Исторический форум: история России, всемирная история

Здравствуйте.

На днях увидела странны исторический документ. Автор некий митрополит Макарий. Вот что меня очень заинтересовало:

Епархия Скифская.

Резиденциею Скифской епархии был знаменитый торговый город Томи, находившийся по южную сторону Дуная неподалеку от его устья и, следовательно, за пределами нынешней России. Но нет основания утверждать, чтобы Скифская епархия не простиралась и за северный рукав Дуная в остальную половину древней Малой Скифии, всецело лежащую ныне в России, где жили в начале христианства те же самые геты, которые обитали и в Скифии греческой. Напротив, известно, что современный святому Иоанну Златоусту Скифский епископ Феотим, который сам был родом скиф, путешествовал и по ею сторону Дуная, конечно, по своим архипастырским обязанностям, не страшась самих гуннов, наводнивших пред тем эту страну и покоривших себе коренных ее обитателей, гетов. Известно также, что святой Златоуст, архиепископ Цареградский, узнавши, может быть, от епископа же Феотима о скифах, обитавших за Дунаем (παρα τον Ιστρον, разумеется, по направлению от Цареграда), что они сильно жаждут спасения (значит, уже предварительно были знакомы с христианством), но не имеют людей, которые бы утоляли их жажду, послал к ним пастырей и учителей. Наконец, по свидетельству Константина Багрянородного, в этих именно южных странах наших, начиная от Дуная, занятых в его время (X в.) печенегами, посреди развалин городов еще находимы были некоторые останки христианских храмов и кресты, изваянные из камня.
Начало Скифской епархии или, по крайней мере, начало христианства в этой стране едва ли не должно отнести ко времени самого апостола Андрея. Ибо, кроме того, что еще Тертуллиан свидетельствует о скифах и гетах как христианах, в древних актах мученических нередко говорится, что в Томи, равно как и в других соседственных ему фракийских городах Маркианополе и Гераклее, происходили гонения на христиан не только в третьем, но и во втором и даже в первом столетии. А в последней четверти третьего века случайно упоминается уже Скифский епископ Евангелик, управлявший церквами этой провинции при Диоклетиане (284-292) во дни его гонения на Христову Церковь. С того времени до половины шестого столетия известен целый ряд епископов Скифских, или Томитанских, числом до двенадцати, из коих, по крайней мере один, Феотим, как мы уже заметили, был родом скиф, т. е. гет или славянин. Он славился высоким греческим образованием и благочестием.

О последующей судьбе Скифской епархии мы почти ничего не знаем. Нет сомнения, что она первая подверглась всем бедствиям и опустошениям от варваров, которые со времен императора Юстиниана (529 г.) начали беспрерывно нападать из-за Дуная на римские пределы. Может быть даже по временам вследствие этих опустошений она и вовсе оставалась без главного пастыря. Но совершенно не была упразднена, ибо упоминается даже к концу девятого века в уставе Льва Премудрого (886-911) о митрополиях, подведомых Константинопольскому патриарху. Самые города Малой Скифии, несмотря на неоднократные разорения, также существовали еще в девятом и десятом веке, по свидетельству Гиерокла и Константина Багрянородного. Главное преимущество Скифских иерархов до времен Халкидонского Собора (до 451 г.) состояло в том, что они были независимы в управлении своею епархиею и назывались самовластными (αυτοκεφαλοι). Этот Собор 28-м правилом своим вместе с прочими епархиями, находившимися в пределах варваров, подчинил Цареградскому патриарху и Скифскую, хотя и прежде, едва ли не со времени возведения Византия на степень столицы Римской империи, Скифские епископы, подобно многим другим иерархам восточных провинций, добровольно признавали над собою власть Константинопольского архиепископа из одного уважения к месту его кафедры и относились к нему в важнейших случаях. Отсюда-то и объясняется, почему святой Златоуст, архиепископ Цареградский, мог принимать живое участие в просвещении верою скифов задунайских и посылать к ним пастырей и учителей. С другой стороны, несомненно и то, что титул самовластного иерарха Скифские епископы удерживали за собою даже после Халкидонского Собора. А особенность Скифской епархии, по замечанию Созомена, была та, что здесь постоянно сохранялся древний обычай, по которому церквами всей провинции всегда управлял только один епископ.

Но для нас важно преимущественно то, что эта Скифская епархия, лежавшая частик) в пределах нашего отечества, по всей вероятности, была епархия славянская. И, во-первых, что касается до той половины Малой Скифии, которая находилась по сю сторону Дуная от его устья до устья Днестра и далее по черноморскому берегу, то здесь с самого начала христианства оседлыми жителями постоянно были славяне, хотя чрез их землю в III, IV и последующих столетиях переходили многие другие народы, останавливаясь иногда на ней на довольно продолжительное время. В первом и втором веке, как мы уже замечали, здесь жили геты и тирагеты, коих по справедливости можно назвать славянами; во втором же или, по крайней мере, в третьем веке, Певтингерова карта здесь именно полагает венедов, т. е. славян; в четвертом, по свидетельству Иорнанда, в этих самых странах готский король Германарик (332-350) вел кровавые войны с антами, тоже славянами; в пятом (с 449 г.), по словам Константина Багрянородного, некоторые из римлян, коих империя простиралась до Дуная, переправившись через эту реку из любопытства узнать, кто обитает за нею, нашли здесь бесчисленный народ славянский; в шестом, по свидетельству того же Иорнанда, от Днестра по берегам черноморским до Дуная простирались анты; а по свидетельству другого писателя, здесь же в 582 г., едва только вышедши на берег Дуная из Малой греческой Скифии, аварский хан Баян нашел селения славянские. Пребывание здесь славян в последующие века не подлежит уже ни малейшему сомнению: пред началом Русской державы, и по словам нашего летописца, седяху по Днестру и приседяху Дунаева до самого моря в этой стране, которую звали греки Скифь, угличи и тиверцы, древние тирагеты - два русских, чисто славянских племени; и мало того, что приседяху, но приседяху во множестве и притом имели собственные грады, значит, были давними оседлыми здешними обитателями. И посреди сих-то славяно-русских городов, разрушенных печенегами, в Х в. находимы были останки христианских храмов и кресты каменные, по свидетельству современника; кто ж молился некогда (разумеется, прежде X в.) в этих христианских храмах, как не обитатели тех городов славяне?

Точно также и по другую сторону Дуная, в Малой Скифии греческой постоянными обитателями были славяне. В I и II вв. там жили геты и соплеменные им кривичи, почитавшие вместе с ними одного и того же отечественного мудреца Замолксиса; в четвертом, когда случилось переселение в области Нижней Мизии готов при императоре Валенте (364-378), и в пятом, при жизни армянского историка Моисея Хоренского тут же обитали двадцать пять поколений славянских; в седьмом столетии, переселившись в эту Малую Скифию между Дунаем, Понтом и Гемом даже до Варны болгаре нашли здесь оседлыми обитателями тех же самых славян в числе семи поколений. Но что еще замечательнее, нашли здесь (по собственному признанию болгаров) греческую веру и греческих священников. Не явный ли знак, что епархию Скифскую составляли славяне или, по крайней мере, по преимуществу славяне? Ибо мы вовсе не думаем отвергать, что в некоторых городах этой издавна подвластной римлянам провинции, особенно в главном городе Томи, где имело местопребывание римское правительство, управлявшее страною, могли жить для торговли или по другим каким-либо побуждениям и греки-христиане.

Не можем, наконец, оставить без внимания и два-три свидетельства, которые несколько определяют состояние благочестия в Скифской епархии. В первые века христианства, во дни гонений на Церковь, здешние христиане, подобно другим, не страшились вкушать смерть за святую веру; в четвертом и пятом они вместе с пастырями своими остались твердыми в православии, несмотря на все покушения против них ереси Ариевой и прочих, на Церковь Малой Скифии указывали тогда даже как на одну из образцовых по чистоте веры и внутреннему благоустройству, а на пасомых в ней как на таких православных, кои отличались притом глубоким уважением к своим духовным пастырям. В то же время упоминается и о благочестивом обычае этих гетов, или даков, носить с собою во время войны походные церкви. В начале шестого века (505-514) жители Малой Скифии вместе с мизянами и фракийцами из ревности по православию сами пригласили к себе военачальника Виталиана и с радостию стеклись под его знамена, чтобы он защитил святую веру от злочестивого императора Анастасия, который, принявши евтихианство, искажал ее и преследовал истинных чад Церкви.

______________________


Текст вызывает много вопросов - неужели в первом тысячелетии нашей эры скифами называли славян? Если первое крещение славян произошло в первых веках н.э. - сколько же лет славянской православнйо церкви? Почему эти уникальные факты не принимаются в расчет совремнными историками?

Не думаю, что следует доверять этому источнику. Митрополит хоть и был историком, но первоочердной его задачей, как мне кажется было прославление и удревление православия у славян.

Вот его биография:

I. Детские годы и юность (1816–1837 гг.)
19 сентября 1816 г. у священника Флоровской церкви села Суркова Новооскольского уезда Курской губернии отца Петра Булгакова и супруги его Стефаниды Григорьевны родился сын. Ребенок родился слабым и потому в тот же день был спешно окрещен с именем Михаил. Большая — шестеро детей — семья Булгаковых, происходившая по отцу из сельских священнослужителей жила небогато, а после скоропостижной смерти отца в 1823 г. осталась почти без средств к существованию. В бедности, трудах и лишениях проходило детство детей, в том числе и семилетнего Михаила, но мать твердо решила дать своим сыновьям образование и потому, как только Михаилу исполнилось восемь лет, его повезли на учебу в приходское училище в город Корочу. Уже здесь преподавателями было замечено трудолюбие и исполнительность мальчика, который не отличался выдающимися способностями, и из-за своей болезненности учился весьма посредственно. В июле 1827 г. мальчик был переведен в Белгородское окружное училище. Успехи Михаила и в это время были, как свидетельствуют документы, далеко не выдающиеся, так как его постоянно мучила тяжелая болезнь золотуха.

Ко времени учебы Михаила Булгакова в уездном училище относится замечательный случай, предание о котором долго сохранялось в Курской епархии. Рассказывали, что будущий митрополит как-то готовил уроки, уединившись в дровяном сарае, в то время как рядом мальчики играли в камни. Один из камней, случайно брошенный в сторону сарая, попал Михаилу в голову. Камень рассек мальчику голову, и все ожидали, что после этого случая его болезненность усилится. Но случилось обратное: вместе с заживлением раны у мальчика прошла болезнь. Тогда открылись у Михаила необычайные способности, которые вместе с приобретенным в период болезни трудолюбием, вскоре вывели его в число первых учеников.

В июле 1831 г., с блеском окончив курс уездного училища, Михаил Булгаков был переведен в Курскую духовную семинарию. Весь шестилетний семинарский курс Михаил был среди лучших учеников, педагоги отзывались о нем как о «добросовестном и благородном» юноше. Во время выпускных экзаменов в 1837 г. Михаил «обнаружил знания по богословию и церковной истории — отличные, по греческому и еврейскому языкам — очень хорошие».

II. Киевская Духовная Академия. Студент и бакалавр. Принятие иночества. Рукоположение во иереи (1837–1842 гг.)
В августе 1837 г. Михаил Булгаков прибыл в Киев для поступления в Киевскую Духовную Академию и, блестяще сдав вступительные экзамены, был вторым зачислен в число студентов. В то время ректором Киевской Академии был архимандрит Иннокентий (Борисов), впоследствии архиепископ Херсонский и Таврический, выдающийся русский богослов и проповедник. Именно он стал первым наставником будущего митрополита Макария. В 1842 г. с благословения отца Иннокентия и под его личным попечением студент Михаил Булгаков приступил к созданию первого своего значительного труда — «История Киевской Академии»[2]. Труд этот был одобрен замечательным православным ученым митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым). Еще раньше митрополит Филарет прочитал и высоко оценил другое, богословское, сочинение студента Булгакова — «План христианской аскетики». «История Киевской Академии» стала выпускной работой студента Булгакова и была удостоена высшего балла. Сразу после появления этого труда в печати он был высоко оценен русской исторической критикой. М. П. Погодин писал в «Московитянине»: «Приветствуем настоящее сочинение как плод добросовестного труда и как важное пособие для будущего историка просвещения нашего в нашем отечестве»[3]. Не менее лестным был и отзыв «Журнала Министерства народного просвещения»[4].

В последний год пребывания Михаила Булгакова в Академии совершилось его пострижение в монашество. В прошении от 22 мая 1840 г. он писал об «искреннем и решительном желании принять на себя иноческий облик». 15 февраля 1841 г. совершен был чин пострижения Михаила Петровича Булгакова в монашество с наречением ему имени Макария в память Киевского митрополита священномученика Макария. Вскоре, 25 марта того же года, митрополит Киевский Филарет рукоположил монаха Макария в сан иеродиакона, а спустя еще несколько месяцев епископ Чигиринский Иеремия при священнослужении в Петро-Павловской церкви Киевской семинарии рукоположил иеродиакона Макария в сан иеромонаха.

Сразу после окончания Академии общее собрание профессоров Академии и митрополит Филарет обратились в Святейший Синод с просьбой о присуждении иеромонаху Макарию магистерского звания, что и было сделано спустя почти два года. А пока, в звании бакалавра, иеромонах Макарий был оставлен на службе в Академии. На него была возложена ответственнейшая задача — начать в Киевской Духовной Академии чтение лекций по русской церковной и гражданской истории. До 1841 г. в Киевской Академии не было специальной кафедры истории, и ее возникновение несомненно связано с приходом в преподавательский состав молодого бакалавра иеромонаха Макария. 28 июля 1841 г. Академическая Конференция постановила: «Необходимо определить для преподавания сих предметов (русская церковная и гражданская история.— Ред.) особого наставника, отделив по два часа в неделю в низшем отделении для преподавания российской гражданской истории, а в высшем — церковной русской истории и назначив для сего окончившего курс студента, иеромонаха Макария»[5].

Вводная часть курса по истории Русской Церкви включала в себя «исследование о начатках христианства в России до крещения великого князя Владимира». Это исследование вскоре было опубликовано автором в журнале «Христианское Чтение»[6], а потом и отдельным изданием[7]. Впоследствии иеромонахом Макарием были прочитаны лекции по домонгольскому (988–1240 гг.) периоду истории Русской Церкви[8], собственно монгольскому и последующему (1240–1558 гг.) периодам. В этом же учебном году бакалавром Макарием Булгаковым был прочитан курс гражданской истории на низшем отделении Академии[9].

С новым 1842 г. к преподавательским обязанностям иеромонаха Макария прибавились и обязанности административные: молодой ученый получил благословение временно принять на себя труд ректора Киевско-подольских духовных училищ, труд, сопряженный с огромной ответственностью за более чем 500 учащихся, их жизнь и учебу. Новый ректор подверг тщательному исследованию все стороны жизни училищ и выявил серьезные недостатки, исправлению которых было посвящено его полугодовое пребывание на этом посту. Позднейшие биографы отмечали, что деятельность в качестве ректора Киевско-подольских духовных училищ показала, что в иеромонахе Макарии «счастливо совмещались выдающиеся умственные дарования и трудолюбие любознательного ученого с замечательным практическим тактом административного деятеля».

Летом 1842 г. молодой ученый, уже известный в научных кругах, был переведен на открывшуюся вакансию бакалавра богословия в Санкт-Петербургской Духовной Академии. С искренним сожалением провожала Киевская Академия своего питомца, не зная еще, что через некоторое время он вернется в нее уже в сане архиепископа и со званием почетного ревизора Академии.

III. Санкт-Петербургская Духовная Академия. Профессор и инспектор. Возведение в сан архимандрита (1842–1850 гг.)
В Петербурге иеромонаху Макарию сразу было поручено преподавание одной из важнейших богословских дисциплин — догматического богословия. Кроме того, иеромонах Макарий был назначен помощником инспектора Академии. К этому времени относятся несколько замечательных проповедей молодого церковного ученого, первая из которых была произнесена вскоре после приезда в день святого Александра Невского[10]. В этой проповеди, в основу которой были положены слова из праздничного песнопения: «Приидите, вси Российстии сыны, восхвалите добраго чиноначальника: власти, мудраго смотрителя; воини, прехрабраго воина; православия любители, твердаго исповедника, изволением мученика; и видевше кончину его, подражайте вере его»,— проповедник среди высочайших христианских добродетелей назвал любовь к отечеству и веру в славу его.

Не прекращалась и научная работа о. Макария. В 1842 г. на страницах «Христианского Чтения» увидел свет плод кропотливой и внимательной работы ученого — «Святаго отца нашего Димитрия Ростовского святителя и чудотворца догматическое учение, выбранное из его сочинений». Составлен этот труд был иеромонахом Макарием[11].

Столь напряженная жизнь не только не утомляла молодого ученого, но приносила ему огромное удовлетворение. «Сильно нравится мне,— писал он одному из своих киевских друзей,— моя теперешняя жизнь, в полном смысле рабочая и деловая. Силы и здоровье, слава Богу, не изменяют нимало. Об одном жалею, что труды мои устремлены не на один главный предмет мой, на который я желал бы употребить их»[12].

В начале 1843 г. Святейший Синод утвердил иеромонаха Макария в звании магистра богословия. А по прошествии полутора лет, в октябре 1844 г., двадцативосьмилетний ученый был назначен определением Святейшего Синода ординарным профессором Академии, с возведением его в сан архимандрита и с исправлением должности инспектора Академии. 17 декабря митрополит Петербургский Антоний посвятил иеромонаха Макария в сан архимандрита при священнослужении в Александро-Невской лавре, и в тот же день архимандрит Макарий Булгаков был приведен к присяге на должность инспектора Академии.

Новые обширные обязанности не ослабили напряжения научных изысканий ученого. За несколько лет он создал и опубликовал ряд фундаментальных исследований по богословию, церковной истории, церковному праву. Особый интерес архимандрита Макария в этот период к догматическому богословию во многом объясняется тем, что он читал лекции по этой дисциплине в Духовной Академии. Курс лекций, читанный студентам, лег в основу знаменитой книги «Введение в православное богословие»[13]. Это был первый самостоятельный опыт отца Макария Булгакова в области богословской науки. Появление подобной книги долго ожидалось русской церковной наукой и просвещением, отсутствие собственно православного систематического богословского учения становилось все более тягостным. Поэтому книга архимандрита Макария была встречена весьма доброжелательно, а о читательском интересе может свидетельствовать тот факт, что в течение года вышли из печати и были раскуплены два издания книги.

31 октября 1847 г. Святейший Синод, рассмотрев сочинение архимандрита Макария Булгакова «Введение в православное богословие», присудил автору звание доктора богословия, весьма редкое по тем временам. Более того, желая ознакомить Государя Императора с достижениями новейшей церковной науки, Святейший Синод определил поднести книгу Государю Императору и Наследнику Цесаревичу. 6 декабря Государь Император наградил автора сочинения «наперсным крестом с драгоценными камнями из кабинета Его Величества», свою благодарность выразил также и Цесаревич.

Большое внимание книге уделили и светские журналы: особо отметим рецензии «Московитянина»[14], «Журнала Министерства народного просвещения»[15], «Отечественных Записок»[16]. Во всех отзывах подчеркивались православное содержание догматики архимандрита Макария, историческая конкретность его доказательств. Позднейшие исследователи отмечали, что, в отличие от других богословских систем, обычно построяемых на философско-теоретических основаниях, богословие отца Макария Булгакова было построено прежде всего на основаниях церковно-исторических.

Вскоре после знакомства с «Введением в православное богословие» митрополит Санкт-Петербургский Антоний благословил молодого ученого на создание полного свода православного догматического богословия. 15 апреля 1848 г. архимандрит Макарий писал к одному из друзей: «Теперь по воле начальства я принялся за новый труд... Разумею православное догматическое богословие. Даст ли мне Бог окончить этот труд, не знаю. А хотелось бы от всей души принести еще хоть лепту на пользу общую. Буду молить Всевышнего»[17]. И уже в следующем 1849 г. в свет вышел первый том «Православного догматического богословия», включающий Введение и учение о Боге в Самом Себе.

Не меньшее значение и для русской церковной науки, и для самого ученого имели издания его трудов по русской церковной истории, осуществленные в этот период. В 1846 г. увидело свет отдельное издание «Истории христианства в России до равноапостольного князя Владимира». И здесь, как и в догматическом богословии, архимандрит Макарий был зачинателем нового направления в русской церковной науке — систематического изложения истории Русской Церкви. М. П. Погодин с восторгом писал в «Московитянине»: «Архимандрит Макарий, инспектор Петербургской Академии, известный своею прекрасною историей Киевской Академии, приобретает себе вдруг знаменитость последним сочинением. Это сочинение ученое, европейское и служит блистательным новым доказательством нашей зрелости»[18].

Но наряду с бурными похвалами эта книга встретила и некоторые замечания, в том числе отмечено было отсутствие ссылок на первоисточники в первой части книги, посвященной истории христианства на Кавказе и в Крыму[19]. Еще более серьезными были замечания преосвященного Филарета (Гумилевского), высказанные им в статье «Кирилл и Мефодий»[20]. Известный ученый упрекал отца Макария в неточностях и даже в смешении канонических и апокрифических книг, что ставило под сомнение не только научную компетентность исследователя, но и его православность. Отец Макарий ответил преосвященному Филарету публично — в краткой статье, помещенной в мартовской книжке «Христианского Чтения», и частно — в пространном письме, где и опроверг все обвинения. Преосвященный Филарет, казалось, был удовлетворен.

В 1847 г. вышел в свет «Очерк истории Русской Церкви в период дотатарский: 992–1240 гг.», который впоследствии был переработан в первые тома «Истории Русской Церкви». Одним из внешних поводов к изданию было появление «Истории Русской Церкви» преосвященного Филарета (Гумилевского). 28 января 1847 г. архимандрит Макарий писал преосвященному Иннокентию Херсонскому об «Истории...» преосвященного Филарета: «Она, хотя точно учена, но кратка очень, суха, без общей мысли, без духа последовательности, а больше простой прекрасный рассказ... и потому все еще заставляет желать лучшей, достойнейшей истории нашей Церкви. Смотря на такие качества истории преосвященного Филарета, я не устыдился начать с нынешней книжки «Христианского Чтения» печатание своих кратких и бедных записок по русской церковной истории, которые набросал еще в Киеве, в первый год моего бакалаврства, поисправивши теперь лишь кое-что. А лишь только выйдет история преосвященного Филарета, непременно приступлю к обстоятельнейшему и неспешному начертанию истории отечественной, с радостью будучи готов посвятить на это целые годы»[21]. «Очерк истории Русской Церкви в период дотатарский 992–1240 гг.» был принят русской образованной публикой весьма сочувственно, причем особо рецензенты отмечали «полноту картины Русской Церкви от первого ее начала до татарского владычества»[22].

Но действительным началом знаменитой «Истории» Макария Булгакова принято считать появившееся в печати в 1850 г. сочинение «Церковь Русская во дни святого Владимира и Ярослава до избрания митрополита Илариона»[23].

Кроме исследований по истории Церкви, архимандрит Макарий опубликовал в 1849 г. на страницах «Христианского Чтения» три памятника древнерусской литературы: «Память и похвала князю русскому Володимеру, како крестися Володимер и дети своя крести и всю землю Русскую от коньца до коньца и како крестися баба Володимерова преже Володимера», «Житие блаженного Володимера» и «Сказание страстей и похвала о убиении святую мученику Бориса и Глеба», снабдив их обстоятельным предисловием[24].

Поразительная многосторонность знаний отца Макария Булгакова проявилась и в создании им компендиума по церковному праву под названием «Собрание материалов для науки канонического права Православной Русской Церкви, изложенное в систематическом порядке». И ведь все эти труды были осуществлены при огромной профессорской нагрузке (профессор, пользовавшийся постоянной искренней любовью студентов, даже несколько страдал от интереса к его предметам, ибо в некоторые годы до трети всего курса желали писать свои курсовые работы у профессора Булгакова). Его трудолюбие поражало даже таких тружеников, как известный церковный ученый А. В. Горский или тогдашний ректор Академии преосвященный Евсевий. Преосвященный Иннокентий Херсонский, сам иногда чрезмерно усердствовавший в своих литературных занятиях, так что «перо чуть уже держалось в руках», неоднократно призывал молодого ученого к «умеренности в употреблении своих сил».

IV. Санкт-Петербургская Духовная Академия. Ректор и профессор. Наречение во епископа Винницкого (1850–1857 гг.)
20 декабря 1850 г. преосвященный Евсевий, ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии, был переведен на только что учрежденную Самарскую архиерейскую кафедру, и в тот же самый день Святейший Синод определил на его место архимандрита Макария Булгакова. Сомнений в выборе кандидата не было ни у кого. Да и сам прежний ректор преосвященный Евсевий еще в 1848 г. писал А. В. Горскому об архимандрите Макарии: «Приятно мне и то представлять, что приготовляется или готов на смену меня такой прекрасный ректор Академии. Это говорю не шутя».

Спустя ровно месяц, 20 января 1851 г., вышел Именной Высочайший Указ, коим было повелено архимандриту Макарию быть епископом Винницким, викарием Каменец-Подольской епархии и настоятелем первоклассного Шаргородского Свято-Николаевского монастыря. Через четыре дня состоялось наречение архимандрита Макария во епископы, наречение совершал митрополит Санкт-Петербургский Никанор с сонмом архиереев, а 28 января в Казанском соборе состоялось посвящение. Хиротонию совершал митрополит Никанор, и сразу после хиротонии, во время продолжавшейся литургии, новопосвященный епископ Макарий рукоположил в сан священника своего младшего брата — А. П. Булгакова.

Посвящение во епископы явилось для преосвященного Макария величайшим событием. Вот как писал он об этом своему наставнику преосвященному Иннокентию Херсонскому на другой день после хиротонии: «Так, владыко святый, Господу угодно было и меня сопричислить к сонму преемников апостольских! 20 января, по указанию от Него, последовала Высочайшая о том воля, 24 было наречение, а 28 рукоположение меня во епископа. О, какое обилие благости Божией ко мне недостойному! Благословите меня, достоуважаемый мною архипастырь, на новом моем поприще и помолитесь о мне вашими святительскими молитвами». По возведении в сан епископа преосвященный Макарий был оставлен в должности ректора Академии. Таким образом, меньше чем через десять лет после окончания Академии, 34 лет от роду преосвященный Макарий стал епископом и ректором Академии.

В отличие от предшественников, преосвященный Макарий сохранил за собой и профессорство, ибо не мыслил себя в Академии без курса лекций. Он читал два основных курса: догматическое богословие для всего высшего отделения и историю русского раскола студентам миссионерского противораскольнического отделения.

Помимо обязанностей ректора и профессора Академии, преосвященный Макарий нес на себе еще несколько административных трудов: он был главным редактором академического журнала «Христианское Чтение», ординарным академиком Императорской Академи наук, главным наблюдателем за преподаванием Закона Божия во всех учебных и воспитательных заведениях Санкт-Петербурга, членом Главного правления училищ, Председателем Комитета для издания кратких духовно-нравственных книг. По свидетельству коллег, преосвященный Макарий относился равно серьезно ко всем своим обязанностям, так что совершенно различные ведомства имели в его лице искреннего и деятельного сотрудника.

В первые годы своего ректорства преосвященный Макарий почти непрерывно продолжал публикацию книг «Догматического богословия». В 1851 г. вышли 2-й и 3-й тома, в 1852 г.— 4-й, и наконец все издание было окончено в 1853 г. с выходом 5-й книги. Сразу после выхода последнего тома «Догматическое богословие» было выдвинуто на соискание наиболее авторитетной в области гуманитарных наук премии Академии наук — Демидовской премии. Академия наук поручила написать отзыв о сочинении владыки Макария члену Академии высокопреосвященному Иннокентию, архиепископу Таврическому и Херсонскому.

«Рассматриваемое нами сочинение,— писал в своем отзыве высокопреосвященный Иннокентий,— составляет собою редкое и самое отрадное явление в нашей богословской литературе, подобного коему она давно не видала на своем горизонте и, по всей вероятности, не скоро увидит опять... Богословие как наука подвинуто сим многоученым творением далеко вперед и много приобрело уже тем, что разоблачено в нем совершенно от схоластики... Но самая большая заслуга автора состоит в том, что в сочинении его в первый раз изображены со всею силою и убедительностью ученым и вместе удобопонятным языком те догматы и положения, коими Православная Церковь Восточная отличается от всех прочих вероисповеданий христианских». И далее, разбирая основы сочинения, рецензент заключал: «Во-первых, относительно плана: преосвященный Макарий умел положить основу своему сочинению гораздо лучше и прочнее своих предшественников и вообще других обрабатывателей догматического богословия...

Во-вторых, в отношении к методу, или способу, раскрытия истин богословских: у преосвященного Макария каждый догмат обозревается и раскрывается со всех сторон, с каких он только может явиться с пользою в науке...

В-третьих, насчет объема содержания, который предначертал себе преосвященный Макарий: догматика его превосходит все бывшие до него опыты этого рода в русской литературе...

В-четвертых, и по самому изложению догматическое богословие преосвященного Макария отличается от всех предшествовавших ему сочинений в этом роде: оно написано чистым, правильным, современным русским языком, который может понимать каждый сколько-нибудь образованный и смыслящий русский человек...»[25].

Изданием пятитомной «Догматики» преосвященный Макарий завершил свое научное обращение к вопросам догматического богословия, сосредоточившись впоследствии исключительно на церковно-исторической тематике. Прежде всего, он обратился к истории раскола. В 1853–1854 гг. в «Христианском Чтении» были опубликованы главы нового исследования преосвященного Макария под общим названием «Критический очерк истории русского раскола», а в начале 1855 г. в Санкт-Петербурге исследование вышло отдельной книгой с названием «История русского раскола, известного под именем старообрядства». Сочинение это встретило горячий отклик не только в духовной, но и в светской научной среде. «Примите искреннейшую благодарность мою,— писал автору академик Плетнев,— за прекрасный подарок... Новое сочинение Ваше «История русского раскола» для наших ученых будет служить образцом, как надобно собирать исторические материалы, как приводить их к единству прагматического сочинения, и, наконец, как излагать историю в высоком ее значении».

С 1855 г. преосвященный Макарий возобновил публикацию в «Христианском Чтении» статей по истории Русской Церкви домонгольского периода, прерванную его занятиями историей раскола. После уже упоминавшейся работы «Церковь Русская во дни святого Владимира и Ярослава до избрания митрополита Илариона», преосвященный Макарий опубликовал еще две статьи: «Состояние Русской Церкви со времени избрания митрополита Илариона до митрополита Климента» и «Состояние Русской Церкви со времени избрания митрополита Климента до митрополита Кирилла II»[26]. В 1857 г. все эти работы вышли отдельным изданием как три первых тома «Истории Русской Церкви». Эти книги сразу стали предметом внимательной и в общем-то доброжелательной критики. В первых трех томах «Истории» был уже вполне реализован метод преосвященного Макария, основанный на пристальном изучении первоисточников, обилии привлекаемого материала, строгой научности. Даже самый суровый критик «Истории...» историк-публицист Н. П. Гиляров-Платонов так закончил в третьем томе «Русской Беседы» за 1859 г. свою обширную рецензию: «За выписки, сделанные в тексте и преимущественно в примечаниях, мы должны быть особенно благодарны. При недоступности библиотек выписки эти для многих, и весьма многих послужат единственным случаем читать места из некоторых неизданных рукописей и сделают книгу незаменимою»[27].

Помимо «Истории Русской Церкви», преосвященный Макарий опубликовал множество небольших статей церковно-исторического характера, таких как: «Преподобный Феодосий Печерский как писатель», «Обзор редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних», «Святой Кирилл, епископ Туровский как писатель» и др. Труды преосвященного Макария по истории принесли ему в 1853 г. звание почетного члена Императорского Археологического общества.

Новое назначение на Тамбовскую кафедру было для преосвященного Макария весьма неожиданным. Назначение последовало 1 мая 1857 г., и 12 мая преосвященный Макарий соврешил свою последнюю литию в церкви Академии. После совершения литии преосвященный Макарий обратился к студентам и преподавателям с прощальным словом: «Первое мое чувствование,— сказал он,— да вознесется к Тебе, о Боже мой, Правитель судеб человеческих, чувствование живейшей, глубочайшей, беспредельной благодарности за все то добро, каким я пользовался здесь: и за эту тихую, спокойную, безмятежную жизнь, удаленную от мирской суеты и треволнений, и за благородные, возвышенные, сладостнейшие для духа занятия науками... и за постоянное, невидимое, но тем не менее осязательное содействие Твоей вседействующей благодати, которою Ты подкреплял и ободрял в трудах мои слабые силы, телесные и душевные, и за эти, хотя весьма скудные и крайне незрелые, плоды трудов моих, которые по благословению Твоему я успел принести здесь для духовного просвещения моих собратий и во славу Твоего святого имени, и за непрерывный ряд милостей, какие благоизволил Ты изливать на меня, недостойного, десницею Благочестивейшего Монарха и через Правительствующий Синод отечественной Церкви... За все, за все благодарю Тебя, Господи...».

14 мая преосвященный Макарий сдал должность ректора своему преемнику святителю Феофану, будущему затворнику Вышинскому, а 15 мая на общей Конференции Академии преосвященный Макарий был единогласно избран почетным членом Санкт-Петербургской Духовной Академии.

V. Епископ Тамбовский и Шацкий (1857–1859 гг.)
26 мая 1857 г., в день праздника Святой Троицы преосвященный Макарий отслужил первую Божественную литургию в кафедральном соборе Тамбова и сразу после праздника начал знакомство с епархией. Деятельность преосвященного Макария на Тамбовской кафедре сразу приняла характер созидательный, благоустроительный. Особое внимание новый Тамбовский архиерей обращал на деятельность семинарии и духовных училищ, не менее важной была и организация правильного и систематического миссионерского дела, так как Тамбовская епархия очень страдала от разного рода сект и расколов. Именно здесь, в Тамбовской епархии, владыка Макарий приобрел и свой первый административный опыт, и славу руководителя строгого, беспристрастного и, в то же время, доступного и простого. Он терпеть не мог расхлябанности и невежества, столь часто объединяющихся с низкопоклонством и лестью. В 1859 г. после ежегодного обозрения епархии владыка издал по консистории довольно необычное распоряжение: «Во время обозрения мною епархии многие священники, нимало не предупредив меня, произносили предо мной речи, содержавшие в себе, по обычаю, выражения лести. Предлагаю консистории объявить по епархии, чтобы впредь никто из священнослужителей не позволял себе говорить мне никаких подобных речей». Людям, не привыкшим к дисциплине и строгой жизни, владыка зачастую казался тяжелым начальником, а предпочтение, оказываемое им людям образованным, нередко порождало зависть и даже клевету, которые сопровождали владыку до конца жизни. Духовное просвещение, становление и развитие церковной науки были для владыки Макария делом всей жизни, он жертвовал на эти цели все свои силы и сбережения, состоявшие из гонораров за книги, а иногда направлял сюда и епархиальные средства, в том числе предназначавшиеся для другого. Такое расходование епархиальных средств и послужило причиной различных слухов и клеветы на владыку Макария, распространявшихся в течение многих лет. Спустя годы, после назначения высокопреосвященного Макария митрополитом Московским и Коломенским Н. С. Лесков писал в «Историческом Вестнике»: «Люди доброй совести и светлого разума действительно везде любили и уважали митрополита Макария, но лучшие люди нигде не составляют большинства. Для людей же, озабоченных не тем, как лучше служить, а чтобы ловчее выслужиться, высокопреосвященный Макарий никогда и нигде не приходил по обычаю. Напротив, всем таковым он казался начальником тяжелым, и весьма многим известно, что стараниями таких людей в духовенстве на его высокопреосвященство были распускаемы весьма недостойные клеветы...».

В Тамбове владыка много болел, незнакомые обязанности вместе с постоянной лихорадкой, мучившей преосвященного Макария, и невозможность заниматься наукой, конечно, тяготили его. Достойно исполняя возложенное на него послушание, он в письмах к друзьям не скрывал своей горечи от невозможности систематически заниматься церковной историей. Однако и в этот период, несмотря на все препятствия, преосвященный Макарий сумел подготовить к печати ряд ценных историко-литературных работ. Это, прежде всего, «Биографическая записка о преосвященном Иннокентии, архиепископе Херсонском и Таврическом», подготовленная им по просьбе Академии наук и опубликованная в «Ученых записках» Академии за 1858 г., статья о сочинениях митрополита Киевского Кирилла II, небольшое исследование о новгородских Четьях Минеях. Главным итогом творчества преосвященного Макария в период его Тамбовского архиерейства стали 56 проповедей. Большинство их было напечатано в «Христианском Чтении» и вошло в отдельное издание 1858 г.

В это время Харьковскую кафедру занимал архиепископ Филарет (Гумилевский), выдающийся историк и богослов, давний научный оппонент преосвященного Макария. Каково же было удивление Тамбовского архиерея, когда он узнал о решении переместить его на Харьковскую кафедру в связи с переводом архиепископа Филарета на Черниговскую епархию. 21 мая 1859 г., в день праздника Вознесения Господня преосвященный Макарий попрощался со своей паствой и спустя два дня покинул Тамбов. Вот что писал об отъезде владыки тамбовский священник протоиерей В. Е. Певницкий: «Много было при проводах искренно плачущих. Утешались все понимающие дело люди только тем, что этому редкому в архипастырстве архипастырю предстоит быть светилом Русской Церкви, светящимся на высоте, и принести великую пользу ей во главе управления, что и оправдалось»[28].

Тамбовская епархия могла утешиться тем, что на место преосвященного Макария был назначен ректор Санкт-Петербургской Академии святитель Феофан Затворник.

VI. Архиепископ Харьковский (1859—1868 гг.)
3 июня 1859 г. преосвященный Макарий прибыл в Харьков и в первое же воскресенье 7 июня отслужил литургию в Харьковском кафедральном соборе. Харьковская епархия была весьма благоустроена, чему способствовали бывшие тут до преосвященного Макария выдающиеся архиереи Иннокентий (Борисов) и Филарет (Гумилевский). Деятельность преосвященного Макария достойным образом продолжила деяния предшественников. Его попечениями улучшились условия жизни простых сельских священников, владыка заботился о повышении образованности в духовной среде, о культуре проповедничества, о строгом соблюдении церковной дисциплины. Его проповеди (будучи Харьковским архиереем преосвященный Макарий написал 68 проповедей) призывали паству к исполнению христианского долга и покаянию.

Труды преосвященного Макария были высоко оценены Святейшим Синодом: спустя три года после перевода на Харьковскую кафедру он был возведен в сан архиепископа, в 1865 г. был сопричислен к ордену святого Владимира 2-й степени большого креста, а 16 апреля 1867 г. ему был пожалован орден святого Александра Невского.

Не входя в частности административной деятельности нового Харьковского архипастыря, отметим, что предметом его постоянной заботы были церковное благочиние, духовно-просветительские учреждения и миссионерская деятельность. Особое внимание владыка уделял распространению православного мировоззрения и потому взялся за создание нового духовно-литературного журнала в Харькове. Дело это оказалось весьма сложным, только спустя почти 3 года, в 1862 г., вышел в свет первый номер «Духовного Вестника». По замыслу преосвященного Макария журнал состоял из четырех отделов: 1) Христианское учение, 2) История христианской Церкви, 3) Критическое обозрение духовной литературы и 4) Современное обозрение. Главной целью журнала, как явствует из программной редакционной статьи, было исследование «богословских вопросов в связи с потребностями времени». Среди сотрудников журнала были известные ученые: К. И. Невоструев, Н. А. Лавровский, И. В. Платонов и др. Огромную роль в жизни Харьковской епархии сыграл раздел «Духовного Вестника», посвященный жизни приходов и низшего духовенства. Журнал просуществовал до 1866 г. и был прекращен из-за недостатка средств. Преосвященный Макарий опубликовал в «Духовном Вестнике» 11 проповедей.

После прекращения «Духовного Вестника» преосвященный Макарий начал издание «Харьковских епархиальных ведомостей», устроенных по принятому тогда образцу.

В Харькове владыка вновь начал напряженно заниматься научной деятельностью. По предложению Святейшего Синода он пересмотрел и исправил написанное еще в годы ректорства учебное сочинение «Руководство по догматическому богословию». Оно было издано в 1868 г. и стало с тех пор основным учебником по богословию в семинариях. Но главной заботой преосвященного Макария было продолжение начатой в Петербурге «Истории Русской Церкви». Это было нелегко: тамбовский перерыв в занятиях давал себя знать. Осенью 1859 г. владыка писал брату священнику А. П. Булгакову: «Сколько ни принуждаю себя продолжать «Историю», ничего не поделаю. Решительно одолела леность. Верно, придется бросать. Было время трудиться, теперь пора отдыхать». Но любовь к науке брала свое, и постепено содержание писем меняется: «...Теперь я чувствую себя гораздо лучше прежнего... написал на днях до четырех листов «Истории» — продолжения. Авось опять налажусь как-нибудь». Несмотря на архиерейские заботы, преосвященный Макарий находил время для систематических научных занятий. Сохранилось описание распорядка дня владыки в бытность его Харьковским архиепископом. Он всегда вставал в 5 часов утра, час гулял в саду летом и зимой во всякую погоду. По выслушивании ранней литургии ровно в 9 часов принимал просителей и занимался с секретарем делами епархиального управления. Это продолжалось обыкновенно до половины двенадцатого или до 12 часов, затем летом архипастырь купался, гулял в роще и кушал в половине первого. Затем он в виде отдыха до половины четвертого часа читал книги духовного содержания, после чего следовали серьезные занятия, относившиеся к истории Русской Церкви. В шестом часу архипастырь давал себе непродолжительный отдых, когда пил чай, а затем снова занимался историей до восьмого часа. В летнее время архипастырь около 8 часов вечера снова купался и затем, после продолжительной, обычно быстрой прогулки по роще принимался за выписывание отметок для своего церковно-исторического труда. В 11 часов вечера архипастырь после продолжительной молитвы отходил ко сну. Этот порядок, по свидетельству близких к владыке людей, нарушался только в самых экстраординарных случаях.

На создание новых томов, 4-го и 5-го, обнимающих период монгольского ига, ушло пять лет. Лишь в 1866 г. эти книги увидели свет и были сочувственно встречены российскими учеными, особенно историками. Н. Г. Устрялов писал архиепископу Макарию: «Вчера я прочитал большую часть четвертого тома и смело могу сказать, что не было у нас церковной истории, написанной в таком стройном порядке, с таким знанием фактов, с таким беспристрастием и отчетливостью в самых мелких подробностях и, к довершению всего, в таком увлекательном слоге». Не менее уважительны были отзывы И. И. Срезневского и М. П. Погодина. После выхода в свет 4-го и 5-го томов, архиепископ Макарий вновь обратился к «Истории христианства в России до равноапостольного князя Владимира» и к первым трем томам «Истории». В июне 1867 г. владыка писал брату: «Я приготовил к новому изданию «Историю христианства в России до равноапостольного князя Владимира». Я исправлял ее целых два месяца и во многом совершенно переделал. Теперь я приступаю и к исправлению первых трех томов «Истории Русской Церкви», чтобы напечатать их вслед за «Историей христианства» в одинаковом формате, на такой же бумаге, и тем же шрифтом, и в том же количестве экземпляров». Исправление первых трех томов было закончено лишь в октябре 1867 г., и к концу 1868 г. все четыре исправленные книги увидели свет.

В начале 1867 г. архиепископ Макарий обратился к обер-прокурору Святейшего Синода графу Д. А. Толстому с письмом следующего содержания: «В 1841 г., переходя из-за студенческой скамьи на кафедру бакалавра Киевской Духовной Академии с твердым намерением трудиться по мере сил и на поприще духовной литературы, я дал себе следующий обет: если Бог благословит мое намерение и труды, то все деньги, какие будут следовать за мои сочинения, хранить неприкосновенными дотоле, пока из них составится значительная сумма, и тогда положить эту сумму в Государственное Кредитное учреждение навсегда, чтобы на проценты с нее учредить ежегодные премии для поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных знаний...

С тех пор прошло более 25 лет. При помощи Божией мною издано несколько сочинений... некоторые из этих сочинений имели по 2, даже по 3 издания, и все вместе вознаградили меня с избытком... Вся сумма, приобретенная моими сочинениями, простирается ныне до 120000 рублей и хранится у меня в пятипроцентных билетах Государственного банка.

Чувствуя постепенное ослабление моих физических сил и опасаясь, чтобы в случае моей смерти, особенно внезапной, не остался почему-то неисполненным мой старый обет, я решился еще при жизни если не совершенно осуществить его, то, по крайней мере, обеспечить его осуществление».

Архипастырь просил, чтобы премии (2 полные — по 1500 рублей, и 3 неполные — по 1000 рублей), учрежденные для поощрения лучших сочинений по всем богословским и светским гуманитарным наукам, начали бы присуждаться под его именем «отнюдь не прежде, как со времени моей смерти», однако, чтобы «вся означенная сумма теперь же была принята от меня в Государственный банк или в Государственное Казначейство навсегда».

Пожертвование архиепископа Макария было принято с величайшей благодарностью. Была создана особая комиссия, в постановлении которой говорилось: «Одно из важнейших средств для поощрения ученых трудов и для содействия через то усилению просвещения представляют премии, раздаваемые за лучшие сочинения по предметам науки... Поэтому общество с глубокой признательностью должно произносить имена людей, которые, движимые патриотизмом и любовью к просвещению, жертвовали немалою частью своего достояния для учрежедний премий. Подобными поощрителями у нас умственной деятельности были П. Н. Демидов, граф А. С. Уваров и проч. К этим почтенным именам в настоящее время присоединяется имя архипастыря, который, посвятив себя с самой юности своей занятиям наукой и многочисленными учено-литературными трудами своими послужив делу отечественного просвещения, возымел мысль: материальные плоды своих трудов обратить в неиссякаемый источник, из коего почерпались бы средства для поощрения трудов многих, многих будущих ученых». 8 мая 1867 г. были Высочайше утверждены правила присуждения премий имени архипастыря Макария (Булгакова).

В конце лета 1868 г. архиепископ Макарий неожиданно получил известие о вызове в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. В начале сентября архиепископ стал готовится к отъезду. В это время в Харькове проходил общеепархиальный съезд харьковского духовенства, и потому 8 сентября в Покровский собор Харькова на последнюю литургию владыки собрались почти все священнослужители епархии. Прощаясь с паствой после литургии, владыка думал, что они расстаются лишь на время. Но оказалось, что это было прощание навсегда. Вскоре после приезда владыки Макария в Петербург, умер знаменитый миссионер митрополит Литовский Иосиф (Семашко). Архиепископу Макарию было поручено Святейшим Синодом возглавлять погребение почившего архипастыря. 10 декабря 1868 г. Высочайшим указом преосвященный Макарий был назначен архиепископом Литовским и Виленским. «Харьковские епархиальные ведомости» сообщали, что весть об этом назначении «повергла всю харьковскую паству и особенно харьковское духовенство в неописуемое горе»[29], и долгие годы харьковское духовенство с любовью следило за жизнью и деяниями любимого архипастыря, после кончины митрополита Макария его имя, по решению епархиального собрания было внесено на вечное поминовение в синодики всех храмов Харьковской епархии.

VII. Архиепископ Литовский и Виленский (1869–1879 гг.)
9 января 1869 г. в кафедральном соборе Вильно духовенство и паства Литовской епархии торжественно встречали своего нового архипастыря. Положение в Литовской епархии было весьма сложным. Несмотря на неустанные катехизические труды предшественника архиепископа Макария высокопреосвященного Иосифа, в области было сильно влияние католицизма, часто распространяемое властями. С горечью писал высокопреосвященный Макарий генерал-губернатору края Потапову о «далеко несочувственном отношении к делу поддержания православия» местных властей, о привилегиях, оказываемых католикам при устройстве на службу и т. п. Требуя от властей помощи, новый архипастырь сам ревностно принялся за церковное просвещение края, строго спрашивая с пастырей ленящихся или пренебрегающих чтением проповедей и беседами с народом. Сам архипастырь проповедовал, по воспоминаниям современников, каждое воскресенье и каждый праздник, уделяя главное внимание разъяснению основ православия[30].

За время управления высокопреосвященным Макарием Литовской епархией в крае были построены, восстановлены и освящены 293 церкви. Был реконструирован и отреставрирован кафедральный собор Вильно, большой храм Свято-Духова монастыря.

Много внимания уделял архиепископ Макарий и делам общецерковного управления: он возглавлял работу двух значительных комитетов при Святейшем Синоде: Комитета по пересмотру действующего устава духовной цензуры и Комитета по преобразованию судебной части в духовном ведомстве. Помимо этого, владыка по поручению Святейшего Синода в 1874–1875 гг. инспектировал все четыре Духовные Академии: Санкт-Петербургскую, Московскую, Киевскую и Казанскую, участвовал в справе русского и славянского переводов текстов Священного Писания, представлял Русскую Православную Церковь и давал от нее официальное заключение по возникшей в эти годы греко-болгарской церковной распре, был одним из главных экспертов Святейшего Синода по делам раскола и сект.

Но главной в научно-литературной деятельности преосвященного Макария оставалась «История Русской Церкви»: в эти годы он, напряженно работая, закончил начатый еще в Харькове 7-й том, и создал 8-й и 9-й тома своего грандиозного труда. Из печати в этот период вышли 6-й (1870 г.), 7-й (1874 г.) и 8-й тома (1877 г.).

Эти тома заключают в себе описание важнейшего периода русской церковной истории — от митрополита святого Ионы до патриарха Иова, «или период разделения ее [Русской Церкви] на две митрополии».

9 книга, посвященная Западно-русской, или Литовской митрополии увидела свет в 1879 г.

В конце марта 1879 г. преосвященный Макарий был вызван в Москву на отпевание в Бозе почившего митрополита Московского и Коломенского Иннокентия, просветителя Сибири и Дальнего Востока. А 8 апреля того же года вышел Высочайший указ: «Архиепископ Литовский Макарий Всемилостивейше назначен митрополитом Московским и Коломенским, Свято-Троицкой Сергиевой лавры священноархимандритом и членом Святейшего Синода». Вот что писал об этом событии ректор Московской Духовной Академии С. К. Смирнов в письме к профессору А. А. Лебедеву от 25 апреля 1879 г.: «Москва имеет нового митрополита и благодарит Бога и Государя за назначение такого великого, ученейшего святителя»[31].

VIII. Митрополит Московский и Коломенский (1879–1882 гг.)
7 мая 1879 г. в древнюю столицу России прибыл новый архипастырь — высокопреосвященный Макарий, митрополит Московский и Коломенский. В кафедральном Чудове монастыре было собрано духовенство, и новый митрополит обещал своей пастве быть справдливым, строгим и милостивым. Трехлетнее управление епархией показало тождество слов и дел нового архипастыря.

А пришлось новому Московскому митрополиту очень трудно, ибо положение дел в Московской епархии было непростым: митрополит Макарий столкнулся с нестроениями в богослужении и духовном образовании, в проповеднической деятельности и в управлении отдельными приходами. Сурово наказывая виновных в нерадивости, владыка вновь обрушил на себя столь сильный град незаслуженных упреков, что последние годы его жизни современники нередко уподобляли мученичеству. Н. С. Лесков писал об этом периоде: «И сейчас бессильная злоба низких людей не устает работать в том недостойном направлении — что и понятно: такое умное и характерное лицо, как митрополит Макарий, не может всем одинаково нравиться...»[32].

И все же Москва была для владыки Макария и великим утешением на склоне его жизни: он любил ее не только любовью архипастыря к своей пастве, не только любовью гражданина российского к первопрестольной столице своего государства, но и любовью историка русского к самому истоку русской национальной и духовной жизни. 11 мая того же года, выступая на заседании Миссионерского общества, посвященном помощи молодой Японской Православной Церкви, владыка говорил, что зрит «в России, и особенно в сердце ее в Москве, такой неистощимый родник благочестия, что его, без сомнения, на многие века хватит не только для внутренней жизни России, но и для просвещения языческих народов»[33].

Помня слова святителя Петра, митрополита Киевского и всея Руси о Москве: «Град сей будет славен между всеми городами русскими, и святители поживут в нем», митрополит Московский стремился к тому, чтобы «град первопрестольный» вновь стал бы средоточием духовной жизни страны.

Спустя три дня после приезда нового архипастыря в столицу была отслужена торжественная литургия в Успенском соборе Кремля. Во время богослужения новый митрополит сказал свою первую проповедь в столице как ее архипастырь. Проповедь была на слова 1 Послания апостола Петра: «Бога бойтесь, царя чтите» (2, 17)[34].

Тема проповеди была избрана, конечно же, не случайно — московское архипастырство владыки Макария пришлось на тяжелейшее для России время, когда волна террора захлестывала государство, когда после нескольких попыток совершено было злодейское убийство императора Александра II. О разгуле революционного террора говорил высокопреосвященный Макарий в Успенском соборе 26 августа 1880 г.: «На земле Русской появились темные личности, которые, отвергая все святое на небе и на земле», стремятся уничтожить не только государство, но и веру православную[35]. Но, обличая революционеров, ненавистников порядка, Московский архипастырь всеми силами пытался сдерживать и те реакции, которые провоцировались действиями террористов. Говоря, что любовь к единоверцам, единоплеменникам и единомышленникам не столь уж большой труд для человека, он с солеи Успенского собора призывал православных христиан России: «Любите всех людей без различия, близких и дальних, какого бы племени они ни были, какой бы веры ни держались, будут ли то иудеи, магометане, язычники! Любите самих врагов ваших»[36].

Зовя свою паству к столь высокому подвигу, митрополит Макарий был уверен, что милость Божия всегда с русским народом. Свидетельство тому — щедрые дары Господа русскому народу и, прежде всего, помощь и заступничество угодников Божиих, святых земли Русской. Именно к ним призывал обратиться митрополит Московский нового государя императора Александра III с молитвой о поддержке, и прежде всего молил владыка о спасении России игумена земли Русской преподобного Сергия Радонежского.

В первые же дни своего архипастырства высокопреосвященный Макарий побывал в Троице-Сергиевой лавре. Сохранилось описание первого приезда митрополита Макария в лавру в качестве ее священноархимандрита. Лавра и все пространство вокруг нее были заполнены народом, многие хотели увидеть знаменитого архипастыря, прославившегося не только своим справедливым и внимательным отношением к пастве и церковным делам, но и своими проповедями и церковно-научными трудами. Сам владыка с трепетом вступал под своды лавры, ибо для него, как и для всего православного русского народа, «обитель преподобного Сергия Радонежского — это заветное святилище, куда стекается [народ православный] со всех сторон, нередко целыми тысячами, чтобы здесь, у раки великого угодника Божия, изливать в молитвах свои сердечные желания и обретать для себя и утешение, и ободрение, и подкрепление на дальнейший подвиг жизни»[37].

В том еще видел Божию помощь высокопреосвященный владыка, что Господь даровал русскому народу многие таланты и умения, и призывал благодарить Господа и молить о продлении такой милости. Об этом владыка говорил в знаменитой речи при открытии памятника А. С. Пушкину 6 июля 1880 г. и, спустя почти год при освящении Всероссийской художественно-промышленной выставки в Москве.

20 апреля 1880 г. вышел Высочайший указ о причислении почтенного архипастыря к ордену Святого равноапостольного князя Владимира первой степени. В грамоте, присланной на имя митрополита Макария императором Александром II, говорилось о том «глубоком уважении первопрестольной столицы»[38], которое успел стяжать новый Московский архипастырь за недолгий срок.

За 3 года Московского архипастырства владыка Макарий создал 10-й и 11-й тома «Истории Русской Церкви»[39], подготовил к печати 12-й том[40] и начал готовить 13-й, для которого был уже сделан подробнейший план и собраны необходимые материалы.

В начале июня 1882 г. владыка работал над «Историей Русской Церкви» на летней архиерейской даче в селе Черкизове за Преображенской заставой. 7 июня после обыкновенного утреннего купания владыке стало плохо, а через день, 9 июня, он тихо скончался. 12 июня тело Московского архипастыря торжественно перенесли в кафедральный Чудов монастырь, где состоялось отпевание. На следующий день с Троицкого вокзала отошел траурный поезд, который повез тело cвященноархимандрита Троице-Сергиевой лавры митрополита Московского Макария в место его последнего упокоения — раку в Успенском соборе лавры, на правой стороне собора. 15 июня после торжественного богослужения тело митрополита Макария было опущено в раку.

Примечания
[1] Составлено по следующим источникам: Титов Ф. И. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Киев, 1895–1903. 3 т.; Он же. Макарий (Булгаков), архиепископ Харьковский (1859–1868): С кратким очерком всей жизни. Киев, 1897; Смирнов С. К. Кончина и погребение высокопреосвященнейшего Макария, митрополита Московского и Коломенского. М., 1882; Лебедев Н. Макарий, бывший митрополит Московский: Биографический очерк. СПб., 1882; Извеков Н. Некоторые черты деятельности митрополита Макария (Булгакова) по управлению Литовской епархией. Сергиев Посад, 1892; Кипарисов В. Ф. Митрополит Московский Макарий (Булгаков) как проповедник. Сергиев Посад, 1893; Демидов В. Высокопреосвященный Макарий, митрополит Московский и Коломенский: Его жизнь, деятельность и взгляды на государство, общество, науку и религию. СПб., 1879; Рождественский А. Макарий (Булгаков), митрополит Московский: (По воспоминаниям письмоводителя) // Странник. 1909. Май-июнь.
[2] Впервые напечатана в сокращении в журнале «Маяк» в № 10 за 1843 г. Полностью опубликована в 1843 г. в Санкт-Петербурге отдельным изданием.
[3] Московитянин. 1844. № 5. С. 82.
[4] Журнал Министерства народного просвещения. 1844. Т. 42. Отд. 6. С. 57–75.
[5] Архив Киевской Духовной Академии. Конференции за 1841 год. Дело № 57.
[6] Христианское чтение. 1845. Ч. 1. С. 98–154, 256–292, 369–396; Ч. 2. С. 88–131, 282–307, 454–496; Ч. 3. С. 266–307; 1846. Ч. 1. С. 76–138.
[7] Макарий (Булгаков). История христианства в России до равноапостольного князя Владимира. СПб., 1846.
[8] Очерк истории Русской Церкви в период дотатарский: 992–1240 гг. // Христианское чтение. 1847. Ч. 1. С. 220–283, 354–432; Ч. 2. С. 42–92. Отдельное издание: Макарий (Булгаков). Взгляд на историю Русской Церкви до нашествия татар. СПб., 1847.
[9] Курс не сохранился, за исключением опубликованной в журнале «Маяк» (1842. Т. 6. Кн. 12. С. 27–34) небольшой лекции под названием: «Пути Промысла о России в порабощении ее татарами».
[10] Христианское чтение. 1842. Ч. 4. Отд. 9. С. 262–275.
[11] Там же. Отд. 12. С. 311–521.
[12] Церковный вестник. 1883. № 8.
[13] Публиковалась отдельными главами в «Христианском Чтении» за 1846–1847 гг. Отдельное издание: Макарий (Булгаков). Введение в православное богословие. СПб., 1847.
[14] Московитянин. 1848. Ч. 1. Отд. 6. С. 143–145.
[15] Журнал Министерства народного просвещения. 1849. Ч. 1. Отд. 6. С. 1–33.
[16] Отечественные записки. 1853. Август. Отд. 4. С. 47–70.
[17] Церковный вестник. 1883. № 10.
[18] Московитянин. 1846. Ч. 2. С. 256–257.
[19] Журнал Министерства народного просвещения. 1847. Т. 54. Отд. 3. С. 82–84.
[20] Чтения в Имп. Обществе истории и древностей российских. 1846. Кн. 4.
[21] Христианское чтение. 1884. Т. 1. С. 805.
[22] Библиотека для чтения. 1847. Апрель. Отд.: Литературная летопись. С. 42–43.
[23] Христианское чтение. 1850. Ч. 1. С. 54–136.
[24] Там же. 1849. Ч. 2. С. 301–335, 377–407.
[25] Журнал Министерства народного просвещения. 1854. Ноябрь. Отд. 3. С. 1–6.
[26] Опубликованы в «Христианском чтении» в 1855–1856 гг.
[27] Гиляров-Платонов Н. П. Собрание сочинений. М., 1899. Т. 1. С. 290.
[28] Прот. Певницкий В. Е. Записки // Русская старина. 1905. Т. 2. С. 549.
[29] Харьковские епархиальные ведомости. 1869. № 1. С. 22–23.
[30] К сожалению, сохранилось всего 27 проповедей высокопреосвященного Макария, сказанных им в Вильно.
[31] Богословский вестник. 1916. № 10/12. С. 337.
[32] Исторический вестник. 1880. № 2. С. 432.
[33] Исторический вестник. 1880. № 2. С. 190.
[34] За три года управления Московской епархией владыка Макарий произнес 24 проповеди, многие из которых и до сих пор остаются высокими образцами проповеднического искусства.
[35] См.: Православное обозрение. 1880. Т. 3. Сентябрь. С. 3–9.
[36] Там же. 1881. Т. 2. Май. С. 183.
[37] Макарий, митр. Московский и Коломенский. Проповедь, произнесенная 19 июня 1881 г., в Успенском соборе Троице-Сергиевой лавры // Православное обозрение. 1881. Т. 3. Август. С. 54
[38] Там же. 1880. Т. 2. Май. С. 186.
[39] Вышли из печати в 1881 и 1882 гг. соответственно.
[40] Увидел свет после преставления высокопреосвященного Макария в 1883 г. трудами его младшего брата священника А. П. Булгакова.


Источник

Не думаю, что следует доверять этому источнику. Митрополит хоть и был историком, но первоочердной его задачей, как мне кажется было прославление и удревление православия у славян.

Нет, почему же. Известно, что практически все летописи раньше хранились и писались в монастырях. Так что не вижу ничего предосудительного в работе Макария. Другое дело - откуда он брал информацию. Если честно, сама первый раз услышала о том, что скифы, возможно, были православными. Поищу что-нибудь.

В этом документе ведь речь идёт не о настоящих скифах. Их к тому времени уже не существовало.

В разные эпохи ромеи (византийцы) называли скифами разные народы. При Комниных и Ангелах, например, в скифах значились печенеги и куманы (половцы). Русских, в частности галичан, иногда тоже называли скифами.

Вопрос в том, какой народ в 4 веке жил в районе города Томи. Славян там, на сколько я знаю, ещё не было. Зато были готы, а вслед за ними туда пришли гунны и авары. Однако, готы были известны в Византии под своим настоящим этнонимом. Кто же тогда эти загадочные скифы? Может быть, предки румын (потомки даков и других фракийских племён)?
Сообщение отредактировал Leontich: 29.04.2009 - 23:38 PM

Я убеждена, что скифы как народ- не славяне: язык совсем другой языковой группы, имена богов, что самое устойчивое в народе, нигде у славян не встречается, вообще все чуждо славянам. А имя Скифия- все одно что сейчас Россия, территория названа по подавляющей национальности, живут мирно бок о бок множество народов. То же касается и "Сарматии". Сарматы, тоже не славяне. Это все равно, что за границей башкира или марийца назовут русским, то же самое: славянина назовут сарматом, так как он из этих мест.

Я убеждена, что скифы как народ- не славяне

Вы не одиноки. С Вами согласно все научное сообщество )

Вы не одиноки. С Вами согласно все научное сообщество )

Разве что за редким исключением :
Имеется название грузинской рукописи "Осада Константинополя скифами, кои суть русские" и в самом тексте имеется указание на то, что "осаждавшие в 626 г. некоторые скифы являются жителями территорий, на которых позже возникнет Киевская Русь:
http://www.russianci...u/fbooks/f2.htm
Сообщение отредактировал Иван Александрович: 13.11.2009 - 18:49 PM

Разве что за редким исключением :
Имеется название грузинской рукописи "Осада Константинополя скифами, кои суть русские" и в самом тексте имеется указание на то, что "осаждавшие в 626 г. некоторые скифы являются жителями территорий, на которых позже возникнет Киевская Русь:
http://www.russianci...u/fbooks/f2.htm

Иван Александрович, вам же было сказано выше что под скифами византийцы упоминлаи разные народы. Кроме того, сами византийцы византийцами себя не называли. И Лев Диакон, осаду Доростола описывая, называет армию Святослава скифской.

Иван Александрович, вам же было сказано выше что под скифами византийцы упоминлаи разные народы. Кроме того, сами византийцы византийцами себя не называли. И Лев Диакон, осаду Доростола описывая, называет армию Святослава скифской.

Кельтами называли также многие народы. Только кельты не являются родоначальниками русских.
А вот "царских скифов" и "тавроскифов" тот же Лев Диакон (который родился в 950 году, т.е. практически вместе с рождением Киевской Руси), называет "россами". Потому как русские от них происходят. С готами тоже не всё так просто. По сообщениям летописей, киевская княгиня Ольга является "королевой ругов". А "руги" являлись насельниками Южной Австрии, которая по - немецки называется "ЬОСТЕРРАЙХ". А на территории Киевской Руси жили "ЬОСТЕРГОТЫ".
А в Крыму была ГОТСКАЯ епархия. Которая фигурирует уже в 4 веке н.э.
Сообщение отредактировал Иван Александрович: 14.11.2009 - 07:25 AM

Кельтами называли также многие народы. Только кельты не являются родоначальниками русских.
А вот "царских скифов" и "тавроскифов" тот же Лев Диакон (который родился в 950 году, т.е. практически вместе с рождением Киевской Руси), называет "россами". Потому как русские от них происходят. С готами тоже не всё так просто. По сообщениям летописей, киевская княгиня Ольга является "королевой ругов". А "руги" являлись насельниками Южной Австрии, которая по - немецки называется "ЬОСТЕРРАЙХ". А на территории Киевской Руси жили "ЬОСТЕРГОТЫ".
А в Крыму была ГОТСКАЯ епархия. Которая фигурирует уже в 4 веке н.э.

По моему Готская епархия - это всё же 5 век. А Австрия - это восточная империя, там О с умляутом, читается примерно так же, как одновременно произнести ё и о. Так где вы в вышеназванный период встретили империю в вышеназванном регионе?
И ещё, Лев Диакон не мог называть тавроскифов, а кельты тут вообще не при чём.

По моему Готская епархия - это всё же 5 век. А Австрия - это восточная империя, там О с умляутом, читается примерно так же, как одновременно произнести ё и о. Так где вы в вышеназванный период встретили империю в вышеназванном регионе?
И ещё, Лев Диакон не мог называть тавроскифов, а кельты тут вообще не при чём.

На территории Киевской Руси и Новгородских земель появление славян можно идентифицировать началом 9 века.Ниже них располагаются, по крайней мере, около 28 этносов. имеющих свою собственную идентификацию.
Где же такая масса людей жила раньше? Почему русские до начала 6 века не существуют как самостоятельный этнос?


Что же касается готов, то прежде Готской епархии готы, живущие практически по территории всей современной Украины, были христианами так называемого "арианского толка". А богослужебные книги и азбуку готам создал Ульфилла - именно в 4 веке. Так что не передёргивайте события.
Сообщение отредактировал Иван Александрович: 16.11.2009 - 16:54 PM

На территории Киевской Руси и Новгородских земель появление славян можно идентифицировать началом 9 века.Ниже них располагаются, по крайней мере, около 28 этносов. имеющих свою собственную идентификацию.
Где же такая масса людей жила раньше? Почему русские до начала 6 века не существуют как самостоятельный этнос?

У вас есть ответ на это вопрос?
У меня есть...потому что существует такая штука как этногенез.

Что же касается готов, то прежде Готской епархии готы, живущие практически по территории всей современной Украины, были христианами так называемого "арианского толка". А богослужебные книги и азбуку готам создал Ульфилла - именно в 4 веке. Так что не передёргивайте события.

ну на счёт Крыма я не спорю, ко расскажите мне пожалуйста о готах Полесья, или хотя бы нижнего поднепровья.

У вас есть ответ на это вопрос?
У меня есть...потому что существует такая штука как этногенез.

ну на счёт Крыма я не спорю, ко расскажите мне пожалуйста о готах Полесья, или хотя бы нижнего поднепровья.

Даже в Википедии -
История
****Готы сформировались в Скандинавии (их прародиной считается юг современной Швеции и остров Готланд), затем мигрировали оттуда сначала в северную Польшу (Померанию), а затем южнее.
***** Таким образом, ГОТЫ - это ДЛИТЕЛЬНОЕ ТЕЧЕНИЕ НАРОДА с острова ГОТЛАНД на окружающую среду практически всей территории Европы. Поэтому, были они и в Полесье, Были в Верхнем, были и в Нижнем Поднепровье. Если не сами готы, то их ПРЕДКИ и ПОТОМКИ. Ибо ГОТЫ первоначально являются пришельцами с Малой Азии (Трапезунд - один из головных готских городов, как впрочем и тех, кого после будут называвть "предками русских" - гераклиотов, мармидонов и троглодитов.
**** Справка из Еврейской электронной энциклопедии о жидовствующих – «в 1 в. в районе Босфора ( т.е. в непосредственной близости от Херсонеса, прим. авт.) возникла секта гипсистариев (возможно, от греческого «гипсос» — `высокий`), которая прослеживается в Каппадокии (Малая Азия , т.е. территория, о которой существуют письменные источники о том, что именно каппадокийские рабы занесли христианство арианского толка крымским готам ) до 4 в. (когда к гипсистариям принадлежал отец Григория Богослова). Она была известна среди христиан как секта иудействующих. Поклонялись гипсистарии «Богу всевышнему, вседержителю», соблюдали субботу и некоторые правила кашрута, но не совершали обрезания и до известной степени сохраняли элементы языческого почитания огня и света, земли и солнца (не подкрепленные какими-либо обрядами»).


Однако продолжим историю готов:

В 230 году в Причерноморье, на территории нынешней Украины, создаётся Королевство готов.
В III веке готы вытеснили римлян из Дакии (нынешняя Румыния), тогда же произошло разделение готов на западных (вестготы) и восточных (остготы).
В 257 году отряды готов достигли восточного Крыма и, частично разграбив Боспорское царство (Пантикапей и Нимфей) и захватив флот, отправились к берегам Малой Азии. Этим они уничтожили скифское царство с центром в Крыму.
Весной 258 года днестровская флотилия готов достигла Боспора и разграбила Халкедон и Никею.
В 262 году нападению подверглась Фракия.
В 267 году, выйдя из устья Дона, готский флот достиг Коринфа и Афин.
В 269 столкновение готов с армией римского императора около города Ниш (Сербия).
В IV веке готы принимают арианскую модель христианства и обретают собственную письменность, — готский алфавит, изобретённый епископом Вульфилой, который перевёл на готский библейские тексты (Серебряный кодекс).
В 375 гунны уничтожают королевство готов в Причерноморье.
В 376 готы форсируют Дунай и переселяются на Балканы.
В 378 готы разбивают армию римского императора при Адрианополе.
В 410 король вестготов Аларих разрушает Рим.
В 412 вестготы вторгаются в Галлию.
В 414 вестготы вторгаются в Испанию.
В 418 вестготы отступают в Аквитанию (Юго-Западная Франция) и основывают там свое королевство.
Сообщение отредактировал Иван Александрович: 16.11.2009 - 19:39 PM

И ещё : http://www.eleven.co.il/article/11884

ИУДЕЙСТВУЮЩИЕ, группы или секты, в той или иной степени отступающие от догматов христианства под влиянием иудаизма либо отождествляющие себя с евреями. Часто к иудействующим в периоды обострения религиозной и политической борьбы относили различные течения, учения которых возникли не под непосредственным воздействием иудаизма. Еще в эпоху эллинизма в районе Черного моря и восточного Средиземноморья, а затем в Риме появились склонявшиеся к иудаизму, увлеченные идеей монотеизма группы так называемых себоменой (греческое `почитатели`), число которых в 1 в. н. э. возросло, видимо, до несколько сотен тысяч (по другим данным — несколько миллионов). Они соблюдали субботу, поклонялись единому Богу и отвергали языческие культы. Боязнь подвергнуться обрезанию приводила к тому, что в их среде мужчины чаще, чем женщины, ограничивались лишь частичным обращением в иудейство. Хотя по критериям иудаизма тех лет они не признавались прозелитами, многие законоучители считали возможным приравнять их к евреям с точки зрения религиозного права. С зарождением христианства себоменой в основном растворились в среде евреев и иудеохристиан. В период борьбы церкви с иудеохристианами, являвшимися по сути иудействующими, возникает ряд нееврейских сект, склоняющихся к иудаизму. С 1 в. н. э. в Месопотамии существует секта мандеев, в учении которой смешаны элементы христианства, иудаизма и древневосточных религий (см. Иоанн Креститель). Вероятно, в среде части себоменой, сохранявшей некоторые языческие представления, в 1 в. в районе Босфора возникла секта гипсистариев (возможно, от греческого «гипсос» — `высокий`), которая прослеживается в Каппадокии (Малая Азия) до 4 в. (когда к гипсистариям принадлежал отец Григория Богослова). Она была известна среди христиан как иудействующие. Поклонялись гипсистарии «Богу всевышнему, вседержителю», соблюдали субботу и некоторые правила кашрута, но не совершали обрезания и до известной степени сохраняли элементы языческого почитания огня и света, земли и солнца (не подкрепленные какими-либо обрядами). Они, видимо, родственны мосалианам (от арамейского мецаллин, `молельники`), а также евхоменам или евфемитам, которые «поклонялись Всемогущему в пламени многих огней». К гипсистариям была близка и секта небожителей (латинское целиколе, буквально `небесники`), жившая в 5 в. в Северной Африке, где влияние иудаизма сохранялось и после распространения там христианства. Римский император Гонорий в начале 5 в. издал против них два эдикта. Небожители также упоминаются в так называемом Кодексе Феодосия (438 г.), и их обычно идентифицируют с ирей шамаим (на иврите буквально `страшащиеся небес`), сведения о которых имеются в еврейских источниках.

Уже ранние христианские иерархи считали иудействующими (иудаизаре) многих из тех, кто отклонялся от догматов господствующей церкви, даже если их «ересь» не имела связи с иудаизмом или евреями. Так, западная церковь, отмечавшая Пасху в первое воскресенье после полнолуния месяца нисан (см. Календарь), расценивала как склонность к иудаизму обычай (отменен в 325 г.) восточных церквей праздновать ее, как еврейский Песах, на исходе 14 нисана. Незначительная часть малоазиатских церквей, продолжавшая придерживаться этого обычая, была определена Антиохийским собором (341 г.) как иудействующие и отлучена. Однако в Византии 6 в. секта кваттуордецимане (от латинского кваттуордецим, четырнадцать; возможно, иудействующие) соблюдала этот осуждаемый церковью обычай. В 8–9 вв. иконопочитатели безосновательно называли иудействующими иконоборцев, которые в своих взглядах исходили из второй заповеди Декалога (см. Десять заповедей). Эти обвинения усилились при основателе новой византийской династии Михаиле II Фригийском (Косноязычном; 820–829), которого хронисты называли иудействующим, так как в молодости он принадлежал к секте, названной афингане (8–9 вв.; греческое «атинганой», возможно, `сторонящиеся`), с центром в его родном городе Аморион (Верхняя Фригия). Члены секты принимали крещение, однако жили по заветам Моисеева закона, не соблюдая лишь обряд обрезания. Ее светскими и духовными руководителями были обязательно лица еврейского происхождения. В 12–13 вв. во Франции и Италии называли иудействующими альбигойцев, хотя большинство их вообще не признавало Ветхий завет. В их среде лишь пассагии (`пасхальники`) и циркумцизии (`обрезанные`) были явно иудействующими, отрицавшими божественность Иисуса и чтившими Ветхий завет. Они были истреблены инквизицией в 13 в. – начале 14 в. вместе со всеми альбигойцами.

^{ветка оффтопика выделена в отдельную тему:http://istorya.ru/forum/index.php?showtopic=1578&st=0&#entry17150}

Здравствуйте.

На днях увидела странны исторический документ. Автор некий митрополит Макарий. Вот что меня очень заинтересовало:

Епархия Скифская.

Резиденциею Скифской епархии был знаменитый торговый город Томи, находившийся по южную сторону Дуная неподалеку от его устья и, следовательно, за пределами нынешней России. Но нет основания утверждать, чтобы Скифская епархия не простиралась и за северный рукав Дуная в остальную половину древней Малой Скифии, всецело лежащую ныне в России, где жили в начале христианства те же самые геты, которые обитали и в Скифии греческой. Напротив, известно, что современный святому Иоанну Златоусту Скифский епископ Феотим, который сам был родом скиф, путешествовал и по ею сторону Дуная, конечно, по своим архипастырским обязанностям, не страшась самих гуннов, наводнивших пред тем эту страну и покоривших себе коренных ее обитателей, гетов. Известно также, что святой Златоуст, архиепископ Цареградский, узнавши, может быть, от епископа же Феотима о скифах, обитавших за Дунаем (παρα τον Ιστρον, разумеется, по направлению от Цареграда), что они сильно жаждут спасения (значит, уже предварительно были знакомы с христианством), но не имеют людей, которые бы утоляли их жажду, послал к ним пастырей и учителей. Наконец, по свидетельству Константина Багрянородного, в этих именно южных странах наших, начиная от Дуная, занятых в его время (X в.) печенегами, посреди развалин городов еще находимы были некоторые останки христианских храмов и кресты, изваянные из камня.

______________________


Текст вызывает много вопросов - неужели в первом тысячелетии нашей эры скифами называли славян? Если первое крещение славян произошло в первых веках н.э. - сколько же лет славянской православнйо церкви? Почему эти уникальные факты не принимаются в расчет совремнными историками?

1. Собирательным названием Великой Скифью называли византийцы (и не только они) почти все народы, жившие севернее Черного Моря. Славяне - не исключение. Той же участи могли удостоится и собственно скифы-ираноязычные, так же и сарматы, и булгары Аспаруха - одни из потомков гуннов. Хорошие были работы в конце XIX века Садовского иных Питерских историков о мнимом славянстве этих народов.

2. Христианство на берегах Дуная существовало задолго, вообще, до разделения христанской церкви на католиков, православных, ариан. Так что здесь ничего противоречащего науке в сведениях Макария нет. Томи (центр епархии)находится на границе современных Болгарии и Румынии. Болгария в то время уже была славянской. Как раз происходил процесс разделения славян на южных и восточных примерно по Дунаю. Граница почти рядом с разделением ранее двух больших славянских объединений: Антов и Склавинов. Тогда их разделял Днестр (по мнению готских и иных историков). Вполне возможно, территорию Склавинов и называли Малой Скифией, о которой и пишет Макарий. Сейчас этому термину более подойдёт термин Болгария. А Великой Скифии более всего сейчас подойдёт термин Украина. По крайней мере так считают современные украинские историки, вскормленные на традициях академика М.С.Грушевского - одного из руководителя Центральной Рады, а позже - ведущего советского украинского историка.

3. Факты известны. И хорошо изучены. Например в гугле и в серьёзной исторической литературе можно найти сведения об епископе готов - Ульфиле. Или об христианских епархиях у хазаров (они не сразу стал иудаистами, а вначале прошли через христанизацию и исламизацию). То же самое пишут и древние письменные источники (если не ошибаюсь - есть это и в "Повесть временных лет" о путешествии в Рим вместе с хащарами-половникам самого князя Кия перед основанием града Киева). И название Великая Скифь не означает, что там жили Скифы, которых как известно, во в времена Макария уже не существоало..
Сообщение отредактировал к дюкарев: 15.05.2012 - 21:56 PM