←  История древнего мира

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Александр Македонский и евреи

Фотография andy4675 andy4675 10.07 2014

Иосиф Флавий, Иудейские Древности 11.8.1-6:

1. Около этого времени умер от руки коварного сына Кераста Павсания, происходившего из рода ореста, македонский царь Филипп в городе Эги[41]. Тогда сын последнего, Александр, вступил на престол и, перейдя через Геллеспонт, разбил полководцев Дария при Гранике; затем он двинулся на Лидию и на Ионию, подчинил их себе и, сделав набег на Карию, ворвался в пределы Памфилии, как о том рассказано в других сочинениях[42].

2. Тем временем старейшины иерусалимские, раздраженные тем, что к первосвященству имеет отношение женатый на иностранке брат Иаддуя, восстали против него (т. е. против Манассии). Дело в том, что они боялись, как бы этот брак не стал удобным предлогом для всех, кто надумал бы преступить законоположение о смешанных браках, и как бы этот случай не положил начало слишком близкому общению с иноплеменниками, тем более, что они располагали живым примером: смешанные браки с иностранками были некогда причиною их плена и различных других бедствий. Поэтому они предложили Манассии либо развестись с женою, либо не прикасаться к жертвеннику вовсе. Когда же и первосвященник сочувственно отнесся к требованию народа и запретил брату своему доступ к алтарю, Манассия отправился к своему тестю Санаваллету и заявил ему, что хотя он и любит его дочь Никасо, но он, благодаря ей, не желает лишаться священнического сана, который являлся верховным в глазах его народа и составлял постоянное достояние его рода. Однако Санаваллет не только не хотел лишать его священства, но даже обещал доставить ему сан и могущество первосвященника и сделать его верховным правителем всей области, которая была в его распоряжении, лишь бы Манассия не прекращал своего сожительства с его дочерью. Он заявил зятю, что построит для него на высочайшей из всех самарянских гор, именно на возвышенности Гаризим, такой же храм, какой имеется в Иерусалиме, и обещал сделать это с особого разрешения царя Дария.


Уповая на эти обещания и возгордившись вследствие их, Манассия, в надежде получить от Дария первосвященство, остался при Санаваллете, который был тогда уже довольно пожилых лет. А так как подобные браки были заключены у значительного числа священников и [прочих] израильтян, то этот случай вверг иерусалимцев в немалое смущение, потому что все эти лица перешли к Манассии, тем более, что Санаваллет предоставил им денег и земли для обработки и наделил их участками для поселения, всяческим образом оказывая поддержку своему зятю.

3. Узнав около этого времени, что Александр переправился через Геллеспонт, что он разбил его сатрапов в битве при Гранике и что он наступает все ближе и ближе, Дарий решил выступить навстречу македонянам и предупредить вторжение их и разгром всей Азии и [с этой целью] стал собирать конную и пешую рать. Поэтому он перешел через реку Евфрат и, перевалив через киликийские[43] горы Тавра, стал ожидать врагов при киликийском городе Иссе, чтобы тут вступить с ними в бой[44]. Санаваллет был очень доволен прибытием Дария и обещал Манассии немедленное исполнение всего сказанного, лишь только Дарий победит врагов и вернется обратно. Дело в том, что Санаваллет, подобно всем прочим жителям Азии, был того убеждения, что македоняне не решатся вступить в борьбу с персами вследствие многочисленности последних. Однако это ожидание не оправдалось, ибо, сразившись с македонянами, царь потерпел поражение, потерял большую часть своего войска и бежал в Персию, оставив в плену у македонян свою мать, жену и детей[45].

Затем Александр двинулся в Сирию, овладел Дамаском[46] и, взяв Сидон, принялся за осаду Тира[47]. Отсюда он отправил к первосвященнику иудейскому письмо с просьбою прислать ему подкрепление и продовольствие для войска и предложением снискать себе дружбу македонян тем, что станет платить ему (Александру) все те суммы, которые раньше получал от него Дарий. При этом царь македонский особенно подчеркнул то обстоятельство, что он не изменит своих требований (и будет настаивать на них). Когда же первосвященник ответил лицам, принесшим послание Александра, что он присягнул Дарию не поднимать против последнего оружия, и еще раз подтвердил, что он не нарушит своего обещания, пока будет жив Дарий, Александр страшно разгневался и, так как ему не казалось удобным оставлять теперь Тир, который все еще не хотел сдаваться, грозно заявил, что он по взятии Тира пойдет войною на иудейского первосвященника и в его лице покажет всем, кому они должны оставаться верны относительно своих клятв. Затем он еще настойчивее повел осаду города и взял [наконец] Тир[48]. Потом, распорядившись делами этого города, он направился к Газе и осадил ее с начальником ее гарнизона, Вавимисом[49].

4. Считая этот момент удобным для своих коварных замыслов, Санаваллет отпал от Дария и с восемью тысячами подчиненных прибыл к Александру. Последнего он застал как раз при начале осады Тира и заявил ему, что передаст ему приведенных воинов как представителей подчиненной ему провинции, причем заметил, что скорее готов признать над собою власть македонского царя, чем Дария. Александр охотно принял его, и вследствие этого Санаваллет уже смело повел с ним речь о своих планах и рассказал ему, что у него есть зять Манассия, брат иудейского первосвященника Иаддуя, и что многие из соотечественников этого его зятя готовы теперь приступить к постройке своего храма в подчиненной ему (Санаваллету) области. Попутно было указано, что это обстоятельство, т. е. распадение иудеев на два лагеря, может быть полезно и царю македонскому: таким образом, если даже это племя вздумает в полном между собою согласии и общими усилиями предпринять отпадение, то это не представит царям затруднения, как это однажды уже было сделано им по отношению к ассирийским правителям. Получив соответственное разрешение Александра, Санаваллет с крайним усердием приступил к построению храма и сделал верховным священником Манассию в полной уверенности, что это будет для потомства его дочери наилучшею наградою. Между тем по прошествии семи месяцев осады Тира и двух месяцев осады Газы Санаваллет умер, Александр же, взяв Газу[50], поспешил по направлению к Иерусалиму[51]. Когда известие об этом дошло до первосвященника Иаддуя, он совершенно растерялся от страха, не зная, как встретить ему македонян, ввиду того, что царь гневался на прежнее его неповиновение. Вследствие этого первосвященник поручил народу молиться и, принеся вместе с народом жертву Предвечному, стал умолять Господа защитить иудеев и оградить их от надвигающейся опасности. И вот, когда Иаддуй после жертвоприношения прилег отдохнуть, Предвечный явился ему во сне и повелел ему не робеть, а украсить ворота города венками, открыть эти ворота, всем облачиться в белые одежды, ему же и прочим священникам встретить царя в установленных ризах и не бояться при этом ничего, так как Господь Бог заботится о них. Восстав от сна, первосвященник был очень рад и, объявив всем о полученном предвещании и поступив сообразно полученному им во сне повелению, стал готовиться к прибытию царя.

5. Когда он узнал, что царь недалеко от города, он пошел ему навстречу к местности, носящей название Сафа, вместе со своими священниками и толпою горожан, чтобы сделать встречу царя как можно торжественнее и отличною от встреч, оказанных царю другими народами; имя Сафа в переводе значит "вышка", ибо оттуда возможно обозреть весь Иерусалим и тамошний храм.

Между тем финикийцы и следовавшие [за Александром] хуфейцы полагали, что наверное гнев царя падет на иудеев и он решит предать город разграблению, а первосвященника со всею семьею гибели. Однако на деле вышло совсем не то: Александр еще издали заметил толпу в белых одеждах и во главе ее священников в одеяниях из виссона, первосвященника же в гиацинтового цвета и золотом затканной ризе с чалмою на голове и золотой на ней дощечкой, где было выгравировано имя Господне, и потому один выступил вперед, преклонился пред именем Божиим и первый приветствовал первосвященника. Когда же иудеи единогласно громко приветствовали Александра и обступили его, цари сирийские и все прочие были поражены поведением его и подумали, не лишился ли царь рассудка. Тогда Парменион[52] подошел к царю и на вопрос, почему он теперь преклоняется перед первосвященником иудейским, когда обыкновенно все преклоняются пред Александром, получил следующий ответ: "Я поклонился не человеку этому, но тому Богу, в качестве первосвященника которого он занимает столь почетную должность. Этого [старца] мне уже раз привелось видеть в таком убранстве во сне в македонском городе Дии, и, когда я обдумывал про себя, как овладеть мне Азией, именно он посоветовал мне не медлить, но смело переправляться [через Геллеспонт]. При этом он обещал мне лично быть руководителем моего похода и предоставить мне власть над персами. С тех пор мне никогда не приходилось видеть никого в таком облачении. Ныне же, увидав этого человека, я вспомнил свое ночное видение и связанное с ним предвещание и потому уверен, что я по Божьему велению предпринял свой поход, что сумею победить Дария и сокрушить могущество персов и что все мои предприятия увенчаются успехом".

Сказав это Пармениону и взяв первосвященника за правую руку, царь в сопутствии священников пошел к городу. Тут он вошел в храм, принес, по указанию первосвященника, жертву Предвечному и оказал при этом первосвященнику и прочим иереям полное почтение. Когда же ему была показана книга Даниила, где сказано, что один из греков сокрушит власть персов[53], Александр был вполне уверен, что это предсказание касается его самого. В великой радости отпустил он народ по домам, а на следующий день вновь собрал его и предложил требовать каких угодно даров. Когда же первосвященник испросил разрешения сохранить им старые свои законы и освобождения на седьмой год от платежа податей, царь охотно согласился на это. Равным образом в ответ на просьбу разрешить также вавилонским и мидийским иудеям пользоваться прежними законами он охотно обещал им исполнить все их просьбы. Когда же он сам обратился к народу с предложением принять в ряды своих войск всех, кто того захочет, причем им будет предоставлено право не изменять своих древних обычаев, но жить, не нарушая их, многим очень понравилось это, и они согласились участвовать в его походах.

6. Устроив таким образом дела свои в Иерусалиме, Александр двинулся дальше к другим городам и всюду, куда бы он ни являлся, ему оказывали радушный прием. Тогда самаряне, главный город которых был в то время Сихем, лежащий у подножия горы Гаризим и построенный отщепенцами иудейского народа, видя, как Александр отличает иудеев, решили также и себя выдать за иудеев. Как мы выше уже имели случай показать, самаряне имеют такую привычку: когда иудеев постигает бедствие, тогда они отказываются от родства с ними и говорят в таком случае правду; когда же иудеев постигает удача, они тотчас готовы примкнуть к ним, опираясь якобы на свое право и выводя свое происхождение от потомков Иосифа, Ефраима и Манассии. Таким-то образом они и теперь вышли с блеском и выражением полнейшей преданности навстречу царю, почти вплоть до Иерусалима. Когда же Александр похвалил их за это, сихемиты пришли к нему со всеми воинами, которых послал ему некогда Санаваллет, и просили его посетить также их город и почтить своим приходом и их храм. Царь обещал исполнить их желание на обратном пути. Когда же они стали просить его избавить и их от платежа повинности каждый седьмой год (ибо у них тогда не производится посева), царь спросил, кто они такие, что обращаются к нему с подобными просьбами. Когда же те ответили, что они евреи и что жители Сихема известны также под именем сидонян, царь еще раз спросил их - иудеи ли они. Получив отрицательный ответ, он сказал: "однако эту привилегию я даровал иудеям; поэтому я, по возвращении своем и получении более точных о вас сведений, сделаю нужные в этом деле распоряжения".

Простившись таким образом с сихемцами, он повелел солдатам Санаваллета идти вместе с ним походом на Египет, где он намеревался предоставить им земельные наделы, что он вскоре и сделал в Фиваиде, велев им охранять границы страны.

 

http://www.vehi.net/...evnosti/11.html

Ответить

Фотография RedFox RedFox 10.07 2014

Великолепный приём пиара собственной культуры, своего Бога и, наверное, один из самых древних. Исполнено просто, откровенно, что называется: "побольше цинизма - людям это нравится" (О.И. Бендер бей):

"Я поклонился не человеку этому, но тому Богу, в качестве первосвященника которого он занимает столь почетную должность. Этого [старца] мне уже раз привелось видеть в таком убранстве во сне в македонском городе Дии, и, когда я обдумывал про себя, как овладеть мне Азией, именно он посоветовал мне не медлить, но смело переправляться [через Геллеспонт]. При этом он обещал мне лично быть руководителем моего похода и предоставить мне власть над персами. С тех пор мне никогда не приходилось видеть никого в таком облачении. Ныне же, увидав этого человека, я вспомнил свое ночное видение и связанное с ним предвещание и потому уверен, что я по Божьему велению предпринял свой поход, что сумею победить Дария и сокрушить могущество персов и что все мои предприятия увенчаются успехом".

Чтоб такую фразу, со столькими междометиями и в такой степени сложноподчиннной буквально запомнить и передать наизусть. Это наврядли. Скорее - сочинено автором по случаю, для назидания потомкам. Заодно для исправления истории слегка в свою пользу. :)

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 11.07 2014

Великолепный приём пиара собственной культуры, своего Бога и, наверное, один из самых древних. Исполнено просто, откровенно, что называется: "побольше цинизма - людям это нравится" (О.И. Бендер бей):

Чтоб такую фразу, со столькими междометиями и в такой степени сложноподчиннной буквально запомнить и передать наизусть. Это наврядли. Скорее - сочинено автором по случаю, для назидания потомкам. Заодно для исправления истории слегка в свою пользу. :)

Не исключаю такой идеи. Не исключаю и обратного. В любом случае, рассказ любопытный (и он явно не по памяти, а из какого-то источника - Иосиф Флавий широко ими пользовался). Считается, что он отражает не столько реальную историю, сколько еврейскую традицию о дружелюбности завоевателя (действительно: ни один источник не говорит о его войне с евреями ни по пути в Египет, когда он разбил сперва Тир, а затем и Газу, по обе стороны от иудеев, ни по пути из Египта к Гавгамелам). Не имея источника, говорящего обратное, не могу не считаться с данными Флавия.

Ответить

Фотография RedFox RedFox 11.07 2014

Конечно, факт остаётся фактом - прошёл и не тронул. А вот насчёт цветистых фраз и двух снов (во тема: Иосиф Флавий как предтеча Зигмунда нашего Фройда!), используемых во фрагменте источника по такому узкому поводу, как прошествмие Искандера Двурогого - это намекает... Да и в контекст преемственности методов идеологов современных и его, первого, Иосифа Флавия, - имхо налицо.

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 12.07 2014

Считается, что Флавий, как всегда, основывается на неких источниках. В данном случае - откровенно еврейских (и про-еврейских). Которые представили Александра признающим еврейского Бога (что могло иметь место, но с оговорками: 1. Александр вообще был религиозно толерантен; 2. в другой своей работе Иосиф Флавий сообщает, что Аристотель, учитель Александра, считал что весь народ евреев, проживающих в Иерусалиме, целиком состоит из философов-мудрецов). Пророчества Даниила из ВЗ напоминать тут не стоит, наверное...

Ответить

Фотография Стефан Стефан 14.08 2016

Палестина была известна грекам задолго до того, как там появился Александр во главе войска греков и македонян. Раскопки, производившиеся в течение последних тридцати лет в различных местах страны и Трансиордании, показали, что греческое влияние начало проникать туда уже в VII в. до н. э., а в V–IV столетиях оно стало весьма значительным. Греческая торговля охватывала весь Ближний Восток, и при этом торговые пути между Грецией и Южной Аравией (источником торговли пряностями и благовониями) проходили через южные районы Палестины. В связи с этим не удивительно, что следы греческого присутствия находят даже в Эйлате4. Демосфен свидетельствует о поселении греческих торговцев из Афин в Акко в середине IV в. (Demosth, LII, 20; см. также: Isaios, IV, 7), а обломки греческой керамики, иногда раскрашенные в греческом стиле, в большом количестве найдены вблизи Иерусалима5. Афинские монеты с изображением на них совы имели широкое хождение в стране, и местные правители даже начали чеканить монеты по {60} афинскому образцу6. Различные греческие мифы также были известны в Палестине, и еще в середине IV в. до н. э. город Яффа упоминается в греческой литературе в связи с хорошо известной греческой легендой о Персее и Андромеде (GGM, I, 79: Scylax, 104). Иными словами, греки были известны обитателям Палестины, особенно тем, кто обитал на морском берегу, но при этом все же нельзя говорить о взаимном влиянии этих народов друг на друга, поскольку их краткие встречи не вели к культурному слиянию. Новый период начался летом 332 г. до н. э., когда Александр Великий вступил на территорию Палестины на пути из Тира в Египет.

 

Греческие и римские авторы, писавшие о жизни и деяниях Александра – Арриан, Диодор, Плутарх и Курций, – хранят почти полное молчание о кратком периоде пребывания Александра в Палестине. Они упоминают только город Газу, гарнизоном которой командовал персидский военачальник и которая сопротивлялась Александру на протяжении двух месяцев (Diod., XVII, 48, 7; Arr. Anab., II, 26–7; Curt., IV, 6, 7 sqq.). Это молчание отражает историческую реальность. Александр не задерживался в Палестине, а направился в Египет сразу после взятия Газы (Arr. Anab., III, 1, 1). По возвращении из Египта он, не останавливаясь в стране, двинулся прямо из Египта в Тир и оттуда в Северную Сирию и Месопотамию. Сама Палестина не вызывала у него особого интереса. Он считал важным только одно – страна должна оставаться под его контролем. Исходя из этого, он разместил македонский гарнизон в Газе и, возможно, ввел гарнизоны в другие приморские города. Завоевание собственно страны было выполнено кем-то из его военачальников, вероятно Парменионом, направленным в Сирию после битве при Иссе и подчинившим македонянам Дамаск (Arr. Anab., II, 11, 10). Между народом Палестины и Александром не возникло сколько-нибудь близких отношений и сомнительно даже то, что царь запомнил название страны. Но ни страна, ни евреи, проживавшие {61} в ней, не могли воздержаться от того, чтобы не дать места в своем воображении поэтической фигуре героя-царя, посетившего их города. Созданную историей пустоту заполнила легенда, и эту легенду следует тщательно исследовать, чтобы определить, лежит или нет в ее основе какое-нибудь историческое событие7.

 

У Иосифа Флавия имеется подробный рассказ о визите Александра в Иерусалим (Ant. Jud., XI, 304 sqq.). Он начинается с описания ссоры между евреями и самаритянами. Менаше, брат первосвященника Иаддуа, женился на дочери Санаваллата, сатрапа Самарии, что возбудило большое негодование у народа Иерусалима. Всеобщим требованием стало, чтобы Менаше или развелся со своей женой-иностранкой, или отказался от священства. Иаддуа поддержал это требование и запретил своему брату приближаться к алтарю. Менаше обратился за помощью к своему тестю Санаваллату, обещавшему зятю не только первосвященство, но также власть над Самарией после своей смерти и взявшему на себя получение разрешения от Дария построить особый храм на горе Гаризим в Самарии. Обещание Санаваллата произвело большое впечатление в Иерусалиме и стало причиной замешательства среди священников.

 

Тем временем Дарий был побежден Александром в битве при Иссе. Санаваллат сразу же перешел на сторону победителя и предоставил находившемуся у Тира Александру 8 тыс. воинов. Александр милостиво принял Санаваллата и разрешил ему построить храм в Самарии. После этого Санаваллат возвратился в свою страну и построил храм, но вскоре, еще перед взятием Газы {62} Александром, умер. Так что первая встреча Александра с самаритянами прошла вполне мирно. С евреями дело обстояло по-другому. Во время осады Газы Александр послал им письмо, требуя от первосвященника посылки вспомогательных войск и зерна для своего войска. Однако Иаддуа не отказался от своей клятвы верности Дарию и не согласился удовлетворить требования Александра. Исполненный яростью, царь в ответ на эту дерзость решил строго наказать евреев и после захвата Тира и Газы подступил к Иерусалиму. В городе царили страх и замешательство. Люди собирались в храме, чтобы молить Бога о спасении от гнева царя. В ответ на молитвы Бог явился во сне Иаддуа и ободрил его, сказав, что бедствие минует евреев, но городские ворота должны быть открыты, всем горожанам надо выйти навстречу царю – простым жителям в белых праздничных одеждах, а священникам – в своих священнических одеяниях. Все это было выполнено. На горе Скопус они встретили Александра. Царь, увидев издали евреев, поспешил первым навстречу первосвященнику и упал ниц перед Несказанным именем, написанным на головном уборе последнего. Когда Парменион спросил царя, почему он распростерся перед этим священником, в то время как все смертные простираются перед ним самим, Александр ответил: «Этот человек, облаченный в такие одежды, предстал предо мною во сне, когда я был в Македонии. И я знаю, что его Бог даст мне победу над моими врагами». С этими словами Александр, сопровождаемый первосвященником, вступил в Иерусалим и принес жертву в Храме Бога Израиля. Священники показали ему Книгу Даниила, в которой было написано, что придет греческий царь и разрушит персидское царство, и Александр слушал слова пророчества с радостью. Затем царь предоставил евреям право жить в соответствии со своими законами и обычаями, а также освободил их от налогов в седьмой год. Евреи просили его разрешить и евреям Вавилонии и Мидии жить в соответствии со своими собственными законами, на что Александр охотно согласился.

 

Слух о благосклонном отношении македонского царя к евреям дошел до самаритян, и, когда Александр покинул Иерусалим, они встретили его и попросили причислить их к евреям. «Потому что таков, – замечает Иосиф, – был обычай самаритян: в бедствии они старались устраниться от евреев, а когда участь последних была хорошей, они вспоминали о своем происхождении от {63} Иосифа, Менаше и Эфраима». Самаритяне просили Александра посетить их святыню в Самарии, и он обещал выполнить их просьбу после окончания войны. Затем самаритяне стали просить его освободить и их от налогов в седьмой год. Александр спросил, кто они, и получил ответ, что они евреи, именуемые «сидоняне из Сихема». Александр снова спросил их: евреи ли они, и на этот вопрос самаритяне вынуждены были ответить отрицательно. Тогда Александр сказал им: «Эта привилегия была дана мной евреям. После войны я внимательно рассмотрю ваши жалобы и посмотрю, что надо сделать». В разочаровании самаритяне ушли, царь продолжил свой путь, а вспомогательный отряд самаритянских воинов, предоставленный ему Санаваллатом, отправился в поход вместе с его армией.

 

Попытаемся проанализировать эту историю. Ясно, что здесь мы имеем два различных рассказа, соединенных вместе Иосифом: первый – о споре между евреями и самаритянами и сооружении храма в Самарии; второй – о посещении Александром Иерусалима и о его негативном отношении к самаритянам. За первым отчетливо видны исторические события: строительство храма в Самарии является историческим фактом; и Санаваллат, сатрап Самарии, известен нам из книги Неемии, при этом его имя упоминается и в папирусах из Элефантины8. Случай с еврейским {64} священником, женатым на дочери Санаваллата, также правдоподобен (Неемия 13:28).

 

Вместе с тем рассказ теряет половину своей исторической ценности вследствие содержащейся в нем хронологической ошибки, поскольку Санаваллат жил в период Неемии, т. е. во второй половине V столетия до н. э., а не во времена Александра Великого. Современные историки сделали много попыток для того, чтобы спасти хронологию Иосифа, но их старания не были особенно успешными9. Следует полагать, что сюжет о встрече {65} Санаваллата с Александром возник в Самарии, хотя Иосиф использует его еврейскую версию10. Иосиф присоединил ее ко второй {66} части рассказа, которая у него была, и такая комбинация имела два любопытных результата. Во-первых, это внезапная смерть Санаваллата, совершенно неоправданная ходом событий, и во-вторых, удивительная скорость, с которой был построен самаритянский храм. Санаваллат был центральной фигурой первого сказания, но он не упомянут во втором. Поэтому Иосиф должен был переместить указание на его смерть в середину изложения, чтобы объяснить своим читателям, почему он не упоминается в конце рассказа. В первой истории Санаваллат получает от Александра разрешение построить святилище, тогда как во второй оно давно уже стоит и самаритяне предлагают Александру посетить его. Когда оба рассказа были соединены, получилось, что храм был построен в течение нескольких месяцев.

 

Противоречие между двумя рассказами также выступает в описании встречи Александра с самаритянами в конце сообщения Иосифа. Александр спрашивает самаритян, кто они, как если бы он видел их в первый раз, хотя из сообщения известно, он уже встретил Санаваллата, приведшего ему самаритянские вспомогательные войска во время пребывания царя у Тира. Эти противоречия показывают, что старания Иосифа соединить два рассказа в один оказались безуспешными и что он довольствовался изложением их одного за другим, изменив только одну или две характерные черты в желании сделать рассказ проще для понимания, однако в результате только его усложнил.

 

Как признают все ученые, эта история полна легендарных черт. Изображаемый автором образ Александра соответствует не Александру, царю Македонии, каким он был в 332 г. до н. э., когда вступил на территорию Палестины, но Александру, властителю Персии, каким он стал после победы над Дарием в Центральной Азии. Так, Парменион ссылается на обычай коленопреклонения перед Александром, однако этот обычай был {67} персидским и он еще не был принят при дворе Александра11. Иосиф также упоминает халдеев среди его свиты, но они проживали не в Палестине, а в Вавилонии, куда Александр в то время еще не дошел12. Вместе с тем просьба первосвященника о разрешении евреям Вавилонии и Мидии жить по своим законам и обычаям основывается на неверном представлении, что эти страны уже находятся под властью македонян. Иными словами, автор был явно невежествен в отношении хронологии кампании Александра и описывает царя как правителя мира в соответствии с принятой в его время традицией. Не имело места и длительное пребывание Александра в Палестине, якобы известное рассказчику. Иосиф указывает, что царь посетил Иерусалим после захвата Газы, однако мы знаем (Arr. Anab., III, 1, 1; Curt., IV, 2, 7), что Александр совершил переход из Газы до Пелусия в Египте за неделю и он, поэтому, не мог за столь короткое время побывать Иерусалима.

 

Еще одной хронологической ошибкой, показывающей историческую недостоверность рассказа, является чтение евреями Александру Книги Даниила. Действительно, в то время она еще не существовала, поскольку была написана через 150 лет после того или несколько позднее. Если мы примем во внимание и такие абсолютно легендарные моменты, как, например, сны Иаддуа и Александра13, то нетрудно будет признать, что рассказ Иосифа не может рассматриваться как серьезный исторический источник. {68} Посещение Александром Иерусалима не является историческим эпизодом, о котором греки «забыли» рассказать и который «случайно» сохранился у Иосифа. Это исторический миф, сочиненный для того, чтобы изобразить встречу царя с евреями и восхвалить обе стороны. И этот миф, конечно, является предметом исследования не историка, а литературоведа14.

 

Различные истории про Александра дошли до нас также и в талмудической литературе, причем большинство из них анекдоты, не имеющие никакой исторической ценности. Так, согласно этим историям, египтяне и евреи появляются перед Александром для спора по вопросам, связанным с Исходом; Александр достигает гор Мрака и вступает в город, населенный только женщинами; он обменивается софизмами со старцами Юга и даже летает на орлиных крыльях15. Эти легенды похожи на другие, сочиненные {69} об Александре народами Востока и Запада в Средние века и они все восходят к александрийской литературе эллинистического периода16. Здесь не место исследовать данные сюжеты, но все же будет целесообразно рассмотреть одну из этих легенд, в некоторых отношениях похожую на рассказ Иосифа.

 

Это сказание приводится здесь так, как оно изложено в «Схолии», или комментарии к Мегиллат Та’анит: 21-е число месяца (Кислев) – день на горе Гаризим, когда скорбь запрещена. В этот день самаритяне просили храм у Александра Македонского и сказали ему: «Продай нам пять кур земли на горе Мория». Он согласился. Когда они пришли, то жители Иерусалима вышли и прогнали их палками и сказали об этом Симону Праведнику. Он надел священническое облачение, и главные мужи Иерусалима с ним и тысяча членов совета оделись в белые облачения, а священнические неофиты производили шум, ударяя в священные сосуды. И когда они шли между холмами, то они увидели факелы света. Царь сказал: «Что это?» Ему сообщили: «Это евреи, восставшие против тебя». Светило солнце, когда они (евреи) пришли в Антипатрис. Они подошли к первой страже. Стража сказала им: «Кто вы?» Они сказали: «Мы народ Иерусалима и пришли пригласить царя». Когда Александр Македонский увидел Симона Праведника, он сошел с колесницы и преклонил перед ним колени. Приближенные царя сказали ему: «Ты знаешь этого человека? Он только смертный». Царь сказал: «Я видел образ этого человека, когда шел на войну и завоевывать». Он (Александр) сказал: «Что ты ищешь?» Он (Симон) ответил: «Неевреи ввели тебя в заблуждение, и ты дал им дом, в котором мы молились за твое царство». Он (Александр) спросил: «Кто те, кто обманул меня?» Он (Симон) ответил: «Самаритяне, которые стояли перед тобой». Он (Александр) сказал: «Я передаю их вам». Евреи прокололи им пятки, привязали самаритян к хвостам {70} своих лошадей и поволокли по колючкам и чертополоху до горы Гаризим. Евреи вспахали и засеяли ее конскими бобами, как (самаритяне) думали сделать с Храмом. И этот день они (евреи) превратили в праздник17.

 

Эта талмудическая история очень похожа на историю Иосифа Флавия. Только имя первосвященника Иаддуа здесь заменено на имя Симона Праведника, а все действие переведено из Иерусалима в Антипатрис. Упоминание Симона Праведника дает возможность некоторым ученым усмотреть во встрече этого первосвященника с сирийским царем Антиохом III подлинное историческое событие, под влиянием которого народное предание описывает встречу между Александром и Иаддуа18. Однако следует полагать, что воображение Иосифа не было, скорее всего, столь бедным, чтобы нуждаться в помощи каких-то особых событий для изображения встречи между Александром и первосвященником. Что же касается деталей, то Антиох III был не более Александра склонен преклонять колени перед еврейским первосвященником19.

 

Политические переговоры между Симоном Праведником и Антиохом, насколько мы знаем, не имели отношения к самаритянскому вопросу, тогда как талмудическая история {71} подчеркивает исключительно это: спор между евреями и самаритянами («кутим» в Талмуде) здесь заканчивается разрушением храма на горе Гаризим, т. е. событиями, которые имели место в период правления Иоанна Гиркана, когда город Самария был захвачен евреями и полностью разрушен. Поэтому талмудическую историю можно полагать историческим источником не более, чем и рассказ Иосифа, и мы должны также согласиться с тем, что и данный рассказ – предмет исследования скорее для литературоведа, нежели историка.

 

Тем не менее даже в легендах есть некоторые отдельные моменты, привлекающие внимание историка-исследователя. Один из них встречается и в истории Александра. Это – его отношения с самаритянами, на чем полезно остановиться подробнее.

 

Негативное отношение Александра к самаритянам отражено как у Иосифа, так и в Талмуде (несмотря на первую мирную встречу Александра с Санаваллатом). У нас имеется другой источник, связывающий Александра и самаритян с неблагоприятным для последних содержанием. Речь идет о отрывке из греческого писателя Гекатея, процитированном Иосифом (Contr. Ap., II, 43). «Александр, – пишет Иосиф, – уважал наш народ, и об этом говорит Гекатей в своей книге о евреях. Он рассказывает, что Александр дал евреям землю Самарии, освободив ее от налогов, в обмен на дружбу и верность ему, которые они проявили». Здесь мы также видим враждебное отношение Александра к самаритянам. Однако, к нашему сожалению, мы не можем судить о степени достоверности этой информации20. Впрочем, явное подчеркивание такого антагонизма, повторенное в трех источниках, при том, что один из них (Гекатей) независим от других, заставляет признать наличие за литературными украшениями скрытого ядра исторической правды. Его можно определить, если мы сравним {72} вышеприведённые приведенные сообщения с краткой заметкой Курция (IV, 8, 9), в которой сообщается, что при возвращении из Египта через Палестину Александр узнал о восстании самаритян, в ходе которого самаритяне захватили правителя провинции Сирии и сожгли его заживо21. В ответ на это Александр устремился против самаритян и разгромил их. Согласно христианскому писателю Евсевию, он, кроме того, основал в городе (Самарии) македонскую колонию.

 

Здесь налицо исторический факт, послуживший основой для преданий о конфликте между Александром и самаритянами. Имеется также основание думать, что не сам Александр, а Пердикка наказал самаритян и поселил македонян в Самарии (см. ниже, гл. II), однако это не опровергает рассказ Курция о восстании самаритян и его подавлении. Можно предположить следующий ход событий: Александр был на пути из Египта в Тир, и когда пришла весть о самаритянском восстании, он немедленно послал Пердикку подавить его. Евреи, безусловно, были рады грядущему бедствию своих врагов и, возможно, даже оказали Пердикке существенную помощь. Мы не знаем о получении ими по этому случаю части территории Самарии, о чем сообщает Гекатей, тем не менее, очевидно, евреи оказались в весьма благоприятных условиях под властью македонских правителей и сохранили это в народной памяти, что и отразилось в легендах и фольклорных преданиях, связанных с именем Александра.

 

В талмудической истории в качестве места встречи Александра с евреями указан Антипатрис. Упоминание этого топонима свидетельствует о хронологической неточности, поскольку город был основан Иродом и не существовал в дни Александра. Тем не менее эллинистические города не возникали на пустом месте, и мы знаем наименование предшествующего соседнего с Антипатрисом поселения, которое существовало ранее – Кефар Саба22. Как и Антипатрис, оно расположено недалеко от побережья, и Александр, следуя вдоль берега на пути из Тира до Газы и обратно, проходил через Кефар Сабу. Исходя из этого, можно полагать, что талмудическая история сохранила важную местную традицию {73} об исторической встрече Александра с евреями. Однако та же самая книга Мегиллат Та’анит, сохранившая историю об Александре и евреях, также сообщает о приказе императора Калигулы поместить свое изображение в храме. В этой истории Антипатрис указывается как город на пути между Кесареей и Иерусалимом (Megillath Ta’anith, 22 Shevat (ed. H. Lichtenstein)23. Мы в состоянии сделать из этого вывод, что здесь был перекресток прибрежной дороги в направлении север – юг и пути, связывающего Иерусалим с Шефелой, так что упоминание города в предании является чистой условностью24.

 

Теперь мы можем оставить сказание и попытаться решить проблему встречи логически. Вероятно ли, что Александр дважды пересек Палестину без того, чтобы евреи не появились перед ним, «приветствуя царя», как это изображено в талмудическом предании? Появление перед новым властителем было не только их правом, но и обязанностью. В противном случае это было бы истолковано не только как отсутствие политического такта, но и сознательная оппозиция новому властителю. Нет сомнения, что все народы Палестины стали подданными Александра, как это произошло с царями Финикии и Кипра (Arr. Anab., II, 20, 1–3). Так почему же евреи были исключением? Мы не знаем, где и когда евреи предстали перед царем, но сама встреча представляется несомненным фактом.

 

Если это так, то мы можем предположить, что было предметом обсуждения при встрече. В случае, если она имела место после возвращения Александра из Египта, речь могла идти о еврейско-самаритянском споре, поскольку восстание самаритян создало политически благоприятную обстановку для жалоб евреев. Имелся, однако, другой, более общий принципиальный {74} вопрос, безусловно, затронутый при встрече, а именно вопрос о привилегии, дающей возможность евреям жить в соответствии с традициями своих предков. Персидские цари в свое время утвердили еврейскую автономию в определенных пределах, и положение требовало подтверждения этого со стороны македонских властей. Что такое подтверждение было, несомненно, дано, можно заключить из того факта, что первосвященник продолжал править, как и раньше, а евреи продолжали жить по Закону Моисея25.

 

Сохранилось несколько документов со времени Антиоха III и римского периода, в которых правители предоставляли евреям разрешение «жить по закону предков», и есть достаточно оснований полагать, что Александр Великий был первым эллинистическим правителем, сделавшим официальное заявление в таком роде. Искать в подобной политической декларации особую симпатию к евреям необходимости нет, поскольку таковым было его поведение везде, в отношении всех народов, и было бы удивительно, если бы он отказался действовать соответствующим образом только в отношении евреев26. Мы не можем сказать, выразил ли это Александр в форме торжественного заявления самому первосвященнику как представителю народа, или он действовал не столь официально, а посредством письма македонскому чиновнику, управляющему делами в Палестине. По крайней мере, последнее было обычным способом делать подобные объявления в следующих поколениях27. {75}

 

Греческие города, основанные в Палестине в эллинистический период, также обладали легендарными преданиями об Александре Великом. Так, например, три города в Трансиордании связывают свое возникновение с Александром. Эти предания, впрочем, не имеют никакой исторической ценности. Мы только что убедились, что даже визит Александра в Иерусалим не находит подтверждения в наших источниках. При этом еще меньше оснований говорить о посещении им Трансиордании, страны, лежащей дальше от пути его следования28. В свою очередь, надо помнить, что, как правило, каждый греческий город был готов похвастаться великим героем, бывшим якобы его основателем. По такому же принципу в восточных странах складывались различные сказки для доказательства того, что Александр посетил данные места и приказал основать тот или иной город. В действительности Александр основывал свои города (за исключением Александрии Египетской) только в последние годы жизни, когда он действовал в Центральной Азии29. В Палестине же он непосредственно столкнулся только с одним городом, а именно Газой, закрывшей свои ворота перед царем и захваченной им только после двухмесячной осады. Александр приказал отстроить и заново укрепить этот город и предоставил право поселиться там новым жителям. Таким образом, разрушенный город возродился и с течением времени стал большим и важным греческим центром30. {76}

 

 

4 Исследования Н. Глюка в южном Негеве выявили в Эйлате многочисленные обломки аттической керамики V–IV вв. до н. э. Город, очевидно, представлял собой транзитный пункт на пути торговли благовониями с Аравией. См.: Glueck N. Ostraca from Elath // BASOR. Vol. 80. Dec. 1940. P. 3 ff.; кроме того: Idem. Ostraca from Elath // BASOR. Vol. 82. Apr. 1941. P. 3 ff.; см. кроме того: Idem. The Other Side of the Jordan. New Haven, 1940. P. 112.

 

5 Cm.: Watzinger C. Die Denkmäler Palästinas. Bd. 2. Berlin, 1935. S. 5 ff.; Iliffe J. H. Nabatean Pottery from the Negeb // QDAP. Vol. 6. 1938. P. 61 ff.; Bothmer D. von. Greek Pottery from Tell en-Nasbeh // BASOR. Vol. 83. Oct. 1941. P. 25; Albright W. F. From the Stone Age to Christianity. Baltimore, 1940. P. 259. Обломки аттической керамики V в. до н. э. были найдены в ходе недавних раскопок, проведенных Департаментом древностей правительства Израиля, например в Тель эль-Касиле; см. археологические и другие исследования: Eretz Israel. (Heb.) Vol. 1. 1951. P. 68; IEJ. Vol. 1. 1951. P. 212, 249; Bull. Dept. Antiq. (Heb.). Vol. 3. 1951. P. 6 ff. {60}

 

6 Это хорошо известные монеты с изображением совы. Ср.: Narkiss M. Coins of Eretz Yisrael. (Heb.) Vol. 2. P. 85 ff.; Reifenberg A. Ancient Jewish Coins. P. 8 ff.; Hill G. Catalogue of the Greek Coins of Palestine. Oxford, 1914. LXXXIII. P. 176 ff.; Sellers O. R. The Citadel of Beth Zur. 1933. P. 69 ff.; Idem. QDAP. Vol. 2. 1933. P. 1 ff. {61}

 

7 Литература о посещении Александром Иерусалима и вообще Палестины обширна. См.: Klausner J. History of the Period of the Second Temple. P. 95 ff.; Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) // Tarbitz. Vol. 11. 1940. P. 271 ff.; Willrich H. Juden und Griechen vor der Makkabäischen Erhäbung. Göttingen, 1895. S. 1 ff.; Spak D. Der Bericht des Josephus über Alexander den Grossen. Königsberg, 1911; Büchler A. La relation de Josèphe concemant Alexandre le Grand // REJ. Vol. 36. 1898. P. 1–26; Abrahams I. Campaigns in Palestine from Alexander the Great. London, 1927. P. 7 ff.; Abel F.-M. La Syrie et la Palestine au temps de Ptolémée I-er Soter // RB. Vol. 44. 1935. P. 48 ff.; Маркус P. (Marcus R.) Комментарии к изданию Иосифа Флавия, опубликованного в серии Loeb Classical Library // Josephus with an English Translation in nine volumes. Vol. 6. P. 512 ff. {62}

 

8 Cowley A. (ed.) Aramaic Papyri of the 5th Century B. C. 1923. № 30, 1. 29; 31, 1. 28; см. об этих папирусах: Kraeling C. H. The Brooklin Museum Aramaic Papyri. New Haven, 1953. P. 104 ff. Иосиф совершенно ясно называет Санаваллата «сатрапом Самарии» (Ant. Jud., XI, 302), и это его звание подтверждено текстом папируса из Элефантины (30, 1. 29). Неемия данный факт не упоминает. Термин «сатрап» по отношению к таким чиновникам, как Санаваллат или Неемия, надо применять с осторожностью. Согласно Геродоту (III, 89), персидская империя была разделена на 20 сатрапий (сам Дарий I в своих надписях указывает разные числа – 21, 23, 29). Это были большие области. Однако в Книге Даниила (6:2) говорится о 120 «сатрапиях» (ahasjdrapiya), а в Книге Есфирь (1:1) о 127 «странах» (medinah). Это были малые административные единицы, но возглавляющие их лица тоже назывались «сатрапами», или «пашами», однако правителей этого рода вернее было бы называть «вице-сатрапами» или «помощниками» сатрапа. Ср.: Bengtson H. // Gnomon. Bd. 13. 1937. P. 122. Страны «Йахуд» и Самария представляли собой малые части большой сатрапии Евер-Нахара, {64} включавшей в себя все области между горами Тавр на севере, рекой Евфрат на востоке и египетской границей на юге. См. по вопросу о сатрапиях статью «Satrap», опубликованную в Realencyclopädie (RE, zweite Reihe, dritter Halbband, col. 82–188); Abel F.-M. Géographie de la Palestine. T. 2. Paris, 1938. P. 115 ff.

 

9 Шпак (Spak D. Der Bericht des Josephus über Alexander den Grossen. S. 2 ff.) пытался защитить хронологию Иосифа предположением, что имелись два Санаваллата, один во время Неемии, второй при Александре. Так же полагает и Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 290). Если дело обстояло таким образом, то мы должны были бы допустить также существование двух еврейских священников, женившихся на дочерях правителей Самарии; в таком случае один, сын Иоиады, во время Неемии должен был стать зятем первого Санаваллата (Неемия 13:28), второй, брат Иаддуа, при Александре должен был стать зятем второго Санаваллата (Ant. Jud., XI, 302 sqq.). Впрочем, я не думаю, что мы можем согласиться с этим странным повторением событий в качестве исторического факта; исследователи все же в основном не принимают предположение Шпака (см.: Motzo B. Saggi di Storia е Letteratura Giudeo-Ellenistica. Roma, 1925. P. 204). Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 294, n. 44) и до него Истерли (Oesterleу W. A History of Israel. Vol. 2. P. 156) полагаются на сообщение Иосифа (Ant. Jud., XIII, 256), что храм на горе Гаризим стоял уже 200 лет до его разрушения Иоанном Гирканом, в качестве доказательства того, что храм был построен в конце IV в. до н. э. (то есть при Александре или вскоре после него). Однако при этом они пренебрегают тем обстоятельством, что Иосиф здесь не использует новых источников, а повторяет свою прежнюю историю об Александре, Иаддуа и Санаваллате в том же самом параграфе и совершает простой расчет в «круглых» числах лет, которые, по его мнению, прошли между Александром и Иоанном Гирканом. Другое, более правдоподобное предположение содержится в том, что следует проводить различие между датами первого еврейско-самаритянского спора {65} и строительством Храма: первый имел место при Неемии, но не означал окончательного разрыва; строительство же святилища было выполнено только во время Александра, когда были утрачены все надежды на примирение сторон. См.: Motzo B. Saggi di Storia e Letteratura Giudeo-Ellenistica. P. 203; Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 292; Alt A. // PJB. 1935. S. 31, 107. Дж. Клаузнер (Klausner J. History of the Period of the Second Temple. (Heb.) Vol. 2. P. 49) также думает, что «полный разрыв» между евреями и самаритянами произошел при Александре, хотя и не верит, что храм был построен тогда же. Трудно привести решающие аргументы против этого предположения, но также трудно и его доказать; в любом случае ясно, что те, кто переносит строительство храма на время Александра, должны также ликвидировать связь между его сооружением и Санаваллатом, в то время как эта связь ясно указана Иосифом. На мой взгляд, проблема может быть решена только в том случае, если рассматривать вопрос о строительстве храма на горе Гаризим в более широком контексте общих отношений между Иудеей и Самарией, детально анализируя при этом события в самой Иудее. Такой тщательный анализ выполнил в своей статье Шалит (Shalit A. A Chapter in the History of the Party Conflict in Jerusalem at the End of the Fifth Century and the Beginning of the Fourth Century B. C. P. 252 ff.). Шалит делает вывод, что строительство храма было осуществлено примерно в 400 г. до н. э. в результате продолжительной борьбы между двумя партиями в Иудее – Эзры и Неемии, с одной стороны, и просамаритянской партией – с другой. Мне нечего добавить к результату этого исследования, которое, я полагаю, хорошо обоснованным во всех его главных положениях.

 

10 Подобно евреям, самаритяне также сочинили историю об Александре. Так, например, они, во многом также как это сделал Иосиф, описали встречу между Александром и Езекией, их первосвященником. (Montgomery J. The Samaritans. Philadelphia, 1907. P. 69, 302; Gaster M. The Samaritans. Oxford, 1925. P. 33). Санаваллат был своего рода самаритянским «национальным героем», поскольку его сопротивление Неемии было хорошо известно. О самаритянском происхождении этой истории свидетельствует то, что в ней рассказывается о существовании с самого начала хороших отношений между Александром и Санаваллатом. Информация о направлении Санаваллатом 8 тыс. воинов в качестве вспомогательного отряда на помощь армии Александра может быть только самаритянской выдумкой. Надо отметить, между прочим, что почти все историки рассматривают эту информацию как исторический факт, и почти никто не смог осознать того, что Александр никогда не полагался {66} на войска покоренных народов (Curt., IV, 6, 31) и не использовал местные вспомогательные войска вплоть до проникновения в страны Центральной Азии (см.: Berve H. Das Alexanderreich auf prosopographischer Gründlage. Bd. 1. München, 1926. S. 150 ff.). Еврейская обработка этой истории свидетельствует о том, что в конце разочарованные самаритяне отдалились от Александра. Об «антисамаритянском» источнике этой истории см.: Motzo B. Saggi di Storia е Letteratura Giudeo-Ellenistica. P. 201 ff. {67}

 

11 Находясь в отдаленных странах Азии, Александр безуспешно пытался распространить этот обычай среди придворных греков и македонян; см. рассказ о возражающем против этого философе Каллисфене у Арриана (Arr. Anab., IV, 9–14), Курция (VIII, 5–8) и Плутарха (Alex., 53–55). Данный обычай рассматривался греками как символ унижения, если он совершался перед смертным.

 

12 Возможно, что наименование халдеи (Χαλδαίοι) здесь относится не к вавилонским жрецам (Arr. Anab., VII, 16, 5, etc.), а используется в качестве общего синонима для астрологов и предсказателей в соответствии с тем, как этот термин использовался в римский период. Возможно также, что слово Χαλδαίων является искажением слова Χουαίων (самаритяне).

 

13 Сны часто упоминаются историками, пишущими об Александре. Обычно древние герои являются ему во сне для провозглашения чего-либо. Так, Геракл является царю перед взятием Тира (Arr. Anab., II, 18, 1), а Гомер – перед основанием Александрии (Plut. Alex., 26, 3). {68}

 

14 Не вдаваясь в детальный анализ рассказа, я хотел бы сделать только несколько отдельных замечаний. Эта история является, на мой взгляд, в своей основе явлением палестинского фольклора. В пользу этого говорит ее повторение (с некоторыми изменениями) в Талмуде. Самаритянская история о встрече между Александром и Езекией также принадлежит палестинскому фольклору, однако Иосифу она стала известна в литературной версии. Это литературное оформление она получила в Александрии в I в. н. э., как это видно из апологетических выражений, характерных для того периода. Александрия была центром составления историй об Александре (см. ниже, примеч. 16) и следует заметить, что евреи также не удержались от сочинения таких легенд (ср.: Pfister F. Eine Jüdische Grundungsgeschichte Alexandrias // Sitzungsberichte Heidelberger Akademie der Wissenschaften. Bd. 11. 1914. S. 23 ff.; Маркус P. (Marcus R.) Комментарии к изданию Иосифа Флавия в серии Loeb Classical Library. Vol. 6. P. 514 ff. Эта история, таким образом, испытала много превратностей до того, как стала известна Иосифу.

 

15 Об обсуждении Исхода: Sanhedrin, 91 a; ср. также: Gen. Rab., 41, 5; см. об этой полемике статью: Levy I. La dispute entre les Egyptiens et les Juifs devant Alexandre, echo des polémiques antijuives à Alexandrie // REJ. Vol. 63.1912. P. 211–215. Горы Мрака и т. д.: Tamid, 32 a; Levit. Rabb., 27. Старцы юга: Tamid, 32 а; в рассказе о беседе с ними заметно влияние греческой традиции: ср. десять вопросов, заданных Александром индийским старцам (Plut. Alex., 64); ср. также историю Онесикрита, одного из спутников Александра, рассказанную им про индийских старцев (Strab., XV, 715). Полет Александра: Мидраш Десяти царей, см.: Eisenstein J. Otzar Midrashim. (Heb.) Vol. 2. Wien, 1915. P. 463. {69}

 

16 Александрия была местом, где был сочинен первый исторический роман об Александре автором, который известен ученым как Псевдо-Каллисфен. См. о нем: Ausfeld A. Der griechische Alexanderroman. Leipzig, 1907. Мифологические черты обнаруживаются и в серьезной исторической литературе об Александре. Например, мы находим здесь истории о его контактах с амазонками (Diod., XVII, 77, 1–3; Arr. Anab., VII, 13, 2; Curt., VI. 5, 24 sqq.). {70}

 

17 Megillath Ta’anith // HUCA. Vol. 8–9. 1931–1932. P. 339 (ed. H. Lichtenstein); ср.: Yoma, 69 a; Levit. Rabb., XIII, 5. Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 271) желает объяснить жестокость, проявленную к самаритянам, тем, что подобный мотив является заимствованным из греческих историй о жестокости Александра при взятии Газы. Эта параллель неубедительна.

 

18 См.: Zeitlin S. Simon the Just and Kenesset Ha-gedolah // Ner Maaravi. Vol. 2. 1925. P. 137 ff. (я сожалею, что не имел возможности ознакомиться с этой работой); также см. статью о Симоне Праведнике, написанную Муром, который следует за выводами Цейтлина: Moore G. F. Simon the Righteous // JSMIA. 1927. P. 357; см., кроме того, его же книгу: Idem. Judaism. Vol. 1. Cambridge (Mass.), 1944. P. 35, n. 1. Ср. далее: Lichtenstein H. // HUCA. Vol. 8–9. P. 304.

 

19 Ученые непреднамеренно последовали за Вильрихом (Willrich H. Juden und Griechen vor der Makkabäischen Erhäbung. S. 13), который принял посещение Иерусалима Агриппой в период царствования Ирода (Jos. Ant. Jud., XVI, 14) в качестве исторического события, послужившего образцом для автора истории об Александре. О Симоне Праведнике и Антиохе III см. ниже, в конце этой главы. {71}

 

20 Во всяком случае, доверять ей в полном объеме мы не в состоянии. Невозможно полагать, что Александр передал евреям всю страну Самарию. Речь может идти о предоставлении только пограничных с Иудеей земель. Но даже это сомнительно. Прилегающие к Иудее округа Афаирема, Лидда и Раматаим евреи получили от сирийского царя Деметрия II (II Macc., 1, 11, 34), а не от Александра. Если Гекатей прав, то мы должны полагать, что евреи сначала утратили округа, полученные от Александра, а затем снова получили их от Деметрия. Для такого предположения в наших источниках нет веских доказательств. {72}

 

21 Подразумевается Келесирия.

 

22 См.: Schürer E. Geschichte des jüdischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi. Bd. 2. S. 202, где приводятся свидетельства из греческой литературы и Талмуда. {73}

 

23 «Комментарий» сообщает, что посланец (легат) Калигулы посетил города страны и видел везде евреев, приходивших к нему и просивших его об отмене приказа. «Как только он прибыл в Антипатрис, то до него дошел слух об убийстве Калигулы». Ср. также: мидраш к книге Притчей Соломоновых; комментарии Yalkut Shim. (IX, 2) к той же книге; Acta Apost., XXIII, 31 sqq.

 

24 Антипатрис (сегодня Рош ха-‘Айин) расположен на месте эллинистического города Пеги, города у «границы». Отсюда мы узнаем, что еще в период Птолемеев город был известен как перекресток дорог и сохранил свое важное значение также в римский период. {74}

 

25 Об этом свидетельствует Гекатей, писавший о евреях в период диадохов.

 

26 Здесь желательно привести несколько примеров. Александр восстановил законы греческих городов Малой Азии после упразднения власти олигархов, поддерживавшихся персами (Arr. Anab., I, 18, 2); он разрешил лидийцам пользоваться их старыми законами (Arr. Anab., I, 17, 4); он предоставил арабам их традиционную автономию (Strab., XVI, 741); аналогичным образом он относился к индийцам (Arr. Anab., VII, 20, 1), и так повсюду.

 

27 Мысль о том, что евреи получили подтверждение своих национальных прав от Александра, не нова: мы находим ее в книге Ж. Раде об Александре (Radel G. Alexandre le Grand. Paris, 1931. P. 134), ему следует Ф.-М. Абель (Abel F.-M. La Syrie et la Palestine au temps de Ptolémée I-er Soter. P. 48 ss.). {75}

 

28 Единственный намек на то, что Александр временно пребывал в долине Иордана, содержится в пассаже у Плиния, где ученый римлянин говорит о Иерихонских рощах деревьев, дающих бальзам. Однако предложение Alexandro Magno res ibi gerente может быть понято как упоминание о его пребывании в Сирии вообще.

 

29 См. работу автора: Tcherikover V. Die hellenistischen Stadtegründungen von Alexander dem Grossen bis auf die Römerzeit // Phil. Suppl. Bd. 19. 1. 1927. S. 140.

 

30 О Газе см. часть I, гл. 2. {76}

 

Чериковер В. Эллинистическая цивилизация и евреи. СПб., 2010. С. 60–76.

Ответить