←  Русь

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Битва при Молодях

Фотография Кызылдур Кызылдур 17.04 2012

Ну вот, уже что-то. Только нагаев с черкесами не могло быть больше, чем само войско Дивельгирея, Летописи четко указывают их число 20000 чел. других данных нет. Учитывая, что в первом походе он Москву не взял, а пожог, то есть добился только частичного успеха, вполне разумно предположить, что для захвата Московского государства, он взял больше войска, намного больше, учитывая, что планы у него были наполеоновские по захвату страны("Хан Московский" с его слов), скорее всего 2 раза. то есть примерно 80000 человек

А зачем ему было собирать огромное войско? Для того, чтобы взять Москву, ему нужны были пушки, он ими запасся. Здесь дело не в численности. В записях разрядной книги кстати нигде не видим упоминаний о гигантском войске хана.

Записи Разрядной книги о “береговой службе” и отражении нашествия крымских татар в 1572 г.

Тово же году июля в 23 день прииде крымской царь Девлет-Гирей на государевы украины, а с ним дети ево 147, а с ними крымские и нагайские многие люди. И с украины крымской царь пришол к Оке реке к берегу июля в 27 день.

А государевы бояре и воеводы за ним, царем, к Москве же пошли. А на Москве в ту пору оставлены были: князь Юрьи Ивановичь Токъмаков да князь Тимофей Долгорукой.

И первое дело было с 148 крымским царем в суботу сторожевому полку князь Ивану Петровичю Шуйскому на Сенкине броду. А на завтрее в неделю царь крымской Оку реку перелез. И было дело с ним правой руке князь Миките Романовичю Адуевскому да Федору Васильевичю Шереметеву на Оке реке верх Нары. А большое дело было бояром и воеводам с крымским царем в среду у Воскресенья на Молодех. И божиею милостию крымского паря Девлет-Гирея и ширинских князей побили и Дивея мурзу взяли. И боярин князь Михайло Иванович Воротынской с товарищи послали к государю с сеунчом (Сеунч (тат.) - радостная весть, известие о победе) князь Данила Опдреевича Нохтева Суздальсково.

А как крымской царь приходил, и на Сенкине перевозе стояли по сю сторону Оки двести человек детей боярских. И Теребердей мурза с нагайскими тотары пришол на Сенкин перевоз в ночи и тех детей боярских розогнали и розгромили и плетени ис подкопов выняли да перешли на сю сторону Оки реки. А бояре и воеводы в ту пору стояли от Серпухова три версты; Июля в 28 день в понедельник тот Теребердей мурза пришол под Москву и круг Москвы отнял все дороги, а не воевал ничево.

А крымской царь в неделю в 27 день из-за Оки реки к наряду пришол и стрелял по полком государевых бояр и воевод. А государевы бояре и воеводы князь Михайло Ивановичь Воротынской с товарищи по татарским полком ис пушок из гуляя города стрелять не велели. И тое ночи крымской царь на том же Сенкине перевозе перелез Оку со всеми своими полки и на том месте оставил тотар тысечи з две, а велел им противитца покаместа он Оку реку перелезет. А бояром и воеводам пришла весть в понедельник рано, что крымской царь перелез через Оку на сю сторону на московскую со всеми людьми. И тово же дни бояре и воеводы со всеми людьми пошли за [180] царем. И передовова полку воеводы князь Ондрей Хованской да князь Дмитрей Хворостинин пришли на крымской сторожевой полк. А в сторожевом полъку были два царевича. И учали дело делать у Воскресенья на Молодех и домчали крымеких людей до царева полку. И царевичи прибежали и учали царю говорить, что к Москве итти не по што: московские люди побили нас здесь, а на Москве у них не без людей же.

И царь крымской послал нагайских и крымских тотар двенатцать тысечь. И царевичи с тотары передовой государев полк мъчали до большово полку до гуляя города, а как пробежали гуляй город вправо, и в те поры боярин князь Михаиле Иванович Воротынской с товарищи велели стрелять по татарским полком изо всего наряду. И на том бою многих тотар побили. И крымской царь оттого убоялся, к Москве не пошол, что государевы бояря и воеводы идут за ним; да, перешот Пахру, крымской царь семь верст стал в болото со всеми людьми. А государевы бояря и воеводы пошли за царем и на другой день во вторник с крымскими людьми травилися, а сьемново бою не было. И крымской царь воротился из-за Пахры назад против государевых бояр и воевод. И июля в 30 день крымской царь съшолся з государевыми бояры и воеводы в сроду на Молодех у Воскресенья, от Москвы за полпятадесять верст. И учали передовые люди травитися. А слуга и боярин князь Михайло Иванович Воротынской с товарищи в ту пору гуляй город поставили. И большой полк стоял в гуляе городе, а иные полки стояли за гуляем городом, недалече от города. И почали с крымским царем битися. И в среду было дело великое. И божиею милостию и государевым счастьем крымского царя побили и нагайсково большово мурзу 149 Теребердея убили; да на том же бою взял суздалец сын боярской Темир Алалыкин крымсково большово мурзу Дивея; И многих мурз поимали да ширинских князей трех братов убили да царевича астрахансково взяли жива.

А в четверг да в пятницу с крымскими людьми травилися, а сьемново бою не было. А в суботу царь крымской послал царевичей и нагайских тотар и многие полки пеших и конных к гуляю городу выбивати Дивея мурзу. И тотаровя пришли к гуляю и изымалися у города за стену руками; и тут многих тотap побили и руки пообсекли безчисленно много. И боярин князь Михайло Иванович Воротынской обошол с своим большим полком крымских людей долом, а пушкарем приказал всем из большово наряду, ис пушек и изо всех пищалей стрелять по тотаром. И как выстрелили изо всево наряду и князь Михаило Воротынской прилез на крымские полки ззади, а из гуляя города князь Дмитрей Хворостинин с немцы вышол. И на том деле убили царево сына да внука царева колгина сына (Калгин сын - сын калги Мухаммед-Гирея, наследника крымского хана Девлет-Гирея, т. е. внук последнего) и многих мурз и тотар живых поимали.

И тово же дни августа в 2 день 150 в вечеру оставил крымской царь для отводу в болоте крымских тотар три тысечи резвых людей, а велел им травитца; а сам царь тое ночи побежал и Оку реку перелез тое же ночи. И воеводы на утрее узнали, что царь крымской побежал и на тех остальных тотар 151 пришли всеми 152 людьми и тех тотар пробили до Оки реки. Да на Оке же реке крымской царь оставил для обереганья тотар две тысячи человек. И тех тотар побили человек с тысечю, а иные многие тотаровя перетонули, а иныя ушли за Оку.
ГИМ, отдел рукописей, собр. Щукина, д. № 496, лл. 489 об.- 494 об,- Список 2-й пол. XVII в.

Здесь нигде не названа численность татар более 12 тысяч кряду.:) Ваш аффтар Карпец является типично тенденциозным и старательно (как и все торадицийо-куны) раздувает успех (хотя успех никто вроде и не пытается умалить), походя на нашего с Субэдэем приятеля из Еревана.
Ответить

Фотография NIMB NIMB 17.04 2012

А зачем ему было собирать огромное войско? Для того, чтобы взять Москву, ему нужны были пушки, он ими запасся. Здесь дело не в численности. В записях разрядной книги кстати нигде не видим упоминаний о гигантском войске хана.

Записи Разрядной книги о “береговой службе” и отражении нашествия крымских татар в 1572 г.
Здесь нигде не названа численность татар более 12 тысяч кряду.:) Ваш аффтар Карпец является типично тенденциозным и старательно (как и все торадицийо-куны) раздувает успех (хотя успех никто вроде и не пытается умалить), походя на нашего с Субэдэем приятеля из Еревана.

А когда татары на Русь ходили с малым войском. У ханов менталитет такой, кроме того, вы забываете, что все мужское население у татар является военнообязаным. С ханом были сын, внук и зять(все погибли) это тоже говорит о серьезности меропириятия плюс турецкие янычары около 10тыс чел.
Да собственно это не так важно. А важно то, что бы эта победа появилась наконец в учебниках по истории.
Ответить

Фотография Кызылдур Кызылдур 17.04 2012

А когда татары на Русь ходили с малым войском. У ханов менталитет такой, кроме того, вы забываете, что все мужское население у татар является военнообязаным. С ханом были сын, внук и зять(все погибли) это тоже говорит о серьезности меропириятия плюс турецкие янычары около 10тыс чел.
Да собственно это не так важно. А важно то, что бы эта победа появилась наконец в учебниках по истории.

Именно из-за малочисленности татары, чтобы создать впечатление, что их больше, сажали на запасных лошадей чучела. Обычно, по сообщению Маржерета, отряд численностью 20 тысяч отвлекал внимание, а другие татары тем временем грабили и угоняли полон. Тактику подробно описал француз Боплан. Кстати в описании Украины, составленном в XVII веке, он говорит не более, чем о 80 000 максимум, что ставит крест на всей галиматье, которую несет Карпец:

...Это те самые татары, которые так часто делают набеги на Польшу и Московию в количестве, достигающем иногда до 80,000 человек; они сожигают и опустошают все, что встречается на пути, и приводят иногда в свою страну от 50,000 до 60,000 русских пленников, где и продают их для работы на галерах, ибо народ этот живет лишь грабежом...
Хан, который считается их государем, получив приказание от султана идти на Польшу, с величайшей поспешностью старается приготовить свои войска, т. е. армию из 80,000 человек, если сам он участвует в походе, в противном случай их армия достигает не более 40 или 50 тысяч человек и тогда начальствует над ними какой-нибудь мурза. Вторжение в неприятельскую землю происходит обыкновенно в начале января, и во всяком случае в зимнее время, чтобы не иметь никаких препятствий в дороге; тогда болота и реки не могут им препятствовать направляться во все места, куда они захотят. Собравшись вместе и сделав смотр, они выступают в поход. Читателю необходимо заметить, что хотя Крым находится между 46 и 47 градусами северной широты, тем не менее пустынные степи, находящиеся от него на севере, зимой сплошь покрыты снегом до самого марта, что дает татарам возможность смело предпринимать столь отдаленные экскурсии, и т. к. их лошади не кованы, то снег предохраняет им копыта, чего не было бы, если бы земля не была покрыта снегом: затвердевшая земля во время мороза портит им копыта. Самые знатные между ними и зажиточные подковывают своих лошадей бычачьим рогом, который нашивают на ногу при помощи тонкого ремня на подобие дратвы или гвоздей, но такие подковы служат не долго и легко теряются; вот почему они сильно опасаются бесснежной зимы, равно как и гололедицы, когда и наилучше подкованные из их лошадей не могут не скользить. Во время походов они делают небольшие переходы, обыкновенно около 6 французских миль в сутки и двигаются так день за днем, рассчитывая время таким образом, чтобы иметь возможность возвратиться раньше, чем лед начнет таять, и чтобы возвращение их было благополучно. Так приближаются они к пределам Польши, избирая свой путь по долинам, которых ищут и которые тянутся одна за другою; это делается для того, чтобы быть прикрытыми в поле и не быть замеченными казаками, которые расставлены пикетами в разных местах, чтобы, узнав своевременно об их нападении и их направлении, дать тревогу в стране. Но татары прибегают к той хитрости, о которой я уже сказал, — избирая свой путь через долины; вечером, останавливаясь лагерем, они по той же причине не раскладывают огней, посылают вперед разведчиков и стараются захватить нескольких казаков, чтобы “добыть языка” от своих неприятелей, причем они прибегают ко всякого рода искусству и хитрости, чтобы застать неприятеля врасплох. Татары идут фронтом по сто всадников в ряд, что составит 300 лошадей, т. к. каждый татарин ведет с собой по две лошади, которые ему служат для смены, как мы уже говорили раньше. Их фронт занимает от 800 до 1000 шагов, а в глубину содержит от 800 до 1000 лошадей, захватывает таким образом более трех или четырех больших миль, если шеренги их держатся тесно; в противном случае они растягивают свою линию более чем на 10 миль. Это изумительное зрелище для того, кто это видит в первый раз, так как 80000 татарских всадников имеет более 200 тысяч лошадей; деревья не настолько густы в лесу, как лошади в поле, и издали кажется, будто какая-то туча поднимается на горизонте, которая растет все более и более по мере приближения, наводя ужас на самых смелых; разумеется, я говорю о тех, кто не привык видеть таких полчищ войска за раз. Так движется эта громадная армия, делая через час остановки на 1/4 часа, чтобы дать время помочится лошадям, которые так хорошо выдрессированы, что умеют пользоваться каждою остановкою; татары также сходят тогда с лошадей и совершают тоже самое; затем они садятся на лошадей и немедленно же продолжают путь; все это делается у них по первому свистку. Приблизившись к неприятельским пределам на расстояние трех или четырех миль, они делают остановку на два или три дня, в нарочно избранной, по их мнению достаточно закрытой местности. Тогда они решают дать передышку и отдых для своей армии, которая располагается таким образом. Они делят ее на три отряда; две трети должны составлять один корпус, треть же разделена на два отряда, из которых каждый образует крыло, т. е. правый и левый фланг. В таком порядке вступают они внутрь страны. Главный корпус, который на их языке называется кошем, движется плотною массою вместе с крыльями, медленно, но безостановочно день и ночь, давая лошадям не более одного часу для корму и не причиняя никаких опустошений в стране, пока не проникнут на 60 или 80 миль вглубь края. Тогда они начинают поворачивать назад тем же шагом, между тем как крылья, по распоряжению начальника, отдаляются и могут бежать каждое в свою сторону от 8 до 12 миль от главного корпуса, но так, что половина направляется вперед, половина же в сторону. Я забыл сказать, что каждое крыло, заключающее от 8 до 10000 человек, в свою очередь разделяется на 10 или 12 отрядов, каждый из которых может заключать от 500 до 600 татар, которые разбегаются в разные стороны, нападают на деревни, окружая их и устанавливая вокруг по четыре сторожевых поста, поддерживающих большие огни по ночам, боясь, чтобы никто из крестьян не ушел от них, затем грабят, жгут, убивают всех, которые им оказывают сопротивление, берут и уводят в плен тех, которые им сдаются, не только мужчин, женщин и грудных детей, но также скот, лошадей, быков, коров, баранов, коз и пр.; что касается свиней, то их сгоняют вечером в одно место — в ригу или другое помещение — и затем поджигают строение с четырех сторон: это делают они из ненависти к этим животным. Эти крылья, как мы сказали, получив приказ отдаляться не более как на 8 или 12 миль, вскоре возвращаются с добычей к главному корпусу войска, который легко найти: он оставляет за собою большой след, т. к. фронт его имеет более 500 лошадей в ряд, поэтому надо только следовать по следам, чтобы через четыре или пять часов соединиться вновь с главной армией. Как только они прибудут к главному корпусу, от последнего в тоже самое время отделяются два другие крыла, числом равные первым; одно из них идет направо, другое — налево; они производят такой же грабеж, как и первые, потом возвращаются, как и прежние, к главному корпусу, а от войска отдаляется два свежих крыла, которые производят подобный же грабеж, как и первые; они совершают свои экспедиции так последовательно, что их корпус никогда не уменьшается в числе; он всегда состоит из 2/3 армии, движется шагом, чтобы не утомляться и всегда быть в готовности сразиться с польской армией, если бы она встретилась. Впрочем, в их расчеты не входит такая встреча, напротив, они стараются, насколько можно, избегать неприятеля. Они никогда не возвращаются тем путем, каким вошли в страну, но описывают род дуги для того, чтобы лучше ускользнуть от польской армии ибо они никогда не сражаются иначе, как обороняясь, и то только тогда, если уже доведены до крайности. Даже в том случае, если они выходят десять против одного, то и тогда они не решаются напасть первыми, ибо они хищники (так должно назвать этих татар) и являются в Польшу не для того, чтобы сражаться, но с целью грабежа и захвата добычи врасплох. Когда они встретят поляков, то по большей части, легко побеждаются последними и уходят, но уже не шагом. Наконец, исколесив и ограбив страну и окончив свои набеги, они возвращаются в пустынные степи, которые простираются от границы вглубь на 30 или 40 миль и, чувствуя здесь себя в безопасности, делают большой роздых, восстановляют свои силы, приводят себя в порядок, если они потерпели ущерб при столкновении с поляками. В течение этого отдыха, который продолжается одну неделю, они собирают вместе всю свою добычу, которая состоит из рабов и скота, и разделяют ее между собою. Самое бесчеловечное сердце тронулось бы при виде, как разлучаются муж со своей женой, мать с дочерью, без всякой надежды увидеться когда-нибудь, отправляясь в жалкую неволю к язычникам мусульманам, которые наносят им бесчисленные оскорбления. Грубость их позволяет им совершать множество самых грязных поступков, как напр., насиловать девушек и женщин в присутствии их отцов и мужей, обрезывать на глазах родителей детей, чтобы обратить их в магометанскую веру. Наконец, у самых бесчувственных людей дрогнуло бы сердце, слушая крики и песни победителей среди плача и стонов этих несчастных русских, которые плачут с воплями и причитаниями. Итак эти несчастные разлучаются в разные стороны: одни идут в Константинополь, другие — в Крым, третьи — в Анаталию и т. д.

Вот, в кратких словах, как совершают татары, менее чем в двухнедельный период свои грабежи и захватывают в неволю более 50,000 человек, и как они обходятся со своими невольниками после дележа, затем, возвратившись на родину, продают их по своему усмотрению.

Скажем теперь о том, как татары делают набеги на Польшу в летнее время; они бывают тогда обыкновенно в количестве от 10 до 20 тысяч, потому что если бы они были в большем числе, то их легко можно было бы заметить. Татары делают свои набеги таким образом. Заметив, что они находятся на расстоянии 20 или 30 миль от границы, татары разделяют свою армию на десять иди двенадцать отрядов, каждый из которых содержит около тысячи лошадей. Затем они посылают половину своих войск, в составе шести или семи отрядов, направо, на расстояние одной или полуторы мили друг от друга; тоже самое устраивают они и с другой половиной войска, которая держится на подобном же расстоянии с левой стороны; это делают они для того, чтобы иметь растянутый фронт от 10 до 12 миль. Впереди, на расстоянии около мили, идет сильный сторожевой отряд “добывать языка”, чтобы знать, куда вести войско. Благодаря этому, татары движутся с полной безопасностью. Так действуют они, описывая дугу и тесно держась друг друга, чтобы иметь возможность всякий раз сойтись, как радиусы, в назначенный день в определенное для сбора место, в двух или трех милях от границы.

Причина, почему татары идут отдельными отрядами, заключается в боязни, как бы их не открыли казаки, рассеянные в степях в качестве сторожевых пикетов на расстоянии двух-трех миль друг от друга, и не узнали бы точно их числа, потому что, в противном случае, они могут известить лишь о том отряде, который был виден. Эти казаки, едва заметив издали татар, быстро ретируются в страну, чтобы сообщить населению об опасности. Видя, что это тысячный или около того отряд, они не особенно беспокоятся этим, так что жители бывают иногда захватываемы татарами несколько дней спустя после получения ими известия. Наконец, татары переходят границу и движутся по дороге, которая пролегает между двумя большими реками, всегда по самым высоким местам, между истоками маленьких речек, которые текут в большие реки в одну или в другую стороны. Таким образом они не встречают преград на своем пути, грабят и опустошают, но не вторгаются вглубь страны дальше шести или десяти миль и тотчас возвращаются обратно. Они остаются не более двух дней в стране, затем отступают, как было сказано выше, делят добычу и возвращаются по своим домам. Этого рода татары независимы; они не подчиняются ни хану, ни султану, и проживают в Буджакской степи, которая представляет собой равнину, расположенную между устьями Днепра и Дуная, как было сказано выше. В мое время здесь числились не менее 20,000 беглецов и изгнанников. Эти татары храбрее, чем те, которые обитают в Крыму, так как лучше приучены к войне, благодаря ежедневным стычкам с неприятелем. Они также лучше ездят на лошади, чем другие. В степях, которые находятся между Буджаном и Украиной, обитает обыкновенно от 8 до 10 тысяч татар, распределенных на отряды в тысячу человек, отстоящие друг от друга на расстоянии десяти и двенадцати миль в надежде на удачу. Вследствие опасности, какой подвергаются при передвижении через эти степи, казаки, имея необходимость их перейти, путешествуют табором, т. е. идут окруженные возами. Они устраивают из своих возов два ряда, по 8 или же 10 возов на фронте, и столько же сзади; в средине помещаются вооруженные ружьями и короткими пиками и косами, приделанными вдоль древка, между тем как лучшие наездники окружают табор извне. Впереди и назади, на расстоянии четверти мили, а также с обоих флангов, едет стража на расстоянии 1/4 мили, чтобы выслеживать татар. Если они заметят татар, то дают сигнал и табор останавливается. Если татары открыты первыми, казаки бьют их; зато, если казаки замечены раньше, татары захватывают их врасплох, стараясь взять табор приступом. Вообще, странствуя по этим степям, можно повторять, подобно итальянцам, поговорку: “buono pede, bon осhе”. Я много раз встречал в степях татарские отряды, более 500 человек в каждом, которые атаковали наш табор и, хотя меня сопровождало всего 50 или 60 человек казаков, они ничего не могли нам сделать; равным образом, и мы не могли осилить их, так как они держались от нас вне выстрела. Произведши несколько притворных попыток атаковать нас и осыпав нас тучей стрел, летевших на наши головы, — т. к. они пускают стрелы дугообразно, то бьют вдвое дальше, чем наши ружья, — они удалились. Вот хитрость, к которой прибегают татары, когда они намереваются скрыться в степи, чтобы напасть на какой-нибудь караван, оставаясь незамеченными. Вы должны знать, что эти степи покрываются травою до двух футов высоты, так что нельзя проехать, не проваливши травы, которая получает после этого тропу или след, по которому можно узнать, в каком числе могут быть татары и с какой стороны они двигаются. Чтобы их не сильно преследовали, они придумали для этого особый способ, состоящий в том, что из одного отряда в 400 человек, они отделяют четыре части по 100 человек в каждой, которые и расходятся лучеобразно в четыре разные стороны: одни идут к северу, другие — к югу, остальные — к востоку и западу. Вообще, каждый из этих четырех маленьких отрядов направляется по своей линии на расстояние полуторы мили; затем этот маленький отряд в 100 человек разделяется на три части, по 33 человека в каждом, и продолжает путь как и раньше, если не встретится какая-либо речка; потом, пройдя около полумили, они начинают снова делиться натрое, по 10 или 11 человек в каждом и снова разбегаются в стороны, что лучше всего можно понять на приложенном при сем рисунке. Все это делается менее чем в 1 1/2 часа времени и на всем скаку, ибо если они будут замечены, то их не спасет никакая поспешность и потому каждый знает свою роль как пять пальцев. Татары знают степь также хорошо, как лоцманы — морские гавани. Все эти мелкие отряды в 10 человек разбегаются в поле, по желанию, но так, чтобы не встретиться на пути. Наконец, в назначенный день они собираются для свидания в условленное место, за 10 или 12 миль от места отправления, в какой-либо ложбине, где есть вода и хорошая трава, ибо там они делают привал. Каждая маленькая кучка держит путь отдельно; одним бывает близко к сборному месту, другим же - гораздо дальше, вследствие обходов и изворотов какие им приходится делать на пути. Травы, примятые одиннадцатью лошадьми, вскоре поднимаются, так что через день-другой в степи не остается никаких следов. Прибыв на место, татары остаются таким образом несколько дней в скрытом месте. Затем они продолжают путь уже целым корпусом, по дороге берут приступом какой-либо пограничный городок, застигнутый врасплох, или грабят села и уходят в степь, как мы уже сказали. Итак, татары изобрели эту хитрость, чтобы скрываться в степях и лучше обманывать казаков, которые горячо преследуют их, зная, что число их не больше 500 или 600 человек. Казаки садятся тогда на лошадей в количестве 1000 или 1200 человек, пускаются в погоню и отыскивают их след. Найдя последний, они преследуют врагов до того круга, который описан выше. Там они теряют нить погони, не зная, где искать татар, потому что следы расходятся во все стороны, и возвращаются назад, говоря, что ничего не видели. Вообще, встретить татар довольно трудно, разве как-нибудь случайно, застав их за едой, питьем, или ночью во время сна, но и тогда они держатся всегда на стороже. Их глаза более остры и чувствительны, чем наши, так как они менее открыты и, следовательно, зрительный луч их сильнее, почему они и видят лучше нас; они открывают нас раньше, чем мы их увидим; в конце концов, перевес берет хитрость, а не сила. Если встреча происходит утром или вечером, за час до восхода или захода солнца, оба противника стараются друг перед другом воспользоваться расстоянием так, чтобы иметь солнце с тылу, подобно тому, как два корабля на море стараются стать за ветром. Наконец, если поляки врезываются в татар и последние не чувствуют себя достаточно сильными, чтобы с оружием в руках отразить их, они рассыпаются в разные стороны как мухи, куда кто может, но, убегая, оборачиваются и пускают из лука стрелу так метко, что на расстоянии 60 или 100 шагов никогда не дают промаха по человеку. Поляки не могут их преследовать, потому что лошади их имеют более короткое дыхание. Пройдя четверть мили, татары снова собираются и начинают делать атаку на поляков фронтом, затем, если их опрокидывают, они снова рассыпаются и, отступая, стреляют всегда в левую сторону, т. к. на правую сделать этого они не могут. Этим они так утомляют поляков, что принуждают их к отступлению, но, как я уже сказал, такая игра происходит только тогда, когда татары бывают в количестве десяти против одного; в противном случае, они обращаются в настоящее бегство. Вот как подобного сорта народы ведут войну в этих местах. Скажем, однако, как татары переходят вплавь самые большие, какие только есть в Европе, реки.

Все их лошади умеют плавать, особенно в той холодной стране, где вода плотнее, чем во французских реках, т. к. они не столь хорошо очищены действием солнечных лучей. Но я уверен, что если бы привести их лошадей во Францию, они не переплыли бы так легко Сену, как Днепр; это потому, как я сказал, что воды последнего тяжелее и, следовательно, твердые тела в них менее весят, что я испытал сам. Вот как поступают татары, когда их войско желает переплыть Днепр, самую большую реку в крае. Они отыскивают такое место в реке, где оба берега были бы одинаково доступны; при этом каждый набирает запас камыша или тростника, что попадется, и устраивает из него две связки, каждая длиною около трех футов и от 10 до 12 дюймов в толщину. Связки эти скрепляются тремя поперечными палками на расстоянии фута одна от другой, крепко привязанными сверху; внизу же прикреплена от одного угла связки к другому еще одна палка, которая привязывается к лошадиному хвосту. Затем татарин кладет на этот плот свое седло, раздевается, складывает на седло одежду, лук, стрелы и саблю, прочно связавши все вместе; потом совсем обнаженный, с хлыстом в руке, входит в реку, и ведет свою лошадь, закинув ей повод на шею, и держа его, однако, одною рукою вместе с гривой, а другою подгоняет лошадь и заставляет плыть; сам он плывет одной рукой, а другой держит узду и гриву, ни на минуту не выпуская их, и так правит своей лошадью, погоняя ее нагайкой, пока не переплывет реки. Затем, когда его лошадь станет ногой у другого берега и вода будет не глубже, как по пояс человеку, он останавливается, отвязывает от лошадиного хвоста свой плот и переносит его на землю. В то же время и другие переправляются таким способом, так что они растягивают фронт на пол мили вдоль по течению реки; весь скот плывет точно также. Вот все, что я мог узнать от татар в этом отношении. LA DESCRIPTION D'UKRANIE



Честно говоря я почти никогда не читал учебников истории (разве что только в тех случаях, когда нормальной литературы не было поблизости).:) Тем более, в тех странах, где живем я, Субэдэй или Болингброк, другие учебники, поэтому нам неизвестно, что написано в Ваших. Советую не учебники читать, а записки очевидцев событий, поскольку учебники у нас каждой властью перекраиваются под свои нужды.
Ответить

Фотография Сергий Сергий 22.04 2012

Она, кстати, большим успехом пользуется у русских фашистов и даже печатается с продолжениями в их газетенке (я о статье Скуратова). Не буду давать ссылку на их сайт.

Марк, я не знаю и знать не хочу, что там пишет какая-то «газетенка», но для многих русских мужиков из глубинки словосочетание «русские фашисты» крайне оскорбительно. Здесь где я живу, ещё живы люди, которые помнят настоящих, а не мифических фашистов. И всяческим «либералам» за выражение «русские фашисты» попросту морду бьют, бывает…
Уважаемый Марк, не уподобляйтесь, пожалуйста, «либералам» - следите за своей речью.
Ответить

Фотография Марк Марк 22.04 2012

Марк, я не знаю и знать не хочу, что там пишет какая-то «газетенка», но для многих русских мужиков из глубинки словосочетание «русские фашисты» крайне оскорбительно. Здесь где я живу, ещё живы люди, которые помнят настоящих, а не мифических фашистов. И всяческим «либерастам» за выражение «русские фашисты» попросту морду бьют, бывает…
Уважаемый Марк, не уподобляйтесь, пожалуйста, «либерастам» - следите за своей речью.


Да бросьте Вы! Я тоже имею отношение к глубинке (в данный момент своего бытия) и не встречаю на улицах последователей РНЕ сплошь и рядом. Вернее совсем их тут не встречаю. Скорее им тут набить морду готовы будут, коли появятся. А газетенку их "Русский порядок" (о которой я речь вел и где муссируется статья Скуратова) по прямому назначению используют - в сортире...
За своей речью я слежу, Сергий и отличить фашиста в состоянии (каким бы он не был по национальности).
Ответить

Фотография Кызылдур Кызылдур 22.04 2012

И всяческим «либералам» за выражение «русские фашисты» попросту морду бьют, бывает…
Уважаемый Марк, не уподобляйтесь, пожалуйста, «либералам» - следите за своей речью.

Сергий, у нас запрещена политика вне раздела "Политика", сколько можно напоминать? Пока устное предупреждение.
Ответить

Фотография Сергий Сергий 22.04 2012

Сергий, у нас запрещена политика вне раздела "Политика", сколько можно напоминать? Пока устное предупреждение.

Уважаемый Кызылдур, а как Вы определяете, где заканчивается история и где начинается политика?
«Политика – это история опрокинутая в прошлое»
Так кажется, это звучало у какого-то русского историка…
Память подвела – позабыл кто это сказал…
Может быть уважаемые форумчане помогут вспомнить…
Буду премного благодарен!
Ответить

Фотография Марк Марк 22.04 2012

Эдвард Фриман это сказал, а перефразировал Покровский М.Н. Могли бы и сами погуглить, а не обращаться с присущим Вам пафосом к форумчанам. :)
Ответить

Фотография Горыныч Горыныч 17.01 2013

Без восточных источников и синица сдохнет.. :)
Таковые имеются конкретно по Молодям ?
Если нет, то нужно смотреть монографии хороших специалистов по Крымскому ханству и его военным силам. Я как-то ранее бегло интересовался и в голову запала информация, что крымский хан вряд ли когда собирал более 40-50 тыс. воинов.

Только крымчаков, да? А союзники, а янычары?
И еще один, очень важный момент - предыдущий поход. Крайне удачный, победоносный, "славный". Да и цель похода 1572 года не обычное "пограбить", но покорить. От сюда и необычайно большое войско.
Ответить

Фотография Горыныч Горыныч 17.01 2013

Вот не могу не согласиться с ТС-ом. В плане "забытости" данного подвига русского оружия. Странно, что битвы Столетней войны, совершенно для истории России (да и мира) малозначимые, известны гораздо более чем, по сути, поворотная точка в истории восточной Европы. Не говоря уже о масштабах сражений.
Лично я, к своему стыду, узнал об этом, в прошлом году. Знаете ли, шок был неслабый. О всяких зулусах Чаки знал, а о Воротынском - нет. Позор же.
Ответить

Фотография Стефан Стефан 25.12 2016

Пенской В.В. Сражение при Молодях 28 июля ‒ 3 августа 1572 г. // История военного дела: исследования и источники. СПб., 2012. Т. 2. С. 127‒236.

http://cyberleninka.ru/article/n/srazhenie-pri-molodyah-28-iyulya-3-avgusta-1572-g.pdf

 

Буганов В.И. Документы о сражении при Молодях в 1572 году // Исторический архив. 1959. № 4. С. 166‒183.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVI/1560-1580/Schlacht_Molodi/text.htm

Ответить

Фотография stan4420 stan4420 09.04 2017

вставлю и свои 5 копеек.

           Считаю необходимым вглядеться попристальнее в детище Ивана IV - опричнину. Дадим слово учёным мужам. «…Опричнина забирала в свои руки все государство в его коренной части, оставив „земскому“ управлению рубежи, и даже стремилась к государственным преобразованиям, ибо вносила существенные перемены в состав служилого землевладения. … Она действовала не „против лиц“, … а именно против порядка, и потому была гораздо более орудием государственной реформы, чем простым полицейским средством пресечения и предупреждения государственных преступлений», – писал проф. С. Ф. Платонов (Полный курс лекций по русской истории, с. 223.)

Опричнина последовательно и жёстко проводила в жизнь принцип «нет земли без службы» - и таким образом, земельные наделы получали те, кто это заслужил – а не те, кто сами себя наделил регалиями и привилегиями только потому, что "прадед Рюрику бороду расчёсывал".

На сухом научном языке дореволюционный историк Н. Рожков писал тоже самое: «Опричнина… устраняла дробление власти». Советский историк Р.Г. Скрынников писал, что целью опричных санкций было скорее устрашение, чем поголовное истребление населения. Другой советский историк А.А. Зимин, на которого ссылается "правдоискатель" Романовичев, усматривал в сокрушении Новгорода определённую историческую закономерность, поскольку «ликвидация обособленности и экономического могущества Новгорода явилась необходимым условием завершения борьбы с политической раздробленностью страны».

 

         Видный историк С.В. Бахрушин выделял оборонный аспект преобразований: «Опричнина должна была вырвать с корнем все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным даже частичный возврат к ней и тем самым обеспечить военную оборону страны».

Думаю, любой читатель вполне согласится с мнением Бахрушина, если вспомнит, что весьма значимое число отлично подготовленных военных операций того времени срывались по одной очень "важной" причине. Сиятельные князья - видите ли! - часто не могли между собой решить: кому из них командовать Большим полком (первым по значимости), кому Передовым и Засадным полками, а также полками Правой и Левой руки. Занимать  должности руководителей данных подразделений надлежало в зависимости от значимости боярского рода, к которому принадлежит данный полководец. Если учесть, что значимость  зависела от того:

 - красна ли родословная, или иными словами, насколько легендарным был предок-основатель данного боярского рода;

 - сколько поколений побывало на "ближней службе" при государе;

 - какова экономическая и политическая весомость в данный момент этого боярского рода;

 - велико ли к нему благорасположение государя;

 - не имел ли в прошлом боярский род каких-либо прегрешений против действующего царя;

 - каков военный опыт князя-боярина,       

и многих-многих других составляющих, то становятся совершенно очевидны сразу несколько аксиом:

 а) по причине излишней многочисленности влияющих факторов, в диспутах о полководческом первоначалии в итоге победит тот, у кого просто голос громче;

 б) ключевую должность в военной кампании также может занять человек, не обладающий задатками полководца - но в результате финансовых махинаций сумевший продвинуться на самый верх феодально-государственного олигархата;

 в) и самое главное: прения о первоначалии среди полководцев вредят делу защиты Отечества.

 

Эти (и многие другие) соображения должны были подтолкнуть царя к мысли о необходимости исправить существующее положение вещей.

         Однако наследники Рюрика и Гедимина, потомственные владыки, наследственные высшие чиновники, не знали, что они «пережитки феодальной раздробленности» и не собирались сдавать без боя свои позиции. Родовая аристократия не сдавала безропотно свои привилегии и свои «государства в государстве» ни в одной стране Западной Европы. Почти все страны Запада прошли через этап истребления родовой аристократии – и там этот, с позволения сказать, аристоцид проходил ещё более масштабно и был более растянут по времени!

 

         Как пишет публицист А. Тюрин, в Англии родовая аристократия прошла через целых 3 этапа уничтожения – во время безжалостной войны Алой и Белой Роз, в ходе репрессий Генриха VIII и революции середины XVII века. Во Франции кровавыми вехами в истории аристократии были правление Людовика XI, религиозные войны второй половины 16 века и страшные репрессии времен французской революции, когда 40 тысяч аристократов стали жертвой гильотины, а ещё многие тысячи были убиты самыми зверскими способами в разных концах Франции. Проряжали ряды своей аристократии с помощью топора и плахи датские и шведские короли. Феодальную систему везде ломали немирными насильственными средствами. Где этого не произошло - например в Польше - она сгнила, утянув за собой в могилу всё государство.

Схожие с Европой события происходили в Турции, Персии, Индии – и там монархи пытались уничтожить привилегии знати и создать сильное государство. В Турции старая знать, и мусульманская, и христианская, истреблялась, её земли передавались воинам-сипахам, как обусловленные госслужбой поместья. Для балканских крестьян жизнь в государственном поместье-тимаре была легче, чем раньше под тяжёлой личной властью господ-феодалов. Благодаря системе тимаров, османское государство в кратчайшие сроки превратилось в могущественную мировую державу. Вести о турецких порядках находили отклик у венгерского, польско-литовского и даже немецкого простонародья. «Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, – говорил знаменитый Лютер, – люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями»…

 

У нас же репрессии были воплощением опричного принципа - принципа ограничения аппетитов элит. Принципа чрезвычайки и мобилизации. И главное:  принципа союза народа напрямую с верховным правителем против элит, при том, что элиты, аппарат, верховные сословия урезаются и ставятся под тотальный контроль с обеих сторон. Это - принцип народной монархии.

Господство элит при урезании прав и возможностей верховного правителя - типичный западный, "демократический" принцип. Это есть зло. И главное добро и сама суть России - это политическая модель, при которой элиты сдавленны между народом и абсолютным монархом, верховным правителем, где им не дают устроить компромиссную элитарную демократию, где не дают появиться слою аристократии, способному подчинить себе власть в стране. Власть в России идёт напрямую от Бога - Лидеру, Царю. Элиты, аристократия, те, кто хочет закрепить свое положение в государстве вне зависимости от служения ему - есть зло, которое должно уничтожаться посредством периодических чисток, омоложения, продвижения новых людей. Принцип службы Государству и Идее - вот принцип, лежащий в основе российской государственности, и он одинаково равен и для Монарха, и для крупного государственного деятеля, и для простого человека. Этот принцип появился ещё при Иване Грозном и дал наиболее яркое воплощение при Сталине.

 

Но беда не только в том, что получать привилегии хотели те, кто их не заслуживал – но и те, кто действовал просто во вред своей стране. Судите сами.

В августе 1562 литовцы нападают на крепость Невель в псковской земле. Воевода Курбский идёт на врага из Великих Лук. У него 15 тысяч воинов против 4тысячного литовского отряда - однако князь терпит позорное поражение, показывая или неумение, или нежелание воевать. Возможно, Курбский уже рассматривает польского короля как своего следующего сюзерена. Если же считать, что Курбский был тогда ещё верен Москве, то даже среди аристократов, занимавших командные посты только благодаря умению важно надувать щёки, такой военачальник – это нечто уникальное. Тем не менее, мало кому поздоровилось бы тогда, усомнись он в полководческих талантах Курбского!

 

Война меж тем идёт дальше, и в начале 1564 г. года царь с советниками разрабатывает план ответного наступления на Литву. (Дальнейшее развитие событий перескажу по книге А. Тюрина "Война и мир И. Грозного".)

   Воевода Петр Иванович Шуйский должен был выйти из Полоцка, братья П.С. и В.С. Серебряные-Оболенские - из Вязьмы. Соединившись в районе Орши, московские воеводы двинулись бы на Минск и Новогрудок. В случае успеха, этот поход должен был кардинальным образом изменить ситуацию на западном фронте. Московские войска были бы поддержаны хлопами и кметами Белой Руси, потому что несли уничтожение жестокого панского гнёта. Крепостное крестьянство Западной Руси, уставшее от фольварочного рабства, с той же радостью приняло бы московские земские порядки, как и северно-русское крестьянство во времена Ивана III.

   Однако русские войска терпят серьёзное поражение от польско-литовского войска на р. Улла, неподалеку от Орши.

   Последствия этого события можно назвать фатальными. В то же время обстоятельства битвы чрезвычайно темны - её и "битвой" назвать трудно, скорее уж резнёй. И просто удивительно, насколько невнимательно профессиональное историческое сообщество относится к этой катастрофе русского воинства. (Впрочем, также невнимательно относятся историки ко всем важным событиям, которые могут повлиять на господствующую точку зрения о бессмысленной подозрительности "тирана".) Даже для матёрого С. М. Соловьёва поражение при Улле было доказательством того, что русские просто не могли сражаться в открытом поле против более искусных поляков. Посмотрим, однако, что это за "открытое поле" и в чём заключалась польская "искусность".

   В январе 1564 московское войско под командованием воевод П. Шуйского, Ф. Татева и И. Охлябина, численностью около 18 тысяч человек, отправилось из Полоцка к Орше.

   Как свидетельствует западный автор, князь Петр Шуйский шёл "с отборными отрядами всадников, вызванных из самых крепких городов Mocковии: Торопца, Пскова, Новгорода… и называемых обыкновенно кованою ратью". Новгородская и псковская "кованая рать" действительно относились к лучшим силам русского государства, которые ни в чём не уступали польской тяжелой кавалерии.

   У села Барань войско должно было соединиться с войском братьев Серебряных, что выступило из Вязьмы.

   Однако литовский гетман Н.Ю. Радзивилл Рыжий, воевода Троцкий, и польный гетман Г. Ходкевич имели всю необходимую информацию о движении русских. Из Лукомли, где они первоначально стояли, польско-литовские войска двинулись точно в район, где находились русские войска.

   Вечером 26 января, в наступающих сумерках, поляки и литовцы неожиданно атаковали русские войска у деревни Овлялицы, в лесах около реки Улла (тогда - Ула).

   "И как будет князь Петр (Шуйский) в Литовской земле, в деревне в Овлялицех, и тут пришли безвестно (неожиданно) литовския люди многия, воевод побили и поймали многих дворян", - говорит о внезапном нападении врагов Пискаревский литописец.

Согласно Карамзину, фактически цитирующему Александро-Невскую летопись, русские военачальники перевозили отдельно оружие и доспехи. "...Князь Петр Шуйский, завоеватель Дерпта, славный и доблестию и человеколюбием, как бы ослеплённый роком, изъявил удивительную неосторожность: шёл без всякого устройства, с толпами невооруженными; доспехи везли на санях; впереди не было стражи; никто не думал о неприятеле - а Воевода Троцкий, Николай Радзивил, с двором Королевским, с лучшими полками Литовскими, стоял близ Витебска; имел верных лазутчиков; знал всё, и вдруг близ Орши, в местах лесных, тесных, напал на Россиян. Не успев ни стать в ряды, ни вооружиться, они малодушно устремились в бегство..."

  

Согласно этому изложению, удар литовцев застиг русских на марше и был столь неожиданным, что русские воеводы не сумели организовать сопротивление. В самом деле, князья С. и Ф. Палецкие погибли во время резни, главный воевода П. Шуйский - после неё. В плен попал командующий передовым полком З. Очин-Плещеев, также третий воевода большого полка И. Охлябинин и 700 человек детей боярских.

   Наши летописи, довольствуясь поверхностными сведениями, не сообщают, почему нападение литовцев оказалось столь неожиданным. А Карамзин и все последующие историки вполне довольны описанием типичной русской безалаберности - оружие там, доспехи сям, сами воины ещё где-то.

 

   Однако в изложении противника события выглядят несколько иначе. Победитель гетман Радзивилл сообщает в своем письме от 3-го февраля 1564 г.: "Когда упомянутый воевода (П. Шуйский) с войском своим выступил из лесу в поле, прилежащее к Уле, я, с другой стороны, из Луковского леса вышел на ту же равнину; впрочем, при этом он имел передо мною и моим войском значительное преимущество, не только что касается до местности, которую занял, но и во всех других отношениях, чем он в самом деле и воспользовался. Когда же я выступил из лесу, будучи обо всём уведомлен моими караульными, то он, зная точно также о моем прибытии, дожидался меня, однако, на половине поля, предоставив другую половину (да вознаградит его за это Господь Бог) мне и моему войску; даже и тут - смею Вашу Милость в этом заверить - стоял он покойно в боевом порядке, нисколько не трогаясь с места, до тех пор, пока я также устроил свое войско и сделал, как следовало, все нужные распоряжения... В самом деле, великой и многой милости Всемогущего Бога должно приписать, что неприятель так поспешно обратился в бегство". [ Копия с письма, присланного в Варшаву на имя пана Радивилла великим гетманом литовским // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 3. Текст подг. Оболенский М. А. ]

   Скромно написано, но со вкусом. И, хотя Радзивилл многое не договаривает, в этом сообщение куда больше информации, чем в наших летописях. Оказывается, не таким уже внезапным было нападение литовцев. И воевода Шуйский не только был прекрасно осведомлён о приближении противника, но даже имел преимущественное положение. А вот повёл себя воевода, по меньшей мере, странно, сделав всё необходимое для победы вражеского войска. Радзивилл пишет и о божественном вознаграждении Шуйского за такое поведение - но между радзивилловых строк читается, что вознаграждение П. Шуйскому поступало отнюдь не от Господа Бога. Иначе как понять, почему московский воевода, уведомлённый вражеским командующим, дожидался, пока враг построится в боевые порядки? Дожидался на своей половине поля, пока враг сделает всё ему необходимое на другой половине поля. Это очень сильно напоминает футбольный матч, причём не простой, а договорный.

   Итальянский автор кардинал Коммендоне, который писал со слов литовцев, описывает события так. "Узнавши от лазутчиков о его (Радзивилла) прибытии, москвитяне приготовили своих к битве на местах открытых; наши же редкими и смешанными рядами стали выводить своих воинов, в виду врагов, из узких тропинок, обросших кустарниками. Заметив это, русские, воспылав варварской гордостью и презрев малочисленность наших, отступили назад и дали им место и время построиться около знамён и приготовиться к битве. " [«Известия о России, извлеченные из писем кардинала Коммендоне к кардиналу Борромео». / Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 3. Текст подг. Оболенский М. А. ]

Таким образом итальянец дополняет рассказ Радзивилла новыми чудовищными деталями: оказывается Шуйский ещё и освобождает пространство для выстраивания вражеских войск! Невероятно странное поведение московского военачальника кардинал объясняет "варварской гордостью". Но князь Пётр Иванович Шуйский не был ни варваром, ни идиотом. Зато он был сыном фактического правителя России времен боярщины, князя Ивана Васильевича Шуйского – то есть представление о военном деле имел.

  

И погиб главный воевода вовсе не доблестно, от руки литовского ратника: "Князя Петра Шуйского збили с коня, и он з дела пеш утек и пришол в литовскую деревню; и тут мужики его ограбя и в воду посадили". То есть, местные жители его попросту обчистили и утопили. Шуйский каким-то образом покинул гущу сражения (дезертировал), добрался до деревни, где его и убила какая-то рвань, за что оная была престрого наказана литовским начальством.

   "Нам пришлось более семи раз посылать к гонцов к боярину нашему и воеводе, ко князю Петру Ивановичу Шуйскому"[●], - пишет Грозный о том, насколько неохотно кн. Шуйский отправился в ливонский поход. Могло ли нежелание воевать превратиться в желание предать? Так ведь произошло с князем Курбским, которого царь просто выталкивал в тот ливонский поход вместе с Шуйским.

   Как протекало сражение (или резня) 26 января 1564, напали ли литовцы на движущуюся в лесах русскую колонну, подставил ли предатель-воевода московское войско под удар, подробностей мы никогда не узнаем. Но единственное рациональное объяснение всем этим странностям - это сговор между фрондирующими московскими боярами и литовскими магнатами.

 

     [● - Первое послание Ивана Грозного Курбскому. Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века, с. 63. ]

 

   Результатом была гибель девяти тысяч русских воинов, в том числе и новгородско-псковской "кованой рати". Девять тысяч русских остались лежать на покрасневшем снегу и, наверное, около половины из них умерли не сразу, а, израненные, истекли кровью и замёрзли ночью...

 

   Не все ясно и с судьбой второго русского войска, которое возглавляли братья Серебряные. Согласно Карамзину, оно благополучно отступило к Смоленску. Однако документ, именуемый "Матфея Стриковского Осостовича Кроника Литовская", содержит несколько иные сведения: "Серебряный, гетман Московский, так испужался, яко покинул все, обозы и шатры и иные тяготы войсковые, абие со всем войском уходити почал. Филон Кмита, староста Оршанский, с Юрьем Осциком, воеводою Мстиславским, не имущи вящши дву тысяч войска (не имея даже двух тысяч воинов), за ними гнались, побивая и посекая и хватая; по сем, егда тако Москва розграблена была." [♦] Если это не предательство, то, как минимум, демонстрация полной военной несостоятельности аристократической верхушки, руководящей русской армией (но тем не менее, один из братьев Серебряных стал героем-мучеником романа А.К. Толстого).

   Вот так высокородные князья загубили лучшие военные силы, которые когда-либо имело русское государство за 700 лет своей истории…

 

    Может быть, кто-то по-прежнему будет считать, что очистительная опричнина-люстрация была не нужна??

 

 [♦ - «Матфея Стриковского Осостовича Кроника Литовская. О поражении 25 тысяч Москвы на Уле». / Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 3. ]

Следующий факт. 11 января 1569 года немногочисленный литовский отряд под командованием гетмана А. Полубенского при загадочных обстоятельствах захватил важнейший пункт русской обороны на Северо-Западе, в псковской земле - доселе неприступную Изборскую крепость. Согласно описанию Р. Скрынникова, изменники, среди которых были братья Сарыхозины и боярин Тимофей Тетерин, связанный с Курбским, ночью открыли врагам ворота крепости. Согласно иной версии, глухой ночью изменник Тетерин, переодевшись в опричную одежду, велел страже открыть ворота Изборска, «вопрошаясь опричниной».

 

…Фактов по данному вопросу можно привести много, но главное – уяснить одну простую истину: боярство, "невинно пострадавшее от тирана-царя", на самом деле боролось за свои личные привилегии – и чихать хотело на нужды государства. (Как это напоминает последние четверть века нашей истории!)

 

Применительно же к военной кампании в Прибалтике можно со всей ответственностью заявить: ожесточённая борьба боярства против Ивана Грозного делало шансы русского государства на победу в Ливонской войне всё более призрачным. Как писал историк 18 века Василий Татищев, "он Казань и Астрахань себе покорил... и есть ли бы ему некоторых беспутных вельмож бунты и измены не воспрепятствовали, то бы, конечно, не трудно было завоеванную Ливонию и часть немалую Литвы удержать".

 

Возможно, заключительный этап войны сложился иначе, если бы царь Иван не был к 1579 году тяжело больным человеком, уже неспособным к военным походам. Заключение НИИ судебной медицины, обследовавшего костные останки Ивана Васильевича уже в веке 20м, показали и серьёзное поражение его опорно-двигательного аппарата, и признаки ртутного отравления.

Комментарии нужны?

Ответить

Фотография stan4420 stan4420 09.04 2017

Рассматривая исторические реалии 16-го века, невольно приходишь к выводу: заслуги Ивана Васильевича, работавшего на будущее Руси, не были в полной мере оценены ни тогда, ни сейчас. А ведь даже в конце сложной для страны Ливонской войны мы не увидим ничего похожего на российский 1917 год, когда армия отказалась воевать и стала разбегаться. Мы не увидим развала обороны и беспомощности государства. Не будут сдаваться без боя русские города, как то было ранее с немецкими городами в Ливонии, не случится бессильной анархии, как у Речи Посполитой в конце XVIII века, не будет скоропостижной капитуляции, каковая случились у славной Франции в завершение эпохи Наполеона (а потом во франко-прусскую войну и во 2-ую мировую войну.)

 

   В Московском государстве ничего такого не произошло: цели войны были понятны, против верховной власти не восставала ни армия, ни народ; города, как правило, оказывали отчаянное сопротивление противнику. Дворяне и посошные ратники массово шли на военную службу, несмотря на то, что многие из них не возвращались домой. В результате их служба и их вера спасла Московскую Русь от уничтожения. Вот – итог того общегосударственного и общенационального единения, которого добился царь!

И то, что Иван IV сломал феодальную систему в кратчайшие сроки, сыграло огромную позитивную роль в истории страны. Даже в период государственного коллапса в начале XVII века, Россия не была растащена по феодальным углам, не рассыпалась на куски, которые были бы неминуемо пожраны хищными соседями. В Смутное время был голод, великое разорение, интервенция, оккупация - но феодального дробления не произошло! А вот Германия в смуте Тридцатилетней войны развалилась просто вдребезги, и 250 лет спустя её будут скреплять и собирать так, что это приведёт к двум мировым войнам…

 

         С Вашего согласия вернёмся к опричнине – и попытаемся получше понять её назначение через призму деяний (и личных качеств) одного из её представителей. Вот пример одного из опричников. Сверившись с любым справочником, легко понять, кто он: трус и захребетник - или мужественный воин, преданный слуга государства. Князь Дмитрий Иванович Хворостинин, один из наиболее эффективных русских военачальников XVI века, «фронтовая служба спасения», герой эпохальной битвы при Молодях. Он, хотя и благородного происхождения, был из младшей ветви ярославского княжеского рода, и по местническому счёту стоял намного ниже других воевод, возглавлявших полки. До введения опричнины (да и после её отмены) его постоянно допекали местнические кляузы. Можно быть уверенным, что не возникни опричнина, подавившая на время местничество, Хворостинин никогда бы не состоялся как великий военачальник. И только появление опричного двора открыло для него и его братьев какие-то перспективы.

Сколько-нибудь заметную службу кн. Д. Хворостинин получает после 30 лет, в 1559м, когда впервые упоминается как воевода в Шацком поселении, на «крымской украйне», где он ожидает набега хана Девлет-Гирея.

В 1563 году князь Д. Хворостинин оказывается в царском окружении – видимо, талантливого воеводу заприметил один из царских дьяков.

В 1564 году Хворостинин одержал победу над крымцами, возвращавшимися с добычей из-под Калуги. Во время осады Полоцка князь отразил вылазку литовцев, а потом одним из первых ворвался в город.

В январе 1565 г. Дмитрий Хворостинин становится опричником. Будучи зарайским воеводой, он освобождает «полон», взятый крымцами, затем участвует в отражении крымской орды от Болхова.

В 1567–1568 участвует в боевых действиях на литовской границе, в 1569 вместе с другими опричными воеводами сторожит «крымскую украйну», сначала в Калуге, потом в Туле. Заслуженно получает титул опричного окольничьего (при Иване Грозном это звание носили всего 5 человек в стране).

Когда в 1570 году  хан Девлет-Гирей  вторгается в  рязанскую землю, Д. Хворостинин и Ф. Львов с малыми силами переходят Оку, громят один из татарских «загонов», освобождают многих пленников и принуждают татар к отступлению.

В 1571 Д. Хворостинин поручается за земского воеводу князя Мстиславского, который не смог отразить нападение крымского хана на Москву, и спасает его от царской опалы. Поручается, между прочим, головой.

В июле 1572 Хворостинин играет основную роль в разгроме огромного татарско-турецкого войска в многодневной битве под Москвой у села Молоди, которую по праву можно считать за «Бородино» XVI века.

В 1577 году в качестве второго воеводы передового полка князя Голицына участвовал в осаде занятого шведами города Ревель.

В 1578 году Хворостинин назначен вторым воеводой Большого полка в Ливонском походе, во время которого войско под его начальством взяло город Оберпален, занятый после бегства короля Магнуса сильным шведским гарнизоном.

В 1579 году войска Хворостинина нанесли поражение литовско-ливонским войскам около Ржева.

 

  После отмены опричнины этот замечательный русский военачальник опять оказывается под давлением титулованной знати – хотя впереди у него ещё немало ярких побед, как например, под Лялицами над шведами. А служить Родине он будет до глубокой старости и последнего вздоха. Уже стариком Дмитрий Иванович Хворостинин внесёт огромный вклад в победу над шведами в войне 1590–1595: во главе русских войск он разобьёт близ Нарвы 4-тысячное шведское войско под руководством генерала Густава Банера (после тяжёлого боя шведы побегут к городу Везенберг).

 

Перед своей смертью (1591 г.) князь принял монашеский постриг под именем Дионисий.

 

Кстати, остаётся лишь поражаться, почему его имя не было включено телевизионщиками в список «Имена России». Вот уж действительно страна не хочет знать своих героев…

 

         В этом месте хотелось бы ненадолго остановиться и переспросить у горе-историков: так что вы там говорили про "разложившуюся оп­ричнину, которая мол, продемонстрировала полную небоеспособность"??  На примере подвигов Хворостинина, Одоевского, Телятевского, Шибаева и многих, многих других опричных мужей мы вновь можем убедиться: каждый плюющийся на опричнину – лжец.

…В 1572, вскоре после Молодинской битвы, опричнина как форма чрезвычайного положения была упразднена. Псевдоисторики объясняют это при помощи какого-нибудь вранья, например тем, что «опричники трусливо разбегались при виде врага» (где? когда?) и естественно не замечают, что она уже выполнила свои задачи. Удельные порядки были уничтожены. «Государства в государстве», частные армии, вотчинный суд и другие боярские привилегии приказали долго жить. Силы смуты и усобицы были, в основном, подавлены. Опричнина выполнила и столь существенную задачу военного времени, как «мобилизация землевладения».

 

         Как нельзя точно обобщил итоги опричнины историк И. И. Смирнов: «Опричнина окончательно и навсегда сломила боярство, сделала невозможной реставрацию порядков феодальной раздробленности и закрепила основы государственного строя Русского национального государства».

         Даже цареборцы А. А. Зимин и А. Л. Хорошкевич замечали такой результат опричнины, как «ликвидацию удельно-княжеского сепаратизма» и «разрушение твердынь феодальной децентрализации».

         В отражении крымско-турецкого нашествия 1572 года не заметно и следа той "странной" пассивности, которая была видна в действиях многих воевод ещё в 1571; теперь и земские, и опричные войска действовали быстро и слаженно. Похоже, в перерыве между крымскими нашествиями удары карательной машины пришлись по правильным адресатам!

 

         Обратимся же ещё к оклеветанному царю.

С Вашего разрешения приведу большой фрагмент книги «Как пройти в библиотеку Ивана Грозного» публициста Павла Шабанова:

"- Список славных деяний европейских монархов продолжает сам Иван Васильевич, в беседе с английским посланником сказавший: «Меня осуждают за границей, что я страшное злодеяние учинил в Новгороде… А велико ли было милосердие короля Людовика XI, обратившего в пепел и тление свои города Льеж и Аррас? Измену жестоко наказал он. И датский владыка Христиан многие тысячи людей извёл за измену».

Что-то тускнеет образ небывалого тирана, деспота и палача на фоне деяний «цивилизованных» монархов… Почему же во всем мире именно наш Иван Васильевич супер-тиран, сверх-палач? Ну, во-первых, он и сам себя нещадно чернил: «Увы, мне, грешному! Горе мне, окаянному! Ох, мне, скверному!..» Прочитав это, легковерные иноземцы и делали вполне логичный и обоснованный вывод: «Иван Грозный, прозванный за свою жестокость «Васильевичем»!!! (Это не моя опечатка, так во французском энциклопедическом словаре и было написано - «прозванный за свою жестокость «Васильевичем»). И к тому же не следует забывать, что западная церковь всячески одобряла и благословляла казни еретиков - а вот митрополит Московский Филипп прилюдно отказал в благословении Ивану Грозному, хоть тот трижды униженно просил его об этом. Не смог митрополит простить Ивана «за пролитую кровь христианскую». (Получается, нас обвиняют в жестокости только потому, что в России были приняты более высокие моральные критерии?? )

Ну а если он сам себя называл небывалым злодеем, то почему Запад будет спорить по этому поводу?

 

         Кстати, эти же иноземцы, называя Ивана Грозного небывалым тираном, в это же время несказанно удивлялись - оказывается, в России за воровство не вешают! Понятно их удивление - в это же время в Англии кража на сумму в шесть пенсов гарантировала виселицу.

         Но ведь есть люди, которые должны знать правду, и должны донести эту правду до нас - это профессиональные историки. Возьмем работу историка В.Б. Кобрина «Иван Грозный». Там написано, что «эпохе Ивана Грозного присущ невероятный масштаб репрессий». А откуда Кобрин это узнал? С источником у него всё в порядке. Это В.И. Ленин ему поведал, что русское самодержавие «азиатски дико», что «много в нём допотопного варварства». Ему вторят и другие корифеи исторической науки, которые так яростно обвиняли Ивана Грозного, что в запале нагородили превеликое множество несусветной чепухи. К примеру, трёх братьев Воротынских - Михаила, Александра и Владимира - они чудесным образом синтезировали в одну образцово-показательную жертву небывалой жестокости Ивана Грозного.

 

Или другой пример: Костомаров с подачи Курбского рассказывает о казни в 1561 году Ивана Шишкина с женой и детьми - а между тем у Зимина мы читаем, что через два года после "казни", в 1563 году, Иван Шишкин служит воеводой в Стародубе – как ни в чём ни бывало.

 

 Или вот ещё: в 1575 был приговорён к смерти новгородский епископ. - О, ужас! О, жестокий царь! Вот только приговорён он был за «…измену, чеканку монеты и отсылку её и других сокровищ королям польскому и шведскому, обвинён в содомском грехе... Всё его имущество - огромное количество лошадей, денег и сокровищ - было конфисковано… самого епископа присудили на вечное заключение в погреб, где он жил в оковах на руках и ногах, писал образа и картины, делал гребни и седла, питаясь одним хлебом и водою» (Джером Горсей).

Получается – приговорён, но не казнён. Жил в одиночестве, работал, питался скромно.

Как и подобает монаху…

            А может быть сравнить Ивана Васильевича с более близкими нашему времени деятелями?

При проведении столыпинской реформы за 8 месяцев 1906 года по решениям военно-полевых судов было казнено 1102 человека, более 137 в месяц, а если взять казнённых при Иване Грозном по максимуму - 5 тысяч человек за полвека (казнили и за убийство, изнасилование, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену), то простейший подсчёт даёт едва 8 человек в месяц на всю страну. Причём подавляющее большинство тех казнённых известно поимённо!

Казнили именно преступников, и не надо делать вид, что речь идет о безвинно пострадавших. Каждый смертный приговор при Грозном выносился только в Москве и утверждался лично царём, а приговор князьям и боярам - ещё и Боярской думой. Ну, а в начале гуманного 20го века - до предела упрощённое судопроизводство: посмотрели задумчиво на мужика - босой, косматый, и пахнет от него, канальи... Ну, не иначе, как бунтовщик! Завели за сарай и шлёпнули. Когда с подачи Столыпина Николай II подписал указ о военно-полевых судах, их тогда называли «скорострельными». Достаточно было объявить какую-то губернию на военном положении, как определённая категория уголовных дел переходила в ведение военно-полевых судов, состоявших из обычных строевых офицеров - даже военных юристов не привлекали (!). Суд свершался в течение 48 часов после ареста подозреваемого, и приговор, чаще всего - повешенье, приводился в исполнение в течение суток. Ясное дело - никакого серьёзного расследования быть не могло, так что гибли в основном - невинные! Ну что могли понимать в уликах и доказательствах два-три случайно назначенных строевых офицера, не умевшие произвести даже простейшие следственные действия?

     И после этого - Иван, значит, тиран и деспот, а душка Столыпин - чуть ли не икона для наших либералов.

 

         Никто не сносит в Европе памятники королям–убийцам, и соотечественники, и наши историки пишут о них, по крайней мере, почтительно - но только речь заходит об Иване Васильевиче…  Брызгая слюной, исходя кровавой пеной начинают рассказывать о совершенно уникальном, исключительном, неповторимом злодее, непревзойдённом тиране и палаче!

         Практически его современник, отделённый от Ивана Грозного вовсе небольшим количеством лет, царь Васька Шуйский (на троне с мая 1606 по июль 1610) в 1607 году обещал [бунтовщику] Болотникову и его соратникам помилование; когда те сдались, обещание было забыто – самого Болотникова утопили в Каргополе, а ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ пленных мятежников казнили весьма незатейливым способом – вывели их на берег Яузы и…  Дубиной по затылку - ТЮК, в воду - ПЛЮХ! Четыре тысячи ударов - четыре тысячи трупов поплыли по Яузе и дальше - по Москве-реке…

Илейку, назвавшегося Петром, сыном царя Фёдора, тоже казнили в Москве, вопреки обещанию даровать жизнь. Но! На памятнике работы Микешина «Тысячелетие России» (1862 год) Василию Иоанновичу Шуйскому нашлось место среди 109 выдающихся деятелей нашей страны, а вот Иоанна Васильевича Грозного там искать бесполезно…"

 

      Предложив читателю внимательно присмотреться к реформам Ивана и к его времени, публицист и писатель А. Тюрин по этому поводу пишет следующее: "…Не зная его имени, всякий разумный человек сказал бы, какой мощный, интересный, умный правитель. Однако достаточно произнести его имя – Иван Грозный – и в воображении возникают плахи, топоры и такое прочее, а на заднем плане - безумные глаза с картины Репина.

   Он жил в жестокую эпоху перехода от средневековья к Новому Времени – в период слома старой феодальной системы, когда весь мир был залит кровью, но число жертв его правления – и виновных и невиновных – было много меньшим, а то и вовсе микроскопическим по сравнении с числом жертв Карла Смелого и Людовика XI, Изабеллы Кастильской и Карла V Габсбурга, Франциска I и Генриха VIII Тюдора, Карла IX Валуа и Филиппа II, испанских конкистадоров и немецких инквизиторов, Елизаветы I и Оливера Кромвеля, герцога Шарля Эммануэля II и шведских генералов времен Тридцатилетней войны, имена которых помнят только историки.

Однако произнося «Изабелла» мы почему-то не рисуем в воображении сожжённую на аутодафе плоть марранов и морисков. Слова «открытие Америки» не сочетаются у нас со словами «крупнейший геноцид». «Королева Елизавета» не соотносится с парусниками-слейверами, трюмы которых набиты неграми-рабами. Произнося «Кромвель», мы вовсе не представляем ирландские селения, заваленные трупами. Ходя по Лувру, мы вряд ли думаем о том, что отсюда руководили крупнейшими массовыми убийствами. Видя благообразные портреты Франциска I и Шарля Эммануэля II, мы не говорим себе, что эти милые люди вырезали от мала до велика всех «еретиков» Прованса и Пьемонта.

Наоборот мы рассуждаем о гуманизме, Ренессансе, знакомстве с кукурузой и картофелем, развитии предпринимательства и складывании мирового рынка. Мы говорим о прогрессе цивилизации, который идёт, невзирая на давно обращённых в пепел «ведьм» и превращенных в удобрение «еретиков». Так, может быть, наше восприятие Ивана Грозного подвергалось длительной и целенаправленной обработке? И за этой обработкой стояли идеократические группировки, преследующие определенные политические цели?

 

Не лишним будет прибавить следующее. Историк из США Дэвид Стэннард в своей книге «Американский холокост: завоевание Нового Света» пишет: "Всего за 21 год после высадки Колумба на островах Карибского моря,  самый большой из них, переименованный адмиралом в Испаньолу (нынешние Гаити и Доминиканская республика), потерял практически всё свое коренное население - около 8 миллионов человек, убитых, погибших от болезней, голода, рабского труда и отчаяния.  Опустошительная сила этой испанской "ядерной бомбы" на Испаньоле была эквивалентна более чем 50 атомным бомбам типа хиросимской.  И это было только началом"

 

Мы хорошо помним кровавые итоги европейской Конкисты на американском континенте, побившей все "рекорды" Инквизиции в Европе – но всё же хотелось бы переспросить Вас,  ненадолго переведя разговор из плоскости морали в плоскость бездушной арифметики:

- Кто ещё из россиян считает скорость умерщвления населения России 432 человека в год (согласно Кобрину) гораздо более людоедской, чем 380 952 человек в год в Центральной Америке (согласно Стэннарду) – или такой точки зрения придерживаются только либералы??

 

О характере царя немец-историк Иоганн Эверс писал 200 лет назад: «Разумеется, во всех дошедших до нас источниках, как русских, так и иностранных, вполне согласны, что Иоанн справедливо заслужил имя Грозного. Но вопрос в том, был ли он вследствие справедливости строг до жестокости, или от чрезмерной склонности к гневу предавался до самозабвения грубым беспутственным жестокостям. Последнее представляется сомнительным. Известно, что между всеми государями, понявшими испорченность государственной машины и потребности народа и стремившимися править своим государством согласно такому пониманию, этому государю, то есть Иоанну, принадлежит весьма высокое место».

 

        А ливонский историк XVII века Х. Кельх, которого, кстати, очень выборочно цитирует Карамзин, в общей характеристике царя говорит: «Иоанн был рачителен к государственному управлению и в известные времена года слушал лично жалобы подданных. Тогда каждый, даже менее всех значущий, имел к нему доступ и смел объяснять свою надобность. Государь читал сам просьбы и решал без промедления. В государственные должности он производил людей к ним способных, не уважал никого и чрезмерно пёкся, чтобы они не допускали подкупать себя и не искали собственной выгоды, но всякому равно оказывали справедливость; жесточайше наказывал неоплатных должников, обманщиков, и не терпел, чтобы туземцы и чужестранцы таким образом обкрадывали друг друга».

         Данное высказывание Кельха Карамзин почему-то не процитировал…

 

Историк Н.С. Арцыбашев ещё в начале 19го века по поводу характера Грозного царя писал: «…хотя и можно заключить, что Иоанн был излишне строг и невоздержен, но отнюдь не изверг вне законов, вне правил и вероятностей рассудка, как объявлено (Карамзиным) в Истории Государства Российского».

 

       Вот и сам Карамзин вынужден признать: «(Иоанн) любил правду в судах… казнил утеснителей народа, сановников бессовестных, лихоимцев, телесно и стыдом… не терпел гнусного пьянства… Иоанн не любил и грубой лести».    (Где б достать такого правителя? откуда выписать?..)

 

         Князь Катырев-Ростовский (кстати, сторонник аристократических привилегий и мировоззрения кн. Курбского) писал о царе Иване: «Муж чудного разумения в науке книжного поучения и многоречив (красноречив) зело, к ополчению дерзостен и за своё отечество стоятелен… Той же царь Иван многая благая сотвори, воинство вельми любяше и требующего (требуемого) им (воинством) от сокровища своего нескудно подаваяша».

         «Грозный прощал дьякам „худородство“, но не прощал казнокрадства и „кривизны суда“. Он примерно наказывал проворовавшихся чиновников и взяточников», – пишет и Р. Скрынников.     Впрочем, наказанные за казнокрадство чиновники также чохом были отнесены псевдоисториками к жертвам опричнины…

 

Удивительно - но до масштабного идеологического промывания мозгов, русские образованные люди хорошо понимали суть деяний царя Ивана. Историк XVIII века И. Болтин писал, что Иван Грозный уничтожил «самодержавное владение вельмож». (Кто бы взялся уничтожить таковое владение вельмож на пространстве бывшего Советского Союза??)  Уничтожил, для того чтобы страна представляла собой единый монолит – а не аморфный конгломерат копошащихся микрокнязьков, гордых до чванливости – но совершенно бессильных перед стратегическими проблемами и вызовами времени.

 

Иван Васильевич жил в кровавом и беспощадном мире, где все государства стояли на костях, от самого своего создания. Англия выросла на умерщвлении кельтского населения. Германская Пруссия – на уничтожении балтских и славянских племен. Жестокость Ивана Васильевича выглядела скромно на фоне коллег-королей, и бледно даже на фоне небольшого немецкого епископства, где инквизиторская тройка могла за пару лет сжечь несколько тысяч «ведьм». Так что предлагаю не упиваться страшными сценками «Иоанновых казней», чем занимаются последние двести лет историки и литераторы - а вместе подумать о том, что дал своей стране этот человек и что он хотел дать.

 

Например: в ходе многолетних военных действий против крымских татар, грабивших и предававших огню ближние и дальние пределы государства, русские люди ставили многочисленные городки и остроги на южном направлении (в том числе и на территории современной Украины), отвоёвывая жизненное пространство у нетронутого плугом Дикого Поля, находящегося под контролем татар.

«Знакомясь с делом быстрой и систематической заимки „дикого поля“, мы удивляемся тому, что и это широкое предприятие организовывалось и исполнялось в те годы, когда, по привычным представлениям, в Москве существовал лишь террор „умалишенного тирана“» - замечает академик С. Ф. Платонов (Полный курс лекций по рус. истории, с. 203).

От себя замечу, что «привычные представления» на самом деле являются результатом тщательной промывки мозгов, организованной хозяевами информационного пространства. И на этом пространстве всё то разумное, доброе, вечное, что сделал для страны Иван Васильевич, затаптывалось с основательностью слоновьего стада. Освоение при царе Иване Дикого поля сделалось ещё одной прочно табуированной темой.

 

        …Любить Ивана Грозного современный человек, конечно, не обязан - слишком уж велика материальная и психологическая пропасть между нашей и его эпохой. Однако пытаться понять деяния основателя русского царства и его эпоху – это долг каждого думающего, образованного человека, если он считает себя таковым.

Если мы будем понимать причины введения опричнины в далёком 16 веке, то это вовсе не означает, что мы хотим её ввести заново в 21 веке. Просто надо ощущать, что это часть нашей истории и стыдиться тут нечего. Современные рафинированные англосаксонские демократы гордятся своим происхождением от залитых кровью «круглоголовых» бойцов Кромвеля, а респектабельные французские республиканцы не стесняются своего происхождения от бешенных республиканцев Марата и Робеспьера. И нынешние, такие гуманные, католические отцы совсем не стараются откреститься от своих предшественников, сжигавших в 16 веке детей и беременных женщин.         Почему, интересно? И почему мы не берём с них пример? – а вместо этого с упоительным сладострастием обливаем грязью прошлое великой страны?..

Ответить

Фотография stan4420 stan4420 10.04 2017

Накануне битвы.

Во время отхода от Москвы хана Девлет-Гирея в 1571 г. к нему пытался перейти мурза Абысланов, находившийся на царской службе. Пойманный русской заставой, он признался в том, что был послан к Девлет-Гирею воеводой И.Ф. Мстиславским с предложением во время нового похода сдать Москву. Глава Земской думы был арестован и признался во всем. Но он обещал впредь верно служить царю и его детям. За князя вступились опричные и земские воеводы, сражавшиеся под его руководством. Трое крупнейших воевод поручились за опального, обещая в случае его новой провинности выплатить залог. Князь был освобожден и направлен наместником в Новгород. (А должен был бы пойти на эшафот…)

В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей при поддержке Османской империи и в согласовании с Речью Посполитой выступил в поход на Русь. По мнению академика Р. Ю. Виппера: «крымский хан действовал по соглашению с Сигизмундом, об этом знали в Москве сторонники польской интервенции (участники заговора Челяднина-Старицкого), которые все ещё не перевелись, несмотря на казни предшествующего трехлетия; они „не доглядели“ приближения татар, не сумели, или, лучше сказать, не захотели организовать оборону столицы». Девлет-Гирей обошёл дальние патрули, опрокинул войска земских воевод Вольского и Мстиславского и мощным ударом взял Москву. Оценить количество погибших и захваченных в плен представляется весьма трудным, историки называют цифры от 60 до 80 тысяч уведённых в рабство и от 40 до 70 тысяч погибших. Так вот, князь Мстиславский, письменно признавший свою ответственность за поражение и последующий погром Руси, был прощён царём благодаря ходатайству митрополита Кирилла.

 

О битве.

Будем считать, что фраза о способности опричников применять оружие только против своих безоружных граждан, при полной небоеспособности на войне – всего лишь ещё одна рядовая ложь против России. Хотя бы уже потому, что имя так "любимого" либералами главного опричника страны Григория Бельского (Малюты Скуратова) впервые упоминается в разрядных книгах в 1567 году - нет, не как подающего надежды молодого инквизитора: в то время он занимал должность «головы» (сотника) опричного войска в военном походе на Ливонию. Там же Малюта Скуратов-Бельский и окончил свою жизнь: пал смертью храбрых при штурме литовской крепости Вейсенштейн (ныне Пайде) - увлекая за собой остальных воинов, он одним из первых взобрался на крепостную стену и был сражён наповал…

И на оскорбительный вызов, что мол царь Иоанн, как послед­нее трус, бросил войско и начал пря­таться едва ли не под женскими юбками нужно ответить следующим образом. Никому не приходит в голову обвинять в трусости Великого князя Георгия, бежавшего из осажденного Батыем Владимира на Сить для сбора войск. А ведь там последствия были гораздо тяжелее: не только полная гибель города со всеми гражданами, но и 240-летнее татарское  рабство  всей державы! Однако, что для  Георгия некоторые историки  и горе-историки считают государственной необходимостью (собрать войско для войны), то для Иоанна Грозного, по их мнению - преступная трусость.

Но в данном случае обвинять Грозного в трусости и отступлении вообще нет оснований!

В реальности дело происходило так: в начале мая 1571 г. разведка доложила, что татар не видно и набег, скорее всего, откладывается. Поэтому царь счёл возможным 16 мая вернуться в столицу. Иоанн не знал, что в это время огромное войско крымцев уже подходили к границе Руси. Но шли они не привычной дорогой, а тайными путями, в обход сторожевых застав. Их вели знатные изменники под предводительством К. Тишенкова.

23 мая - через неделю после отъезда царя! – хан Девлет-Гирей вышел к Оке  благодаря тайным осведомителям, высокопоставленным изменникам в русских рядах. Ему навстречу направили войско. Об измене говорит и то, что  пока татары переправлялись, пять земских  полков - 60 000 человек - не сдвинулись  с места  и не пытались препятствовать переправе (!), ссылаясь  на царский приказ не покидать предназначенных для охраны рубежей.  Только опричный полк под командой  Я. Ф. Волынского  встал на пути у татар. Но  число  смельчаков  не превышало   6 тысяч человек, и они были просто сметены 40-тысячной Ордой. Дождавшись, пока татары закончат переправу и уйдут к Москве, земские "храбрецы", так и не сделав ни одного выстрела, снялись с позиций и поспешно бежали к столице. Царь, узнав о случившемся и прекрасно понимая, что причиною такого положения дел является не только преступная халатность земских воевод Вольского и Мстиславского, но и прямая измена, был вынужден покинуть Москву - подальше от татар собирать подкрепление. Земские полки, бежавшие от Оки, вместо того, чтобы встретить врага в чистом поле, поспешно сели в осаду среди деревянных московских посадов. На другой день, 24 мая, татары зажгли предместья. Армия погибла в огне, воевода И. Д. Бельский задохнулся в подвале дома, где пытался спрятаться, "комендант" Москвы Вороной-Волынсков сгорел, самоотверженно пытаясь спасти опричный двор. Татары, переловив разбегавшихся из пламени жителей, ушли восвояси. Сами крымцы, сообщая о победе своим союзникам польскому королю Сигизмунду и князю-изгою Курбскому, писали примерно о 60 000 убитых  и таком же  количестве пленных. Сразу же  после набега  были казнены  князь М. Черкасский, не сумевший провести в срок мобилизацию всех опричных войск для отпора крымцам, и князь В.И. Тёмкин-Ростовский, ответственный за организацию обороны столицы. Князь Мстиславский, как уже было сказано, свою вину признал и был прощён.

            Исследователь В.Г. Манягин  пишет, что Иван IV как руководитель страны сделал верные выводы из поражения 1571 года. Комиссия Воротынского разработала эффективный план защиты южных рубежей, в соответствии с которым в 70-х годах XVI века правительство обставило степь цепью укреплённых острогов от Донца до Иртыша. Но самое главное другое: Русь смогла с подачи царя подготовить силы для битвы при Молодях - и взять реванш за поражение уже на следующий год.

           

Теперь о роли опричнины в этой войне. Опричное войско не превышало тогда 5-6 тысяч человек. Несмотря на малочисленность, оно сыграло выдающуюся роль в защите России – и в битве при Молодях тоже. Например, в ночь на 28 июля 1572 года всё 120-тысячное  крымско - татарское войско перешло Оку. Хан Девлет Гирей по серпуховской дороге пошел на Москву, обходя Тарусу и Серпухов с востока, и отбросил после кровопролитного боя у верховьев Нары русский полк правой руки под командованием князя Никиты Романовича Одоевского.  Кто был этот князь Одоевский, с одним полком (!) заступивший дорогу огромной татарской армии?– а был он боярин и знатный воевода, который почти все свои походы совершал «из опричнины»!

         На следующий день 29 июля 1572 арьергард крымских татар был атакован отрядом русских войск под руководством молодого опричного воеводы князя Дмитрия Хворостинина. В результате яростного боя крымский арьергард был практически уничтожен – даром, что был втрое больше! Но это было только полдела. Узнав о разгроме арьергарда и опасаясь за свой тыл, Девлет-Гирей повернул своё войско. К этому времени русские уже развернули гуляй-город вблизи Молодей в удобном месте, расположенном на холме и прикрытом рекой Рожаей. Отряд опричника Хворостинина оказался один на один со всей крымской армией, но, правильно оценив обстановку, молодой воевода не растерялся и мнимым отступлением заманил противника к гуляй-городу. Быстрым манёвром уведя своих воинов в сторону, он подвёл врага под убийственный артиллерийско-пищальный огонь – и «многих татар побили». 2 августа в тяжелейшей битве за гуляй-город против многократно превосходящего противника опричники опять отличились: обойдя атакующие войска крымцев с фланга и тыла, полки Хворостинина и Воротынского нанесли решающий удар, поставивший точку в войне - не выдержав этого двойного удара, крымцы и турки побежали, бросая оружие, обозы и имущество. Потери их были огромны – погибли все 7 тысяч присланных султаном янычар, большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого хана Девлет-Гирея. Множество высших крымских сановников попало в плен. Во время преследования пеших крымцев  до переправы  через Оку было  перебито большинство  бежавших, а также  ещё один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов – из почти 120-тысячной армии!

 Кстати, командующий Дивей-мурза был взят в плен именно опричником, Иваном Шибаевым.

 

Таким образом, разорённая предыдущими крымскими набегами 1566–1571 гг. и стихийными бедствиями конца 1560-х гг., воюющая на два фронта Русь смогла выстоять и сохранить свою независимость в тяжелейшей критической ситуации. Заслуга в этом принадлежит - среди прочих русских ратников - и "верным мужам государевым", т.е. опричникам!

Ответить

Фотография stan4420 stan4420 31.07 2017

Почему злодеи-иностранцы так клеветали на Грозного

некоторые хвалили , по их словам царь был «ко ополчению дерзостен и за державу стоятелен…».

В темах про Ивана 4 и битве при Молодях я уже частично касался этого вопроса, здесь же это будет выпадением из темы.

кажется это именно с М. Воротынским  историки нахомутали - на его счёт отнесли поступки, которых он не совершал, и наоборот, приписали другим то, что он делал. Впрочем, я этой темой занимался лет 5 назад, сейчас уже не всё помню

Ответить

Фотография Ученый Ученый 31.07 2017

 

Почему злодеи-иностранцы так клеветали на Грозного

некоторые хвалили , по их словам царь был «ко ополчению дерзостен и за державу стоятелен…».

В темах про Ивана 4 и битве при Молодях я уже частично касался этого вопроса, здесь же это будет выпадением из темы.

кажется это именно с М. Воротынским  историки нахомутали - на его счёт отнесли поступки, которых он не совершал, и наоборот, приписали другим то, что он делал. Впрочем, я этой темой занимался лет 5 назад, сейчас уже не всё помню

 

Негативное отношение к Ивану Васильевичу видно в том, что в зарубежной историографии он именуется Ivan the Terrible, т.е. ужасный, страшный, а слово Грозный в русском языке имеет позитивный смысл - сильный, страшный для врага, но способный защитить своих. В то же время Петра 1 единодушно называют Peter the Great.

 

И это не только мнения иностранцев. При установке памятника 1000летию России, царь отказался поместить там изображение Ивана Грозного. РПЦ отказалось его канонизировать. Согласитесь, что царя и церковь трудно заподозрить в русофобии.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 03.08 2017

МО́ЛОДИНСКАЯ БИ́ТВА 1572, решающее сражение между рус. и тат. войсками во время набега крымского хана Девлет-Гирея I на Рус. гос-во. Состоялось 30 июля – 2 авг. в окрестностях с. Молоди, расположенного в 15 км к северу от крепости Лопасня (ныне г. Чехов Моск. обл.), на р. Рожай.

 

Пытаясь развить успех набега 1571 (см. в ст. Крымских ханов набеги), хан Девлет-Гирей I потребовал от царя Ивана IV Васильевича возвращения его «юртов» – Казани и Астрахани, а также уничтожения рус. укреплений на реках Сунжа и Терек. В связи с отказом царя крымский хан подготовил новое нападение, собрав армию, насчитывавшую не менее 60 тыс. крымских и ногайских татар, в её состав входил и тур. отряд из кафинского гарнизона.

 

Рус. правительство назначило весной 1572 на рубеж «от Поля по украинам» новых воевод с задачей готовить свои крепости к возможному приходу татар. В апреле в Коломне проведён смотр собранных земских и опричных войск во главе с кн. М. И. Воротынским. Формировавшаяся армия насчитывала по заранее составленным спискам 20034 чел. Полки размещались в городах по Оке, вдоль которой были восстановлены старые укрепления. Большой полк под команд. кн. Воротынского и И. В. Шереметева встал в Серпухове; полк правой руки кн. Н. Р. Одоевского и Ф. В. Шереметева – в Тарусе; полк левой руки кн. А. В. Репнина и П. И. Хворостинина – на Лопасне; передовой полк кн. А. П. Хованского и Д. И. Хворостинина – в Калуге; сторожевой полк кн. И. П. Шуйского и В. И. Умного-Колычева – в Кашире.

 

Полагаясь на многочисленность своей армии, Девлет-Гирей I двинулся к гл. «перелазам» через Оку. В ночь на 27 июля авангардный ногайский отряд мурзы Теребердея стремит. ударом сбил рус. заставу, прикрывавшую «Сенькин перевоз». Войска Дивея-мурзы овладели другим окским «перелазом», рядом с устьем р. Протва. Несмотря на захват второго плацдарма, гл. силы крымских войск переправились через «Сенькин брод». Рус. воеводы, находившиеся в Кашире и Тарусе, не успели прикрыть эти переправы и помешать сосредоточению врага для решающего броска к Москве.

 

В ночь на 28 июля прорвавшиеся через окский рубеж войска Девлет-Гирея I по серпуховской дороге двинулась к Москве. Большой полк, оставив позиции под Серпуховом, пошёл вслед за крымской армией. С флангов от Калуги шёл передовой полк, от Каширы – сторожевой полк.

 

30 июля у Молодей передовой полк настиг арьергардные части армии Девлет-Гирея I и разгромил их. Встревоженный ударом рус. конницы, хан остановил наступление и направил против войск кн. А. П. Хованского и Д. И. Хворостинина находившийся при нём отборный отряд. Маневрируя, передовой полк подвёл противника под удар подошедшего к месту боёв большого полка, укрепившего свои позиции спешно поставленным на р. Рожай гуляй-городом. Постепенно столкновение у Молодей переросло в большое сражение. Под прикрытием ружейного и арт. огня засевших в гуляй-городе стрельцов и нем. наёмников крымское войско постоянно атаковали дворянские конные сотни. В одной из атак суздальский сын боярский И. Ш. Алалыкин взял в плен тат. военачальника Дивея-мурзу; в бою погиб ногайский мурза Теребердей.

 

Стихшая на время М. б. возобновилась через два дня, в течение которых происходили небольшие столкновения. 2 авг. Девлет-Гирей I начал решительный штурм гуляй-города. Во время ожесточённого сражения под стенами дерев. крепости часть рус. войска обошла неприятельскую армию и нанесла по ней удар с тыла. Одновременно противника атаковали находившиеся в гуляй-городе отряды рус. и нем. пехоты. Не выдержав двойного удара, татары отступили, понеся значит. потери. Среди погибших оказались ближайшие родственники Девлет-Гирея I. В ночь на 3 авг. остатки крымских войск отступили на юг. Стараясь оторваться от погони, хан выставил неск. заслонов, которые были уничтожены преследовавшими их рус. отрядами.

 

М. б. – важный этап в борьбе Рус. гос-ва с набегами крымских ханов и поддерживавшей их Османской империей.

 

 

Лит.: Буганов В. И. Документы о сражении при Молодях в 1572 г. // Исторический архив. 1959. № 4; он же. Повесть о победе над крымскими татарами в 1572 г. // Археографический ежегодник за 1961 г. М., 1962; Бурдей Г. Д. Молодинская битва 1572 г. // Ученые записки Института славяноведения. М., 1963. Т. 26; Буганов В. И., Бурдей Г. Д. Преславная победа // Вопросы истории. 1972. № 8; Волков В. А. Войны и войска Московского государства. М., 2004; Каргалов В. В. Московские воеводы XVI–XVII вв. 2-е изд. М., 2006.

 

Волков В.А. Молодинская битва 1572 // Большая российская энциклопедия

 

http://bigenc.ru/dom...ry/text/2225071

Ответить