124] силы противника могут или оказаться перед наступающим в самом начале операции, или появиться на фронте в ходе ее в результате крупной перегруппировки, совершаемой по железным дорогам, походом и при помощи автомобильного транспорта.
Стрелковые части должны быть включены в состав армии с таким расчетом, чтобы она могла при завязке боя образовать достаточно плотную наступательную группировку.
Исходя из максимальных пехотных возможностей стрелковой дивизии и стрелкового корпуса, фронт атаки стрелкового корпуса во встречной операции и при наступлении на недостаточно крепкую оборону противника следует считать не более 10 км, а при наступлении на заблаговременно подготовленную и достаточно плотную оборону 4 ½ —6 км. При этих нормах исчерпываются максимальные пехотные возможности дивизии и корпуса.
Если для достижения оперативного прорыва расположения противника ширина атакуемого фронта должна доходить до 25—30 км, то в одном первом эшелоне ударной армии нужно иметь от 3 до 4 стрелковых корпусов.
Пехота в современном бою, особенно в фронтальных боях. несет большие потери и нуждается в частой смене для отдыха. Кроме того, в ходе сражения фронт принимает ломаные формы, его протяженность увеличивается, плотность разжижается. Для сохранения необходимой плотности фронта требуется ввод в дело новых сил. Это требует наличия во 2-м и 3-м эшелонах до 1/2 или 1/3 числа дивизий 1-го эшелона.
Таким образом, общий состав стрелковых частей ударной армии будет доходить до 12—18 стрелковых дивизий. Для того чтобы обеспечить нормальное управление таким количеством частей, неизбежно придется иметь в составе армии некоторые корпуса (желательно корпуса 1-го эшелона) 4-дивизионными.
Вслед за этим должны быть рассчитаны потребные добавочные средства подавления.
По нашим расчетам нормально 3-дивизионный [125] корпус, выполняющий ударные задачи, нуждается, в условиях встречной операции, в 4 полках добавочной артиллерии, а при вступлении на заблаговременную и плотную оборону количество ее должно быть доведено до 6—7 полков. Поэтому нормально каждый корпус 1-го эшелона должен быть усилен 4 артиллерийскими полками добавочной артиллерии. и, кроме того, в распоряжении армии должно оставаться еще некоторое количество добавочных средств подавления, которые позволили бы ей при атаке заблаговременно укрепленной позиции довести добавочную артиллерию всех или наиболее важных корпусов до 6—7 артиллерийских полков. Целесообразно эту вторую порцию добавочных средств иметь в виде танковых частей. Так как последние нужны только для прорывов (а не для замены добавочной артиллерии на всем протяжении операции), то нормой замены можно взять 1 танковый батальон за артиллерийский полк.
Таким образом, ударной армии в составе 4—5 стрелковых корпусов потребуется до 4—5 артиллерийских дивизий (16— 20 артиллерийских полков) добавочной артиллерии и до 8—12 танковых батальонов.
Такая армия требует для своего обслуживания целого ряда вспомогательных войск. Ввиду того окончательное решение на группировку сил при завязке сражения в масштабе армии надо принимать еще за 2 перехода до противника, в распоряжении атаки должны иметься такие разведывательные средства, которые обеспечили бы своевременное получение необходимых сведений о противнике. Количество армейской разведывательной авиации должно обеспечить регулярное ежедневное производство разведки по крайней мере три раза в сутки, считая и ночные полеты. Нужно считать, что на ударную армию надо иметь не менее двух разведывательных эскадрилий.
На разведку одной авиации нельзя полагаться. Во-первых. она очень зависит от атмосферных условий и, во-вторых, факт полета еще не означает, что она увидит то, что нужно. В 1918 г. английская и французская авиация прозевали даже такое крупное сосредоточение [126] войск, как произведенное немцами на западном фронте перед их мартовским наступлением, несмотря на то, что налеты производились регулярно почти каждый день{52}. И, наконец, если даже она обнаружит кое-где противника, то не может дать более подробных сведений о принадлежности тех или иных частей, о группировке сил и т. д. Командующий армией обязан обеспечить, помимо авиации, и надежной наземной разведкой.
Полоса движения армии будет равняться примерно 50— 75—100 км. Чтобы обеспечить разведку на таком фронте, армии необходимо иметь одну, вернее, две кавалерийские дивизии, усиленные авиацией, скороходными танками и самокатными частями.
Противовоздушная оборона такой массы войск, какими будет располагать ударная армия, потребует помимо войсковых зенитных средств, еще не менее 4—5 истребительных эскадрилий{53}. Кроме того, для обороны главнейших пунктов в тылу (конечновыгрузочные станции, аэродромы, мосты и др.) потребуются специальные зенитные средства. Надо считать как минимум 1—2 зенитных дивизиона на каждый обороняемый пункт.
Действия в районе, изобилующем речными преградами, потребуют включения в состав армии понтонных частей из расчета минимум один тяжелый мост на ударный корпус.
Для обеспечения связью такой огромной массы войск потребуется значительное количество войск связи.
Ударная армия в большинстве случаев может быть усилена бомбардировочной авиацией (легкой и [127] тяжелой). Так как этот вид авиации используется, как правило, в массированном виде, то ее состав будет значительный. Здесь может оказаться вся или большая часть боевой авиации, которой располагает данная армия. Во всяком случае ее будет не меньше 2—3 авиационных бригад, так чтобы она могла выполнять систематические нападения как на войска противника, так и на ближайшие его тылы.
Наконец, ударная армия, наверное, получит усиление химическими средствами борьбы. Химические снаряды для артиллерии не составляют ее постоянной принадлежности. Они находятся в распоряжении главнокомандования, и ими снабжаются те армии, которые выполняют ударные задачи. Химические роты с газобаллонами и газометами окончательно распределяются при стабилизованном фронте. Бомбардировочная авиация будет располагать, как правило, неограниченным количеством авиабомб. Отдельные эскадрильи будут приспособлены к свободному распылению отравляющих веществ.
Конечно, приведенные выше цифры не имеют абсолютного характера, конечно, они не могут годиться для всех случаев. Характер задачи армии, качество войск своих и неприятельских, условия местности и другие данные обстановки всегда внесут в эти цифры те или другие поправки. Но одно ясно: определение состава армейского соединения не может производиться "по вдохновению", "по капризу" того или иного начальника. Эта работа, в особенности в части, касающейся определения средств подавления, требует расчета и может быть рассчитана. Мы хотели здесь показать лишь то, с цифрами какого порядка придется иметь дело оператору при расчетах на крупную и длительную операцию.
Страны, не располагающие достаточными средствами подавления и другими техническими средствами, будут в высшей степени стеснены при формировании тех армий, которые должны будут выполнять ударные задачи. Недостаток добавочных средств подавления вынудит пойти на снижение общей нормы обеспечения средствами подавления на каждый километр фронта; [128] заставит обеспечивать этими добавочными средствами только наиболее важные корпуса в составе ударных армий или прибегать к искусственному сосредоточению артиллерийских средств за счет корпусов и дивизий второстепенных участков. В армиях с недостаточными средствами подавления имеющиеся танки, добавочная артиллерия или боевая авиация будут использованы более интенсивно, их силы будут форсироваться; эти части быстрее будут изношены, чем при нормальном их использовании.
При всем том наступающая пехота окажется в довольно тяжелых условиях для ведения боя. Она должна будет атаковать не вполне расстроенную и подавленную оборону, она должна будет интенсивно использовать свои огневые средства для подавления обороняющегося противника. Высокодоброкачественная и обученная пехота может иметь успех и в этих условиях, в особенности при действиях против противника, еще не успевшего зарыться в землю или мало боеспособного. Но потери, естественно, будут больше, чем в армиях, располагающих достаточными средствами подавления.
Высок будет и процент неудавшихся и захлмордавшихся атак. Операции, предпринимаемые при недостаточном обеспечении средствами подавления, будут более кровопролитны и более расточительны в отношении живой силы.
Как видим по мнению Триандафилова ударная армия состоит в основном из пехотных соединений, которые усиливаются: 1. Артилерией 2. Танками 3. Авиацией
Количество танков - 8-12 батальонов, авиации 4—5 истребительных эскадрилий и 2—3 авиационных бригады. Самый важный вывод - танки ПОДДЕРЖИВАЮТ пехоту. Причем танки не сведены даже в дивизии а испльзуются побатальонно а не сведены в крупные соединения. Также очень мало авиации ее роль явно недооценена. Также не слова о моторизации пехоты.
И это вообщемто не удивително. Авиация на тот момент попросту не достигла своего развития необходимого для действий по стратегии блицкрига. вот что пишет Триандафилов:
Авиационная плотность
В отношении авиационной плотности также будет различие между 1914 г. и настоящим временем. Правда, с наличным составом самолетов ни одна из авиаций наших соседей не может задаваться большими оперативными задачами.
В настоящее время наиболее сильная авиация из восточноевропейских стран располагает всего 260—300 самолетами, из них 130—150 разведывательных, 90 истребительных, 30—50 бомбардировочных и остальные гидросамолеты. Армия же в составе 60—70 пехотных дивизий для своевременного нормального обслуживания авиационной разведкой потребует минимум: войсковой авиации — 120-160 самолетов (считая по 6-8 самолетов на корпус); армейской разведывательной авиации — 90-120 самолетов (считая по 1, а в главных направлениях по 2 эскадрильи на армию).
Таким образом, потребности одной авиационной разведки требуют средств, примерно, равных всему составу самолетов в наиболее сильных в авиационном отношении восточноевропейских армиях. Так как наличное [99] количество разведывательной авиации не в состоянии покрыть потребность и войсковой и армейской разведки, то вопрос сразу сводится к лишению корпусов авиационных средств и перенесению всего ведения авиационной разведки в армию. И все же каждая армия сможет получить только одну-две разведывательных эскадрильи по 19 самолетов. Такую насыщенность разведывательной авиацией надо считать очень слабой, так как она сможет обслужить только особо важные потребности армейского командования; корпуса же и дивизии будут обслуживаться эпизодически и случайно При таких условиях почти целиком отпадают задачи корректирования артиллерийского огня.
Количество истребителей, которыми располагает наиболее стильная авиация на востоке, достаточно только для одновременного прикрытия пространства 35— 40 км{36} по фронту или трех важных объектов в тылу, т. е. их недостаточно даже для прикрытия фронта одной ударной армии. Три бомбардировочных отряда могли бы выполнять только эпизодические задачи против отдельных объектов.
Авиация восточноевропейских армий в своем составе мирного времени еще не может играть роли оперативного фактора, несмотря на вполне современную материальную часть, которой она располагает. Она могла бы иметь оперативное значение, если бы ее состав равнялся 800—1 000 самолетов. Тогда авиация могла бы, выделив до 300 самолетов на обслуживание разведывательных нужд войск и армейского командования, располагать еще до 500—700 самолетами боевой авиации (истребители, штурмовики, бомбардировщики), которые будучи массированы на определенных направлениях, могли бы дать необходимый эффект в работе.
Создание такой авиации — дело ближайших двух-трех лет. Поскольку война не ожидается завтра, появление такого количества самолетов на нашей западной границе не только не исключено, но и вероятно; с этим [100] нужно особенно считаться, так как к тому количеству авиации, которое имеют наши соседи, надо прибавить несколько эскадрилий, преимущественно боевой авиации, которые могут быть присланы западноевропейскими государствами. Во всяком случае было бы опрометчиво планировать действия своих войск, опираясь только на состав авиации мирного времени. В этом вопросе изменение обстановки возможно быстрее чем в каком-либо другом, поэтому, заглядывая немного вперед, надо считаться с более сильной авиацией противника.
С учетом того что книга написана в 1929м году неудивительно что роль авиации явно вторична. По мнению автора авиация еще солишком малочисленна чтобы решать самостоятелные задачи.В тоже прогнозируемый рост численности авиации к боевым действиям крайне мал. Так же не делается попытки перемотреть роль авиации в случае ее роста. Это вовсе не вина или недалновидность автора. Просто авиция той поры еще не превратилась в тот род войск которы нам известен по сражениям второй мировой.
Сообщение отредактировал smallbear: 09.07.2011 - 09:08 AM
Как видим по мнению Триандафилова ударная армия состоит в основном из пехотных соединений, которые усиливаются: 1. Артилерией 2. Танками 3. Авиацией
Количество танков - 8-12 батальонов, авиации 4—5 истребительных эскадрилий и 2—3 авиационных бригады. Самый важный вывод - танки ПОДДЕРЖИВАЮТ пехоту. Причем танки не сведены даже в дивизии а испльзуются побатальонно а не сведены в крупные соединения. Также очень мало авиации ее роль явно недооценена. Также не слова о моторизации пехоты.
К слову, интерпретация Триандафилова Суворовым в части определения "ударной армии" несколько иная: "Вместе с теорией "глубокой операции" родилась и теория "ударной армии" - инструмента, которым такие удары наносятся. Ударные армии создавались для решения только наступательных задач (СЭВ. Т. 1, с. 256). Они включали в свой состав значительное количество артиллерии и пехоты для того, чтобы проломить оборону противника, и мощный танковый кулак - 1-2 механизированных корпуса по 500 танков каждый - для нанесения сверхмощного удара в глубину." Это подчёркивается неоднократно: "Элемент, который превращает обычную армию в ударную, - это механизированный корпус новой организации, в котором по штату положено иметь 1031 танк. Включи один такой корпус в обычную армию, и она по своей ударной мощи сравняется или превзойдет любую германскую танковую группу."
Окончательная группировка сил для вступления в сражение должна быть принята командующим еще задолго до соприкосновения авангардов колонн с противником. По существу, она должна быть предопределена еще за два перехода до противника. К этому времени командующий должен уже решить, па каком крыле (или центре) армии нужно вести корпуса более массированно, на более тесных интервалах, и с этого времени он должен соответствующим регулированием времени выступления корпусов придать соответствующую форму походному порядку армии; он должен решить: пойдут ли у него корпуса в линии колонн, с головами их на одной высоте, или походный порядок будет иметь уступный характер в сторону одного из флангов, или форму клина. Он с этого [139] времени должен окончательно нацелить свои корпуса соответственно тому, желает ли он атаковать с фронта или охватить фланги противника. Позже он ничего существенного не будет в состоянии менять.
Совершенно очевидно, что указанные решения в сильной степени предопределяют порядок завязки и группировку сил армии в сражении, и поэтому во избежание предвзятых решений командующий должен озаботиться своевременной организацией разведки. Она должна быть выброшена настолько вперед, чтобы могла гарантировать доставку сведений о противнике за два перехода до него. Радиус действий современной авиации, конечно, обеспечивает своевременное получение сведений о крупных скоплениях неприятельских сил. Но более точные данные о том, какими силами заняты противником те или иные местные пункты по пути наступления армии, сможет дать только наземная разведка. Для получения данных своевременно армейская кавалерия должна быть выброшена вперед на 3—4 перехода{55}.
Рассмотрение порядка ведения разведки конницей и авиацией не входит в нашу задачу Мы здесь только ограничимся указанием о том, что не только коннице, но часто и авиации придется добывать необходимые сведения, преодолевая сопротивление противника, ведя борьбу с его охраняющими частями на земле и в воздухе. Поэтому разведывательную авиацию, чтобы обеспечить ей заглядывание в те районы, которые противник будет особенно заботливо прикрывать, следует своевременно поддержать истребителями. Часто для разведки целесообразно будет направить в такие районы 2-местные истребители.
Еще труднее будет разведка конницы Более или менее обстоятельные сведения она смажет достать, лишь опрокинув не только конницу противника, но и охраняющие пехотные части его. Поэтому разведка должна вестись серьезно, организованным боем. Разведка отдельными эскадронами не обещает результатов оперативного характера. Конница должна вести разведку [140] полками, поддержанными сильной артиллерией (в том числе и тяжелой) и броневыми частями. Сильно помогут коннице скороходные танки, при помощи которых она сможет преодолеть сопротивление прикрывающих пехотных частей противника. При отсутствии танков конница обязательно должна быть усилена тяжелой артиллерией и пехотой на автомобилях.
Решение командующего армией на завязку сражения будет предусматривать окончательную группировку сил (направление главного и второстепенного ударов), количество дивизий, выдвигаемых в 1-й эшелон, группировку дивизий 2-го эшелона, распределение добавочной артиллерии по корпусам, решение в отношении района подвоза танковых батальонов (если это не было сделано до сих пор).
Необходимо обеспечить введение в дело сразу достаточного количества войск как пехотных, так и артиллерийских. В направлении главного удара потребуется одна дивизия на каждые 2—3 км фронта; для вспомогательных действий дивизии может быть дан участок до 8—10 км. Даже если фронт главной атаки будет равняться только 25 км, и то потребуется для этого 8 стрелковых дивизий. Для вспомогательных действий на фронте 20—25 км потребуется еще 2—3 дивизии, т. е. сразу должно быть введено в дело от 10 до 11 пехотных дивизий. Остальные 4—5 пехотных дивизий должны получить указания, в какие районы перейти, в чьем распоряжении остаться. Ударным корпусам обыкновенно надо оставить их 3-й — 4-е дивизии. От корпусов же, выполняющих вспомогательные задачи, 3-й дивизии будут отобраны и переведены в район главной атаки. На направлении главного удара нужно обеспечить введение в дело в первый же день боя минимум до 30 орудий на 1 км фронта, так что на этом направлении каждой дивизии 1-го эшелона обязательно должен быть придан один полк добавочной артиллерии. Дивизии, действующие на вспомогательном направлении, оставляются с одной своей артиллерией. Самое большое — некоторые из них получат усиление за счет корпусной артиллерии. Вся остальная добавочная артиллерия стягивается [141] к району решительных действий. Дальнейшее вмешательство командующего армией в ход операции возможно при помощи остающихся у него добавочной артиллерии, танков, химических средств, дивизий 2-го эшелона и соответствующего направления усилий боевой авиации.
На 2-й и 3-й день сражения противник во многих направлениях перейдет к обороне, появятся фортификационные постройки. Во встречном сражении нельзя ожидать особенно прочных укреплений, но все же одно возведение простых пулеметных гнезд упрочит оборону настолько, что потребуется введение в дело новой артиллерии. Надо быть готовым довести без задержек на фронте ударных корпусов плотность артиллерийского огня последовательно до 45—60 орудий на 1 км фронта, подтянув танки при первых признаках стабилизации фронта в район боев и распределив их между соответствующими корпусами.
Применение танков связано с местностью, поэтому они должны быть направлены в район тех корпусов, которые действуют на благоприятной для работы танков местности. Корпуса, усиливаемые танками, передают часть следовавшей за ними добавочной артиллерии соседям, лишенным поддержки танков. Операция, как будет указано, будет длиться не менее 5—7—10 дней. Танки по своим свойствам могут работать непрерывно не более двух суток, после чего требуется отдых на два дня для просмотра механизмов. Поэтому если танки нужны не для одного прорыва, а для участия во всей операции, то распределение танковых батальонов и порядок подтягивания их к фронту должны обеспечить смену танковых батальонов 1-го эшелона через каждые двое суток.
Что касается артиллерии, то у командующего остается еще до 8—10 артиллерийских полков. При правильном ее распределении он всегда сумеет довести плотность артиллерийского огня в направлении главного удара до указанных выше размеров (45—60 орудий на 1 км фронта). На фронте отдельных корпусов (и тем более дивизий) можно создать еще большую плотность [142] огня путем соответствующего распределения добавочной артиллерии.
В период принятия командующим решения должны быть даны и указания о порядке использования химических средств борьбы. Химические снаряды на автогрузоротах направляются в район тех корпусов, где использование их считается наиболее целесообразным. Химические роты подтягиваются ближе к фронту, готовые в любой момент вступить в боевую линию.
Химические снаряды могут дать эффект только при массовом использовании. Поэтому их распределение должно обеспечить возможность крупного воздействия на противника на отдельных решающих участках. Для крупных химических нападений даже на участке одной. пехотной дивизии требуется по несколько тысяч химических снарядов. Поэтому целесообразно отдельные артиллерийские полки на нужных участках снабжать полным комплектом этих снарядов. Огнеприпасы должны быть доставлены с конечновыгруэочных станций непосредственно в район артиллерийских парков. При наличии автотранспорта эта задача не представляет никакой трудности: снаряды могут быть доставлены на батареи в течение одного дня.
Введение в дело химических рот (газобаллонов, газометов) потребует больше времени и будет возможно лишь на более стабилизованных участках.
Авиация еще к началу развертывания должна быть готова к полетам с новых аэродромов, удаленных не далее 25 км (войсковая авиация) и 30—35 км (армейская авиация) от линии фронта.
О характере разведки в период завязки боя уже говорилось выше. Интересы войск, завязавших бой, требуют более детальной и систематической разведки над полем сражения. Поэтому вся войсковая авиация от завязки сражения и до его конца будет работать над районом не более 15—25 км в глубину от боевого фронта. При наличии у противника моторизованных частей и стратегической конницы на данном участке обязательны систематические полеты войсковой авиации (специальных добавочных корпусных отрядов или [143] приданных корпусам отдельных разведывательных отрядов из состава разведывательных эскадрилий) на глубину до 50—80 км (глубина одного перехода стратегической конницы и моторизованных частей).
В первые же дни после завязки сражения надо установить систематическое наблюдение за всеми путями, по которым возможно прибытие глубоких стратегических резервов: железные дороги с их узловыми и возможными конечновыгрузочными станциями, крупные шоссе, районы, где наличие резервов было установлено еще раньше агентурными или иными способами. Если внимание войсковых командиров будет приковано всецело к войскам противника, находящимся непосредственно на поле сражения, то армейское и фронтовое командование основное внимание должны направить в тыл противника, с тем чтобы своевременно обнаружить районы подвоза новых сил последнего. Эта разведка требует систематических полетов на предельную дальность стратегических разведчиков.
Истребительная авиация с завязкой боя центр своих усилий направляет на обеспечение развертывания ударной группировки, в особенности ее артиллерии. В периоды, когда будут производиться передвижения ударной группы, надо требовать безусловного господства в воздухе над соответствующими районами. В последующие дни работа истребительной авиации должна будет дифференцироваться. Авиация не в состоянии будет иметь постоянное господство в воздухе долгое время на широком фронте. Поэтому она получает задачи прикрывать те или иные пункты или войсковые соединения, вынужденные по ходу боевых действий совершать движение в крупных колоннах в дневное время (развертывание новой добавочной артиллерии; движение корпусов, выполняющих обходное движение; переброска и развертывание танков; отдельные пункты в тылу войск; аэродромы своей авиации и т. д.).
В первые дни операции основные усилия бомбардировочной авиации направляются против обнаруженных непосредственно на фронте войск и их ближайших тылов. Задача боевой авиации — подготовить и содействовать [144] разгрому этого первого объекта действий ударной группировки наших войск. Поэтому объектами ее нападений будут служить сначала войсковые колонны противника, в особенности артиллерийских частей, в последующие дни — резервы и войсковые тылы. С того времени, как обнаружилось прибытие в район операции новых войск (крупные стратегические резервы на автомобилях, по железной дороге), боевая авиация переносит центр своих усилий уже на эти войска: на станции их высадки, районы сбора, на их колонны во время передвижения как по железной дороге, так и грунтовым путям.
Операция длится, как было указано, около 5—7—10 дней. Если атмосферные условия не мешают, то в течение всего этого периода ежедневно потребуется интенсивная работа авиации. Поэтому даже при достаточном обеспечении всеми видами авиации от личного ее состава потребуется более напряженная работа, чем предусмотренная нормами летной нагрузки.
Операция не развивается равномерно по всему фронту. Успех достигается разновременно то на одном, то на другом участке. Линия фронта уже по одной этой причине получает ломаную форму. Кроме того, каждая войсковая часть в бою стремится выдвинуться настолько в сторону, чтобы возможно было охватить или обойти фланг противника. Все это неизбежно приводит в ходе боя к растяжке фронта и уменьшению его первоначальной плотности, к рассасыванию ударной группировки.
Две правофланговые германские армии при своем движении от Мааса к франко-бельгийской границе имели фронт только 60 км. Плотность этого фронта была чрезмерная — 2½ км на пехотную дивизию. В ходе пограничного сражения фронт обеих этих армий доходил до 100 км с плотностью в 1-й армии 5—6 км, а во второй — 4½ км на пехотную дивизию. Только после окончания сражения, когда фронт армий выровнялся, размеры его сократились до 70—80 км.
Командующий армией введением в дело дивизии 2-го эшелона и частичными перегруппировками в ходе [145] самой операции должен сохранить достаточную насыщенность войск на том направлении, где он ищет решения операции.
Как видно прорыв обороны противника предпологается осуществить пехотой усиленной артилерией и танками. Авиация действует по ближним тылам и колоннам войск, в особенности артилерии. Непосредственное действие бомбандировочной авиацией над полем боя не предусматривается. Так же не раскрыт вопрос взаимодейчтвия авиации с атакующими войсками. По мнению Треандофилова установить полное господство над фронтом проведения операции авиация не может. Поэтому предлагается прикрывать передвижения войск и отдельные пункты в тылу. Прошу обратить внимание на следующий абзац:
Применение танков связано с местностью, поэтому они должны быть направлены в район тех корпусов, которые действуют на благоприятной для работы танков местности. Корпуса, усиливаемые танками, передают часть следовавшей за ними добавочной артиллерии соседям, лишенным поддержки танков. Операция, как будет указано, будет длиться не менее 5—7—10 дней. Танки по своим свойствам могут работать непрерывно не более двух суток, после чего требуется отдых на два дня для просмотра механизмов. Поэтому если танки нужны не для одного прорыва, а для участия во всей операции, то распределение танковых батальонов и порядок подтягивания их к фронту должны обеспечить смену танковых батальонов 1-го эшелона через каждые двое суток.
Как видите опять упираемся в возможности танков того времени. Они не могут поддерживать пехоту в течение всей операции, необходима ротация танковых батальонов. Это означает полным составом 8-12 танковых батальонов выделенные для операции могут использоватся только на начальном переоде операции. Либо исползуем допустим половиу 2 дня а вторую следущие 2. Сама операция длится не менее 5-10 дней. Если принять что необходимо исползовать танки во время всей операции получается дикая ротация танковых батальонов. осуществление этого на практике предствляет серьезную проблему. помимо этого при ротации, командирам танковых соединений прийдется заново вникать в обстановку, заново налаживать связи и перемещать личный состав и технику.
Роль второго эшелона - резервная. Триандафилов предпологвет что линия фронта будет изломанной, иначе говоря говоря не будет одного решителного успеха с прорывом фронта, поэтомуу плотность наступающих будет снижатся. Что бы этого избежать предпологается постоянно проводить усиления за счет второго эшелона что-бы сохранить необходимую для наступления плотность войск. Помимо это ожидаются серьезные потери на начальном этапе операций.
Успех в современной операции достигается медленно, только в результате огромных усилий, повторных атак. Операция (в особенности встречная) достигает своего кульминационного пункта развития только долгое время спустя после ее завязки. В самом деле, войска с обеих сторон эшелонированы на глубину, доходящую до 70—75 км; для одного введения в дело этих войск потребуется не менее двух — трех дней.
Для развертывания стрелковой дивизии, усиленной одним полком добавочной артиллерии и двигающейся по одной дороге, требуется, смотря по степени выучки войск, от 4 до 6 часов{56} времени. Даже в случае, когда дивизии удастся заблаговременно расчлениться на две колонны, развертывание будет длиться 2½—3 часа.
Если завязка боя происходит после 10—12-километрового пути (2 ½—3 часа марша), то развертывание главных сил закончится только в конце первой половины дня. В течение второй половины дня не удастся добиться развязки даже в том случае, если оказавшийся перед данной дивизией противник уступает в силах. Только выход на открытый фланг противника с большой массой артиллерии может сулить быстрый успех, и то через 2—3 часа перед наступающим образуется новый фронт за счет выдвинутых из глубины войск 2-го и последующих эшелонов и перебрасываемых резервов.
Окончательная развязка может быть достигнута только тогда, когда исчерпаны все силы противника, [146] введены в дело все его резервы. Во встречном столкновении это исчисляется временем, необходимым для введения в дело дивизий 2-го, а если есть, то и 3-го эшелонов. Если бой завязался с превосходными силами противника, двигающимися в такой же ударной группировке, как и наступающие, то для одного введения в дело дивизий 2-го эшелона потребуется до 2—3{57} дней времени. Более глубокие резервы прибудут к полю сражения позднее. В общей сложности развязка при столкновении с превосходными силами противника при самых благоприятных условиях (достаточное превосходство в силах вообще и в средствах подавления в частности, бесперебойное введение их в дело, высокая выучка войск) не может быть достигнута ранее 4—5 дней. Если же войска подготовлены слабо и не отличаются особенной подвижностью и поворотливостью, то эти сроки могут увеличиться в 1½—2 раза даже при наличии достаточного превосходства в силах. Само собой разумеется, что при всякой нехватке войск и особенно артиллерии сроки развязки могут затянуться еще более. При общем недостатке сил развязка может и не наступить: операция захлебнется.
Уже опыт мировой войны показал сильно увеличившуюся длительность операции. Немцы в 1914 г., несмотря на огромное превосходство в силах и выгодное оперативное положение, потратили целых 5 дней (с 21 по 25 августа) для преодоления сопротивления 5-й французской и слабосильной английской армии в пограничном сражении. В Галицийской операции 4914 г. бои 4-й и 5-й русских армий с левофланговыми австрийскими армиями длились беспрерывно с 23 по 30 августа (7 дней), и только 31 августа 5-я русская армия начала отход к Люблину. Почти двойное превосходство в силах на правом фланге немцев (в пограничном сражении) позволило им значительно быстрее достигнуть развязки, [147] чем австрийцам в 1914 г. на люблинском направлении, располагавшим почти равными силами с наступавшими 4-й и 5-й русскими армиями. Бои ударной группы 13-й Красной армии под Орлом с наступавшими белыми в октябре 1919 г. длились целый месяц, так как ни у той, ни у другой стороны не было заметного перевеса в силах. А ударная группировка западного фронта в 1920г., имевшая большое превосходство над поляками, в течение двух-трех дней привела в расстройство левый фланг польских армий и вынудила к отходу весь северо-восточный польский фронт.
Такая длительность операций свойственна не только встречным столкновениям, когда много времени уходит на развертывание колонн, но и операциям вообще, так как она обусловливается значительной глубиной современных фронтов.
Глубина оборонительного расположения такого соединения, как армия, доходит минимум до 20—35 км. В самом деле — глубина оборонительной полосы дивизии доходит до 4—6 км, корпусные резервы располагаются примерно в 8— 10 км от линии фронта, а удаление армейских резервов от передовых частей доходит от 20 до 35 км. При наличии у обороны большого количества автотранспорта, приспособленного для массовых перевозок войск, часть армейских резервов может быть оттянута назад до 80—100 км. Мы оставляем в стороне более глубокие резервы, которые можно считать стратегическими, а не оперативными (последние прибывают к полю сражения большей частью по железной дороге).
Добиться развязки в современной операции—означает преодолеть всю глубину тактического расположения противника и вслед за этим отбросить и те части, которые за это время будут подброшены в район завязавшихся боев походом, на автомобилях и по железным дорогам.
В общей сложности бои растянутся в глубину до 25— 30 км{58}. Для преодоления одной глубины [148] оперативного расположения войск, находящихся непосредственно на фронте, потребуется 5—6 суток времени: как показал опыт войны, во фронтальном наступлении суточное продвижение войск с боями в среднем не превышает 5—6 км{59}. Только особо благоприятные условия (малая сопротивляемость противника, выгодное оперативное положение, выход на фланг или тыл противника, его моральное разложение) могут дать более быстрый темп продвижения. Напомним, что в 1914 г. суточное продвижение с боями в немецких армиях при боях с достаточно сильным противником доходило до 5—6 км, и только те армии, которые имели перед собой незначительные силы противника, проходили по 3—10 км в среднем. В 1915 г. наступление Макензена на русском фронте (Горлица) в дни с боями давало не более 2—4 км. Во время мартовского наступления немцев в 1918 г., в крупнейшем сражении мировой войны (по количеству введенных в дело войск), среднее суточное продвижение не превышало 3,5—5 км. Тенденция дальнейшего развития автоматического вооружения, трудности маневра с артиллерией на поле сражения и т. п. ставят большие препятствия к увеличению этой нормы и в будущем.
Только введение в дело большого количества танков могло бы повысить суточную норму продвижения пехоты в день. И то она едва ли превысит 10 км в сутки, так как в конечном итоге и танки не избавляют пехоту [149] от необходимости драться своими средствами в глубине неприятельской оборонительной полосы.
Уже одновременно с завязкой боя обороняющийся принимает целый ряд мероприятий для усиления атакованных войск. Сюда сначала потекут, как указано выше, ближайшие резервы. Если узел завязавшихся событий находится на направлении, важном с точки зрения ведения войны (и операций), то сюда потекут и более глубокие резервы и даже войска, снятые с других фронтов (или участков фронта).
Длительность операций находится в тесной зависимости от количества и темпа накопления у обороны новых сил. Если резервы начнут прибывать немедленно и в достаточном количестве, то операция может вступить в новую фазу и затянуться на очень длительный срок, примерно как это имело место в мартовском наступлении германцев 1918 г. Союзники вступили в эту операцию, располагая огромным количеством свободных резервов. Из 175 пехотных дивизий, которыми они располагали к этому времени, 61 (свыше 30%) находилась в резервах в ближайшем и глубоком тылу. Союзники располагали в своем тылу мощной железнодорожной сетью, которая позволяла ежедневно подавать в район завязавшихся боев до 290{60} поездов, и, кроме того, огромным автомобильным транспортом. Это позволило подавать резервы в район прорыва с большим темпом. Бои начались 21 марта, а через 6 дней (к 27 марта) в район 3-й и 5-й английских армий прибыло 10 пехотных, 2 кавалерийских и 1 спешенная кавалерийская дивизия целиком и, кроме того, головные части новых 6 пехотных дивизий. Число переброшенных в район прорыва войск к концу операции (5 апреля) достигло огромной цифры: 40 пехотных и 3 кавалерийских дивизий, 20 артиллерийских полков. Для управления этой массой новых войск одновременно было переброшено 15 штабов корпусов, 2 штаба армий и 1 штаб фронта (группы армий). Операция затянулась на [150] неимоверно длительный срок (более 10 дней), потребовала с обеих сторон ввода в дело огромной массы войск, но не привела к сдвигу фронта обороны и оборвалась.
Совершенно иной оборот принимают боевые действия, когда оборона не располагает большим количеством свободных резервов или когда у нее нет возможности быстрой подачи войск в "район операции (ограниченные транспортные средства), как это имело место у союзников после пограничного сражения в 1914 г. или у поляков после июльского наступления нашего западного фронта в 1920 г.
В 1914 г. во время наступления немцев через Бельгию рокировка сил у французов шла гораздо медленнее, чем в 1918 г. От начала операции и до конца пограничного сражения к левому флангу французских армий было переброшено по железной дороге только 2 корпуса и, кроме того, походом еще некоторые части. Общее усиление 5-й и 4-й французских армий до конца пограничного сражения не превосходило 3 корпусов и 3 кавалерийских дивизий. Эти новые силы по своей малочисленности не смогли повлиять на ход операции — ни достигнуть перелома, ни на очень долго затянуть операцию. Пограничное сражение закончилось 26 августа, в момент, когда была преодолена глубина расположения тех войск, которые с самого начала находились в районе операции.
Темп подачи резервов у поляков в 1920 г. был еще медленнее. Они не имели совершенно свободных сил и должны были пользоваться железнодорожной сетью, расстроенной еще в мировую войну. Поэтому июльская операция западного фронта свелась к преодолеванию сопротивления только тех частей, которые находились непосредственно на фронте.
Имеются все предпосылки для увеличения в будущем длительности операций. Проводящееся уже теперь увеличение количества пулеметов во всех современных армиях и тенденция дальнейшей автоматизации пехотного оружия в значительной степени увеличивают сопротивляемость пехоты и делают оборону более [151] устойчивой и длительной. Недостаток артиллерийских средств, на который мы не раз указывали, всегда будет вредно влиять на обеспечение артиллерийской атаки. Всякая нехватка в средствах подавления, всякое сокращение нормы обеспечения артиллерией атакующих войск будут сопряжены с удлинением срока, в который пехота сумеет преодолеть сопротивление обороны. В сильной степени в будущем осложнится процесс прерывания оборонительного расположения противника и по причине неудовлетворительного разрешения до сих пор вопроса об орудиях сопровождения пехоты во время атаки. Наступление немцев в 1918 г. затянулось в значительной степени из-за кризиса в этих средствах. Войсковая артиллерия на конской тяге была бессильна следовать за пехотой с таким темпом и находиться от нее в такой близости, которые обеспечивали бы пехоте своевременную и достаточную поддержку. В первые же дни боев убыль в конском составе оказалась настолько велика, что артиллерия потеряла требуемую тактическую подвижность и отстала от пехоты. Наступающая же пехота, предоставленная самой себе, не обеспеченная артиллерией в достаточном количестве, несла огромные потери, быстро изматывалась и не смогла справиться с пулеметами обороны.
Все восточноевропейские армии имеют теперь очень незначительное количество танков. Оперативное значение имеющегося количества ничтожно. Таким образом, существующий недостаток в средствах подавления еще более усиливается. Наконец, по сравнению с 1920 г. резко изменились и условия железнодорожного транспорта. Состояние транспорта в 1920 г. и у нас и у поляков исключало возможность каких-нибудь крупных оперативных перебросок. Дивизии, перебрасывавшиеся по железной дороге в ходе операций в район прорыва, исчисляются единицами. В настоящее время состояние железнодорожного транспорта позволяет подавать с тыла на франт протяжением в 100—120 км не менее 2—3 дивизий в сутки, В течение одной недели можно перебросить в район решительных действий от ¼ до 1/3 всех вооруженных сил Польши. [152]
Все это в совокупности (усиление средств обороны, недостаток в средствах подавления, кризис в средствах сопровождения пехоты во время атаки, улучшившиеся условия ж.-д. маневра) обещает делать будущие операции более продолжительными и трудными. По своему характеру эти операции при современном количестве танков и при той материальной части (стрелковой артиллерии), которая имеется теперь в восточноевропейских армиях, будут более походить на медленно развивающиеся действия 1918 г., чем на полные напора и маневренности действия германцев в 1914 г. или действия Красной Армии в 1920 г. При нынешнем соотношении между средствами обороны и средствами подавления вообще и сопровождения пехоты в бою в частности количество безуспешных атак, захлмордавшихся наступлений, безрезультатных и сопряженных с большими потерями операций будет больше, чем даже в старой царской армии во время мировой войны. Только в результате увеличения средств подавления, введения в дело большого количества танков, проведения широкой моторизации войск темп развития операции может подняться до уровня 1914 г.
В самом начале высказывается несколко ключевых моментов. Первое: успех достигается медленно в резултате многочисленных атак. Второе: успех может быть достигнут толко тогда когда противник исчерпает все свои силы. И наконец третье: успех может быть достигнут только через 4-5 дней НЕ РАНЕЕ.
Далее дается оценка темпов продвижения. Даже при введение в бой болшого количества танков темп наступления едвали привысит 10 км в сутки. С учетом необходимости ротации танков каждые 2 дня даже такой тем как очевидно не может поддерживатся сколь-либо долгое время. Причем как считает автор длителность операции в будущем будем увеличиватся. Причины этого- насыщеннность войсками автоматическим оружием, трудности маневрирования артилерией. Замечу что авиация в качестве замены артилерийской поддержки даже не рассматривается.
Глубина операции также незначителна посколку определяется темпом движения пехоты. Составит она 25-35 км.
Главный вывод раздела: Только в результате увеличения средств подавления, введения в дело большого количества танков, проведения широкой моторизации войск темп развития операции может подняться до уровня 1914 г.
Сообщение отредактировал smallbear: 10.07.2011 - 18:02 PM
При современной протяженности фронтов, когда фланги воюющих армий обеспечиваются союзниками или упираются в нейтральные государства и в моря, первоначальные, исходные операции всегда будут связаны с фронтальными ударами. Германский план войны против Франции, разработанный Шлиффеном, предусматривал глубокий обход, левого фланга всей французской армии. Однако, план в то же время учитывал наличие бельгийской армии и бельгийских крепостей, и потому в отношении всего французско-бельгийского фронта исходные операции германской армии являлись чисто фронтальным ударом. Только после того "как бельгийская армия была разбита и отброшена к Антверпену, удар принял форму обхода левого фланга французской армии. Наступление западного фронта в 1920 г. было спланировано как обход левого фланга польского фронта. Но так как фланг этот упирался в нейтральную Латвию, то сначала пришлось во фронтальном наступлении смять и отбросить те части, которые прикрывали направление Полоцк—Вильно, потребовалось фронтальным ударом оголить левый фланг польского фронта.
И в будущем придется считаться с неизбежностью фронтальных ударов. Протяженность фронтов огромная; они будут перегорожены войсками от моря и до моря. Без фронтальных ударов здесь не выйти ни на фланг, ни, тем более, в тыл противника.
Прорыв в чистом своем виде при современной устойчивости и цепкости обороны, большого оперативного [156] урожая обещать не может. Прорыв, даже в том случае, когда он производится при огромном превосходстве в силах и ударной группировке, которая, как тяжелый молот, разбивает все, что ему противостоит, не может рассчитывать на серьезный разгром противника, на уничтожение большого количества его сил. Обороняющийся при современных условиях имеет возможность легко выводить основную массу своих войск из-под такого удара, и потому результаты фронтального наступления не могут быть великими; экстраординарной победы в такой операции не одержать.
Между тем ряд последовательных операций, рассчитанных на большую глубину, требует, чтобы в первой же (исходной) операции противостоящим войскам было нанесено такое поражение, которое развязало бы руки наступающему по отношению к остальному фронту противника. Отсюда большое значение комбинаций ударов, направленных на выбранную нами как объект действий группу войск противника с разных сторон, по скрещивающимся направлениям, с тем чтобы захватить эту часть неприятельских войск в клещи, окружить, пленить, уничтожить. Такая комбинация ударов возможна не только при ломаной конфигурации фронта, но и при прямолинейном фронте. Командующий западным фронтом в 1920 г. намечал такой комбинацией ударов окружить и ликвидировать части противника, оборонявшие район Германовичи, Глубокое, и это было бы возможно даже и при том нацеливании 4-й и 3-й армий, которое они на самом деле получили: 4-я через Шарковщизна иа Поставы, 3-я — на Докшицы—оз. Мадзиоль. Но для этого надо было иметь сильные фланги (4-я и 3-я армии) и слабый центр (15-я армии). Па самом деле оказалось наоборот: слабые фланги и сильный центр. В результате противник был вытеснен, но не охвачен и не обойдён. При вогнутой же конфигурации фронта удар по скрещивающимся направлениям обещает наибольший успех.
При той глубине оперативного расположения, которую имеют современные армии, обход и охват фронта должны быть нацелены достаточно глубоко, чтобы не [157] привести к простому загибанию фланга обороны. Глубина оперативного расположения при обороне доходит минимум до 20—35 км. Обход, задуманный в крупном масштабе, должен захлестнуть не только непосредственно тактическую оборонительную полосу противника, но весь фронт с. его армейскими резервами, с тем чтобы связать все силы врага, расположенные на данном фронте. Для этого глубина замаха обходящего фланга должна доходить до 35—50 км. Обходы такого масштаба требуют, чтобы для их выполнения назначались силы в несколько корпусов (4—5) с достаточной конницей и моторизованными войсками.
Но и при таком глубоком обходе войска не могут избежать ведения, при столкновении с противником, чисто фронтальных боев. Поэтому ударная сила обходящих войск должна быть достаточна. Состав артиллерии, танков должен быть рассчитан на быстрое преодоление сопротивления перестроившегося фронта противника. Во всяком случае корпуса должны располагать артиллерийскими средствами, которые позволили бы опрокинуть любое сопротивление противника при встречном столкновении с его резервами, т. е. быть в состоянии развернуть не менее 30 орудий на 1 км фронта, при наличии еще двух—четырех батальонов танков на каждый обходящий корпус.
Фронтальные удары по крайней мере на начальных этапах войны будут основным видом настапления. Оддельный прорыв не может привести в серьезным последствиям. Поэтому предпологается комбинация фронталных и фланговых ударов. Глубина охвата при этом предполагается 35-50 км. Обхват такого маштаба предполагается проводить силами 4-5 стрелковых корпусов (12-15 дивизий) усиленных артилерией и танками из расчета 2-4 танковых батальона на корпус, что приблизително дает по батальону на стрелковую дивизию. Заметим что и в этом случае танки поддерживат пехоту и сосотвественно скорость передвижения ограничивается скоростью пехоты. Авиация из рассмотрения исключена.
Развитие автоматического оружия, скорострельности, дальнобойности артиллерии, появление новых средств борьбы (химия, авиация) увеличили в сильной степени длительность боев, придав им характер тягучей, изматывающей силы и нервы войск. Ведение современной операции связано с большими издержками как людского запаса, так и разного рода боевого имущества, снаряжения и в особенности огнеприпасов. Во время наступления германцев в 1914 г. сравнительно редкие бои, большие кадры мирного времени и отборный состав запасных, принятых в ряды армии в начале войны, позволили атакующим дойти до Марны сравнительно с небольшими потерями. Но уже в 1915 г. наступление Макензена у Горлица—Тарноя даже в борьбе с русской армией, чувствовавшей большие затруднении вследствие недостатка огнеприпасов, стоило немцам 20% потерь в течение месячной операции, В 1918 г. мартовское наступление (продолжительностью всего в 10 дней, правда, в условиях позиционной войны) стоило немцам 20% людского состава. В гражданскую войну, где напряжённость боев вообще была меньше (менее плотный фронт, меньшая сопротивляемость противника), потери убитыми и ранеными были меньше, зато сильно возросли потери больными. Во время наступления на Вислу Красная армия потеряла в течение полутора месяцев до 40% своего состава. Из них на больных приходилось 12%.
В будущем надо ожидать дальнейшего роста потерь. Маневренный период мировой войны в этом отношении нельзя считать характерным для будущих операций. Наоборот, характер будущих боев по насыщенности автоматическим оружием, по соотношению между средствами наступления и средствами обороны, по масштабу использования авиации и химических средств более будет походить на те бои, из которых слагались операции в 1918 г. на Западном фронте. Есть целый ряд данных, которые утяжеляют условия наступления даже по сравнению с позиционным периодом [168] мировой войны: это, во-первых, новые достижения авиации в меткости бомбометания и стрельбы из пулеметов и, во-вторых, более широкое применение химических средств борьбы — в частности, совершенно новые формы применения этих средств в виде свободного распыления ОВ, позволяющего заражать большие пространства местности в сравнительно короткий срок, обливания из самолетов, дающего возможность поразить ОВ целые войсковые колонны в несколько минут.
Условия ведения боя и операций стали несравненно труднее и сложнее. Возросли рамки полей сражений до пределов, равных радиусу действий современных самолетов, увеличилась сопротивляемость пехоты, увеличилась меткость стрельбы и бомбометания у авиации, прибавились новые препятствия на путях наступающего (полосы зараженной местности). Все это имеет тенденцию к дальнейшему и количественному и качественному росту. При всем том развитие средств подавления явно отстает от темпа развития средств обороны. Если к тому же еще учитывать, что средства химической защиты и качественно и количественно отстают от развития средств нападения, то ошибочно было бы считать опыт 1914г. и даже 1918 г. показательным для будущих операций. Те же результаты, те же цели в будущем обойдутся дороже, будут достигаться с потерей большей энергии, больших средств, большего количества людей.
Операции на главном театре, где плотность фронтов и в отношении стрелковом, и в отношении авиационном ожидается достаточно высокая, будут сопряжены, без сомнения, с потерями, значительно превышающими таковые в период мировой войны. Надо считать, что операция длительностью в 5—6 дней будет сопряжена с потерями в людском составе. смотря по характеру столкновения (встречное столкновение, наступление на заблаговременно укрепившегося противника), от 12 до 20% для дивизий 1-го эшелона. Чем процент обеспечения атаки средствами подавления (артиллерия, танки) будет ниже, тем процент потерь будет больше расти. [169]
Потери в 20% и даже 30% во время мировой войны, в особенности в первый ее период, еще не выводили части из строя: приводили только к простому сокращению "штыков" в ротах. Вместо положенных по штату 200—250 человек в ротах оставалось до 130—150 человек, и мы знаем, что с таким и даже более низким составом рот воевали, не нарушая организации войск.
Нынешний состав роты во всех армиях не превышает 150—180 человек. Этим составом рота обслуживает от 9 до 12 ручных и 2 станковых пулемета. Выход из строя в роте 50—60 человек приводит к неизбежному сокращению количества автоматического оружия, а поскольку оно составляет основу организации пехоты, то и к значительной ломке организации войск, а отсюда и тактики действий. Нынешняя организация войск более тяжеловесна и вместе с тем более хрупка, чем организация 1914—1916 гг. Тот процент потерь, который тогда переносился довольно безболезненно, теперь может расстроить организацию войск и вывести их из строя. В то время как многие части русской армии, не имевшей ручного автоматического оружия и располагавшей ограниченным количеством станковых пулеметов, переносили совершенно легко 20— 25% потерь, в то же время 20% потерь, которые понесла германская пехота в наступлении 1918 г., привели большинство дивизий в полное расстройство{63}.
Поэтому вопрос пополнения убыли людского состава в будущих операциях будет стоять острее, чем раньше.
В будущем явится нормальным и необходимым, чтобы каждая дивизия еще в начале операции располагала непосредственно при себе запасом пополнения в 15—20% штатной численности, т. е. имела при себе запасный полк с обученным составом запасных. Только при наличии запасных войск непосредственно в войсковом [170] тылу (дивизионном или корпусном) возможно пополнить потери в дивизиях 1-го эшелона в такие сроки, которые обеспечили бы использование этих дивизий в дальнейших операциях.
В сильной степени возросли и потребности войск в предметах материального снабжения.
Суточная потребность в продфураже одного стрелкового корпуса составляет груз в 280 т, для поднятия которого требуется 22 крытых вагона. При усилении корпуса одной дивизией добавочной артиллерии количество вагонов увеличивается до 30. Потребность в ж.-д. транспорте одной ударной армии в составе 5 стрелковых корпусов, усиленной 4—5 артиллерийскими дивизиями (16—20 артиллерийских полков) и 16—20 танковыми батальонами, выразится: в 4 поездах для подвоза продфуража{64}, 18 поездах для поднятия одного боевого комплекта огнеприпасов{65} и минимум одном поезде на горючее для танков, авиации и автомобильного транспорта. Таким образом, потребность армии в ж.-д. транспорте в день интенсивного боя выразится в 23 поездах, не считая потребности в санитарных поездах, в подвозе инженерного имущества, имущества связи, потребностей войск военных сообщений, работающих по восстановлению железных дорог, наконец, потребностей самой железной дороги. Санитарная эвакуация во фронтовом районе может базироваться в основном на временных санитарных поездах (возвращающемся порожняке), но на остальные потребности придется прибавить еще от 3 до 5 поездов, т. е. в общей сложности на армию потребуется 25—28 поездов в сутки.
Конечно, не весь этот груз необходимо регулярно подавать каждый день на фронт. Только одно продовольствие и фураж будут подаваться в одном и том же количестве каждый день. Потребность в огнеприпасах, горючем, санитарных поездах, материалах по восстановлению железных дорог будет меняться в зависимости от характера боевых действий. [171]
Мы выше указывали, что операция, рассчитанная на 30— 50 км в глубину, требует для своего проведения от 5 до 7 дней времени. Количество снарядов, требуемых на единицу оружия в первый день операции, немногим больше одного боевого комплекта. По характеру боев 2-й день операции немногим будет отличаться от 1-го, и поэтому грубо можно считать и потребность 2-го дня равной одному комплекту. В течение двух дней усилия 1-го эшелона войск противника и ближайших резервов будут преодолены, и с 3-го дня бои примут более подвижный характер. Количество войск, ведущих одновременно бой, резко понизится; появится более глубокое и эшелонированное расположение.
Поэтому в последующие дни расход огнеприпасов, если брать в масштабе корпуса, понизится сначала до ½, а потом и 1/3 комплекта. В круглых цифрах надо считать, что операция, рассчитанная на 30—50 км (5—7 дней боев), потребует на каждый корпус не менее 4 комплектов огнеприпасов.
Если норма обеспечения атаки артиллерией невелика (уступает нормальной), то количество огнеприпасов на единицу оружия увеличится. Это, естественно, повлечет за собой и больший процент выбывших из строя орудий.
Операция, рассчитанная только на 30—50 км, может базироваться почти исключительно на транспорт самих войск. Только отдельные корпуса, преимущественно фланговые, будут иметь более длинную коммуникацию и потребуют армейского звена подвоза. Но в таком ограниченном количестве эта потребность может быть покрыта автомобильными средствами, даже в бедных автотранспортом армиях.
Другое дело, когда вопрос станет о питании последующих операций, когда войска оторвутся от железных дорог, когда пропускная способность вновь восстанавливаемых участков железных дорог будет ограничена, когда потребуется иметь армейское звено подвоза за всеми корпусами. В этом случае организация подвоза будет сложнее, но к рассмотрению ее мы вернемся в следующей главе. [172]
Еще раз повторяется тезис об увеличение длительности операции, характер действий определятся как тягучий и изматывающей. Мало того делается вывод: Маневренный период мировой войны в этом отношении нельзя считать характерным для будущих операций. С учетом развития вооруженияй предпологается что теперь наступающим будет действовать труднее. Они будут нести болшие потери, тратить больше времени. Потребуется увеличение сил атакующих для достижение техже целей.
Наступающие войска будут нести коллосальные потери, болшие чем во время первой мировой. Сотвественно Триандафилов уделяет болшое внимание скорости и темпам поступления подкреплений. Делается вывод что из-за введения пулеметов в стрелковые роты мощность их увеличится но при этом они будут более чуствителны к потерям. Иначе говоря потери который переносились ротами первой мировой для совремнных рот будут фатальными. Болшое внимание уделяется снабжению. Снабжение привязывается к жд перевозкам.
Сообщение отредактировал smallbear: 10.07.2011 - 18:56 PM
Теперь можно представить как будет проходить отдельная операция.
Пехота при поддежке артилерии и танков атакует и прорывает оборону противника, успех достигается то в одном то в другом месте. Резервы второго эшелона постоянно используются для усиления атакующей группировки. Постепенно успех достигается путем перемалывания сил противника и его резервов. В течение 2х-3х дней войска проходят 15-25км. По мере продвижения выполняется фланговый охват противника а при удачном развитие операции то и его окружение. Для этого надо вклинится в оборону противника на 35-50км, соответственно окружаются войска противника приближённого по такомуже расстоянию по фронту. Авиация прикрывает отдельные пункты в тылу и войска при маршах. Общая длительность операции - 5-10 дней
Попробуем выделить основные особенности подобной операции.
1. Основной атакующей силой является пехота при поддержки артилерии, танков.
2. Успех операции определяется наличием больших средстусиления и непрерывном насыщение атакующей группировки резервами.
3. Даже при наличие видного усиления темпы продвижения не более 10 км в сутки.
4. Задача второго эшелона - поставление резервов первому эшелону, в том числе и танков.
5. Авиация работает по ближним тылам противника в особенности по резервам.
Самая крупная операция, которая под силу современным армиям, может быть предпринята лишь силами около полсотни дивизий. Этих сил достаточно для решительной атаки на фронте только 120—150 км. Даже на одном советско-польском участке фронта эти 120—150 км составляют только 1/6 часть, 5/6 всего остального советско-польского фронта со всеми расположенными там войсками остаются не задетыми этим ударом. Первоначальный удар, если даже он произведен на фронте, где расположены главные силы противника, может задеть не более 12—15 пехотных дивизий. В ходе первой операции могут прибыть в район боев еще 3—5 дивизий. Таким образом, при самых благоприятных условиях одна операция заденет только от 15 до 20 пехотных дивизий противника. В большинстве же случаев этих задетых сил противника будет гораздо меньше, и потому размеры его поражения в первой операции, а значит, и размеры влияния ее на ход войны будут совершенно ограничены.
Если поставленная перед армией задача имеет не местное значение, а преследует решительную цель, если имеется в виду предпринимаемыми в данный момент боевыми действиями достигнуть таких результатов, такого разгрома противника, который мог бы решительно отразиться на дальнейшем ходе войны, то должно быть предусмотрено значительное проникновение в глубину расположения противника, немедленное нанесение вслед за первым ударом второго, третьего и последующих, с тем чтобы довести противника до полного поражения. В идеале надо было бы так спланировать действия своих вооруженных сил, чтобы они рядом сокрушительных ударов, доведенных до конца, привели к полному поражению врага, к полной его капитуляции.
К сожалению, возможности современных армий наносить ряд глубоких ударов ограничены. Мы уже выше приводили цифры, характеризующие издержки, [173] связанные с проведением одной операции. Издержки эти велики как в отношении людского состава, так и в отношении материальных средств, главным образом огнеприпасов, требуемых для питания длительных боевых действий. Для миллионных армий не только артиллерийское имущество, но и продовольствие и фураж должны подвозиться из тыла, а регулярный подвоз находится всецело в зависимости от состояния железных дорог, от темпа их восстановления, от их пропускной способности на вновь восстанавливаемых участках, от количества автотранспорта, находящегося в распоряжении армии{66}, от состояния грунтовых путей, остающихся после отхода противника.
Большую часть имущества, в котором нуждается ведущая активные действия армия, составляют огнеприпасы. Они включают в себя 75% всего подвозимого имущества в день интенсивного боя. Поскольку не все дни операции являются днями интенсивного боя, даже более того, в период длительной операции будут дни, когда боевые действия займут совершенно небольшое место и войска будут иметь возможность двигаться, имея только соприкосновение с противником или даже потеряв и это соприкосновение,—то количество подлежащих подвозу огнеприпасов вообще в день операции будет меньше нормы, установленной для дня интенсивного боя. Это количество находится в зависимости от характера боев, их частоты, их интенсивности, в зависимости от того, как быстро будут протекать мероприятия противника по восстановлению нарушенного равновесия на фронте, от того как быстро в район операции будут подаваться противником пополнения, новые части из тыла, новые дивизии с других участков фронта. Главным образом от темпа поступления этих сил будет зависеть темп восстановления обороняющимся устойчивости на фронте, а отсюда и решение вопроса — будет ли противник откатываться глубоко назад [174] без серьезных боев или он попытается приостановить продвижение наступающего, перевернуть ход событий без большого отскока назад. Таким образом, размеры требуемого подвоза огнеприпасов в день операции находятся в тесной зависимости от условий рокировки крупных сил на современных театрах военных действий.
Треандофилов предпологает решать задачу глубоких прорывов путем последователных ударов. Операция которая описывается в преведущем разделе повторяется необходимое число раз. Заметим что не ставится задача глубоким прорывом выйти в тыл противника, противника следует уничтожить в ходе операции имеено поэтому подсчитывается количество затрагиваемой операцией дивизий противника. Фактически по Триандофиловы последователные операции это гонка железных дорог - кто успел вает непрерывно подвозить боеприпасы и подкрепления тот и победил. Получаем этакий паровой каток который за счет мощности проламывает заборы выставляемые обороняющимися и катит пока хватить горючего или не встретится особо мощный забор. В одном из следующих разделе "Темп восстановления железных дорог" Триандафилов подробно рассматривает проблему востановления железных дорог после отхода противника. Целиком этот раздел я не привожу по причине его большого обьема. Но о выкладки его сосответсвуют идеи неспешного движения громадной массы войск:
При увеличившейся устойчивости обороны даже для маневренной войны в будущем нужно считаться в основном с капитальными разрушениями на железных дорогах. При ежедневном темпе отхода в 8—12 км есть полная возможность подготовить и провести на железных дорогах все те разрушения, которые предусмотрены для капитального разрушения.
Вот почему перед ж.-д. техникой стоят совершенно неотложные задачи: 1) обеспечить восстановление железных дорог при капитальных разрушениях со скоростью 12—15 км, а как минимум—10 км в сутки, включая сюда и время, потребное для восстановления мостов; 2) дать в течение первых же 2 дней после восстановления железных дорог пропускную способность не менее 17—21 пары поездов на одноколейных и 35— 45 пар поездов на двухколейных линиях. Эти требования не являются фантастическими и невыполнимыми.
В настоящее время не позволяют достигнуть этих норм только: 1) водоснабжение, которое ограничивает пропускную способность головных участков и в связи с этим и подвоз материалов для восстановления железных дорог, и 2) ограниченные размеры автотранспорта, необходимого для доставки строительных материалов к месту работ. Даже восстановление ж.-д. мостов ввиду широкой практики наводки их на пониженном уровне и заблаговременной подготовки разборных ферм не составляет непреодолимых трудностей.
Проблема водоснабжения технически будет разрешена в ближайшие годы применением пневматических станций и тепловозов. Развитие автотранспорта неизбежно по чисто экономическим соображениям. [196] Удовлетворение указанных выше требований оперативного искусства является только вопросом времени.
Как видите наспуление оказывается привязанным к ЖД путям. Несмотря на то что делдается вывод о неизбежности развития автотранспорта, следующий шаг - перенос осносного снабжения с путей на колеса не делается. В одном из последующих разделов дается обоснование , до него еще дойдем.
После некоторого перерыва приступим к разбору очень важного раздела:
Темп продвижения наступающих армий
Быстрота наступления, темп продвижения находится в зависимости всецело от частоты тех боев, которые придется вести наступающему по пути к поставленной [179] цели. Если 1-й эшелон обороны расстроен настолько, что не может самостоятельно оказать нового сопротивления наступающему, а новые силы со стороны обороны в район завязавшейся операции прибывают с большим запозданием, то наступление будет протекать без каких-нибудь серьезных боев. В этом случае темп наступления будет мало чем отличаться от обыкновенного походного движения вблизи от противника с мерами охранения. Отдельные корпуса могут пройти до 20—25 км, а некоторые дивизии еще больше, а вся армия в целом — до 15—20 км. Если же 1-й эшелон обороны сохранил некоторую возможность самостоятельного сопротивления, перевес сил на стороне наступающего не так велик и оперативное положение его в результате первой операции не такое выгодное, то наступающему придется двигаться с боями в более расчлененных порядках; войскам придется не один раз развертываться для боя и вновь свертываться для походного движения; темп наступления, естественно, понизится. Колзабавния размеров суточного продвижения в период последовательных операций могут быть очень большие; в зависимости от степени оказываемого противником сопротивления суточное продвижение может колебаться от 3—5 км {три серьезном сопротивлении противника) до 8—12 км{69} (при более слабом его сопротивлении). Поэтому общий темп наступления армии между двумя следующими одна за другой операциями находится в зависимости от темпа возможного нарастания сил в районе прорыва. При [180] прибывании этих сил малыми партиями и последовательном введении их в дело обороняющийся не в состоянии будет добиться какого-нибудь перелома в боевых действиях в свою пользу, но замедлит темп продвижения противника. Такой характер имела оборона русской армии в кампанию 1915 г. в Галиции. Для ликвидации прорыва Макензена еще 3 мая было решено направить на помощь 3-й армии до 6 пехотных и 3—4 кавалерийских дивизий. Фронт атаки австро-германцев в начале операции (2 мая) не превосходил 35 км. При одновременном введении в дело этих новых сил их хватило бы для ликвидации прорыва. Но части прибывали в район операции разновременно и слишком малыми партиями. Из 2 дивизий (головных), направляемых по железной дороге, к 6 мая прибыли только от одной (13 Сибирской) 6 батальонов, а от второй (сводной)—только два батальона{70}. 7 мая было решено направить в район операции еще три корпуса{71}. Но сосредоточение всех этих сил шло таким медленным темпом, что прибывавшие войска оказывались втянутыми в боевые действия пачками и приостановить наступление австро-германцев не смогли. Прибытие новых войск вынудило Макензена двигаться более осторожно и замедлило темп развития всей операции. Австро-германцы потратили 13 дней на преодоление пространства от Горлицы до Сана, что дает в среднем только 7—8 км в сутки.
В том случае, когда обороняющийся задается целью достигнуть перелома в ходе боевых действий более решительными мероприятиями, он жертвует территорией, отказывается от повседневных, невыгодных для него, при данном соотношении и группировке сия, боев и организует отход потерпевших неудачу войск более глубокими перекатами, с тем чтобы встретить противника на выгодной и подготовленной для обороны [181] местности. Эти откаты продолжаются до тех пор, пока не будет закончена та основная перегруппировка сил, которая позволит переходом в контрнаступление перевернуть ход событий.
Такой характер имела оборона французов в 1914 г. в период отхода к Марне; такого метода действий придерживался и Пилсудский в 1920 г. в период наступления Красной армии к Висле.
После пограничного сражения, окончившегося 25 августа, Жоффр задается целью начать отход центра и левого фланга союзных армий, с тем чтобы на этот период собрать новую ударную группу на своем левом фланге. Центральным армиям указывается медленно отходить на фронт Верден—Реймс. Левофланговые армии (5-я французская и английская) должны были отходить в район Лаон—Амьен. Новая, 6-я армия должна была быть собрана в окрестностях Амьена. Срок был намечен на 2 сентября (до 5—6 дней на перегруппировку). Осуществить этот маневр не удалось полностью; только центральным армиям, имевшим почти равные силы с противником и ведшим фронтальные бои, удалось выйти в указанный им район. 5-я французская армия, которой предстояло облическим движением рокироваться влево, была атакована в невыгодных условиях у Сен-Кантэн—Гиз и вынуждена была продолжать дальнейший откат к югу. Английская армия совсем не выполнила своей задачи: она вместо планомерного отхода на юго-запад отошла большим скачком прямо к югу, расстроив левый фланг союзнического фронта. И, наконец, такого короткого срока (5—6 дней на подготовку и осуществление перебросок) оказалось недостаточно для сосредоточения 6-й армии в районе Амьена. Обстановка для французов после этой первой неудачной попытки повернуть ход военных событий сложилась таким образом, что Жоффр вынужден был предпринять второй, более глубокий, откат к Сене.
Такой характер действий обороны привел к тому, что 2-я германская армия, наиболее показательная в интересующем нас отношении, прошла в первые 2 дня [182] после пограничного сражения до 40—43 км (почти полных 2 перехода). В последующие три дня, с 28 по 30 августа, в период боев у Сен-Кантэн—Гиз, она прошла только 30 км (по 10 км в сутки), и в последующие дни скорость движения вновь поднялась до 18—20 км в сутки. В период новой операции на Map не средняя скорость движения пала опять до 10—11 км.
Малочисленность сил, которыми располагала польская армия в 1920 г., активные действия, которые вел юго-западный фронт одновременно с наступлением армий т. Тухачевского к Висле, и разрушенный ж.-д. транспорт не позволили Пилсудскому осуществить быстро приток сил на северное направление. Поэтому откат польской армии принял широкие размеры. Она отходила большими перекатами, пытаясь задержаться только на таких рубежах, как Неман, Нарев, Буг и Висла{72}. Соответственно темп продвижения Красной армии был сравнительно велик. Отдельные армии в промежутках между операциями двигались со скоростью 20—22 км, а в дни, когда приходилось двигаться с боями, скорость продвижения падала до 7—10 км в сутки.
Конечно, трудно, просто невозможно, строить какие-нибудь конкретные расчеты насчет темпа продвижения на том или ином фронте в будущей войне: для этого надо было бы располагать такими конкретными данными об обстановке будущих операций, которых теперь нельзя иметь. Но, без сомнения, есть целый ряд данных, которые определяют общий характер развития последовательных операций в будущем.
Улучшившиеся по сравнению с 1920 г. условия ж.-д. транспорта, более многочисленные армии, облегченные условия тактической обороны (превосходство оборонительных средств над наступательными) делают возможным для будущего более быстрый темп нарастания сил обороны в районе операции. Это означает что обороняющийся в состоянии будет чаще пытаться [183] остановить продвижение наступающего, что промежутки между отдельными операциями могут быть короче и что встреча с окончательно перегруппировавшимся противником может настать раньше, чем это имело место в 1914 г. во Франции и в 1920 г. в Польше. В будущем, если нельзя ожидать такого темпа нарастания сия, какой был в 1918 г. у союзников и в результате которого не получилось никакого промежутка между исходной операцией и последующими действиями, то во всяком случае возможен такой темп нарастания сил, который позволял бы, не уступая наступающему большой территории, организовать противодействие ему с более короткими откатами. Мы уже указывали, что условия ведения будущих операций даже на восточном театре ближе к условиям 1918 г. на французское фронте, чем 1914, 1915, 1917 и 1920 гг. (мировой и гражданской войн); мы указывали, что маневр Пилсудского в 1920 г. при вчетверо-впятеро более многочисленной армии мог бы быть осуществлен в будущем еще до отхода на Буг. Вот почему для будущих операций надо ожидать, как правило, большего числа дней с боями, чем в 1914 и в 1920 гг.
В силу указанных причин общий темп развития наступления до столкновения с главными силами противника будет медленнее, чем раньше. Только (особо благоприятные условия для наступающего, а именно наличие превосходных сил, позволяющих наступать одновременно на (разных участках франта, с тем чтобы связать все силы противника и затруднить условия быстрой рокировки, Общее моральное разложение у обороны, понижающее устойчивость войск, или какие-нибудь крупные ошибки со стороны обороняющегося могут создать для наступающего условия, близкие к операциям 1914 и 1920 гг.
Будет правильно, если мы для своих расчетов то будущим наступательным операциям примем более медленный темп продвижения войск, чем в наступлениях 1914 и 1920 гг. Надо считать, что до тех пор, пока у противника имеются резервы или возможности переброски сил с других участков фронта, т. е. до тех [184] пор, пока не разгромлены его главные силы, от 1/3 до 1/2 всех дней операций будут дни с боями. При этих условиях среднее суточное продвижение не может превышать 8—10 км в сутки.
Между тем для достижения решительных успехов такой подвижности совершенно недостаточно. Для того чтобы достигнуть окружения противника, для того чтобы не дать ему ускользнуть из-под удара, необходимо, чтобы темп наступления не только не уступал, но превышал возможный темп отхода противника. В противном случае всякая операция (вернее, ряд последовательных операций), рассчитанная на охват, обход или окружение противника, очень быстро приведет к фронтальному удару. Нормально наступающий должен сохранить возможность наступления своими главными силами со средней скоростью, равной средней скорости движения крупных войсковых масс, т. е. менее 20— 25 км в сутки; при этом отдельные части армии (конница и моторизованные части) должны делать до 35—50 км, с тем чтобы сохранить охватывающее или угрожающее глубокому тылу противника положение, обеспечить возможность выхода на его тылы и воспрепятствования его планомерному отходу. Разрешение этой задачи находится в зависимости от разрешения проблемы скороходных танков с большим радиусом действия (качество и количество) и создания достаточно многочисленных моторизованных частей. К этим мероприятиям надо присоединить и моторизацию стратегической конницы.
При современном положении вещей быстрый темп наступления возможен после столкновения с окончательно перегруппировавшимся противником, после разгрома его главных сил. Успех в такой операции открывает широкие перспективы более быстрого темпа дальнейшего продвижения, он создает условия для развития подлинного преследования с максимальными, допускаемыми физическим состоянием войск, быстротой и темпом. В этот период надо ожидать суточного продвижения до 20—25 и 30 км. [185]
И так на основе опыта первой мировой и польской компании 20го года делается вывод об более МЕДЛЕННОМ темпе наступления современной армии. При этом делается вывод что для сохранения охват или угрозу тылов необходимы быстроходные танки и моторизированные части. На момент написания книги подобные танки или части еще не созданы. Стоит заметить что применение таких частей и танков видится в преследование противника. Задачи прорыва возлаются исключительно на пехоту.
Автор не вводит в свои рассчеты танки и моторизованные соединения, поэтому во главу угла ставится разгром главных сил противника. Ведь только после этого стонет возможным поддерживать темп продвижения до 30км в сутки. Означает это что целью операции в первую очередь необходимо ставить уничтожение основных сил противника, а не их окружение. Именно поэтому Треандофилов уделяет такое значение резервам и железным дорогам. Опираясь на опыт первой мировой и польской войн где подобный метод переброски войск был единственно доступным другово и ожидать не приходится. Развитие технических средст определяет тактику армии.
Но даже после появления моточастей и достаточно быстроходных танков (следует добавить и достаточно надежных) им отводится весма незначителная роль. Также не решена да и не поднята проблема поддержки этих частей. Использование артилерии в этом случае невозможно - она не обладает достаточной подвижность и будет задерживать продвижение войск. Почему не предпринята попытка использовать авиации хотябы в теории? Возможно проблема опять же в несовершенстве техники тех лет. Точность бомбометания была недостаточной чтобы работать точечно и опять возникает вопрос управления взаимодействием. Пока рация не станет обязательнной как для танка так и для самолета проблему это решить нереално.
Так как для снабжения наступающих армий необходимо большое колличество боеприпасов а также необходимо непрерывное поступление подкреплений снабжение по мнение Треандафилова возможно толко по железным доорогам. При этом отступающий противник несомненно будет разрушать ЖД пути, взрывать мосты и т.д.
Темп восстановления железных дорог
....
Это обстоятельство вынуждает еще перед началом больших операций, на основании изучения технического состояния железных дорог в тылу у противника, заготовить и сосредоточить на ближайших к фронту станциях все необходимые строительные материалы и станционное оборудование{76}. Тем не менее, поскольку все это имущество и материалы должны подвозиться из тыла, поскольку количество восстановительных работ сильно возросло, поскольку в связи с этим неимоверно увеличилась потребность в рабочей силе, техническом персонале и в специальном транспорте для подвоза материалов по грунтовым путям к месту работ,—постольку нельзя в будущих войнах рассчитывать на тот темп восстановления железных дорог, который был в кампаниях 1914 и 1920 гг. Различают три вида разрушения железных дорог: капитальное — когда основательно разрушены все искусственные сооружения, станционные здания и оборудование, водоснабжение, связь и ж.-д. полотно (рельсы и шпалы) — почти наполовину; среднее — когда произведены аналогичные разрушения, но на мостах сохранены устои и часть пролетов, в водоснабжении оставлены водонапорные башни (разрушены только [192] котлы в водонапорных башнях), ж.-д. полотно только разобрано; слабое разрушение — когда произведена только порча отдельных сооружений, могущая задержать движение на 1—2 суток.
При увеличившейся устойчивости обороны даже для маневренной войны в будущем нужно считаться в основном с капитальными разрушениями на железных дорогах. При ежедневном темпе отхода в 8—12 км есть полная возможность подготовить и провести на железных дорогах все те разрушения, которые предусмотрены для капитального разрушения.
Много изменилось со времени мировой и гражданской войн и в системе восстановления железных дорог. Разработан технически целый ряд мероприятий, которые позволяют более быстрым темпом восстанавливать ж.-д. мосты и водоснабжение, механизированы работы по укладке ж.-д. полотна, разработаны такие мероприятия, которые позволяют начать движение на железных дорогах раньше, чем будут восстановлены капитальные здания и водоснабжение{77}. В настоящее время более широко и более основательно подготавливаются и те органы, те ремонтные организации, которые будут вести восстановление железных дорог. Поэтому в восстановлении их надо ожидать значительного облегчения по сравнению с периодом мировой и гражданской войн
Тем не менее, остается большая зависимость от подвоза огромного количества строительных материалов с тыла, большая потребность в рабочей силе и специальном транспорте для доставки материалов по грунтовым путям к месту работ, остаются сравнительно значительные сроки для восстановления крупных ж -д. мостов,— все это ставит определенные [198] технические пределы для развертывания работ и потому ограничивает темп восстановления железных дорог в будущем.
Расчеты показывают,, что при разрушении железных дорог настолько, что для их восстановления требуется подвоз не только станционного и иного оборудования, не только материалов для мостов, но и рельсов и шпал, — при самых благоприятных условиях, а именно полном обеспечении рабочей силой и автотранспортом для подвоза материалов к месту работ, норма восстановления железных дорог не может превышать 5—6 км в сутки. В тех случаях, когда подвоз рельсов и шпал не так велик или когда в этом подвозе нет совсем надобности (например, три восстановлении на двухпутных линиях одного пути вместо обоих), норма восстановления может дойти до 8—10 км в сутки. При так называемых частичных разрушениях, когда целый ряд элементов ж.-д. построек (водонапорные башни, устои для мостов и др.) остается целым, норма суточного восстановления увеличивается до 15—20 км{78}. [194] Восстановление же слегка попорченных ж.-д. линий не может задерживать движение более чем на 2—3 суток.
В крупных операциях надо считаться с массовыми разрушениями на железных дорогах и, следовательно, при нынешних технических средствах — с темпом восстановления: или 5—6 км в сутки на однопутных линиях всегда, а на двухпутных, когда идет одновременно восстановление обоих путей, или 8—10 км в сутки, когда на двухпутных линиях восстанавливается только один путь вместо обоих. Только на второстепенных направлениях и при особо благоприятных условиях можно ожидать так называемого частичного разрушения железных дорог и в связи с этим нормы суточного восстановления в 15—20 км{79}. Но для нас имеет значение не только темп восстановлении железных дорог, но и темп доведения пропускной способности вновь восстанавливаемых участков железных дорог до требуемых потребностями армии размеров. Дело в том, что по имеющимся теперь техническим возможностям пропускная способность вновь восстановленных участков в продолжение первой недели не может превышать 3—1, максимум 5 пар поездов в сутки, и это количество поездов полностью занимается самими железными дорогами для подвоза строительных материалов, работы восстановительных поездов, подвоза рабочей силы и др.
Узким местом, уменьшающим пропускную способность головного участка, является водоснабжение. Восстановление водонапорных башен (разрушение которых не представляет никаких трудностей) требует много времени. Считают, что только с конца первой недели максимальная пропускная способность вновь восстановленных участков железных дорог может [195] быть доведена до 15—17 пар поездов, и эта цифра является максимальной для вновь восстановленных однопутных линий. Только восстановление второго пути или введение блокировочной системы на однопутных линиях может дать дальнейшее увеличение мощности железной дороги.
Указанные выше возможности по восстановлению железных дорог совершенно не удовлетворяют оперативным требованиям. Эти возможности в два раза меньше вероятных норм движения даже современных армий, не обеспеченных достаточным количеством танков и средств сопровождения пехоты в бою и не располагающих достаточным количеством автотранспорта. По сравнению же с возможным темпом наступления армий, располагающих большим количеством моторизованных войск, эти нормы меньше в 4—5 раз.
Вот почему перед ж.-д. техникой стоят совершенно неотложные задачи: 1) обеспечить восстановление железных дорог при капитальных разрушениях со скоростью 12—15 км, а как минимум—10 км в сутки, включая сюда и время, потребное для восстановления мостов; 2) дать в течение первых же 2 дней после восстановления железных дорог пропускную способность не менее 17—21 пары поездов на одноколейных и 35— 45 пар поездов на двухколейных линиях. Эти требования не являются фантастическими и невыполнимыми.
В настоящее время не позволяют достигнуть этих норм только: 1) водоснабжение, которое ограничивает пропускную способность головных участков и в связи с этим и подвоз материалов для восстановления железных дорог, и 2) ограниченные размеры автотранспорта, необходимого для доставки строительных материалов к месту работ. Даже восстановление ж.-д. мостов ввиду широкой практики наводки их на пониженном уровне и заблаговременной подготовки разборных ферм не составляет непреодолимых трудностей.
Проблема водоснабжения технически будет разрешена в ближайшие годы применением пневматических станций и тепловозов. Развитие автотранспорта неизбежно по чисто экономическим соображениям. [196] Удовлетворение указанных выше требований оперативного искусства является только вопросом времени.
Ставя наступающие групировки в зависимость от ЖД перевозок Треандофилов ставит и соответсвующую задачу - темп востановления необходимо привязать к темпу наступления. Заметьте очень интересный момент - используя автотранспорт для востановления ЖД путей Треандофилов не считает возможным удовлетворить потребности армий автотранспортом. Заметим что это весьма сковывает наступающих потому как привязывает их к железным дорогам. Замечу что при осуществление блицкрига одним из путей снабжения стало использование транспортной авиации. Основное же тяжесть снабжения наступающих подразделений возлагалась на автотранспорт.
Сообщение отредактировал smallbear: 11.09.2011 - 05:43 AM
Размах (глубина) последовательных операций в значительной степени определяется темпом восстановления железных дорог и характером транспорта (автомобильный или конный) на грунтовых путях подвоза. Мы определили выше размеры нормального ежедневного (регулярного) подвоза для ударной армии в составе 5 стрелковых корпусов с добавочной артиллерией в 13—16 поездов, совершенно не считая подвоза людского пополнения. Если к этому прибавить восстановительные поезда (не менее 3 в сутки), хозяйственные (1 поезд) и обязательный факультатив не менее 3—4 пар, то максимальная пропускная способность железной дороги, на которую базируется 1 ударная армия, должна равняться 20—24 парам поездов в сутки, в то время как максимальная пропускная способность вновь восстанавливаемых одноколейных линий при нынешних реальных возможностях не превышает 15—17 пар поездов. Отсюда вывод, что в настоящее время на однопутную железную дорогу можно базировать армию в составе не свыше 3 стрелковых корпусов или армию, выполняющую вспомогательные задачи. Ежедневная потребность этих армий в длительной операции— от 10 до 13 пар поездов, а более сильная армия (5 стрелковых корпусов с добавочными средствами подавления) требует или двух одноколейных железных дорог, или одной двухколейной.
Возможность предоставления 1 армии 2 железных дорог на Восточноевропейском театре военных действий исключена (редкая ж.-д. сеть). Поэтому, если является необходимым на каком-нибудь направлении иметь армию в 5 стрелковых корпусов и если к тому же на это же направление базируются корпуса, составляющие 2-й и 3-й эшелоны (что на некоторых направлениях абсолютно неизбежно), то такую армию надо базировать непременно на двухпутную железную дорогу. Более того, густота ж.-д. сети на Восточноевропейском театре военных действий настолько мала, что для получения достаточно плотной наступательной группировки неизбежно придется на некоторые железные дороги базировать 2 армии.
Отсюда вытекает, что в наступательных операциях на нашем театре на всех двухпутных линиях надо восстанавливать, как правило, сразу оба пути, и, следовательно, для настоящего времени надо считаться с темпом восстановления около 5—6 км в сутки...
При суточном продвижении войск в 8—12 км (в среднем 10 км) темп восстановления железных дорог будет вдвое отставать от темпа передвижения войск.
За период последовательных операций, рассчитанных на один месяц, и, следовательно, до 300—350 км в глубину отрыв войск от восстановленных участков железных дорог будет доходить до 150 км. Но так как последние 50 км восстанавливаемых дорог при нынешних тяговых средствах (паровозы) и водоснабжении при помощи водонапорных башен будут иметь пропускную способность не более 5 пар поездов, то фактический отрыв от конечновыгрузочных станций дойдет до 200 км. Обслуживание этого расстояния должно лечь на автомобильный и гужевой транспорт. Войсковые обозы могут обслуживать только 50—60 км, следовательно, для остальных 140 км должно быть введено армейское звено подвоза. Даже при обслуживании армейского звена подвоза исключительно автомобильным транспортом глубина подвоза не может превышать 80 км (предел полезной эксплуатации автомобиля) и потому надо считать, что по условиям подвоза максимальный отрыв от конечновыгрузочных станций не должен превышать, считая и войсковое звено подвоза, 140 км. Отсюда вытекает, что при нынешнем положении вещей глубина последовательных операций в 300 км не обеспечивается условиями подвоза. Максимальная глубина, обеспечиваемая средствами восстановления железных дорог и условиями подвоза по грунтовым путям, ограничивается 200—250 км. В этом случае железные дороги будут восстановлены на 100—125 км, из них с полной максимальной пропускной способностью только 60—80 км. Обслуживание остальных 140—165 км падает на подвоз по грунтовым путям.
Из общего количества грузов, доставляемых в армию по железным дорогам, в войска направляется груз минимум в 13 поездов. Для поднятия этого груза требуется или 2000 3-тонных грузовиков (100 автогрузорот) или 11000 парных повозок (55 армейских транспортов) *.
Суточный пробег автомобильного транспорта по нашим дорогам не может превышать 80—100 км, т. е. 100 грузорот для работы с кругооборотом могут обслуживать подвоз только на 40—50 км (1 1/2—2 перехода). На следующие 40— 50 км потребуется столько же машин.
Суточный пробег гужевого транспорта—25—30 км. Таким образом, для обслуживания подвоза на 1 переход с кругооборотом нужно до 130 армейских транспортов на армию.
Обслуживание звена подвоза за каждым корпусом потребует или 20 грузорот (на каждые 40—50 км), или 22 армейских транспорта (на каждые 25—30 км).
При движении корпуса по двум дорогам на каждую из них придется в среднем до 10 грузорот или до 11 армейских транспортов. Глубина колонны грузоотряда—1 км; с дистанциями между машинами и грузоотрядами глубину колонны на каждый грузоотряд надо считать в среднем 3 км. Глубина колонны армейского транспорта—2 км, с дистанциями надо считать тоже около 3 км. По этим расчетам глубина колонны армейских средств подвоза будет при автомобильном транспорте до 30 км на 40-километровом звене подвоза; при конном транспорте—до 33 км на 25—30-километровом звене подвоза.
Таким образом, обслуживание войск при ограниченном количестве путей сообщения затруднительно, однако все же возможно при автомобильном транспорте, но совершенно невозможно при одном конном транспорте. В последнем случае вся дорога на обслуживаемом конным транспортом участке будет буквально заставлена повозками, а в некоторых случаях они даже не уместятся на обслуживаемом ими отрезке дороги.
Отсюда первый основной вывод, что ударная армия (имеющая в своем составе добавочную артиллерию из принятого нами расчета) не может строить армейское звено подвоза на конном транспорте. Это звено подвоза должно быть непременно переведено на автомобильную тягу целиком. Так как такая же тяжелая картина с конным транспортом может получиться и в корпусном звене подвоза, то абсолютно необходимо обслуживание всей добавочной артиллерии в корпусном звене подвоза тоже перевести на автомобильную тягу. Тогда армии будут обеспечены возможность нормального подвоза и минимальные условия маневренной свободы.
Конечно, во весь рост встает вопрос о грунтовых дорогах, их качестве, организации их обслуживания, вообще организации транспорта на грунтовых путях подвоза. Без соответствующей организации грунтовых путей (примерно аналогично организации железных дорог) бесперебойная работа в тылу армии не может считаться обеспеченной. Являются ли приведенные выше нормы обеспечения транспортными средствами новыми, фантастичными? Мы исчислили потребность одной ударной армии на каждые 40—50 км в 2000 автомобилей. При армейском звене подвоза на 100 км (максимальный район для работы автомобиля) это количество увеличивается до 4000 автомобилей. При наличии 4—5 ударных армий количество потребных автомобилей выразится в 20000. Французская же армия еще в 1918 г. располагала автомобильным парком в 100000 машин, из них в одном резерве главнокомандующего оставалось до 24000. Значит, исчисленные нами потребности не являются чрезмерными. Это тот минимум, без которого современная машинизированная армия не может рассчитывать на решительные и глубокие операции.
Таким образом, глубина последовательных операций по условиям подвоза (темп восстановления железных дорог, расстояние рентабельной работы автотранспорта при нынешних технических возможностях) ограничивается 250 км, и то только в том случае, когда армия совершенно не стеснена в автомобильных средствах, когда она в состоянии выделить для обслуживания подвоза каждого корпуса до 40 автогрузорот грузоподъемностью в 50 т каждая. При отсутствии достаточного количества автомобильных средств глубина этих операций сильно понизится. А при базировании исключительно на конский транспорт ни о каких глубоких операциях говорить невозможно. На конский транспорт могут базироваться только корпуса, действующие на широком фронте и располагающие не менее чем 3—4 дорогами для подвоза; и в этом случае максимальный отрыв от конечновыгрузочных станций не может превосходить 75—100 км (1—2 армейских звена подвоза), т. е. общая глубина последовательных операций при конском транспорте может дойти до 135—150 км. Между тем вытекающая отсюда глубина операций совершенно недостаточна для решительных и сокрушительных ударов. На такой глубине (150—250 км) можно добиться законченного успеха только над противником, занимающим фронт, примерно равный этой глубине, т. е. фронт в 150— 250 км. В этом случае наступающий будет иметь возможность при темпе наступления, не особенно уступающем темпу отхода, охватить, отрезать пути отступления основной массы войск противника, занимающих данный фронт, и уничтожить их.
Против противника, занимающего фронт протяжением более 150—250 км (например, украинский или белорусский участок советско-польского театра военных действий), такой глубины явно недостаточно. Обороняющемуся в этих условиях легче вывести из-под удара свои силы; широкий фронт обеспечивает ему многочисленные пути отхода, а наступающий связан не только более медленным темпом продвижения, чем обороняющийся, но и тем, что его наступление очень быстро вынуждено оборваться из-за необеспеченного подвоза.
Надо полагать, что нормально для крупного сокрушительного удара нужно, чтобы, во-первых, темп продвижения наступающего не отставал от темпа отхода главных сил обороняющегося и, во-вторых, за наступающим была обеспечена возможность проникновения в глубину неприятельской территории на расстояние, равное протяжению атакуемого фронта противника. Операции, рассчитанные против противника, занимающего фронт в 350—400 км, требуют глубины не менее этих же 350—400 км ускоренного темпа продвижения.
Нынешнее состояние ж.-д. техники этих норм еще не обеспечивает. Но уже теперь имеются предпосылки того, что ж.-д. техника в ближайшие же годы сумеет обеспечить оперативному искусству возможность нанесения противнику глубоких и сокрушительных ударов.
Проблема пополнения потерь в личном составе в операциях, рассчитанных на глубину 350—400 км, не представляет особых трудностей. Она требует только особой системы организации запасных частей.
Потери, связанные с проведением исходной операции, могут быть пополнены сейчас же после ее окончания. Для этого надо в каждом корпусе иметь запасную часть емкостью до 20—25% общего состава корпуса. Эта запасная часть (запасные полки) к началу операции должна иметь полный состав обученных красноармейцев. В период операции они следуют за корпусом впереди дивизий и корпусов 2-го эшелона и в нужное время дают дивизиям пополнение. Для пополнения возможных потерь последующих операций надо в ближайшем тылу (на линии корпусов 2-го эшелона) иметь 2-й комплект армейских запасных частей емкостью из того же расчета (20—25% численности боевых частей армии). Продвижение этих частей вперед идет одновременно с наступлением войск (движение через 1—2 дня, смотря по темпу наступления) исключительно походом. Для выдвижения их на линию фронта потребуется не более 2—3 дней.
Пополнение вливается в дивизии во время отвода их во 2-й эшелон.
Для начала выделем некоторые важные моменты: длителность последовательных операций предпологается приблизително месяц, за это время войска должны продвинутся на 300-350 км.
Из предидущих глав можно прикинуть что это приблилзително 3-4 операции по схеме: 1. Мощный удар взлом обороны противника 2. Преследование отступающего противника. 3. Остановка на рубеже обороны подготовленным противником за время отступления.
Далее следует очень верный вывод невозможности снабжения ударной армии на основе толко конной тяги. При этом несмотря на то что наличие 2000 грузовых машин на армию вызывает вопрос об фантастичности этой цифры такого количества явно недостаточно если мы сравним его с предвоенными штатами. Опять упираемся в неразвитость и техническое несовершенство автотранспорта на момент написания книги. Суточный пробег в 80-100 км крайне мал особенно если сравнить его с реалными военными действиями. Так во время наступательной фазы сталинградской битвы суточный пробег достигал 400-500км.
Аналогично с выводами об максималном отрыве от станций снабжения который Треандафилов полагал в 75-100км максимум. Так в ходе операций 43го года при широком использование танковых и механизированных войск и в силу больших разрушений на жд дорогах отрыв от баз снабжения достигал 400–500 км. В далнейшем отрыв в 300–350 км являлся достаточно распространненым явлением. При этом при гораздо большей интенсивности испльзования количиство автомобилий задействовваных в перевозках все время увеличивается. 1 января 1943 г. по 1 февраля 1944 г. численность автомобилей в частях подвоза возросла с 35,2 тыс. до 59,7 тыс.
Замечу еще один крайне важный момент при том что предполагается перевести службы подвоза на автотранспорт ни слова не говорится об использвание автотранспорта для первозки собственно наступающих войск. Мало того подкрепления предполагается перемещать исключително походом. Вывод верный при темпе наступления 10-12 км в сутки но полностью противоречащий опыту боевых действий ВОВ. Что и не удивительно с учетом того что работа Треандафилова в основном основывается на опыте ПМВ и при основном выводе об неизменности темпов наступления и даже о возможном снижение этих темпов.
Сообщение отредактировал smallbear: 15.11.2011 - 11:00 AM
http://istorya.ru/fo...?showtopic=2684
Вообще тактика "блицкрига" оказалась неожиданной только для генералов, традиционно живущих опытом предыдущей войны(пмв). На самом деле ничего принципиально нового в стратегии немецких войск ВМВ и армий Наполеона и Мольтке (и многих прочих) не наблюдалось. Да и в ПМВ планы германского блицкрига не многим отличались от планов французской компании(и были достаточно реалистичны).
