А. Тепляков "Противоречия и репрессии в чекистской среде".
От чекистов со стороны начальства требовалась максимальная жёсткость. За март 1920 г. следователь Славгородской учека В.А. Надольский рассмотрел 190 дел, большая часть которых им была прекращена.
Часть дел он отправил на доследование, и лишь 40-50 пошли на рассмотрение коллегии. Такие результаты вызвали со стороны руководства уездной чека обвинения в саботаже.
После получения строгого выговора с предупреждением и разговоров начальства о целесообразности ареста Надольского тот счёл за благо уже в апреле 1920 г. покинуть уездную чека и перебраться в Томскую губернию.
В декабре 1920 г. член коллегии Иркутской губчека Д.Ф. Клингоф в докладе председателю губчека А.П. Марцинковскому дал обзор восстаний и пришёл к неутешительным выводам о том, что комячейки возбуждают "ненависть крестьянского населения", политика классового расслоения в богатой Сибири неэффективна, а потому следует учитывать интересы и "зажиточного хозяина".
Марцинковский своеобразно оценил мнение Клингофа, предложив губкому РКП(б) "освидетельствовать автора политически, т. к. представленный мне сей доклад сильно пахнет эсеровщиной". "Диссидента" освидетельствовали и быстро убрали с должности.
В самом начале 1922 г. иркутские партийные власти, требуя слияния всех чекистских аппаратов, отмечали, что особисты и транспортники ЧК постоянно действовали ещё более радикально, чем сотрудники губчека и уездных политбюро.
Они отмечали, что транспортная ЧК находит "контрреволюцию там, где, по более правильно поставленной информации Губчека, её нет. На этой почве в Киренске вырастают такие махровые цветы, как самоубийства, убийства, поджоги и проч.".
Что касается особистов, то они обращали своё внимание не только на воинские части, но и на гражданские учреждения, в результате чего в 1920 г. в Черемхове транспортниками и работниками особого отдела был арестован ряд специалистов, что вызвало вмешательство со стороны губкома и губисполкома, особо отметивших, что Иргубчека была против указанных репрессий.
В сентябре 1921 г. директор Госполитохраны ДВР Г.И. Быков констатировал обилие в аппарате "склок, интриг, взаимных провокационных подсиживание и выкуривания": вместо обнаружения контрреволюционных организаций сотрудники "сознательно провоцировали друг друга путём подсылки подставных лиц с предложением взятки". Директор подчёркивал, что его аппарат "завален делами сотрудников ГПО обвиняемых во взяточничестве".
Недисциплинированность рядовых работников ЧК, которую подчас чувствовало и сибирское начальство, Павлуновским по возможности пресекалась.
В ноябре 1921 г. он сообщал в Сиббюро ЦК о своём распоряжении арестовать оперработников на ст. Иркутск и Татаурово, которые, несмотря на распоряжение полпреда о беспрепятственном пропуске поезда некоего т. Афанасьева, подвергли состав "нетактичному и оскорбительному обыску".
Постоянным осложняющим фактором в чекистской среде являлись репрессии против самих чекистов. Подобные факты в изобилии фиксируются во всех губчека.
Причины арестов и казней работников госбезопасности можно разделить на три части: скрытие "белого" прошлого, разоблачение текущей "контрреволюционной деятельности" и служебные преступления. Отдельно следуют отметить нередкие факты арестов работников ЧК по инициативе партийно-советских структур.
С конца 1919 по начало 1922 г. только расстреляно было в сибирских губчека не менее 25 штатных сотрудников (большей частью оперработников), причём около половины - за причастность к службе у белых и контрреволюционную деятельность.
Выявление и уничтожение проникших в ЧК предателей началось сразу. В Новониколаевске уже 7 февраля 1920 г. был арестован и в тот же день расстрелян как "доброволец польского легиона, связанный с колчаковской контрразведкой" следователь А. Пеплов.
Год спустя был казнён бывший судебный чиновник белой власти М.К. Зайцев, замеченный также в фабрикации новониколаевского филиала организации "Сибирское Учредительное собрание", мародёрстве, присвоении денег, предназначенных для оплаты агентов, и содержании любовницы на конспиративной квартире.
В начале 1920 г. в Красноярске арестовали сотрудника губчека М.Р. Манденьянца, обвинявшегося в том, что он был штабс-ротмистром Колчака и расстреляли как бывшего белого офицера чекиста Вотина, а также двух особистов, тоже оказавшихся из белых офицеров.
1 января 1922 г. по приговору трибунала был казнён один из видных томских чекистов - начальник информотдела губчека Г.А. Котов, ранее судившийся за превышение власти, а затем обвинённый в том, что он был подпрапорщиком Колчака и участником штурмового отряда.
В феврале-апреле 1920 г. в Томской уездной и транспортной ЧК арестовали по политическим обвинениям около 10 сотрудников, большая часть которых была вскоре освобождена, а один - расстрелян.
В Омской губернии репрессии коснулись также целого ряда чекистов. Сотрудник губчека Я.Д. Гусев за контрреволюционную деятельность был арестован в марте 1920 г. и три месяца спустя приговорён к расстрелу.
Работник Татарского политбюро И.С. Осинцев, арестованный в начале 1921 г. по аналогичным обвинениям, уже 20 февраля был расстрелян.
Уполномоченного Тарского политбюро X.М. Рахматулина арестовали 17 февраля 1921 г. и обвиняли как участника повстанческого движения против советской власти, но 8 месяцев спустя его дело было прекращено за недоказанностью.
В марте 1921 г. по обвинению в контрреволюционной деятельности были арестованы оперативники отделения РТЧК Омской железной дороги на ст. Купино И.А. Лещинский, Г.Б. Мартыненко и Н.С. Миронов, вскоре освобождённые Омской губчека за недостатком улик.
А вот машинистка того же отделения М.С. Купона, арестованная несколько позднее, в июне 1921 г. за контрреволюционную деятельность оказалась приговорена к расстрелу.
Бывший офицер М.М. Монов, сотрудник Енисейской губчека, был расстрелян весной 1921 г. в числе 34 чел., обвинённых в заговоре Крестьянского союза. По заговорам ряд лиц из технического персонала были осуждены к расстрелу в Тюмгубчека, Алтгубчека и в Томучека.
Лояльность режиму со стороны сотрудников ЧК была высокой, но не абсолютной. Так, в начале 1920-х гг. некоторые чекисты изменяли и переходили на сторону повстанцев.
Один из ближайших друзей якутского лидера М.К. Аммосова - сотрудник губчека и делегат VIII-го Всероссийского съезда Советов Г.С Ефимов, назначенный в августе 1921 г. членом губревкома - внезапно вместе со своим отрядом перешёл к повстанцам корнета В.А. Коробейникова и стал одним из руководителей созданного ими в 1922 г. правительства - Временного Якутского областного народного управления.
В Ачинском уезде в конце 1920 г. одним из вожаков небольшого повстанческого отряда стал бывший уполномоченный уездчека и секретарь Больше-Улуйского волисполкома Гусев (бывший офицер).
Были случаи дезертирства - так, во время Колыванского мятежа 1920 г. был арестован как дезертир уполномоченный особого отдела Г. Железнов.
Во время чистки партии в 1921 г. старший агент особого погранотделения № 3 BCBO (Минусинский уезд) Л.Г. Фиш был исключён из РКП(б) за отказ вести работу среди поляков, намерение выйти из партии и вернуться в Польшу: "Хотя бы пуля меня ожидала, я всё-таки должен быть на родине".
Среди работников чека попадались люди, принципиально отвергавшие методы работы организации. Например, 41-летний А.Д. Штильберг, откомандированный из военного контроля ГПО Верхнеудинска в Горный институт, Сиббюро ЦК РКП(б) 22 июля 1920 г. был направлен, ввиду отсутствия работников, в Особый отдел Омской губчека.
Там бывший военный контрразведчик получил два адмареста за неисполнение приказов и невыходы на работу, а 6 августа 1920 г. его арестовали по обвинению в контрреволюционной деятельности.
Глава Омской губчека П.В. Гузаков сообщал в Сиббюро, что Штильберг проявил себя как саботажник и "ноющий коммунист", чья "интеллигентская душа" болеет "якобы за разрушение святого искусства прошлого". Из следственного дела следует, что окончательного решения по делу Штильберга принято не было.
Очень значительным количеством чекистов совершались корыстные преступления. Руководящие сотрудники ВЧК признавали: "Кто сам не сотрудничал в этих комиссиях, тому трудно представить, почему так часто отдельные сотрудники, даже коммунисты, попадают на скользкий путь и падают... Сами чрезвычайные комиссии их осуждают нередко на смертную казнь".
Парадоксально, но поставленная в привилегированные правовые условия как силовая структура ВЧК не получала от казны достаточных ресурсов для своего нормального функционирования.
Чекисты охотно пользовались вещами, незаконно изъятыми при обысках. Двое сотрудников Омгубчека - С. Варада и П. Витол - были расстреляны за это уже в начале 1920 г. Публиковались в газетах аналогичные сообщения о приговорах чекистам-мародёрам в других регионах.
В марте 1920 г. "за неоднократное утаивание предметов, изъятых при обыске" был осуждён к расстрелу комиссар по обыскам Семипалатинской губчека А.Т. Пильгинин. Агента УТЧК при ст. Омск Я.С. Шикалова в июне 1920 г. расстреляли за самовольные обыски, пьянство и дебоширство.
Сотрудников Алтайской губчека Я.И. Зайковского и А.К. Пономарёва расстреляли 16 февраля 1921 г. за производство обысков и изъятий с использованием фальшивых ордеров. В ноябре 1920 г. коллегия Иркутской губчека постановила расстрелять за взяточничество своего сотрудника Г. Корелякова.
М.Д. Берман 2 июня 1920 г., обращаясь в Томское губбюро РКП(б) с просьбой откомандировывать на работу в губчека только проверенных коммунистов, пояснял, что "работа в Чека часто развращает ещё не "обстрелянных" коммунистов и они, прикрываясь "охраной революции", иногда начинают творить безобразия".
Зампредседателя УТЧК В.Н. Новиков за "преступления по должности" летом 1920 г. коллегией Томгубчека был приговорён к расстрелу.
В июне 1920 г. замначальника отделения Томской РТЧК Крахмальский, агент ОРТЧК Дурыманов, а также несколько милиционеров нашли во время обыска вино, напились и похитили домашние вещи. В ноябре их судил губревтрибунал и вынес суровые наказания, в том числе два смертных приговора.
Начальник общей части Томской ДТЧК В.Е. Курчевский в конце 1921 г. обвинялся в хищении вещественных доказательств и был исключён из РКП(б) за должностные преступления.
Рядовые сотрудники Томгубчека А.П. Смирнов и А.Ф. Крылатых в июле 1920 г. за должностные преступления были приговорены к "условному расстрелу" (такое наказание было довольно распространено).
Помощник уполномоченного губчека И.А. Байгулов в августе 1921 г. был осуждён коллегией Томгубчека к расстрелу за взяточничество и разглашение секретных сведений.
В 1921 г. за терроризирование местного населения Верх-Усинской волости Минусинского уезда был расстрелян начальник 27-го поста особого погранотделения № 3 Блок.
В январе 1922 г. был исключён из партии сотрудник Иргубчека Б.Б. Цейтлин как приговорённый к ВМН за служебные злоупотребления.
Что касается злоупотреблений со стороны крупного чекистского начальства, то они (помимо эпизода с С.А. Комольцевым) обычно не выходили на свет.
Правда, когда зампред Томской губчека Б.А. Бак освободил родственника жены, задержанного с целым возом продуктов, предназначенных для семьи Бака, Томский губком РКП(б) постановил в декабре 1920 г. перебросить его, т. к. "указанный инцидент принял широкую огласку и тем самым тов. Бак потерял свой авторитет среди масс".
В декабре 1920 г. врид председателя Якутгубчека Г.Н. Макаров обвинялся в присвоении вещей, изъятых при обыске. Зампред Томской губчека X.Я. Столяр в мае 1921 г. был обнаружен "в компании подозрительных лиц за столом с массой закусок и выпивкой", за что подвергся аресту и исключению из партии.
Начальник Секретного отдела Омгубчека Н.А. Бауэр в феврале 1922 г. губкомом РКП(б) был исключён из партии как поручитель за арестованного крупного подрядчика Ятнена, с которым пьянствовал и у которого брал взаймы большие суммы денег. Однако вскоре Бауэра восстановили в партии и перевели в Новониколаевск.
Несмотря на наказания, все губчека и уездчека с первых дней существования налегали на самочинные реквизиции имущества, значительная часть которого распределялась между работниками и шла на подарки партийно-советскому начальству.
Снабжение чекистов пайками и одеждой было скудным, поэтому они переходили на самообеспечение. В ноябре 1920 г. Якутское губбюро РКП(б) указало председателю губчека И.Б. Альперовичу на "недопустимость незаконного самоснабжения агентов и сотрудников губчека".
В Новониколаевске осенью 1920 г. чекист М.К. Зайцев под видом заговорщиков арестовал общину сектантов-иоаннитов (около 30 чел.), реквизировал дом, лошадей, скот и полностью вывез на нескольких подводах её имущество, которое затем бесследно исчезло.
Зайцева вскоре расстреляли за бесчисленные злоупотребления, но ограбленной общине чекисты ничего не вернули. В Омске осенью 1921 г. были исключены из партии руководящие сотрудники губчека во главе с А.И. Мосоловым, в том числе за вольности с распределением имущества расстрелянных.
ВСЕРОССИ́ЙСКАЯ ЧРЕЗВЫЧ́АЙНАЯ КОМИ́ССИЯ (ВЧК; Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности при СНК РСФСР; до авг. 1918 – по борьбе с контрреволюцией и саботажем), специальный орган безопасности Сов. гос-ва. Создана постановлением СНК РСФСР от 7(20).12.1917. Положением о Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях (утверждено ВЦИК РСФСР 28.10.1918) изменена структура и увеличены штаты ВЧК. Задачи ВЧК: пресечение и ликвидация контрреволюц. выступлений и саботажа, проведение предварительного расследования и предание виновных суду воен.-революц. трибунала, борьба с заговорами, мятежами, антисоветской пропагандой и агитацией, шпионажем и диверсиями, охрана ж.-д. и водных перевозок (с авг. 1918), охрана гос. границы (с нояб. 1920), разведка (с дек. 1920; см. Иностранный отдел ВЧК–ОГПУ СССР) и контрразведка и др.
ВЧК была сформирована как организация со строгой подчинённостью и дисциплиной (беспрекословное подчинение приказам и др.); нормы довольствия у чекистов были такими же, как у военнослужащих РККА. Деятельностью ВЧК руководил председатель, в дек. 1917 создан также президиум ВЧК, в нояб. 1918 принято положение о Коллегии ВЧК. Аппарат ВЧК состоял из Информационного, Организационного (с марта 1918 Иногородний, с янв. 1919 Инструкторский отдел, руководил деятельностью местных ЧК) отделов и Отдела борьбы. В дек. 1917 образован Отдел по борьбе со спекуляцией, в марте 1918 – Отдел по борьбе с преступлениями по должности. В дальнейшем организованы пограничные ЧК (май 1918 – июнь 1919), транспортные ЧК (в авг. – нояб. 1918 ж.-д. отделы ЧК; в нояб. 1918 – мае 1919 транспортные отделы при ЧК; в мае 1919 – февр. 1922 районные и участковые транспортные ЧК, которыми руководил транспортный отдел ВЧК). В июне 1918 образован Воен. штаб ВЧК, в июле – Воен. отдел ВЧК (руководил фронтовыми и армейскими ЧК), 19 дек. решением Бюро ЦК РКП(б) Воен. контроль (орган воен. котрразведки) и фронтовые ЧК объединены в Воен. отдел (с янв. 1919 Особый отдел ВЧК), созданы армейские Особые отделы, положение о которых утверждено ВЦИК РСФСР 6.2.1919. Осенью 1919 создан институт особоуполномоченных Особых отделов ВЧК. В состав ВЧК входили также Следственный (с нояб. 1918), Оперативный (с дек. 1918; проведение обысков, арестов, устройство засад и др.) отделы, а с янв. 1921 – Секретно-оперативное управление (контрразведка, работа против представителей быв. оппозиц. партий и др.), Экономич. управление (борьба с экономич. преступлениями), Спец. отдел и др. ВЧК координировала деятельность аналогичных органов, созданных при правительствах сов. республик (ЧК некоторых регионов просуществовали дольше, чем сама ВЧК, напр., ЧК в республиках Закавказья действовали до 1926). Губернские, гор. и уездные ЧК созданы как отделы исполкомов местных Советов рабочих и солдатских депутатов. К кон. 1918 образовано 40 губернских и 356 уездных (в янв. 1919 преобразованы в уездные политич. бюро при уездной милиции) ЧК. Члены ВЧК назначались СНК РСФСР, а члены ЧК – исполкомами местных Советов. Наркомат юстиции РСФСР контролировал деятельность ВЧК. В распоряжении ВЧК и местных ЧК состояли вооруж. отряды, находившиеся под контролем РВСР (см. Войска Всероссийской чрезвычайной комиссии). В своей работе ВЧК руководствовалась решениями РКП(б) и декретами сов. правительства, а губернские и уездные ЧК – решениями местных парт. органов и Советов. Работа сотрудников ЧК контролировалась центр. и местными парт. и сов. органами, вышестоящими органами безопасности. Декретом СНК РСФСР «Социалистическое отечество в опасности!» (21.2.1918) ВЧК получила право на внесудебные репрессии (вплоть до расстрела на месте) в отношении контрреволюционеров, шпионов, диверсантов, саботажников, спекулянтов и др. (применение чрезвычайных мер к «лицам, причастным к заговорам, мятежам, к белогвардейским организациям», подтверждено декретом СНК РСФСР от 5.9.1918 и Положением о Всерос. и местных ЧК). Постановлением ВЦИК РСФСР от 17.2.1919 право вынесения приговоров по всем делам ВЧК вновь передано ревтрибуналам (вынесение и исполнение приговоров оставлено за ВЧК только в местностях, объявленных на воен. положении, и за преступления, указанные в постановлении о введении воен. положения, а также для пресечения вооруж. выступлений).
На работу в ВЧК были направлены большевики: Ф. Э. Дзержинский, А. Х. Артузов, В. Р. Менжинский, Я. Х. Петерс, И. С. Уншлихт и др. В янв. – июне 1918 в ВЧК входили левые эсеры (зам. пред. ВЧК В. А. Александрович), до сер. апреля – и анархисты. После левых эсеров восстания 1918 в состав ВЧК входили только большевики и преданные сов. власти беспартийные из трудящихся. Деятельность органов ВЧК была направлена на борьбу с политич. противниками РСДРП(б) – РКП(б) и Сов. государства. В 1917 – нач. 1918 ВЧК ликвидировала центр. стачечный к-т Союза союзов служащих гос. учреждений (Петроград), стачечный к-т служащих гор. управы (Москва), вела борьбу со спекуляцией (закрыла «Союз русской торговли и промышленности», фирму «Гуревич и Кидель» и др.). Была пресечена деятельность по вербовке кадров для Белого движения, разгромлен ряд эсеровских и др. организаций. Подавлены Ярославское восстание 1918, восстания в Рыбинске и Муроме. В апр. 1918 разоружены анархистские организации в Москве, Смоленске, Петрограде, Саратове, Нижнем Новгороде; ликвидированы петрогр. Союз защиты Учредительного собрания, Союз защиты Родины и свободы, Национальный центр, Локкарта заговор и др. Органы ВЧК стояли у истоков массовых репрессий в РСФСР, были гл. орудием проведения «красного террора». Руководители местных ЧК допускали неправомерное вынесение приговоров о расстреле, применение пыток, массовые расстрелы и др. противозаконные акции (напр., деятельность Харьковской и Одесской ЧК в 1919, Крымской ЧК в 1920–21). В дек. 1921 на 9-м Всерос. съезде Советов предложено ограничить полномочия ВЧК политич. задачами. 6.2.1922 ВЦИК РСФСР преобразовал ВЧК в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР.
Председатели ВЧК: Ф. Э. Дзержинский (дек. 1917 – июль 1918; авг. 1918 – февр. 1922), Я. Х. Петерс (временно и. д. июль – авг. 1918).
Лит.: Из истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. 1917–1921 гг. Сб. документов. М., 1958; Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. М., 1977. Т. 1; В. И. Ленин и ВЧК. Сб. документов (1917–1922 гг.). 2-е изд. М., 1987; Лубянка. Органы ВЧК – ОГПУ – НКГБ – МГБ – МВД – КГБ. М., 2003; Мозохин О. Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918–1953). М., 2006.
Плеханов А.М. Всероссийская чрезвычайная комиссия // Большая российская энциклопедия
чё-то ваш Плеханов забыл написать, что ВЧК ещё и с детской беспризорностью боролась.
с чего бы такая забывчивость?
– Граждане! – сказал Остап, открывая заседание. – Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания: она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем.
чё-то ваш Плеханов забыл написать, что ВЧК ещё и с детской беспризорностью боролась.
Вы не заметили (или сделали вид, будто не заметили), что круг задач ВЧК постепенно расширялся, а их перечень кончается указанием на его неполноту ("и др."). В приведённой статье указаны лишь важнейшие задачи охраны порядка и государственной безопасности.
В протоколе № 21 заседания Совнаркома от 20 декабря 1917 г. было записано, что Всероссийская чрезвычайная комиссия призвана решать следующие задачи:
1. Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили.
2. Предавать суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и вырабатывать меры борьбы с ними.
3. Вести только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения саботажа.
Более конкретно эти положения сформулированы в постановлении Совнаркома от 13 февраля 1918 г. «О точном разграничении функций существующих учреждений розыска и пресечения, следствия и суда» было указано, что «в Чрезвычайной комиссии концентрируется вся работа розыска, пресечения и предупреждения преступлений, все дальнейшее ведение дел, ведение следствия и постановка дела на суд предоставляется следственной комиссии при трибунале». На Чрезвычайную комиссию возлагались только организация и непосредственное ведение оперативно-розыскной работы, судебные функции исполняли революционные трибуналы.
В январе 1921 г. ВЦИК РСФСР принял решение о создании Комиссии по улучшению жизни детей (Деткомиссия), председателем которой был назначен Ф.Э. Дзержинский. Тогда же в приказе по ВЧК № 23 указывалась необходимость её создания: "Положение детей, особенно беспризорных, тяжелое, несмотря на то, что советская власть не щадила для этого ни средств, ни сил." После окончания гражданской войны советская власть смогла в первую очередь обратить внимание на детей ‒ "этой будущей нашей опоре коммунистического строя" [4]. И сразу же стала приобретать в каждой рабочей и крестьянской семье своих сторонников и защитников [5]. Это было более действенно, чем длинные речи в защиту новой власти. Именно ВЧК было поручено возглавить работу по ликвидации беспризорности и безнадзорности в стране. Во-первых, председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский был инициатором создания этого учреждения, во-вторых, по его мнению, аппарат ВЧК был одним из наиболее чётко работающих органов. {14}
4. ЦА ФСБ России. Ф. 66. Оп. 1. Д. 102. Л. 30.
5. Там же. Л. 30об.{16}
Билим Н.Н. Проблемы ликвидации беспризорности в СССР в 1920‒1930-е гг. (правовой аспект) // Общество и право. 2011. № 1. С. 14, 16.
круг задач ВЧК постепенно расширялся, а их перечень кончается указанием на его неполноту ("и др."). В приведённой статье указаны лишь важнейшие задачи охраны порядка и государственной безопасности.
то есть забота о новом поколении - иными словами: о будущем страны - это уже не важнейшая задача?
Во-первых, забота о беспризорниках и малолетних уголовниках осуществлялась в СССР не только и не столько по линии ВЧК/ОГПУ, но прежде всего по линии народного образования. Педагогическая поэма, Республика Шкид - литературные примеры такой заботы. Моя бабка работала в Нижнем заведующей таким детским домом, бывшие урки и домой к ней приходили.
Во-вторых, работа с детским криминалом не подменяла собой другую работу по обучению и воспитанию обычных детей, которых было несравненно больше.
У вас, Стан, искореженное политической травмой сознание - вам все время хочется напялить ореол святости даже на ВЧК/ОГПУ/НКВД/КГБ.
Пианист и дирижер - Александр Ильич Зилоти (1863, Харьков — 1945, Нью-Йорк).
Пострадал от богомерзких большевиков.
В конце 1917 года, будучи руководителем Мариинского театра, организовал сопротивление и забастовку против большевистского переворота, в которой участвовал весь коллектив Мариинки. По приказу Луначарского был посажен в застенок, в Петрограде. Содержался в «Крестах», чудом избежал расстрела. Бежал из России. (Википедия)
А как он был арестован и сидел в "Крестах" может рассказать Горобец С.В. в статье "Дом на Крюковом канале"
В ночь на 13 января 1918 года Зилоти был арестован и отправлен в «Кресты». Трудно представить несоответствие изящного облика пианиста, его тонкой музыкальной души с окружающей обстановкой «Крестов». В его камере на грязной стене значилось: «Здесь сидел вор Яшка Куликов». Зилоти продолжил и дописал «и ученик Листа Александр Зилоти». Иван Иванович Манухин – врач и друг Александра Ильича, узнав об его аресте, просил у Луначарского об освобождении известного пианиста. После долгих переговоров с Луначарским был получен документ об освобождении Зилоти с условием его пребывания на квартире у Манухина и без права выхода на улицу и пользования телефоном.
Зилоти встретил весть об освобождении со свойственной ему непринужденной веселостью, обещая дать свой следующий концерт в пользу переустройства данного учреждения. (Общество. Среда. Развитие., № 3, 2014) То же самое утверждает "Музыкальное обозрение" № 10, 2017.
Открою страшную тайну - Зилоти допрашивал сам Дзержинский. Об этом боятся написать даже сегодня.
Новая Петроградская газета, № 23, 31.12.1917 (ст.ст)
Итак, кратко. Зилоти был арестован 13.01.1918 (30.12.1917 по ст.ст.) в 16.30 и доставлен в ВЧК на Гороховую. Некоторое время (десять минут? полчаса? час?) находился в комнате, после чего имел разговор с Ф.Э. Дзержинским, который задал Зилоти несколько вопросов. По итогу разговора Дзержинский признал случившееся недоразумением. Давать какие либо расписки, как равно и общаться с наркомом просвещения Луначарским Зилоти отказался. После разговора с Дзержинским Зилоти уехал в Мариинский театр, где весь вечер слушал оперу "Кресты" "Кармен".
1,5bobr
Вывод: не верьте антисоветским агиткам, проверяйте информацию.
Председатель КГБ УССР В. Федорчук указывает, что для борьбы с украинскими националистами необходимо "использовать обряд колядок в идеологически выгодном плане", для чего следует организовать колядование "сверху".
Беспризорщина — явление прискорбное, опасное и труднопобедимое. Беспризорники — ближайший резерв преступного мира. Советская власть в начале 20-х годов смогла найти решение проблемы: в несколько лет беспризорничество в стране было ликвидировано. Не силой, не репрессиями, как ныне многие склонны утверждать (хотя и занималось этим ОГПУ), а порывом истинного добросердечия, подкрепленным педагогической мудростью.
Чтобы убедиться в этом, не нужно проникать в сверхсекретные архивы. Достаточно обратиться к публикациям 20-30-х годов — нашим и зарубежным. Историко-краеведческий музей города Королева, на территории которого находилась первая детская трудовая коммуна, получившая наименование Болшевской, составил такую библиографию. Она далеко не полная, однако содержит более 70 названий книг и статей 1925−1937 годов и более 100 — 1956−1994 годов. С 1937 по 1956 год Болшевская коммуна была предана полному забвению (о ней и сегодня не очень-то охотно вспоминают борцы с «тоталитарным прошлым»). В бывшем архиве Октябрьской революции (ЦГАОР), теперь архиве Российской федерации (ГАРФ), хранятся папки с подготовительными материалами по книге «Болшевцы», изданной в 1936 году группой писателей и журналистов под редакцией А.М. Горького. В них стенограммы бесед (надо сказать, довольно откровенных) с коммунарами о том, как они попали в коммуну и кем были до этого, с руководителями коммуны, сотни фотографий. Болшевская коммуна всегда была на виду. В том числе у многочисленных гостей — опять же наших и зарубежных, которые приезжали, чтобы убедиться в чуде превращения уголовников в честных и порядочных людей. Убеждались, а потом писали об этом Алексей Максимович Горький, Антон Семенович Макаренко, Бернард Шоу, корреспонденты всех столичных газет, журналисты из Нью-Йорка, Берлина, Лейпцига. Была коммуна на виду и у жителей села Костина (теперь восточная часть города Королева), которые вначале побаивались «лиходеев», потом выдавали за них замуж своих дочерей, а сегодня вспоминают о коммуне с восхищением и удивлением: неужели и вправду все это было?
Инициатором создания трудовых коммун для малолетних правонарушителей был председатель ВЧК, а также председатель Комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК Ф.Э. Дзержинский. Выступая на заседании ВЦИК в июне 1921 года, он заявил: «Я хочу бросить некоторую часть сил ВЧК на борьбу с беспризорностью. Наш аппарат — один из наиболее четко работающих. С ним считаются, его побаиваются».
18 августа 1924 года вышел приказ административно-организационного управления ОГПУ № 185, который гласил: «Для борьбы с малолетними правонарушителями в возрасте от 13 до 17 лет организовать детскую трудовую коммуну при ОГПУ на 50 человек.
Заведующим коммуной назначить Ф.Г. Мелихова.
Заведующего коммуной подчинить во всех отношениях М.С. Погребинскому».
Приказом утверждался штат работников из восьми человек. Цитирую документы из ГАРФ. Л.Д. Вуль, ответственный работник ОГПУ: «Что характерно для периода организации коммуны? Мы не могли одинаково рассматривать старого и молодого вора. Проблема молодого правонарушителя очень близко соприкасалась с проблемой беспризорника. Не надо забывать, что Дзержинский руководил Деткомиссией при ВЦИК и всегда очень пристально интересовался детской беспризорностью, детской преступностью. <> Практическое воплощение идеи было делом Погребинского».
М.С. Погребинский — человек-легенда, прототип киногероя Сергеева (артист Н. Баталов) из фильма «Путевка в жизнь», в основу сюжета которого была положена история Болшевской и Люберецкой трудкоммун. Не имея педагогического образования, он взялся за изучение специальной литературы, советовался с педагогами, ездил за опытом к А.С. Макаренко. Ночи проводил среди беспризорников у асфальтовых котлов, выдавая себя за «своего», ходил по камерам домзаков, беседовал с их обитателями. И напряженно размышлял над тем, какой должна быть система воспитания в коммуне. По его мнению, здесь требовалось нечто иное, чем в детских колониях Наркомпроса. В них ребятишек чрезмерно опекают, дают все готовое, а ведь у воров и без того преобладают паразитические наклонности. Нет, в трудкоммуне пусть подростки все для себя делают сами. Главное — труд, приобретение профессии, полная добровольность пребывания в коллективе. Никакой охраны, никаких решеток, никакого принуждения. В деле перевоспитания следует использовать воровские законы, соответственно переориентированные, склонность воров к романтике. Они ненавидят «лягавство» — измену своим. Что если направить эту ненависть против тех из них, кто станет нарушать устав будущего учреждения, — то есть воровскую спайку, основанную на страхе, преобразить в чувство товарищества, общности судьбы?
Так складывались совершенно новые, еще не виданные в мировой педагогической практике методы воспитания, ставился уникальный эксперимент, потребовавший для своего осуществления уникальных деятелей. Погребинский их нашел. Это были педагог старой школы, заведующий детской колонией беспризорных имени Розы Люксембург в Москве, человек, бесконечно влюбленный в свое дело, Федор Григорьевич Мелихов и деликатный, интеллигентный врач Сергей Петрович Богословский, с которым Погребинский вместе воевал в гражданскую.
Большое значение придавалось и тому, где будет размещаться коммуна. Лучше всего — не в Москве, чтобы исключить соблазны большого города, но в то же время достаточно к ней близко, чтобы ребята не чувствовали себя в изоляции. Место выбрали под Москвой, в селе Костино, рядом со станцией Болшево. До революции здесь находилось довольно большое имение предпринимателя Крафта с просторным барским домом, хозяйственными строениями, пахотными землями, яблоневым садом, оранжереями и теплицами. В имении был пруд с фонтаном, липовый парк, росли столетние дубы и вязы. А вокруг сплошной стеной стоял лес.
Для того, чтобы пришедшие в коммуну малолетние заключенные встретили уже налаженный распорядок, решили сначала переселить в Болшево часть детской колонии имени Розы Люксембург и дать ребятам обжиться. Первыми новоселами стали 18 беспризорников в возрасте до 16 лет. До прибытия подростков из Бутырской тюрьмы они вели себя по законам улицы. Четыре человека фактически захватили власть в коммуне и управляли остальными, более слабыми. Когда привезли 15 парней из Бутырок, все резко изменилось. Как и предполагал Погребинский, они оказались более организованными и довольно быстро прекратили анархию, взяв под свое покровительство младших беспризорников.
Воспитатели пригляделись к тем и другим и сделали ставку на «бутырских». Воспитанникам заявили, что коммуна — для них, они в ней хозяева и сами должны ею управлять. Самоуправление оставалось главным принципом с первого до последнего дня существования коммуны. Начальников как таковых не назначали. Верховным органом было общее собрание, его решения считались законом для каждого коммунара. Собрание решало все вопросы, в том числе и такие, кого наказать или поощрить, кого принять в коммуну, а кого за нарушения отправить обратно в тюрьму.
Процесс перевоспитания в коммуне получил название «перековка». Это было созвучно эпохе индустриализации. Поэтому соответствующее название книги Погребинского «Фабрика людей» вовсе не имело того зловещего «оруэлловского» смысла, какой стараются сегодня приписать всей советской эпохе. «Перековаться» означало — получить как минимум семиклассное образование, приобрести профессию и начать честно трудиться. Последнее для бывших уголовников было, пожалуй, самым трудным. Они не привыкли и не умели работать. На их языке работать означало «ишачить». «От работы кони дохнут!» — вызывающе заявлял главарь беспризорников Александр Умнов (впоследствии директор одной из коммунских фабрик).
Сначала в коммуне организовали две кустарные мастерские — столярную и сапожную. В одной вручную делали табуретки, в другой — также вручную — шили спортивную обувь. Постепенно производство усложнялось. Через два года оборудовали обувную мастерскую, чинили обувь для жителей Костина. Это давало прибыль всего 5−6 рублей в месяц. В следующем году открыли маленькую трикотажную мастерскую, а вскоре — и трикотажную фабрику. Эти первые «фабрики» размещались в хозяйственных помещениях имения — в сарае, конюшне, птичнике, коровнике. Первым специально построенным здесь производственным зданием был завод по изготовлению коньков, вступивший в строй в 1929 году.
В июне 1930 года заложили уже настоящую обувную фабрику, а в августе 1931-го — спортдеревообделочную, на которой начали осваивать производство теннисных ракеток и лыж. Уровень сложности поступающего оборудования настолько вырос, что возникла потребность в технической учебе. Инженер Ф.Д. Зайцев стал проводить технические семинары. Но особенно энергичных и пытливых коммунаров, таких, как Михаил Овчинников, Александр Умнов, Константин Карелин, Василий Борисов, Алексей Чуваев, Валерьян Салищев, они уже не удовлетворяли. Нужны были курсы по всем основным специальностям. 1 сентября 1933 года начал действовать учебный комбинат, дававший возможность получить не только среднее, но и высшее техническое образование. Он включал школу-десятилетку, школу ФЗО, техникум, рабфак, планово-экономические курсы, три курса вуза, изостудию, химическую лабораторию, физический кабинет, киноаудиторию, два больших чертежных зала, механическую мастерскую, двухсветный спортивный зал с раздевалками и душем. Как утверждает академик Е.В. Квятковский, работавший в те годы преподавателем болшевского учебного комбината, его кабинеты и лаборатории были оборудованы лучше многих столичных.
К середине 30-х годов коммунские фабрики представляли собой высокорентабельное производство. Продукция Болшевской трудкоммуны — коньки, лыжи, спортивная одежда и обувь, теннисные ракетки — расходилась по всей стране и пользовалась высоким спросом. Коммуна не только не требовала на свое содержание государственных средств, но получала сотни тысяч рублей чистого дохода.
Примерно с 1935 года был взят курс на замену руководителей предприятий и цехов выдвиженцами из коммунаров (к этому времени уже несколько человек — М.Ф. Соколов-Овчинников, Д.А. Чичельницкий, А.Д. Чуваев, В.Н. Салищев — получили высшее техническое образование).
Это был период расцвета Болшевской трудовой коммуны. Выросла ее численность, к концу 1933 года составлявшая около четырех тысяч человек. Теперь сюда принимали уже не только ребят, как в первые годы, но и девушек. Создавались молодые семьи, подрастали дети. Для них был открыт пионерский лагерь. Коммунары по профсоюзным путевкам отдыхали во всесоюзных здравницах.
Организаторы коммуны с самого начала учитывали психологию своих подопечных, которые привыкли давать выход молодой энергии в драках. Иного люди тюрем и асфальтовых котлов не знали. Надо было совершенно иначе организовать эту стихию. Ставку сделали на спорт.
Первым коммунарам воспитатели предложили оборудовать футбольное поле на лесной поляне. А едва замерз пруд, всех вывели на лед. Некоторые и на коньках-то никогда не стояли. Расчистили снег, и началось массовое обучение катанию на коньках. Но по-настоящему физкультурой и спортом занялись с прибытием в коммуну в 1928 году инструктора по физкультуре из Центрального Совета «Динамо» Матвея Иосифовича Гольдина. При нем построили стадион с футбольным полем, четырьмя теннисными кортами и двумя тренировочными полями, который стал одним из лучших в Подмосковье, а его футбольное поле — одним из лучших в Москве. За 10 лет работы Гольдина болшевские спортсмены вышли на всесоюзный уровень по многим видам: футболу, хоккею, лыжам, гимнастике, конькам, теннису, легкой атлетике, регби. В 1934 году хоккеисты коммуны заняли первое место в классе «Б» и поднялись в класс «А» по Москве, а в 1938 году достигли 1/8 финала розыгрыша кубка СССР. Была здесь и женская хоккейная команда — одна из сильнейших в стране.
Спустя десятилетия знаменитый футболист, ветеран московского «Динамо», заслуженный мастер спорта СССР Михаил Семичастный в беседе с корреспондентом «Калининградской правды» вспоминал: «В Болшеве выросла целая плеяда спортсменов высокого класса. Мы, динамовцы, преклонялись перед виртуозной игрой Василия Трофимова. Мы с удовольствием вспоминаем стадион „Динамо“ в Болшеве — уютный, с отличными полями, прекрасным теннистым кортом». Известными мастерами советского хоккея и футбола, игроками московского «Динамо» и других команд класса «А» стали болшевцы Николай Сергеевич Медведев, Виктор Алексеевич Осминкин, Иван Иванович Конов, Владимир Васильевич Немухин и другие. Вошел в легенду и Михаил Николаевич Свиридовский — участник «матча смерти» киевского «Динамо» против команды фашистских ВВС.
