Пердикка, сын Оронта. В момент смерти Александра Великого состоял в числе царских телохранителей, стоял во главе конницы и пребывал в Вавилоне, при царе. Умирая, Александр Великий якобы передал свой перстень Пердикке, со словами "лучшему". После краткой борьбы с Мелеагром после смерти Александра Великого, Пердикка добился принятия своих условий Филиппом Арридеем и Мелеагром, и был назначен хилиархом (был поставлен во главе войск Гефестиона, т. е. правителем всей империи) и общим регентом. Мелеагр получил более скромную должность эпарха при хилиархе Пердикке. Мелеагр, во главе пехоты, стоял за признание царём "чистого македонянина, и к тому же царского рода" - Арридея, сына царя Филиппа (согласно Юстину, его мать была блудницей из Ларисы, и поэтому Птолемей, сын Лага, не хотел признавать его), тогда как Пердикка выступил за признание царём в равной мере также и сына Роксаны от Александра Великого, если только она разрешится сыном. Когда казалось уже, что победит мнение Мелеагра, слабоумный Арридей сам выступил в поддержку мнения Пердикки, и переломил исход. В результате сам Арридей получил тронное имя Филиппа III.
В частности, Юстин (Эпитома "Истории Филиппа" Помпея Трога XIII 2.1-4.3) пишет:
Гл.2. (1) Впрочем, все они после убийства Александра, хотя и испытывали радость, однако в полной безопасности себя не чувствовали, ибо ведь все они добивались одного и того же. (2) Не менее, чем друг друга, опасались они и солдат, которые становились все разнузданнее и на благосклонность которых положиться было нельзя. (3) Даже то, что все они были равны друг другу, еще усиливало их вражду, так как ни один из них не превосходил других настолько, чтобы остальные подчинились ему. (4) И вот они в полном вооружении сходятся во дворец, чтобы установить какой-то определенный порядок [при данном положении вещей]. (5) Пердикка полагает, что нужно ждать родов Роксаны, которая уже на девятом месяце беременности и вот-вот должна родить от Александра; если она родит мальчика, его следует поставить в наследники отцу. (6) Мелеагр возражает, [говоря], что не следует оттягивать решение и дожидаться гадательного исхода родов Роксаны; нечего ждать, что родятся какие-то цари, надо использовать уже родившихся. (7) Хотят они мальчика, – так в Пергаме уже имеется сын Александра по имени Геркулес, рожденный Барсиной; (8) если же они предпочитают юношу, то в лагере находится Арридей, брат Александра, человек добродушный, которого весьма охотно примут все не только за его собственные качества, но и за то, что он сын Филиппа. (9) Кроме того, Роксана по происхождению персиянка, и не подобает, чтобы македоняне брали себе царей, у которых в жилах течет кровь тех, чьи царства они разрушили. (10) Этого и сам Александр не хотел. Да, наконец, и умирая, он даже не упомянул о Роксане. (11) Птолемей отказался признать царем Арридея не только из-за постыдного занятия его матери – ведь Арридей был рожден от блудницы из Ларисы, – но также из-за серьезной болезни, которой он страдал; как бы не случилось так, что он будет только называться на рем, а править будет другой. (12) Лучше уж выбрать царя из тех, кто благодаря своим высоким достоинствам стоял ближе всего к царю, кто правит областями, кому поручается ведение войн, а не подчиняться власти не достойных [ее], которые будут править от имени царя. (13) Победило мнение Пердикки, и к нему присоединились все остальные. (14) Итак, было решено ждать родов Роксаны и, если родится мальчик, дать ему в опекуны Леоната, Пердикку, Кратера и Антипатра; немедленно все дали клятву повиноваться этим опекунам.
Гл. 3. (1) Между тем как всадники присоединились к этому решению, пехотинцы вознегодовали, что им не предложили участвовать в совещании; они провозглашают царем Арридея, брата Александра, выбирают ему из своей среды телохранителей и приказывают ему именоваться по отцу Филиппом. (2) Когда об этом было сообщено всадникам, они послали к пехотинцам, чтобы их успокоить, двух командиров – Мелеагра и Аттала. Они же, стремясь усилить свое влияние путем лести рядовой солдатчине, не выполнили своего поручения и присоединились к пехотинцам. (3) Мятеж тотчас же разросся, как только приобрел главарей и советников. (4) Вооруженные пехотинцы врываются во дворец, чтобы уничтожить конницу. (5) Узнав об этом, всадники в страхе выступают из города, располагаются лагерем и, в свою очередь, начинают запугивать пехоту. (6) Но и взаимная вражда между главными [полководцами] не прекращалась. (7) Аттал подсылает убийц к главе противоположной партии – Пердикке. (8) [Однако] убийцы не осмеливались на него напасть, он был вооружен, держал себя вызывающе и выказал такую твердость духа, что по собственной воле вышел к пехотинцам, созвал их на сходку и разъяснил им, какое преступное дело они затеяли. (9) Пусть они подумают, [говорил он], против кого они подняли оружие; ведь это не персы, а македоняне, не враги, а сограждане, многие из них даже их родственники и, во всяком случае, их соратники, сотоварищи по лагерю и опасностям. (10) Какое восхитительное зрелище для их врагов! Как они будут радоваться тому, что те, чье оружие нанесло им горестное поражение, теперь убивают друг друга и своей кровью совершают надгробные жертвоприношения теням ими же убитых врагов!
Гл. 4. (1) Когда Пердикка произнес эту речь с исключительным своим красноречием, он до такой степени тронул пехотинцев, что они, одобрив его предложения, единогласно избрали его в вожди. (2) Затем и со всадниками было достигнуто соглашение, и они пошли на то, чтобы признать царем Арридея. (3) Часть державы была предназначена и сыну Александра, если он родится. (4) Все эти переговоры проводились вокруг тела Александра, помещенного в середине зала, чтобы он в своем царственном величии как бы явился свидетелем этих распоряжений.
В Вавилоне после победы мнения Пердикки произошло перераспределение сатрапий, как того пожелал Пердикка.
Вавилонский передел сатрапий (согласно Юстину - по жребию), 323 г. до н. э.:
- Заботы о лагерях, войске и царях поручили Мелеагру (в качестве эпарха) и Пердикке (как хилиарху).
- Египет, Ливия, а также прилегающая к Египту часть Аравии - Птолемей, сын Лага (возведённый Александром Великим за доблесть из рядовых в полководцы, согласно Юстину), имея при себе заместителем Клеомена из Навкратиса (сатрапа Египта при Александре Великом; он возвёл и Александрию в Египте).
- Часть Сирии и Финикия - Лаомедон из Митилены.
- Киликия - Филота.
- Каппадокия, Пафлагония и территории на побережье Чёрного моря вплоть до Трапезунта (эти последние - это территории, куда Александр не вторгался, и покорены они не были) - Эвмен Кардийский, бывший секретарь Александра Великого.
- БОльшая часть западной Малой Азии, включая Великую Фригию, Ликию и Памфилию (у Юстина - Великая Фригия и только) - Антигон Одноглазый, сын Филиппа и Стратоники.
- Ликия и Памфилия (согласно Юстину) - Неарх.
- Кария - Кассандр (у Диодора Сицилийского - Асандр).
- Лидия - Менандр.
- Геллеспонтская Фригия (по Юстину - Малая Фригия) - Леоннат, сын Антея (Александр Македонский передал её некоему Каласу, а затем она доставалась Демарху, прежде чем попасть под власть Леонната).
- Было решено, что стоящие во главе Индии (в т. ч. назначенные Александром Великим Таксил - согласно Юстину, он ныне получил земли между реками Инд и Гидасп - и Пор), Бактрии, Согдианы и других племен на берегу океана или Красного моря обладали и военной властью в пределах подвластных им стран.
Примерно также и у Юстина (XIII 4.19):
Во главе [дальней] Бактрианы и индийских областей были оставлены прежние наместники.
- Колонии, выведенные в индийские пределы - Пифон, сына Агенора.
- Паропамисады у Гиндукуша - бактриец Оксиарт, отец Роксаны.
- Арахосия и Гедросия - Сибиртий.
- Ария и Дрангиана - Стасанор из Сол (согласно Диодору Сицилийскому) или иной Стасанор (по Юстину).
- Согдиана (согласно Юстину) - Стасанор из Сол.
- Бактрия и Согдиана (согласно Юстину - только Бактрия) - Филипп (у Диодора Сицилийского; согласно Юстину - Аминта).
- Парфия (согласно Юстину) - Филипп.
- Парфия и Гиркания (у Диодора Сицилийского; по Юстину - просто Гиркания) - Фратаферн.
- Персия - Певкест.
- Кармания - Тлеполем.
- Мидия (у Диодора Сицилийского; у Юстина - Великая Мидия) - иллириец Пифон (Пейтон), сын Кратеваса.
- Мидия (у Диодора; по Юстину - Малая Мидия) - Атропат, тесть Пердикки.
- Вавилония - Архон (у Юстина - Архонт из Пеллы).
- Сузиана (по Юстину) - Скин (Scynus).
- Месопотамия - Аркесилай.
- Фракия, Херсонес и приграничные с Фракие страны вплоть до Салмидесса на Чёрном море - Лисимах, сын Агафокла.
- земля за пределами Фракии, до иллирийцев, трибаллов и агриан, сама Македония и Эпир, до Керавнийских гор, вместе со всей Грецией - Кратер, сын Александра (в варианте Юстина, ему доверили царскую казну) и Антипатр, сын Иолы.
Во главе кавалерии гетайров, на самую престижную должность, был поставлен Селевк, сын Антиоха. Первым ими командовал Гефестион, Пердикка после него, и третьим - Селевк. Селевк был назначен верховным начальником над лагерями.
Во главе царских телохранителей ставят Кассандра, сына Антипатра.
Труп Александра Македонского доверено было перевезти к Аммону в Египет новому царю, Арридею.
Партия Мелеагра теряла силы. Вскоре Пердикка одолел окончательно Мелеагра, уничтожив или запугав большинство его сторонников. Юстин (XIII 4.7-8) пишет:
(7) И вот теперь-то Пердикка, таивший злобу против зачинщиков мятежа, внезапно, без ведома своего соправителя, назначил в лагерях на предстоящий день очистительные жертвоприношения по случаю смерти Александра. (8) После того как Пердикка выстраивает в поле войско в полном вооружении, он обходит [фронт] и, вызвав с согласия всех из разных манипулов наиболее беспокойных, тайно приказывает их казнить.
Затем устранили и самого Мелеагра. Против бунтовавших в Верхних Сатрапиях греков-поселенцев во главе с Филоном из Эниан был направлен с войском Пифон, который обманул греков и перебил их, несмотря на заключённый с ними договор. Затем Пердикка помог Эвмену Кардийскому покорить Каппадокию, пленив и повесив царя страны Ариарата после двух сражений. Антигон Одноглазый не явился на помощь Эвмену Кардийскому, был вызван на суд Пердиккой, на который не явился, что положило начало их вражде. Затем в результате переговоров с сильнейшими из македонян, Пердикка пришёл к консенсусу с Антипатром и Кратером (Кратер был отправлен Александром Великим перед смертью в Македонию во главе 10.000 отряда, чтобы сменить Антипатра в качестве правителя покорённых Южных Балкан, и по прибытии туда не стал делать этого, в связи со смертью царя, а стал сотрудничать с Антипатром - в частности помог ему победить греков в Ламийской войне), и женился с дочерью Антипатра Никеей (одновременно со сватовством Никеи, к нему прибыли и послы Олимпиады, предлагая в жёны Пердикке сестру Александра Великого, Клеопатру, вызвав у регента задумчивость по поводу того, кого он должен был выбрать - Эвмен настаивал на Клеопатре, но брат Пердикки Алкета убедил его взять Никею). Затем Пердикка и его брат Алкета казнили Кинану - дочь царя Филиппа и Эвридики, жену Аминты, сына царя Пердикки III, казнённого Александром Великим вскоре после восшествия на престол, в 338 г. до н. э., перед выступлением против Персии. Перед смертью Кинана успела отправить свою дочь Адею (позднее прозванную Эвридикой) к Филиппу Арридею, чтобы она вышла за него замуж. Позднее этот брак состоялся, причём с одобрения Пердикки, который т. о. хотел успокоить своё войско. Однако Антигон Одноглазый, недавно изгнанный хилиархом из своей сатрапии за то, что вопреки его указу не оказал помощи Эвмену в покорении Каппадокии, обвинил Пердикку в глазах Антипатра и Кратера (у которых нашёл убежище), что он имеет большие амбиции и претендует на царскую власть. Особенно сильно он оговорил его, обвиняя в якобы чрезмерной жестокости при казни Кинаны, и приувеличивал в своём повествовании о произошедшем. Затем через Менандра, сатрапа Лидии, Антигону Одноглазому стало известно, что Пердикка решил развестись с Никеей и жениться с Клеопатрой, которой присылает подарки в Сарды. И он сообщил обо всём Кратеру и Антипатру. В результате Антипатр прервал военные действия в Греции, не завершив разгрома этолийцев (конец Ламийской войны), и начал готовиться к войне с Пердиккой, для чего переправился в Малую Азию (из Херсонеса через Геллеспонт) вместе с Кратером. В союз с ними вступили Антигон Одноглазый и Птолемей, сын Лага, сатрап Египта (Филипп Арридей, державший у себя тело Александра Великого, вопреки желанию Пердикки, отвёз его к Птолемею в Египет из Вавилона через Дамаск, хотя его предприятию мешал товарищ Пердикки - Полемон; тело Александра сперва привезли в Мемфис, а через несколько лет - в Александрию). Единственным реальным союзником Пердикки оставался только Эвмен Кардийский (Неоптолем очень быстро переметнулся в лагерь его противников). Пока Антипатр и Кратер безуспешно боролись с Эвменом (сначала они попытались привлечь его на свою сторону, но он не стал предавать Пердикку, что сделал Неоптолем: в результате развернувшейся войны победителем вышел Эвмен - он получил от Пердикки для войны значительные силы, а также войска Неоптолема и брата Пердикки Алкеты - а Неоптолем и Кратер погибли в сражениях с ним, хотя пехоте Кратера и удалось почти полностью спастись и вернуться к Антипатру), Пердикка с огромным войском вторгся из Дамаска в Египет, тогда как Антипатр спешно направлялся через Киликию в Египет, на помощь Птолемею. Пердикка выдвигал против Птолемея обвинения, но тот публично защищался и оправдался, доказав безосновательность обвинений. В начавшейся войне, хотя войска Пердикки были против неё, Птолемей успешно организовал оборону страны. У Пелузия Пердикка хотел расчистить русло Нила, но вызвал разлив реки, тогда как Птолемей успел уже защитить все важнейшие крепости сильными гарнизонами, хорошо оснащёнными, в т. ч. метательным оружием. Однажды ночью Пердикка быстрым маршем прошёл до Нила, к укреплённому пункту Верблюжий форт. Диодор Сицилийский пишет (Историческая Библиотека XVIII 33.6-36.7):
И на рассвете он первым делом послал армию на переправу: слоны в авангарде, затем за ними следовали щитоносцы и, те, кто нес лестницы, и прочие, кого он собирался использовать в нападении на форт. Последними шли храбрейшие из кавалерии, которую он планировал отправить против войск Птолемея, если таковые появятся.
34. (1) Когда они наполовину переправились, показался Птолемей со своими отрядами, спешащий на защиту позиции. Хотя она начала подвергаться атаке, они устремились в форт, и подали знак о своем прибытии звуками трубы и криками, войска Пердикки не испугались, а смело штурмовали укрепления. (2) Немедля щитоносцы подготовили приставные лестницы и начали ставить их, в то время как слоны ломали частокол и разрушали бруствер. Однако Птолемей, собравший лучших солдат вокруг себя, и желая ободрить других командиров и друзей перед лицом опасности, взял длинное копье и заняв место на укреплениях, выколол глаза первому слону, так как он находился в высокой позиции, и ранил индуса-погонщика. Затем, полный презрения к опасности, он разил и калечил тех, кто поднимался по лестницам, сталкивая их, одетых в доспехи, в реку. (3) Следуя его примеру, друзья сражались смело и следующего зверя сделали совершенно бесполезным, сбив индуса, который управлял им. (4) Битва за стены длилась очень долго, войска Пердикки, нападая поочередно, прилагали все усилия, чтобы взять крепость штурмом, не смотря на многие героические столкновения, случившиеся по причине личной отваги Птолемея и его призывов к своим друзьям, показать как свою преданность, так и мужество. (5) Много людей было убито с обеих сторон, таково было исключительное соперничество командиров, солдаты Птолемея имели преимущество в высоте позиции, а Пердикки - в своей численности. Наконец, когда обе стороны провели целый день в сражении, Пердикка отказался от осады и вернулся в лагерь.
(6) Покинув лагерь ночью, он тайно ушел и пришел в место, которое находится напротив Мемфиса, в этом месте Нил разделяется и образует остров достаточно большой, чтобы на нем разместилась с безопасностью в лагере очень большая армия. (7) На этот остров он начал переправу своих людей; солдаты двигались с трудом из-за глубины реки, вода доходила до подбородка и волны сбивали их, особенно мешало снаряжение.
35. (1) Пердикка, видя трудности, связанные с течением, попытался уменьшить напор реки, расположив слонов в ряд слева, таким образом, смягчив силу потока, а справа - всадников, с помощью которых он перехватывал людей, унесенных рекой и переправлял их в безопасности на другую сторону. (2) Необычная и удивительная вещь случилась во время этой переправы армии, а именно, после того, как первые люди перешли в безопасности, те, кто пытался перейти потом, оказались в большой опасности. Ибо, хотя не было никакой видимой причины, река стала гораздо глубже, и их тела оказались полностью под водой, они, каждый и все вместе, могли бы стать совершенно беззащитны. (3) Когда они искали причины этого подъема, то истина не могла быть найдена путем рассуждений. Одни говорили, что где-то выше по течению были перекрыты отводные каналы, которые были до этого открыты, что сделало брод глубже, другие говорили, что прошел дождь в областях выше по течению, что увеличило объем Нила. (4) Однако, это не была одна из этих причин, получилось так, что первые перешедшие в брод были свободны от опасности, потому что песок при их движении был спокоен, но в ходе другой переправы от лошадей и слонов, которые прошли до и после пехоты, песок, потревоженный их ногами, пришел в движение под воздействием течения, и был перемещен вниз по течению, место переправы было взрыхлено и, таким образом, брод стал глубже в середине реки.
(5) Поскольку остальная часть его армии не могла пересечь реку по этой причине, Пердикка был в большом затруднении; и, так как те, кто переправился, были не достаточно сильны, чтобы сражаться с врагом, так и те, кто остался на берегу, были не в состоянии прийти на помощь своим товарищам, он приказал всем вернуться обратно. (6) Когда все были таким образом вынуждены пересекать поток, тем, кто умел хорошо плавать и были сильны телом, удалось переплыть Нил с великим напряжением сил, выбросив большую часть своей амуниции, а остальные, из-за отсутствия у них такого умения, некоторые были поглощены рекой, другие были выброшены на берег на стороне врага, но большинство, унесенные течением, через некоторое время были съедены речными животными.[17]
36. (1) Итак, более двух тысяч человек погибло, среди них несколько высокопоставленных командиров, рядовые возненавидели Пердикку. Птолемей, между тем, предал огню тела тех, кто был выброшен на берег на его стороне реки и, даровав им достойные похороны, послал останки родным и близким погибших.
(2) Эти события привели к тому, что македоняне стали гораздо более нетерпимы к Пердикке, а их симпатии обратились к Птолемею. (3) Когда наступила ночь, лагерь был заполнен причитаниями и плачем, потому что много людей было бессмысленно потеряно вовсе не от удара врага, и из них не менее тысячи стали пищей для зверей. (4) Поэтому многие командиры собрались вместе и обвиняли Пердикку, и вся пехотная фаланга в этот момент отвернулась от него, проявляя свою враждебность угрожающими криками. (5) В результате около сотни командиров первыми восстали против него, из которых самым знаменитым был Пифон, тот самый, что подавил мятеж греков, второй человек по храбрости и славе из товарищей Александра; следом также некоторые кавалеристы сговорились и пошли к палатке Пердикки, где они навалились на него и смертельно ранили.
(6) На следующий день, когда была сходка солдат, пришел Птолемей, приветствуемый македонянами, и произнес речь в защиту своей позиции; а так как их припасы были скудны, он представил в изобилии за свой собственный счет зерна для армии и заполнил лагерь другими необходимыми вещами. Хотя он заработал большое одобрение и был способен принять на себя опеку над царями посредством расположения к нему рядовых, он не принял ее, а вскоре, отдавая долг благодарности Пифону и Арридею, он использовал свое влияние, чтобы отдать им высшее командование. (7) Македоняне, когда вопрос о первенстве был поднят в собрании, и Птолемей защитил свое мнение, без возражений и восторженно избрали в качестве защитников царей и регентами Пифона и Арридея, который перевозил тело Александра. Пердикка, после того как он правил в течение трех лет, потерял как свою должность, так и свою жизнь, как было описано.
Пердикка в двух сражениях потерпел поражение. Война обещала затянуться. С желавшими перебежать к Птолемею Пердикка обошёлся сурово, а с войсками был надменен. Войско Пердикки начало роптать. Одновременно Птолемей начал переманивать войска противника на свою сторону. В результате офицеры Пердикки предали и умертвили своего полководца в собственном его шатре (у Арриана, "О событиях после Александра", Пердикка был убит во время стычки с противником собственными всадниками).
Это основные первоисточники. Дополнительные сведения об указыаемом периоде можно почерпнуть из второстепенных первоисточников (напр. словарь Свида - в т. ч. статьи о Демаде и Демосфене; Плутарх, Жизнеописание Фокиона и Жизнеописание Демосфена; Павсаний, Описание Эллады I 6.3-4 и там же о Ламийской войне - 25.3-6; Страбон "География"; Корнелий Непот "Эвмен"; Dexipp., FgrHist, 100, fr.8, lsqq. и пр.).
Период владычества Пердикки (321 - 321 г. г. до н. э.):
Юстин, Эпитома "Истории Филиппа" Помпея Трога:
КНИГА XIII Гл. 1. (1) Когда Александр Великий скончался во цвете лет на вершине славы, во всем Вавилоне воцарилось скорбное молчание. (2) А племена, побежденные им, не поверили этой вести, так как считали царя не только непобедимым, но и бессмертным, (3) вспоминая, сколько раз он вырывался прямо-таки из объятий смерти, как часто, когда его уже считали погибшим, появлялся перед своими [войсками] не только невредимым, но и победителем. (4) Когда же наконец поверили тому, что он умер, все варварские народы, недавно им побежденные, оплакивали его не как врага, но как отца. (5) И мать царя Дария, которая, потеряв сына и сменив царственное величие на положение пленницы, тем не менее до этого дня не жаловалась на свою жизнь, – настолько милостив был к ней победитель, – когда услыхала о его смерти, наложила на себя руки, (6) не потому, чтобы она врага предпочла сыну, но потому, что в том, кого она боялась как врага, она встретила сыновнюю почтительность. (7) Напротив, македоняне радовались, как будто потеряли не согражданина своего, столь великого царя, но врага, проклиная и его чрезмерную строгость и постоянные военные опасности. (8) Кроме того, вожди [войска] домогались царства и власти, а рядовые воины – сокровищ и несметных запасов золота, считая их нежданной своей добычей; одни намеревались стать преемниками высшей власти, другие – наследниками огромных богатств, (9) ибо в казнохранилищах было пятьдесят тысяч талантов и податные сборы давали ежегодно по тридцать тысяч талантов. (10) Надо сказать, что друзья Александра не без основания рассчитывали добиться царской власти. Ибо они были столь доблестны и такое внушали к себе почтение, что каждого из них можно было принять за царя: (11) все они были так красивы и статны, столько в них всех было мощи и ума, что тот, кто их не знал, мог подумать, будто здесь собран лучший цвет не одного народа, а всего мира. (12) И никогда до того времени Македония, да и никакой другой народ не производили подобного соцветия столь славных мужей; (13) сначала Филипп, а затем Александр подбирали их с таким тщанием, что, казалось, они избраны не только как соратники, во скорее как [возможные] преемники их власти. (14) Кто же станет дивиться тому, что с такими сподвижниками был побежден весь мир, раз македонским войском командовали не просто полководцы, а цари? (15) Никогда и нигде не нашлось бы равных им, если бы они не вступили в борьбу друг с другом, и Македония имела бы много Александров вместо одного, если бы судьба не побудила их к соперничеству в доблести на их всеобщую погибель.
Гл.2. (1) Впрочем, все они после убийства Александра, хотя и испытывали радость, однако в полной безопасности себя не чувствовали, ибо ведь все они добивались одного и того же. (2) Не менее, чем друг друга, опасались они и солдат, которые становились все разнузданнее и на благосклонность которых положиться было нельзя. (3) Даже то, что все они были равны друг другу, еще усиливало их вражду, так как ни один из них не превосходил других настолько, чтобы остальные подчинились ему. (4) И вот они в полном вооружении сходятся во дворец, чтобы установить какой-то определенный порядок [при данном положении вещей]. (5) Пердикка полагает, что нужно ждать родов Роксаны, которая уже на девятом месяце беременности и вот-вот должна родить от Александра; если она родит мальчика, его следует поставить в наследники отцу. (6) Мелеагр возражает, [говоря], что не следует оттягивать решение и дожидаться гадательного исхода родов Роксаны; нечего ждать, что родятся какие-то цари, надо использовать уже родившихся. (7) Хотят они мальчика, – так в Пергаме уже имеется сын Александра по имени Геркулес, рожденный Барсиной; (8) если же они предпочитают юношу, то в лагере находится Арридей, брат Александра, человек добродушный, которого весьма охотно примут все не только за его собственные качества, но и за то, что он сын Филиппа. (9) Кроме того, Роксана по происхождению персиянка, и не подобает, чтобы македоняне брали себе царей, у которых в жилах течет кровь тех, чьи царства они разрушили. (10) Этого и сам Александр не хотел. Да, наконец, и умирая, он даже не упомянул о Роксане. (11) Птолемей отказался признать царем Арридея не только из-за постыдного занятия его матери – ведь Арридей был рожден от блудницы из Ларисы, – но также из-за серьезной болезни, которой он страдал; как бы не случилось так, что он будет только называться на рем, а править будет другой. (12) Лучше уж выбрать царя из тех, кто благодаря своим высоким достоинствам стоял ближе всего к царю, кто правит областями, кому поручается ведение войн, а не подчиняться власти не достойных [ее], которые будут править от имени царя. (13) Победило мнение Пердикки, и к нему присоединились все остальные. (14) Итак, было решено ждать родов Роксаны и, если родится мальчик, дать ему в опекуны Леоната, Пердикку, Кратера и Антипатра; немедленно все дали клятву повиноваться этим опекунам.
Гл. 3. (1) Между тем как всадники присоединились к этому решению, пехотинцы вознегодовали, что им не предложили участвовать в совещании; они провозглашают царем Арридея, брата Александра, выбирают ему из своей среды телохранителей и приказывают ему именоваться по отцу Филиппом. (2) Когда об этом было сообщено всадникам, они послали к пехотинцам, чтобы их успокоить, двух командиров – Мелеагра и Аттала. Они же, стремясь усилить свое влияние путем лести рядовой солдатчине, не выполнили своего поручения и присоединились к пехотинцам. (3) Мятеж тотчас же разросся, как только приобрел главарей и советников. (4) Вооруженные пехотинцы врываются во дворец, чтобы уничтожить конницу. (5) Узнав об этом, всадники в страхе выступают из города, располагаются лагерем и, в свою очередь, начинают запугивать пехоту. (6) Но и взаимная вражда между главными [полководцами] не прекращалась. (7) Аттал подсылает убийц к главе противоположной партии – Пердикке. (8) [Однако] убийцы не осмеливались на него напасть, он был вооружен, держал себя вызывающе и выказал такую твердость духа, что по собственной воле вышел к пехотинцам, созвал их на сходку и разъяснил им, какое преступное дело они затеяли. (9) Пусть они подумают, [говорил он], против кого они подняли оружие; ведь это не персы, а македоняне, не враги, а сограждане, многие из них даже их родственники и, во всяком случае, их соратники, сотоварищи по лагерю и опасностям. (10) Какое восхитительное зрелище для их врагов! Как они будут радоваться тому, что те, чье оружие нанесло им горестное поражение, теперь убивают друг друга и своей кровью совершают надгробные жертвоприношения теням ими же убитых врагов!
Гл. 4. (1) Когда Пердикка произнес эту речь с исключительным своим красноречием, он до такой степени тронул пехотинцев, что они, одобрив его предложения, единогласно избрали его в вожди. (2) Затем и со всадниками было достигнуто соглашение, и они пошли на то, чтобы признать царем Арридея. (3) Часть державы была предназначена и сыну Александра, если он родится. (4) Все эти переговоры проводились вокруг тела Александра, помещенного в середине зала, чтобы он в своем царственном величии как бы явился свидетелем этих распоряжений. (5) Когда все эти постановления были утверждены, во главе Македонии и Греции был поставлен Антипатр; управление царской казной предоставляется Кратеру, заботы о лагерях, войске и царях поручаются Мелеагру и Пердикке. (6) Царю Арридею дается поручение отвезти тело Александра в храм Амона. (7) И вот теперь-то Пердикка, таивший злобу против зачинщиков мятежа, внезапно, без ведома своего соправителя, назначил в лагерях на предстоящий день очистительные жертвоприношения по случаю смерти Александра. (8) После того как Пердикка выстраивает в поле войско в полном вооружении, он обходит [фронт] и, вызвав с согласия всех из разных манипулов наиболее беспокойных, тайно приказывает их казнить. (9) Затем, возвратившись, он делит между главными полководцами (principes) управление областями (provincias) с тем, чтобы удалить своих соперников и чтобы они в то же время считали этот дар благодеянием с его стороны. (10) Египет с частью Африки и Аравии первым получил Птолемей, некогда за доблесть назначенный Александром в полководцы из рядовых. (Н) В помощники для управления провинцией ему дают Клеомена, построившего Александрию. (12) Соседнюю с этой областью Сирию получает Лаомедонт из Митилены, Киликию – Филота. (13) Иллириец Пифон ставится во главе Великой Мидии, Атропат, тесть Пердикки, – во главе Малой Мидии. (14) Цэну (Соепо) предназначается Сузиана, а Великая Фригия – Антигону, сыну Филиппа. (15) Ликию и Памфилию получает по жребию Неарх, Карию – Кассандр, Лидию – Менандр. (16) Леонату достается Малая Фригия; Фракия и области у Понтийского моря – Лисимаху; Каппадокия с Пафлагонией – Евмену. (17) Верховным начальником над лагерями становится Селевк, сын Антиоха. (18) Во главе царских телохранителей ставят Кассандра, сына Антипатра. (19) Во главе [дальней] Бактрианы и индийских областей были оставлены прежние наместники. (20) Таксил получает в управление земли между реками Гидаспом и Индом. (21) В колонии, выведенные в индийские пределы, посылают Пифона, сына Агенора. Парапамес, область, граничащую с горами Кавказа, получил Оксиарт. (22) Арахозии и кедро-сии передаются Сибиртию; дранги и ареи – Стасанору. (23) Аминта получает по жребию бактрианов, солиец Стаганор – согдианов, парфян – Филипп, гирканов – Фратаферн, карманов – Тлептолем, персов – Певкест, вавилонян – Архонт из Пел-лы, Месопотамию -Аркесилай. (24) В результате этого дележа каждый получил как бы дар судьбы, ибо для многих это было началом возвышения. (25) А именно, спустя немного времени, так, как если бы они поделили между собой не наместничества, а царства, они, став на деле не наместниками, а царями, не только для себя приобрели огромное могущество, но также и потомкам его оставили в наследство.
Гл. 5. (1) Пока все это происходило на востоке, в Греции афиняне и этоляне с величайшим напряжением готовились вести войну, которую они затеяли еще при жизни Александра. (2) Причиной войны было то, что Александр, возвратившись из Индии, отправил в Грецию послания, в которых предписывал, чтобы были возвращены обратно на родину из всех государств изгнанники, кроме тех, кто был осужден за убийство. (3) Когда эти послания были оглашены в присутствии [представителей] всей Греции на Олимпийском торге, то они вызвали большое волнение, (4) так как большинство изгнанников было выслано не на законном основании, но вследствие происков видных лиц (principum). Теперь эти самые лица стали опасаться, как бы изгнанники, возвратившись, не приобрели в государстве большего влияния, чем они. (5) Поэтому еще тогда во многих государствах стали кричать, что надо войной [добиться] восстановления свободы. (6) Но главными зачинщиками были афиняне и этоляне. (7) Когда сообщили об этом Александру, он приказал потребовать от союзников тысячу военных кораблей для войны на западе и собирался с помощью мощного войска разрушить Афины. (8) И вот теперь афиняне, собрав тридцатитысячное войско и двести кораблей, начинают военные действия против Антипатра, которому досталась по жребию Греция. Антипатр уклоняется от сражения и укрывается за стенами города Гераклеи, а афиняне осаждают [этот город]. (9) В это время Демосфен, афинский оратор, жил как изгнанник в Мегарах. Он был некогда изгнан с родины за то, что принял золото от Гарпала; но Гарпал, бежавший от жестокости Александра, дал Демосфену это золото для того, чтобы тот вовлек Афины в войну против того же Александра. (10) Когда Демосфен узнал, что афиняне отправили Гиперида в качестве посла чтобы вовлечь пелононнесцев в военный союз, он последовал за ним и своим красноречием добился того, что Сикион, Аргос, Коринф и другие государства также примкнули к Афинам. (11) За эту заслугу афиняне вернули Демосфена из изгнания, выслав навстречу ему корабль. (12) Между тем во время осады Гераклеи был убит афинский военачальник Леосфен копьем, брошенным в него со стены, когда он проходил мимо. (13) Это обстоятельство настолько подняло дух Антипатра, что он даже осмелился срыть вал. (14) Затем он просит через послов помощи у Леоната. Когда стало известно, что Леонат приближается со своим войском, афиняне выступили навстречу ему в боевом порядке. Произошла схватка конницы, в которой Леонат был тяжело ранен и скончался. (15) Хотя Антипатр видел, что шедший ему на помощь отряд потерпел поражение, он тем не менее обрадовался смерти Леоната: он избавился от соперника, а войско [Леоната] присоединилось к нему. (16) Поэтому, как только он принял его под свою команду, он счел себя равносильным врагу даже и в открытом поле и, прорвав осаду, ушел в Македонию. (17) Греческие войска также, изгнав врага из пределов Греции, разошлись по своим городам.
Гл.6. (1) Между тем Пердикка начал войну с царем Каппадокии Ариаратом без всякого повода к тому со стороны последнего. Хотя в сражении он оказался победителем, однако эта война не принесла ему ничего, кроме ран и опасностей. (2) Ибо враги, отступив в город с поля битвы, убили своих жен и детей, подожгли свои дома со всем имевшимся в них добром, (3) а затем и сами, вместе со всеми своими рабами, бросились в пламя, чтобы врагу не досталось ничего, кроме зрелища пожара. (4) После этого Пердикка, чтобы добавить к своему могуществу царское достоинство, затеял жениться на Клеопатре, сестре Александра Великого, бывшей прежде женой другого Александра; со стороны матери ее, Олимпиады, он не встретил препятствий. (5) Но перед этим он попытался обмануть Антипатра, сделав вид, что хочет породниться с ним. (6) Он притворился, будто ищет брака с его дочерью, чтобы легче получать из Македонии пополнения из новобранцев. (7) Антипатр предугадал эту хитрость, и Пердикка, добиваясь одновременно двух жен, не получил ни одной. (8) После этого начинается война между Антигоном и Пердиккой. (9) Антигону помогали Кратер и Антипатр, которые, заключив мир с афинянами, поставили во главе Греции и Македонии Полиперхонта. (10) Пердикка, вызвав в Каппадокию царей Арридея и Александра, сына Александра Великого, которые были под его опекой, созывает военный совет. (11) Некоторым казалось, что лучше всего перенести войну в Македонию, в самый главный центр (fons et caput) державы, (12) где находилась и Олимпиада, мать Александра, немаловажная сила в борьбе партий, вследствие того, что среди граждан великие имена Александра и Филиппа были все еще популярны. (13) Но было решено начать войну с Египта, чтобы, когда они направятся в Македонию, Птолемей не занял Азию. (14) Эвмену, кроме полученных им ранее областей, были дополнительно даны Пафлагония, Кария, Ликия и Фригия. (15) Здесь ему было приказано ожидать Кратера и Антипатра. В помощники Эвмену были даны брат Пердикки Алкет и Неоптолем с их войсками; (16) Клиту поручают начальство над флотом. Киликию отнимают у Филоты и отдают Филоксену; сам Пердикка с громадным войском движется на Египет. (17) Так Македония, вследствие того, что ее вожди разбились на две враждующие группы, обратила оружие против собственной своей плоти, обагрила мечи, которыми сражалась против врага, кровью своих же сограждан и, словно лишившись рассудка, сама стала себе рубить руки и калечить себя. (18) Но Птолемей искусно и энергично уже подготавливал в Египте огромные [военные] силы [для отпора]; (19) так, он сумел и египтян привлечь к себе своим исключительно разумным управлением, и соседних царей расположил в свою пользу различными благодеяниями и услугами. (20) В то же время он увеличил свои владения, захватив город Кирену. Он стал так силен, что уже не столько страшился врагов, сколько сам стал для них страшен.
Гл. 7. (1) Основана была Кирена Аристеем, прозвище которому было Ватт по причине его немоты. (2) Отец Ватта, Грин, царь острова Феры, отправился в Дельфы к оракулу, чтобы спросить о возможности исцеления физического недостатка своего сына, который, уже будучи подростком, все еще не умел говорить. Грин получил ответ, повелевавший его сыну Ватту направиться в Африку и основать там город Кирену; там получит он дар речи. (3) Ответ этот показался насмешкой вследствие малой населенности острова Феры, откуда поведено было отправиться переселенцам для основания города в Африке, столь обширной стране. Поэтому дело это было оставлено. (4) Но спустя некоторое время [на жителей] Феры за их непокорность бог наслал чуму, и они были вынуждены покориться ему... переселенцев оказалось так мало, что они едва заполнили собой один корабль. (5) Когда они приплыли в Африку, они прогнали местных жителей и, за красоту местности и обильный водой источник, выбрали себе для поселения гору Киру. (6) Здесь-то у вождя их Ватта разрешились узы его языка, и он впервые начал говорить. Это обстоятельство подняло их дух, так как одно из обещаний бога осуществилось. В душе их зажглась надежда, что осуществится и остальная часть предсказания относительно основания города. (7) Они разбили лагерь и узнали, находясь здесь, древнее предание: Кирена, девушка необыкновенной красоты, была похищена Аполлоном с Пелиона, горы в Фессалии, Аполлон перенес ее на тот самый горный кряж, один из отрогов которого они заняли. Здесь Кирена, оплодотворенная богом, родила четырех сыновей: Номия, Аристея, Аутуха и Агрея. (8) Отец Кирены, фессалийский царь Гипсей, послал людей на поиски дочери, но посланцы эти, плененные красотой местности, остались жить вместе с девушкой в том же краю. (9) Трое из сыновей Кирены, когда выросли, вернулись в Фессалию и унаследовали царство деда. (10) Аристей же стал царем обширной Аркадии и, как говорят, первый научил людей пчеловодству, употреблению меда и изготовлению сыра из молока, а также и первый открыл, какое созвездие восходит во время летнего солнцестояния. Когда Батт услышал все это и увидел, что в своем ответе бог назвал имя именно этой девушки, то он основал город Кирену.
Гл.8. (1) Итак Птолемей, получив подкрепление из этого города, готовился к войне на случай нападения Пердикки. (2) Но Пердикке более вредила ненависть, которую он возбуждал своей надменностью, чем вражеские войска: возмущенные ею, союзники толпами перебегали к Антипатру. (3) Даже Неоптолем, оставленный в помощь Эвмену, не только хотел перебежать [сам], но и передать [врагам] войско своих союзников. (4) Так как Эвмен это предвидел, он счел необходимым вступить в бой с предателем. (5) Неоптолем потерпел поражение и бежал к Антипатру и Полиперхонту. Он убеждал их, чтобы они ускоренным наступлением застигли врасплох Эвмена, упоенного победой и считавшего себя в безопасности после бегства его, Неоптолема. (6). Но это дело от Эвмена не укрылось: коварный замысел обратился против того, кто строил козни. Те, которые считали, что нападут врасплох, сами подверглись нападению во время похода, когда считали себя в безопасности и были утомлены бессонной ночью. (7) В этом сражении Полиперхонт был убит. Неоптолем и Эвмен вступили между собой в поединок, (8) долго бились и нанесли друг другу много ран. В конце концов Неоптолем был побежден и пал. (9) Таким образом, Эвмен, победив в двух последовавших друг за другом сражениях, несколько укрепил положение своей партии, ослабленной переходом союзников на сторону врага. (10) Однако после того как был убит Пердикка, Эвмена вместе с Пифоном Иллирийцем и Алкетом, братом Пердикки, войско объявило врагами государства, и ведение войны против них было поручено Антигону.
XIII, 1, 1: на вершине славы, – Книги Юстина с XIII по XVI и первые две главы XVII книги представляют собой краткое изложение истории преемников Александра Великого. Важнейшими литературными источниками по эпохе диадохов (от греч. διαδέχομαι – «наследовать»), не считая произведения нашего автора, являются «Историческая библиотека» Диодора Сицилийского (книги XVIII-XX, а также отдельные отрывки последующих книг), X книга «Истории Александра Македонского» Квинта Курция Руфа, «Параллельные жизнеописания» Плутарха (биографии Эвмена, Деметрия Полиоркета и Пирра) и сохранившиеся фрагменты из «Истории после Александра» Флавия Арриана. Кроме того, важные дополнительные сведения содержатся в биографии Эвмена римского писателя Корнелия Непота, в «Географии» Страбона и «Описании Эллады» Павсания. Подробнее об источниках по истории эллинизма (до начала римского вмешательства) см.: Walbank F. W. Sourses of the Period // САН. 2nd ed. Vol. VII. Pt. 1. 1984. P. 2 ff. Из современной научной литературы, посвященной указанному периоду в целом, заслуживают внимания соответствующие разделы в следующих общих изданиях по истории Греции и эпохе эллинизма: Дройзен И.– Г. История эллинизма. Т. I-III. СПб., 1997 (1890); Niese В. Geschichte der griechischen und macedonischen Staaten seit der Schlacht bei Chaeronea. Bd. I-III. Gotha, 1893–1903; Kaerst J. Geschichte des Hellenismus. Leipzig; Berlin, 1926–1927 (Bd II. 2 Aufl. 1926; Bd I. 3 Aufl. 1927); Joquet P. L'imperialisme macedonien et l'hellenisation de l'Orient. Paris, 1972 (1926); Сагу M. History of the greek World from 323 to 146. Boston; New York, 1932; Bengston H. Griechische Geschichte von den Anfagen bis die romische Kaiserzeit. 4 Aufl. Miinchen, 1960; Will E. Histoire politique du mond hellenistique (323–30 av. J.– O). Nancy, 1966; Delorme J. Le mond hellenistique (323–133»av^. J.– O). Erenoments et institutions. Paris, 1975; Predux C. Le monde hellenistique: La Grece et l'orient de la mort d'Alexandre a la conquete de la Grece, 323–146 av. J. С. Т. I-II. Paris, 1978. Специально эпохе диадохов посвящены, в частности, монографии П. Клоше, М. Фонтаны, Г. Венгстона и А. С. Шофмапа (Cloche P. La dislocathion d'un Empire. Paris, 1959; Fontana M. J. Le lotte per la successione di Alessandro Magno dal 323 al 315 (Atti delle Accademia di Scienz, lettere e arti di Palermo. Ser.4. Vol. XVIII. Parte II). Palermo, 1959; Bengston H. Die Diadochen: Die Nachfolger Alexanders des Grossen (323–281 v. Chr.). Munchen, 1987; Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984), а также принадлежащие перу Э. Билля главы VII тома «Кембриджской древней истории»: «The Succession to Alexander* и «The Formathion of Hellenistic Kingdoms* (Vol. VII. Pt. 1. 1984. P. 23 ff., 101 ff.). Проблемам социально-экономической истории эллинистической эпохи посвящено фундаментальное исследование М. И. Ростовцева: Rostovtzeff Μ. I. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Vol. I-III. Oxford, 1941.
XIII, 1, 5:... наложила на себя руки, - Ср.: Diod., XVII, 118, 3; Curt., X, 19sqq.
XIII, 1, 10:... рассчитывали добиться царской власти. – «Nec атгсг Alexandra frustra regnum spectabant»; в других рукописях: «Sed атгсг 'A^exandri frustra regnum spectabant» («Но напрасно друзья Александра рассчитывали добиться царской власти»).
XIII, 2, 1: все они добивались одного и того же. – С рассказом Юстина (XIII, 2 sqq.) о распределении сатрапий и полномочий сразу после смерти Александра ср.: Diod., XVIII, 2sq.; Curt., X, 6 sqq; Plut. Eum., 3; Arr., FgrHist, 156, fr. 1, lsqq.; Dexipp., FgrHist, 100, fr.8, lsqq.
XIII, 2, 5:... в наследники отцу. – Роксана, дочь Оксиарта, сатрапа Парапамисадов. Когда армия Александра после битвы при Гавгамеллах (1 октября 331 г. до н.э.) и захвата персидских столиц вторглась на территории северо-восточного Ирана и Средней Азии, Оксиарт вместе с другими правителями Верхних сатрапий попытался организовать сопротивление македонянам. Однако весной 327 г. до н.э. Оксиарт должен был сдаться Александру; вместе с ним в лагерь македонского царя попала его дочь, красавица Роксана. Увидев ее на пиру, который Оксиарт давал в честь победителя, Александр влюбился в девушку и сделал ее своей женой (Curt., VIII, 4, 22sq.; Arr. Anab., IV, 19, 5). От этого брака, ознаменовавшего собой начало сближения македонского царя с иранской правящей элитой, родился мальчик, названный в честь своего отца Александром. Законный наследник Александра Великого появился на свет в Вавилоне вскоре после его смерти (323 г. до н.э.), но, не успев даже родится, мальчик уже сделался разменной монетой в политических играх диадохов – властолюбивых военачальников его отца. В дальнейшем ему было суждено разделить трагическую судьбу всех последних Аргеадов, потомков Филипп II и Александра Македонского.
XIII, 2, 6: Мелеагр... – Мелеагр, сын Неоптолема, полководец Александра. Во время похода на Восток Мелеагр командовал одним из полков (τάξις) македонской тяжеловооруженной пехоты. В конфликте между частями македонской армии, конницей и пехотой, вспыхнувшем сразу после смерти Александра, Мелеагр принял сторону пехотинцев, не желавших признавать права еще не родившегося ребенка Роксаны и требовавших провозглашения царем сводного брата Александра Филиппа Арридея, сына Филиппа II от Ланассы, фессалийской танцовщицы. См. ниже: Just., XIII, 3, lsqq. Ребенок Роксаны не устраивал простых македонских воинов главным образом своим полуварварским происхождением (его мать была персиянкой); к тому же супруга Александра вполне могла родить и девочку. Напротив, кавалерия, наиболее аристократическая часть армии, готова была встать па защиту прав законного сына своего Покойного царя, если, конечно, у Роксаны родился бы сын. То обстоятельство, что раскол пролег между двумя этими родами войск, – явление отнюдь не случайное: оно обусловлено особенностями структуры македонского войска, в частности наличием в его рядах двух компонентов – аристократической конницы и более демократической по своему составу пехоты. См.: Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л., 1950. С. 80сл.
XIII, 2, 7:... рожденный Барсиной; – Барсииа – вдова Мемнона, военачальника греческих наемных войск на службе у Дария III. По совету Пармениона Александр приблизил ее к себе, и где-то между 327 и 324 гг. до н.э. у нее родился сын Геракл. Из всех претендентов на вакантный престол позиции Геракла были, пожалуй, наиболее шаткими: его мать была не законной супругой Александра, но пленницей, которую он, по обычаю той эпохи, сделал своей наложницей.
XIII, 2, 11:... которой он страдал; – Ср.: Plut. Alex., 77.
XIII, 3, 7: Аттал подсылает убийц... – У Курция Руфа (X, 8, 1) убийц к Пердикке посылает сам Мелеагр. Аттал, упоминаемый нашим автором наряду с Мелеагром в качестве посла от совета полководцев к взбунтовавшейся пехоте, был, как и Мелеагр, одним из командиров македонской фаланги. Его не следует смешивать с другим Атталом, сыном Андромена, тимфейцем, женатым на сестре Пердикки. См.: Дройзен И.– Г. История эллинизма. Т.П. История диадохов. СПб., 1997 (1890). С. 10, 316, прим. 8.
XIII, 4, 5:... был поставлен Антипатр; – На совете полководцев в Вавилоне Антипатр не присутствовал. Тем не менее его интересы отнюдь не были ущемлены: товарищи по оружию сохранили за ним территории, управление которыми было доверено ему еще Александром. См. ниже, прим. к: Just., XIII, 5, 8.
XIII, 4> 5:... предоставляется Кратеру, – Как именно называлась должность, доставшая Кратеру, одному из лучших и наиболее популярных среди солдат военачальников Александра Македонского, сказать сложно из-за расхождений в источниках. Арриан (FgrHist, 156, fr. 1, 3) и Дексипп (FgrHist, 100, fr. 8, 4) называют его простатом (προστάτης – «покровитель, защитник, попечитель») царства Филиппа Арридея, но какие властные функции включала в себя προστασία, также не известно. О том, что при македонском дворе действительно существовала подобная должность, см.: Hammond N. G. L. Some Macedonian Offices, с. 336–309 В. С. // JHS. Vol. CV. 1985. P. 156 ff.
XIII, 4, 5:... о лагерях, войске и царях... – В ряде рукописей: «... castrorum, exercitus et rerum сига» («забота о лагеря^с, войске и государственных делах»).
XIII, 4, 5:... Мелеагру и Пердикке. – Ср.: у Арриана и Дексиппа: FGrHist, 156, fr. 1, 1; 100, fr.8, 4. По Диодору (XVIII, 2, 4; 3, 1), Пердикке как регенту при царе Филиппе Арридее была предоставлена верховная власть.
XIII, 4, 6:... в храм Аммона. – Ошибка Помпея Трога или его эпитоматора. На самом деле поручение доставить тело Александра в Египет было дано офицеру, носившему то же имя, что и новый македонский царь. По настоянию Птолемея Лага Александр был похоронен не в храме Аммона, но в Александрии. См.: Diod., XVIII, 28, 3; 36, 7. Павсаний (I, 6, 3), впрочем, утверждает, что он был погребен в древней столице Египта городе Мемфисе.
XIII, 4, 8:... из разных манипулов – Манипул (manipulus) – отряд воинов у римлян. В Ш-П ее. до в. э. легион делился на тридцать манипулов, являвшихся наименьшими самостоятельно действующими тактическими единицами. В свою очередь, каждый манипул состоял из двух центурий. По своей численности, которая, впрочем, могла несколько варьироваться, центурии и манипулы близки к современным взводам и ротам. Юстин, подобно другим римским писателям, широко пользуется латинской терминологией для передачи чужеземных (в нашем случае – македонских) реалий, и, следовательно, под манипулами в данном контексте следует понимать подразделения македонской фаланги. К сожалению, мы недостаточно хорошо представляем себе организационную структуру фаланги в эпоху Александра и его ближайших преемников, чтобы с уверенностью сказать, какое именно подразделение скрывается за термином manipulus. Возможно, речь идет о синтагме или спейре (σύνταγμα, σπείρα) -отряде воинов из 256 человек; во всяком случае, упоминания о таком подразделении встречаются у греческих авторов II-I ее. до н.э. (Полибия, Аскле-пиадота и др.), описывающих армии, вооруженные и организованные по-македонски. См.: Конноли П. Греция... С. 69, 75 слл.
XIII, 4, 8:... приказывает их казнить. – Ср.: Diod., XVIII, 4, 7; Curt., Χ, 1 sqq.
XIII, 4, Ю: Египет с частью Африки и Аравии... – В ряде рукописей: «... Aegyptus et Africae, Asiae Libique pars» («Египет с частью Африки, Азии и Либии»).
XIII, 4, 10:... получил Птолемей, – Птолемей Лаг (360–283/282 гг. до н.э.) – друг детства Александра, основатель династии Птолемеев, правителей эллинистического Египта. О нем см.: Seibert J. Untersuchungen zur geschichte Ptolemaios' I (Miinchener Beitrage zur Papyrusforschung und antiken Rechtsgeschichte. H. 56.) Munchen, 1969. О Птолемеях и истории Египта в период их правления см.: Boche-Leclercq A. Histoire des Lagides. Т. I–IV. Paris, 1903–1907; Bevan Ε. R. A History of Egypt under the Ptilemaic Dynasty. London, 1927; Volkmann H. Ptolemaios // RE. Bd XXIII. Hbd 46. 1959. Sp. 1603 ff.; Turner E. Ptolemaic Egypt// САН. 2nd ed. Vol. VII. Pt. l. 1984. P. 118ff.; Lampela A. Rom and Ptolemies Egypt: the development of their political relations, 273–80 B. C. Helsinki, 1998. Являясь одним из крупнейших политических деятелей эпохи диадохов, Птолемей I в то же время был и писателем-историком. В конце жизни он написал сочинение о восточных походах Александра, к сожалению, не сохранившееся до наших дней, но послужившее основой для «Анабасиса» Флавия Арриана. См.: Kornemann Е. Die Alexandergeschichte des Koning Ptilemaios von Agypten. Versuch einer Rekonstruktion. Leipzig; Berlin, 1935.
... XIII, 4, 10: некогда за доблесть назначенный Александром в полководцы из рядовых. – В начале восточного похода Птолемей не входил в круг приближенных молодого царя. Событием, вынесшим его наверх, стала казнь Филоты, обвиненного в заговоре против Александра (осень 330 г. до н.э.). Птолемей получил назначение в состав корпуса соматофилаков (телохранителей царя), и с этого времени ему стали давать ответственные поручения. См.: Бенгстон Г. Правители эпохи эллинизма. М., 1982. С. 29 слл., 33.
XIII, 4, 11: В помощники... – Adiutor – добавление, внесенное Келлером для лучшего смысла (в рукописях отсутствует). Грек Клеомен из Навкратиса, поставленный Алексаидром во главе всего финансового управления Египта (Arr. Anab., Ill, 5, 3sqq.), был, по всей вероятности, назначен Пердиккой помощником Птолемея с титулом гиппарха (δππαρχος). Ввиду труднодоступности египетской сатрапии, а также принимая во внимание исключительное богатство этой страны, Пердикка, как до него Александр, попытался ограничить самостоятельность правителя данной части империи, однако, как показали дальнейшие события, достичь своей цели ему не удалось.
XIII, 4, 11:... для управления... – В ряде рукописей «ad tradendam» – «для передачи» провинции, то есть Египта.
XIII, 4) 13:... Атропат, тесть Пердикки, – См.: Arr. Anab., IV, 18, 3; VII, 4, 5. Он был правителем сатрапии Мидия; теперь ему было поручено управление северо-западной частью его прежних владений, так называемой Малой Мидией. Позднее за этими территориями закрепилось название Мидия Атропатена. Брак Пердикки с дочерью Атропата был заключен во время массовой свадьбы в Сузах (324 г. до н.э.).
XIII, 4} 14-'... Антигону, сыну Филиппа. – Антигон Одноглазый – сатрап Великой Фригии, один из наиболее могущественных диадохов. О нем см.: Kaerst J. Antigonos Monophthalmos// RE. Bd. I. Hbd2. 1894. Sp. 2406; Wehrli C. Antigone et Demetrios. Geneve, 1968; Briant P. Antigone le Borgne: les debuts de la carriere et les problemes de l'assemblee macedoniene (Annales litteraires de l'Universite de Besanson, 152. Centre de recherches d'histoire ancienne. Vol. X). Paris, 1973; Will E. The Succession to Alexander// САН. 2nd ed. Vol. VII. Pt. 1. 1984. P. 39 ff. Антигон был опытным, закаленным в боях воином, служившим еще Филиппу И, отцу Александра Великого. В восточном походе Александра Антигон, которому при его начале было около шестидесяти лет, участия почти не принимал: вскоре после битвы при Гранике (334 г. до н.э.) он был оставлен царем в Малой Азии для окончательного подчинения этой области и охраны тыловых коммуникаций македонской армии. Курций Руф (IV, 1, 34 sq.) упоминает о трех битвах с персидскими военачальниками, уцелевшими после битвы при Иссе (осень 333 г. до н.э.), выигранных Антигоном. У Диодора (XVIII, 3, 1) и Арриана (FgrHist, 156, fr. 1, 6) в числе владений Антигона фигурируют также Ликия и Памфилия (южное побережье Малой Азии).
XIII, 4, 15:... Кассандр, – Наш автор называет правителя Карий Кассандром. То же имя встречается в рукописях Диодора (XVIII, 3, 1) и в «Истории» Курция Руфа (X, 10, 2). У Арриана (FgrHist, 156, fr. 1, 6\и Дексиппа (FgrHist, 100, fr.8, 2) имя правителя Карий – Асандр.
XIII, 4, 16:... Лисимаху; – О нем см.: Geyer F. Lysimachos// RE. BdXIV. Hbd27. 1930. Sp. 1 ff.
XIII, 4, 17:... Селевк, сын Антиоха. – Селевк, сын Антиоха (358–281 гг. до п. э.) – основатель династии Селевкидов. О них см.: Bevan E. R. The House of Seleucus. Vol. I-II. London, 1902; Boche-Leclercq A. Histoire des Seleucides. T. I-II. Paris, 1913–1914. Имя Селев-ка впервые упоминается среди военачальников Александра в индийском походе назадолго до битвы с Пором (326 г. до н.э.). Тогда он командовал гипаспистами – элитным подразделением македонской пехоты. После смерти Александра Селевк получил важный пост хилиарха (χιλίαρχος- должность персидского происхождения, нечто вроде Великого вези-ря), до того принадлежавший Пердикке (Diod., XVIII, 3, 4).
XIII, 4, 20: Таксил... - Индийские правители Таксил и Пор (последний – после поражения, нанесенного ему Александром при Гидаспе весной 326 г. до н.э.) признали верховную власть Александра, за что получили из его рук свои прежние владения. После смерти македонского царя Пердикка подтвердил права Таксиса и Пора. См.: Diod., XVII, 86, 7; 89, 6; XVIII, 3, 2; Arr. Anab., V, 20, 4.
XIII, 4, 21:... Пифона, сына Агенора. – Ср.: Arr. Anab., VI, 15, 4.
XIII, 4) S3:... Фратаферн, – Здесь у Юстина спутан раздел сатрапий при Пердикке с разделом в Трипарадисе, когда регентом был уже Антипатр (321/320 г. до н.э.). Ср.: Diod., XVIII, 3, 3; 39, 6. В 323 г. до н.э. Филипп получил Бактрию и Согдиану; Парфия и Гиркания были отданы Фратаферну. В 321/320 г. до н.э. Парфия была вновь отдана Филиппу, а Согдиана и Бактрия – Стасанору из кипрского города Сол.
XIII, 4, 24:... началом возвышения.– Данные различных источников относительно первого распределения сатрапий после смерти Александра расходятся. Для большей наглядности, а также принимая во внимание всю важность данного вопроса, мы приводим их в виде таблицы (см. Приложениг.).
XIII, 5, 1:... еще при жизни Александра. - Ламийская война (323–322 гг. до н.э.). Ее название происходит от Ламии, крепости в Фессалии, в которой после поражения, нанесенного ему греками у Фермопил, укрылся Антипатр, македонский наместник в Европе (лето 323 г. до н.э.).
XIII, 5, 2:... кроме тех, кто был осужден за убийство. – Ср.: Hiperid. Epitaph., 10sqq.; Diod., XVIII, 8sqq.; Plut. Phoc, 23sqq.; Demosth., 27. Декрет Александра о возвращении изгнанников был оглашен на 114-х Олимпийских играх (август 324 г. до н.э.). Его текст приводит Диодор (XVIII, 8, 4): «Царь Александр изгнанникам из эллинских городов (Ελληνίδων πόλιων). В том, что вы изгнанники, мы не повинны, но вашему возвращению, каждому на свою родину, мы будем причиной, за исключением подвергнувшихся проклятию. Мы написали Антипатру, чтобы он принудил те города, которые не захотят вернуть изгнанников» (цит. по русскому пер.: Ранович А. Б. Эллинизм... С. 56). Таким образом, право вернуться получали все изгнанники, кроме виновных в убийстве и святотатстве. Причиной, побудившей Александра к изданию этого декрета, по словам Диодора (loc. cit.), было стремление македонского царя создать себе в каждом греческом городе партию преданных сторонников из людей, обязанных ему своим возвращением на родину. Двадцать тысяч изгнанников, присутствовавших на играх в Олимпии, восторженно приветствовали царский указ. Однако немало было и недовольных: в составе посольств, явившихся к Александру в том же 324 г. до н.э., были протестующие против возвращения изгнанников (Diod., XVII, 113, 3sq.). Эпиграфический материал (его анализ см.: Маринович Л. П. Греки и Александр Македонский. М., 1993. С. 202 слл.) показывает, что царский указ, нарушивший один из основополагающих принципов Коринфской лиги, – невмешательство во внутренние дела полисов, – породил в греческих государствах массу конфликтных ситуаций. Их главной причиной была необходимость вернуть изгнанникам имущество, ранее им принадлежавшее, но к тому времени давно уже перешедшее в другие руки. В Афинах и Этолии распоряжение Александра вызвало гнев и тревогу: этолийцы изгнали граждан города Эниады и ожидали наказания за это; что касается Афин, то их клерухи (военные колонисты), поселившиеся на землях изгнанных самосцев, должны были теперь очистить остров. Как следствие, в лице Этолийского союза и Афин возникли два мощных очага недовольства македонской политикой в Греции. См.: Маринович Л. П. 1) Конец классической Греции (Ламийская война) // Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 114; 2) Греки и Александр... С. 199 слл.
XIII, 5, 6:. и этоляне. – Ср.: Diod., XVIII, 8, 6 sq.; Curt., 2, 6.
XIII, 5, 7:... разрушить Афины. – Ср.: Curt., X, 2, 2. Диодор не упоминает о намерении македонского царя послать войско и флот против Афин. Согласно тому же автору (XVIII, 8, 4), афиняне и этолийцы ничего не отваживались предпринять в открытую до тех пор, пока не были получены достоверные известия о смерти Александра. Широкомасштабные военные приготовления, частью которых было создание мощного имперского флота, большинством источников связываются с проектами дальнейших завоеваний Александра, не реализованными из-за его безвременной кончины. См.: Diod., XVIII, 4, 4; Curt., Χ, 1, 17 sq.; Plut. Alex., 68; Arr. Anab., VII, 19, 4sq.
XIII, 5, 8:... собрав тридцатитысячное войско... – На самом деле силы, собранные афинянами для войны, были куда скромнее: пять с половиной тысяч афинских гоплитов и всадников и две тысячи наемников. Однако им удалось сколотить против македонян сильную коалицию, куда вошли многие греческие государства (их перечень см. у Диодора (XVIII, 11, lsq.) и Павсания (I, 25, 4)), отчего Ламийскую войну называют также Эллинской. Из пелопоннесских государств участие в войне на стороне союзников приняли Аргос, Сикион, Элида, Эпидавр, Трезена, Мессения и флиасийцы; в Средней Греции афинян поддержали полисы Этолии, Дориды, Фокиды и частично Акарнании; в Северной Греции на сторону союзников перешла большая часть Фессалии и некоторые племена Эпира. Наконец, к антимакедонской коалиции примкнул и небольшой городок Карист на острове Эвбея. Подробнее о составе коалиции и процентном соотношении воинских коптингентов, выставленных различными эллинскими государствами, см.: Маринович Л. П. Конец классической Греции. С. 125 слл. Наибольшее значение имела поддержка этолийцев, которые первыми откликнулись на призыв выступить в защиту греческой свободы и предоставили в распоряжение Леосфена (афинский стратег, предводитель наемников, командовавший союзной армией) великолепную легкую пехоту, и Фессалии, знаменитой своими всадниками. Союзное войско, численность которого Юстин определяет в тридцать тысяч человек (в круглых цифрах), превосходило армию Антипатра, ослабленную уходом фессалийцев: при Фермопилах македонскому полководцу было нанесено поражение, после чего он был вынужден укрыться за стенами Ламии (а не Гераклеи, как у нашего автора (см. ниже)). См.: Hyperid. Epitaph., 12; 18; Diod., XVIII, 12, 4.
XIII, 5, 8:... досталась по жребию Греция. – При Александре Антипатр занимал пост стратега Европы, то есть наместника европейских владений царя и главнокомандующего размещенных в них войск. Незадолго до смерти Александр принял решение сместить Антипатра и поставить во главе Македонии и Греции другого своего полководца, Кратера. Последнему был дан приказ отвести на родину десять тысяч македонских ветеранов, уволенных из армии после событий в Описе (324 г. до н.э.) (Diod., XVII, 109, lsqq.; XVIII, 4, 1; Curt., Χ, 2, 8sqq.; Plut. Alex., 71; Arr. Anab. VII; -4, lsqq.; Just., XII, 11, 4sqq.). В свою очередь, Антипатру было приказано привести к царю отряды молодых македонян для службы в Азии. К такому решению Александра подталкивали многочисленные письма его матери Олимпиады, в которых она жаловалась сыну на высокомерие его наместника (Plut. Alex., 39; Arr. Anab., VII, 12, 5sqq.). Кроме того, македонянин старого закала, Антипатр отрицательно относился к тем новшествам, которые Александр насаждал при своем дворе в последние годы жизни, хотя они и были известны ему лишь понаслышке. Антипатр был глубоко потрясен расправой царя с Филотой и Парменионом; тяжело переживал он и казнь своего зятя, линкестийца Александра (Diod., XVII, 188, 1; Just., XII, 14, 1). Провозглашение македонского царя богом также не встретило одобрения со стороны Антипатра (Suid. s. ν. Αντίπατρος). С другой стороны, Александр подозревал Антипатра в оппозиционных настроениях и даже в намерении захватить власть в Македонии. К нему неоднократно поступали доносы на Антипатра, которым царь, по-видимому, склонен был доверять (Plut. Alex., 74). Однако внезапная смерь Александра привела к тому, что Антипатр удержал свой пост за собой: собравшиеся в Вавилоне военачальники сочли за лучшее сохранить status quo в Европе.
XIII, 5, 9:.... Демосфен, афинский оратор, жил как изгнанник в Мегарах. – Ср.: Plut. Dem., 25sqq. В момент смерти Александра Македонского Демосфен находился в изгнании. Плутарх (loc. cit.) называет местом его пребывания город Трезеиу в Арголиде; наш автор в этом контексте говорит о Мегарах па Истме. Покинуть Афины Демосфену пришлось после того, как он был осужден по обвинению в получении взятки в размере двадцати талантов от Гарпала, бывшего казначея Александра. Бегство Демосфена из Афин, подробности которого передает Плутарх (Dem., 26), относится к лету 323 г. до н.э.
... XIII, 5, 9: против того же Александра. – См.: Diod., XVIII, 108, 4sqq.
XIII, 5, 10:... своим красноречием добился того, что... и другие государства также примкнули к Афинам. – См.: Diod., XVIII, 11, lsq.; Paus., I, 25, 4.
XIII, 5, 12:... копьем, брошенным в него со стены, когда он проходил мимо. – Другую версию гибели Леосфена см.: Diod., XVIII, 13, 5. Потеря этого энергичного военачальника была сильным ударом для коалиции. Еще одним ударом стал начавшийся еще при Леосфене распад союзной армии: этолийцы, а вслед за ними отряды других эллинских государств стали покидать лагерь под стенами Ламии и возвращаться в родные города. Между тем из Азии на помощь Антипатру шел Леонат, сатрап Геллеспонтской Фригии. См. ниже: Just., XIII, 5, 14. Сестра Александра Великого Клеопатра, вдова эпирского царя Александра, погибшего во время похода в Италию (Just., IX, 6, 1; XII, 2), предложила ему свою руку, рассчитывая, что брачный союз с кем-нибудь из полководцев ее брата поможет ей достичь македонского трона. В свою очередь, ЛеОнат, честолюбию которого было тесно в его сатрапии, ухватился за предложение Клеопатры, видя в нем великолепный шанс к завоеванию себе первенствующего положения среди македонских военачальников. Первой задачей, которую ему предстояло решить по прибытии в Европу, было освобождение Ла-мии от осады. Для достижения этой цели Леонат располагал армией, насчитывавшей до двадцати тысяч пехотинцев и двух с половиной тысяч всадников. См.: Diod., XVIII, 14; Plut. Eum., 3.
XIII, 5, Ц:... Леонат был тяжело ранен и скончался. – В начале 322 г. до н.э. Ср.: Diod., XVIII, 14, 4; 15, lsqq. Стычка конницы (equestre proelium), о которой говорит наш автор, на самом деле была довольно крупным сражением, окончившемся неудачно для македонян. Они потеряли своего полководца, их конница не выдержала натиска фессалийских всадников и рассеялась по равнине, но пехота сумела удержаться на высотах. Успех союзников, которыми командовал афинянин Антифил, избранный на место погибшего Леосфена, был, таким образом, далеко не полным.
XIII, 5, 15:... войско (Леоната] присоединилось к нему. – У Антипатра были все основания видеть в Леонате опасного соперника, стремившегося отнять у него контроль над Македонией и Грецией. Теперь его положение очень укрепилось: он вырвался из Ламии, а его военные силы увеличились благодаря присоединению уцелевших солдат Леоната.
XIII, 5, 17:... разошлись по своим городам. – В изложении нашего автора отсутствует рассказ о последней фазе Ламийской войны, по всей вероятности, выброшенный при сокращении труда Помпея Трога. См.: Diod., XVIII, 15, 8 sq.; 17; Plut. Phoc, 26. Вкратце события развивались дальше следующим образом. После гибели Леоната командование всеми македонскими войсками в Европе сосредоточилось в руках Антипатра. В скором времени его армия еще более усилилась благодаря присоединению десяти тысяч воинов-ветеранов во главе с Кратером. Между тем афинский флот потерпел поражение от македонских эскадр у острова Аморг, что отразилось на состоянии духа союзной армии самым негативным образом. Македонские полководцы Антипатр и Кратер вынудили войска коалиции принять бой па равнине Кранон в Фессалии, рассчитывая подавить греков численным перевесом, однако завязавшееся сражение не принесло решительного успеха ни той, ни другой стороне. Тем не менее моральное состояние союзных войск после сражения при Краноне, состоявшегося в тот же день, чт§ и памятная всем грекам Херонейская битва (7 августа или 5 сентября), продолжало ухудшаться: участники коалиции начали один за другим искать путей для сепаратных переговоров с македонянами. В результате Эллинский союз распался за несколько недель: отдельные его члены поспешили принять условия мира, продиктованные Антипатром. Афины, конституция которых была изменена в олигархическом духе (число граждан ограничивалось теперь девятью тысячами наиболее богатых афинян), согласились разместить у себя македонский гарнизон, вступивший в город в конце сентября 322 г. до н.э. Надежды эллинов отвоевать утраченную свободу были навсегда похоронены. См.: Дройзен И.– Г. История эллинизма. Т.П. С. 23слл.; Шофман А. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984. С. 152слл.; Маринович Л. П. Конец классической Греции. С. 119 сл. Чтобы упрочить господство над Грецией, Антипатр и Кратер подготовили поход против этолийцев, которые, одни из всех эллинов, не спешили с изъявлениями покорности, но их внимание было отвлечено событиями, разразившимися в Азии. См. ниже: Just., XIII, 6, 4sqq.
XIII, 6, 1:... Пердикка начал войну с царем Каппадокии Ариаратом без всякого повода к тому со стороны последнего. – С изложением нашего автора ср.: Diod., XVIII, 16, 1 sqq.; Арр. Mythr., 8. Рассказ, сходный с версией Юстина (ΧΙΙΪ, 6, 2sq.), мы находим у Диодора (XVIII, 22, 2sqq.), однако в указанном месте «Исторической библиотеки» речь идет не о каппадокийском царе Ариарате и его подданных, но о Писидии и племени исавров. По всей вероятности, эпитоматор Помпея Трога в очередной раз смешал два различных события; что же касается Каппадокии, то ее, после поражения Ариарата, передали Эвмену Кардийскому, как то и было определено Пердиккой. См. выше: Just., XIII, 4, 16.
XIII, 6, 4:... бывшей прежде женой другого Александра; – См. выше, прим. к XIII, 5, 15.
XIII, 6, 7:... не получил ни одной. - Другую версию см.: Diod., XVIII, 23; 25, 3; Автор «Исторической библиотеки» представляет дело так, что Пердикка все же заключил брак с дочерью Антипатра, но смотрел на этот союз как на временную меру. В то же время он продолжал добиваться руки сестры Александра Клеопатры, по-видимому, рассматривая этот брак как первый шаг к приобретению царского титула. Планы регента раскрыл Аитипа-тру Антигон, сатрап Великой Фригии (на этот пост он был назначен еще Александром), изгнанный из Азии Пердиккой и нашедший себе прибежище у стратега Европы.
XIII, 6, 8:... начинается война между Антигоном и Пердиккой. – О начале войны между диадохами см.: Hammond N. G. L., Walbank F. W. A History of Macedonia. Vol. III. Oxford, 1988. P. 117 ff.
XIII, 6, 9:... заключив мир с афинянами, – Не с афинянами, а с этолийцами, поход против которых был прерван тревожными известиями, поступившими из Азии (Diod., XVIII, 25, 4). См.: Сизов С. К. Федеративное государство эллинистической Греции: Этолийский союз. Нижний Новгород, 1990. С. 14.
XIII, 6, 9:... поставили во главе Греции и Македонии Полиперхонта. – Ср.: Diod., XVIII, 38, 6.
XIII, 6, 10: Пердикка... созывает военный совет. – См.: Diod., XVIII, 25, 6.
XIII, 6, 13:... чтобы... Птолемей... не занял Азию. – Ср.: Diod., XVIII, 14, 2; 25, 4. Птолемей к тому времени уже успел вступить в союз с Антипатром и Кратером.
XIII, 6, 14:.. Пафлагония, Кария, Ликия и Фригия. – То есть бывшие сатрапии Антигона Одноглазого (Diod., XVIII, 3, 1). О Карий см. выше: Just., XIII, 4, 15 и прим. Пафлагопия была сатрапией Эвмена (ibid., XIII, 4, 16), и, возможно, вместо нее в тексте должна стоять «Памфилия» (Pamphylia).
XIII, 6, 15:... Алкет и Неоптолем с их войсками; – Ср.: Diod., XVIII, 29, lsq.; Plut. Eum., 5.
XIII, 6, 19:... он сумел и египтян привлечь к себе... и соседних царей расположил в свою пользу... благодеяниями и услугами. – Ср.: Diod., XVIII, 28, 5sq.
XIII, 6, 20:... увеличил свои владения, захватив город Кирену. – В 322 г. до н.э. См.: Diod., XVIII, 21, 6sqq. В Киренаике около времени смерти Александра вспыхнули волнения: приверженцы одной из борющихся партий призвали на помошь спартанца Фиброна, предводителя бывших наемников Гарпала. После напряженной борьбы, успех в которой не раз склонялся то на одну, то на другую сторону, Фиброн и его союзники при поддержке ливийцев и карфагенян, наконец, взяли верх, но их противники, в свою очередь, обратились за помощью к сатрапу Египта Птолемею Лагу. Птолемей послал на помощь киренцам македонянина Офеллу; тот разгромил наемников в сражении, а их предводителя распял на кресте. Затем (не позднее 321 г. до п. э.) в Кирену прибыл сам Птолемей, чтобы лично проследить за наведением порядка. Условия вхождения Кирены в состав владений египетского сатрапа были определены диаграммой (указом) Птолемея, изданной в 322/321, 312 или 308 гг. до н.э. Окончательно Киренаика вошла в состав державы Птолемеев в 298 г. до н.э., после подавления пасынком Птолемея Магасом очередного восстания ее жителей. См.: Бенгстон Г. Правители... С.42сл, 46 сл, 48.
XIII, 7, 1:... прозвище которому было Батт по причине его немоты. - Данная глава, очевидно, представляет собой сокращение обширного раздела сочинения Помпея Трога, посвященного основанию Кирены (около 630 г. до н.э.). Судя по всему, автор пытался связать предание об основании города колонистами с острова Феры с мифом о похищении девушки Кирены богом Аполлоном и легендой о сельском полубоге Аристее, сыне нимфы Кирены. Видимо, поэтому основатель колонии именуется у него не Аристотелем (Pind. Pyth., V, 87), но Аристеем. С изложением нашего автора (XIII, 7, lsqq.) ср.: Herod., IV, 150sqq.; Pind. Pyth., IV, lsqq. По Геродоту (IV, 155), слово «батт» на языке ливийцев означает «царь». В других местах (IV, 161; 170; 186) «отец истории» указывает на тесные связи между греческими пришельцами и местным населением. Ср.: Pind. Pyth., IX, 105 sqq.
XIII, 7, 2: Отец Батта, Грин, – Чтение «Grinus» (Грин) является конъектурой. В рукописях: «Cimus», «Cirinus». Ср.: Herod., IV, 150.
XIII, 7, 4:... были вынуждены покориться ему... - Лакуна в рукописном тексте.
XIII, 7, 6:... он впервые начал говорить. – Ср.: Pind. Pyth., V, 57sqq.; Paus., Χ, 15, 7.
XIII, 7, 7:... Номия, Аристея, Аутуха и Агрея. – Ср.: Pynd. Pyth., IX, 5sqq. Согласно другой версии предания, изложенной Пипдаром (ibid., IX, 62sqq.), Кирена родила лишь одного сына. Ребенок отличался столь редкостной красотой, что получил имена Зевса, Аполлона, Аргея, Номия и Аристея сразу. Ср.: Diod., IV, 81, 1 sq. Помпей Трог говорит о четырех сыновьях Кирены, добавляя к Номию, Аргею и Аристею Аутуха, возможно, позаимствовав это имя из какого-то ливийского предания. Аристея наш автор отождествляет с Ваттом.
XIII, 7, 10:... во время летнего солнцестояния. – Об Аристее, сыне нимфы Кирены, см.: Verg. Georg., I, 14; IV, 283; 317 sqq. Ср.: Diod., IV, 81, 2; 82, lsqq.
XIII, 8, 1:... на случай нападения Пердикки. – Поход Пердикки против Египта начался в мае или июне 321 г. до н.э. См.: Hammond N. G. L., Walbank F. W. A History.... Vol. III. P. 121.
XIII, 8, 3:... передать [врагам] войско своих союзников. – События, описанные нашим автором в восьмой главе (Just., XIII, 8, 3sqq.), относятся-к лету 321 г. до н.э. О них см.: Nepos. Eum., 3 sq.; Diod., XVIII, 29, 3sqq.; 30sqq.; Plut. Eum., 5sqq.; Arr., FgrHist, 156, fr.9, 26 sq.
XIII, 8, 5: бежал к Антипатру и Полиперхонту. – По другим данным (Diod., XVIII, 38, 6; Just., XIII, 6, 9), Полиперхонт остался в Европе. В Азию вместе с Антипатром переправился Кратер. Антипатр двинулся в Киликию вслед за Пердиккой (Diod., XVIII, 29, 6; Plut. Eum., 6), а Кратер с присоединившимся к нему Неоптолемом сразился с Эвменом.
XIII, 8, 7:... Полиперхонт был убит. – Не Полиперхонт, а Кратер. См.: Trog. Prol., 13.
XIII, 8, 10:... после того как был убит Пердикка, – В 321 г. до н.э. См.: Diod., XVIII, 36, -1 sqq. Пердикка, сын Оронта из македонской области Орестиды, происходил из старинного знатного рода. Должность командира таксиса (ταξίαρχος) он занимал еще при Филиппе И. В 330 г. до Н.э. Пердикка был назначен царским телохранителем и с тех пор неизменно пользовался полным доверием Александра. После смерти Гефестиона Пердикка был поставлен Александром во главе первой гиппархии гетайров, тяжелой македонской кавалерии. Во время болезни Александр передал Пердикке свой перстень (Diod., XVII, 117; Curt., Χ, 5, 5). В развернувшейся после смерти царя борьбе за власть Пердикка выступил как поборник целостности государства Александра и сильной центральной власти, что сделало его врагом большинства диадохов (кроме Эвмена) и стало главной причиной его гибели. См.: Fontana Μ. J. Le lotte per la successione di Alessandro Magno dal 323 al 315 (Atti delle Accademia di Scienz, lettere e arti di Palermo. Ser 4. Vol. XVIII. Parte II). Palermo, 1959. P. 143, 165, 237; Шофман А. С. Распад империи... С. 33сл.
XIII, 8, 10:... ведение войны... было поручено Антигону. – Ср.: Diod., XVIII, 37, 2; 39, 7; Plut. Eum., 8; Arr., FgrHist, 156, fr. 9, 30; 38. Привеженцы Пердикки были объявлены врагами государства постановлением македонского войскового собрания в сирийском городе Трипарадисе в 321/320 г. до н.э. У нашего автора отсутствует упоминание о другом важном событии, состоявшемся в этом же месте и приблизительно в это же время, – новом распределении государственных постов и сатрапий. См.: Дройзен И.– Г. История... Т.П. С. 61 слл., 65 слл.; Шофман А. С. Распад империи... С. 74 сл; Errington R. Μ. From Babilon to Triparadeisos: 323–320 B. C.// JHS. Vol. XC. 1970. P. 49 ff. Основные сведения о втором разделе державы Александра приводит Диодор (XVIII, 39). Новым регентом вместо погибшего Пердикки стал Антипатр; Птолемей сохранил за собой Египет и все земли, приобретенные Лагидом с помощью «острия копья» (τινα δορίκτητον [χώρανр (ibid., XVIII, 43), под которыми подразумевались, конечно же, Кирена и другие территории в Африке к западу от Египта. Полномочным стратегом Азии был назначен Антигон, сатрап Великой Фригии. Селевк, сыгравший видную роль в устранении Пердикки, сменил Архона на посту вавилонского сатрапа. Каппадокия, сатрапия Эвмена из Кардии, была обещана македонянину Никанору. Сделав эти и другие распоряжения, Антипатр двинулся в Европу, увозя с собою царей Филиппа Аридея и Александра сына Роксаны. Азия была оставлена им как готовая арена борьбы для полководцев Александра Великого. Об этапах этой борьбы см.: Will Ε. The Succession... P. 40 ff., 46 ff., 52 ff.
Квинт Курций Руф, История Александра Македонского, книга X:
Глава 6
1. Между тем в Вавилоне (на чем был прерван, рассказ) телохранители царя созвали во дворец ближайших сто друзей и вождей. За ними последовала толпа солдат, желавших узнать, к кому перейдет власть Александра. 2. Многие вожди, затертые толпой солдат, не смогли войти во дворец; поэтому глашатай не стал пропускать тех, кого не мог назвать по имени. Но его распоряжений плохо слушались. 3. Сначала возобновился громкий вопль и плач, затем в ожидании решения все удержали слезы и установилась тишина. 4. Тогда Пердикка, поставив на виду у всех царское кресло, на котором находились диадема,. одежда и оружие Александра, положил на то же кресло перстень, переданный ему царем накануне; при виде этих предметов у всех опять потекли слезы от горя.
5. Пердикка начал говорить так: «Вот тот перстень, которым царь обычно скреплял важные государственные решения, данный им лично мне; я возвращаю его вам. 6. Хотя нельзя себе представить, чтобы разгневанные боги могли послать нам какое-нибудь другое несчастие, равное тому, которое на нас обрушилось теперь, однако величие совершенных Александром дел заставляет верить, что столь великий герой сблизил богов с [236] человеческими делами и они быстро примут в свой сонм того, кто исполнил предназначенное ему судьбой. 7. Поэтому, поскольку от него остались только обычные останки смертного, мы должны прежде всего воздать должное его имени и телу, не забывая при этом, в каком городе и среди кого мы находимся и какого защитника лишились. 8. Нужно, о соратники, обдумать и решить, как нам удержать победу, пребывая среди тех, над кем мы ее одержали. Нам нужна голова. Одна ли моя голова или много голов, — решить это в вашей власти. Вы должны знать, что толпа воинов без вождя — это тело без души. 9. Шестой уже месяц Роксана беременна, будем ждать рождения сына, чтобы. когда он вырастет, ему с помощью богов принадлежало царство. Теперь же вы решайте, кем оно будет управляться».
10. Так говорил Пердикка. Затем выступил Неарх. «Ни для кого не может быть удивительно, — сказал он, — что царское величие подобает только кровным наследникам Александра. 11. Однако ожидать еще не родившегося царя и обходить уже существующего не соответствует ни духу македонцев, ни положению вещей. Есть у царя сын от Барсины, ему и надо передать диадему». 12. Никто не одобрил его речи. По своему обычаю все зашумели и долго стучали копьями, и, поскольку Неарх настаивал на своем мнении, дело чуть не дошло до мятежа. 13. Тогда выступил Птолемей: «Конечно, сын Роксаны или Барсины явится достойным отпрыском, чтобы управлять македонским народом, — сказал он, — однако Европе досадно будет назвать имя того, кто в основном пленник. 14. Стоило нам побеждать персов, чтобы служить их же роду. Ведь еще законные их цари Дарий и Ксеркс со своими многочисленными армиями и флотами напрасно стремились поработить нас. 15. Мое мнение таково: пусть те, кого Александр допускал на свои совещания, сходятся всякий раз, как будет потребность в совместном обсуждении, у его кресла, стоящего во дворце: на том, что решит большинство, и нужно всем стоять, этому должны подчиняться и все вожди, и военачальники».
16. Некоторые согласились с Птолемеем, меньшее число — с Пердиккой. Тогда начал говорить Аристон: «Когда Александра спросили, кому он передаст царство, он сказал, что хочет, чтобы оно досталось наилучшему; сам же он признал за лучшего Пердикку, которому и передал перстень. 17. Он был не один при умирающем, и царь, обведя всех глазами, выбрал из толпы друзей именно его, чтобы передать ему перстень. Следовательно, ему было угодно, чтобы высшая власть была передана Пердикке». 18. Никто не сомневался, что предложение Аристона справедливо. Итак, все предложили Пердикке выйти вперед и взять с кресла перстень царя. Тот колебался между сильным желанием и совестливостью и притом рассчитывал, что чем сдержаннее он будет добиваться желаемого, тем настойчивее будут другие ему это предлагать. 19. Итак, после долгих [237] колебаний, не зная, как ему поступить, он все же отошел и стал позади тех, кто сидел ближе.
20. А между тем один из вождей, человек твердого характера — Мелеагр, раздраженный колебанием Пердикки, выступил и сказал: «Да не допустят боги, чтобы судьба Александра и величие его власти легли на плечи этого человека, обычные люди этого не выдержат. Я не говорю о более знатных, чем он; вообще же людям не надо брать на себя никакой тяжести против своей воли. 21. Не имеет значения, будете ли вы иметь царем сына Роксаны, когда он родится, или Пердикку, так как он все равно захватит власть под видом опеки. Ведь ему не нравится ни один царь, кроме еще не родившегося; при общей торопливости, вполне законной и даже необходимой, он один только высчитывает месяцы и даже предсказывает рождение сына; а вы еще сомневаетесь, готов ли он вам уступить? 22. Клянусь богами, если бы Александр оставил нам царем вместо себя этого человека, то мое мнение таково, что из всех его распоряжений именно этого одного не следовало бы исполнять. 23. Что же вы не бежите разграблять царские сокровища. Наследником этих богатств уж, конечно, является народ».
24. Сказав так, он прорвался сквозь ряды, а давшие ему дорогу последовали за ним за объявленной добычей.
Глава 7
1. Вокруг Мелеагра уже собралась большая толпа вооруженных, и вся сходка превратилась в мятеж и раздор, когда кто-то из самых низов, неизвестный большинству македонцев, сказал: «Зачем прибегать к оружию и гражданской войне, когда у вас есть царь, которого вы ищете? 2. Bы обходите Арридея, рожденного Филиппом, брата Александра, только что бывшего вашим царем; он участник священных церемоний и единственный теперь наследник. Чем он это заслужил? Что он сделал, что вы лишаете его прав, признанных у всех народов? Если вы ищете подобного Александру, вы такого никогда не найдете; если близкого ему, то таков один он». 3. Услыхав это, сходка сначала как бы по команде умолкла; затем все сразу закричали, что надо позвать Арридея; что смерти достойны те, которые проводили сходку без него. 4. Тогда Пифон, обливаясь слезами, начал говорить, что теперь особенно жалко Александра, .который обманывался в преданности и услужливости добрых граждан и солдат. Они думают только о царском имени и традиции, а все другое у них в тумане. 5. Совершенно недвусмысленно он приписывал пороки юноше, которому предназначалось царство. Но то, в чем он его упрекал, вызвало больше ненависти к нему самому, чем презрения к Арридею: ибо, жалея его, все начали ему покровительствовать. 6. Итак, все упорными криками объявляют, что не допустят передать власть никому другому, как только тому, кто родился с призванием к власти, и требуют, [238] чтобы позвали Арридея. 7. Мелеагр из ненависти и вражды к Пердикке сейчас же привел его во дворец, и солдаты приветствовали его, называя царем Филиппом.
8. Но это был голос народа, мнение старшин было другое. Из них Пифон начал проводить план Пердикки: он объявляет опекунами будущего сына Роксаны Пердикку и Леонната, рожденных от царской крови. 9. Кроме того, поручает Кратеру и Антипатру управлять делами в Европе. После этого от каждого была принята присяга признавать власть сына Александра. 10. Мелеагр же ей своими людьми удалился было, с полным основанием испугавшись угрозы. Потом он снова ворвался во дворец, увлекая за собой Филиппа и крича, что в интересах государства он поддерживает только что избранного царя: пусть все проверят зрелость его возраста и сами убедятся, что он потомок Филиппа, царский сын и брат. 11. Никакое глубокое море, никакой бурный пролив не может поднять таких волн, какими бывают движения в толпе, особенно если она упивается новой и недолговечной свободой. 12. Лишь немногие голосовали за только что избранного Пердикку, большинство хотело предоставить власть Филиппу, которого презирали; и не могли долго придерживаться определенного желания или нежелания: то раскаивались в принятом решении, то жалели о своем раскаянии. В конце концов симпатии больше склонились в сторону царского сына. 13. Арридей удалился с собрания, подавленный выступлением вельмож; при его уходе солдаты скорее приумолкли, чем отказались от своих симпатий; его позвали обратно, и он надел на себя то самое платье царя, которое лежало на кресле. 14. А Мелеагр надел панцирь и взял оружие как защитник нового царя. Затем появилась фаланга, ударяя копьями о щиты, готовая обагрить себя кровю тех, которые претендовали на совершенно им не предназначенное царство. 15. Солдаты радовались, что силы царства останутся в руках той же семьи и дома. Наследственная власть укрепит царский род; они привыкли чтить и уважать само имя царя и думали, что никто не должен посягать на него, кроме рожденных царствовать.
16. Между тем Пердикка из предосторожности приказывает запереть зал, в котором лежало тело Александра. С ним было» 600 выдающихся мужеством воинов, присоединился к нему также Птолемей и царская когорта юношей. 17. Однако без труда запоры были сломаны тысячной толпой вооруженных. Ворвался и царь, окруженный толпой прислужников во главе с Мелеагром. 18; Возмущенный Пердикка отзывает в сторону желающих охранять тело Александра, но ворвавшиеся силой издали мечут в него копья. Многие были ранены, когда вельможи, сняв шлемы, чтобы их легче было признать, начали просить бывших с Пердиккой не начинать распри, а уступить царю и большинству. 19. Пердикка первый сложил оружие, остальные сделали то же. Затем ввиду того, что Мелеагр убеждал их [239] отходить от тела Александра, они, предполагая, что готовится засада, вышли из дворца с другой стороны и бежали к Евфрату. 20. Конница, состоявшая из знатнейших юношей, следовала сомкнутым строем за Пердиккой и Леоннатом; думали выйти из города и расположиться в поле. 21. Но Пердикка, не надеясь на то, что за ним пойдет пехота, решил остаться в городе, чтобы не казалось, что он, уведя конницу, оторвал ее от остального войска.
Глава 8
1. А Мелеагр не прекращал убеждать царя покарать смертью Пердикку за его претензии ,на власть: если не обуздать его непомерной гордости, он затеет переворот; он помнит свои заслуги перед Александром, нет ведь ни одного столь преданного ему человека, которого) можно было бы не опасаться. 2. Царь допускал эти разговоры, но не соглашался с ними. Мелеагр истолковал его молчание как приказ и послал от имени царя людей вызвать Пердикку. Им же было поручено убить его, если он не согласится прийти. 3. Пердикка, когда ему сообщила о приходе царских приспешников, занял порог своего дома всего с 16 молодцами из царской когорты; он обрушился на пришедших с порицаниями, называл рабами Мелеагра и так поразил их твердостью своего духа и выражения лица, что те без памяти пустились в бегство. 4. Пердикка же велел своим людям сесть на коней и с немногими друзьями поехал к Леоннату, чтобы в случае нового нападения .выставить более крепкую защиту. 5. На другой день македонцы признали недостойным делом, что Пердикка подвергается опасности, и решили применить оружие для наказания Мелеагра за его дерзость. 6. Но, тот, предвидя возмущение, обратившись, к царю, спросил, сам ли он издал приказ об аресте Пердикки. Тот ответил, что распорядился в соответствии с желанием Мелеагра, но это не должно служить поводом для смуты, ведь Пердикка жив.
7. Итак, Мелеагр, сильно обеспокоенный отпадением конницы, распустив собрание, и не зная, на что решится (ибо опасность, в которую он только что вверг своего врага, обернулась теперь против него самого), употребил почти три дня на обдумывание планов действия. 8. А во дворце внешне все оставалось по-прежнему: к царю приходили послы от племен, толпились военачальники, проходы были наполнены прислужниками и вооруженными людьми. 9. Но глубокая непроизвольная подавленность указывала на крайнюю безнадежность положения: все друг друга подозревали, никто не решался сойтись с кем-нибудь и поговорить, каждый обдумывал про себя свои тайные планы; приглядываясь к новому царю, все больше оплакивали утрату прежнего. 10. Все спрашивали себя, где же тот, воле которого они подчинялись и за которым следовали. Они осиротели среди враждебных непокорных народов, которые при первой возможности выместят на них понесенные ими поражения. [240] 11. От таких размышлений ослабел их дух, когда вдруг сообщают, что всадники во главе с Пердиккой, заняв все поля вокруг Вавилона, задержали хлеб, который везли в город. 12. Поэтому сначала стал чувствоваться недостаток провианта, потом и голод, и находившиеся в городе требовали, чтобы с Пердиккой примирились или выступили против него с оружием. 13. Случилось так, что сельские жители, опасаясь разорения сел и хуторов, сбежались в город, а горожане, когда стало не хватать продовольствия, покидали город, и всем казалось, что положение других лучше, чем их собственное.
14. Македонцы, опасаясь общего смятения, сходятся в царский дворец и излагают свое мнение. Им казалось нужным отправить к всадникам послов, чтобы покончить с распрей и сложить оружие. 15. Итак, дарь посылает к ним фессалййца Пасса, мегалополитанца Амиоса м Перилая; когда они изложили поручение царя, всадники сказали, что сложат оружие только в том случае, если царь выдаст им зачинщиков разногласия. 16. Когда это стало известно, солдаты царя со своей стороны тоже взялись за оружие. Филипп, выйдя на их шум из дворца, сказал: «Не нужно распрей! Тот из сражающихся получит награду, кто раньше успокоится. 17. Вместе с тем не забывайте, что вы имеете дело с гражданами; сразу лишить их надежды на примирение будет на руку тем, кто стремится к гражданской война 18. Испытаем, не удастся ли их смягчить вторичный посольством; я уверен, что, поскольку тело царя еще не погребено, все сойдутся, чтобы отдать ему последний долг. 19. Что касается меня, я больше всего хочу сложить с себя эту власть, чтобы не вызвать пролития крови граждан, и если нет никакой надежды иначе добиться согласия, убедительно прошу вас, изберите другого, более достойного царя!» 20. Co слезами на глазах он снял с себя диадему и предлагал взять ее тому, кто признает себя более достойным. 21. Эта скромная речь зародила у всех веру в высокие качества его души, померкшую было перед светлым воспоминанием о его брате. Итак, все стали настаивать, чтобы он выполнил задуманное. 22. Он отправляет тех же послов с просьбой, чтобы двое вождей приняли к себе третьим Мелеагра, На это без труда дано было согласие, так как Пердикка стремился разлучить царя с Мелеагром и рассчитывал, что он одни не будет равен по силе им двум. 23. Итак, навстречу Мелеагру, выступившему с фалангой, вышел Пердикка во главе своей конницы. Оба отряда молчаливо пpивeтcтвoвали друг друга и соединились, полагая, что навсегда закрепили мир и согласие.
Глава 9
1. Но судьба готовила македонскому народу гражданские войны, ибо царская власть неделима, а добивались ее многие. 2. Итак, сначала силы были собраны, потом они рассеялась, и так как брали на себя бремя выше своих сил, отдельные части [241] тела отказались служить, и империя, прочно державшаяся на плечах одного, распалась, когда ее стало подпирать несколько человек. 3. Поэтому по праву и справедливости римский народ признает, что обязан своим спасением принцепсу, явившемуся как новое светило в ночи, которую мы считали уже своей последней. 4. Именно его появление, а не восход солнца вернул свет миру, погруженному во мрак, лишенному головы, трепещущему всеми членами от распрей. 5. Сколько факелов пожара оно тогда погасило, сколько мечей вложило в ножны! Какая буря внезапно сменилась ясной погодой! Империя не только оживает, она процветает! 6. Да не коснется его никакая зависть! Да процветает на долгие годы — о, если бы и на вечные времена — благополучие его дома!
7. Но вернусь к повествованию, прерванному соображениями об общей безопасности. Пердикка единственную надежду на свое спасение полагал в смерти Мелеагра и считал нужным захватить этого пустого и неверного, готового на немедленный переворот и крайне враждебного человека. 8. Но он усердно скрывал от всех свое намерение, чтобы захватить Мелагра врасплох. Итак, он тайно подговорил некоторых из подначального тому войска, чтобы те открыто, но якобы без его ведома стали жаловаться на то, что Мелеагр уравнен в положении с Пердиккой. 9. Когда Mелеагру донесли об их разговоре, он вне себя от гнева высказал Пердикке все, что узнал. Тот прикинулся удивленным как бы новым для себя обстоятельством и стал разыгрывать сочувствие и выражать сожаление; под конец они уговорились выявить зачинщиков таких мятежных речей. 10. Мелеагр благодарит и даже обнимает Пердикку, хвалит его за такое к себе расположение. 11. После этого они соглашаются на совместное преследование виновных. Решают провести проверку всего войска по обычаю предков. Уважительной причиной было признано недавнее их разногласие. 12. Цари македонские обычно производили проверку своего войска так: в конце поля, на которое выводится войско, с двух сторон бросают внутренности зарезанной собаки, а внутри этого пространства становятся все вооруженные: с одной стороны конница, с другой — фаланга.
13. Итак, в тот день, на который была назначена эта священная процедура, царь с конницей и слонами встал против пехоты, которой командовал Мелеагр. 14. Вот конница пришла в движение, и пехота, сразу насторожившись из-за недавних распрей, после которых еще не успокоилась и все время чего-то ожидала, стала опасаться, уж не поведут ли войско в город, к тому же перед конницей находилась большая равнина. 15. Впрочем, усомнившись, справедливо ли они заподозрили своих сотоварищей, пехотинцы остались на месте, в душе приготовившись дать отпор, если бы кто на них напал. И вот уже отряды сходились, и их ряды разделяло лишь небольшое расстояние. 16. Тогда царь с одним отрядом стал объезжать ряды [242] пехоты, требуя на расправу, по настоянию Пердикки, зачинщиков смуты, за которыми должен был сам наблюдать; он угрожал в случае их урорства бросить на них всю конницу и слонов 17. Пехотинцы были поражены неожиданной угрозой, и сам Мелеагр растерялся и пал духом При создавшемся положении самым безопасном казалось выжидать и не ускорять судьбу. 18. Тогда Пердикка, увидев их смущение и покорность, отделил от остальных примерно 300, человек, которые последовали за Мелеагром, когда он вырвался из первого собрания, происходившего после смерти Александра, и на глазах у всего войска подставил их слонам. Все они были растоптаны этими зверями л ни Филипп, ни сам он не воспрепятствовал этому. 19. Было очевидно, что он припишет себе только то, что будет оправдано исходом всего происшествия. Это явилось предзнаменованием и даже началом гражданских войн среди македонцев. 20. Мелеагр поздно понял хитрость Пердикки; но так как лично над ним не было совершено насилие, спокойно оставался на своем месте в строю. 21. Но вскоре он отчаялся в спасении, так как видел, что враги его злоупотребляли на его погибель именем того, кого он сам поставил царем, и укрылся в храм. Но даже святость места его не спасла, и он был убит. [243]
Глава 10
1. Пердикка, отведя войско в город, собрал совещание виднейших военачальников. На нем решено было так поделить империю, чтобы царь сохранил в ней высшую власть. Сатрапом Египта и африканских народов, ему подвластных, был сделан Птолемей. 2. Лаомедонту была дана Сирия с Финикией, Филоту назначена Киликия, Ликию с Памфилией и с Великой Фригией должен был принять Антигон; в Карию был послан Кассандр, в Лидию — Менандр. 3. Малую Фригию прилегающую к Геллеспонту, сделали провинцией Леонната; Каппадокия с Пафлагонией отошла к Евмену. Ему было приказано охранять эту страну до самого Трапезунта и вести войну с Ариаратом. Только он один не претендовал на власть. 4. Пифену было приказано управлять Мидией, Лисимаху — Фракией и прилегающими к ней понтийскими народами. Было также решено, чтобы стоящие во главе Индии, Бактрии, Согдианы и других племен на берегу океана или Красного моря обладали и военной властью в пределах подвластных им стран. Пердикка должен был находиться при царе и командовать состоявшими при нем войсками. 5. Некоторые думали, что провинции были распределены согласно завещанию Александра, но эта молва, хотя и принятая некоторыми писателями, по нашей проверке, оказалась ложной. 6. После разделения империи на части каждый охранял накопленное им богатство в расчете что когда-нибудь будет поставлен предел чрезмерным домогательствам. 7. Дело в том, что незадолго до этого слуги царя под предлогом завоевания чужих царств по отдельности захватывали огромные пространства без всяких причин для войны, поскольку все жители там принадлежали к одному племени и были отделены от других границами своего царства. 8. Но трудно было довольствоваться тем, что предоставлял случай; когда претендуешь на большее, первое попавшееся кажется неприглядным. Поэтому всем казалось, что лучше самим расширять пределы своих владений, чем получать то, что имелось.
9. Шел уже седьмой день, как тело царя лежало на катафалке, а мысли всех были отвлечены от ритуальных забот разрешением вопросов об устройстве государства. 10. Нигде больше нет такого жаркого климата, как в Месопотамии; многих животных, застигнутых на голой почве, солнце там убивает. Такова сила накаленного воздуха, что все сжигается как бы огнем. 11. Источники воды там редки, и жители их скрывают, сами ими пользуются, иноземцам их не показывают. 12. Когда друзья смогли наконец отдаться заботам о бездыханном теле и вошли в зал, не заметили на теле никаких признаков тления, ни даже бледности смерти: с лица его не сошла и та живость, которая поддерживается дыханием. 13. Так что египтяне и халдеи, которым было приказано приготовить тело по их обычаю, сначала не решались тронуть его руками, думая, что оно дышит; затем, [244] помолившись, чтобы им, смертным, было позволено прикоснуться к божеству, они очистили тело, наполнили благовониями и положили на золотое ложе, украсив голову знаками его сана.
14. Многие думают, что он был умерщвлен ядом, который дал ему по приказанию отца сын Антипатра, по имени Иолла, бывший среди слуг царя. Часто, правда, слышали слова Александра, что Антипатр претендует на царское достоинство, что он, гордясь своей победой над спартанцами, считает себя по силе выше обычного военачальника и что все получаемое от царя приписывает себе. 15. Думали также, что Кратер был послан для убийства с отрядом ветеранов. 16. Сила яда, добываемого в Македонии, такова, что он разрывает даже подковы, но копыто животного его выдерживает. 17. Источник, из которого добывают этот яд, называют Стиксом; его привез Кассандр и передал брату Иолле, а этот влил его в питье царя. 18. Как бы этому слуху ни верили, его заставило забыть могущество тех, кого он задевал. Ведь Антипатр захватил царство Македонское, также и Грецию. 19. Власть его переняли его потомки так как были истреблены все, кто остался в каком-либо родстве с Александром. 20. Тело Александра было наконец перевезено Птолемеем, которому достался Египет, в Мемфис, а оттуда через несколько лет в Александрию. Имени и памяти его там создаются всяческие почести.
Патриарх Фотий, Мириобиблион, переложение Арриана, "О событиях после Александра":
Cod. 92. Арриан. О событиях после Александра
Μετὰ Ἀλέξανδρον
Автор: Арриан Луций Флавий
Фотий
Переводчик: Мещанский Д.В.
Тот же автор [Арриан] написал и о том, что произошло после смерти Александра, в десяти книгах.
Он описывает смуту в армии и провозглашение Арридея, сына фессалийки Филины и Филиппа, отца Александра, при условии, что родившийся ребенок Роксаны, если это будет сын, разделит с ним трон. Тогда Арридей был провозглашен под именем Филиппа.
Ссора вспыхнула между пехотой и кавалерией. Главными и наиболее влиятельными командирами последней были Пердикка, сын Оронта, Леоннат, сын Антея, Птолемей сын Лага, Лисимах, сын Агафокла, Аристон, сын Писея, Пифон, сын Кратея, Селевк сын Антиоха и Эвмен из Кардии. Мелеагр же командовал пехотой.
Между ними происходили переговоры, и, в конце концов, было достигнуто соглашение, между пехотой, которая уже выбрала царя, и кавалерией, о том, что Антипатр будет стратегом в Европе, Кратер должен заботиться о царстве Арридея, Пердикка, будет хилиархом войск,[1] бывших, некогда, под командованием Гефестиона, (что означало управление всем царством), Мелеагр же, станет эпархом[2] при Пердикке.
Пердикка, под предлогом смотра войск, захватил зачинщиков беспорядков и предал их смерти в присутствии Арридея, как будто это он приказал так сделать. Это вселило ужас в остальных и Мелеагр, вскоре, был убит. После этого Пердикка стал объектом всеобщей подозрительности и сам подозревал всех. Тем не менее, он назначил сатрапов различных провинций, как будто Арридей приказал ему.
Птолемей, сын Лага, был назначен правителем Египта и Ливии, а также той части Аравии, что граничит с Египтом, а Клеомен, бывший правитель Египта при Александре - его заместителем. Часть соседней Сирии выделялась Лаомедону;[3] Киликия - Филоте;[4] Мидия - Пифону; Каппадокия, Пафлагония, и местность на берегу Эвксина до Трапезунда[5] - Эвмену из Кардии; Памфилия, Ликия и Большая Фригия - Антигону; Кария - Кассандру; Лидия - Менандру;[6] Геллеспонтская Фригия - Леоннату. Эта Фригия раньше была дана Александром некоему Каласу,[7] а, в последствии передана Демарху. Такое было распределение Азии.
В Европе: Фракия, Херсонес и приграничные с Фракией страны, вплоть до Салмидесса на Эвксине,[8] были даны Лисимаху; земля за пределами Фракии, до иллирийцев, трибаллов и агриан, сама Македония и Эпир, до Керавнийских гор, вместе со всей Грецией - Кратеру и Антипатру. Такое было разделение Европы.
Между тем, Роксана родила сына, и большинство незамедлительно признало его царем.
После смерти Александра случились многочисленные беспорядки. Антипатр вел войну против афинян и остальных греков[9] под командованием Леосфена.[10] Сначала он был побежден и пребывал в бедственном положении, но, впоследствии, оказался победителем. Однако, Леоннат, пришедший к нему на помощь, пал в бою. Лисимах также, опрометчиво борясь с Севфом фракийским с подчиненными войсками, был разбит, хотя его войска значительно отличились.
Пердикка также пошел войной на Ариарата,[11] царя Каппадокии, потому что тот отказался передать свое царство Эвмену, которому оно было назначено. Победив его в двух сражениях и взяв в плен, он (Пердикка) повесил его и утвердил там Эвмена. Кратер, своей помощью, оказанною Антипатру против греков, способствовал их поражению, после чего они без колебаний повиновался Кратеру и Антипатру. Таково содержание первых пяти книг.
Шестая книга рассказывает как в Афинах Демосфен, Гиперид, Аристоник Марафонец[12] и Гимерид, брат Деметрия Фалерского,[13] бежали в Эгину, и, пребывая там, были осуждены на смерть по предложению Демада;[14] приговор этот и был осуществлен Антипатром.
Как Архей Фурий, казнивший их, умер в крайней нищете и позоре. Как Демад был вскоре отправлен в Македонию, где он был казнен Кассандром, после того как сын Демада был убит у него на руках. Кассандр утверждал в свое оправдание, что Демад когда-то оскорбил его отца Антипатра в письме, которое он написал Пердикке, прося его спасти греков, которые удерживались вместе лишь старой гнилой нитью - так он оскорбительно называл Антипатра. Демарх Коринфсий выступил обвинителем Демада, который понес справедливое наказание за свою продажность, предательство, и неверность.
Кроме того автор рассказывает, как Гарпал, который при жизни Александра украл деньги, принадлежащие ему, бежал в Афинаы и был убит лакедемонянином Фиброном. Фиброн забрал все деньги, которые остались, и отправился в Кидонию на Крите, откуда перешел в Кирену, с армией в 6000 человек по просьбе некоторых изгнанников из Кирены и Барки.[15] После многих, иногда неудачных взаимных договоренностей и интриг, иногда счастливых, он был, наконец, захвачен во время своего пути некоторыми ливийскими вождями и доставлен Эпикидом Олинфянином в Тевхиру,[16] которая была поручена Офелу Македонскому, отправленному Птолемеем, сыном Лага, для помощи киренцам. Жители, с одобрения Офела, сперва Фиброна пытали, а затем отправили в порт Кирену, чтобы повесить. Но так как киренцы еще упорствовали в своем восстании, Птолемей лично посетил место, и после того, как восстановил порядок, отплыл домой.
Пердикка, интригуя против Антигона, вызвал его на суд, но тот, осведомленный о заговоре, отказался явиться, что привело к вражде между ними. В то же самое время к Пердикке из Македонии, прибыли Иолла и Архий, сопровождая Никею, дочь Антипатра, с предложением брака. Олимпиада, мать Александра Великого, также послала ему, предлагая руку своей дочери Клеопатры. Эвмен из Кардии одобрил Клеопатру, но его[17] брат Алкета убедил принять Никею.
Вскоре Кинана была приговорена к смерти Пердиккой и его братом Алкетой. Эта Кинана была дочерью Филиппа, отца Александра, ее матерью была Эвридика. Кинана была женой Аминты, которого Александр казнил накануне отправки в Азию. Этот Аминта был сыном Пердикки, брата Филиппа, так что приходился двоюродным братом Александру.
Кинана отправила свою дочь Адею (впоследствии названную Эвридикой) в Азию и предложила ее руку Арридею. Впоследствии брак состоялся с одобрения Пердикки, чтобы успокоить растущее возмущение солдат, вызванное смертью Кинаны.[18]
Антигон, тем временем, нашел убежище у Антипатра и Кратера в Македонии, сообщил им об интригах Пердикки против него, заявив, что они были направлены, равным образом, и против всех. Он, также, описал смерть Кинаны, а столь преувеличенных выражениях, что убедил их объявить их войну Пердикке. Арридей, который держал у себя тело Александра, вопреки желанию Пердикки, увез его из Вавилона через Дамаск к Птолемею, сыну Лага, в Египет. И, хотя его поездке часто препятствовал Полемон - товарищ Пердикки, тем не менее, ему удалось осуществить свое намерение.
Между тем, Эвмен передал подарки от Пердикки Клеопатре в Сарды, так как Пердикка решил развестись с Никеей и жениться на Клеопатре. Когда это стало известно Антигону (через Менандра, сатрапа Лидии), он сообщил об этом Антипатру и Кратеру, которые были более, чем когда либо, решительны начать войну с Пердиккой. Антипатр и Кратер, выступив из Херсонеса, пересекли Геллеспонт, предварительно отправив послов, чтобы ввести в заблуждение тех, кто охранял пролив. Они также отправили послов к Эвмену и Неоптолему, которые поддерживали Пердикку; Неоптолем стал на их сторону, но Эвмен отказался.
Неоптолем был заподозрен Эвменом, и между ними разразилась война, в которой Эвмен вышел победителем. Неоптолем с немногими людьми бежал к Антипатру и Кратеру и ему удалось убедить последнего присоединиться к нему; оба начали войну против Эвмена. Эвмен сделал все, чтобы скрыть от своих людей то, что Кратер сражается против него, опасаясь, что, под влиянием его великой славы, они могли бы оставить его, либо, оставшись верными, пали бы духом. Удачливый в обмане, он оказался удачливым и в сражении. Неоптолем пал от руки Эвмена-"писаря", проявив себя перед тем храбрым воином и командиром. Кратер, который сражался против всех, кто противостоял ему и открыто показывал себя, с тем, чтобы быть узнанным, был убит какими-то пафлагонцами, перед тем, как его узнали, хоть он и сбросил свой шлем. Однако, пехота ускользнула и вернулась к Антипатру, что его значительно успокоило.
Пердикка, оставив Дамаск, чтобы начать войну с Птолемеем Лагом, прибыл в Египет с царями и большой силой. Он выдвинул множество обвинений против Птолемея, который публично оправдался, так что обвинения оказались необоснованными. Пердикка, несмотря на оппозицию со стороны войск, решил продолжать войну. Он дважды был побежден, и с теми, кто намеревался перейти к Птолемею обошелся очень сурово, и в отношении прочих, бывших в лагере, вел себя более надменно, чем приличествует полководцу, в результате чего был убит собственными всадниками во время стычки.[19]
[1] Χιλίαρχος. Здесь имеется в виду не просто должность Хилиарха – командира военного подразделения «хилиархия», а, куда более высокая должность. У греческих писателей слово «хилиарх» служило для обозначения должности римских военных трибунов и военных трибунов с консульской властью.
[2] Эпарх (греч. επαρχος) — гражданский и военный руководитель.
[3] Лаомедон, сын Лариха из Амфиполя — один из офицеров армии Александра, ведал пленными персами.
[4] Филота (др. греч. Φίλωτας) — командир полка фаланги при Александре. Видимо погиб в 316 до н. э.
[5] Греческая колония Синопа.
[6] Менандр (др. греч. Μένανδρος) — гетайр, командовал наемниками.
[7] Каллас (Калат), сын Гарпала — командир фессалийской конницы.
[8] У впадения в Черное море Истра.
[9] Ламийская война (греч. Λαμιακός πόλεμος, 323 — 322 гг. до н. э.)
[10] Леосфен (греч. Λεωσθένης, убит в 323 до н. э.) — афинский военачальник, командир греческой армии в Ламийской войне. Имя Леосфена упоминается Страбоном как служившего под началом Александра Великого в Азии, однако современные историки считают, что Страбон спутал Леосфена с Леоннатом. Основные сведения о Леосфене сообщаются в труде Диодора.
[11] Ариарат I (греч. Aριαραθης) — царь Каппадокии, правивший в 350 до н. э. — 322 до н. э. Изначально Ариарат был персидским сатрапом Каппадокии и противостоял войскам Александра Великого. После смерти царя Дария III и распада Персидской империи, Ариарат провозгласил независимость Каппадокии.
[12] Аристоник (Άριστόνικος) Марафонец - оратор и государственный человек, современник Демосфена.
[13] Деметрий Фалерский (др.-греч. Δημήτριος Φαληρεύς, 350—283 до н. э.) — древнегреческий афинский государственный деятель и философ-перипатетик, ученик Теофраста. В 317—307 годах — абсолютный правитель (эпимелет) Афин. Будучи у власти, сделал много для процветания города. Был вынужден покинуть Афины, когда македонское господство в городе стал оспаривать Деметрий Полиоркет. С 297 года — при дворе Птолемея I Сотера, один из основателей Александрийской библиотеки и Мусейона. Собрал и записал басни Эзопа, как сообщает Диоген Лаэртский.
[14] Демад (греч. Δημάδης, Demades, ок. 380—319 или 318 гг. до н. э.) — афинский оратор и политик. Сын рыбака, малообразованный, но красноречивый. Приобрёл известность в 338 до н. э. благодаря своей промакедонской ориентации (битва при Херонее). Часто выступал на народных собраниях против Демосфена, не придерживаясь при этом никакой определённой политики. В 319 (или 318) г., обвинённый в предательстве интересов Македонии, был убит по приказу Кассандра.
[15] Барка — в древности город в ливийской стране Киренаик, недалеко моря, первоначально главный город баркийцев, ливийского пастушеского племени, известных в качестве хороших наездников и коневодов.
[16] Тевхира – город в Киренаике, основан в VI-V вв. до н. э., совр. Тукра.
[17] Имеется в виду, Пердикки.
[18] Кинана так и не вышла повторно замуж, посвятив себя воспитанию и воинскому обучению Эвридики. Когда Арридей, незаконный сын Филиппа II, был избран в цари в 323 до н. э., Кинана решила выдать за него дочь, хотя ранее пообещала её руку диадоху Пердикке. Вопреки возражениям наместника Македонии Антипатра, Кинана выехала за пределы Македонии. Раздосадованный такими планами, Пердикка выслал своего брата Алкета с войском, который перехватил Кинану после пересечения Геллеспонта. Согласно Полиену (Полиен, 8.6), гордая дочь Филиппа предпочла славную смерть в бою нежели, лишенная царского достоинства, вести жизнь простого человека. Источники не сообщают дополнительных подробностей гибели Кинаны.
[19] В 321г. до н. э. По другой версии, Пердикка во время открытого бунта в войске был убит в своем шатре, некоторыми из своих командиров.
3. Когда после смерти Александра между отборной конницей и пехотным войском возникли разногласия4, Эвмен в душе был на стороне первых, но внешне держал себя в какой-то мере как единомышленник обеих сторон и как человек незаинтересованный, иноземец, которому неудобно вмешиваться в споры македонян. Поэтому, когда другие полководцы ушли из Вавилона, Эвмен остался в городе, успокоил многих пехотинцев и склонил их к примирению. Когда же, уладив первые неурядицы и раздоры, полководцы встретились и стали делить между собой сатрапии и командные должности, Эвмен получил Каппадокию, Пафлагонию и земли вдоль Понта Эвксинского до Трапезунта — тогда это еще не были владения македонян и там царствовал Ариарат. Было решено, что Леоннат и Антигон с большим войском водворят туда Эвмена и сделают его сатрапом этой страны.
Но Антигон, уже вынашивая далеко идущие планы и мысленно презирая всех, не подчинялся распоряжениям Пердикки, Леоннат же спустился во Фригию, чтобы помочь Эвмену, но в это время к нему явился кардийский тиранн Гекатей и стал просить сперва помочь Антипатру и осажденным в Ламии македонянам, и Леоннат решил переправиться в Европу и звал с собой Эвмена, стремясь при этом помирить его с Гекатеем. Эти два человека с давних времен питали друг к другу недоверие из-за разногласий в государственных делах. Эвмен часто в открытую обвинял Гекатея и убеждал Александра избавить кардийцев от тиранна и дать им свободу. Вот и тогда Эвмен стал отказываться от участия в походе против греков, говоря, что он боится, как бы Антипатр не убил его из давнишней ненависти и из желания угодить Гекатею, и Леоннат поверил ему и откровенно рассказал о своих планах. Помощь осажденным была для него лишь предлогом, на самом деле он решил, как только переправится, домогаться власти над Македонией. Он показал несколько писем от Клеопатры, которая приглашала его к Пеллу, обещая выйти за него замуж. Но Эвмен, то ли действительно боясь Антипатра, то ли не надеясь на легкомысленного, непостоянного и подверженного случайным порывам Леонната, ночью покинул лагерь, захватив свое имущество. У него было триста всадников, двести рабов-телохранителей и золотой монеты на пять талантов серебра5. Бежав таким образом, он открыл планы Леонната Пердикке, у которого сразу же приобрел большое влияние и стал одним из его советников.
Немного позже он вступил в Каппадокию с войском, во главе которого стоял сам Пердикка. После того как Ариарат был взят в плен и страна стала подвластной Македонии, Эвмен был назначен сатрапом. Он роздал города своим друзьям, расставил караульные отряды и назначил по своему усмотрению судей и правителей, так как Пердикка совсем об этом не заботился, а сам последовал за Пердиккой, отчасти чтобы показать свою готовность служить, а еще потому, что не хотел держаться вдали от царей6.
4. Но Пердикка полагал, что осуществит задуманное собственными силами, а оставленные им области нуждаются в деятельном и надежном страже. Поэтому он отправил Эвмена из Киликии назад, на словах — для управления собственной сатрапией, на деле же — чтобы не упустить из рук соседнюю Армению, где сеял смуту Неоптолем. Этого полководца, несмотря на его надменность и пустую чванливость, Эвмен пытался унять посредством миролюбивых увещаний. При этом он убедился, что македонская пехота полна самонадеянности и дерзости, и как бы в противовес ей стал готовить конницу. Тех из местных жителей, кто умел ездить верхом, он освободил от податей и налогов, а своим приближенным, к которым питал особое доверие, раздавал купленных им самим лошадей, щедрыми подарками старался удвоить их мужество и усердие и неустанно закалял их всевозможными упражнениями, так что одни из македонян были поражены, а другие воспрянули духом, видя, как за короткое время у Эвмена собралось не менее шести тысяч всадников.
5. Вскоре Кратер и Антипатр, победив греков, переправились в Азию, чтобы свергнуть власть Пердикки, и пошли слухи об их намерении вторгнуться в Каппадокию. Тогда Пердикка, занятый войной с Птолемеем, назначил Эвмена главнокомандующим войск, стоявших в Каппадокии и Армении, и дал ему неограниченные полномочия. Он разослал письменные распоряжения, где приказывал Алкету и Неоптолему повиноваться Эвмену, а самому Эвмену поручал вести дела так, как он найдет нужным. Алкет решительно отказался от участия в военных действиях, говоря, что его македоняне с Антипатром воевать стыдятся, а Кратеру даже сами готовы подчиниться — так велико их расположение к этому человеку. Что же до Неоптолема, то он более уже не скрывал своих предательских намерений и, получив приказ Эвмена явиться, не подчинился, а стал приводить войско в боевой порядок. И тут Эвмен в первый раз вкусил плоды своей заботливой предусмотрительности. Его пехота потерпела поражение, но с помощью конницы он обратил Неоптолема в бегство и, захватив его обоз, всею силою своих всадников обрушился на пехотинцев, которые, преследуя неприятеля, разомкнули ряды и рассыпались, а потом заставил их сложить оружие и дать клятву, что они будут воевать под его командой.
Неоптолем с немногими спутниками, которых он смог собрать во время бегства, двинулся к Кратеру и Антипатру. А эти двое еще прежде отправили к Эвмену послов, предлагая присоединиться к ним с условием, что он оставит за собой свои прежние сатрапии и примет от них новые владения и военные силы, но зато сменит вражду к Антипатру на дружбу, а Кратера не сделает из друга недругом. Эвмен на это отвечал, что с Антипатром, давним своим врагом, он другом не станет, и в особенности теперь, когда он видит, что Антипатр и с друзьями обращается как с врагами, Кратера же охотно сведет с Пердиккой и примирит их на равных и справедливых условиях. Если же кто-нибудь из них нарушит соглашение, он будет помогать обиженному до последнего вздоха и скорее пожертвует жизнью, чем изменит своему слову.
6. Получив этот ответ, Антипатр с Кратером неторопливо обдумывали создавшееся положение, как вдруг появился Неоптолем и сообщил им о битве и о своем бегстве. Он полагал, что было бы лучше всего, если бы ему помогли оба, но Кратер должен помочь непременно. Ведь любовь македонян к Кратеру, рассуждал он, исключительна. Они строятся в боевой порядок и берутся за оружие при одном только виде его кавсии7 и при звуке его голоса. В самом деле, Кратер пользовался огромным влиянием и многие после смерти Александра желали видеть его правителем, памятуя, как часто из-за них он навлекал на себя немилость царя, сопротивляясь увлечению Александра всем персидским8 и защищая отеческие обычаи, которые приходили в упадок под воздействием роскоши и чванства. И вот Кратер отослал Антипатра в Киликию, а сам вместе с Неоптолемом повел на Эвмена значительную часть войска, рассчитывая, что солдаты после недавней победы пьянствуют где попало и он захватит неприятели врасплох.
В том, что Эвмен заранее узнал о походе Кратера и приготовился дать отпор, не было ничего необыкновенного — это лишь обличает в нем бдительного и здравомыслящего полководца. Но он не только врагам не дал догадаться о том, чего, по его суждению, им знать не следовало, он и от своих солдат ухитрился скрыть имя полководца противной стороны, так что, выступая против Кратера, они не знали, с кем им предстоит сразиться, — и в этом я усматриваю уже лишь ему одному свойственное искусство. Он распространил слух, что вернулся Неоптолем и привел за собою Пигрета с пафлагонской и каппадокийской конницей. Ночью, перед тем как сняться с лагеря, он заснул и увидел странный сон. Ему приснилось, что два Александра, каждый во главе фаланги, готовятся сразиться друг с другом и к одному из них пришла на помощь Афина, к другому — Деметра. Затем произошла жестокая битва и побежден был тот, кому помогала Афина, а Деметра сплела победителю венок из колосьев. Эвмен тут же истолковал сон в свою пользу: ведь он оборонял тучные плодородные нивы, в ту пору уже обильно заколосившиеся. Вся земля была возделана, и пышно зеленеющие равнины являли глубоко мирное зрелище. Еще больше Эвмен уверился, что сон истолкован им правильно, когда узнал, что пароль у врагов — «Афина и Александр». Он объявил тогда, что его паролем будет «Деметра и Александр», а потому приказал солдатам надеть венки из колосьев и колосьями украсить оружие. Несколько раз Эвмен порывался рассказать своим полководцам и начальникам, против кого они будут сражаться, открыть им тайну, которую обстоятельства принуждали его держать про себя, но все-таки остался верен первоначальному решению, доверяясь в опасности только собственному благоразумию.
7. Против Кратера Эвмен не выставил никого из македонян. Он отправил два отряда иноземной конницы, которыми командовали Фарнабаз, сын Артабаза, и Феникс с Тенедоса, с приказанием, как только они увидят неприятельские войска, гнать во всю мочь и завязать бой, не дав врагам времени повернуть, не слушая их речей и ни в коем случае не принимая от них глашатая. Эвмен очень боялся, что македоняне узнают Кратера и перебегут к нему. А сам он выстроил в боевой порядок триста отборных всадников и устремился с ними на правый фланг, чтобы напасть на Неоптолема. Когда стало видно, как, перевалив через холм посреди равнины, они спускаются по склону, как стремительно и горячо идут в наступление, потрясенный Кратер обратился к Неоптолему с упреками, что тот обманул его и скрыл от него измену македонян. Затем, приказав своим полководцам держаться стойко, он двинулся навстречу врагу. В первой жестокой схватке копья быстро сломались, и враги начали биться мечами. Кратер не посрамил славы Александра — многих противников он уложил на месте, многих обратил в бегство. Наконец, его поразил какой-то вынырнувший сбоку фракиец, и он соскользнул с коня. Когда он упал и лежал в мучительной агонии, многие, не узнавая его, пробегали мимо, и лишь Горгий, один из начальников Эвмена, его узнал; он спешился и окружил умирающего стражей.
В это время Неоптолем встретился в бою с Эвменом. Несмотря на давнюю ненависть и наполнявшую их злобу, в двух столкновениях они проглядели друг друга и лишь в третьем, с криком обнажив мечи, ринулись один другому навстречу. Когда их кони сшиблись со страшной силой, словно триеры, оба выпустили из рук поводья и, вцепившись друг в друга, стали стаскивать с противника шлем и ломать панцирь на плечах. Во время этой драки оба коня выскользнули из-под своих седоков и умчались, а всадники, упав на землю, лежа продолжали яростную борьбу. Неоптолем попробовал было приподняться, но Эвмен перебил ему колено, а сам вскочил на ноги. Опершись на здоровое колено и не обращая внимания на поврежденное, Неоптолем отчаянно защищался, однако удары его были неопасны, и, наконец, пораженный в шею, он упал и вытянулся на земле. Весь во власти гнева и старинной ненависти, Эвмен с проклятиями стал сдирать с него доспехи, но умирающий незаметно просунул свой меч, который все еще держал в руке, под панцирь Эвмена и ранил его в пах, где доспех неплотно прилегает к телу. Удар, нанесенный слабеющей рукой, был неопасен и больше испугал Эвмена, чем повредил ему. Когда Эвмен обобрал труп, он почувствовал себя плохо — ведь ноги и руки его сплошь были покрыты ранами, — но все же сел на коня и поскакал на другой фланг, где враг, как он думал, был еще силен. Тут он узнал о несчастье, постигшем Кратера, и помчался к нему. Кратер умирал, но был еще в сознании, и Эвмен, сойдя с коня, зарыдал, протянул в знак примирения руку и стал осыпать бранью Неоптолема. Он оплакивал судьбу Кратера и жалел самого себя, потому что был поставлен перед необходимостью либо погибнуть самому, либо погубить близкого друга.
8. Эту победу Эвмен одержал дней через десять после первой. Она принесла ему громкую славу мудрого и храброго полководца, но зато навлекла на него зависть и ненависть как врагов, так и союзников: ведь он, пришелец и чужеземец, сразил первого и самого славного из македонян руками и оружием самих македонян. Если бы Пердикка успел узнать о гибели Кратера, разумеется, лишь он — и никто иной — занял бы первое место среди македонян. Но Пердикка был убит в Египте во время бунта за два дня до того, как в его лагерь пришла весть о происшедшем сражении, и возмущенные македоняне немедленно вынесли Эвмену смертный приговор. Для войны с ним полководцами были назначены Антигон и Антипатр.
В эту пору Эвмен оказался случайно у подножия Иды9, где паслись царские табуны, и взял из них лошадей, сколько ему было нужно, а управляющим послал расписку, и Антипатр, как сообщают, узнав об этом, засмеялся и сказал, что он восхищен предусмотрительностью Эвмена, который надеется то ли от них, Антигона и Антипатра, получить, то ли им дать отчет в использовании царского имущества. Эвмен превосходил противника в коннице и потому замыслил дать сражение близ Сард на Лидийской равнине, рассчитывая одновременно показать свое войско Клеопатре10, но по ее просьбе (она боялась навлечь на себя обвинения со стороны Антипатра) удалился в Верхнюю Фригию и остался зимовать в Келенах. Там полководцы Алкет, Полемон и Доким стали оспаривать у него верховное командование, и Эвмен им сказал: «Выходит по пословице — „О дурном конце и думы нет!”».
Пообещав солдатам выплатить жалование в течение трех дней, Эвмен стал распродавать им находившиеся в этой области поместья и крепости, полные рабов и скота. Покупатель — начальник македонского или иноземного отряда, — получив от Эвмена военные машины, осаждал и захватывал свою покупку. Добыча делилась солдатами в соответствии с причитавшейся каждому суммой невыплаченного жалования. Так Эвмен снова завоевал симпатии войска, и когда в лагере были обнаружены письма, подброшенные по приказу вражеских полководцев, которые сулили сто талантов и почетные награды тому, кто убьет Эвмена, македоняне, до крайности этим ожесточенные, вынесли решение, чтобы тысяча телохранителей из числа командиров по очереди охраняла полководца и днем и ночью. Эти командиры беспрекословно приняли свое новое назначение и радовались, получая от Эвмена подарки, какие обыкновенно цари делают приближенным: Эвмен был облечен правом раздавать им пурпуровые кавсии и плащи, что считается у македонян наиболее ценным и почетным подарком.
4. …возникли разногласия… — Речь идет о разногласиях между «гетерами» («товарищами»), высоко привилегированной конной гвардией Александра, и пехотной фалангой, главной боевой силой македонской армии. Гетеры, уже чувствовавшие себя хозяевами Востока, требовали, чтобы престол перешел к сыну Александра от бактриянки Роксаны, тогда как пехотинцы, державшиеся старых македонских традиций, считали, что наследовать должен незаконнорожденный брат Александра Арридей. См.: Ал., 77.
5. …золотой монеты на пять талантов серебра. — Золотая монета была грекам еще непривычна, и оценивалась в пересчете на серебро.
6. …вдали от царей. — Т.е. от слабоумного Арридея и новорожденного Александра, сына Роксаны, — Пердикка был опекуном обоих. Эвмен, который как грек не мог командовать македонянами от своего имени, должен был держаться Пердикки как номинального хранителя верховной власти; между тем, против Пердикки уже сплотилась коалиция Антигона, Антипатра, Кратера и Птолемея. Пердикка отправился в Египет воевать против Птолемея, а Эвмену поручил малоазиатский фронт.
8. …увлечению Александра всем персидским… — См.: Ал., 47.
9. …у подножия Иды… — Гора в Троаде.
10. …на Лидийской равнине… показать свое войско Клеопатре… — Клеопатра, сестра Александра Македонского, после его смерти предложила свою руку регенту Пердикке и приехала из Македонии в Малую Азию, но Пердикка уже погиб.
18.1-25. 323-318 до н.э.: борьба преемников Александра после его смерти.
Беспорядки и разногласия в армии после смерти Александра (главы 1-2).
Как Пердикка присвоил себе регентство и разделение сатрапий (главы 3-4).
Восстание греков в верхних сатрапиях[1], и отправка полководца Пифона против них (глава 4).
Описание ситуации в Азии, и сатрапий в ней (главы 5-6).
Как Пифон покорил восставших греков (глава 7).
Как афиняне начали войну против Антипатра, известную как Ламийская, (главы 8-9).
Как Леосфен, назначенный стратегом, собрал войско и победил в битве Антипатра и запер его в Ламии (главы 9-12).
Смерть стратега Леосфена, и надгробная речь о его заслугах (глава 13).
Как сатрапии были переданы тем, кому они были назначены (глава 14).
Кавалерийский бой греков против Леонната, и победа греков (главы 14-15).
Как Антипатр присоединил к себе армию Леонната, после того как последний пал в бою (глава 15).
Как Клит, македонский адмирал, победил греков в двух морских сражениях (глава 15).
Как Пердикка, после победы над царем Ариаратом в большом сражении, взял царя и многих других в плен (глава 16).
Как Кратер, придя на помощь Антипатру, победил греков и завершил Ламийскую войну (главы 16-17).
Договор Антипатра с афинянами и другими греками (глава 18).
Относительно достижений Птолемея в войне против Кирены (главы 19-21).
Как Пердикка вторгся в Писидию и поработил ларандов и, осадив исавров, вынудил их убить себя и сжечь город (глава 22).
Вторжение в Этолию Антипатра и Кратера (главы 24-25).
Перевозка тела Александра из Вавилона в Александрию, и описание великолепной погребальной колесницы (главы 26-28).
Как Эвмен победил Кратера в большом сражении, убил его и Неоптолема в бою (главы 29-32).
Как Пердикка вторгся в Египет и был уничтожен своими друзьями (главы 33-36).
1. (1) Пифагор из Самоса и некоторые другие древние философы заявляли, что души людей бессмертны, а также, что в соответствии с этой доктриной, души предвидят будущее в момент смерти, когда они покидают тела. (2) Кажется поэт Гомер согласен с ними, - Гектор в момент своей смерти дал предсказания о смерти Ахилла, которая в скором времени постигла его.[2] (3) Таким же образом сообщается, что даже в более поздние времена, которые мы описали выше, происходили случаи со многими людьми, когда они пришли к концу жизни, и, в частности, в случае смерти Александра Македонского. (4) В Вавилоне, когда жизнь покидала его, и на последнем издыхании друзья спросили его, кому он оставит царство, он сказал: "Лучшему; ибо предвижу я, что великий поединок между друзьями будет мне погребальными играми".[3] (5) И это на самом деле произошло; после смерти Александра выдающиеся из его друзей оспаривали первенство и встречались во многих великих битвах.
(6) Эта книга, которая содержит отчет о деяниях, совершенных этими друзьями, сделает слова философа понятными заинтересованному читателю. В предыдущую книгу вошли все деяния Александра до его смерти; эта книга, содержит дела тех, кто преуспел в своем царстве, и заканчивается годом раньше тирании Агафокла и включает в себя семь лет.[4]
2. (1) Когда Кефисодор был архонтом в Афинах, римляне избрали консулов Луция Фрурия и Деция Юния.[5] В течение этого срока престол был незанятым, так как царь Александр умер, не оставив потомства, и большой спор возник о руководстве.[6] (2) Пехотинцы-фалангиты поддерживали на царство Арридея, сына Филиппа, хотя он страдал неизлечимой умственной болезнью.[7] Наиболее влиятельные из друзей и телохранителей, однако, посовещавшись и объединившись с кавалерией, известной как "друзья", сначала решили взять в руки оружие против фаланги, и отправили к пехотинцам послов, выбрав из людей с положением, из которых наиболее известным был Мелеагр, требуя подчиниться приказам. (3) Мелеагр, однако, когда он пришел к фалангитам, ничего не сказал о своей миссии, но, напротив, похвалил их за решение, которое они приняли, и направил их гнев против соперников. В результате македоняне сделали Мелеагра своим вождем и двинулись с оружием против тех, кто был не согласен с ними; (4) но, когда телохранители были изгнаны из Вавилона и готовились к войне, люди, наиболее склонные к примирению, убедили стороны прийти к соглашению. Немедленно они сделали Арридея, сына Филиппа, своим царем, и изменили его имя на Филипп; Пердикку, которому царь, умирая, отдал свое кольцо, они сделали регентом царства;[8] и они постановили, что наиболее влиятельные из друзей и телохранителей должны взять на себя управление сатрапиями, и подчиняться царю и Пердикке.
3. (1) Затем Пердикка принял верховное командование и провел совещание с главными начальниками, он дал Египет Птолемею, сыну Лага,[9] Сирию Лаомедонту из Митилины, Киликию - Филоте, и Мидию[10] - Пифону. Эвмену он дал Пафлагонию и Каппадокию, и все земли, граничащие с ними, куда Александр не вторгался, не имея возможности сделать это из-за срочных дел, стремясь быстрее закончить войну с Дарием, Антигону дал Памфилию, Ликию, и, так называемую, Великую Фригию; затем Асандру - Карию; Менандру - Лидию, и Леоннату - Геллеспонтскую Фригию. Таким образом были распределены эти сатрапии. (2) В Европе Фракия с соседними племенами вблизи Понта были отданы Лисимаху, а Македония и соседние народы были назначены Антипатру.[11] Пердикка, однако, решил не беспокоить остальных сатрапов в Азии, чтобы они оставались под теми же правителями, также он решил, что Таксил и Пор должны быть хозяевами своих царств, как установил сам Александр.[12] (3) Пифону он дал сатрапию рядом с Таксилом и другими царями, а сатрапию, что лежит вдоль Кавказа,[13] называемую страной Паропанисадов, он отдал бактрийцу Оксиарту, чья дочь Роксана была женой Александра. Он дал Арахосию и Гедросию Сибиртию, Арию и Дрангиану - Стасанору из Сол, Бактрию и Согдиану - Филиппу, Парфию и Гирканию - Фратаферну,[14] Персию - Певкесту, Карманию - Тлеполему,[15] Мидию - Атропату,[16] Вавилонию - Архону, и Месопотамию - Аркесилаю. (4) Он назначил Селевка командовать кавалерией "друзей", на самую престижную должность; первым ими командовал Гефестион, Пердикка после
него, и третьим - вышеназванный Селевк. (5) Перевозку тела умершего царя и подготовку экипажа, который должен был отвезти тело к Аммону, он поручил Арридею.[17]
4. (1) Так случилось, что Кратер, который был одним из самых известных людей, был ранее послан Александром в Киликию с теми людьми, которые были уволены из армии, числом десять тысяч.[18] В то же время он получил письменные указания, которые царь дал ему для исполнения, тем не менее, после смерти Александра, приемникам показалось, что лучше не выполнять эти планы.[19] (2) Когда Пердикка обнаружил проекты царских приказов на сооружение погребального костра Гефестиона,[20] который требовал много денег, а также о других грандиозных сооружениях Александра, которых было много, и требующих беспрецедентных затрат, он решил, что их исполнение нецелесообразно. (3) Но чтобы не показалось, что он может своим произволом умалить славу Александра, он представил эти вопросы перед общим собранием македонян для рассмотрения.
(4) Следующие пункты проекта были самыми грандиозными и самыми замечательными. Предлагалось построить тысячу военных кораблей, крупнее триер, в Финикии, Сирии, Киликии и на Кипре, для похода против карфагенян и тех, кто живет вдоль побережья Ливии и Иберии и в прилегающих прибрежных областях, вплоть до Сицилии;[21] для великого похода, по мере необходимости, построить дорогу вдоль побережья Ливии, вплоть до Столпов Геракла и, строить порты и верфи в надлежащих местах; возвести шесть весьма роскошных храмов, каждый стоимостью полторы тысячи талантов, и, наконец, основать города и переселить население из Азии в Европу и в обратном направлении, из Европы в Азию, с целью привести крупнейшие континенты к единству и дружескому родству, посредством смешанных браков и семейных связей. (5) Храмы, упомянутые выше, должны были быть построены на Делосе, в Дельфах, в Додоне, в Македонии храм Зевса Дия, Артемиде Тавропольской в Амфиполе, и Афине в Кирнах (Cyrnus).[22] Также в Илионе в честь этой богини должен был быть построен храм, который никогда не мог бы быть превзойден ни кем другим.[23] Гробница его отца Филиппа должна была быть построена в соответствии с величайшей из египетских пирамид, зданий, которые некоторые люди причисляют к семи величайшим творениям человечества.[24] (6) Когда эти проекты были прочитаны, македоняне, хотя они рукоплескали имени Александра, тем не менее, увидев, что проекты были крайне расточительны и практически неосуществимы, решили не выполнять ни один из тех, что были упомянуты.
(7) Пердикка сначала приговорил к смерти тех солдат, которые были подстрекателями раздора и наиболее враждебны к нему, в числе тридцати человек.[25] После этого он также наказал Мелеагра, который предал возложенную на него миссию,[26] используя в качестве предлога личную ссору и обвинение в том, что Мелеагр устроил заговор против него. (8) Затем, так как греки, которые были поселены в верхних сатрапиях[27] восстали и собрали армию значительных размеров, он послал одного из аристократов, Пифона, на борьбу против них.
5. (1) Учитывая события, о которых следует рассказать, думаю, будет правильно сначала изложить причины восстания, ситуацию в Азии в целом, а также размеры и характеристики сатрапий, ибо, представив взгляду читателей топографию в целом и расстояния, я должен сделать лучшим восприятие повествования.
(2) От Киликийского Тавра непрерывная цепь гор тянется через всю Азию до Кавказа и Восточного Океана.[28] Эти цепи делятся на хребты разной высоты, и каждая часть имеет свое собственное имя. (3) Азия, таким образом, разделена на две части, одна понижается к северу, другая к югу. В соответствии с этим наклоном, реки текут в противоположных направлениях. Из них с одной стороны, некоторые впадают в Каспийское море, некоторые - в Понт Эвксинский, и некоторые - в Северный океан. Из рек, которые противолежат этим, некоторые впадают в океан, что обращен к Индии, некоторые в океан, который примыкает к этому континенту, и некоторые впадают в так называемое Красное Море.[29] (4) Сатрапии также разделены, некоторые понижаются к северу, другие на юг. Первые из них, которые обращены к северу, лежат вдоль реки Танаис:[30] Согдиана и Бактрия; и следом Ария, Парфия, и Гиркания, которая окружает Гирканское море,[31] обособленный водоем. Далее идет Мидия, которая включает в себя многие области с различными названиями и является величайшей из всех сатрапий. Армения, Ликаония и Каппадокии, все с очень суровым климатом, находятся рядом. Граничат с ними по прямой линии как Великая Фригия, так и Геллеспонтская Фригия, Лидия и Кария находятся в стороне; выше Фригия, а рядом Писидия, Ликия рядом с ней. (5) В прибрежных областях этих сатрапий укоренились города греков; в указании их названия нет необходимости для наших целей. Сатрапии, которые спускаются к северу расположены так, как описано.
6. (1) Из тех сатрапий, которые обращены на юг, первой вдоль Кавказа является Индия,[32] большое и густонаселенное царство, где проживает много индийских племен, из которых величайшим является племя гандаридов, на которое Александр не пошел походом в следствии многочисленности у них слонов.[33] (2) Река Ганг, самая глубокая в этой области, имеет ширину тридцать стадий,[34] и отделяет эти земли от соседних частей Индии. Примыкает к ним остальная Индия, которую завоевал Александр, орошаемая водой из рек и наиболее выделяющаяся своим процветанием. Здесь были владения Пора и Таксила вместе со многими другими царствами, и через нее протекает река Инд, от которой страна получила свое название. (3) Рядом с Индией надо отметить сатрапии Арахосию, Гедросию и Карманию, и Персию рядом с ними, с Сузианой и Ситтакеной. Далее идет Вавилония протянувшаяся до Аравийской пустыни. С другой стороны, в направлении, откуда мы делаем внутренний обход, - Месопотамия, ограниченная двумя реками, Евфратом и Тигром, которым она обязана своим названием. Рядом с Месопотамией - так называемая, Верхняя Сирия, и примыкающие к ней вдоль моря страны: Киликия, Памфилия, и Келесирия, которая окружает Финикию. Вдоль границ Келесирии и вдоль пустынь, что лежат рядом с ней, через которую Нил прокладывает себе путь и делит Сирию и Египет,[35] лучшая сатрапия из всех что была учреждена и та, что имеет наибольший доход, - Египет. (4) Во всех эти странах очень жарко, так как воздух на юге отличается от того, который простирается на севере. Сатрапии, те, что были завоеваны Александром, расположены так, как описано, и были распределены среди самых лучших мужей.
7. (1) Греки, поселенные Александром в, так называемых, верхних сатрапиях, хотя они желали греческих обычаев и образа жизни, но были заброшены в самые отдаленные части империи, из страха были покорны, пока царь был жив, но когда он умер, они подняли мятеж.[36] (2) Затем они собрали общее собрание и избрали Филона из Эниан стратегом, и собрали значительные силы. Они имели более чем двадцать тысяч пехотинцев и три тысячи всадников, все они много раз были испытаны в делах войны и выделялись своим мужеством. (3) Когда Пердикка услышал о восстании греков, он из македонян отобрал отряд в три тысячи пехотинцев и восемьсот всадников. Командиром, в итоге, он выбрал Пифона, который был одним из телохранителей Александра, мужа, исполненного духа и способного командира, и передал ему отобранные войска. Затем, передав ему письма для сатрапов, в которых было написано, что они должны предоставить Пифону десять тысяч пеших и восемь тысяч всадников, он послал его против повстанцев. (4) Пифон, будучи человеком большого честолюбия, с радостью принял экспедицию, намереваясь победить греков через доброту, и, сделав свою армии больше через союз с ними, действовать в своих собственных интересах и стать правителем Верхних сатрапий. (5) Но Пердикка, предполагая его замысел, дал ему строгий приказ убить всех повстанцев, когда он подавит их и распределить добычу среди солдат.
Пифон, снарядил войска, которые были даны ему и, получив вспомогательные от сатрапов, пошел на мятежников со всеми своими силами. Через посредство некого энианина он подкупил Летодора, который командовал тремя тысячами повстанцев, и добился полной победы. (6) Ибо, когда сражение началось, и победа была сомнительной, предатель покинул своих товарищей без предупреждения и отошел на какой-то холм, взяв свои три тысячи человек. Остальные, считая, что те спасаются бегством, оказались в замешательстве, развернулись и побежали. (7) Пифон, одержав победу в сражении, послал глашатая к побежденным, приказал им сложить оружие и вернуться в свои колонии после получения обещаний. (8) Когда клятвы на этот счет были уже произнесены и греки рассеялись между македонянами, Пифон был очень доволен, видя, что дело продвигается в соответствии с его намерениями, но македоняне, помня приказ Пердикки, и не уважая клятву, которой они присягали, нарушили слово данное грекам. (9) Напав неожиданно и застав их врасплох, они перебили их всех дротиками и захватили имущество как добычу. Пифон, обманутый в своих надеждах, вернулся с македонянами к Пердикке. Таково было состояние дел в Азии.
8. (1) В Европе родосцы изгнали македонский гарнизон и освободили свой город, а афиняне начали, так называемую, Ламийскую войну против Антипатра.[37] Необходимо изложить причины этой войны, с тем, чтобы события, имевшие место в ней, стали яснее. (2) Незадолго до своей смерти, Александр решил вернуть всех изгнанников в греческие города,[38] частично ради обретения славы, а отчасти желая обеспечить множество преданных личных сторонников в каждом городе для борьбы с революционным движением и подстрекательством к мятежу среди греков. (3) Таким образом, накануне Олимпийских игр,[39] он послал Никанора из Стагир в Грецию, отдав ему указ о возвращении изгнанников, который он приказал объявить толпе на празднике через глашатая-победителя.[40] (4) Никанор выполнил его указание, и глашатай получил и прочитал следующее письмо: "Царь Александр изгнанникам из греческих городов. Мы не были причиной вашего изгнания, но, за исключением тех из вас, кто находится под проклятием, мы должны быть причиной вашего возвращения в ваши родные города. Мы писали Антипатру об этом решении, и если какой-либо город не готов к вашему возвращению, он может принудить его." (5) Когда глашатай объявил это, толпа одобрила постановление громкими рукоплесканиями; все, кто был на празднике, приветствовали благосклонность царя криками радости, и хвалили его доброе дело. Все изгнанники собрались вместе на празднике, числом более двадцати тысяч.
(6) Пока народы в общем приветствовали возвращение изгнанников как доброе дело, этолийцы изгнали эниадцев из родного города и ожидали наказания, соответствующего их проступку; сам царь угрожал, что не потомки эниадцев, но он сам, накажет их.[41] (7) Подобным образом афиняне, которые отправили на Самос часть своих граждан, отнюдь не были готовы отказаться от этого острова. Не имея возможности, однако, противостоять силам царя, они оставались спокойны на время, ожидая благоприятной возможности, которую Фортуна немедленно им дала.
9. (1) Когда Александр вскорости после этого умер, не оставив сыновей, наследников царства, афиняне решились отстаивать свою свободу и притязать на лидерство среди греков. Как средства для войны, они взяли сумму денег, оставленную Гарпалом; история, о которой мы рассказали в полном объеме в предыдущей книге,[42] и также наемников, которые, в количестве около восьми тысяч, были уволены со службы сатрапами и ждали возле мыса Тенар в Пелопоннесе.[43] (2) Поэтому они дали тайные указания на этот счет Леосфену Афинянину,[44] приказав ему сначала завербовать их, как будто, действующего на свою собственную ответственность без полномочий от города, с тем чтобы Антипатр в отношении Леосфена был в пренебрежении, и может быть менее энергично вел свои приготовления, а афиняне, с другой стороны, могли получить передышку и время для подготовки некоторых из вещей, необходимых для войны. (3) Соответственно Леосфен без огласки нанял войска, упомянутые выше, и, вопреки общему мнению, обеспечил значительное число людей готовых к действию, ибо эти люди, которые прошли по всей Азии в течение длительного времени и принимали участие во многих больших столкновениях, стали мастерами войны.
(4) Когда все это делалось, о смерти Александра еще не было достоверно известно, но, когда пришли из Вавилона те, кто были свидетелями смерти царя, то народное собрание раскрыло свои намерения к войне и отправило Леосфену часть денег Гарпала и много доспехов, прося действовать не в тайне, но делать открыто то, что было выгодно. (5) Затем Леосфен выдал оплату наемникам и полностью вооружил тех, кому не хватало брони, и отправился в Этолию для организации совместных действий. Этолийцы слушали его с удовольствием и дали ему семь тысяч солдат; он послал к локрам, фокейцам и другим окрестным народам, и призвал их отстаивать свою свободу и избавить Грецию от македонской деспотии.
10. (1) В народном собрании в Афинах, в то время как люди обеспеченные советовали не принимать решения, а демагоги подстрекали народ и призывали их вести войну решительно, те, кто предпочитал войну и привык зарабатывать на жизнь от платы за военную службу, оказались в гораздо большем количестве. Это были люди, о которых Филипп как-то сказал, что война является миром и мир является войной для них. (2) Сразу за этим ораторы привели в порядок пожелания собрания, написав указ о том, что народ должен взять на себя ответственность за общую свободу греков и освобождение городов, в которых стоят гарнизоны; что они должны подготовить сорок квадрирем и двести триер;[45], что все афиняне до сорока лет должны поступить на службу; что три филы должны защищать Аттику, и что остальные семь должны быть готовы к походам за границу; (3) что необходимо отправить послов в греческие города и сказать им, что прежде афинский народ, убежденный, что вся Греция - общая родина греков, сражались на море с большими силами варваров, которые вторглись в Грецию, чтобы поработить ее, и что теперь также афиняне считают необходимым рисковать жизнью, деньгами и кораблями в защиту общей безопасности греков.
(4) Когда этот указ был утвержден скорее быстро, чем мудро, те из греков, которые были превосходными в разумении, говорили, что афинский народ имеет намерения хорошие для славы, но упускает выгоду; потому что они приняли решение до надлежащего времени и, никакая необходимость не принуждала их решиться противостоять силе, великой и неодолимой, и, кроме того, хотя они пользуются репутацией людей замечательно здравомыслящих, они ничему не научились даже от известных несчастий фиванцев.[46] (5) Тем не менее, после того как послы объехали города и призвали их к войне с обычным красноречием, большинство греков вступили в союз, некоторые по племенам, а некоторые по городам.
11. (1) Из остальных греков, некоторые были хорошо расположены к македонянам, другие остались нейтральными. Этолийцы со всеми силами первыми вступили в союз, как уже было сказано, а после них все фессалийцы за исключением Пелинней, этеанейцы за исключением жителей Гераклеи, ахейцы из Фтии, кроме народа Фив, мелийцы, исключая Ламию, затем все без исключения дорийцы,[47] локры и фокейцы, также энианийцы, ализеане, и долопы, и, кроме того, афаманийцы, левкадийцы, и те из молоссов, которые подчинялись ариптейцам. Последние названные вступили неискренне в союз, а затем предательски сотрудничали с македонянами. (2) Далее, каритийцы из Эвбеи взяли на себя участие в войне, и, наконец, народы Пелопоннеса, аргивяне, сикионцы, элейцы, мессенцы, и жители Акт. Вот те греки, которые вступили в союз, как я их перечислил.
(3) Афины послали гражданское ополчение Леосфену в качестве подкрепления, пять тысяч пехотинцев и пятьсот всадников, а также две тысячи наемников. Они должны были пройти через Беотию, но случилось так, что беотийцы были враждебны к афинянам по некоторым причинам, таким, как следующее. После того как Александр разрушил Фивы, он дал земли окрестным беотийцам. (4) Они, распределив собственность несчастных людей, получали большие доходы от земли. Поэтому, так как они знали, что афиняне, если они добьются успеха в войне, восстановят как отечество, так и поля фиванцев, то они сочувствовали македонянам. (5) Хотя беотийцы стояли в лагере под Платеями, Леосфен, взяв часть своих сил, вступил в Беотию. Поставив своих людей вместе с афинянами против местных жителей, он победил последних в битве, а после возведения трофея, поспешил обратно к Фермопилам. Там, где он провел некоторое время, занимая проходы от подхода противника, он намеревался встретиться с македонскими силами.
12. (1) Когда Антипатр, который был оставлен Александром в качестве стратега в Европе, узнал о смерти царя в Вавилоне и распределении сатрапий, он послал в Киликию, прося Кратера, чтобы тот прибыл к нему на помощь как можно скорее (последний, будучи ранее направлен в Киликию, собирался вернуть в Македонию македонян, которые были уволены со службы, числом более десяти тысяч человек).[48] Он также отправил к Филоте,[49], который получил Геллеспонтскую Фригии, как свою сатрапию, прося его также оказать помощь и обещая дать ему одну из своих дочерей в жены. (2) Вскоре, однако, как только он узнал о совместном выступлении против него греков, он оставил Сиппа стратегом Македонии, дав ему достаточную армию и приказав ему завербовать как можно больше людей, а сам, взяв тринадцать тысяч македонян и шестьсот всадников (в Македонии не хватало военнообязанных граждан, потому что большое число их было послано в Азию в качестве замены для армии), отправился из Македонии в Фессалию, в сопровождении всего флота, который Александр послал перевести деньги из царской казны в Македонию, состоящий из ста десяти триер. (3) Сначала фессалийцы были союзниками Антипатра и послали нему много хороших всадников, но позже, покоренные афинянами, они перешли к Леосфену и, в одном строю с афинянами, боролись за свободу греков. (4) Теперь, когда эта большая сила примкнула к афинянам, у греков, которые далеко превосходили македонян, дела пошли успешно. Антипатр был побежден в битве, а затем, так как он более не осмелился вступить в бой и не мог безопасно вернуться в Македонию, он заперся в Ламии. Он держал свои войска в этом городе и укрепил его стены, сверх того заготовил оружия, машины и продовольствие, и с тревогой ждал своих союзников из Азии.
13. (1) Леосфен, когда он приблизится к Ламии со всеми своими силами, укрепился в лагере с глубоким рвом и частоколом. Сначала он хотел подтянуть свои силы, приблизиться к городу и вызвать македонян на бой; и когда последние не посмели рискнуть на столкновение, он стал делать ежедневные нападения на стены, сменяя солдат. (2) Македоняне защищались упорно, многие из греков, которые опрометчиво атаковали, были убиты; осажденные имели значительные силы в городе и обилие всевозможных снарядов, и укрепления, кроме того, построеные с большими затратами, легко давали преимущество сражающимся. (3) Леосфен оставил надежду захватить город штурмом, перекрыл все поставки, которые шли в него, думая, что он легко уменьшит голодом силы осажденных. Он также построил стены и вырыл глубокий, широкий ров, тем самым, отрезав все пути спасения для осажденного войска.
(4) После этого этолийцы все вернулись в Этолию, попросив у Леосфена разрешения уйти домой, чтобы присутствовать при решении некоторых национальный дел. Антипатр и его люди, однако, были почти истощены, и городу угрожала опасность быть взятым из-за ожидаемого голода, когда случай, выпавший македонянам неожиданно изменил счастье. (5) Когда Антипатр сделал нападение на людей, копавших ров, в последовавшей борьбе, Леосфен, приходя на помощь своим людям, был поражен в голову камнем и сразу же упал, и был принесен в лагерь без сознания.[50] На третий день он умер и был похоронен с почестями героя, из-за славы, которую он приобрел во время войны. Афиняне для произнесения надгробной речи вызвали Гиперида, наилучшего из ораторов в красноречии и враждебности по отношению к македонянам;(6) ибо в это время Демосфен, вождь афинских ораторов, был в изгнании, признанный виновным в принятии некоторой суммы денег[51] от Гарпала.[52] Вместо Леосфена, стратегом стал Антифил, человек выдающийся, мужественный и одаренный военачальник.
Такова была ситуация в Европе.[53]
14. (1) В Азии, из тех, кто участвовал в разделе сатрапий, Птолемей взял себе Египет без труда и обращался с населением человеколюбиво. Найдя в казне восемь тысяч талантов, он начал собирать наемников и формировать армию. Множество друзей также примкнули к нему в следствии его справедливости. (2) С Антипатром он вел дипломатическую переписку, которая привела к договору о сотрудничестве, так как он хорошо знал, что Пердикка будет пытаться отобрать у него сатрапию Египет.[54]
Лисимах, когда он вошел в область фракийцев и узнал, что царь этой страны, Севф, вывел в поле двадцать тысяч пехотинцев и восемь тысяч всадников, не был испуган размером армии.[55] И хотя у него было не более четырех тысяч пеших и только две тысячи всадников, он вступил в бой с варварами. (3) На самом деле он превосходил их по качеству своих войск, хотя уступал по численности, и бой был упорный. После больших потерь среди своих людей, но убив врагов во много раз больше, он вернулся в свой лагерь с сомнительными притязаниями на победу. (4) Поэтому в текущий момент силы обеих сторон были отведены и заняли себя большой подготовкой к заключительному столкновению.[56]
Что касается Леонната, когда Гекатей пришел к нему в качестве посланника и просил его оказать помощь Антипатру и македонянам со всей поспешностью, он обещал дать военную помощь. (5) Он переправился, таким образом, в Европу и пошел в Македонию, где он привлек дополнительно множество македонских солдат. Когда он собрал всего более чем двадцать тысяч пехоты и полторы тысячи кавалерии, он повел их через Фессалию против врага.
15. (1) Греки, сняв осаду[57] и предав огню свой лагерь, отослали в город Мелита лагерь с обслугой, бесполезной в сражении, и обоз, а сами пошли вперед с легким снаряжением в боевом строю, чтобы вступить в бой с силами Леонната до того как к нему присоединится Антипатр и обе армии сойдутся в одном месте. (2) Их было всего двадцать две тысячи пехотинцев, все этолийцы ранее отправились в свою страну, и не мало других греков в то время разошлись по родным странам. Более тридцати пяти сотен всадников приняли участие в походе, из них две тысячи фессалийцев, отличающихся своим мужеством. Особенно на них греки возлагали свои надежды. (3) И теперь, когда ожесточенный кавалерийский бой продолжался какое-то время, фессалийцы, благодаря своей доблести, взяли вверх. Леоннат, после блестящего боя, даже был отрезан в болотистом месте, потерпев неудачу в каждом пункте. Пораженный множеством ран и умирающий, он был взят своими последователями и вывезен, уже мертвым, в обоз.[58] (4) Конный бой был великолепно выигран греками под командованием фессалийца Менона, македонская фаланга, боясь конницы, сразу ушла с равнины в труднопроходимую возвышенную местность, и получила безопасность для себя в прочной позиции. Когда фессалийская кавалерия, которая продолжала атаковать, не смогла достигнуть чего-нибудь из-за пересеченной местности, греки, установили трофей и получив тела мертвых, покинули поле битвы.
(5) На следующий день, однако, когда Антипатр подошел со своим войском и присоединил разбитое, все македоняне объединились в единый лагерь, а Антипатр принял общее командование. (6) Он решил избегать борьбы в настоящем, в связи с тем, что противник был сильнее в кавалерии, и не отступать через равнину. Вместо этого, пройдя через суровый край и, заранее захватывая в каждом пункте преимущество, он провел удачное отступление из этого района. (7) Антифил, командир греков, победив македонян в славной битве, занял выжидательную позицию, оставаясь в Фессалии и наблюдая за перемещениями врагов.
Дела греков, таким образом, были в процветающем состоянии, (8) но так как македоняне имели преимущество на море, афиняне готовили другие суда в дополнение к тем, которые у них уже были, так что их было всего 170.[59] Клит командовал македонским флотом, который насчитывал 240 кораблей. (9) Вступив в бой с афинским адмиралом Эветионом, он победил его в двух морских сражениях и уничтожил большое количество кораблей противника вблизи островов, которые называются Эхинады.
16. (1) Пока происходили эти события, Пердикка, взяв с собой царя Филиппа и царскую армию, выступил против Ариарата, правителя Каппадокии. Тот отказывался исполнять приказы македонян, выпущенный из виду Александром из-за борьбы с Дарием, отвлекавшей его, и пользовался очень долгой передышкой, как царь Каппадокии.[60] (2) В результате он собрал большую сумму денег от доходов и сформировал большое национальное войско и набрал наемников. Таким образом, он был готов открыть список противников Пердикки, защищая свое царство с тридцатью тысячами пехоты и пятнадцатью тысячами конницы. Пердикка вступил в бой с ним, и, победив в противостоянии, убил до четырех тысяч и взял в плен более пяти тысяч человек, среди них самого Ариарата. (3) Царя и всех его родственников Пердикка подверг пыткам и посадил на кол,[61] а людям, которых он завоевал, пообещал неприкосновенность, и после приведения в порядок дел Каппадокии, он отдал сатрапию Эвмену из Кардии, как это первоначально было назначено.[62]
(4) Примерно в то же время Кратер также покинул Киликию и, прибыв в Македонию, укрепил Антипатра и положил конец неудачам македонян.[63] Он привез с собой шесть тысяч пехотинцев из тех, кто перешел в Азию с Александром, четыре тысячи из тех, кто был зачислен в походе, одну тысячу персидских лучников и пращников, и тысячу пятьсот всадников. (5) Войдя в Фессалию и добровольно уступив главное командование Антипатру, он делил лагерь с ним рядом с рекой Пеней.[64] Включая тех, кто был с Леоннатом, было собрано всего более сорока тысяч тяжеловооруженной пехоты, три тысячи лучников и пращников, и пять тысяч кавалерии.
17. (1) Греки, которые стояли лагерем против них в это время были гораздо слабее числом; многие из них, презирая врага из-за своих прошлых удач, ушли в свои города, чтобы позаботиться о своих личных делах. (2) Поскольку много солдат не исполняло своих обязанностей по этой причине, в лагере осталось только двадцать пять тысяч пехотинцев и тридцать пять сотен всадников. Греки возлагали свои главные надежды на победу на последнюю, так как она были храбра и место сражения было ровным.
(3) Наконец Антипатр начал выводить свои войска каждый день и вызывать греков на бой. Какое-то время те ожидали людей, возвращавшихся из своих городов, но так как время поджимало, они были вынуждены выйти и подвергнуться опасности. Они обратили свои ряды, разместив конницу перед пехотной фалангой, так как они стремились решить сражение с помощью этого рода войск. (4) Когда конница сошлась в бою и фессалийские всадники получили преимущество из-за свой доблести, Антипатр вывел свою фалангу и бросил на пехоту противника, учинив большую резню. Греки, так как они не были в состоянии выдержать силу и количество врагов, немедленно отошли на холмистую местность, тщательно сохраняя свои ряды. Таким образом они заняли возвышенности и легко отбивали македонян, благодаря обладанию лучшей позицией. (5) Хотя греческая конница получила преимущество, как только всадники узнали об отходе пехоты, они сразу же отступили к ней. Тогда, после такой борьбы, как я описал, бой был прерван, так как победа склонилась в пользу македонян. Более пятисот греков были убиты в бою, и сто тридцать македонян.[65]
(6) На следующий день Менон и Антифил, предводители греков, собрались и совещались, стоит ли им ждать союзников из городов, а затем, когда они будут в состоянии бороться на равных условиях, добиваться окончательного решения, или, уступая нынешней ситуации, необходимо отправить послов искать перемирия. Они решили послать глашатаев для переговоров о мире. (7) Они выполнили свои приказы, но Антипатр ответил, что города должны вести переговоры отдельно, потому что он никоим образом не признает массовое урегулирование. Так как греки отказались заключать мир отдельно каждым городом, Антипатр и Кратер начали осаду городов Фессалии и брать их штурмом, так как греки не могли отправить им помощь. Когда города, таким образом, сильно испугались и каждый на свой счет начал посылать посланников об урегулировании, Антипатр пришел к соглашению со всеми из них, предоставляя мир на выгодных условиях. (8) Это привело к движению среди городов для обеспечения своей безопасности отдельно, и все быстро получили условия мира, но те, кто был наиболее враждебен к македонянам, этолийцы и афиняне, покинутые своими союзниками, совещались о войне со своими стратегами.
18. (1) Антипатр, после того как он уничтожил союз греков таким способом, во главе всех своих сил двинулся против афинян. Народ, лишившись помощи союзников, был в большом смятении. Все обратились к Демаду и требовали, чтобы он был отправлен в качестве посланника к Антипатру просить мира; но, хотя к нему обратились лично за советом, он не ответил. (2) Он был признан виновным в трехкратном[66] представлении незаконных указов, и по этой причине он был лишен своих гражданских прав и был отстранен от законодательной деятельности; однако, будучи восстановлен в полных правах, по всей вероятности, он был все-таки послал в качестве посланника вместе с Фокионом и некоторыми другими. (3) Когда Антипатр услышал что они предложили, он ответил, что положит конец войне против афинян, но ни на каком другом условии, чем полная передача всех их интересов на его усмотрение; ибо, после того как они заперли Антипатра в Ламии, они то же самое отвечали ему, когда он отправлял послов с мирными предложениями. Народ, будучи не в состоянии сражаться, был вынужден предоставить Антипатру такую свободу действий и полную власть над городом. (4) Он обошелся гуманно с ними и позволил им сохранить свой город и свое имущество и все остальное, но он изменил форму правления, упразднив демократию, предписав, что политическая власть должна зависеть от имущественного положения, и что те, кто обладает имуществом более двух тысяч драхм, должны быть представлены в правительстве и на выборах. Он удалил из числа граждан тех, кто обладали имуществом меньшим этой суммы на том основании, что они были нарушителями мира и поджигателями войны, предлагая для тех, кто желал этого, место для поселения во Фракии. (5) Эти люди, численностью более двенадцати тысяч, были удалены из своего отечества; а те, кто обладал необходимым достатком, их было около девяти тысяч, были назначены хозяевами как города, так и земли, и осуществляли управление в соответствии с конституцией Солона. Всем им было разрешено сохранить свое имущество неурезанным. Они, однако, были вынуждены принять гарнизон с Мениллом в качестве командира, задача которого была в том, чтобы воспрепятствовать кому-либо провести изменений в форме правления. (6) Решения относительно Самоса были переданы на рассмотрение царей. Афинянам, с которыми обошлись гуманно вопреки их надеждам, был обеспечен мир, и, поскольку отныне они проводили свои общественные дела без смут и пользовались продуктами земли в безопасности, они быстро добились большого роста благосостояния.
(7) Когда Антипатр вернулся в Македонию, он представил Кратеру полагающиеся почести и подарки, дав ему свою старшую дочь Филу в жены, и помогал ему готовиться к возвращению в Азию. (8) Он также показал умеренность в отношениях с другими греческими городами, сократив число их граждан и мудро их реформировав, за что получил похвалы и венок. (9) Пердикка, восстановил город и владения самийцев, вернул их обратно на родину после того как они были в изгнании сорок три года.[67]
19. (1) Теперь, когда мы рассказал все события о ходе Ламийской войны, мы должны обратиться к войне, которая произошла в Кирене, так что ход нашей истории не может отклоняться слишком далеко от хронологической последовательности. Но для этого необходимо вернуться немного назад во времени, чтобы ясно изложить определенный ряд событий.[68] (2) Когда Гарпал бежал из Азии и отправился на Крит с наемниками, о чем мы рассказали в предыдущей книге,[69] Фиброн, который считался одним из его друзей, предательски убил его и завладел деньгами и солдатами, которых было семь тысяч.[70] (3) Он также взял корабли, погрузил на них солдат, и отправился во владения киренцев. Он взял с собой изгнанников из Кирены и стал использовать их в качестве инструкторов в своем плане, потому что они знали местность. Когда киренцы вышли против него и произошло сражение, Фиброн победил, многих убив и немало взяв в плен. (4) Получив контроль над гаванью, и, осадив и запугав киренцев, он вынудил их прийти к соглашению и заключить договор, чтобы они дали ему пятьсот талантов серебра и выдали половину своих колесниц для помощи в его походе. (5) Он отправил послов кроме того, в другие города, прося их вступить в союз на том основании, что он собирается покорить соседние части Ливии. Он также обращался как с добычей с имуществом торговцев, которое было захвачено в порту и отдал своим солдатам для грабежа, вызывая их рвение к войне.
20. (1) Хотя дела Фиброна, таким образом, процветали, удача внезапно сменилась его унижением по следующей причине. Один из его главарей, критянин по рождению, чье имя было Мнасикл, человек опытный в военном деле, поссорился с ним, жалуясь на распределение добычи и, будучи вздорным по своей природе и самоуверенным, перешел на сторону киренцев. (2) Более того, он возвел много обвинений против Фиброна, обвинив его в жестокости и вероломстве, и убедил киренцев нарушить договор и добиваться свободы. И поэтому, когда были выплачены только шестьдесят талантов, а в остальных деньгах отказано, Фиброн пригрозил повстанцам, захватил каких-то киренцев, которые находились в порту, примерно восемьдесят человек, а затем, повел свои силы непосредственно на город и осадил его. Так как он был не в состоянии достигнуть чего-нибудь, он вернулся в порт. (3) Так как народы Барка и Геспер[71] были в союзе с Фиброном, киренцы, оставив часть своих сил в Кирене, вышли в поле и разграбили земли своих соседей. (4) Когда те призвали Фиброна оказать им помощь, он привел всех своих солдат против союзников.[72] При этом критянин, заключив, что гавань брошена, убедил тех, кто остался в Кирене атаковать ее. (5) Когда они повиновались ему, он сразу напал на порт, лично указывая дорогу, и легко завладел им, благодаря отсутствию Фиброна; он вернул купцам то, что осталось от грузов, и ревностно охранял порт.
(6) Поначалу Фиброн был ошеломлен, так как потерял выгодную позицию и снаряжение своих солдат, но потом, когда он пришел в себя, захватил осадой город, называемый Тавхира, и снова был полон надежд. Случилось, однако, что в скором времени он вновь столкнулся с крупной неудачей. (7) Команды его кораблей, будучи лишены гавани, и в результате испытывая нехватку продовольствия, ввели в обычай каждый день выходить на местность и собирать там провиант; ливийцы устроили засаду когда они разбрелись по стране, многих убили, взяли не малое число пленных. Те, кто избежал опасности, бежали на корабли и отплыли в союзные города. Но когда большая буря настигла их, большинство судов поглотило море; оставшихся, некоторых выбросило на берег на Кипре, других - в Египте.
21. (1) Тем не менее Фиброн, хотя он столкнулся с таким несчастьем, не отказался от кампании. Выбрав тех из своих друзей, которые подходили для выполнения этой задачи, он послал их в Пелопоннес, чтобы нанять наемников, которые ждали около мыса Тенар; ибо множество уволенных наемников все еще скиталось в поисках заработка; и в настоящее время на Тенаре их было более чем две с половиной тысячи человек. (2) Его посланники занялись этим и отправились в плавание к Кирене. Но до их прибытия киренцы, поощренные своими успехами, вступили в бой и победили Фиброна, убив многих из его солдат. (3) Но, когда, по причине этих неудач, Фиброн был готов отказаться от действий против Кирены, он неожиданно восстановил мужество, ибо как только солдаты с Тенара вошли в порт и большом числе присоединились к его силам, он воспрянул духом. (4) Когда киренцы увидели, что война разрастается, они вызвали союзные силы от соседних ливийцев и от карфагенян, и собрав всего тридцать тысяч человек, включая свое гражданское ополчение, приготовились достигнуть окончательного решения в бою. Когда состоялась большая битва, Фиброн завоевал победу, убив множество врагов, и был вне себя от радости, полагая, что он сразу захватит соседние города; (5) но киренцы, чьи командиры все были убиты в бою, избрали стратегом критянина Мнасикла наряду с другими. Фиброн, окрыленный победой, осадил порт и делал ежедневные нападения на Кирену. (6) Так как война затянулась, киренцы, которые испытывали недостаток в пище, враждовали между собой; и чернь, взяв вверх, изгнала богатых, которые, лишившись своего отечества, бежали, некоторые к Фиброну, другие в Египет. (7) Позже, убедив Птолемея восстановить их, они вернулись, приведя с собой значительные силы, как сухопутные, так и морские, со стратегом Офеллом во главе. Изгнанники, которые были с Фиброном, услышав о приближении этих людей, попытались тайно ночью перебежать к ним, но были обнаружены и убиты. (8) Демократические лидеры Кирены, встревоженные возвращением изгнанников, предложили Фиброну объединиться в борьбе против Офелла; (9), но Офелл, после победы и захвата Фиброна, также получил контроль над городами, передал как города, так и страну царю Птолемею.[73] Таким образом киренцы и соседние города потеряли свою свободу и были присоединены к царству Птолемея.
22. (1) Тогда же Пердикка и царь Филипп, победив Ариарата и передав сатрапию Эвмену,[74] ушли из Каппадокии. А, прибыв в Писидию, они приняли решение разорить два города, те что принадлежат ларандам и исаврам; ибо в то время, когда Александр был еще жив, эти города предали смерти Балакра, сына Никанора, который был назначен к ним стратегом и сатрапом. (2) Тотчас город ларандов взяли штурмом, и после убийства всех мужчин, способных держать оружие, и порабощения остального населения, разрушен до основания. Город исавров, однако, был крупный и сильно укреплен и, кроме того, заполнен отважными воинами; поэтому, когда они энергично осаждали его в течение двух дней и потеряли много своих людей, они отвели войска; (3) жители, которые были хорошо обеспечены метательными снарядами и другими вещами, необходимыми, чтобы выдержать осаду, были выносливы к ужасным испытаниям с отчаянной смелостью в своих сердцах, и поэтому с легкостью отдавали свою жизнь, чтобы сохранить свободу. (4) На третий день, когда многие из них были убиты и на стенах стало мало защитников из-за нехватки мужчин, граждане предприняли героический и примечательный поступок. Видя, что наказание, которое угрожало им, не могло быть предотвращено, и не имея достаточных сил, чтобы защитить стены от врагов с приставными лестницами, они решили не сдавать город и переложить свою гибель на руки врага, поскольку были уверены, что наказание их будет сочетаться с грубым произволом; но ночью все единодушно пребывали в поисках благородного способа смерти, закрыли своих детей, жен и родителей домах, и подожгли дома, выбрав с помощью огня и смерть и погребение. (5) Когда внезапно вверх вспыхнуло пламя, исавры бросали в огонь свои товары и все, что могло быть полезным для победителей; Пердикка и его офицеры, поразившись происходящему, расставили свои войска вокруг города и приложили решительные усилия, чтобы ворваться в город со всех сторон. (6) Теперь, когда жители защищали стены и поразили многих македонян, Пердикка был еще больше удивлен и искал причины, почему люди, которые отдали свои дома и все остальное пламени, должны так упорно защищать стены. (7) Наконец Пердикка и македоняне отошли от города, и исавры бросились в огонь, найдя погребение в своих домах вместе со своими семьями.[75] (8) На исходе ночи Пердикка отдал город солдатам на разграбление. Они, когда потушили огонь, обнаружили обилие серебра и золота, что было естественно в городе, который процветал очень многие годы.
23. (1) После уничтожения городов, прибыли две женщины для вступления в брак с Пердиккой,[76] Никея, дочь Антипатра, к которой Пердикка сватался сам, и Клеопатра, родная сестра Александра, дочь Филиппа, сына Аминты. (2) Пердикка ранее собирался действовать в согласии с Антипатром и по этой причине он посылал сватовство, когда его позиции были еще не прочны, но когда он получил в свои руки царскую армию и опеку над царями, он поменял свои расчеты. (3) Ибо теперь он мог достигнуть царского титула, и он склонялся к браку с Клеопатрой, полагая, что он может использовать его, чтобы убедить македонян помочь ему получить верховную власть. Но, пока не желая раскрыть свои намерения, он женился на Никее на время, с тем чтобы не настроить Антипатра враждебно к своим предприятиям. Вскоре, однако, Антигон узнал его намерения, а так как Антигон был друг Антипатра и, кроме того, самый энергичный из военачальников, Пердикка решил убрать его с пути. (4) Таким образом, возводя клевету и несправедливые обвинения против него, он ясно показал свое намерение уничтожить его. Антигон, однако, который отличался проницательностью и отвагой, делал вид, что хочет защитить себя от этих обвинений, но втайне принял меры для бегства и, со своими личными друзьями и сыном Деметрием, ночью неожиданно взошел на афинские корабли. И, отплыв на них в Европу, он, по завершении путешествия, объединил свои силы с Антипатром.
24. (1) В это время Антипатр и Кратер предприняли поход против этолийцев с тридцатью тысячами пехоты и двадцатью пятью сотнями конницы; из тех, кто принимал участие в Ламийской войне, одни этолийцы остались непокоренные.[77] (2) Несмотря на такую большую силу, направленную против них, они не были охвачены паникой, но собрав вместе всех, кто был в полном расцвете мужественности в числе десяти тысяч, они удалились в горные и возвышенные места, в которых они разместили детей, женщин, и стариков, вместе с большей частью своего имущества. Города, которые невозможно было защитить они покинули, но те, которые были особенно сильны, они обеспечили каждый значительным гарнизоном, и смело ожидали подхода противника.
25. (1) Антипатр и Кратер, вторгшись в Этолию и найдя, что города, которые можно легко захватить, были пустынны, двинулись против людей, которые ушли в труднодоступные районы. Сначала македоняне яростно атаковали сильно укрепленные позиции в труднодоступных местах, и потеряли много своих солдат; ибо смелость этолийцев прибавилась к силе их позиций, и они с легкостью отбили людей, опрометчиво бросившихся с головой в опасность без поддержки. Потом, однако, когда Кратер построил убежища и заставил врагов оставаться в своих укрепленных районах и провести в них зиму, с обилием снега и при нехватке пищи, этолийцы были доведены до крайней опасности,[78] (2) ибо они должны были либо спуститься с гор и самостоятельно сражаться против многократно превосходящих сил и против прославленных военачальников, или остаться и быть полностью уничтоженными голодом и холодом. Когда они уже оставили надежду на спасение, освобождение от их бед произошло само собой, как если бы один из богов сжалился над ними из-за их высокого мужества. (3) Антигон, который бежал из Азии, примкнул к Антипатру и рассказал ему о всех интригах Пердикки, и, что Пердикка, после женитьбы на Клеопатре, пойдет сразу со своим войском в Македонию как царь и лишит Антипатра верховного главнокомандования. (4) Кратер и Антипатр, ошеломленные неожиданной новостью, собрали на Совет своих командиров. Когда ситуация была представлена для обсуждения, было принято единогласное решение заключить мир с этолийцами на любых приемлемых условиях, для переправки армии со всей скоростью в Азию предоставить командование в Азии Кратеру, а в Европе Антипатру, а также отправить посольство к Птолемею для обсуждения согласованных действий, так как он был крайне враждебен Пердикке, но дружески расположен к ним, и он в общем с ними был заинтересован в заговоре. (5) И они сразу же заключили договор с этолийцами, твердо решив победить их позже, и переместить их всех - мужчин, женщин и детей - в самые отдаленные пустыни Азии. Когда они записали указ, отражающий эти планы, они приготовились к походу.
(6) Пердикка, собрав своих друзей и стратегов, предложил им для рассмотрения вопрос о том, что лучше: идти против Македонии или сначала предпринять поход против Птолемея. Когда все предпочли сначала победить Птолемея, чтобы не было возможных препятствий во время македонского похода, он послал Эвмена со значительной армией, приказав следить за Геллеспонтом и предотвратить переправу, а сам, взяв армию в Писидии, отправился против Египта.[79]
Таковы события этого года.
[1] Т. е. отдаленные восточные части империи.
[2] Гомер, Илиада, 22.358–360.
[3] Ср. Арриан, Анабасис Александра, 7.26.3; Курций, 10.5.5, Юстин, 12.15.6–8.
[4] Диодор (19.2.1) датирует начало тирании Агафокла в архонтство Демогена, 317/16. События, записанные в книге 18, распределены между годами четырех архонтов: Кефисодор, 323/2 (главы 2–25); Филокл, 322/1 (главы 26–43); Аполлодор, 319/18 (главы 44–57), и Архипп, 318/17 (главы 58–75). Погребение Александра (главы 26–28) и кампания Эвмена против Кратера (главы 29–32), занимают первую часть повествования Диодора 322/1, на Паросском Мраморе помещены в следующий год. Последний год, описанный Диодором, как произошедшее в 322/1, не упомянут в Паросском Мраморе, который не имеет записей для 320/19. Это кажется невозможным определить, является ли хронологическая путаница делом рук самого Диодора, либо одной или более невосполнимых лакун в рукописи. Для дальнейшего обсуждения этой проблемы см. «Note on Chronology» во введении к этой книге.
[5] Кефисодор был архонтом в 323/2. В соответствии с обычной (Varronian) хронологией, Луций Фурий Камилл и Децим Юний Брут Сцева были консулами в 325 году до н. э., Последний занимал должность во второй раз (Ливия, 8.29.2). См. H. Stuart Jones in Cambridge Ancient History, 7.321–322.
[6] О других отчетах о распри и ее урегулировании см. Dexippus, FGrH, 100,8; Арриан, FGrH, 156.1.1–3; Курций, 10.6–8; Юстин, 13.2–4; Плутарх, Эвмен, 3.1.
[7] По словам Плутарха (Александр, 77,5), матерью Арридея была незнатная женщина по имени Филинна, и его собственная умственная неполноценность было связано с ядом, который ему подсыпала Олимпиада.
[8] Пердикка в самом деле действует в качестве единоличного правителя, но по условиям урегулирования власть была разделена между ним и Кратером, а Мелеагр был заместителем Пердикки (Dexippus, FGrH, 100.8.4, Арриан, FGrH, 156.1.1–3; Юстин, 13.4.5). Диодор опускает любые упоминания о не родившемся сыне Роксаны, который должен был разделить престол с Арридеем, но, начиная с главы 18.6, он регулярно употребляет слово цари, а не царь.
[9] Этот список сатрапий и сатрапов согласуется, с исключениями, указанными ниже, с Девксиппом (FGrH, 100,8). Аррианом (FGrH, 156.1.5–8) и с Курцием (10.10.1–6) также согласуется, но не включая восточные сатрапии. Юстин (13.4.9–25) очень неточен.
[10] Мидия Большая: см. по § 3.
[11] Арриан присваивает это командование совместно Антипатру и Кратеру.
[12] См. 17.86.7 Книги, 89.6.
[13] т. е. Гиндукуша.
[14] Девксипп дает это имя как Радаферн.
[15] Девксипп дает это имя как Неоптолем.
[16] Атропат, тесть Пердикки, был сатрапом всей Мидии (Арриан, Anabasis, 4.18.3, 7.4.5). Теперь он сохранил северо–западную часть, отныне известную как Малая Мидия или Мидия Атропатена, которая вскоре стала независимой и управлялась его потомками на протяжении многих лет (Страбон, 11.13.1).
[17] Несмотря на Юстина (13.4.6), это не царь Филипп Арридей. См. глава 26–28 и 36.7. Павсаний (1.6.3) говорит, что тело должно было быть похороненным в Македонии, и из Арриана (FGrH, 156.9.25) следует, что тело не должно было следовать в Египет.
[18] Ср. Книга 17.109.1.
[19] Об обсуждении этих планов в целом и, в частности, плана вторжения в Африку и Европу, см. W. W. Tarn, Journal of Hellenic Studies, 49 (1939), pp124–135 и C. A. Robinson, Jr., American Journal of Philology,, 61 (1940), pp402–412.
[20] Так как погребальный костер, был уже завершен (книга 17.114–115), ссылка относится, как предполагается, к гробнице планируемой Александром (Плутарх, Александр, 72.3).
[21] Нападение должно было быть направлено против негреков на северном побережье Африки и на южном побережье Европы от Испании до Сицилии. Ср. Арриан, Anabasis, 7.1.1–4; Курций, 10.1.17–18; Плутарх, Александр, 68.1.
[22] Кирн (Cyrnus) в Македонии в иных источниках неизвестен, но название надо искать где–нибудь еще в Греции (Геродот, 9.105; Плиний, Естественная история, 4.53), и изменение на Киррх (Cyrrhus), хотя удобно, кажется ненужным.
[23] См. Страбон, 13.1.26.
[24] См. Книга 1.63.2–9. Антипатра из Сидона (Pal. Anthol 9.58), автор эпиграмм второго века до н. э., дает следующие семь Чудес Света: стены Вавилона, статуя Зевса работы Фидия, Висячие сады Семирамиды, Колосс Родосский, египетские пирамиды, Галикарнасский мавзолей и храм Артемиды в Эфесе. В других списках объединены стены и висячие сады Вавилона, и добавлен Александрийский Маяк.
[25] Курций (10.9.18) говорит, триста. См. Арриан, FGrH, 156.1.4.
[26] См. глава 2.3.
[27] Т. е. отдаленных восточных частей империи.
[28] Кавказ = Гиндукуш. Восточный океан — собственно Бенгальский залив, но рассматривался как формирующий восточную границу Азии. Разделение Азии горной цепью Тавра идет от Эратосфена (Страбон, 2.1.1, 2.5.31–32).
[29] Эти три океана, соответственно, Аравийское море, Бенгальский залив (называемый выше Восточным океаном), и Персидский залива. «Этот континент», — вероятно, Азия.
[30] Собственно Дон, но здесь Окс (современная Аму–Дарья), или, возможно, Яксарт (Сыр–Дарья), обе реки часто путали с Доном древние писатели, или, может быть, думали, что они являются частью системы Дона.
[31] Это имя иногда применяется для всего Каспийского моря, иногда только для его восточной части. Эратосфен, а затем греческие географы в целом считали, что Каспий — залив Северного океана (Страбон, 2.1.17, 2.5.18), но Геродот (1.203.1) уже назвал его внутренним морем.
[32] В книге 2.35–37, Диодор обсуждая Индию, уподобляет ее квадрату, ограниченному на юге и востоке «Великим Морем» (Индийский океан и Бенгальский залив), на западе Индом, а на севере горами. О протяженности Индии на юг, он ничего не знает.
[33] Как утверждается, они имели четыре тысяч боевых слонов (Книга 2.37.3, 17.93.2).
[34] В книге 2.37.2 ширина дается в тридцать стадий, но в книге 17.93.2 в тридцать две. Страбон (15.1.35) на основании Мегасфена как дает его ширину сто стадий (около двенадцати миль).
[35] Некоторые географы Нил считали границей между Азией и Ливией–Африкой (Страбон, 1.4.7), другие включали Египет в Азию (Страбон 2.5.33).
[36] О предыдущих беспорядках в этих сатрапиях см. Книгу 17.99.5–6; Курций, 9.7.1–11.
[37] О Ламийской войне см. Арриан, FGrH, 156.1.9, 12; Плутарх, Демосфен, 27, Phocion, 23–26; Hypereides, Надгробная речь, 10–20; Юстин, 13,5; Павсаний, 1.25.3–5.
[38] Ср. Книга 17.109.1.
[39] В 324 г. за год до смерти Александра.
[40] Игры начинались с состязаний глашатаев, победитель в котором исполнял обязанности на протяжении всего праздника. Ср. Светоний, Nero, 24,1; Павсаний, 5.22.1 и Дж. Фрейзер об этом месте.
[41] Ср. Плутарх, Александр, 49.8.
[42] См. Книга 17.108.4–8. Наемники привезенные в Грецию Гарпалом были не доступны (глава 19.2).
[43] Ср. Книга 17.111.1–3.
[44] Леосфен сам сыграл важную роль в возвращении на родину многих из этих наемников (Павсаний, 1.25.5; 8.52.5), возможно, в качестве агента Афин.
[45] См. критическое замечание по этому проходу. Юстин (13.5.8) оценил афинские силы всего до двухсот судов. мечание в греческом тексте гласит:
[46] О разрушении Фив Александром. Книга 17.8–14.
[47] Т. е. жителей Дориды в центральной Греции.
[48] См. Книги 17.109.1, и 18.4.1, 16.4.
[49] Это ошибка — к Леоннату. См. гл. 3.1 и 14.4.
[50] О других причинах его смерти см. Юстин, 13.5.12–13.
[51] Значительная часть этой речи сохранилась.
[52] По словам А. Шефер (Demosthenes und seine Zeit2 (Лейпциг, 1885), 3,341), Демосфен вернулся в Афины до этого времени. Ср. Плутарх, Демосфен, 27.4–5.
[53] Рассказ продолжается в гл. 15,1.
[54] Ср. глава 29.1.
[55] Ср. Арриан, FGrH, 156.1.10.
[56] Мы не имеем рассказа о последовавших событиях. Севф сохранил свой титул, но, кажется, стал невольным союзником Лисимаха, которого он покинул в 313 (книга 19.73.8).
[57] Т. е. Ламии (глава 13.6), которая продолжалась в течение зимы 323/2. Мелита к северу от Ламия в южной Фессалии.
[58] Ср. Арриан, FGrH, 156.1.9, Юстин, 13.5.14–16.
[59] Диодор сжимает свой отчет о морской кампании до полной невразумительности, хотя, вероятно, имеющей решающее значение в ходе войны. Мы даже не можем быть уверены в том, упомянул ли Диодор о двух морских сражениях или о трех. Т. Walek (Revue de Philologie, 48 (1924), 23 и след.) реконструирует кампанию следующим образом. Пока часть первоначального афинского флот из 240 судов (глава 10,2) блокировала флот Антипатра в Малийском заливе, остальные прошли к Геллеспонту и на некоторое время помешали Леоннату прийти на помощь Антипатру. Хотя этот флот был увеличен до 170 судов, он потерпел поражение весной 322 от более крупного флота Клита при Абидосе (ср. Inscriptiones Graecae, Editio minor, 2,298 и 493). Клит затем пересек Эгейское море и нанес поражение с большими потерями другому афинскому флоту при Лихадских островах в Малийском заливе (см. критическое примечание), и сразу же удалился на Аморг для решительной битвы (Плутарх, Деметрий, 11.3; Паросский мрамор 323/2), которая навсегда покончила с Афинской морской державой. Трудно представить, как сражение этой войны могло иметь место вблизи Эхинад (у западного побережья Акарнании), но под этим названием может скрываться ссылкой на Эхины на северном берегу Малийского залива.
[60] По словам Иеронима из Кардии (FGrH, 154,4), Ариаррату было восьмидесят два года. Об этой кампании см. Арриан, FGrH, 156.1.11; Юстин, 13.6.1–3; Плутарх, Эвмен, 3,2, 6.
[61] Но см. Книга 31, фрагмент. 19.3–5 (Dindorf), согласно которому Ариарат пал в бою, а приемный сын бежал, позже восстановив царство.
[62] См. глава 3.1. Повествование продолжается в гл. 22.1.
[63] О других отчетах окончания Ламийской войны и последующего урегулирования см. Плутарх, Phocion, 26–30; Арриан, FGrH, 156.1.12; Павсаний, 7.10.4–5.
[64] У Краннон, от названия которого получила имя битва, описанная в следующей главе.
[65] Динсмур (Archons in the Hellenistic Age, 329) датирует битву при Кранноне 5 сентября, 322 г. до н. э.
[66] Число обвинительных приговоров дается Плутархом как семь (Phocion, 26,2) и два Свидой (С. В. Demades).
[67] Самос был захвачен афинским полководцем Тимофем в 366/5 (IG, 2.699.20; Непот, Тимофей, 1; Демосфен, For the Rhodians, 9; CP Beloch, Griechische Geschichte2, Ф. 3.2.245.). Диодор возвращается к греческим делам в гл. 24.
[68] Битва при Кранноне, вероятно, состоялась в сентябре, 322 (Плутарх, Камилл, 19; W. B. Dinsmoor, Archons of Athens in the Hellenistic Age, 329), но урегулирование Афин, возможно, не были завершено в течение нескольких лет (Cambridge Ancient History, 6,458 и след.).
[69] Ср. Книга 17.108.4–8.
[70] По словам Павсания (2.33.4), Гарпал был убит либо своим рабом, либо македонянином по имени Павсаний. О других рассказах о походе Фиброна против Кирены и его окончательное поражение от см. Птолемея. Арриан, FGrH, 156.9.16–19; Юстин, 13.6.18; Паросский мрамор на 322/1. В книге 17.108.6 и в Арриан дает число наемников в шесть тысяч.
[71] Также называемые Геспериды, Евгеспериды, и Береника (современный Бенгази), самой западном городе от
[72] Т. е. против киренцев и их ливийской и карфагенской армий, которые не упоминаются до главы 21.4.
[73] Захват Кирены приходится на 322/1 по паросскому мрамору. Птолемей еще не стал царем (Книга 20.53.3). О последующих попытках киренцев вновь обрести свободу, см. Книгу 19.79.1–3.
[74] Ср. глава 16.3.
[75] Юстин (13.6.1–3) передает во многом такую же сказку, но в связи с войной Пердикки против Ариарата.
[76] Об этой и других интригах, и о бегстве Антигона в Македонию, см. Арриан, FGrH, 156.9.20–24, 26; Юстин, 13.6.4–8. Бегство не может быть датировано до зимы 322/1.
[77] Ср. глава 18.8. Эта кампания, так как она следует за битвой при Кранноне (сентябрь, 322), принадлежит году архонта 322/1.
[78] Зима 322/1.
[79] См. гл. 29–32 о кампании Эвмена, и главы 33–37 о походе Пердикки.
26. (1) Когда Филокл был архонтом в Афинах, Гай Сульпиций и Гай Элий были избраны консулами в Риме.[1] В этом году Арридей, который получил задание привезти домой тело Александра,[2] завершил постройку экипажа для перевозки царского тела, и стал готовиться к поездке. (2) Поскольку сооружение, что было изготовлено, будучи достойно славы Александра, не только превзошло все другие в стоимости - на его постройку было потрачено много талантов - но было также известно превосходным мастерством изготовления, я считаю, что оно достойно описания.[3]
(3) Сначала они приготовили для тела гроб подходящего размера, изготовленный из кованного золота, и пространство вокруг тела заполнили специями, которые должны были сохранить тело ароматным и непортящимся. (4) На этот ящик была помещена крышка из золота, соответствующая ему в точности, и прилаженная вокруг его верхнего края. Поверх лежала великолепная пурпурная мантия с золотым шитьем, у которой они поместили оружие умершего, желая показать всё, что было в согласии с его достижениями. (5) Затем они построили крытую повозку, которая должна была вести его. В верхней части повозки был установлен золотой свод, восемь локтей в ширину и двенадцать длиной, покрытый россыпью драгоценных камней.[4] Ниже крыши, по всей длине сооружения, был прямоугольный карниз из золота, на котором были рельефные изображения козлиных голов.[5] Золотые кольца в две ладони шириной были установлены в них, и через кольца была продета праздничная гирлянда, красиво украшенная яркими красками всех видов. (6) Через концы была вплетена сеть, удерживающая большие колокольчики, так что любой встречный слышал звук с большого расстояния. На каждом углу свода на каждой стороне была золотая фигура Победы, держащая трофей. Колоннада, которая поддерживала свод, была золотой с ионическими капителями. Внутри колоннады была золотая сеть, сделанная из шнуров толщиной в палец, которая удерживала четыре длинные раскрашенных доски, их концы соединялись, каждая из которых по длине равнялась стороне колоннады.[6]
27. (1) На первой из этих досок, которыми была украшена колесница, был рельеф с изображением сидящего Александра, держащего в руках очень роскошный скипетр. Вокруг царя были группы вооруженных слуг, одна македонских, вторая персидских телохранителей,[7] и вооруженных солдат перед ними. Вторая доска, которая следовала после телохранителей, изображала слонов построенных для боя. Они направлялись индийскими погонщиками на строй, расположенный за ними, из македонян в полном вооружении в их обычном снаряжении. Третья доска изображала отряд кавалерия в боевом строю, а четвертая, корабли изготовившиеся для морского боя. Рядом с входом в камеру был золотой лев с глазами, направленными на входящих. (2) Золотой орнамент тянулся мало-помалу сверху от центра каждого столбца вниз к капители. Над камерой в середине купола под открытым небом стояло пурпурное знамя, украшенное золотым оливковым венком огромного размера,[8] и когда солнце бросало на него свои лучи, он посылал такой яркий и трепещущий отблеск, что с большого расстояния выглядел как вспышка молнии.
(3) Остов колесницы, снизу закрывающий камеру, имел две оси, на которых вращались четыре персидских колеса, ступица и спицы которых были позолочены, но часть, которая касалась земли, была из железа. Выступающие части осей были сделаны из золота в форме львиных голов, и каждое держало копье в зубах. (4) Вдоль середины своей длины, оси были снабжены опорами[9] хитроумно установленными к середине камеры таким образом, что, благодаря им, камера могла оставаться нетронутой от ударов на неровных местах. (5) Имелось четыре дышла,[10] и к каждому из них прикреплялись четыре упряжки с четырьмя запряженными мулами в каждой упряжи, так что всего было шестьдесят четыре мула, отобранных за их силу и размер. Каждый из них был увенчан позолоченной короной, каждый имел золотой колокольчик, подвешенный к одной из щек, а вокруг шеи - хомут с драгоценными камнями.
28. (1) Таким образом, повозка была построена и украшена, и выглядела много роскошнее при осмотре, чем описано. Из-за своей широко распространившейся славы, она привлекала вместе много зрителей; потому что из каждого города, в который она приходила, весь народ выходил навстречу и сопровождал ее до самого выхода, и не мог насытиться удовольствием от такого зрелища. (2) Чтобы соответствовать ее великолепию, повозку сопровождали толпы дорожных рабочих и механиков, а также солдаты, посланные охранять ее. Когда Арридей потратил почти два года на исполнение этой работы, он привез тело царя из Вавилона в Египет.[11] (3) Птолемей, кроме того, отдавая честь Александру, пошел навстречу процессии с войском до Сирии, и, получив тело, счел его достойным величайшего уважения. Он решил пока не направлять его к Аммону, но похоронить в городе, который был основан самим Александром,[12] которому не хватало малости чтобы прослыть самым известным городом в обитаемой части Земли. (4) Там он подготовил участок, достойный славы Александра по размеру, и сооружение. Погребив его там и совершив в честь него жертвоприношение, положенное полубогам, и великолепные игры, он приобрел справедливое воздаяние не только от людей, но и от богов. (5) Люди, вследствие его милосердия и благородного сердца, охотно стекались со всех сторон в Александрию и с радостью записывались для участия в походе, хотя царская армия была намерена сражаться против Птолемея; и, несмотря на то, что риск был очевиден и велик, все они с готовностью приняли на себя, как свой собственный риск, охрану безопасности Птолемея. (6) Боги также спасали его неожиданно из самых больших опасностей из-за с его мужества и честности в отношении ко всем своим друзьям.[13]
29. (1) Так как Пердикка, наблюдая с подозрением рост власти Птолемея, решил, что он сам и цари пойдут в поход против Египта с главными силами армии, а Эвмена он послал в Геллеспонт, чтобы предотвратить переправу Антипатра и Кратера в Азию,[14] дав ему соответствующие силы. (2) Он также послал с ним достаточно известных командиров, из которых наиболее выдающимися были его брат Алкет и Неоптолем, и он приказал им повиноваться Эвмену во всем, по причине его полководческого дара и его непоколебимой верности. (3) Эвмен с силами, которые были даны ему, отправился на Геллеспонт; и там, обладая уже подготовленным большим количеством кавалерии из своей сатрапии, мобилизовал свою армию, которая ранее была слаба в этом роде войск.
(4) Когда Кратер и Антипатр переправили свои силы из Европы, Неоптолем, который завидовал Эвмену и имел значительное число македонян ему подчинявшихся, тайно вступил в переговоры с Антипатром, пришел к соглашению с ним, и составил заговор против Эвмена. Будучи разоблачен и вынужденный сражаться, он сам оказался в опасности быть убитым, и потерял почти все свои силы; (5) Эвмен, после того как он одержал победу и убил многих, склонил на свою сторону оставшихся солдат и увеличить свои силы, не только победой, но и присоединив большое количество отважных македонян. (6) Но Неоптолем, который спасся в битве с тремя сотнями всадников, отправился с ними к Антипатру. Состоялся военный совет и было принято решение разделить силы на две части. Антипатр взять одну часть и отправился в Киликию для борьбы с Пердиккой, а Кратер с другой частью должен был напасть на Эвмена и после, разбив его, присоединиться к Антипатру. Таким образом, когда они объединили бы свои силы и добавили в союз Птолемея, они могли бы превосходить силой царскую армию.
30. (1) Как только Эвмен получил известие, что враг наступает на него, он со всех сторон сосредоточил свои войска, в частности, свою конницу. Так как он не мог противопоставить македонской фаланге свою пехоту, он подготовил превосходную кавалерию, с помощью которой он надеялся победить своих противников. (2) Когда войска были рядом друг с другом, Кратер собрал всю армию на сходку и воодушевил ее к битве подходящими словами, обещав, что, если солдаты одержат победу в сражении, он отдаст им весь обоз врага на разграбление. (3) Тотчас, когда все стали стремиться к бою, он построил армию, взяв под свое командование правое крыло, и отдав командование левым Неоптолему. (4) Он имел всего двадцать тысяч пехотинцев, главным образом македонян, прославленных своим мужеством, при помощи которых, в частности, он надеялся одержать победу, и более двух тысяч всадников в качестве вспомогательных войск. (5) У Эвмена было двадцать тысяч пеших, людей всех наций, и пять тысяч конницы, при помощи которой он собирался решить исход встречи. Затем оба предводителя расположили свою конницу на флангах и выехали далеко вперед линии пехоты, Кратер первым атаковал врага со своими отборными частями, и он превосходно сражался; но его лошадь споткнулась, он упал на землю, где он был растоптан и бесславно закончил свою жизнь, не узнанный в беспорядке и густом боевом построении при атаке. (6) Его смерть настолько воодушевила врагов, что они напали массой со всех сторон, и последовало великое кровопролитие. Правое крыло, уничтоженное таким образом, было вынуждено бежать к фаланге пехотинцев, потерпев сокрушительное поражение.
31. (1) На левом крыле, однако, где Неоптолем бился против самого Эвмена, произошло великолепное проявление честолюбивого соперничества, так как предводители, забыв обо всем, бросились друг на друга. (2) Ибо, как только они узнали друг друга по лошадям и другим знакам отличия, они схватились друг с другом в ближнем бою; и они поставили общую победу в зависимость от поединка между собой. После начального обмена ударами мечей, они приняли участие в удивительном и самом необычном поединке, потому что, захваченные своим гневом и взаимной ненавистью, они выпустили поводья из своих рук и сцепились друг с другом. В результате этого, лошади выскочили из-под них по инерции, а всадники упали на землю. (3) Хотя подняться было трудно для каждого из них, из-за неожиданности и силы падения, особенно из-за брони, защищающей их тела, Эвмен встал первый и опередил Неоптолема ударом в спину с колена. (4) Поскольку разрез оказался сильный и его ноги подкосились, раненый был выведен из строя, упрежденный ранением при вставании. Однако мужественно преодолевая слабость своего тела, и, встав на колени, он ранил противника тремя ударами в плечо и бедра. (5) Так как ни один из этих ударов не был смертельным, а раны еще свежи, Эвмен нанес Неоптолему второй удар в шею и убил его.
32. (1) Между тем остальная кавалерия вступила в бой и устроила большую резню. Таким образом, в то время как некоторые пали, а другие получили ранения, битва сначала была равной, но потом, когда стало известно о смерти Неоптолема и разгроме другого фланга, все отступили и поспешили укрыться за пешей фалангой, как в сильной крепости. Эвмен, удовлетворенный своим преимуществом и, завладев телами обоих стратегов, созвал своих солдат звуками труб. (2) После того как был установлен трофей и похоронены мертвые, он послал к фаланге побежденных, предложив им объединиться с ним и дал им разрешение отдельно отойти в какое-либо место, куда они пожелают. (3) Когда македоняне приняли условия капитуляции и дали свою клятву верности, они получили разрешение пойти за продуктами в несколько деревень, расположенных рядом. Но они обманули Эвмена, ибо, когда они вновь восстановили силы и собрали припасы, они тайно отправились ночью и пошли на соединение с Антипатром. (4) Эвмен пытался наказать вероломство этих людей, которые нарушили свои клятвы и преследовал по пятам фалангу, но, благодаря смелости отступавших и слабости, вызванной его ранами, он не был в состоянии что-либо сделать, и отказался от преследования. Так, одержав знаменательную победу и убив двух могущественных вождей, Эвмен приобрел великую славу.
33. (1) Как только Антипатр принял и зачислил на службу тех, кто спасся от разгрома, он пошел в Киликию, спеша на помощь Птолемею. А Пердикка, узнав о победе Эвмена,[15] стал гораздо более уверен в отношении египетского похода,[16] и когда он подошел к Нилу, он разбил лагерь недалеко от города Пелусий. (2) Но, когда он попытался расчистить старый канал, река сильным потоком хлынула (в канал) и уничтожила результаты работ, многие друзья покинули его и перешли к Птолемею. (3) Пердикка, в самом деле, был человек кровожадный, узурпировавший полномочия других командиров и, в целом, желал управлять всем при помощью силы; Птолемей, напротив, был щедр и справедлив и предоставлял всем командирам право говорить откровенно. В дополнение, он защитил все наиболее важные пункты в Египте гарнизонами значительных размеров, которые были хорошо оснащены каждого вида метательными снарядами, а также всем остальным. (4) Этим объясняется почему он, как правило, преуспевал в своих начинаниях, так как у него было много людей, которые были расположены к нему и охотно готовы пойти на опасность ради него. (5) Тем не менее, Пердикка, в попытке исправить свои недостатки, созвал командиров вместе, одарил некоторых, дал большие обещания другим, а также всех заверил в дружеских отношениях, привлек их к себе на службу и вдохновил встретить предстоящие опасности. Затем предупредив, чтобы они были готовы покинуть лагерь, вечером он вышел со своей армией, не раскрывая никому пункт назначения. (6) После ночного марша на предельной скорости он устроил лагерь возле Нила, вблизи некого укрепленного пункта, который назывался Верблюжий форт. И на рассвете он первым делом послал армию на переправу: слоны в авангарде, затем за ними следовали щитоносцы и, те, кто нес лестницы, и прочие, кого он собирался использовать в нападении на форт. Последними шли храбрейшие из кавалерии, которую он планировал отправить против войск Птолемея, если таковые появятся.
34. (1) Когда они наполовину переправились, показался Птолемей со своими отрядами, спешащий на защиту позиции. Хотя она начала подвергаться атаке, они устремились в форт, и подали знак о своем прибытии звуками трубы и криками, войска Пердикки не испугались, а смело штурмовали укрепления. (2) Немедля щитоносцы подготовили приставные лестницы и начали ставить их, в то время как слоны ломали частокол и разрушали бруствер. Однако Птолемей, собравший лучших солдат вокруг себя, и желая ободрить других командиров и друзей перед лицом опасности, взял длинное копье и заняв место на укреплениях, выколол глаза первому слону, так как он находился в высокой позиции, и ранил индуса-погонщика. Затем, полный презрения к опасности, он разил и калечил тех, кто поднимался по лестницам, сталкивая их, одетых в доспехи, в реку. (3) Следуя его примеру, друзья сражались смело и следующего зверя сделали совершенно бесполезным, сбив индуса, который управлял им. (4) Битва за стены длилась очень долго, войска Пердикки, нападая поочередно, прилагали все усилия, чтобы взять крепость штурмом, не смотря на многие героические столкновения, случившиеся по причине личной отваги Птолемея и его призывов к своим друзьям, показать как свою преданность, так и мужество. (5) Много людей было убито с обеих сторон, таково было исключительное соперничество командиров, солдаты Птолемея имели преимущество в высоте позиции, а Пердикки - в своей численности. Наконец, когда обе стороны провели целый день в сражении, Пердикка отказался от осады и вернулся в лагерь.
(6) Покинув лагерь ночью, он тайно ушел и пришел в место, которое находится напротив Мемфиса, в этом месте Нил разделяется и образует остров достаточно большой, чтобы на нем разместилась с безопасностью в лагере очень большая армия. (7) На этот остров он начал переправу своих людей; солдаты двигались с трудом из-за глубины реки, вода доходила до подбородка и волны сбивали их, особенно мешало снаряжение.
35. (1) Пердикка, видя трудности, связанные с течением, попытался уменьшить напор реки, расположив слонов в ряд слева, таким образом, смягчив силу потока, а справа - всадников, с помощью которых он перехватывал людей, унесенных рекой и переправлял их в безопасности на другую сторону. (2) Необычная и удивительная вещь случилась во время этой переправы армии, а именно, после того, как первые люди перешли в безопасности, те, кто пытался перейти потом, оказались в большой опасности. Ибо, хотя не было никакой видимой причины, река стала гораздо глубже, и их тела оказались полностью под водой, они, каждый и все вместе, могли бы стать совершенно беззащитны. (3) Когда они искали причины этого подъема, то истина не могла быть найдена путем рассуждений. Одни говорили, что где-то выше по течению были перекрыты отводные каналы, которые были до этого открыты, что сделало брод глубже, другие говорили, что прошел дождь в областях выше по течению, что увеличило объем Нила. (4) Однако, это не была одна из этих причин, получилось так, что первые перешедшие в брод были свободны от опасности, потому что песок при их движении был спокоен, но в ходе другой переправы от лошадей и слонов, которые прошли до и после пехоты, песок, потревоженный их ногами, пришел в движение под воздействием течения, и был перемещен вниз по течению, место переправы было взрыхлено и, таким образом, брод стал глубже в середине реки.
(5) Поскольку остальная часть его армии не могла пересечь реку по этой причине, Пердикка был в большом затруднении; и, так как те, кто переправился, были не достаточно сильны, чтобы сражаться с врагом, так и те, кто остался на берегу, были не в состоянии прийти на помощь своим товарищам, он приказал всем вернуться обратно. (6) Когда все были таким образом вынуждены пересекать поток, тем, кто умел хорошо плавать и были сильны телом, удалось переплыть Нил с великим напряжением сил, выбросив большую часть своей амуниции, а остальные, из-за отсутствия у них такого умения, некоторые были поглощены рекой, другие были выброшены на берег на стороне врага, но большинство, унесенные течением, через некоторое время были съедены речными животными.[17]
36. (1) Итак, более двух тысяч человек погибло, среди них несколько высокопоставленных командиров, рядовые возненавидели Пердикку. Птолемей, между тем, предал огню тела тех, кто был выброшен на берег на его стороне реки и, даровав им достойные похороны, послал останки родным и близким погибших.
(2) Эти события привели к тому, что македоняне стали гораздо более нетерпимы к Пердикке, а их симпатии обратились к Птолемею. (3) Когда наступила ночь, лагерь был заполнен причитаниями и плачем, потому что много людей было бессмысленно потеряно вовсе не от удара врага, и из них не менее тысячи стали пищей для зверей. (4) Поэтому многие командиры собрались вместе и обвиняли Пердикку, и вся пехотная фаланга в этот момент отвернулась от него, проявляя свою враждебность угрожающими криками. (5) В результате около сотни командиров первыми восстали против него, из которых самым знаменитым был Пифон, тот самый, что подавил мятеж греков, второй человек по храбрости и славе из товарищей Александра; следом также некоторые кавалеристы сговорились и пошли к палатке Пердикки, где они навалились на него и смертельно ранили.
(6) На следующий день, когда была сходка солдат, пришел Птолемей, приветствуемый македонянами, и произнес речь в защиту своей позиции; а так как их припасы были скудны, он представил в изобилии за свой собственный счет зерна для армии и заполнил лагерь другими необходимыми вещами. Хотя он заработал большое одобрение и был способен принять на себя опеку над царями посредством расположения к нему рядовых, он не принял ее, а вскоре, отдавая долг благодарности Пифону и Арридею, он использовал свое влияние, чтобы отдать им высшее командование. (7) Македоняне, когда вопрос о первенстве был поднят в собрании, и Птолемей защитил свое мнение, без возражений и восторженно избрали в качестве защитников царей и регентами Пифона и Арридея, который перевозил тело Александра. Пердикка, после того как он правил в течение трех лет, потерял как свою должность, так и свою жизнь, как было описано.
37. (1) Немедленно после смерти Пердикки пришли люди с известием, что в сражение в Каппадокии Эвмен одержал победу, а Кратер и Неоптолем побеждены и убиты.[18] Если бы об этом стало известно за два дня до гибели Пердикки, никто не посмел бы поднять руку против него из-за его большой удачи. (2) Теперь, однако, македоняне, узнав новости об Эвмене, утвердили смертный приговор на него и на пятьдесят начальников, его последователей, среди которых был Алкет, брат Пердикки. Они также убили самых верных друзей Пердикки и его сестру Аталанту, жену Аттала, начальника флота.
(3) После убийства Пердикки, Аттал, который командовал флотом, находился в Пелусии, но когда он узнал об убийстве своей жены и Пердикки, он отправился в плавание и привел флот в Тир. (4) Комендант гарнизона этого города, Архелай, который был македонянином по происхождению, приветствовал Аттала и отдал город ему, а также средства, которые были предоставлены в его распоряжение Пердиккой на хранение и теперь благородно возвращены в размере восемьсот талантов. Аттал остался в Тире, собирая тех из друзей Пердикки, которые бежали, спасаясь из лагеря возле Мемфиса.[19]
38. (1) После отъезда Антипатра в Азию,[20] этолийцы, в соответствии с их договором с Пердиккой, совершил поход в Фессалию с целью отвлечь Антипатра. У них было двенадцать тысяч пеших и четыреста всадников, а их стратегом был Александр Этолиец. (2) С марша они осадили город Амфисских локров, заполонили их страну, и захватили некоторые из соседних городов. Они победили в бою Поликла, стратега Антипатра, убив его и немалое число его солдат. Некоторых из тех, кто был взят в плен, они продали, других выпустили, получив выкуп. (3) Затем вторгшись в Фессалию, они убедили большинство фессалийцев присоединиться к ним в войне против Антипатра, и быстро собрали силы численностью всего двадцать пять тысяч пехотинцев и тысяча пятьсот всадников. (4) Тогда как они приобретали города, несмотря на это, акарнанцы, которые были враждебны к этолийцам, вторглись в Этолию, где они начали разорять земли и осаждать города. (5) Когда этолийцы узнали, что их собственная страна подверглась опасности, они оставили прочие отряды в Фессалии, возложив на Менона из Фарсала командование, в то время как они сами с гражданским ополчением быстро ушли в Этолию и, поразив страхом акарнанцев, освободили свои родные города от опасности. (6) В то время как они были заняты этими делами, Полиперхонт, который был оставлен в Македонии стратегом, выступил в Фессалию со значительной армией и разбил противника в сражении, в котором погиб стратег Менон, и, изрубив большинство его армии в пух и прах, вернул Фессалию.
[1] Филокл был архонтом в 322/1. Ливия (8.37.1–3) называет консулов С. Сульпиция Лонга и Кв. Эмилия Церретана (добавив, что некоторые дают номен последнего как Авл) и назначает их году после консулов упомянутых выше в гл. 2.1 выше; но в Фасты вставлено «год диктатора» между двумя наборами консулов, а также традиционная хронология устанавливает Сульпиция и его коллеге в 323 г. до н. э. См. Г. Стюарт Джонс в Cambridge Ancient History, 7.321–322.
[2] Ср. глава 3,5.
[3] Об обсуждения этого похоронного экипажа. Курт Ф. Мюллер, Der Leichenwagen Alexanders des Grossen (Лейпциг, 1905), Г. Булле, «Der Leichenwagen Alexanders» Jahrbuch der Deutschen Archäologischen Instituts, 21 (1906), 53–73.
[4] Камера была, в круглых цифрах, двенадцать на восемнадцать футов. Размеры крыши сравнимы в памятником Лисикрата в Афинах.
[5] Или, чтение θρᾶνος для θριγκός, «Ниже крыши по всей длине сооружения был прямоугольное перекрытие из золота, на котором были рельефные изображения козлиных голов.»
[6] Камера напоминала окруженный колоннами ионический храм. Архитрав и фриз не упомянуты в тексте и, возможно, были пропущены. Маски козлов соответствуют источникам воды в храмах, но, поскольку они находятся со всех четырех сторон, мы должны предположить, ребра крыши или перекрытия свода. Ячеистой стены не хватает, но их место занимает золотая сеть, которая позволяет в саркофагу быть невидимым. Четыре доски соответствуют позициям ионических фриз в Парфеноне.
[7] Буквально «яблоко–носителей». Телохранители Великого Царя имели золотое яблоко вместо наконечника или шипа на тупом конце копья (Геродот, 7.41).
[8] Или чтение χοινικίς, «Имелся остов, на котором покоился золотой оливковый венок».
[9] Похоже, нет никакого удовлетворительного объяснения этого устройства.
[10] Использование нескольких дышел на таком же персидском транспортном средстве (Ксенофонт, Воспитание Кира, 6.1.51–52, 6.4.2). Булле (РР71–73) предполагает, что дышла располагались друг напротив друга.
[11] Ср. Арриан, FGrH, 156.9.25, 10,1; Павсаний, 1.6.3; Страбон, 17.1.8.
[12] Согласно Павсанию, тело было погребено в Мемфисе.
[13] Ср. гл. 14.1 и 33. 3.
[14] См. глава 25. Об этой кампании см. Арриан, FGrH, 156.9.26–27; Юстин, 13.8.1–9; Плутарх, Эвмен, 4–7; Непот, Эвмен, 3–4. Это 321/0 год в паросском мраморе, и, вероятно, произошла в начале лета из 321.
[15] Согласно главе 37.1, новость о поражении Кратера и Неоптолема достигла армию только после смерти Пердикки. Диодор, вероятно, запутался в двух разных использумых источниках, если только под «победой Эвмена» он не имеет в виду несущественное поражение Неоптолема, что вряд ли возможно в контексте. См. R. Schubert, Die Quellen Zur Geschichte der Diadochenzeit (Лейпциг, 1914), 196.
[16] О походе смерти Пердикки см. Арриан, FGrH, 156.9.28–29; Юстин, 13.8.10; Павсаний, 1.6.3; Страбон, 17.1.8.
[17] Т. е. крокодилами. Фронтин (Strategematica, 4.7.20) добавляет живописную и, возможно, выдуманную деталь: Птолемей ввел в заблуждение Пердикку облаком пыли, поднятой скотом, волочившим связки веток. Страбон (17.1.8) заключает, что Пердикке удалось переправить свою армию на остров.
[18] Ср. гл. 30–31 и сноску в главе 33.1.
[19] Согласно Арриану (FGrH, 156.11.39), он собрал силы в десять тысяч пеших и восемьсот всадников, с которыми предпринял неудачную атаку на Родос.
[20] Ср. гл. 25.5, 29.4.
Между тем на западе, в греческих землях, вспыхнуло восстание,
грозившее серьезною опасностью власти македонян в Европе.
Очагом его были Афины. Исход процесса Гарпала нанес там
крайне тяжелое поражение антимакедонской партии, и с 323 года
Демосфен был изгнан из Афин. В это время в Афины явился Гип-
парх, сын Асклепиада, с вестью о смерти Александра; необыкновенное
движение охватило весь народ. «Это невозможно»,
восклицал оратор Демад; «если бы это было так, то вся вселенная
уже исполнилась бы трупным запахом». Другие ораторы, в свою
очередь, считали смерть Александра несомненной, «теперь или никогда
», говорили они, «настало время освободиться от захватов
Македонии». Тщетно Фокион старался обуздать страстное возбуждение
народа: «если он мертв сегодня», говорил он, «то он
будет им и завтра, и послезавтра, и мы имеем время спокойно принять
благоразумное решение». Еще более боялись войны имущие
классы, так как она приносила им опасности и множество общественных
тягот; но бедных, жаждущих реформ и крикунов было
слишком много, прекрасные слова свобода, былое господство и
былая слава были могущественнее, чем голос благоразумия и уважения
к скрепленным ими клятвою договорам; могущество Македонии
называли циклопом, который ослеплен; слова ораторов,
указывавших на тысячи наемников, которых привел к Тенару из
Азии Леосфен и которых он готов вести на поле битвы во имя афинян,
встречались громкими криками радости6.
Но достоверных известий о смерти царя еще не было; чтобы
не подвергать государство никакому риску и чтобы, не упуская в
то же время ничего из виду, своей видимой бездеятельностью отвлечь
от себя внимание Антипатра, было постановлено послать
Леосфену для уплаты наемникам 50 талантов из сокровищ Гарпала
и оружие из запасов государства, а о своем решении объявить
открыто тогда, когда подтвердится известие о смерти царя. Поэтому
Леосфен нанял для Афин 8000 превосходных и испытанных
воинов и вступил в тайные переговоры с этолянами, которые
за Эниады и за их отказ принять к себе изгнанников должны были
желать разрыва Афин с Македонией; он сам отправился к ним и
заручился их обещанием прислать к нему 7000 этолян.
Между тем из Азии прибывали все новые и новые посольства,
приносившие известия о происходивших в Вавилоне событиях, о
возбужденном настроении греческих городов Малой Азии и об
изгнании македонских гарнизонов в Родосе7.
Теперь Леосфен лично прибыл в Афины; Гиперид поддерживал
его предложения; они заключались в немедленном восстании
против Македонии8. Из Македонии тоже прибыли послы, советовавшие
не нарушать союзного договора и напоминавшие о прекрасных
качествах Антипатра. «Мы знаем, что он прекрасный
повелитель», сказал Гиперид, «но мы не нуждаемся ни в каком
прекрасном повелителе». Фокион, бывший столь часто стратегом
Афин, предостерегал их от слишком поспешных решений, указы-
30
вая на всю величину опасности и напоминая про печальную участь
Фив; он убеждал их не позволять вводить себя в заблуждение таким
людям, которые желают стоять во главе войска. Леосфен с
насмешкой спросил его, какую пользу принес он государству в те
многие годы, когда он был полководцем. И Фокион отвечал на это:
«Разве этого мало, что граждане находят себе могилу на родине и
покой в могиле? ». Но Леосфен заявил, что считает высшей славой
погребение в Керамике и надгробную речь — два отличия в честь
павших в бою; это есть достойная мужа награда, теперь настала
пора войны, теперь поддержка всех эллинов несомненна и можно
ожидать верного успеха. И Фокион отвечал на это: «Твои речи,
юноша, подобны кипарисам, они высоко и гордо поднимаются
кверху, но не приносят плодов; моя лучшая слава заключается в
том, что за все то время, когда я был стратегом, не приходилось
держать ни одной надгробной речи»; и на вопрос Гиперида, когда
он даст совет начать войну, если не теперь, он отвечал: «Когда я
увижу, что юноши не покидают более своего поста, что богатые
отдают для войны свои деньги и что ораторы не обкрадывают
более общественной казны». Старания Фокиона были безуспешны;
было решено объявить войну, и Леосфен поспешил к своим
наемникам.
Даже афинские патриоты, если бы они хладнокровно взве-
§ шивали все обстоятельства, должны были бы желать, чтобы
§1 афинская политика приняла другое направление. Афины были
с достаточно могущественны, для того чтобы выждать, пока ди-
Р кое брожение, вызванное смертью Александра, не разовьется
г дальше, и выступить открыто только тогда, когда это будет обещать
верный успех. Было очевидно, что первое соглашение меж-
4*^ ду македонскими повелителями в Вавилоне еще далеко не было
последним словом, что несомненно предстояли еще дальнейшие
раздоры между регентом и сатрапами, между государством и его
отдельными частями и что тогда, когда между ними вспыхнет
борьба, могущество и влияние Афин может приобрести более
высокое значение между государствами Эллады. Быть может, и
теперь Антипатр сделал бы значительные уступки, если бы мог
купить этим нейтралитет Афин; и если бы в награду за то Афины
потребовали, чтобы государства Эллады примкнули к афинскому
нейтралитету, если бы Афины пожелали превратить Коринфский
союз в федерацию греческих государств под главенством
Афин, то Антипатр, несомненно, изъявил бы полную готовность
не пускать в дело своих боевых сил, которые, как он мог предвидеть,
очень скоро должны были ему понадобиться для отпора
честолюбивым притязаниям регента, между тем как здесь он мог
натолкнуться на непредвиденные осложнения и в лучшем случае
достигнуть бесплодного успеха; нейтралитет Афин и государств
Греции и Пелопоннеса обеспечивал ему обладание Фессалией и
31
спокойствие Эпира, позволял ему сдерживать варваров севера и
Фракии и оказать назначенному сатрапом этих земель Лисима-
ху еще до прибытия последнего в свою сатрапию услуги, которые
заранее привязывали его к нему. Если роль, предназначенная
Пердиккой повелителю Македонии, ставила ему задачи, которые
должны были связать и обессилить его, то Антипатр, вступая в
соглашение с Афинами и государствами Коринфского союза,
извлекал свою голову из петли и мог уже теперь выступить против
регента защитником той политики, которая становилась тем
труднее, чем долее он откладывал ее осуществление. Принятые в
Афинах постановления лишали его этой возможности; возбужденное
состояние настоящего момента и страстность вожаков
вели этот город и Грецию к рискованным предприятиям, которые
даже в случае успеха не могли создать никакого нового положения
вещей, никакой новой мысли и никакой новой греческой
жизни. Политика, на которую решались теперь Афины, была
снова политикой чувства, последних впечатлений и недавних
огорчений.
Прежде всего, начались преследования друзей Македонии, и
демос ревностно выносил им обвинительные приговоры. Против
Демада было вынесено три или семь обвинений в параномии, и
после третьего осуждения он потерял право произносить речи к
народу9; за то, что он внес предложение чтить Александра как бога,
он был наказан пенею в 100 талантов. Каллимедонт, которого на- I §
зывали раком, и молодой Пифей тоже были изгнаны. Даже Арис- ш
тотелю, учившему в Ликее в Афинах, пришлось поплатиться за то, 5
что он был другом великого царя; он был обвинен гиерофантом |~8
Эвримедонтом в безбожии и, конечно, осужден; он бежал в Хал-
киду на острове Эвбее, где вскоре и умер. <ф*
Леосфен уже находился в разгаре своей деятельности. Завязанные
им с этолянами отношения дали ему возможность быстро
проникнуть на север и занять Фермопилы, не встретив необходимости
пролагать себе путь через Беотию и мимо Кадмеи открытой
силой. Он отплыл со своими наемниками в Этолию и двинулся к
Фермопилам с 7000 человек, которые здесь к нему присоединились.
Тем временем в Афинах появилось прямое объявление войны:
«Народ афинский желает выступить на защиту общей свободы
эллинов и освободить обремененные гарнизонами города; для этой
цели должен быть вооружен флот из 40 тетрер и 200 триер, все
афиняне не старше сорока лет должны стать в ряды войска, войска
трех фил должны остаться дома для прикрытия родины, а войска
остальных семи фил должны быть готовы к выступлению на войну;
затем в государства Греции должны отправиться послы с вестью,
что народ афинский, который, подобно тому как прежде
сбросил с себя в морской войне иго варваров, полагая, что Греция
составляет общее и единое отечество всех эллинов, считает своим
ь"
долгом и теперь биться на суше и на море за общее благо Греции,
жертвуя на эту борьбу свои деньги и кровь»10.
Этот воинственный манифест должен был произвести необыкновенное
впечатление на греков. Благоразумные люди полагали,
что Афины предпринимали славное, но бесполезное дело, что они
выступают на войну преждевременно, желая дерзнуть на борьбу
с непреоборимыми полчищами Македонии, и что с ними повторится
участь Фив11. Но именно этот смелый акт афинской политики
был удобен, для того чтобы вызвать даже среди людей нерешительных
открытое проявление старой любви к свободе и ненависти
к чужеземцам; в настоящую минуту в Македонии было сосредоточено
мало боевых сил и дела государства находились в таком
положении, что даже всякий толчок извне мог повлечь за собой
внезапную перемену. Если когда-нибудь Афины питали надежду
одержать победу, то это было теперь; если бы им удалось нанести
решительный удар ранее, чем Кратер с ветеранами успеет переправиться
через Геллеспонт, то все казалось выигранным.
Между тем как Леосфен двинулся из Этолии занимать Фермопилы,
афинские послы бросились во все стороны призывать к
союзу против Македонии; встреченный ими прием обусловливался
степенью ненависти к македонянам и еще более вспыхнувшими
теперь снова усобицами. Локры и фокейцы12 восстали и примкнули
к войскам Леосфена, но тем тверже держались Македонии беотя-
не; двенадцать лет тому назад они постановили разрушить Фивы,
что и было исполнено; область города они разделили между собой;
они могли предвидеть, что в случае победы союзников Фивы
будут снова восстановлены и отомстят за все перенесенные ими
унижения13; их единственной опорой была Македония.
Уже Леосфен со своим войском достиг Фермопил; афинское
войско, состоявшее из 5000 тяжеловооруженных граждан, 500
всадников и 2000 наемников, выступило по дороге через Беотию,
чтобы соединиться с Леосфеном. Желая воспрепятствовать этому,
беотяне, соединившись с македонянами Кадмеи и городов Эвбеи14,
стали лагерем перед входом в проходе Киферона на месте
Платей; путь афинянам был прегражден. С частью своих войск
Леосфен бросился от Фермопил через Беотию к теснинам Платей.
Завязалась битва, первая в этой войне; беотяне были разбиты,
Леосфен воздвиг победные трофеи, соединился с афинянами
и поспешно возвратился к Фермопилам, чтобы со своим войском,
численность которого достигала теперь 30 000 человек15, или ожидать
македонян здесь, или же, если весть о победе зажжет пламя
восстания также и в Фессалии, идти к ним навстречу к проходам
Темпейской долины.
Каким образом Антипатр мог позволить делу зайти так далеко?
Почему он уже давно не поспешил на юг со своими боевыми
силами?
33
Положение его было в высшей степени затруднительно. Приказ
Александра, призывавший его в Азию, должен был потрясти
его положение на родине; его раздоры* с царицей Олимпиадой не
прекращались; понятно, что по получении этого приказа, по-видимому,
показывавшего, что игра наместника проиграна, число
приверженцев царицы должно было возрасти; положения его не
улучшило и то обстоятельство, что затем принятые по смерти царя
в Вавилоне высшими военными властями постановления, сопровождавшиеся
актами крайнего насилия, снова отдавали в его руки
управление Македонией. Конечно, он имел в своем распоряжении
флот, состоявший из ПО кораблей, который прибыл с большими
транспортами золота, и это золото давало ему достаточно средств
для вооружений, но в Македонии после целого ряда наборов,
произведенных для азиатской армии, чувствовался недостаток в
людях, способных носить оружие; Антипатр имел в своем распоряжении
не более 15 000 вооруженных воинов, между тем как в
Греции, где со времени получения известия о смерти царя возбуждение
росло с каждым днем, восстание против Македонии сразу
имело к своим услугам многие тысячи наемников16. Во всяком случае
было безусловно необходимо как можно скорее явиться с войском
в Фессалию и в Фермопилы, чтобы, опираясь на гарнизоны
Кадмеи и Эвбеи, подавить движение прежде, чем оно успеет принять
серьезные размеры. Но опасное брожение началось уже и во
Фракии; царь одрисов Севт призвал свой народ к оружию17, а Ли- I §
симах не мог так скоро прибыть на свой пост, чтобы встретить £
опасность, которой восстание во Фракии угрожало также на ма- 5
кедонской границе; можно было предвидеть, что его примеру по- Г8
следуют также племена варваров севера и иллирийцы; восстали
даже некоторые племена молосцев, следуя за начавшимся в Греции
движением18. Ближайшую помощь могли бы прислать Малая
и Великая Фригия, но согласно с принятыми в Вавилоне постановлениями
их боевые силы должны были поддерживать экспедицию
Эвмена против Каппадокии. Кратер, который должен был
прибыть в Македонию, еще стоял со своими ветеранами в Кили-
кии; на всякий случай Антипатр послал к нему с просьбою по возможности
ускорить свое движение; он послал просить помощи у
Леонната, которому была назначена Фригия на Геллеспонте, и
предложил ему руку своей дочери19. Его послы поспешили в Афины
и в города Пелопоннеса; очень скоро, особенно в Афинах, им
суждено было убедиться в том, что разрыв близок и несомненен.
Антипатр быстро собрал все свои войска; чтобы обеспечить
Македонию от вторжения со стороны Эпира, Иллирии и фракийских
земель, он оставил стратега Сиппаса с частью своих войск,
отдав ему приказ усилить их возможно большим количеством новобранцев,
а сам со своей небольшой армией (она состояла из
13 000 пехотинцев и 600 всадников) двинулся к югу, приказав фло-
2 История диадохоп
Ь'
2D
34
ту следовать за нею вдоль берега. Быстрота, с которой он принял
эти меры, позволила ему явиться в Фессалию прежде, чем
начавшееся там повсюду брожение успело разрешиться открытым
восстанием20. Ее четыре области доставили ему законный
контингент всадников. Таким образом он превосходил противников
хотя бы конницей.
Предания не дают нам возможности привести между собой в
ясную связь последовавшие вплоть за этим военные действия. Если
войско греков стояло в Фермопилах и ограничивалось их защитой,
то Антипатр со своей не достигавшей и половины его численности
пехотой не был в состоянии форсировать этого прохода; отчасти с
целью выждать прибытия подкреплений, на которые он мог рассчитывать,
отчасти питая основательную надежду, что союзники,
без сомнения, недолго будут находиться вместе и в дружбе21, он
ограничился тем, что, переправившись через Сперхей, занял находившуюся
на расстоянии одной мили от Фермопил Гераклею —
пункт, где расходятся ведущие в Дориду и к Фермопилам дороги.
Эта нерешительность, явная малочисленность боевых сил Ан-
типатра и, наконец, желание усилить победой благоприятное настроение
Греции и приобрести союзу большее число государств
были, вероятно, причинами того, что Леосфен выступил за линию
проходов и рядом мелких нападений старался вызвать неприяте-
§ I ля на сражение22. Наконец ему удалось принудить его к битве; его
§_ численный перевес не оставлял никакого сомнения в ее исходе,
с тем более что фессалийские всадники — перед сражением или во
время его, мы не можем более определить — перешли на сторону
неприятеля; Антипатр должен был поневоле отступить в свой лагерь
и, так как фессалийские всадники преградили переправу через
Сперхей, продержал свое войско в полном вооружении до тех
пор, пока те всадники не направились в Ламию, чтобы с удобством
расположиться на квартирах в домах этого города; видя реку свободною,
он тотчас же переправился через нее, поспешил к Ламии,
напал на этот город и укрепился в нем23.
Это сражение, которое, по-видимому, произошло в середине
лета, греки с полным правом считали большим успехом; повсюду
вспыхнул патриотический энтузиазм, и только те города, которым
угрожала ненависть или дерзость патриотов, остались верны
делу Македонии. Вся Фессалия примкнула к движению; только
фтиотийские Фивы, Пелинней, усиленный царем Филиппом за счет
соседних городов, и Гераклея у Эты, которой приходилось страшиться
новых проявлений ненависти со стороны этейцев и малийцев,
остались верными24. Энианы, долопы и акарнанцы Алисии
оставили дело Македонии, к которому других акарнанцев привязывала
их ненависть к этолянам, отнявшим у них Эниады. Эвбею
сдерживал сильный македонский гарнизон, но, несмотря на это,
каристии перешли на сторону эллинов. Сильный гарнизон в Кад-
х
мее лишал фиванцев всякой возможности возвратиться на родину
и восстановить свой разрушенный город, а из беотийских городов
ни один не встал на защиту дела свободы, которое для них
обозначало возобновление господства Фив и их мщение25. Среди
жителей Пелопоннеса, которые до сих пор благоразумно держались
в стороне, после битвы при Сперхее тоже началось более сильное
брожение. Там ездили из города в город афинские послы,
Полиевк Сфиттиец и Гиперид, к ним примкнул Демосфен, который,
находясь в изгнании из Афин со времени процессов Гарпала,
по большей части жил в Трезене или в Эгине. Аргос, Сикион, Фли-
унт, Эпидавр, так называемая Акта Арголиды, Элида и Мессения
примкнули к союзу, как ни старались противодействовать этому
македонские послы; сопровождаемые Пифеем и Каллимедонтом,
двумя недавно изгнанными из Афин ораторами, они выступили в
союзном собрании аркадян против афинских послов, и после резкого
обмена речами между ними аркадяне решились стать на сторону
дела союзников26.
Но в поход они не выступили, может быть, под тем предлогом,
что Коринф преграждает им путь. Там был расположен македонский
гарнизон27; Мегара тоже стояла на стороне македонян;
Ахея со времени понесенных ею при Херонее тяжелых потерь держалась
спокойно; что же касается до Спарты, то со времени поражения
330 года в Македонии находилось в качестве заложников
пятьдесят знатных ее граждан.
Коринфский союз, служивший основой влияния Македонии
на Грецию, совершенно распался. Вместо него теперь появился
другой греческий союз с синедрионом, который руководил им28, с
войском, которое везде одерживало победы, и с афинским флотом,
который был готов к выступлению в море в составе 40 тетрер
и 200 триер и значительно превосходил македонский флот численностью
и величиной кораблей.
Самым тяжелым ударом для Антипатра было отпадение Фессалии;
единственное преимущество, которое он имел ранее, исчезло
с тех пор, как 2000 фессалийских всадников стояли на стороне
неприятеля.
Как кажется, этому переходу особенно содействовал гиппарх
Менон, дочь которого Фтия была замужем за царем Эпира Эаки-
дом. Эта измена не только лишала Антипатра всякой возможности
держаться против союзников, но и преграждала ему сообщение
с Македонией, по крайней мере сухим путем; путь морем был также
прегражден для него, если бы афинский флот появился в своем
полном составе; войско неприятеля благодаря присоединению
к нему такого множества новых союзников постоянно могло усиливаться
новыми подкреплениями; отпадение Кариста подвергало
уже опасности и Эвбею, а Беотия была почти со всех сторон окружена
ожесточенными врагами.
В этом трудном положении Антипатру не оставалось никакого
другого выхода, как во что бы то ни стало стараться до прибытия
помощи из Азии удержаться в занятой им Ламии. Положение
этого города, его высокий акрополь и стены благоприятствовали
этому намерению; его гавань Фалара, лежавшая в миле от города,
позволяла поддерживать связь с флотом. Антипатр возобновил и
усилил укрепления города, собрал в нем множество оружия, машин
и всевозможных военных снарядов и запасся возможно большим
количеством провианта; речка Ахелой, протекавшая через
город, в изобилии доставляла воду для питья29.
Леосфен со своей стороны со всем союзным войском двинулся
следом за неприятелем к Ламии, приказал воздвигнуть вал и
рвы для прикрытия своей позиции и повел свои выстроенные в
боевой порядок войска против города; при характере, который
носило его войско, для него было очень важно по возможности
избежать продолжительной осады. Так как неприятель держался
за стенами и ничто не могло заставить его даже сделать-вылазку,
то Леосфен приступил к попытке взять самый город. Штурм повторялся
ежедневно с величайшей энергией, но был отбиваем с
такой же храбростью и упорством; союзники понесли значительные
потери. Леосфен увидал, что ему не взять города штурмом; он
начал блокаду; всякий доступ к городу был прегражден, сообщение
с Фаларой и морем было совершенно отрезано; вокруг города
начала воздвигаться стена со рвом; никто не мог ни проникнуть к
осажденным, ни выйти от них; можно было надеяться, что ввиду
многочисленности находившихся в городе людей запасы провианта
скоро истощатся и недостаток в предметах первой необходимости
принудит его сдаться30.
Наступало время осеннего равноденствия, когда Этолийский
союз обыкновенно собирался для выбора нового стратега31; этоля-
не попросили у Леосфена позволения возвратиться на родину «для
устройства своих местных дел ». Была ли эта причина истинной, или
им была не по душе война, приносившая с собою в избытке труды и
осадные работы, но они, составлявшие четвертую часть союзного
войска, возвратились на родину. Леосфен остался еще достаточно
сильным для того, чтобы продолжать осаду города. Уже там начала
чувствоваться сильная нужда; Антипатр увидел себя вынужденным
завязать переговоры; он предложил мир; Леосфен потребовал
безусловной сдачи32. Антипатру не оставалось никакой надежды, с
каждым днем неприятельские окопы охватывали его теснее и крепче;
вылазки против осаждающих не приносили никакой пользы,
кроме той, что совершенная бездеятельность не лишала солдат
последней надежды и последних сил. При одном из таких сражений,
когда Леосфен находился в только что выкопанном рву, ему
попал в голову камень; он упал и в бесчувственном состоянии был
отнесен в лагерь; на третий день после этого его не стало33.
Смерть Леосфена была тяжелым ударом для дела союзников;
прекрасный солдат и даровитый полководец, он пользовался полным
доверием союзников34, и его имя привлекало отовсюду полчища
наемников; достигнутые им до сих пор успешные результаты
соответствовали самым лучшим ожиданиям наемников, и под его
предводительством, во время которого они не испытали ни одной
неудачи, «эллинская война», как ее называли в Афинах35, по-видимому,
обещала самый верный и блестящий успех.
Его смерть поражала в самое сердце могущество союзников;
и чем больше результатов все обещали себе от его предводительства,
с чем большею радостью все при получении известий о победах,
которые он одно за другим мог посылать из лагеря, повторяли
одно за другим жертвоприношения, празднества и торжественные
шествия и предавались полному ликованию, тем сильнее должен
был быть упадок духа, который вызвала в Афинах весть о его
смерти. Преувеличенные восхваления и жалобы только увеличивали
скорбь по великому покойнику и его славе; а невеста этого
полководца, дочь пользовавшегося высоким уважением ареопа-
гита, сама предала себя смерти со словами: «Еще нетронутая, она
уже вдова; никто другой не достоин ввести в свой дом невесту Леосфена
»36. После торжественного погребения убитого37 афинский
народ постановил устроить погребальное торжество в Керамике, и
Гипериду, который занимал тогда руководящее место между государственными
людьми Афин, было поручено произнести надгробную
речь в честь Леосфена и павших в Ламийской войне38.
Теперь являлась необходимость назначить вместо Леосфена
полководца для верховного руководства войною39. Многие опасались,
что народ может решить этот выбор в пользу Фокиона,
который во всяком случае был в хороших отношениях с македонскими
властями и с самого начала был против войны; кроме того,
его осмотрительность и его нелюбовь ко всякому решительному
шагу замедлили бы ход военных действий и, может быть, привели
бы даже к мирному соглашению, между тем как все все-таки льстили
себя надеждой, что скоро увидят униженным могущество Македонии.
Поэтому военная партия в Афинах выискала одного
афинянина, не пользовавшегося до сих пор никаким особенным
влиянием, который приложил все старания, чтобы убедить народ
не избирать Фокиона в полководцы; он чтит в нем, сказал он, своего
старинного друга и вместе с ним ходил в школу; они не должны
подвергать опасностям войны величайшего героя, которого они
имеют, но должны сохранить его на случай крайности. Затем он
предложил выбрать Антифила; Фокион поддержал это предложение:
хотя он не знает, сказал он, этого прекрасного оратора, своего
старинного друга, но отныне будет ему весьма благодарен за
его желание услужить ему. И народ выбрал в полководцы Антифила,
который, хотя и не был в состоянии вполне заменить Лео-
сфена в глазах афинян, но выказал себя благоразумным и храбрым
военачальником40.
Не может не показаться странным, что Демосфен, стоявший
столько лет во главе антимакедонской партии, все еще не возвратился
на родину, хотя война с Македонией продолжалась уже несколько
месяцев. Возможно, что Гиперид, бывший в числе его
обвинителей в процессе Гарпала, желал держать вдали от Афин
великого оратора, которому он в случае его возвращения на родину
принужден был бы уступить первое место на ораторской трибуне;
возможно также, что, судя по поведению Демосфена во время
спартанской войны 330 года и при прибытии Гарпала, когда он
вторично советовал не вступать в борьбу с Македонией, Леосфен
был того мнения, что он и теперь, несмотря на благоприятное
положение вещей, будет агитировать против войны41. Между тем
его поведение в Пелопоннесе, когда он примкнул к афинским
послам и старался приобрести приверженцев для союза против
Македонии, показывало, что можно твердо рассчитывать на его
содействие; и теперь, когда утрата великого полководца действовала
угнетающим образом на настроение умов в Афинах и вне
их, могло казаться желательным не лишать себя долее опоры
пользовавшегося таким высоким уважением и такой известностью
среди греков имени42,
g I Поэтому по предложению пэанийца Демона, его племянника,
§1 народ постановил призвать его обратно; была послана триера,
с которая должна была привести его из Эгины, где он в это время
2 находился. Когда он сходил на берег, вышедшие ему навстречу
х должностные лица города, жрецы и несметное множество народа
встретили его громкими кликами ликования; он воздел руки к
ф> небу, чтобы благодарить богов: «мое возвращение», сказал он,
«еще прекраснее возвращения на родину Алкивиада, так как меня
возвращает не сила, но любовь народа» 43. Денежный штраф, к
которому он был присужден и которого нельзя было сложить с
него, был уничтожен таким образом, что народ поручил ему украшение
алтаря в праздник Зевса-Спасителя и затем вместо обыкновенной
суммы денег выдал ему сумму, равную тому штрафу, к
которому он был присужден.
Во время этих событий в Афинах положение вещей на театре
войны немало изменилось в пользу македонян. Тотчас же после
смерти Леосфена Антипатр разрушил часть неприятельских заграждений
и приобрел себе таким образом возможность в изобилии
запастись провиантом, чтобы продержаться до прибытия
подкреплений. Лисимах со своими войсками уже находился во
Фракии, так что с этой стороны за Македонию можно было более
не опасаться. Но главное было то, что к нему шел Леоннат. Посланный
к нему Антипатром Гекатей, тиран Кардии, встретил его
на пути к Эвмену, которому он должен был оказать поддержку
39
при завоевании Каппадокии, рассказал ему, в каком стесненном
положении находятся македоняне в Ламии, как необходима быстрая
помощь, и убедил его в том, что сперва необходимо отразить
наиболее угрожающую опасность; то обстоятельство, что здесь
предстояло повредить старому противнику, заставило тирана Кар-
дии удвоить свое рвение. В то же время Леоннат получил письмо
от Клеопатры, сестры Александра и вдовы царя Эпира, в котором
она приглашала его приехать в Пеллу и выражала желание вступить
с ним в брак. Лучшего случая не могло представиться этому
честолюбивому полководцу; его войско было готово к войне, его
победа над греками была почти вне сомнения; тогда он явится спасителем
Македонии, Антипатр будет отодвинут на второй план,
главное влияние в царстве Александра перейдет к нему, и рука
царицы довершит то, к чему он стремится. Он отказался от похода
в Каппадокию, поспешил в Европу и во главе 20 000 пехотинцев
и 2500 всадников двинулся через свою родину, где к его войскам
со всех сторон примыкали молодые македонские войска, в Фессалию,
чтобы освободить Ламию от осады44.
Был приблизительно второй месяц 322 года; войско союзников
уже не было более в полном составе, этоляне не возвратились
назад, контингенты многих греческих союзных государств
возвратились на зиму на родину45, а Ариптей со своими молосца-
ми изменил, как кажется, около этого времени делу союзников46. I gi
Разделить армию таким образом, чтобы одна часть ее держала в §
осаде Ламию, а другая выступила бы навстречу фригийскому са- £
трапу, при том количестве войск, которое еще находилось в на- 5
личности, было уже невозможно; вся задача заключалась в том, |"8
чтобы воспрепятствовать соединению обоих македонских войск,
и единственным средством к тому была быстрая и решительная
победа над Леоннатом. Поэтому осада была немедленно снята,
лагерь сожжен, а обоз и все неспособные к битве воины перевезены
в Мелитею, укрепленный город в горах, лежавший на большой
дороге из Ламии в Фессалию47. Греческое войско, состоявшее
из 22 000 пехотинцев и более чем из 3500 всадников под предводительством
Менона, гиппарха фессалийской конницы, двинулось
под главным предводительством Антифила навстречу неприятелю48.
Неприятельские войска сошлись в равнине, которая была
окружена лесистыми высотами и с одной стороны спускалась к
заросшему тростником болоту; для конницы, — а в ней и заключалась
сила союзников, — поле сражения было благоприятно.
Между конницей завязалось сражение, которое продолжалось
долго и велось с большой энергией; наконец, македонские эскадроны
не могли более держаться против численного и качественного
превосходства фессалийской конницы, они были опрокинуты, и
часть их, в том числе и сам Леоннат, оттеснена в болота; он бился
со свойственными ему энергией и мужеством; покрытый ра-
а
нами, он пал на землю и испустил дух; только с большим трудом
удалось его воинам спасти тело своего полководца от победоносного
неприятеля. Во время этого конного сражения пехота
обеих сторон стояла спокойно и не принимала участия в сражении;
когда победа решилась в пользу союзников, македонская
линия, или опасаясь атаки уверенных в победе фессалийцев, или
по положительному приказу прекратить сражение49, отступила
на покрытые лесом высоты; фессалийцы произвели несколько
нападений, чтобы завладеть высотами; это им не удалось; утомленные
многочасовой битвой лошади оказались, наконец, непригодными
для дальнейших попыток. Союзники воздвигли на поле
битвы победный трофей и отступили назад на свои позиции.
Несмотря на свою победу, союзники ничего не выиграли, так
как они не были в состоянии уничтожить всего пришедшего на помощь
войска; этого упущения уже нельзя было поправить, так как
уже на следующий день после битвы Антипатр выступил из Ламии,
под стенами которой союзники не могли оставить никакого обсервационного
корпуса, и соединился со свежими войсками, главные
силы которых нисколько не пострадали. Для него исход вчерашнего
дня был даже решительно благоприятен; Леоннат был бы для него
опасным соперником, и рядом с победителем он сам, спасенный им,
принужден был бы играть второстепенную роль; теперь по самой
§ I природе вещей к нему переходило начальство также и над теми
о. войсками, которые привел Леоннат; хотя он еще и не превосходил
с противников численностью, так как ряды его конницы должны
были значительно поредеть, но он все-таки был уже в состоянии
х | держаться против них в неприятельской стране. Избегая равнин
и всякого сражения, он медленно по покрытым лесами высотам
вышел из южной части Фессалии и занял, наконец, такую позицию,
на которой, находясь вблизи Македонии, он был в состоянии получать
подкрепления и необходимые запасы провианта50. Антифил
же с войском союзников стал лагерем в равнине Фессалии; он не
решался напасть на македонян в их укрепленных позициях; он был
принужден ожидать их дальнейших движений.
Между тем война на море приняла такой оборот, какого нельзя
было ожидать, судя по численности флота, которым обе стороны
располагали в начале войны. Немногочисленность дошедших до
нас преданий позволяет нам только отчасти определить различные
фазисы этой войны.
До некоторой степени связный рассказ дает нам только один
Диодор. Изложив войну на суше до сражения Леонната и до отступления
Антипатра к македонской границе, он продолжает: так
как македоняне господствовали над морем, то афиняне кроме тех
кораблей, которые у них были на море, вооружили другие, так
что численность их флота возросла до 170 кораблей, между тем
как македоняне имели 240 кораблей под предводительством на-
хз:
варха Клита, который, сражаясь против афинского наварха Эв-
стиона, победил в двух морских сражениях и уничтожил много
кораблей противников при Эхинадских островах. Эти острова
лежат у берега Этолии; так как казалось невероятным, чтобы там
можно было вести морскую войну и даже дать два морских сражения,
то некоторые предположили, что Диодор или написал
«Эхинадские острова » вместо гавани Эхина, лежавшей в нескольких
часах пути к востоку от Фалары, или что он хотел говорить о
Лихадских островах, лежавших недалеко отсюда, у северо-западной
оконечности Эвбеи.
В начале этой войны афиняне решили вооружить 40 тетрер и
200 триер, между тем как Клит мог выйти в море сначала только
со ПО кораблями. Если даже значительное число из 240 афинских
кораблей осталось для прикрытия гаваней и берегов Аттики, то
предназначенный к выступлению флот все-таки превосходил бы
неприятельский, если бы его вооружение было окончено с той скоростью,
какая была необходима. То обстоятельство, что Антипатр,
отступив из Ламии, когда Фессалия уже от него отпала, мог через
Фалару получить с моря нужные запасы провианта и военные снаряды,
показывает, что даже в августе и сентябре афинский флот
еще не мог приступить к действиям.
Если македонский флот, состоявший сначала только из ПО кораблей,
является потом в составе 240 кораблей, то он, несомненно,
мог получить подкрепления только из Кипра, Финикии и
Киликии, где еще Александр незадолго до своей смерти по получении
известия о начинающихся в Греции волнениях приказал
приготовить 1000 военных кораблей51.
В Афинах тоже должны были предвидеть или знать, что Клит
ожидает такие значительные подкрепления; этого основания было
достаточно для того, чтобы принять постановление двинуть в море
большее количество кораблей, которые должны были разбить
Клита ранее, чем он получит подкрепление, или преградить путь
этим последним и остановить их по возможности раньше на востоке,
так как, пожалуй, можно было надеяться, что в таком случае
флот Родоса, где македонский гарнизон уже был изгнан из
города, присоединится к афинскому.
С того времени как Ламия была плотно окружена и отрезана
от гавани Фалары, македонскому флоту нечего было больше делать
в водах узкого Малийского залива; здесь, как это хотят заставить
рассказывать Диодора, он никак не мог иметь случая дать
два морских сражения, если они оба представляли собою полнейшие
победы и все-таки не имели никакого влияния на облегчение
положения войска в Ламии. Наварх Клит, прежде всего, должен
был поспешить соединиться с упомянутыми нами выше подкреплениями
из Азии, чтобы высадиться на неприятельские берега и
произвести диверсии, которые отвлекли бы сухопутные силы не-
42
приятеля, или чтобы, по крайней мере, с помощью энергических
демонстраций помешать возвратиться к находившемуся в Фессалии
союзному войску двинувшимся на зиму домой союзникам, а
именно этолянам.
Здесь, как кажется, мы можем извлечь дальнейшие сведения
из одного анекдота, о котором Плутарх упоминает несколько
раз. Клит, говорит он, разрушив у Аморга три или четыре греческих
корабля, приказал называть себя Посейдоном и начал
носить трезубец52. О том же самом морском сражении он рассказывает,
что афиняне были уверены в блестящей победе и что
затем однажды Стратокл с венком на голове прибежал на Керамик,
объявил во всеуслышание о победе афинского флота и предложил
принести благодарственную жертву и устроить угощение
народу; но как раз в то время, когда народ предавался торжественному
пиршеству и ликованию, остатки разбитого флота
прибыли в Пирей; а когда народ пожелал привлечь к ответственности
обманщика, то Стратокл имел достаточно дерзости сказать:
разве есть что-либо дурное в том, что он доставил им возможность
три дня быть счастливыми53.
Быть может, мы имеем право видеть ближайший результат
этого морского сражения в том инциденте, о котором рассказывает
Плутарх в жизнеописании Фокиона после назначения Анти-
g I фила стратегом на место Леосфена и перед его битвой с Леоннатом
2_ в Фессалии: у Рамна многочисленные отряды македонян и наемни-
с | ков, высадившиеся с появившихся у Рамна македонских кораблей,
говорит он, под предводительством Микиона опустошили огнем
и мечом всю Паралию. Весьма живо изображает он ход дальнейших
событий в Афинах; он рассказывает о том, как афиняне сбегаются
в народное собрание, как каждый дает свой особый совет,
что там надо занять высоты, а сюда послать всадников во фланг
неприятеля, так что Фокион восклицает: «Клянусь Гераклом, как
много у меня стратегов и как мало солдат!». Наконец он собирает
отряд гоплитов и выступает во главе его навстречу неприятелю;
когда он уже выстроил их в линию, то один забегает вперед перед
другим, как бы желая один прогнать неприятеля, и видя, что дело
начинает становиться серьезным, снова возвращается в строй, осыпаемый
горькими упреками полководца в том, что он дважды покинул
свой пост, — тот, который указал ему стратег, и тот, который
он указал себе сам. Несмотря на это, старому мужественному стратегу
удалось разбить македонян; многие из них, и в том числе
Микион, нашли себе смерть54.
По получении известия о понесенном при Аморге поражении
назначенная для прикрытия берега Аттики часть флота должна
была собраться перед Мунихием и Пиреем для встречи остатков
разбитой армады и защиты гаваней; видя эти последние защищенными,
Клит своей неудачной попытки высадиться у Рамна не
X
повторял, но обратился туда, где мог принести наиболее существенную
пользу на театре войны в Фессалии; а всего существеннее
было воспрепятствовать вторичному выступлению этолян в
поход до тех пор, пока Леоннат не подвинется настолько вперед,
что будет в состоянии освободить Ламию; если же Леоннат
уже пал, а Антипатр освободился и занял позицию на другом
берегу Пенея, то диверсия против берега Этолии была еще более
необходима.
Если в начале «эллинской войны» афиняне постановили выставить
значительно большее число кораблей, то теперь, после понесенного
ими поражения и при принятом событиями в Фессалии
обороте, наступило время, когда необходимо было исполнить это.
В так называемых морских надписях находятся остатки списков
кораблей, их принадлежностей, денежных сумм и т. д., которые
были переданы сменявшимися должностными лицами летом 322 и
летом 321 года своим преемникам55. Из них мы видим56, что корабли
были посланы в Афеты, лежавшие при входе в Пагасийский залив, —
это было необходимо, чтобы обеспечить стоявшему в Фессалии
сухопутному войску сообщение с морем, — что затем были посланы
корабли под предводительством Митробия, что было, вероятно,
предварительной экспедицией впредь до того, пока не будут
готовы выступить к берегам Этолии дальнейшие корабли, о вооружении
которых было сделано постановление; мы видим, что в числе
этих вооруженных далее судов находилась одна пентера, первая,
которую выставили Афины57.
Только из приведенного нами места Диодора можно усмотреть,
что флот афинян был разбит во втором морском сражении;
он говорит, что обе эти битвы произошли при Эхинадских островах,
но в этом, несомненно, виновата только небрежность, с которой
он делал свое извлечение, или какой-нибудь пробел в его
тексте. Как относится время этого второго сражения у берегов
Этолии к происходившим в Фессалии событиям — этого мы теперь
определить не в состоянии.
В мае или июне 322 года из Азии прибыл простат государства,
Кратер, имея с собою 10 000 ветеранов из главной македонской
армии, 1000 персидских пращников и стрелков и 1500 всадников.
Он, не останавливаясь, прошел через Македонию, быстро подступил
к границам Фессалии и соединился с Антипатром, которому
передал главное начальство как полномочному стратегу Македонии
и Греции; соединенное войско, насчитывавшее теперь более
40 000 пехотинцев, 3000 стрелков и пращников и 5000 всадников,
немедленно двинулось в глубину Фессалии и заняло позицию у
Пенея.
Армия союзников стояла на равнинах южного берега этой
реки со стороны гор, но состояние, в котором она находилась,
было далеко не блестящим; после отступления македонян весной
44
многие из греческих союзников отправились на родину, отчасти
утомленные этим безрезультатным походом, отчасти считая дело
выигранным, отчасти же, вероятно, вследствие взаимного соперничества.
Силы союзников не превышали 25 000 пехотинцев и 3500
всадников; еще хуже было то, что они решительно уступали неприятельской
армии не только по числу войск, но и по военной
опытности и строгой дисциплине; в войске союзников находилось
много молодых офицеров, которые, чтобы управиться со своими
подчиненными, должны были быть тем более уступчивыми, чем
менее они обладали признанной храбростью и военной опытностью,
которая давала бы вес их распоряжениям в глазах подчиненных.
В той же степени, в какой ухудшалось положение союзников,
росло и отсутствие порядка в массах и нерешительность в военном
совете. Союзники должны были бы держаться исключительно
оборонительного положения, тем более, что они стояли почти
в неприступной позиции на склоне горы, ожидали от государства
Греции свежих войск и имели обеспеченное сообщение с родиной
и с морем. Но неприятель стоял близко и с каждым днем теснил
их все более и более; нетерпение в греческом войске росло в опасной
степени58; полагаясь на фессалийскую конницу, на благоприятные
условия местности и на крепкие позиции в горах, которые
оставались им на случай отступления, они решились дать битву,
g Милях в двух к югу от Пенея лежит окруженная высокими
щ горами равнина Кранон, пересекаемая дорогами, ведущими из
с Ларисы в Ламию и Пагасы59. Войско союзников стало лагерем на
2 южных высотах, между тем как Антипатр переправился через
х реку немного выше Ларисы и отсюда произвел несколько попыток
принудить неприятеля к сражению. Наконец, — то было
<"%* 7 августа, день битвы при Херонее, — колонны греческой пехоты
спустились в равнину и выстроились в боевую линию; эскадроны
фессалийской конницы расположились на их правом крыле60.
Вскоре выстроенное в линию македонское войско стояло против
него, имея конницу на левом крыле, чтобы начать сражение
с неприятельской конницей, составлявшей главную силу союзников.
Несмотря на всю свою храбрость и свой численный перевес,
македоняне не смогли устоять против стремительной атаки
фессалийских всадников и скоро были принуждены отступить.
Между тем Антипатр повел македонские фаланги против линии
неприятельских тяжеловооруженных воинов; они были пробиты,
и начался кровопролитный рукопашный бой; уступая численному
перевесу и тяжелому напору фаланг, союзники поспешили
прекратить сражение; в возможно лучшем порядке они отступили
на высоты, откуда могли отражать всякое дальнейшее нападение
македонских тяжеловооруженных, которые несколько раз
пытались открытой силой завладеть высотами. Но конница союзников,
уже одержавшая полную победу, видя отступление своей
45
пехоты, поспешила возвратиться на высоты, чтобы самой не быть
отрезанной. Таким образом, исход сражения остался нерешенным,
хотя победа и склонилась на сторону македонян, так как их
потери не превышали 130 человек, между тем как потери союзников
достигали приблизительно 500 человек убитыми, в числе
которых было 200 афинян61.
На следующий день после сражения Антифил и Менон созвали
предводителей войска на военный совет, который должен был
решить, ожидать ли присылки войск с родины и дать решительное
сражение тогда, когда прибудут значительные подкрепления, или
начать теперь же переговоры о мире. Войско союзников еще было
достаточно сильным для того, чтобы удержать за собою занимаемые
ими крепкие позиции, и самый ход сражения при Краноне
показал, что они могли бы успешно действовать против македонян,
если бы численность их собственных боевых сил до известной
степени равнялась силам македонян; подкрепления могли прибыть
скоро; имея хороших предводителей и обладая превосходной фес-
салийской конницей, можно было все время держать неприятеля
в осадном положении. Но сражение лишило многих бодрости, его
неудачный исход, казалось, имел свои причины; последние узы
единства и повиновения пали; кто мог знать, пришлют ли при таких
обстоятельствах города Греции новые подкрепления и не прибудут
ли также и к македонянам на помощь свежие войска? Теперь
еще казалось возможным выговорить себе почетный мир, теперь, §
по-видимому, Антипатр еще должен был удовольствоваться не- ш
которыми уступками со стороны союза всех эллинов. Поэтому в 5
македонский лагерь были отправлены послы, чтобы начать пере- Г8
говоры от имени союзников. Македонский стратег отвечал62, что
он не может вступать в переговоры с союзом, которого не при- «Щ&
знает; государства, которые желают мира, могут сообщить ему
свои предложения поодиночке. Это требование не могло не показаться
союзникам позором для них; переговоры были прерваны.
Эта неудачная попытка завязать переговоры принесла еще
больший ущерб делу Греции, чем битва при Краноне; в ней заключалось
признание упадка духа и недостатка в твердой решимости
довести до конца начатое дело какою бы то ни было ценою. Предложение
Антипатра вступить в переговоры с отдельными государствами
союза звучало для отдельных его членов достаточно
заманчиво, чтобы вызвать в них желание попытаться спасти себя
на счет общего дела; могли ли они теперь еще полагаться друг на
друга, не должны ли были одни бояться измены, а другие злоупотреблений?
Контингенты союзного войска все еще стояли вместе в хорошо
укрепленной позиции, но настроение войск делало невозможными
всякие дальнейшие военные операции. Македонские отряды
беспрепятственно подступали то к одному, то к другому городу
а'
46
Фессалии; не получая помощи со стороны союза, укрепленные
пункты должны были сдаваться один за другим. Союзники, опасаясь,
вероятно, что их могут обойти, уже отступили со своих позиций;
в это время пал также Фарсал63, отчизна гиппарха Менона;
фессалийская конница, составлявшая главную силу в войске союзников,
рассеялась. Фессалия находилась во власти македонян.
Отдельные государства союза уже вступили в переговоры с Анти-
патром и Кратером; как кажется, тем, которые явились первыми,
были предложены такие условия64, которые могли послужить приманкой
для других, которые еще колебались; Афины тоже просили
мира; Антипатр потребовал выдачи ораторов, говоривших против
Македонии, и пригрозил, что в противном случае придет сам
и положит этому конец с оружием в руках; на этом переговоры
оборвались65. Тем большую поспешность проявили остальные
государства; по прошествии нескольких недель греческий союз
совершенно распался66. Только афиняне и этоляне еще держались
друг друга; они знали, что для них невозможно никакое соглашение
с Македонией и что им не остается ничего другого, кроме или
полной покорности, или борьбы на жизнь или на смерть.
Афинские войска удалились на родину, и начались совещания
относительно продолжения войны; но когда македонское войско
подступило из Фессалии, когда оно беспрепятственно прошло
§ I через Фермопилы и стало лагерем у Кадмеи, тогда мужеству граж-
§1 дан пришел конец; они обратились к Демаду и потребовали, что-
с | бы он отправился послом к Антипатру. Но он не явился в народное
собрание и отозвался, что вследствие своих параномии не имеет
права говорить в народном собрании67. Лежавшая на нем атимия
была немедленно снята, и тогда он предложил послать к Антипатру
и Кратеру послов с неограниченными полномочиями. Положим,
что ничего другого не оставалось; но чтобы не отдавать в
его руки всего, участвовать в этом посольстве был избран старый
Фокион, на чью честность можно было вполне положиться; посольство
поспешило в македонский лагерь в Фивы68.
Первой просьбой Фокиона по открытии переговоров было,
чтобы македонское войско не двигалось дальше вперед и чтобы
Антипатр заключил мир на том месте, где он теперь стоит. Кратер
сделал замечание относительно несправедливости этого требования:
их войско, сказал он, стоит теперь лагерем в земле верных
союзников, для которых война была уже достаточно обременительна;
справедливость требует вступить в пределы побежденных.
Антипатр, дружески взяв его за руку, сказал: «Сделаем это в угоду
Фокиону». Но когда Фокион начал говорить об условиях, на
которых Афины примут мир, то Антипатр отвечал, что, когда он
был заперт в Ламии, то полководец афинян потребовал от него
безусловной сдачи; точно так же теперь он требует полного согласия
на все меры, которые он признает за благо принять.
х
47
С этим ответом послы возвратились в Афины; можно было бы
еще защищаться за стенами, можно было бы, как в дни Фемисток-
ла, переселиться на Саламин; но афинский флот был разбит два
раза, и на помощь не было никакой надежды; Демосфен, Гиперид,
Аристоник Марафонский и Гимерей Фалерский69 поспешили покинуть
город прежде, чем народ пожертвует ими. В Фивы отправилось
второе посольство, чтобы принять условия мира; в его
состав вошли Фокион, Демад и престарелый Ксенократ Халкедон-
ский, стоявший тогда во главе Академии; он был причислен к составу
посольства, хотя и не был афинским гражданином, так как
его имя принадлежало к числу знаменитейших имен того времени
и так как афиняне обещали себе некоторый успех от его заступничества
перед стратегом и простатом Македонии, которые ставили
его весьма высоко70.
Когда послы были введены, Антипатр принял их весьма ласково
и протянул им руку в знак приветствия, за исключением,
как говорит одно предание, философа, который будто бы на это
заметил, что Антипатр совершенно прав, стыдясь только его одного
за жестокость, с которою он намерен обойтись с Афинами;
и когда Ксенократ желал начать говорить, Антипатр с неудовольствием
прервал его и предложил ему замолчать71. Если это в действительности
было так, то Антипатр должен был считать его,
афинского метека, не имеющим права участвовать в переговорах.
Другое предание говорит приблизительно противоположное: ма- I §
кедонский стратег не только вполне вежливо принял философа, £
но даже отпустил по его ходатайству нескольких пленных72. Весь- 5
ма возможно, что Фокион сказал, что, так как их государство "8
вполне находится в руках победителя, пусть он не забывает о
древней славе афинян и о той снисходительности, с какой относились
к ним Филипп и Александр. Антипатр руководствовался
другими соображениями: он готов, сказал он, заключить мир и
союз с афинянами, если ему будут выданы Демосфен, Гиперид и
их товарищи. По другой, может быть, более соответствовавшей
истинному ходу дела редакции, он потребовал, чтобы ему была
предоставлена неограниченная власть над городом и дальнейшая
забота о нем73. Он, вероятно, выразил свое намерение изменить
конституцию города таким образом, чтобы сделать, наконец,
возможным существование прочных отношений с ним, а также
поместить для дальнейшей гарантии гарнизон в Мунихии и оставить
его там до тех пор, пока это будет необходимо; он потребовал
также уплаты военной контрибуции и пени; вопрос о владении
Самосом, который все еще был занят афинскими клерухами, должен
был решиться в Вавилоне. Фокион просил уничтожить параграф,
касавшийся македонского гарнизона; на вопрос, поручится
ли он за то, что афиняне не нарушат мира и останутся спокойными,
Фокион не отвечал74, и таким образом пришлось согласить-
о
Я
ся на требования, которые предъявил Антипатр: он готов был
бы, сказал он, уступить Фокиону во всем, но только не в том, что
невыгодно для них обоих. Остальные послы заявили, что они согласны
на предъявленные им требования и особенно на требования
Демада, который первый подал мысль о македонском гарнизоне75.
Таким образом, в начале сентября между Македонией и Афинами
был заключен мир, — мир, который, как будто бы выразился Ксе-
нократ, был «для рабов слишком мягок, а для свободных мужей
слишком суров»76.
Было 19 сентября 322 года77, и афиняне справляли праздник,
приходившийся на Иакха, шестой день великих Элевсиний; священное
шествие, имея впереди увенчанного венком дадуха, двигалось
по священной дороге Элевсинской равнины, когда показались
идущие по равнине македонские войска, назначенные в гарнизон
Мунихия. Один из историков того времени связывает с этим целый
ряд печальных размышлений: казалось, говорит он, что город еще
с большей горечью и болью должен был почувствовать всю глубину
своего несчастья, которое совпало как раз с этим праздничным
шествием; все припомнили битву при Саламине, которая была
дана как раз в этот день, и то, как тогда элевсинские божества
проявили свою близость и свою помощь блестящими явлениями
и раздававшимися в воздухе громкими кликами; теперь боги в тот
же самый день обрекли славный город на глубочайшее униже-
8_ ние, теперь исполняется предостережение додонского оракула,
с советовавшего охранять высоты Артемиды — именно высоты
2 Артемиды в Мунихии, — прежде, чем их займут чужеземцы78,
х Между тем македонский гарнизон занял Мунихий; за этим
последовали дальнейшие мероприятия. Прежде всего, была из-
%« менена конституция Афин; отныне гражданами должны были
считаться только те, которые имели более 2000 драхм имущества;
мера эта была, по меньшей мере, столь же благоразумна, как и
сурова. До сих пор, по оценке 378 года, те, чье имущество превышало
2500 драхм, должны были одни нести бремя общественных
расходов, между тем как те, которые владели меньшим имуществом
и составляли большинство в народном собрании, не только
решали общественные дела, не принимая во внимание средства
имущих классов и государства, но и продавали свое право голоса
в народном собрании и суде или всегда были склонны к таким мероприятиям,
которые соответствовали их выгодам или их страстям.
Чтобы уничтожить эту демократическую аномалию и создать
такую конституцию, с которой можно было бы вступить в прочные
отношения, необходимо было ограничить гражданские права
теми лицами, чье имущество давало некоторую гарантию; можно
было предположить, что те, кто в случае войны будут обязаны
нести подоходное обложение, литургию и т. д., будут стараться
сохранить мир, было найдено необходимым понизить на одну пя-
49
тую минимальный ценз79 ввиду того, что благосостояние Аттики
понизилось со времени оценки 378 года. И все-таки более половины
граждан не могло удовлетворить и этому цензу; они потеряли
свои активные гражданские права и были устранены от участия в
суде и народном собрании. В то же время они теряли и часть средств
к существованию, т. е. марки об их присутствии (Blairat) в судах, в
народном собрании, праздничные деньги и т. д.; если бы их оставить
на родине, недовольных и ожесточенных, как они были, то
они составили бы для внутреннего спокойствия опасность, с которой
не мог бы надолго справиться даже македонский гарнизон.
Македоняне предложили им переселиться во Фракию, и многие
тысячи, как говорят, последовали этому предложению и были перевезены
туда на кораблях. Отныне основу государства составляли
приблизительно 9000 граждан; оно сохранило свои прежние
законы, граждане сохранили свое имущество80, но древние верховные
права города пали; ему была оставлена только его общинная
автономия81. Из своих внешних владений он несомненно потерял
Имброс и Ороп, Лемнос остался в руках «афинян на Лемносе» 82;
что же касается до Самоса, то регент Пердикка решил от имени
царей, что это государство, которое афиняне сорок лет тому назад
заняли своими клерухами, должно быть восстановлено83.
Одним из главных условий мира Антипатр поставил выдачу
ораторов, которые бежали при приближении македонян. Афин- . -,.
ский народ предложил им явиться, но так как они не явились, то, §
по предложению Демада, они были присуждены к смерти in con- ш
tumaciam; приведение в исполнение этого приговора Антипатр 5
принял на себя. Как раз теперь он двигался из Фив в Пелопоннес, |~8
везде изменяя демократические конституции по образцу афинской,
везде встречаемый торжественными шествиями и наделяемый золотыми
венками и почетными дарами, как истинный основатель
порядка в греческих землях. Он послал отряд воинов, который
должен был доставить к нему беглецов живыми или мертвыми;
один бывший актер, Архий из Фурий, принял на себя руководство
казнью. Он поспешил на остров Эгину; там в храме Эака он нашел
Гиперида, Гимерея, Аристоника и Эвкрата; он приказал оторвать
их от алтаря и перевезти в Клеоны, где стоял Антипатр; там они
были преданы пытке и казнены84. Перед возвращением Архия с
Эгины Демосфен бежал в Калабрию в храм Посейдона, чтобы найти
там убежище. Скоро, так рассказывает, вероятно со слов Ду-
рида, Плутарх, явился Архий со своими воинами, приказал им
занять выходы храма, а сам вошел внутрь его. Там Демосфен провел
ночь, сидя около статуи бога; он видел во сне, что при сценическом
состязании с Архием он имел за себя громкое одобрение
публики, но все-таки не одержал победы благодаря скудости своей
партии. При своем пробуждении он видит перед собой Архия;
этот дружески приветствует его, приглашает его отправиться с ним
*)
50
к Антипатру, который его примет милостиво, и вверить свою судьбу
ему и македонскому стратегу. Демосфен не трогается с места:
«Хотя ты и выступал на сцене, Архий», сказал он, «но твое искусство
никогда не могло обмануть меня, и это не удастся тебе также
и теперь, когда ты мне приносишь хорошую весть». Тщетно старался
Архий уговорить его; затем он стал требовать настоятельнее
и грозил прибегнуть к насилию; а Демосфен отвечал ему: «Вот
теперь ты вошел в свою роль; подожди одну минуту, пока я напишу
еще несколько строчек своим». С этими словами он сделал несколько
шагов назад, вынул свои таблички, взял в рот стиль и начал
его сосать, как он это делал обыкновенно перед тем, как писать;
затем он покрылся и опустил голову; а воины стали смеяться и
говорить, что знаменитый муж боится и медлит. Тогда Архий подошел
к нему, приглашая его встать и следовать за ним и уверяя
его, что все еще уладится и что Антипатр милостив. Но Демосфен,
который уже начал чувствовать действие яда, высосанного им из
стиля, открыл голову и сказал: «Теперь ты можешь играть Креонта
в трагедии, выбросить мое тело и оставить его лежать без погребения
». Уже дрожа и умирая, он сделал несколько неверных шагов
и пал бездыханным перед алтарем бога85.
Рука победителя тяжело лежала на побежденной Греции. Кроме
Демосфена и четырех ораторов многие из приверженцев анти-
§ I македонской партии в Афинах и в других государствах Греции
о_| были частью казнены86, частью подверглись изгнанию из земель,
лежавших между Тенаром и Керавнскими горами; большая часть
их удалилась в земли этолян; считалось большою милостью, когда
по ходатайству Фокиона афинским изгнанникам было разрешено
удалиться в Пелопоннес87; Пелопоннес получил эпимелита в лице
*Щг коринфянина Динарха88. Этоляне — единственный народ, который
еще держался в своих горах; Антипатр рассчитывал благодаря
их изолированности без большого труда победить в задуманном
им на зиму походе89. Во всяком случае этот поход был желанным
предлогом для новых вооружений. Чтобы заняться ими и в то же
время принять некоторые меры, которых требовал ход событий
по ту сторону Геллеспонта, он возвратился в Македонию.
До сих пор, по-видимому, он находился в хороших отношениях
с регентом. Во многом интересы их обоих шли рука об
руку; регента тоже стесняли преувеличенные требования матери
Александра, а для отпора требованиям отдельных сатрапов ему,
по-видимому, необходимо было иметь точку опоры в македонско-
греческом войске90. Поэтому Пердикка просил у Антипатра руки
его дочери Никеи; Антипатр изъявил на это свое полное согласие
и послал Никею в Азию в сопровождении Архия91 и ее брата Иол-
ла. Не то чтобы один из них так сильно доверял другому; если издавна
упрочившееся влияние стратега в Македонии, а теперь также
и в Греции было для регента предметом опасений, то в неизменном
0)
X
согласии, в котором простат царства и стратег довели до конца
трудную греческую войну, он должен был видеть для задуманного
им развития политической системы препятствие, которое очень
скоро могло сделаться опасным. Антипатр со своей стороны не
мог находиться в заблуждении относительно того, что Пердикка
со всей энергией решился отстаивать авторитет своего звания регента
и твердыми шагами подвигается вперед на пути к неограниченному
господству над сатрапами и стратегами государства; еще
в начале 322 года Птолемей Египетский известил его о своих опасениях
относительно намерений регента отнять у него обладание
Египтом; если ему это удастся, то скоро и другие стратеги и сатрапы
подвергнутся той же опасности. Таково же было мнение Анти-
патра; он заключил с присланными к нему Птолемеем доверенными
лицами формальное соглашение92, чтобы быть готовым к случаю,
который они считали неизбежным, когда им придется защищать
свою собственную власть против авторитета государства.
В то же время Антипатр старался еще теснее сблизиться с
Кратером, который, будучи солдатом с головы до ног и отличаясь
неизменной преданностью царскому дому, быть может, при
наступлении решительной минуты не рискнул бы выступить против
уже назначенного представителя верховной власти. Если бы
ему удалось привязать к своим интересам этого испытанного полководца,
которого Александр удостаивал своего полного доверия,
который пользовался глубочайшим уважением войска и народа и
был известен тем, что, как никто другой из современников Александра,
действовал без эгоистических целей и вполне в интересах
дела, которому раз отдался, то он приобрел бы себе в нем весьма
существенную поддержку для задуманного им дела. Он осыпал его
почестями и дарами; он не пропускал ни одного удобного случая
засвидетельствовать, что ему одному он обязан своим спасением
и своей победой над войсками греков; он выдал за него свою родную
дочь, благородную Филу, умных советов которой он привык
слушаться даже в самых важных случаях и которая представляла
собою одну из самых благородных женских фигур этого смутного
времени93.
На свадебное торжество явилось множество посольств от греческих
государств. Мы имеем право предположить, что уже везде
во главе правления стояли люди македонского образа мыслей; из
аналогии афинского государства мы не можем заключить достоверно,
в каких размерах были применены олигархические формы
правления; источники говорят, что Антипатр упорядочил конституции
городов и за это был почтен со стороны этих городов благодарственными
адресами и золотыми венками94.
Только этоляне еще не покорились; пока они еще оставались
независимыми в своих горах, спокойствие в Греции не могло быть
надолго обеспеченным; факт, что у них нашло убежище множе-
ство изгнанников из греческих государств, показывал, что только
падение Этолийского союза могло упрочить господство Македонии
над Грецией.
В конце 322 года в Этолию выступило македонское войско под
предводительством Антипатра и Кратера, состоявшее из 30 000
пехотинцев и 2500 всадников; необходимо было не только победить
этолян, но и уничтожить их общинное устройство; и весь народ,
как говорили, предполагалось переселить в Азию. Этоляне
быстро собрали 10 000 воинов, увели в горы своих жен, детей и
стариков, оставили на жертву неприятелю города на равнине, которые
не были удобны для сопротивления, поместили гарнизоны
в укрепленных пунктах и с мужеством ожидали превосходившего
их численностью неприятеля. Македоняне, найдя города на равнине
брошенными, поспешили напасть на главные силы этолян в
их укрепленных позициях; борьба кончилась с большими потерями
и без значительных успехов для македонян. Но когда наступило
суровое зимнее время, когда Кратер со своими македонянами в
буквальном смысле поселился в укрепленном зимнем лагере, а этоляне,
принужденные держаться в высоких, покрытых снегом горах,
скоро начали терпеть нужду в самом необходимом, тогда их
гибель казалась близкой, так как они должны были или спуститься
в равнины и биться против превосходившего их численностью
§ I и руководимого отличными военачальниками неприятеля, или
о. идти навстречу ужасной голодной смерти.
с | Неожиданный поворот в ходе событий спас их. Как раз теперь
в македонский лагерь явился беглецом сатрап Великой Фригии
i I Антигон; в высшей степени пораженный принесенными им известиями,
Антипатр пригласил на военный совет Кратера и предво-
фг дителей войска; по единогласному постановлению они немедленно
выступили из лагеря, чтобы двинуться в Азию. Они сохранили за
собой право возобновить войну против этолян в благоприятное
для того время; в настоящую минуту им был дарован мир на весьма
выгодных условиях95.
Комментарии:
6 Plut., Phoc, 22; Diod., XVIII, 9.
7 Об этих фактах рассказывает Диодор (XVIII, 8). Событие в Эфесе, о
котором рассказывает Полиен (VI, 48), относится не сюда, но ко времени,
предшествовавшему выступлению Филоксена в Вавилоне (324 год). Точно
так же трудно с достоверностью утверждать и то, что уже теперь на Хиосе
обнаружилось движение, принудившее историка Феопомпа бежать «к Пто- i 7^
лемею в Египет»; тот факт, что по просьбе прибывшего в Мемфис посоль- з:
ства хиосцев Александр в 331 году отозвал из Хиоса македонский гарнизон,
приводится не только Курцием (IV, 8, 12), но подтверждается также и Ар- I й>
рианом (III, 5, 1), хотя и в неясных выражениях. Интересно то, что тиран ю
Гераклеи Понтийской, как рассказывает Мемнон (гл. и у Miiller'a et Pr. Hist. | jo
Graec, II, с 529), при вести о смерти Александра едва не умер от радости и
воздвиг статую EuBvfiia; теперь, наконец, он мог вздохнуть свободно. §
8 В списке речей Гиперида, как кажется, не встречается его речи по это-
му поводу. Отрывок Дексиппа (fr. 2 у С. Miiller'a) есть сочинение историка, g
как и следующий за ним отрывок из ответной речи Фокиона. Приведенные |"§
в тексте выражения сохранены нам Плутархом (Phoc, 23; De se ips., 17;
Apophth. Phoc).
9 Три обвинения упоминает Диодор (XVIII, 18), семь — Плутарх (Phoc,
26). Атимию после третьего осуждения комик Антифан (ар. Athen., XI, 451а)
обозначает словами QrjTiDQ acpwvo^.
10 Диодор (XVIII, 10) приводит этот декрет с сохранением почти всех
официальных выражений.
11 oi ovveaei Sia<peQovre<; (Diod., loc cit.).
12 Из отрывка одной надписи (С. I. Attic, II, п° 182) мы можем видеть, что
18 Пианенсиона года архонта Кифисодора, т. е. около 27 октября, велись
переговоры об отправленном к фокейцам посольстве; из остатков надписи
более не видно, обсуждался ли теперь вопрос о заключении союза в первый
раз или же нет.
13 Diod., XVIII, 11; Paus., I, 25, 4. Александр приказал укрепить Платеи «в
благодарность этому городу за его участие в войне афинян против персов»
(Plut, Am/., 11).
14 TOV<; TTQ(1)TOV$ avrna^afiivoiK; тЦ тип/ 'EXXTJVCM eXev^sgia BOIO>TOV$ xai
MaxeSovag xai Evfioeag xai rovg aXXov<; ovfwaxov$ avrtbv evixyae ул%щгуо<; ev
Boturria (Hyperid., Epitaph., 6, 15 слл.). Павсаний (I, 25, 4 и I, 1, 3) тоже упоминает
об участии македонян в этих первых столкновениях.
з
414
cz
15 Diod., XVIII, 11; Paus., I, 3; Plut., Phoc, 23.
16 До нас не дошло сведений о том, когда Антипатр получил известие о
болезни и смерти Александра. Если Александр, в чем вряд ли можно сомневаться,
сохранил и развил далее староперсидское учреждение государственной
почты (Herod., V, 52; Kiepert; Monatsberiaht der. Berl. Akad., 1857, с 123
слл.) с ее стоящими наготове эстафетами на каждой станции, которые были
удалены мили на три друг от друга, то депеша из Вавилона могла быть в
Сардах дней через шесть, и если почтовая служба между этим пунктом и
Пеллой была организована точно таким же образом, могла быть в Пелле на
десятый день. Теперь нельзя более определить, сколько дней выиграл Антипатр
для вооружений сравнительно с Элладой; но мы можем принять с
полной доверенностью, что он получил известие о смерти Александра ранее,
чем оно попало в Афины.
17 TOJV т 'iXXvgtcbv xai Qgaxcbv [ovx] oXiyot ovv&evro avy^iaxiav foa то ттдд$
TOV$ MaxeSovag цлсго$ (Diod., XVIII, 11). Что во главе движения во Фракии
стал Севт, видно из его последующей борьбы с Лисимахом. О многочисленной
знати во Фракии мы узнаем из заметки Полнена (IV, 16).
18 В числе тех, которые поднялись против Македонии, у Диодора называются
xai MOXOTTOV oi Tiegi ' Aqimrahv, ovrog #' VTTOVXOV ovfifiaxiav avvb^ivog
varegov 8ta щоЬоо-'tag оущдуцо-в rolg MaxeSoat. Мы не можем определить, был
ли он противником Олимпиады или ее приверженцем.
19 Диодор (XVIII, 12) называет Ф/Aarrav, вместо чего с полным правом
исправлено Aeovvarov; он упоминает о предложенном ему брачном союзе,
но мы не можем более определить, был ли это брак (со старшей) дочерью
Антипатра, вдовой линкестийца Александра, или с одной из младших.
20 Сюда, как кажется, относится рассказанная Полиеном (IV, 5, 3) стра-
z
О
т
^ тегема.
о. 21 Фокион сказал о войске союзников, что оно хаХщ щод то araSiov, то (
$6Xi%ov той ъоХщои (pofiovfiat (Plut., Phoc, 23); в Жизнеописании десяти ораторов
(с. 846) это выражение принадлежит Демосфену.
22 Поэтому Плутарх (Phoc, 23) говорит: TTOLXIV aXXwv gV aXXotg euayyeXiwv
ygacpofjbivov xai (pegofiivov атго отдатоттеВои, на что Фокион будто бы сказал:
тоге ада ттаио'бр&а vixcovreg; впрочем, это вовсе не есть верное доказательство
той связи, в которой рассказано событие в тексте; но Юстин (XIII, 5,
8) говорит: detractantem pugnam et Heracleae urbis machinibus tuentem se
cingunt, смешивая при этом сражение и осаду (Ламии); отсюда мы имеем
полное право заключить, что это сражение произошло при Гераклее, тем
более что Павсаний (I, 1, 3) говорит о Леосфене: MaxeSovag ev те ВоиитоТд
ехдатуо-е fiaxT) *a* aS$i$ e'ftu (дед/доттиХан/ xai $\ava[Lzvo<; eg Aafiiav
xarexXsiosv xrX.
23 Polyaen., IV, 4, 2.
24 Диодор (XVIII, 11) приводит список греческих союзников, в числе которых
находится MaXieTg TTXTJV MaXiewv (исправлено в Aafjuecov).
25 Павсаний (I, 25, 4) дает второй каталог союзников.
26 Плутарх (Demetr.y 27) передает отдельные выражения этих переговоров.
Хотя Павсаний (VIII, 6, 1) говорит, что аркадяне не сражались в этой
войне ни за, ни против греков, приводимое в Жизнеописании десяти ораторов
(с. 846) сведение, что Демосфен убедил их принять участие в этой
415
войне, должно быть верно. Но каким образом можно согласовать это присоединение
аркадян с другими фактами, например с отпадением Мегалопо-
ля, остается неясным. Действительно, превосходный законодатель Керкид
(см. его эпиграмму на известного Диогена Лаэртского, VI, 70), которого
Демосфен (De cor., p. 324 R) приводит в числе тех, которые (около 344 года)
предали свой родной город македонянам, еще находился в живых; от этого
обвинения его вполне оправдал его земляк Полибий (XVII, 14). Это отпадение
должна была вызвать партия Полиенета в Мегалополе (см.: Diod., XVIII,
56), хотя и это предположение представляет значительные трудности.
27 Хотя Юстин (XIII, 5) и называет Коринф в числе городов, которые
Демосфен и Гиперид склонили присоединиться к союзу, но, по словам Плутарха
(Arat., 23), в Акрокоринфе со времени Филиппа находился постоянный
гарнизон; против Юстина, как кажется, говорит и то обстоятельство, что
Динарх, приверженец Антипатра, находился тогда в Коринфе ([Demosth.],
ер. 5, с. 648, ed. В). Если Коринф находился в руках македонян, то, несомненно,
этого недостаточно, чтобы помешать выступить в поход пелопоннесцам,
из которых многие, хотя и были членами союза, но не принимали деятельного
участия в войне. I ^
28 Об этом синедрионе было до сих пор известно только из приведенного х
нами выше письма Демосфена (^ASev еттнгтоХ'Г) що<; тоь<; ra>v avfifiaxoiv
truvebqovq). Теперь он подтверждается почетным постановлением 306 года в S
честь Тимосфена Каристия (С. I. Attic, II, п° 249), где говорится xai -nqoreqov ГО
e[v тф ттоХща) ov 7TeT:oXr/)iM7}xe]v 6 8TJILO$ 6 'АЭтршаМ... imeq TYJ<; eX]ev$eqia$ TWV [tEXXrf)]v<i)v...o']vve$QO<; em т]а oiTqarbajrixa...] оищьахшу TJCJVI^STO. В остатках g
другой надписи (С. I. Attic, II, n° 184) по остроумному предположению §
Куманудиса заключается список союзников этой войны с присоединением
небольших цифр, которые, как кажется, обозначают число их голосов, I g
как например Фохесоу III, Aoxqiov HI... 0]a<r/W III, вместо чего, вероятно, Г§
правильнее было бы дополнить <&Xi]a(riov (на основании слов Павсания, I,
25, 4); далее... and (dqo\xe<; xai... и KecpaXrrjvia^ III.
29 Diod., XVIII, 12; Iustin., XIII, 5; Strab., IX, 434.0 положении Ламии (Цей-
туна) см.: Laake (Travels in Northern Greece, II, с 20) и С. I. Graec (I, n° 1776).
30 Diod., XVIII, 12. Согласно с ним говорит и Гиперид: ev *jj ye. тсадататтеоЯш
(MSV oovjtieqat avayxaTov TJV, TTXBIOV^ de [L(L%<L<Z TjyajvloSat... %e^u)vu}v У vneqfioXas
XTX. (Epitaph., IX).
31 Polyb., IV, 37,2. Lukas («UberPolybiosDarstellung desaitolischen Bundes»,
с 64) объясняет это возвращение иначе: «Вероятно, акарнанцы, амбракио-
ты и амфилохяне воспользовались отсутствием враждебных им этолян для
вторжения в Этолию». Но выражение eSvtxaixqeTai у Диодора (loc. cit.), конечно,
уже не может иметь этого значения.
32 По словам Диодора (XVIII, 18), Антипатр впоследствии отвергает все
предложения афинян, eav fiT) та хаУ eavrovq emrq^ajaiv ai/rqj... xai yaq
exeivov<; o-uyxXelo-avre^ eig Aa^ilav TOV 'AvriTTarqov та$ avraq алхохо\<ге\<;
-ne-noiijo-Sai, -nqeoiieu<ravTo<; avrov ireqi TTJS eiqywiS-
33 Diod., XVIII, 13. Юстин (XII, 5) говорит: telo e muris in transeuntem jacto
occiditur, следовательно, по-видимому, не говорит собственно о сражении
(оъцтХохщ yevoiievrft, Diod.). По словам Павсания (III, 6, 2), он пал в начале
битвы, «как Клеомброт при Левктрах и Гиппократ при Делионе».
34Павсаний (I, 25, 4) говорит о Леосфене: Soxcbv thai ттоХщои ерттещод несколько ниже: кал Ы\ div elg avrov riXmaav та eqya Xay^nqoreqa kmbzi^aiievoq
-naqka%ev airo$avd)v a^fiTJaat ireqi xai Sia TOVTO rqxurra a^aX^vai.
35 В почетном постановлении 301 года в честь Эвфилета (С. I. Attic, II,
п° 270) эта война называется о 'EXXyvixos ттоХерод.
36 Этот факт, заимствованный у Иеронима (Adr. Jovin., I, 35, ed. Francof.,
1684), приводит Grauert (Analekten, с 259). Он прибавляет: «Древний героизм
не вымер в Афинах; но это самоубийство, если только оно не плод
фантазии, по-видимому, свидетельствует, скорее, о той аффектации и
напряженном состоянии, которые возбуждают изумление в такие времена
восторженного поклонения свободе задним числом. Наконец, Леосфен был
вдовцом и имел детей» (Paus., I, 1, 3).
37 По Диодору (XVIII, 13) стратег был, по-видимому, погребен на равнине
около Ламии: Taykvrtx; Tjqajtxax; Sta TTJV kv тф ъоХщц) #o§av, о fikv Ьгцьо$
хтХ. Погребальное торжество в Керамике, несомненно, не могло происходить
в ноябре 323 года.
38 Paus., I, 29, 12. Картина, которую упоминает Павсаний (I, 1, 3), несомненно,
была посвящена ему позднее. Из Надгробной речи Гиперида
сохранился (ар. Slob., Sermon., CXXIII, 618) один отрывок, который почти
непосредственно примыкает к отрывку еттасрнх;' а, находящемуся в найденном
недавно египетском папирусе с отрывками трех других речей Гиперида,
так что мы получаем полное и верное представление о том настроении умов,
которого она служит выражением. Помещенное здесь в первом издании
замечание, что Леосфен был одним из гетайров Александра, появляется при
исправлении того места Страбона (IX, 431), где он говорит о Ламийской
войне: kv ф Aea)o$kv7)<; те еттеаг T&V 'Afhqva'KDv <nqaTr)y6<; [xai Ae6vmro<;] 'AXei;av8qov kra7qo$.
39 Несмотря на существование синедриона союзников, право назначать
верховного полководца, по-видимому, принадлежало Афинам (тг6Хеа)$
а^кЬрап, ар. Paus., I, 25, 3). Нам не совсем ясно, был ли новоизбранный полководец
одним из десяти обыкновенных стратегов года, как Фокион, из числа
которых выбирали начальников, или же он был избран специально на этот
пост.
40 Диодор (XVIII, 13) говорит: awjq <rvvk<rei (rrqarTjytxiJxai avSqeia Stacpkqayv.
Слова Плутарха (Phoc.f 26) о том, что дальнейшие операции отчасти не удались
благодаря am&eia — що$ rov<; aqxovra^ kmetxe?<; xai vkovq oVras, вероятно,
имеют в виду Антифила, хотя его слова не имеют почти никакого
значения в виду свидетельства Иеронима, которому следует Диодор.
41 Плутарх (сравнение между Демосфеном и Цицероном, 3) намекает,
может быть, на нечто подобное, когда он говорит, что воины страшились
ораторов: &7)iLO<r$kvov<; \ikv XaqTjra xai AtoTrelSyv xai Aecuo'Skvyv, Ktxkq(Dvo$ 8k
riofnrrjiov xai Kai<raqa хтХ.
42 Упомянутое в Жизнеописании десяти ораторов (с. 849) примирение
между Гиперидом и Демосфеном (xai ovfi^aXXov A7)fj,o<r$kvei xai neqi TTJ<;
Sia(poqa<; аттоХоу7]<га^е^о<у которое там отнесено ко времени после падения
Афин, A. Schafer (Demosth., Ill, 336) хочет отнести к встрече этих двух ораторов
в Аркадии. Если бы шестое письмо Демосфена было подлинно, то оно
могло бы служить лучшим доказательством того, что Демосфен жил еще
417
вдали от Афин, когда Антифил был уже стратегом. Мы должны довольствоваться
тем, что Диодор (XVIII, 13), говоря о торжестве в Керамике, говорит
о Демосфене: кал sxeTvov roi/ %qovov s7Te(pevyei. Хотя Юстин после слов ab exilio
revocatur продолжает: interim — Demosthenes oceiditur, и Плутарх (Vit. X
Orat.y с. 846) помещает блокаду Ламии после его возвращения, но я бы не
признал последнего слова за этими двумя писателями, как это делает Grauert
(Analekten, с. 255).
43 Plut., Demosth., 27; Lucian., Encotn. Demosth., 31.
44 Diod., XVIII, 14; Plut., Eum., 3.
45 TCUV OAAOJV 'EAATJVOW ovx oXlyot (Diod., XVIII, 15).
46 voregov Sia щоЪотаи; awrjQyov ev roi<; MaxeSoai (Diod., XVIII, 11, 1). Мы не
можем определить, происходил ли Ариптей из княжеского дома или он был
только уважаемым человеком на своей земле; если он теперь перешел на сторону
македонян, то он, несомненно, не принадлежал к партии Олимпиады.
47 Мелитея лежит на северном склоне Офриса у Энипея (Strab., XI, 432),
в 60 или 70 стадиях выше Фарсала, и находится на расстоянии большого
ночного перехода от Ларисы (Polyb., V, 97).
48 Источники не сообщают нам, каким путем двинулось это войско; оно, ^
по-видимому, не пошло по большой дороге в Фессалию, ведущей через Me- x
литею, а, как кажется, Леоннат сделал попытку броситься на Ламию через
Феры и Фивы, тем более что Фивы у Пагасийского залива были верны маке- о
донянам. го
49 Диодор, который один только рассказывает подробно об этом сраже- bo
нии (XVIII, 15), утверждает первое; но при настоящих обстоятельствах было g
бы неблагоразумно употребить все силы войска на одно сражение, которое | §
должно было носить только оборонительный характер; главною целью
должно было остаться соединение с македонянами под стенами Ламии, и I g
этой цели, как показывает следующий день, можно было достигнуть без |"§
дальнейшей борьбы. — Поле сражения, которого не указывает ни один древний
писатель, мы должны искать в нескольких милях к северо-востоку от
Ламии, на пути к фтиотийским Фивам.
50 Быть может, эта позиция есть Пелинней в Гистифотиде при входе с
юга в камбунские проходы; иначе эта оставшаяся верною часть Фессалии и
путь в верхнюю Македонию были бы открыты противниками. Понятно, что
и темпейская дорога осталась занятой. Слова Юстина «in Macedonian!
concessit», как кажется, неточны, так как позднее Кратер соединяется с Ан-
типатром еще в Фессалии; точно так же только отчасти верны следующие за
этим слова: «Graecorum quoque finibus Graeciae hoste pulso, in urbes dilapsae».
51 Во всяком случае Леоннат не мог иметь в своем распоряжении значительного
флота. Quod cum nuntiatum Alexandri erat, mille naves longas sociis
imperari praeceperat quibus in occidente bellum gereret excursurusque cum
valida manu fuerat ad Athenas delendas (Iustin., XIII, 5, 7). Это известие несомненно
преувеличено.
52 [Plut.], Defort. Alex.j II, 5. Клит дал второе морское сражение в 318 году,
но в другом месте моря, и там он был побежден и пал. Между Кикладами и
Спорадами находится широкий и свободный рукав моря, являющийся естественным
путем для кораблей между Родосом и берегами Аттики; на западной
стороне этого пути лежит Аморг, самый юго-восточный остров из Киклад.
14 История диадохов
418
53 Plut., Praec. reip. ger., 3; Plut., Demosth., 11. To, что в этом морском сражении
афинским флотом командовал Евстион, это мы можем заключить из
почетного постановления 302-301 года (С. I. Attic, n° 270) в честь двух афинских
метеков:..яал im rov 'EXXyvixou шХщоь ei<; rag vavg [та$] fier* Evem]wvo<;
ехттХеи<га(га<; elq те TTJV TTQCJTTJIV emfi?]a<riv хаХщ xai (piXorifiax; (rvveTrefieXrjdyo-ОЪОУС) av ехттХеиаоио-н/, xai TTOXIV атто т*% vautiax[ia$хага]7тХеи(га(Г(ОУ ra>А...-nfc efa... Плутарх (Phoc, 33) тоже называет так называемую Ламийскую
войну TOV 'EXXyvixov TTOXB^IOV.
54 Plut., Phoc.у 25. Непосредственно перед этим, между рассказом о выборе
Антифила и о событиях у Рамна, Плутарх рассказывает, что афиняне
желали предпринять поход против беотян, что Фокион был против этого и
что он, когда все его возражения оказались бесплодными, приказал, чтобы
все граждане, не достигшие 60-летнего возраста, запасались провиантом на
пять дней, чтобы выступить в Беотию. Когда старики запротестовали и потребовали,
чтобы их освободили от этого, он отвечал, что примет участие в
походе, несмотря на свои 80 лет; тогда народ постановил отказаться от этого
похода. То же рассказывает и Полиен (III, 12, 2). Можно было бы предположить,
что такой поход в Беотию был предложен как ответ на наступление
Леонната.
55 Следуя образцовым изысканиям Bokch'a о морских надписях, я
(N. Rhein. Mus., 1842, II, с. 511 слл.) сделал попытку сопоставить те сведения
о греческой войне, какие дают нам п° XV, XVI, XVII.
56 Bockh, Seeurkunden, с 549.
57 Bockh, op. cit, с 567. Этой пентерой командует ахарнянин Пифокл,
который ранее командовал тетрерой Паралией (XVII, 25). Ср.: Rhein. Mus.,
? I 1842, II, с 524 слл.
^ 58 Diod., XVIII, 17. — eime&eia щод rovg aQ%ovra<;> emeixeTg xai veovg ovraq
o_| (Plut., Phoc., 26).
59 Эти топографические указания заимствованы из древних писателей;
по Галену (Epidem., I, с. 350, ed. Basil., 1538), Кранон (Cranon у Ливия и др.)
лежит ev xoiXqj xai рьеседоЗе/ф #сие'ф> а дорога в Ламию указана на карте Пей-
тингера. Дата этого сражения (7 Метагитниона) приводится Плутархом
(Camill., 19; Demosth., 28).
60 Диодор говорит: що -rrj$ rre^ibv сраХаууод eorwav тохх; 'пптеад, что не может
обозначать ничего другого, кроме открытого и доступного нападению,
т. е. правого, фланга пехоты.
61 Diod., XIII, 17; Павсаний (VII, 10, 5 и I, 8, 4) называет вместо Кранона
Ламию так же, как и Полибий (IX, 29, 2).
62 Диодор (XVIII, 17) говорит только: oub&vi тдоткр xoivyv avXXvtriv
ттогг)<гао$а1.
63 Plut., Vit.XOrat.,c.&76.
64 Этих условий мы не знаем; если несколько лет спустя упоминаются
введенные Антипатром олигархические должностные лица и уничтожение
автономий (Diod., XVIII, 69), то основания этого, а именно уничтожение
неограниченной демократии, несомненно должны были быть положены в
городах с согласия одной партии уже теперь.
65 Plut., loc. cit.; так как в выдаче ораторов тогда еще последовал отказ,
то эти переговоры должны были вестись еще в Фессалии; Свида (s. n.
Q
&гц1оаЪкщ$ и 'РкУт'п:атдо< говорит, что было поставлено требование выдать
той$ деха QTJTOQGLS; МОЖНО сомневаться, что и на этот раз снова, как во времена
Александра, потребовалась выдача как раз десяти государственных мужей.
Список имен, который приводит Свида, почти буквально совпадает со
списком ораторов у Арриана (I, 10), выдача которых была потребована в
335 году, и заключает в себе деятелей, которых в 322 году уже не было более
в живых, каковы Эфиальт, Харидем и Ликург. Говорят, в экклесии против
выдачи ораторов выступил тогда Демохарет, племянник Демосфена, с мечом
у бедра (Plut., Vit. X Orat., с. 847).
66 щттеаоуа^д 6Q(MTJ<; Щ ТСЫ; ттоХен; ibiq, noqiCpcrbai rr)v o-urr^giav та%и ттао-тт}$ eig/rjvr^ ervxov... Sia талгщ<; аштг)о1а$ SiaXvo-at; то OVOTTJIUL TCOV 'EXXrjvcjv
хтХ. (Diod., XVIII, 18).
67 Об этом злобном отказе сообщает нам Диодор (XIII, 18).
68 Diod., XVIII, 18; Plut., Pboc, 26; Arrian., ap. Phoc, 69в, § 12; Paus., VII,
10, 4; Corn. Nep., Phoc, 2.
69 Гимерей был братом Деметрия Фалерского, который тоже принимал
участие в посольстве (Plut., Detnetr., 28; Athen., XIII, 542).
70 Plut., Phoc.у 27. Впоследствии он был в близкой дружбе с Полиспер-
хонтом (Plut., De /also pudore). Относительно его объяснявшихся различным
образом отношений к Аристотелю см.: Stahr, Aristoteles, II, с. 285 слл.
71 Plut., loc. cit.
72 Diog. Laert., IV, 9.
73 Диодор (XVIII, 18) выражается следующим образом: о 8е STJIMO^ ОШ tov
а£/о/Ш£0£ ураухао-дт) TTJV еттдощ» хал TTJV hZpuo-iav ' Ai/тшатеф bovvai ireqi TTJ<;
ттбХещ.
74 Так как Фокион молчал, то выражение одного из присутствовавших
eav 8е о5то<; (pXvag/fj, ov тотецаек; xat ov ттоа&н; а foiyvwxaq не соответствует
положению; оно приписывается афинянину Каллимедонту, который будто
бы находился в числе окружавших Антипатра лиц. Корнелий Непот (Phoc, 2)
говорит, что Демосфен с остальными друзьями отечества бежал по совету
Фокиона и Демада, что относительно Фокиона встретило тем большую веру,
ибо Демосфен всегда был ему верным другом. Во всяком случае не в вопросах
политики.
75 Павсаний (VII, 10) говорит: «Антипатр охотно даровал бы независимость
афинянам и всей Греции, потому что поход в Азию принуждал его
окончить войну как можно скорее; но Демад и другие изменники советовали
ему оставить всякую кротость по отношению к эллинам, представили ему
афинский народ в самом отвратительном свете и убедили его поставить гарнизоны
в Афинах и большинстве греческих городов.
76 По словам Псевдо-Плутарха (Vit. X Orat.; Detnetr., 847), в позднейшие
годы при входе в Пританей стояла статуя Демохарета с мечом в том виде,
как он говорил к народу, когда Антипатр потребовал выдачи ораторов.
Более чем сомнительно то, что теперь еще можно было говорить о том,
следует ли принять условия мира, на которые согласились уполномоченные
им послы. Наверное, ораторы уже бежали, в противном случае их принуждены
были бы выдать.
77 Plut., Phoc, 27; Detnetr., 28. Этот день был 20 Боедромиона года архонта
Филокла (01. 114, 3).
14*
420
78 Plut., Phoc, 27 (вероятно, по словам Дурида) <рдоида те MaxeSovwv eovjXSev
'АЭушТон;, ol Movvu%iav vtrrzgov ее xai Ueigata xai reixT) paxga &!%ov (Paus., I,
25, 5). Крепость на высотах Мунихия, как кажется, была впервые построена
македонянами.
79 Bockh (Staatshanshaltung, с. 635,12) понимал под этими 2000 драхм (тоид
xexrrjtLevoui; тгХе'ки Ъдащьшу #/<7%iA/W, Diod., XVIII, 18) все имущество, движимое
и недвижимое. Мнение, изложенное выше в тексте, было точно так
же принято Bergk'oM (в Jahrb. f. Philol., LXV, с. 397).
80 Диодор (XVIII, 18) говорит — это важно как мнение Иеронима:
(piXavbgdmax; avrolq TTQoaevexfrets ovvexMgqaev rrqv те TTOXIV xai та<; хггт\ащ таХХа ттаута, как будто бы на основании военного права они должны были
лишиться всего. Выражение airo\p7)<f>ur$evT(Dv, употребленное Плутархом
(Phoc, 28) для обозначения тех, которых конституционные реформы лишали
их прав, доказывает, что для устранения их был принят порядок йафусрктн;' а.
Уже не раз доказано, что приводимые Диодором цифры (22 000 граждан
были перевезены во Фракию, а 9000 осталось) неверны; комментаторы Дио-
дора (ad. XVIII, 18) замечают, что приблизительно 12 000 человек первой
категории (как это прямо говорит Плутарх [Phoc, 28]) и 9000 человек второй
дают более правдоподобное отношение; ср.: Bockh, Staatshaushaltung,
12, с. 692. Диодор прямо говорит: тташед Se та$ ovaiaq e'xBtv avacpatqerovc Следовательно,
было бы неверно сказать, что 12 000 человек должны были оставить
землю своих отцов и скитаться нищими по Греции или что они были
«перевезены» во Фракию (Grauert, Analekten, с. 283); как говорит Диодор,
то?<; jSovXoiievoi$ было предоставлено право поселиться во Фракии, а Плутарх
(Phoc, 18) прямо утверждает, что из этих 12 000 человек одни остались,
? а другие отправились во Фракию. Фракия была для них назначена Кратером
и Лисимахом или по соглашению с тамошним сатрапом Лисимахом, или в силу
о_| их высшего авторитета, который распространялся также и на Фракию.
81'Ауг'птатдо<; хатеХиае та dtxaorrjgia xai тохн; gyroqixoix; ayiovag (Suid. s. n.
'Ауттатдо^), a Павсаний (VII, 10) прямо говорит: Maxedoaiv е8оьХ(ЫЬ)<гау;
ср.: Polyb., IX, 29, 2.
82 Это, по-видимому, явствует из С. I. Attic, И, п° 268.
83 Diod., XVIII, 18; Diog. Laert., С, 1. Уже было неоднократно замечено,
что Диодор ошибочно говорит, будто самосцы возвратились на родину через
43 года; ср.: Bockh, Staalshanshaltung, 12, с. 460. Но поговорка 'Атпхо^
7TOLQutxo$ допускает объяснение, подтверждающее 43 года, как это замечает
Vischer (Rhein. Mus., XXII, с. 321). Тот же автор сомневается, чтобы постановление
Пердикки было приведено в исполнение; по крайней мере около
302 года этот остров был свободен; ср.: С. I. Graec, II, п° 2254, 1. Вряд ли
тирания историка Дурида относится ко времени между 319 и 281 годами,
как это думает Westermann (в Pauly's Realencykl., s. v.); он был учеником
Феофраста и, следовательно, между 322 и 281 годами находился в Афинах;
что он был там именно в 308 году, как полагает Нааке (De Duride, 1874),
видно из Диодора (XX, 40), где последний приводит из Дурида рассказ об
Офеле, но, впрочем, положительно этого утверждать нельзя.
84 Plut., Phoc, 39; по другим авторам ([Plut.], Vit. X Orat., с. 849), это произошло
в Коринфе; мы не будем рассматривать вопрос, откусил ли себе язык
сам Гиперид, или он был у него отрезан, или доказывать неверность того и
С
421
другого. Днем казни, по словам Плутарха (Demetr., 30), было 16 Пианепси-
она, день щ<гть\а, поэтому Mommsen (Heortol., с. 293) предлагает поправку
TQ'ITT) em Ьеха\ во всяком случае она приходилась на октябрь 322 года, т. е.
01. 114, 3, на год архонта Филокла, хотя Диодор (XVIII, 18) сообщает о падении
Афин под годом архонта Кифисодора, 01. 114, 2, т. е. по его способу
счисления под 323 годом.
85 Plut., Demetr.y 29. Смерть Демосфена рассказывается со множеством
вариантов, и многие из этих рассказов приводит Плутарх; вышеприведенный
рассказ подтверждается Страбоном (VIII, с. 375). Рассказ Лукиана (в
Eukom. Dem.), заимствованный якобы, как там сказано, из мемуаров македонского
царского дома, переполнен тирадами. Что Демосфен принял яд,
рассказывают все, за исключением его племянника Демохарета, который
утверждал, что он был избавлен от грубого насилия Secbv Э7777 хы Tigovola и
быстро и безболезненно умер.
86 Изданный SpengePeM (Artium seriptt., с. 226) схолиаст говорит, что из
Афин было изгнано 40 ораторов, а из всей Греции — 100, а аноним у Spengel^
(с. 211) говорит даже о 98 изгнанных из Афин ораторах и о 1800 изгнанных
из Греции (ср.: Tzetzes, Cbil., VI, 176). Во всяком случае цифра их должна
была быть значительна.
87 Многих он избавил своим ходатайством от изгнания: своим изгнанникам
он выхлопотал разрешение не быть принужденными, как другие, искать
безопасности за Керавнскими горами и Тенаром, но поселиться в
Пелопоннесе (Plut., Phoc, 29). Полибий (IX, 29, 4) тоже говорит в прекрасной
речи Хленеи: о\ be Siacpvyovreg ex тта<гг% e&vrjXaTouvro туд 'ЕААа£о£.
88 Suid., s. n. kewaQ%o<;.
89 О положении этолян см.: Polyb., IX, 29 и 30.
90 На это указывает выражение Юстина (XIII, 6, 6): quo facilius ab eo
supplementum tironum ex Macedonia obtineret.
91 Arrian., ap. Phot., с 70a, 33; вряд ли это был фуриец Архий (pvyaiofrfea*;,
в противном случае мы имели бы одной цифрой больше для установления
хронологии. Точно так же мы не станем входить в рассмотрение вопроса о
том, не был ли Архий братом Никеи или тем пеллейцем, который упоминается
Аррианом (Ind.y 18) в числе триерархов флота.
92 Такое значение, несомненно, имеет выражение Диодора (XVIII, 14):
xoivtrnqayiav ovvebero .
93 Diod., XIX, 59. Антоний Диоген (у Phot., BibL, HI, 6, 3) начинает свои
чудесные истории письмом, которое Балакр написал своей супруге, дочери
Антипатра. Из этого апокрифического письма мы не можем даже, как я это
сделал раньше, вывести заключение, что Фила в первом браке была замужем
за Балакром.
94 xai таТд 'ЕАЛчрт/от TToXea-tv emetxax; TTQoaevex^eig xai та 7гоА/тБц/лта awayayu^
хаАЛ$ xai хатаст/)(га<; eiralvojv xai oreyavuyv ervxev (Diod., XVIII, 18).
95 Diod., XVIII, 25.
Джон Грейнджер, Империя Александра Македонского:
Смерть Александра была также и смертью гегемона Эллинского
союза. Теоретически мог быть избран кто-нибудь другой,
например Антипатр, но события развивались слишком
быстро. Афины предоставили золото Гарпала, и афинский полководец
Леосфен, который уже поддерживал активные контакты
с лагерем наемников на мысе Тенарон, использовал эти
деньги, чтобы навербовать армию из наемников. Многие из
собравшихся на Тенароне были с Александром, мн'огие другие
противостояли ему. Набор среди безработных не мог быть трудным
и определенно прошел быстро. И Афины и Этолия возражали
против возвращения изгнаНН~IХ и заключили союз.4О
К ним присоединилисьдругие, но не беотийцы, все еще удовлетворенные
разрушением Фив. Спарта осталась вне союза,
Аркадия и Мессения сохранили нейтралитет. Этолийцы захватили
контроль над Фермопилами, к ним присоединились
афиняне, которые мобилизовали свой флот. Антипатр двинулся
на юг, но при первом же столкновении из его армии дезертировали
фессалийцы, и он отступил, чтобы выдержать осаду
в Ламии. В этот момент он предложил сдаться на определенных
условиях, но Леосфен настаивал на безоговорочной капитуляции,
что означало рабство или казнь. Антипатр отказался.
41 Фактически европейская Македонская империя распалась.
Антипатр направил призывы о помощи к ближайшим македонским
силам в Азии. Сатрап Геллеспонтской Фригии Леоннат
пересек Геллеспонт со своими войсками, Кратер в Киликии
не сдвинулся с места, пока не получил известий, что
Пердикка движется на север из Вавилона. Картер, по-видимому,
был озабочен сохранением контроля над Киликией, ключевым
узловым ПУНКТОМ империи. Цель движения Пердикки
на север заключалась в установлении контроля над Каппадо-
]54 ИМПЕРИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
кией, что обеспечило бы лучшие коммуникации. Кратер не был
против того, чтобы поддержать Антипатра, он делал свою работу.
Леоннат тем временем соединился с Антипатром и деблокировал
Ламию, но погиб в бою. Леосфен также был убит.
Антипатр отошел через Фессалию в Македонию. Казалось, что
греки выиграли воЙну.42
Македонские командиры одним глазом следили за тем, что
делают греки, а другим за ситуацией внутри руководства Македонии.
Македонские аристократы начали вести себя как
почти независимые правители, образуя союзы между собой.
Антипатр предложил одну дочь Пердикке, а другую - Кратеру.
Это второе предложение должно было побудить Кратера
помочь ему, но также означало и образование союза в македонской
политике. В сложившихся обстоятельствах он мог
быть направлен только против Пердикки. Леоннат получил
еще более соблазнительное предложение от Олимпии - руки
сестры Александра Клеопатры, он принял его, но был убит
вскоре после этого. 43 Кратер согласился на предложение Антипатра
и двинулся на запад, оставив крупное подразделение
пехоты Аргираспидов (Серебряные щиты) в Киликии. Он направил
флот под командованием Клейта в Эгейское море и
повел свою армию к Геллеспонту. Флот Клейта нанес поражение
афинскому при Аморгосе в июне, а затем соединился с
македонским флотом Антипатра. Вместе два флота вновь
встретились с афинским и победили его. 44 Кратер пересек Геллеспонт,
чтобы соединиться с Антипатром и получить свою
невесту, вместе они повели свои армии на юг в Фессалию. При
Кранноне македонская армия встретилась в битве с союзной
греческой армией и нанесла ей поражение. Поражения греков
в Бактрии и в Европе отстояли друг от друга не более чем на
три месяца. 45
Антипатр отдельно разбирался с побежденными городами.
Быстрее всего сдавшиеся Афины подверглись оккупации македонскими
военными, был установлен олигархический режим,
лидеры демократов были убиты, клерухи изгнаны с Самоса,
а остатки флота конфискованы. 46 Этолия, союз горных
кантонов, который только недавно превратился в значимое
ОБЪЕДИНЕННАЯ ИМПЕРИЯ, 325-319 ГГ. ДО Н.Э. 155
государство, оказалась более упрямой. Этолийцы увели свое
население в горы и противостояли македонскому вторжению.
Антипатр и Кратер строили планы борьбы с помощью сочетания
грабежа, истребления населения и депортации, но события
в других регионах прервал и этот процесс. В любом случае
они захватили немного этолиЙцев. Македонцы ушлиУ Коринфский
союз не был восстановлен, а был заменен доминированием
Македонии, подкрепленным гарнизонами в Пирее,
Коринфе и других пунктах.
К середине 322 г. до н.э. империя Александра таким образом
была восстановлена. Македоняне доминировали в Греции,
а македонская армия доминировала в Азии. Система управления
сохранялась в том же виде, как и раньше: назначались и
переназначались сатрапы, а два царя находились под надзором
регента. Два возможных соперника Пердикки в борьбе за
власть - Антипатр и Кратер были полностью заняты в Греции,
сначала улаживая дела после битвы при Кранноне, а затем
продолжающимся сопротивлением этолиЙцев.
Пердиккадвинулся из Вавилона на север, чтобы поставить
своего протеже Эвмена, бывшего секретаря Александра, сатрапом
Каппадокии. Леоннат в Геллеспонтской Фригии и Антигон
Одноглазый во Фригии получили приказ завоевать эту
землю для Эвмена, у которого было мало войск, но ни один из
них не стал заниматься этим. Леоннат был вскоре отвлечен
Ламийской войной. Пердикке пришлось самому выполнять эту
задачу, для чего пришлось дать крупное сражение,4S и он намеревался
наказать Антигона за халатность. Антигон, вызванный
Пердиккой, чтобы объясниться, бежал кАнтипатру и Кратеру
и объяснил, что Пердикка строит грандиозные планы подчинить
и всех остальных. Он не мог знать планов Пердикки, но
он говорил с людьми, уже с подозрением относившимися к
регенту. Кратер и Антипатр восприняли обвинение как подтверждение
своих собственных политических взглядов. 49
4 Политика Александра вПерсии - см. Bosworth (1980) and
Hamilton (1987), 467-86.
5 Curtius 9.10.7; Arrian 6.27.3 and 6.
6 Arrian 4.18.3; Curtius 8.3.17.
7 Arrian 6.29.2and 30.1-2.
8 Curtius 10.1.22-38.
9 Diodoros 17.108.6; Curtius 10.2.1; Badian (1961),16-43.
10 Justin 13.4.11; Arrian 7.23.6 and 8; OG/S 570; повышение
Клеомена не удостоверено.
11 Diodoros 17.106.3; Артаксеркс III поступил точно также
после восстания сатрапов.
12 Diodoros 17.99.5-6; Curtius 9.7.1-11; Holt (2005),111-12.
13 Arrian6.27.3;Curtius9.10.19and 10.1.9.
14 Arrian 7.6.3-5; Bosworth (1980).
15 Arrian 7.6.2.
16 Arrian 7.4.4-8; Diodoros 17.107.6; P1utarch, Alexander 70;
Chares, FGrH 125 F 4.
17 Diodoros 17.108.3.
18 Arrian 7.6.5.
19 Arrian 7.5.1-3.
20 Arrian 7.6.1; это было сделано перед индийской кампанией.
Эти войска тренировались на протяжении двух лет:
Curtius 8.5.1, P1utarch, А lехаn der 47.3; Diodoros 17.108.1.
21 Arrian 7.12.4; Justin 2.17.9; Curtius 10.10.15; Hecke1 (1988).
22 Fraser (1996) было сделано заключение, что Александр
основал всего пять городов (один из которых сомнителен);
просто по всей Азии он оставил множество гарнизонов,
поэтому в источниках и встречается столько «Александрий
».
23 Diodoros 17.109.1; Curtius 10.2.4-7; Justin 13.5.2-5. Причина
отказа неясна; некоторые предполагают, что причиной
стало размещение слишком большого числа солдат
310 ИМПЕРИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
(Green (1974), 451) или сторонников македонского владычества
в городах (Bickerman, 1940).
24 Hypereides, Epitaphios 8. Демосфен продемонстрировал
свое презрение, однако Афины основали культ и весной
323 г. до н.э. отправили гонца в Вавилон, который короновал
царя золотой короной и воздал ему божественные
почести.
25 Hecke1 (2006), 388.
26 Badian (1961).
27 Arrian 7.14.1-15.3; Diodoros 17.110.8,111.5,114.1-115.6;
Justin 17.12.11-12; Plutarch, A/exander 72.
28 Arrian 7.19.6-20.2.
29 Arrian 7.24.4; P1utarch, A/exander 76; Diodoros 17.117.1-15;
Justin 17.13.7.
30 Bosworth (1971), 112-36, заканчивается предложением:
'Полностыо доказать это невозможно, но вероятнее всего
Александр был убит; также Doherty (2004) and Philips
(2004). См. Heckel (1988) других романистов, Wolohojian
(1969) and Stoneman (1991).
31 Хотя это и не было неотьемлемой частью его жизни, несмотря
на утверждения некоторых историков; O'Brien
( 1992).
32 Arrian 7.26.3.
33 Diodoros 20.20.1; Justin 11.10.3; Plutarch, Eumenes 1.7.
34 Metz Epitome 70.
35 P1utarch, A/exander, 77.6.
36 Arrian, Succ. F I;Curtius 10.6.1-7.9; Diodoros 18.2.1-4;
Bosworth (2002), ch. 2; Errington (1970),49-77.
37 Diodoros 18.3.1-3; Justin 13.4.10-23; Curtius 10.10.1-4;
Arrian, Succ. 1.5-7; Dexippos, FGrH 100 F 8; Plutarch,
A/exander 77.6.
38 Diodoros 18.4.8and 7.1.9
39 Diodoros 18.4.8and7.1-9; Holt(2005), 116-17.
40 Diodoros 18.8.7-9.4.
41 Diodoros 18.11.1-12.4; Plutarch, Phokion 23; id., Demosthenes
27.
42 Diodoros 18.15.1-7; Justin 13.5.15-16; Arrian, Succ. 1.9.
ПРИМЕЧАНИЯ 311
43 Leonnatos: Plutarch, Eumenes 2.4-1 О; Diodoros 18.21.1 and
14.4-5; Justin 13.5.14.
44 Кleitos and the пауаl war: /G 11 (2), 398 and 493; Магmог
Parium, FGrH239, В 9 (Austin 21).
45 Arrian, Succ. 1.12; Plutarch, Demoslhenes 28.2; id., Phokion
26.1; Diodoros 18.17.
46 SVA 415; Diodoros 18.18.3; Plutarch, Phokion 26-8.
47 Diodoros 18.24.1-25.3; Grainger (1999).
48 Diodoros 18.16.1-3; Arrian, Succ. F 1.11.
49 Diodoros 18.23.3-4; Arrian, Succ. F 1.20 and 24; P1utarch,
Eumenes 3.4-5.
50 Diodoros 18.25.6,
A COMPANION
TO ANCIENT
MACEDONIA
Edited by
Joseph Roisman
and Ian Worthington
2 In the Wake of Alexander (323–319)
While the events at Babylon were unfolding in the summer of 323, as word of
Alexander’s death spread to the Aegean, revolt broke out when Rhodes declared its
independence from the Hellenic League and others followed suit. Led by Athens,
many of these cities initiated what was to be called the ‘Lamian War.’ Antipater
moved quickly to suppress the rebellion, but it was an army largely drawn from limited
resources, as events would prove.2 Antipater was forced to retreat into the
Thessalian city of Lamia, where he was besieged and forced to call for aid. A Thracian
rebellion under the chieftain Seuthes prevented Lysimachus, the satrap of Thrace
(and commander with the nearest Macedonian forces), from sending any direct help,
though he did maintain control of Thrace and kept the coast road open.
Help came from Leonnatus, the new satrap of Hellespontine Phrygia in Asia Minor.
He marched to Macedonia and then to Thessaly, where he relieved the siege, breaking
Antipater and the army out in the spring of 322, though Leonnatus was killed in the
process. Antipater then withdrew into Macedonia and waited for Craterus and the
10,000 returning veterans, who crossed over into Thrace in midsummer of 322. It
was obvious that things had changed since his original orders, and so Craterus put
himself under Antipater’s command.3
In August of 322, Antipater moved back into Thessaly with an army of 40,000 foot
and 5,000 horse (including Alexander’s crack veterans). Late in that month, at Crannon,
Antipater won a hard fought battle, which saw the Greek alliance come apart as a consequence.
By late September, a Macedonian garrison took over the Munychia fortress
in Athens. Antipater had been using garrisons and pro- Macedonian parties to control
hostile areas of Greece ever since the rebellion led by Agis III of Sparta in 331. Now he
tightened his control and introduced more garrisons. It was to become a standard practice
maintained both by his son Cassander and his grandson Antigonus II Gonatas.4
In an attempt to present a united front among the leading figures, Antipater proposed
a number of marriage alliances. His daughter Nicaea was betrothed to Perdiccas
the chiliarch. Two of his other daughters were also married to important nobles: Phila
to Craterus and Eurydice to Ptolemy, now satrap of Egypt. Olympias encouraged
Alexander the Great’s sister, Cleopatra, the widow of Alexander of Epirus, to propose
the same kind of marriage alliance with Perdiccas to derail Antipater. In a way, this mirrored
the coming struggle. The possibility of being regent and royal uncle to Alexander
IV, even possibly king- regent, was too much for the ambitious Perdiccas to pass up.
Playing for time, and to throw Antipater off, for now Perdiccas married Nicaea.
Perdiccas had crushed the Greek mercenary rebellion ruthlessly, and in the course
of it, to determine their loyalty, had summoned all the Asia Minor satraps to join him.
Antigonus the One- Eyed, the satrap of Greater Phrygia, refused and was consequently
ordered to stand trial. Instead, he fled to Antipater and Craterus. At the same time,
another daughter of Philip II, Cynane, proposed that her daughter Adea marry Philip
III. To prevent this, Perdiccas murdered Cynane, but the phalanx, sentimentally
attached to the children of Philip II, mutinied and forced the marriage. During the
3 For reasons of convenience, choice and custom, this chapter follows the ‘low chronology’ for
the period of the Wars of the Successors from 322 to 311. There is a difference of a year
between the ‘high’ chronology and the ‘low’ caused by a number of factors: inconsistencies
in Diodorus, juggling Roman and Greek systems, as well as the reckonings of individual
poleis, the Babylonian astronomical reckonings, and other factors. The discussion ranges
along small points and adjustments, and can be fascinating and even obsessive for scholars
engaged in it, but is too extensive and complicated for review here. For an excellent introduction
to the problem, see P. Wheatley, ‘An Introduction to the Chronological Problems in the
Early Diadoch Sources and Scholarship’, in W. Heckel, L. Tritle and P. Wheatley (eds.),
Alexander’s Empire: Formulation to Decay (Claremont 2007), pp. 179–92.
4 On Antipater, see further E. Baynham, ‘Antipater: Manager of Kings’, in Ian Worthington (ed.),
Ventures Into Greek History. Essays in Honour of N.G.L. Hammond (Oxford 1994), pp. 331–56.
winter of 322/1, Antigonus convinced Antipater that action had to be taken:
Perdiccas’ ruthlessness and ambitions were self- evident; he had pushed aside in humiliating
fashion the marriage alliance with Antipater and made overtures to Cleopatra,
who was at Sardis.5 Worst of all for Antipater, Olympias was using those ambitions to
force herself back on the scene.
Antipater, Craterus and Antigonus made common cause (solidifying the most senior
of Alexander’s generals) and began planning to counter Perdiccas. Meanwhile,
Ptolemy had been busy securing his position in Egypt and in the late spring of 321,
in a brilliant but risky propaganda ploy, Ptolemy ambushed the funeral cortege bearing
Alexander’s body back to Aegae for burial and took it to Memphis. There was no
greater image with which to conjure than Alexander’s person, nor any more obvious
challenge to Perdiccas’ authority. Ptolemy now joined the coalition, presenting
Perdiccas with a two- front war.
5 For Perdiccas’ gifts and paying court to Cleopatra, see Arr., Ta Meta Alexandron 1.26. For a
complete discussion of the machinations involved, see W. Heckel, The Marshals of Alexander’s
Empire (London 1992), pp. 153–60. Heckel also notes that Leonnatus had previously
received a marriage proposal from Cleopatra and Olympias (Plut., Eumenes 3.9), but he had
died before anything could be accomplished. Heckel states virtually the same thing in his
more recent Who’s Who in the Age of Alexander the Great (Oxford 2006), pp. 199–201.
2 When Antipater attempted to cross the Spercheius119, and found the Thessalian cavalry drawn up on the other side, ready to dispute his passage; he retreated to his camp: and ordered the Macedonians to rest on their arms, and not to unbridle their horses. The Thessalians, left without an enemy, directed their horses with all speed to Lamia120, to dine at their own houses. Antipater in the mean time quickly advanced to the river, crossed it without opposition, and afterwards took Lamia121 by surprise.
3 To give Thessalians the impression, that his cavalry was very numerous, Antipater advanced with a number of asses and mules; which he mounted with men, armed like cavalrymen: but the first line of every troop he formed of his real cavalry. The enemy seeing so formidable an appearance, and supposing not only the front lines, but all the rest, to be cavalry, abandoned themselves to flight. This stratagem Agesilaus also employed against Aeropus122 in Macedonia; and Eumenes against Antigonus123 in Asia124.
4 Antigonus once saved Antipater from being stoned by the Macedonians, by the following device. Through the midst of the camp ran a rapid river136, over which was a bridge. On one side were the Macedonians, on the other Antigonus with his own cavalry. The soldiers were insistently demanding their pay; and threatened Antipater with death, if he trifled with them any longer, and did not immediately comply with their demands. Antipater was unable to pay their arrears, and alarmed at the danger that threatened if he failed to satisfy them. He consulted Antigonus, who advised him to leave the camp, and undertook to assist his escape. Antigonus accordingly crossed the bridge in full armour, and rode directly through the phalanx, thereby dividing it; he turned first to one division, and then to the other, as if he was going to harangue them. The Macedonians paid every attention due his rank and character; and followed him with great interest, to hear what he had to offer. As soon as they formed around him, he began a long harangue in defence of Antipater; promising, assuring, and urging every consideration to induce them to wait patiently, until he should be in a situation in which he could satisfy their demands. During this prolix harangue, Antipater crossed the bridge with some horsemen; and thus escaped the soldiers' resentment137. [see also: Arrianus, Fr.9]
там же, 6.6-7: 6 # While Antigonus was wintering in Cappadocia138, three thousand Macedonian hoplites revolted from him. They took up a strong position on the mountains, from which they ravaged Lycaonia139 and Phrygia140. Antigonus thought it cruel, to put such a number of men to death; and yet was afraid, lest they should join the enemy, who were commanded by Alcetas141. He therefore carried out the following stratagem. He dismissed Leonidas, one of his generals; who immediately went over to the rebels, and offered to join them. They readily accepted his offer; and appointed him their general. The first step he took, was to persuade them not to attach themselves to any party, which relieved Antigonus of his fears. Leonidas afterwards contrived to draw them from the mountains to a place, which was suitable for cavalry action, though they themselves had no cavalry. There Antigonus surprised them with a detachment of horsemen, and seized Holcias and two of the leaders of the revolt. They threw themselves upon his mercy, and begged for their lives; which he granted, on condition, that they would leave the camp without tumult or confusion, and return to Macedonia. They accepted the terms; and Leonidas was sent to conduct them to Macedonia, and deliver them to their respective homes142.
7 # Antigonus was marching in pursuit of Attalus, Alcetas, and Docimus143, three able generals of the Macedonians. He hoped to surprise their camp in the straights of Pisidia144: but the elephants cried out, and informed the Macedonians of his approach; for he was the only general who used those beasts. Alcetas with the heavy-armed troops immediately attempted to gain the summit of the steep and craggy mountains. Instead of following him, Antigonus wheeled round the mountain. He marched with all possible speed to the place where the army was encamped. He surprised and surrounded them, before they had time to form up. The enemy were forced to surrender themselves as prisoners of war, and thus he obtained a victory without slaughter145.
When Perdiccas256 had marched down to the river opposite Memphis257, with intention to cross it, Ptolemaeus tied his baggage to a number of goats, swine, and oxen, and left the herdsmen with some of his horse to drive them. The baggage thus dragged along the ground by those animals raised a prodigious dust; and exhibited in appearance the march of a numerous army. With the rest of his cavalry Ptolemaeus pursued the enemy, and came up with them as they were crossing the river, part having already passed it; who, from the dust, suspecting a numerous army in their rear, some fled, others perished in the river, and a great number were taken prisoners. [see also: Frontinus, Str.4.7.20]
Труп Александра Македонского доверено было перевезти к Аммону в Египет новому царю, Арридею.
Вопреки Юстину, это был не царь. И тело Александра направлялось не в Египет, а в Македонию для захоронения: Птолемей выкрал его. Диодор Сицилийский, Историческая Библиотека 18.3.5: (5) Перевозку тела умершего царя и подготовку экипажа, который должен был отвезти тело к Аммону, он поручил Арридею[17].
[17] Несмотря на Юстина (13.4.6), это не царь Филипп Арридей. См. глава 26–28 и 36.7. Павсаний (1.6.3) говорит, что тело должно было быть похороненным в Македонии, и из Арриана (FGrH, 156.9.25) следует, что тело не должно было следовать в Египет. http://simposium.ru/ru/node/893
там же, 18.26-28: 26. (1) Когда Филокл был архонтом в Афинах, Гай Сульпиций и Гай Элий были избраны консулами в Риме[1]. В этом году Арридей, который получил задание привезти домой тело Александра[2], завершил постройку экипажа для перевозки царского тела, и стал готовиться к поездке. (2) Поскольку сооружение, что было изготовлено, будучи достойно славы Александра, не только превзошло все другие в стоимости - на его постройку было потрачено много талантов - но было также известно превосходным мастерством изготовления, я считаю, что оно достойно описания[3].
(3) Сначала они приготовили для тела гроб подходящего размера, изготовленный из кованого золота, и пространство вокруг тела заполнили специями, которые должны были сохранить тело ароматным и непортящимся. (4) На этот ящик была помещена крышка из золота, соответствующая ему в точности и прилаженная вокруг его верхнего края. Поверх лежала великолепная пурпурная мантия с золотым шитьём у которой они поместили оружие умершего, желая показать всё, что было в согласии с его достижениями. (5) Затем они построили крытую повозку, которая должна была вести его. В верхней части повозки был установлен золотой свод, восемь локтей в ширину и двенадцать в длину, покрытый россыпью драгоценных камней[4]. Ниже крыши, по всей длине сооружения, был прямоугольный карниз из золота, на котором были рельефные изображения козлиных голов[5]. Золотые кольца в две ладони шириной были установлены в них, и через кольца была продета праздничная гирлянда, красиво украшенная яркими красками всех видов. (6) Через концы была вплетена сеть, удерживающая большие колокольчики, так что любой встречный слышал звук с большого расстояния. На каждом углу свода на каждой стороне была золотая фигура Победы, держащая трофей. Колоннада, которая поддерживала свод, была золотой с ионическими капителями. Внутри колоннады была золотая сеть, сделанная из шнуров толщиной в палец, которая удерживала четыре длинные раскрашенных доски, их концы соединялись, каждая из которых по длине равнялась стороне колоннады[6].
27. (1) На первой из этих досок, которыми была украшена колесница, был рельеф с изображением сидящего Александра, держащего в руках очень роскошный скипетр. Вокруг царя были группы вооружённых слуг, одна македонских, вторая персидских телохранителей[7], и вооружённых солдат перед ними. Вторая доска, которая следовала после телохранителей, изображала слонов построенных для боя. Они направлялись индийскими погонщиками на строй, расположенный за ними, из македонян в полном вооружении в их обычном снаряжении. Третья доска изображала отряд кавалерия в боевом строю, а четвертая корабли, изготовившиеся для морского боя. Рядом с входом в камеру был золотой лев с глазами, направленными на входящих. (2) Золотой орнамент тянулся мало-помалу сверху от центра каждого столбца вниз к капители. Над камерой в середине купола под открытым небом стояло пурпурное знамя, украшенное золотым оливковым венком огромного размера[8], и когда солнце бросало на него свои лучи, он посылал такой яркий и трепещущий отблеск, что с большого расстояния выглядел как вспышка молнии.
(3) Остов колесницы, снизу закрывающий камеру, имел две оси, на которых вращались четыре персидских колеса, ступица и спицы которых были позолочены, но часть, которая касалась земли, была из железа. Выступающие части осей были сделаны из золота в форме львиных голов, и каждое держало копьё в зубах. (4) Вдоль середины своей длины, оси были снабжены опорами[9] хитроумно установленными к середине камеры таким образом, что, благодаря им, камера могла оставаться нетронутой от ударов на неровных местах. (5) Имелось четыре дышла[10], и к каждому из них прикреплялись четыре упряжки с четырьмя запряжёнными мулами в каждой упряжи, так что всего было шестьдесят четыре мула, отобранных за их силу и размер. Каждый из них был увенчан позолоченной короной, каждый имел золотой колокольчик, подвешенный к одной из щёк, а вокруг шеи - хомут с драгоценными камнями.
28. (1) Таким образом повозка была построена и украшена, и выглядела много роскошнее при осмотре, чем описано. Из-за своей широко распространившейся славы она привлекала вместе много зрителей; потому что из каждого города, в который она приходила, весь народ выходил навстречу и сопровождал её до самого выхода, и не мог насытиться удовольствием от такого зрелища. (2) Чтобы соответствовать её великолепию, повозку сопровождали толпы дорожных рабочих и механиков, а также солдаты, посланные охранять её. Когда Арридей потратил почти два года на исполнение этой работы, он привёз тело царя из Вавилона в Египет[11]. (3) Птолемей, кроме того, отдавая честь Александру, пошёл навстречу процессии с войском до Сирии, и, получив тело, счёл его достойным величайшего уважения. Он решил пока не направлять его к Аммону, но похоронить в городе, который был основан самим Александром[12], которому не хватало малости чтобы прослыть самым известным городом в обитаемой части Земли. (4) Там он подготовил участок, достойный славы Александра по размеру, и сооружение. Похоронив его там и совершив в честь него жертвоприношение, положенное полубогам, и великолепные игры, он приобрёл справедливое воздаяние не только от людей, но и от богов. (5) Люди, вследствие его милосердия и благородного сердца, охотно стекались со всех сторон в Александрию и с радостью записывались для участия в походе, хотя царская армия была намерена сражаться против Птолемея; и несмотря на то, что риск был очевиден и велик, все они с готовностью приняли на себя, как свой собственный риск, охрану безопасности Птолемея. (6) Боги также спасали его неожиданно из самых больших опасностей из-за с его мужества и честности в отношении ко всем своим друзьям[13].
[1] Филокл был архонтом в 322/1. Ливий (8.37.1–3) называет консулов С. Сульпиция Лонга и Кв. Эмилия Церретана (добавив, что некоторые дают номен последнего как Авл) и назначает их году после консулов упомянутых выше в гл. 2.1 выше; но в Фастах вставлено «год диктатора» между двумя наборами консулов, а также традиционная хронология устанавливает Сульпиция и его коллеге в 323 г. до н. э. См. Г. Стюарт Джонс в Cambridge Ancient History, 7.321–322.
[2] Ср. глава 3,5.
[3] Об обсуждении этого похоронного экипажа. Курт Ф. Мюллер, Der Leichenwagen Alexanders des Grossen (Лейпциг, 1905), Г. Булле, «Der Leichenwagen Alexanders» Jahrbuch der Deutschen Archäologischen Instituts, 21 (1906), 53–73.
[4] Камера была, в круглых цифрах, двенадцать на восемнадцать футов. Размеры крыши сравнимы в памятником Лисикрата в Афинах.
[5] Или, чтение θρᾶνος для θριγκός, «Ниже крыши по всей длине сооружения был прямоугольное перекрытие из золота, на котором были рельефные изображения козлиных голов».
[6] Камера напоминала окружённый колоннами ионический храм. Архитрав и фриз не упомянуты в тексте и, возможно, были пропущены. Маски козлов соответствуют источникам воды в храмах, но, поскольку они находятся со всех четырёх сторон, мы должны предположить ребра крыши или перекрытия свода. Ячеистой стены не хватает, но их место занимает золотая сеть, которая позволяет саркофагу быть невидимым. Четыре доски соответствуют позициям ионических фриз в Парфеноне.
[7] Буквально «яблоконосителей». Телохранители Великого Царя имели золотое яблоко вместо наконечника или шипа на тупом конце копья (Геродот, 7.41).
[8] Или чтение χοινικίς, «Имелся остов, на котором покоился золотой оливковый венок».
[9] Похоже, нет никакого удовлетворительного объяснения этого устройства.
[10] Использование нескольких дышл на таком же персидском транспортном средстве (Ксенофонт, Воспитание Кира, 6.1.51–52, 6.4.2). Булле (РР71–73) предполагает, что дышла располагались друг напротив друга.
[11] Ср. Арриан, FGrH, 156.9.25, 10,1; Павсаний, 1.6.3; Страбон, 17.1.8.
[12] Согласно Павсанию, тело было погребено в Мемфисе.
[13] Ср. гл. 14.1 и 33. 3.
Итак, вечером с 10 на 11 июня 323 года до н. э. Александр Великий, в пик подготовки похода в Аравию, скончался в Вавилоне.
- Вавилонский астрологический календарь:
[Year fourteen of Alexander, Month Two]
[The first part is missing.]
Night of the fourteenth, beginning of the night, the moon was [lacuna] in front of Theta Ophiuchi.[1]
[Night of the eighteenth,] first part of the night, Mercury was fourteen fingers above Saturn.
[lacuna] crossed the sky.
The twenty-first: clouds crossed the sky.
Night of the twenty-second: clouds [crossed the sky; lacuna]
[Night of the twenty-third: lacuna] 2 2/3 cubits; clouds were in the sky.
The twenty-fourth: clouds [were in the sky].
[lacuna] clouds crossed the sky.
Night of the twenty-seventh: clouds crossed the sky.
The twenty-seventh: [lacuna]
[The night of the twenty-eighth?; lacuna] stood to the east.
The twenty-ninth: The king died. Clouds [were in the sky].[2]
Note 1:
This observation can be dated on 26 May 323 BCE.
Note 2: The twenty-ninth of Ajaru is the period between the evening of 10 June nd the evening of 11 June 323 BCE.
We can, however, be more precise. There are two kinds of entries in theAstronomical diary: some are introduced with words like 'Night of the twenty-seventh', others with 'The twenty-seventh'. In the first case, the entry starts with observations made in the night (and may or may not continue with the observations made during the day), in the second case, we find only observations made during the day. Since the entry of 29 Ajaru is one of the second type, we can be certain that Alexander died on 11 June, between morning and evening.
It is possible to be even more precise. According to the Life of Alexanderby the Greek author Plutarch of Chaeronea (section 76.9), the MacedonianRoyal Diaries reported Alexander's death pros deil�n. Although deil� is sometimes translated as 'evening', it is in fact an indication of the ninth and tenth hours of the day - that is, in the week of the summer solstice, between three and six o' clock.
There is one other possibility. That is that Alexander died on 10 June before six o' clock, and that the astronomer heard the news after dawn on 11 June. In view of the fact that the man had to stay awake all night, and was working in the religious center of the city, where prayers for the dead king had to be said, the author of this web-article supposes that this is less likely, although it can not be excluded completely.
- Плутарх, Александр Великий 76-77:
LXXVI. В "ДНЕВНИКАХ" о болезни Александра сказано следующее. На
восемнадцатый день месяца десия он почувствовал в бане сильнейший озноб и
заснул там. На следующее утро он помылся, пошел в спальню и провел день,
играя с Медием в кости. Вечером он принял ванну, принес богам жертвы и поел,
а ночью его сильно лихорадило. На двадцатый день он принял ванну, совершил
обычное жертвоприношение и, лежа в бане, беседовал с Неархом, который
рассказывал ему о своем плавании по Великому морю. Двадцать первый день он
провел таким же образом, но жар усилился, а ночью он почувствовал себя очень
плохо и весь следующий день его лихорадило. Перенесенный в большую купальню,
он беседовал там с военачальниками о назначении достойных людей на
освободившиеся должности в войске. На двадцать четвертый день у Александра
был сильный приступ лихорадки. Его пришлось отнести к жертвеннику, чтобы он
мог совершить жертвоприношение. Высшим военачальникам он приказал остаться
во дворце, а таксиархам и пентакосиархам - провести ночь поблизости. На
двадцать пятый день, перенесенный в другую часть дворца, он немного поспал,
но лихорадка не унималась. Когда к нему пришли военачальники, он не мог
произнести ни слова, то же повторилось и на двадцать шестой день. Македоняне
заподозрили, что царь уже мертв, с криком и угрозами они потребовали у
гетеров, чтобы их пропустили во дворец. Наконец они добились своего: двери
дворца были открыты, и македоняне в одних хитонах по одному прошли мимо ложа
царя. В этот же день Питон и Селевк были посланы в храм Сераписа, чтобы
спросить у бога, не надо ли перенести Александра в его храм. Бог велел
оставить Александра на месте. На двадцать восьмой день к вечеру Александр
скончался. (LXXVII). Все это почти слово в слово можно прочесть в
"Дневниках".
Александр скончался в 114 олимпиаду при Гегесии, архонте афинском. Жил он 32 года и 8 месяцев, как говорит Аристобул; царствовал же 12 лет и 8 месяцев.
Надо сказать, что извещение Аристобула Македонянина не должно соответствовать правде: Александр родился 6 Лоона (Плутарх, Александр 5), а скончался в ночь с 28 на 29 дайсиона (по вавилонскому календарю - 29 числа месяца аджару). То есть родился он около 17-18 июля 356 г. до н. э., а умер 10-11 июня 323 г. до н. э.
- Юстин, История Филиппа 12.16.1:
Гл. 16. (1) Скончался Александр тридцати трех лет и одного месяца от роду. Это был человек, стоявший выше человеческой природы благодаря могуществу своего духа.
Как сказано уже выше, это тоже неверно: Александр прожил примерно 32 года и 11 месяцев.
Вавилон был переполнен прибывавшими войсками (как греческими, так и азиатскими) и людьми сооружавшими речной флот и служившими на нём. В этот момент неформальным главой государства стал Пердикка, сын Оронта, уроженец Пеллы, родственник царя. Потому что Пердикка, пусть и неофициально, сменил Гефестиона (умершего более года ранее Александра Великого в Экбатанах) в должности хилиарха. Как глава государства, Пердикка в этой экстренной ситуации немедленно созвал совет гетайров, чтобы решить вопрос о преемстве царской власти.
Пердикка предложил, чтобы военачальники подождали пока Роксана разрешится от родов, и если это будет мальчик, то он должен был преемствовать своему умершему отцу. Пердикка планировал через это стать регентом при малолетнем царе на много лет. Аристонус поддержал план Пердикки, но другие офицеры были против, потому что не хотели, чтобы царём становился полуварвар, каким был ребёнок персидской княжны. Также часть высших офицеров противилась плану Пердикки из-за собственных амбиций. Так, согласно Юстину и Квинту Курцию Руфу, хотя иные выдвигали кандидатуру умственно больного неединоутробного брата Александра, Арридея, Птолемей, сын Лага, сказал, что царём должно быть не по происхождению, а по способностям. Также было бы неверно, если бы один имел титул царя, а другой правил вместо него. Поэтому Птолемей предлагал управление страной передать совету ближайших друзей умершего царя, каждый из которых должен был взять под своё управление некоторые сатрапии, и совет должен был собираться при каждой экстренной ситуации, принимая решения большинством голосов.
Открытого столкновения противоборствующих избежали только благодаря компромиссному решению, предложенному Пейтоном. Пердикка и Леоннат получали вание опекунов ребёнка, которого родит Роксана, а Антипатр и Кратер объявлялись стратегами Европы. Этому решению принесли присягу члены совета гетайров, но оно не имело никакого законодательного действия, т. к., согласно македонскому закону, царя должна была объявить вся армия македонян, а в данном случае - та армия, которая уже находилась в Вавилоне. Но войско, подталкиваемое своими вождями, отказалось признать решение совета гетайров, и согласиться принять царём вероятного сына персиянки. Вместо этого царём был объявлен Арридей.
у которое там отнесено ко времени после падения
