История фехтования и боевых искусств
Кызылдур
25.05 2012
Историей боевых искусств европейцы интересовались издавна. Соревновательность греческой культуры, жажда первенства, стремление к новаторству и систематичность способствовали такому интересу еще в древности. И среди исторических тем, которыми живо интересовались древние греки, история спорта и военное дело занимали не последнее место. В классическую эпоху греки даже чествовали изобретателя подножки, настолько важен был в их глазах приоритет первооткрывателя. Неудивительно, что трактаты по боевым искусствам в широком смысле этого термина относятся еще к античности. Отчасти в качестве такового использовался популярнейший позднеантичный военный трактат De Re Militari Флавия Вегеция Рената. И по крайней мере один трактат, посвященый борьбе, дошел до нашего времени - греческий Papyrus Oxyrhynhus III, 466. Но для средневекового европейца актуальнее были не древние: он не успел еще в полной мере приобщиться к гигантскому наследию Греции и Рима. Европейца интересовали его недавние предшественники.
В чем-то средневековые записи европейцев об истоках воинской традиции напоминают "родословные" японских или китайских стилей: авторы с подчеркнутым почтением пишут о своих учителях и учителях учителей. Но есть важное отличие - в дошедших до нас записях о европейских боевых искусствах трудно обнаружить Роланда или Гая Юлия Цезаря в роли основателя стиля или боевого искусства. Китайцы, корейцы, вьетнамцы, японцы нередко возводят свой стиль к легендарным воинам и полководцам далекого прошлого и даже составляют подробную родословную, где написано, кто и когда был учеником учеников и кому передал познания. Родословные "школы" Фиоре или "общества Лихтенауэра" не в пример скупее на подробности и прозаичнее. Фиоре пишет о своих учителях как о немногих подлинных мастерах и восхваляет свой стиль, но не более того. Столь же лаконичен Дёбрингер, когда пишет о стиле Лихтенауэра. Вообще же, следует отметить рациональный подход и чувство глубокой признательности учителям, которое сквозит в текстах XIV и XV столетий.
Радикально историописание европейских боевых искусств меняется во второй половине XV века в Италии. Мастера к этому времени не просто преподают бой на мечах или борьбу. Они оказываются профессорами математики, как Филиппо ди Бартоломео Дарди. Будучи придворными при дворах ренессансных правителей, как Пьетро Монте, они должны демонстрировать широту интересов и познаний. Наверное, и боевые искусства, и изобразительное искусство, и другие виды деятельности выиграли от такой метаморфозы. Недаром Монте консультировал Леонардо да Винчи и использовал идею "четырех темпераментов" для объяснения наиболее эффективной борцовской тактики. Последовательное, систематичное и ясно выстроенное изложение материала становится все более характерным для учебных пособий. Мастера этого времени живо интересуются греческими и римскими древностями, и в их работах имена Сципиона Африканского или упоминания о гладиаторах не редки. Кое-кто начинает возводить родословную своего боевого искусства непосредственно к гладиаторам. Филиппо Вади, служащий при дворе знаменитого кондотьера Федериго да Монтефельтро, называет свой комплексный трактат по подготовке профессиональных воинов Ars Gladiatoria Dimicandi. Разумеется, ни подробной, ни даже краткой родословной, где бы описывалось, какой гладиатор основал эту школу боевых искусств, и благодаря каким учителям древности она дошла до самого Вади, не указано.
В то же время отношение новых мастеров к истории и учителям усложняется. Преемственность в их глазах утрачивает былую ценность. Начинаются поиски новых истоков, зачастую заведомо искусственных. Авторитет классических древностей, как их тогда понимают, очень высок. Эти-то древности и приходят на помощь. Уже в XVI веке кое-кто из итальянцев вспоминает всех древних авторов, которые имели отношение к военным делам и старается вычитать в Ветхом Завете имя изобретателя фехтования и не слишком подробную, но славную родословную своего боевого искусства. Результаты этих изысканий надолго останутся в учебниках по фехтованию и будут позднее кочевать из книги в книгу. А вот о временах куда более близких мастер эпохи позднего Возрождения чаще склонен умалчивать, чем это делали до него.
Более удачные попытки изложить историю и истоки фехтования относятся уже к последней трети XVII века. Рада, Марчелли, Морсикато, Брухиус и ряд других излагали довольно интересные и местами подробные сведения как о мастерах прежних лет, так и о своих коллегах-современниках. Наиболее ясную и подробную историю фехтования написал Джузеппе Морсикато Паллавичини. В его работе уделено внимание и военной истории, и этимологии некоторых терминов, и современным ему мастерам, и их наиболее ярким предшественникам. Его обзор стал ценным ориентиром для куда более поздних авторов, писавших об истории фехтования в XIX и начале ХХ века. Примечателен его обзор еще и тем, что написан в переходную эпоху, когда старые идеи и способы ведения боя, характерные для XVI и начала XVII веков, отмирали, и их сменяли школы и направления, близкие скорее классическому фехтованию. Вскоре такие работы, как трактат Лианкура, покажут радикальные перемены и в технике, и в основных идеях, и в оружии фехтовальщиков, а окончательно старые стили отойдут в прошлое в начале XVIII века. И с этого времени наметится своего рода провал в истории фехтования.
С наступлением второй трети XVIII столетия в боевых искусствах изменилось очень многое, даже если сравнивать стремительность и радикальность этих перемен с динамичным развитием боевых искусств в Эпоху Возрождения. Наступление новой эры было обусловлено сразу несколькими завершившимися процессами. И о них стоит сказать поподробнее, и поэтому мне придется несколько вернуться назад. Иначе трудно будет объяснить, почему у Дане или Л'Абба так трудно встретить упоминания о старых мастерах и школах боевых искусств.
То, чего добивались прежде в отдельных городах, стало возможным в масштабе государств благодаря мощному бюрократическому аппарату и чиновничеству - контроль сферы насилия и поддержание порядка на огромных территориях. Со второй половины XVII века многое в этом смысле изменила монополия властей на насилие в военной и полицейской сферах. Дворянство как общественный институт и сословие приняло упорядоченные формы, а его границы были твердо очерчены. Хотя привилегированное место аристократии в обществе было определено почти повсеместно в Европе, непосредственная их власть была ограничена. Прежняя "дуэльная лихорадка" и всплески насилия ушли в прошлое, потесненные институтами, вроде общественного мнения. Дуэль также приняла определенные формы и была введена в рамки кодексами и представлениями о нормах. Исключительная и подчас неформальная привилегия пользоваться оружием в гражданских конфликтах, дуэль стала прочно удерживаться за дворянством. В новых европейских государствах горожанин разоружался. Если он пользовался оружием, то лишь некоторыми видами - пистолетами, палкой, тростью. Множество видов оружия и фехтования ушло из повседневного обихода. Древковое оружие, меч и баклер, двуручный меч, длинный меч, мессер, дюссак и многие другие виды отошли в прошлое. Потасовки с двуручным мечом, мечом и баклером или местной разновидностью алебард в XVIII веке уже редкость и экзотика.
Новые шпага и рапира ассоциировались с аристократией и верхами общества. Однако дворянский дуэльный этос приобрел широкую популярность и перенимался даже уголовниками: в Голландии зафиксированы упорядоченные ножевые дуэли со строгим сводом правил и формальностей, за которыми тщательно следили "уважаемые" представители городского дна. Кстати, нож у голландцев и не только у них с рубежа XVII-XVIII веков считался оружием уголовников, предметом недостойным, и добропорядочные граждане его чурались. (И в наши дни этот взгляд еще довольно распространен.) "Добрые" граждане начали обходиться голыми руками или в крайнем случае палкой. Появились новые формы самообороны, так же близкие по духу нашему времени, самообороны без оружия, основанной на борцовских приемах, некоторой ударной технике, применении различных хитростей и подручных средств. Они встречаются и в некоторых книгах по фехтованию. В этот период бурно развивался в Англии бокс, который не сразу принял знакомые нам черты, но уже отличается от борьбы и содержал разнообразный арсенал техник "голых рук". Самый яркий случай пособий по самообороне без оружия - книга Николаеса Петтера.
В XIX веке классическое фехтование бурно развивалось. Оно все еще было актуально для дуэлей и отчасти общей подготовки офицеров и дворянства. Но мастера начала XIX века, обращаясь к истории фехтования, интересовались в основном мастерами-классиками прошлого века. Мастера Эпохи Возрождения и Средневековья для них просто ископаемые. Ла Буассьер или Сен-Мартен еще интересовались своими непосредственными предшественниками, вроде знаменитого Сен-Жоржа или Дане, но практически не заглядывали далее назад. Пример старших товарищей и наставников был важен для них, но сама история фехтования в таких работах была данью требованиям общества и оказывалась короткой и туманной, а если рассказывала о школах фехтования, то о школах XVIII столетия.
Однако вскоре интерес к старинному фехтованию возродился. Еще в конце XVIII века авторы готических романов, а вслед за ними поэты и писатели романтизма стали интересоваться стариной. Поверхностный интерес к живописным руинам и остаткам старинной материальной культуры сменялся пристальным взглядом. Романтики увлекались не только легендами, но и архитектурой, бытом, мировоззрением, предполагаемым характером предков. Постепенно эта заинтересованность перерастала в нечто большее и сказывалась уже на историческом романе. Вальтер Скотт, например, старался в своих книгах хотя бы отчасти восстановить картину былых времен. Среди прочего он пытался описывать старинные виды вооружений и единоборств. И хотя XIX век - время новых мифов и мистификаций, от подделок старинного оружия до сказок о неподъемных доспехов, именно тогда интерес к старине подтолкнул фехтовальщиков, антикваров и эрудитов к вдумчивому изучению разрозненных материалов по старинным боевым искусствам и к попыткам возродить их к жизни.
Одной из первых таких работ была книга итальянца Маркионни 1847 года, где он не только представлял новую систему фехтования, но и много места посвятил истории фехтования (и легендарной, и реалистичной). Маркионни смотрел на историю фехтования не только как фехтовальщик классической школы, но и как итальянец. Он явно стремился утвердить первенство итальянцев в современном ему фехтовании, их приоритет в создании и открытии его основных элементов. Для этого он на помощь призвал всех мастеров Ренессанса, каких только знал, и не только рапиристов: Мароццо, де ла Торре, Монте, Виджани, Агриппу, Капо-Ферро, Фабриса и многих других. Со временем подобные попытки выстроить хронологию и генеалогию классического фехтования на шпаге и рапире станут привычными, но исторический экскурс Маркионни стал важной вехой в новом историописании. Хотя последующие авторы будут рассматривать исторические вопросы развития фехтования более детально и систематично, они во многом останутся в том же русле, что и Маркионни.
Сборник античных авторов, в т. ч. Флавия Вегеция Рената. 1532 год.
В чем-то средневековые записи европейцев об истоках воинской традиции напоминают "родословные" японских или китайских стилей: авторы с подчеркнутым почтением пишут о своих учителях и учителях учителей. Но есть важное отличие - в дошедших до нас записях о европейских боевых искусствах трудно обнаружить Роланда или Гая Юлия Цезаря в роли основателя стиля или боевого искусства. Китайцы, корейцы, вьетнамцы, японцы нередко возводят свой стиль к легендарным воинам и полководцам далекого прошлого и даже составляют подробную родословную, где написано, кто и когда был учеником учеников и кому передал познания. Родословные "школы" Фиоре или "общества Лихтенауэра" не в пример скупее на подробности и прозаичнее. Фиоре пишет о своих учителях как о немногих подлинных мастерах и восхваляет свой стиль, но не более того. Столь же лаконичен Дёбрингер, когда пишет о стиле Лихтенауэра. Вообще же, следует отметить рациональный подход и чувство глубокой признательности учителям, которое сквозит в текстах XIV и XV столетий.
Радикально историописание европейских боевых искусств меняется во второй половине XV века в Италии. Мастера к этому времени не просто преподают бой на мечах или борьбу. Они оказываются профессорами математики, как Филиппо ди Бартоломео Дарди. Будучи придворными при дворах ренессансных правителей, как Пьетро Монте, они должны демонстрировать широту интересов и познаний. Наверное, и боевые искусства, и изобразительное искусство, и другие виды деятельности выиграли от такой метаморфозы. Недаром Монте консультировал Леонардо да Винчи и использовал идею "четырех темпераментов" для объяснения наиболее эффективной борцовской тактики. Последовательное, систематичное и ясно выстроенное изложение материала становится все более характерным для учебных пособий. Мастера этого времени живо интересуются греческими и римскими древностями, и в их работах имена Сципиона Африканского или упоминания о гладиаторах не редки. Кое-кто начинает возводить родословную своего боевого искусства непосредственно к гладиаторам. Филиппо Вади, служащий при дворе знаменитого кондотьера Федериго да Монтефельтро, называет свой комплексный трактат по подготовке профессиональных воинов Ars Gladiatoria Dimicandi. Разумеется, ни подробной, ни даже краткой родословной, где бы описывалось, какой гладиатор основал эту школу боевых искусств, и благодаря каким учителям древности она дошла до самого Вади, не указано.
Филиппо Вади в собственном рукописном трактате (примерно1482-1487 гг.).
В то же время отношение новых мастеров к истории и учителям усложняется. Преемственность в их глазах утрачивает былую ценность. Начинаются поиски новых истоков, зачастую заведомо искусственных. Авторитет классических древностей, как их тогда понимают, очень высок. Эти-то древности и приходят на помощь. Уже в XVI веке кое-кто из итальянцев вспоминает всех древних авторов, которые имели отношение к военным делам и старается вычитать в Ветхом Завете имя изобретателя фехтования и не слишком подробную, но славную родословную своего боевого искусства. Результаты этих изысканий надолго останутся в учебниках по фехтованию и будут позднее кочевать из книги в книгу. А вот о временах куда более близких мастер эпохи позднего Возрождения чаще склонен умалчивать, чем это делали до него.
Камилло Агриппа спорит с носителями схоластической учености.
Более удачные попытки изложить историю и истоки фехтования относятся уже к последней трети XVII века. Рада, Марчелли, Морсикато, Брухиус и ряд других излагали довольно интересные и местами подробные сведения как о мастерах прежних лет, так и о своих коллегах-современниках. Наиболее ясную и подробную историю фехтования написал Джузеппе Морсикато Паллавичини. В его работе уделено внимание и военной истории, и этимологии некоторых терминов, и современным ему мастерам, и их наиболее ярким предшественникам. Его обзор стал ценным ориентиром для куда более поздних авторов, писавших об истории фехтования в XIX и начале ХХ века. Примечателен его обзор еще и тем, что написан в переходную эпоху, когда старые идеи и способы ведения боя, характерные для XVI и начала XVII веков, отмирали, и их сменяли школы и направления, близкие скорее классическому фехтованию. Вскоре такие работы, как трактат Лианкура, покажут радикальные перемены и в технике, и в основных идеях, и в оружии фехтовальщиков, а окончательно старые стили отойдут в прошлое в начале XVIII века. И с этого времени наметится своего рода провал в истории фехтования.
С наступлением второй трети XVIII столетия в боевых искусствах изменилось очень многое, даже если сравнивать стремительность и радикальность этих перемен с динамичным развитием боевых искусств в Эпоху Возрождения. Наступление новой эры было обусловлено сразу несколькими завершившимися процессами. И о них стоит сказать поподробнее, и поэтому мне придется несколько вернуться назад. Иначе трудно будет объяснить, почему у Дане или Л'Абба так трудно встретить упоминания о старых мастерах и школах боевых искусств.
Из книги Иоахима Мейера. На заднем плане - борцы. На переднем - фехтовальщики с длинным мечом.
Пример Fechtschule в Дюссельдорфе, 1585 год.
Из книги Тибо 1630 года издания.
Рапирист против воина с двуручным мечом.
Сложный маневр из трактата Фабриса.
То, чего добивались прежде в отдельных городах, стало возможным в масштабе государств благодаря мощному бюрократическому аппарату и чиновничеству - контроль сферы насилия и поддержание порядка на огромных территориях. Со второй половины XVII века многое в этом смысле изменила монополия властей на насилие в военной и полицейской сферах. Дворянство как общественный институт и сословие приняло упорядоченные формы, а его границы были твердо очерчены. Хотя привилегированное место аристократии в обществе было определено почти повсеместно в Европе, непосредственная их власть была ограничена. Прежняя "дуэльная лихорадка" и всплески насилия ушли в прошлое, потесненные институтами, вроде общественного мнения. Дуэль также приняла определенные формы и была введена в рамки кодексами и представлениями о нормах. Исключительная и подчас неформальная привилегия пользоваться оружием в гражданских конфликтах, дуэль стала прочно удерживаться за дворянством. В новых европейских государствах горожанин разоружался. Если он пользовался оружием, то лишь некоторыми видами - пистолетами, палкой, тростью. Множество видов оружия и фехтования ушло из повседневного обихода. Древковое оружие, меч и баклер, двуручный меч, длинный меч, мессер, дюссак и многие другие виды отошли в прошлое. Потасовки с двуручным мечом, мечом и баклером или местной разновидностью алебард в XVIII веке уже редкость и экзотика.
Новые шпага и рапира ассоциировались с аристократией и верхами общества. Однако дворянский дуэльный этос приобрел широкую популярность и перенимался даже уголовниками: в Голландии зафиксированы упорядоченные ножевые дуэли со строгим сводом правил и формальностей, за которыми тщательно следили "уважаемые" представители городского дна. Кстати, нож у голландцев и не только у них с рубежа XVII-XVIII веков считался оружием уголовников, предметом недостойным, и добропорядочные граждане его чурались. (И в наши дни этот взгляд еще довольно распространен.) "Добрые" граждане начали обходиться голыми руками или в крайнем случае палкой. Появились новые формы самообороны, так же близкие по духу нашему времени, самообороны без оружия, основанной на борцовских приемах, некоторой ударной технике, применении различных хитростей и подручных средств. Они встречаются и в некоторых книгах по фехтованию. В этот период бурно развивался в Англии бокс, который не сразу принял знакомые нам черты, но уже отличается от борьбы и содержал разнообразный арсенал техник "голых рук". Самый яркий случай пособий по самообороне без оружия - книга Николаеса Петтера.
Из книги изобретателя новых приемов Петтера. Прием и ситуация неотличимы от современных, 1674.
Из книги Лианкура. Разница между его фехтованием и школами начала XVII века бросается в глаза.
В XIX веке классическое фехтование бурно развивалось. Оно все еще было актуально для дуэлей и отчасти общей подготовки офицеров и дворянства. Но мастера начала XIX века, обращаясь к истории фехтования, интересовались в основном мастерами-классиками прошлого века. Мастера Эпохи Возрождения и Средневековья для них просто ископаемые. Ла Буассьер или Сен-Мартен еще интересовались своими непосредственными предшественниками, вроде знаменитого Сен-Жоржа или Дане, но практически не заглядывали далее назад. Пример старших товарищей и наставников был важен для них, но сама история фехтования в таких работах была данью требованиям общества и оказывалась короткой и туманной, а если рассказывала о школах фехтования, то о школах XVIII столетия.
Однако вскоре интерес к старинному фехтованию возродился. Еще в конце XVIII века авторы готических романов, а вслед за ними поэты и писатели романтизма стали интересоваться стариной. Поверхностный интерес к живописным руинам и остаткам старинной материальной культуры сменялся пристальным взглядом. Романтики увлекались не только легендами, но и архитектурой, бытом, мировоззрением, предполагаемым характером предков. Постепенно эта заинтересованность перерастала в нечто большее и сказывалась уже на историческом романе. Вальтер Скотт, например, старался в своих книгах хотя бы отчасти восстановить картину былых времен. Среди прочего он пытался описывать старинные виды вооружений и единоборств. И хотя XIX век - время новых мифов и мистификаций, от подделок старинного оружия до сказок о неподъемных доспехов, именно тогда интерес к старине подтолкнул фехтовальщиков, антикваров и эрудитов к вдумчивому изучению разрозненных материалов по старинным боевым искусствам и к попыткам возродить их к жизни.
Одной из первых таких работ была книга итальянца Маркионни 1847 года, где он не только представлял новую систему фехтования, но и много места посвятил истории фехтования (и легендарной, и реалистичной). Маркионни смотрел на историю фехтования не только как фехтовальщик классической школы, но и как итальянец. Он явно стремился утвердить первенство итальянцев в современном ему фехтовании, их приоритет в создании и открытии его основных элементов. Для этого он на помощь призвал всех мастеров Ренессанса, каких только знал, и не только рапиристов: Мароццо, де ла Торре, Монте, Виджани, Агриппу, Капо-Ферро, Фабриса и многих других. Со временем подобные попытки выстроить хронологию и генеалогию классического фехтования на шпаге и рапире станут привычными, но исторический экскурс Маркионни стал важной вехой в новом историописании. Хотя последующие авторы будут рассматривать исторические вопросы развития фехтования более детально и систематично, они во многом останутся в том же русле, что и Маркионни.
Альберто Маркионни перепечатывает копию рисунка Ридольфо Капо-Ферро.
Из трактата Маркионни 1847 года.
Ярослав Стебко
26.05 2012
Чуть посвободнее стану, изучу.
Походу манёвр в молоко. Нырять имело бы смысл если бы противник правую ногу оторвал и массой налетел бы на клинок. а так сиьлного удара не получится. какая нужда падать на таком удалении, когда можно легко парировать и смещаться в любую сторону.
fnool
26.05 2012
Пришел, увидел, наследил. 
Хорошо еще Кызылдур опубликовал готовую статью, не так обидно.
Хорошо еще Кызылдур опубликовал готовую статью, не так обидно.
Кызылдур
26.05 2012
Развитие тема получит, но позже. Пока можно пообсуждать, возможно кто-то еще из форумчан изучал этот вопрос.Хорошо еще Кызылдур опубликовал готовую статью, не так обидно.
Ярослав Стебко
27.05 2012
Разверните свою мысль пожалуйста?Пришел, увидел, наследил.
Хорошо еще Кызылдур опубликовал готовую статью, не так обидно.
Книгочей
27.05 2012
http://sir-drake-ii.....com/33743.html
http://sir-drake-ii.....com/34042.html
Джон Клементс. Рапира в вопросах и ответах.
http://sir-drake-ii.....com/34042.html
Джон Клементс. Рапира в вопросах и ответах.
Сергий
28.05 2012
Зерцало Короля как Средневековое Военное Руководство
Брент Е. Ханнер, 2000 г.
Изученность военных руководств Средневековья в лучшем случае недостаточна. Всезатмевающее присутствие мыслей и идей Вегеция в это время почти заставило ученых признавать только его роль на монопольное знание, заставляя совершенно забыть о других возможных работах того периода. Частично такой эффект был произведен большим влиянием Вегеция и на общую военную мысль ранней нашей современности. Также такое произошло и из-за того факта, что Вегеций был самым популярным и наиболее читаемым автором определенного рода трудов в Средние Века. Свыше 320 копий трудов Вегеция сохранилось с того времени, и много из трактатов раннего и позднего Средневековья основывались на них, например, такие как "Книга Деяний Оружия и Рыцарства" Кристин де Пизан, и еще такой влиятельный трактат Макиавелли как "Искусство Войны".
Хотя Вегеций и очень важен для изучения, в отношении к Средневековью, мы не должны забывать и о других писателях, кто занимался военными темами, чьи работы не основаны полностью на вышеуказанном труде, и кто часто основывался на других основополагающих книгах. Например, о таких работах как Устав Тамплиеров, который управлял жизнью рыцарей-тамплиеров. Он показывает, что в 12 веке воины действовали почти сверхъестественно подобно современным нам, однако имеет лакуны в описании использования пехотных частей Орденом. Множество более поздних трактатов писались как планы по возврату Святой Земли. И никто не знает, где еще мы можем найти труды, посвященные войне, в средневековых книгах.
Одним таким местом, где можно найти подобное, являются энциклопедические труды. В раннем и высоком средневековье довольно обычным было написание работ, затрагивающих все сферы знаний. Эта традиция продолжалась со времен позднего Рима и до 13-14 веков. В таких книгах охватывается всё, от семи гуманитарных дисциплин до науки быть королём. Одна из подобных книг дошла до нас из Норвегии 13го века, и называется она "Speculum Regale" или "Зерцало Короля". Она была написана около 1250 года на старонорвежском анонимным автором.
"Зерцало Короля" написано как наставление отца сыну. Автор рассказывает нам, что в форме беседы он обсудит четыре сферы деятельности в мире. Это будет жизнь торговца, придворного, духовного лица и, наконец, крестьянина. До нас дошло только две первых главы. Последние две были или не написаны или просто не сохранились за 600 лет. Мы посвятим все свое внимание второй главе, в которой содержится руководство того, как следует управлять королевским хозяйством и что должны делать те, кто находится на службе у короля. Также есть несколько разделов, посвященных тренировкам, вооружению, тактике морского боя и сравнительно большой раздел об защитных и атакующих осадных орудиях.
Одна из сторон средневековой военной мысли, которая совершенно не освещена в этой работе - идея "праведной войны". От Св. Августина до Бонэ (Bonet) эта идея определялась и расширялась. Но даже в большой главе, в которой обсуждается правление короля, и где приводятся ветхозаветные истории, не упоминаний о праведной войне. Самые близкие к ней заявления относятся к проблеме убийства человека. Отец пишет:
"Тебе следует испытывать отвращение и избегать их убийства в любой форме, кроме как законно наказывая их или во время обычной войны. Но в обычной войне по законной команде твоего командира не нужно остерегаться убийства более, чем любого другого деяния, которое ты знаешь как праведное и достойное".
Такое отношение не показывает нам ничего нового в области так называемых справедливых законов, что развились на континенте, но дает возможность понять норвежцев 13го века, считавших приемлемым и даже обоснованным убийство на войне, санкционированное законным правителем.
После того, как отец описал жизнь торговца, он переходит к существованию при Королевском Дворе. В тринадцатом веке почти у многих западных наций начало разделяться понятия Королевского двора и правительства во главе страны. В течение всего века мы видим целый поток из документов, в которых присутствуют попытки установить закон над королем, например, такие как "Великая хартия вольностей". Но в "Зерцале Короля" подобной системы не описано - здесь рассказывается о чем-то, что очень похоже на понятие хирда у англосаксов. Такой идеи, что все люди нужны лишь для того, чтобы служить, когда будут призваны своим королем, и высшая форма их преданности заключается в нем же.
За описанием разных служб при королевском дворе автор переходит к основным обязанностям и идеалам класса хаускарлов. Общественный институт хаускарлов практически равен рыцарству в Англии и на континенте, будучи классом конных воинов. Но идеалы, хотя и совпадают в некоторых простых вещах, имеют ряд существенных различий. Как и континентальное рыцарство, они должны были "соблюдать справедливость в любой её форме", что вполне соответствует с современными им идеям рыцарства. Однако автор отмечает, что в отличии от континентального рыцарства "они (ПП: хаускарлы) должны избираться из всех классов, а не только из богатых или известных семейств только ". И это резко контрастирует с возникающей на континенте идеологией того, что рыцарем можно стать только по наследству.
После этого обсуждения беседа подходит к одежде и способам обращения. Далее он продолжает разговор рассказом об отсутствии морали, что заставляет мальчика спросить о надлежащих обязанностях хаускарла. Отец отвечает сначала тем, что не следует делать хаускарлу: азартные игры, походы в бордели, злоупотребление выпивкой. Затем переходит к обязанностям, первой из который является защита короля и то, как следует путешествовать, охраняя его. После описания того, как должно говорить с королем и не замечать то, чем тот занимается, отец описывает, как охрана должна передвигаться вместе с королем.
"Если вы прогуливаетесь, то будьте в равном количестве по каждую сторону от короля, но никогда маленькими группами. Куда бы вы не шли, он должен быть посередине - а ты и твои спутники распределены равномерно и спереди и позади, и по обе стороны".
Он также настаивает на соблюдении этих же правил при езде верхом, но уже соблюдая большую дистанцию. Затем отец обсуждает разные способы вежливого обращения и этикета во время еды.
Далее отец описывает развлечения, достойные хаускарла, которые по сути своей, есть способы тренировки и самосовершенствования. Он начинает говорить о том, как следует заниматься верховой ездой, даже если это и делается для забавы. Автор указывает на то, что следует ездить верхом в полном доспехе, на то, что следует учиться правильно держаться в седле и пользоваться стременами. Потом переходит к описанию правильного положения щита и копья и к тому, как держать одновременно и щит и поводья левой рукой. Затем говорит сыну, что нужно уметь управлять лошадью на высоких скоростях и уметь ухаживать и заботиться о своей лошади.
Следующее упражнение, равное по своей природе фехтованию, отец описывает как некое развлечение или забаву. Он предлагает сыну найти в напарники хаускарла и попрактиковаться в нанесении ударов мечом. Заниматься же следует в тяжелом доспехе, таком как кольчуга или толстый гамбезон. Это вполне укладывается в наши представления об уровне развития фехтования в 13м веке. Самой старое из известных руководств по фехтованию, Tower I.33, из Германии - датируется около 1300 гг., и единственным различием будет то, что в немецком руководстве занимающиеся показаны совершенно без доспехов. Потом отец объясняет сыну то, что если тот, хочет добиться успехов, то следует тренироваться каждый день, а если возможно, то дважды в день, за исключением выходных.
И заканчивает он беседу перечислением других различных видов оружия, с которыми можно было бы тренироваться, если устанешь или надоест заниматься с мечами. В список включены копье, лук и праща. Достаточно интересно упоминание отца того, что в прошлом воины тренировались равно владеть оружием обеими руками, но такая практика прекратилась. Также указывает сыну, что если тот обнаружит в себе подобный дар (ПП: обоерукости), то его стоит развивать.
Затем отец обсуждает поведение в бою. Он говорит сыну не беречься от возможной гибели и показывать храбрость и бесстрашие. Следует сражаться в хорошем настроении, но яростно, и быстро, но не понапрасну, атаковать. Еще автор указывает не хвастаться после битвы, ведь всегда найдутся свидетели твоих заслуг и это их дело хвалить тебя.
В последних главах, где обсуждаются военные дела, автор рассказывает о битве пешими, морском бое, снаряжении всадника и осадных орудиях. Эти части обсуждения проливают свет на небезынтересные нам стороны книги. В некоторых вещах, кажется, что у автора есть личный опыт, в то время как о других он имеет лишь внешнее представление. В разделах о морском бое и осадах присутствует влияние Вегеция, но сложно определенно сказать, где оно непосредственно. Также есть возможность утверждать, что автор малознаком с использованием лошадей в битве.
Сначала он начинает разговор о сражении пешим в битве. Обсуждается бой в клинообразном построении и то, как держать линию ровной. Отец также говорит сыну, чтобы тот не прятал передней кромки своего щита за щитами соседей. Он указывает сыну не метать копье, если нет запасного, потому как копье - лучшее для пешей битвы оружие. Это казалось основной тактической идеей для викингов, ну а у Вегеция упоминалось лишь то, как разбить подобное построение. Вегеций не описывал подобного, не вдавался в детали того, как правильно деражть подобный строй.
Далее он переходит к сражениям на кораблях. Отец указывает своему сыну иметь два копья, одно - для поражения противника на другом корабле, второе, что покороче, для применения, когда окажешься на чужом борту. Он также инструктирует сына в использовании сулиц и другого метательного оружия. Отец не забывает напомнить сыну, что сражаться следует спокойно и уравновешенно. Затем переходит к описанию наступательного вооружения, которое могло бы применяться на корабле. По перечисленным видам оружия заметно, что автор подвергся влиянию идей Вегеция. Он рассказывает об 'кабаньем рыле' (prow-boar), которое почти идентично тому, что Вегеций называет балкой, т.е. что вообще-то обычный таран, используемый против других кораблей. Также оба автора упоминают об укреплениях на суднах. Также оба описывают надлежащее снаряжение для морского боя. В "Зерцале Короля" утверждается, что хотя кольчуги и большие щиты будут полезны на корабле, но гамбезон все-таки лучший для этих условий доспех. Вегеций же настаивал, что морские пехотинцы должны быть тяжело и качественно снаряжены. Но всё это может просто показывать влияние идей Вегеция в это время.
В следующей главе "Зерцала Короля" отец детально описывает вооружение хаускарла или рыцаря. Это было бы также точным описанием для рыцаря с континента. Отец вдается даже в такие детали, как нижнее белье, что следует носить всаднику. Присутствует интересное указание на то, что рыцарю должно иметь, помимо копья, еще два меча и кинжал, и то, что второй меч следует подвешивать к луке седла. Он заканчивает на том, что конные воины могут использовать луки и слабые арбалеты, но не дает совершенно никаких указаний насчет тактики в бою для всадников. Мы конечно можем прочитать описание рыцарской атаки (charge) у Мориса или в Уставе Ордена Храмовников. Но автор Speculum Regale не упоминает о ней ни разу! Это равнозначно тому, что если бы он рассказывал своим слушателям, что носить, чтобы быть похожими на рыцарей с континента, но не знал, как же правильно использовать это снаряжение.
В последней и самой длинной главе "Зерцала Короля", посвященной военному делу, рассказывается об осадах и об оружии, что использовали при атаке и защите крепостей. Автор систематично перечисляет наступательное и защитное вооружение и о способах сохранить его. То же самое делает и Вегеций в своей работе "De re Militari". Но в отличии от Вегеция в "Зерцале Короля" не упоминаются способы построения укреплений и их подготовка. Этим показывается обычное для средневековых армий невнимание, уделяемое снабжению и тыловому обеспечению. Вегеций упоминает даже такие вещи в деталях, какие виды камней где использовать, ну а автор Speculum Regale говорит лишь о том, что следует использовать, а не о том, что следовало бы подготовить заблаговременно.
Но вновь мы находим значительные совпадения у Вегеция и "Королевского Зерцала". Одним из характерных упоминаний у Вегеция было, когда он описывал "гигантские колеса делаются из свежесрубленного дерева, и цилиндрические детали, что зовутся taleae, вырезаются из самых прочных деревьев, и обрабатываются, так чтобы катились". Ну и у "Зерцала Короля" подобные простые механизмы присутствуют - "Также будет хорошим оружием 'бегущее колесо', для тех, кто защищает замок. Делается оно из двух мельничных жерновов, которые соединяются осью из крепкого дуба". Таким образом, рассказывается о практически том же самом устройстве, только с небольшими изменениями. Подобные совпадения встречаются при описании тарана и 'кошки' или серповидного приспособления (falx) для разрушения стен.
"Зерцало Короля" показывает несколько произошедших усовершенствований в осадном деле со времен Вегеция. Наиболее отличающееся - это требушет. Вместо торсионных баллист, согласно Вегецию использовавшихся для защиты, мы видим уже требушет с противовесом, и его рекомендуется применять для разрушения укреплений и стен. Также можно найти интересным упоминание об 'рассыпающейся повозке', т.е. повозке, заполненной камнями, которую скатывали вниз по склону к краю стены, где она останавливалась и камни вылетали из неё.
"Зерцало Короля" - интереснейшая возможность познакомиться с военной мыслью середины 13го века в Норвегии. Оно заставляет нас задаться вопросом какие еще жемчужины, посвященные воинскому искусству, могут скрываться в других больших работах. Хотя в "Зерцале Короля" и проглядывается четко выраженное влияние взглядов Вегеция на войну, все равно непонятно был или нет автор книги знаком с его трудами непосредственно, читал ли. Мы не видим никаких цитат или сходства в структуре текстов, но определенно существуют совпадения в содержании. Также "Зерцало Короля" проливает свет на военную структуру Норвегии 13го века и, даже более - еще многое о воинском искусстве можно узнать, изучая библейские истории, приведенные в конце главы о королевском дворе. Они содержат много ссылок на воинское ремесло, и их изучение языковедами несомненно пригодилось бы.
Брент Е. Ханнер, 2000 г.
Изученность военных руководств Средневековья в лучшем случае недостаточна. Всезатмевающее присутствие мыслей и идей Вегеция в это время почти заставило ученых признавать только его роль на монопольное знание, заставляя совершенно забыть о других возможных работах того периода. Частично такой эффект был произведен большим влиянием Вегеция и на общую военную мысль ранней нашей современности. Также такое произошло и из-за того факта, что Вегеций был самым популярным и наиболее читаемым автором определенного рода трудов в Средние Века. Свыше 320 копий трудов Вегеция сохранилось с того времени, и много из трактатов раннего и позднего Средневековья основывались на них, например, такие как "Книга Деяний Оружия и Рыцарства" Кристин де Пизан, и еще такой влиятельный трактат Макиавелли как "Искусство Войны".
Хотя Вегеций и очень важен для изучения, в отношении к Средневековью, мы не должны забывать и о других писателях, кто занимался военными темами, чьи работы не основаны полностью на вышеуказанном труде, и кто часто основывался на других основополагающих книгах. Например, о таких работах как Устав Тамплиеров, который управлял жизнью рыцарей-тамплиеров. Он показывает, что в 12 веке воины действовали почти сверхъестественно подобно современным нам, однако имеет лакуны в описании использования пехотных частей Орденом. Множество более поздних трактатов писались как планы по возврату Святой Земли. И никто не знает, где еще мы можем найти труды, посвященные войне, в средневековых книгах.
Одним таким местом, где можно найти подобное, являются энциклопедические труды. В раннем и высоком средневековье довольно обычным было написание работ, затрагивающих все сферы знаний. Эта традиция продолжалась со времен позднего Рима и до 13-14 веков. В таких книгах охватывается всё, от семи гуманитарных дисциплин до науки быть королём. Одна из подобных книг дошла до нас из Норвегии 13го века, и называется она "Speculum Regale" или "Зерцало Короля". Она была написана около 1250 года на старонорвежском анонимным автором.
"Зерцало Короля" написано как наставление отца сыну. Автор рассказывает нам, что в форме беседы он обсудит четыре сферы деятельности в мире. Это будет жизнь торговца, придворного, духовного лица и, наконец, крестьянина. До нас дошло только две первых главы. Последние две были или не написаны или просто не сохранились за 600 лет. Мы посвятим все свое внимание второй главе, в которой содержится руководство того, как следует управлять королевским хозяйством и что должны делать те, кто находится на службе у короля. Также есть несколько разделов, посвященных тренировкам, вооружению, тактике морского боя и сравнительно большой раздел об защитных и атакующих осадных орудиях.
Одна из сторон средневековой военной мысли, которая совершенно не освещена в этой работе - идея "праведной войны". От Св. Августина до Бонэ (Bonet) эта идея определялась и расширялась. Но даже в большой главе, в которой обсуждается правление короля, и где приводятся ветхозаветные истории, не упоминаний о праведной войне. Самые близкие к ней заявления относятся к проблеме убийства человека. Отец пишет:
"Тебе следует испытывать отвращение и избегать их убийства в любой форме, кроме как законно наказывая их или во время обычной войны. Но в обычной войне по законной команде твоего командира не нужно остерегаться убийства более, чем любого другого деяния, которое ты знаешь как праведное и достойное".
Такое отношение не показывает нам ничего нового в области так называемых справедливых законов, что развились на континенте, но дает возможность понять норвежцев 13го века, считавших приемлемым и даже обоснованным убийство на войне, санкционированное законным правителем.
После того, как отец описал жизнь торговца, он переходит к существованию при Королевском Дворе. В тринадцатом веке почти у многих западных наций начало разделяться понятия Королевского двора и правительства во главе страны. В течение всего века мы видим целый поток из документов, в которых присутствуют попытки установить закон над королем, например, такие как "Великая хартия вольностей". Но в "Зерцале Короля" подобной системы не описано - здесь рассказывается о чем-то, что очень похоже на понятие хирда у англосаксов. Такой идеи, что все люди нужны лишь для того, чтобы служить, когда будут призваны своим королем, и высшая форма их преданности заключается в нем же.
За описанием разных служб при королевском дворе автор переходит к основным обязанностям и идеалам класса хаускарлов. Общественный институт хаускарлов практически равен рыцарству в Англии и на континенте, будучи классом конных воинов. Но идеалы, хотя и совпадают в некоторых простых вещах, имеют ряд существенных различий. Как и континентальное рыцарство, они должны были "соблюдать справедливость в любой её форме", что вполне соответствует с современными им идеям рыцарства. Однако автор отмечает, что в отличии от континентального рыцарства "они (ПП: хаускарлы) должны избираться из всех классов, а не только из богатых или известных семейств только ". И это резко контрастирует с возникающей на континенте идеологией того, что рыцарем можно стать только по наследству.
После этого обсуждения беседа подходит к одежде и способам обращения. Далее он продолжает разговор рассказом об отсутствии морали, что заставляет мальчика спросить о надлежащих обязанностях хаускарла. Отец отвечает сначала тем, что не следует делать хаускарлу: азартные игры, походы в бордели, злоупотребление выпивкой. Затем переходит к обязанностям, первой из который является защита короля и то, как следует путешествовать, охраняя его. После описания того, как должно говорить с королем и не замечать то, чем тот занимается, отец описывает, как охрана должна передвигаться вместе с королем.
"Если вы прогуливаетесь, то будьте в равном количестве по каждую сторону от короля, но никогда маленькими группами. Куда бы вы не шли, он должен быть посередине - а ты и твои спутники распределены равномерно и спереди и позади, и по обе стороны".
Он также настаивает на соблюдении этих же правил при езде верхом, но уже соблюдая большую дистанцию. Затем отец обсуждает разные способы вежливого обращения и этикета во время еды.
Далее отец описывает развлечения, достойные хаускарла, которые по сути своей, есть способы тренировки и самосовершенствования. Он начинает говорить о том, как следует заниматься верховой ездой, даже если это и делается для забавы. Автор указывает на то, что следует ездить верхом в полном доспехе, на то, что следует учиться правильно держаться в седле и пользоваться стременами. Потом переходит к описанию правильного положения щита и копья и к тому, как держать одновременно и щит и поводья левой рукой. Затем говорит сыну, что нужно уметь управлять лошадью на высоких скоростях и уметь ухаживать и заботиться о своей лошади.
Следующее упражнение, равное по своей природе фехтованию, отец описывает как некое развлечение или забаву. Он предлагает сыну найти в напарники хаускарла и попрактиковаться в нанесении ударов мечом. Заниматься же следует в тяжелом доспехе, таком как кольчуга или толстый гамбезон. Это вполне укладывается в наши представления об уровне развития фехтования в 13м веке. Самой старое из известных руководств по фехтованию, Tower I.33, из Германии - датируется около 1300 гг., и единственным различием будет то, что в немецком руководстве занимающиеся показаны совершенно без доспехов. Потом отец объясняет сыну то, что если тот, хочет добиться успехов, то следует тренироваться каждый день, а если возможно, то дважды в день, за исключением выходных.
И заканчивает он беседу перечислением других различных видов оружия, с которыми можно было бы тренироваться, если устанешь или надоест заниматься с мечами. В список включены копье, лук и праща. Достаточно интересно упоминание отца того, что в прошлом воины тренировались равно владеть оружием обеими руками, но такая практика прекратилась. Также указывает сыну, что если тот обнаружит в себе подобный дар (ПП: обоерукости), то его стоит развивать.
Затем отец обсуждает поведение в бою. Он говорит сыну не беречься от возможной гибели и показывать храбрость и бесстрашие. Следует сражаться в хорошем настроении, но яростно, и быстро, но не понапрасну, атаковать. Еще автор указывает не хвастаться после битвы, ведь всегда найдутся свидетели твоих заслуг и это их дело хвалить тебя.
В последних главах, где обсуждаются военные дела, автор рассказывает о битве пешими, морском бое, снаряжении всадника и осадных орудиях. Эти части обсуждения проливают свет на небезынтересные нам стороны книги. В некоторых вещах, кажется, что у автора есть личный опыт, в то время как о других он имеет лишь внешнее представление. В разделах о морском бое и осадах присутствует влияние Вегеция, но сложно определенно сказать, где оно непосредственно. Также есть возможность утверждать, что автор малознаком с использованием лошадей в битве.
Сначала он начинает разговор о сражении пешим в битве. Обсуждается бой в клинообразном построении и то, как держать линию ровной. Отец также говорит сыну, чтобы тот не прятал передней кромки своего щита за щитами соседей. Он указывает сыну не метать копье, если нет запасного, потому как копье - лучшее для пешей битвы оружие. Это казалось основной тактической идеей для викингов, ну а у Вегеция упоминалось лишь то, как разбить подобное построение. Вегеций не описывал подобного, не вдавался в детали того, как правильно деражть подобный строй.
Далее он переходит к сражениям на кораблях. Отец указывает своему сыну иметь два копья, одно - для поражения противника на другом корабле, второе, что покороче, для применения, когда окажешься на чужом борту. Он также инструктирует сына в использовании сулиц и другого метательного оружия. Отец не забывает напомнить сыну, что сражаться следует спокойно и уравновешенно. Затем переходит к описанию наступательного вооружения, которое могло бы применяться на корабле. По перечисленным видам оружия заметно, что автор подвергся влиянию идей Вегеция. Он рассказывает об 'кабаньем рыле' (prow-boar), которое почти идентично тому, что Вегеций называет балкой, т.е. что вообще-то обычный таран, используемый против других кораблей. Также оба автора упоминают об укреплениях на суднах. Также оба описывают надлежащее снаряжение для морского боя. В "Зерцале Короля" утверждается, что хотя кольчуги и большие щиты будут полезны на корабле, но гамбезон все-таки лучший для этих условий доспех. Вегеций же настаивал, что морские пехотинцы должны быть тяжело и качественно снаряжены. Но всё это может просто показывать влияние идей Вегеция в это время.
В следующей главе "Зерцала Короля" отец детально описывает вооружение хаускарла или рыцаря. Это было бы также точным описанием для рыцаря с континента. Отец вдается даже в такие детали, как нижнее белье, что следует носить всаднику. Присутствует интересное указание на то, что рыцарю должно иметь, помимо копья, еще два меча и кинжал, и то, что второй меч следует подвешивать к луке седла. Он заканчивает на том, что конные воины могут использовать луки и слабые арбалеты, но не дает совершенно никаких указаний насчет тактики в бою для всадников. Мы конечно можем прочитать описание рыцарской атаки (charge) у Мориса или в Уставе Ордена Храмовников. Но автор Speculum Regale не упоминает о ней ни разу! Это равнозначно тому, что если бы он рассказывал своим слушателям, что носить, чтобы быть похожими на рыцарей с континента, но не знал, как же правильно использовать это снаряжение.
В последней и самой длинной главе "Зерцала Короля", посвященной военному делу, рассказывается об осадах и об оружии, что использовали при атаке и защите крепостей. Автор систематично перечисляет наступательное и защитное вооружение и о способах сохранить его. То же самое делает и Вегеций в своей работе "De re Militari". Но в отличии от Вегеция в "Зерцале Короля" не упоминаются способы построения укреплений и их подготовка. Этим показывается обычное для средневековых армий невнимание, уделяемое снабжению и тыловому обеспечению. Вегеций упоминает даже такие вещи в деталях, какие виды камней где использовать, ну а автор Speculum Regale говорит лишь о том, что следует использовать, а не о том, что следовало бы подготовить заблаговременно.
Но вновь мы находим значительные совпадения у Вегеция и "Королевского Зерцала". Одним из характерных упоминаний у Вегеция было, когда он описывал "гигантские колеса делаются из свежесрубленного дерева, и цилиндрические детали, что зовутся taleae, вырезаются из самых прочных деревьев, и обрабатываются, так чтобы катились". Ну и у "Зерцала Короля" подобные простые механизмы присутствуют - "Также будет хорошим оружием 'бегущее колесо', для тех, кто защищает замок. Делается оно из двух мельничных жерновов, которые соединяются осью из крепкого дуба". Таким образом, рассказывается о практически том же самом устройстве, только с небольшими изменениями. Подобные совпадения встречаются при описании тарана и 'кошки' или серповидного приспособления (falx) для разрушения стен.
"Зерцало Короля" показывает несколько произошедших усовершенствований в осадном деле со времен Вегеция. Наиболее отличающееся - это требушет. Вместо торсионных баллист, согласно Вегецию использовавшихся для защиты, мы видим уже требушет с противовесом, и его рекомендуется применять для разрушения укреплений и стен. Также можно найти интересным упоминание об 'рассыпающейся повозке', т.е. повозке, заполненной камнями, которую скатывали вниз по склону к краю стены, где она останавливалась и камни вылетали из неё.
"Зерцало Короля" - интереснейшая возможность познакомиться с военной мыслью середины 13го века в Норвегии. Оно заставляет нас задаться вопросом какие еще жемчужины, посвященные воинскому искусству, могут скрываться в других больших работах. Хотя в "Зерцале Короля" и проглядывается четко выраженное влияние взглядов Вегеция на войну, все равно непонятно был или нет автор книги знаком с его трудами непосредственно, читал ли. Мы не видим никаких цитат или сходства в структуре текстов, но определенно существуют совпадения в содержании. Также "Зерцало Короля" проливает свет на военную структуру Норвегии 13го века и, даже более - еще многое о воинском искусстве можно узнать, изучая библейские истории, приведенные в конце главы о королевском дворе. Они содержат много ссылок на воинское ремесло, и их изучение языковедами несомненно пригодилось бы.
